Счастье под запретом Беверли Джо
Нет, только не это. Но Френсис жаждал ответов на свои вопросы. Рука дернулась было к звонку, но это лишь возвратит сюда Крисхольма, который уже наверняка с чистой совестью отправился спать. Да ему вовсе и не нужен Крисхольм. Он спустился вниз и нашел там, как и ожидал, дворецкого, обходившего дом на ночь.
— Вам что-то понадобилось, милорд?
Дибберт умудрился намекнуть, что Френсис вел себя крайне странно и необычно, разгуливая по дому в пижаме.
— К нам кто-нибудь заходил во вторник?
— Нет, милорд. Конечно, леди Мидлторп — вдовствующая леди Мидлторп — прибыла во вторник вместе с челядью.
— И никто больше не заходил? И не оставлял визитной карточки?
— Нет, милорд. В городе еще не знали, что вы возвратились. Вчера и сегодня, конечно, совсем другое дело. Многие оставили свои визитки.
Френсису хотелось расспросить дворецкого о том, чем занималась Серена во вторник, но это значило бы дать пищу для сплетен.
— Спасибо, Дибберт. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, милорд.
Дворецкий продолжил обход дома, а Френсис возвратился к себе в комнату.
Бренди нашла перчатки Серены в саду. Фернклиф встретился ему идущим со стороны сада. Значит, именно здесь и повстречались Фернклиф и Серена самым бесстыдным образом. Что, к дьяволу, происходит?
Он постарался припомнить все до мелочей. Чувствовала ли Серена себя неловко или виноватой? Как теперь это скажешь? Френсиса самого просто уничтожило чувство вины из-за того, как он по-хамски воспользовался ее телом, а затем его добили жуткие украшения. И встретившись с ней, он только и думал, как подарить ей щенка, загладив хоть чем-то свою вину.
Серена наслаждалась обществом щенка, и во всем ее поведении не чувствовалось ни вины, ни неловкости.
Ему претит считать ее любовницей Фернклифа, но что же они делали вместе?
Френсис поднялся с кресла. Он не собирался сразу же предполагать худшее, но теперь ему больше чем когда-либо требовалось поговорить с Чарльзом Ферн-клифом. Этот мужчина — в центре всей этой мучительной путаницы. Френсису даже захотелось немедленно отправиться в комнаты Симмонса и вытряхнуть правду из старого разбойника.
И плевать он хотел, будет у Симмонса от этого несварение желудка или апоплексический удар.
В дверь тихонько постучали, и в комнату робко вошла Серена.
— Я… я подумала, может быть, ты хотел, чтобы я пришла сюда…
Она надела новую ночную рубашку из прозрачного шелка с очень глубоким вырезом. Ее щедрая рыжая копна волос беспорядочными прядями падала на плечи.
— Почему бы и нет? — сказал он.
К чертям нелепые подозрения! В первую очередь Серена — его жена, и он имел полное право наслаждаться ею. Когда все это колдовское очарование так близко и доступно, какой уж тут контроль?
И все же он умудрился еще раз напомнить себе: веди себя, как положено джентльмену.
Серена нерешительно застыла у дверей, как будто в любую минуту готовая к бегству. Френсис подошел к ней, поднял на руки и донес до постели. Уложив ее на хрустящую белую простыню, он внимательно вгляделся в нее, ища хоть каких-то признаков неудовольствия или неискренности, но ничего не обнаружил.
Возможно, она почувствовала что-то странное в его поведении или же заметила в его взгляде, но положила ему руки на плечи и посмотрела прямо в глаза.
— Френсис, я жажду, чтобы мы с тобой воссоединились. Иди же ко мне.
Он не стал терять ни секунды, но, слава Богу, умудрился не порвать очаровательную рубашку. Вырез легко оттянулся, так что ему мгновенно открылась восхитительная грудь, а подол легко задрался вверх. Он даже не почувствовал, когда она стянула с него халат, лишь понял, что обнажен.
Френсис старался быть сдержанным, но все произошло, как и в прошлый раз. Серена вобрала его в себя и подарила облегчение, так что он взорвался неистовым удовлетворением и не смог вспомнить никаких подробностей.
Высвобождение было просто ошеломительной силы, но сразу же вслед за ним пришло недовольство собой.
Дьявольские козни, он опять не сумел продлить очарование любовной игры! Френсис отпрянул от нее, готовый извиниться, но Серена прямо-таки сияла от счастья.
Она приподнялась и нежно поцеловала его в губы.
— Ты никогда, слышишь, никогда не должен думать, что неприятен мне, Френсис. Дарить тебе себя — величайшее счастье, какое я когда-либо знала.
Ему не оставалось ничего другого, как поверить ей. Френсис нежно обнял ее и мысленно вознес благодарственную молитву, закончив ее словами: «Пожалуйста, Господи, не допусти, чтобы между мной и этой женщиной возникла хоть какая-то преграда».
И он решительно выбросил все подозрения насчет Чарльза Фернклифа из головы.
Серена и Френсис крепко спали, но посреди ночи она проснулась оттого, что его руки восторженно ласкали ее. Это было просто зеркальным отражением их первой безумной ночи, с той лишь разницей, что она прекрасно все понимала и с восторгом отзывалась на его ласки. И, думая об этом, она накрыла его собой и довела до неистовства, как в первый раз, только сегодня он был счастлив принять ее дар.
Женщина даже почувствовала непривычную благодарность к Мэтью Ривертону за то, что он обучил ее всем этим тонкостям. Всякий раз, когда Френсис изливался в нее, Серена ощущала радостный триумф. Она будет любить его снова и снова, если поймет, что он в состоянии выдержать это.
После столь бурного проявления чувств они мгновенно уснули, но Серена снова проснулась от его ласк, на сей раз при дневном свете. Френсис потянулся к ее соскам.
— Пора доставить удовольствие и тебе, моя сирена…
Однако Серена услышала, как часы пробили де сять, и отвела его энергичную руку.
— Святые небеса, Френсис, я же обещала помочь Бет.
Он перевернулся, чтобы схватить ее за руки.
— У Бет столько бездельников-слуг, что она и сама потеряла им счет. А у меня только одна жена…
Серена игриво сражалась с ним.
— Прекрати же, Френсис! Это не одно и то же. Она ведь устраивает этот званый вечер ради нас, и я просто обязана помочь.
Он вздохнул и отпустил ее. Ласковым жестом муж убрал волосы с ее лица, в его темных глазах светилось понимание.
— Наверно, ты права. Ну ладно. Я позволю тебе ускользнуть от меня… на этот раз.
Серена быстро убежала в свою комнату и позвонила служанке, молясь про себя, чтобы утреннее разногласие не испортило впечатления от чудесной ночи. Но его невысказанный намек был не в бровь, а в глаз. Она наслаждалась его яростной страстью, приходила в восторг от того, что дарила ему удовольствие, но страшилась его продуманных ласк. Она слишком хорошо знала, что не способна на тот отклик, которого жаждал Френсис.
Глава 16
Серена отправилась во дворец Белкрейвенов пешком, а значит, не обошлось без небольшого эскорта. Дибберт настоял на том, чтобы ее сопровождал слуга, а сама Серена решила взять с собой щенка. Посему с ней отправился и взволнованный поваренок. Она ощущала себя просто королевой.
Женщина хорошенько обдумала прошедшую ночь и решила, что барьер между нею и Френсисом был наконец сломлен и дорога к счастью открылась перед ними. Конечно, впереди еще много трудностей, и немаловажное значение имеет окончательное восстановление ее респектабельного положения в обществе.
Придя во дворец, она тут же окунулась в подготовку пышного soiree, найдя, что это не только захватывающее, но и весьма поучительное для нее занятие. Она никогда раньше не принимала участия в подготовке каких-либо значительных мероприятий, не говоря уже о блистательном светском вечере, ведь ее жизнь в Стоукли-Мэнор была не богата развлечениями.
К ужину было приглашено двадцать персон, а на вечер ожидалось гораздо больше гостей. Были сделаны приготовления и для танцев, и для карточных игр, а также к музыкальным номерам.
Как и предсказывала Бет, весь штат слуг был просто счастлив блеснуть своим старанием и умением. Джентльмены, однако, отсутствовали, и это бросалось в глаза.
— А-а, отсиживаются в своих клубах, — ухмыльнулась Бет. — Да и по правде говоря, они бы только путались под ногами.
— А где Фелисити?
— Поскольку у нее-то нет клуба и скрыться негде, она прячется у себя в комнате. Пожалуй, надо ее вытащить сюда. Пора ей уже поучиться кое-каким женским занятиям.
В полдень из холла послышался шум и переполох. Бет и Серена в компании с недовольной Фелисити расставляли вазы с цветами в зале приемов.
— Интересно, — пробормотала Бет и выскользнула из зала. — Maman! Как мило с вашей стороны…
Серена вышла вслед за Бет и увидела, как подруга обняла элегантную блондинку. Внешнее сходство с маркизом было потрясающим, так что можно было обойтись и без представления, но Серену тут же представили и герцогине Белкрейвен, и спокойному сероглазому герцогу.
Герцог с искренним интересом разглядывал Серену.
— Я всегда с нетерпением ожидаю, что еще затеят друзья моего сына, — сказал он с сухим смешком. — Вы действительно многообещающее приобретение в их компании.
Вскоре все они расселись за чаем в будуаре герцогини.
— Итак, — произнесла герцогиня, откровенно рассматривая Серену, — вы, несомненно, представляете собой скандальную персону, да?
В ее речи все еще чувствовалось влияние ее родного французского языка.
Серена, однако, уже успела за несколько светских вечеров закалить свои нервы.
— Пока я представляю собой всего лишь незнакомку для общества, ваша светлость.
— И я притащилась сюда в эту мерзкую погоду исключительно ради незнакомки? — подмигнула герцогиня. — Ладно вам, так дело не пойдет.
— Ваша поддержка будет просто неоценимой, maman, — сказала Бет. — Вскоре нам понадобится всего лишь Принни, чтобы он ущипнул Серену за щечку, и тогда она станет абсолютно недосягаемой для любых разоблачений!
— Это можно устроить, — ответил герцог, — даже если он сейчас в Брайтоне, прощупывает принца Леопольда. Но вы точно уверены, что хотите, чтобы он поухаживал за вами? Он ведь дьявольский зануда, честное слово.
Серена растерялась, не зная, как ей ответить на столь нелестное замечание. Бет хихикнула.
— Может быть, мы сумеем обойтись без членов королевской фамилии. С тремя герцогами и герцогинями, включая вас, сегодня вечером нам вряд ли понадобятся дополнительные силы.
Когда ее спросили, какие еще герцогские фамилии будут на вечере, она ответила, что Арраны и Еовили.
— И Арраны придут? — спросила герцогиня. — У тебя талант, моя дорогая.
— Леди Анна просто настояла на этом.
Серена стиснула зубы. Что ж, леди Анна и впрямь потрясает своим великодушием.
— И Еовили! — восторженно продолжила герцогиня. — Я обязательно должна выкроить время поговорить с ними. Такая жуткая трагедия, что Дар погиб. И у них не было даже столь слабого утешения, как труп бедняги. Каким же кровавым месивом должно было быть это поле битвы. Но по крайней мере война теперь окончена. А кто еще придет?
— Княгиня Кол, — объявила довольная Бет.
— Боже мой, дорогая! — Герцог даже поднял вверх чашку с чаем, словно произнося тост. — Это же намного лучше, чем Принни!
— Я тоже так считаю, но это не моя заслуга. Так уж вышло, что она закадычная подруга тети Френсиса.
Герцог расхохотался.
— Мне кажется, что мы просто можем передать руководство страной Шалопаям и умыть руки.
— Ну уж нет! — с преувеличенным ужасом воскликнула Бет. — Стефен — единственный среди нас, у кого прирожденная страсть к политике. Остальные же превратят все это в Варфоломеевскую ночь. Вот если бы захотели найти добровольцев среди жен и любовниц Шалопаев — это другое дело…
После чая Серена притворилась усталой и была отпущена домой. В глубине души она надеялась застать Френсиса дома и соблазнить его на очередную порцию «постельной работы». Даже эта ненавистная прежде фраза больше не раздражала ее, хотя ей и казалось, что сюда больше подходят слова «любовные игры».
К сожалению, он ушел из дома почти вслед за ней и до сих пор не возвратился.
Френсис находился в компании Майлза и Люсьена в клубе «Красный дом» и состязался с ними в стрельбе. Он решительно не собирался изводить себя по поводу визитной карточки Чарльза Фернклифа. И хотя его жизнь была далека от совершенства, тем не менее сегодня все выглядело значительно приятнее, чем совсем недавно. Рука его была тверда, и он точно попадал в цель.
— Проклятие, — ругнулся Майлз, проиграв ему очередные двадцать гиней. — Ты что, никогда не мажешь?
— Только не сегодня, как выяснилось, — ответил Френсис. Он предпочитал не прибегать к помощи слуг и самостоятельно перезарядил пистолет. — Ну как, будешь еще соревноваться, Люс?
Люсьен залпом опорожнил стакан пунша.
— Ты уже основательно облегчил мой кошелек сегодня, спасибо. Я лучше попытаю счастья с Майлзом.
Френсис довольно ухмыльнулся и отправился передохнуть за столиком с кувшином пунша. Он сидел и просто наблюдал. Заслышав шум вновь пришедшей компании, он повернулся к двери и увидел Уфхема с друзьями. Он бы никак не смог избежать встречи, поэтому понадеялся на благоразумие Аррана, который вряд ли захочет вновь разжигать страсти вокруг имени Анны.
Уфхем наконец заметил его и замер.
— Не стреляете? — с издевкой спросил он.
— В данную минуту нет. Не хотите пунша?
— Я прекрасно представляю себе тот пунш, который бы крайне удовлетворил меня, — пробормотал Уфхем.
Френсис притворился, что не расслышал. Он даже сочувствовал брату Анны. Наверно, он и сам негодовал бы с не меньшей силой, если бы кто-то посмел так же поступить с одной из его сестер.
Уфхем презрительно выпятил губу и вместе с друзьями прошел дальше вдоль тира, чтобы потренироваться в стрельбе. Френсис еще не успел расслабиться, как брат Анны снова возвратился.
— Поскольку, кажется, никто всерьез не хочет, чтобы мы встретились в поединке, — сказал он, — то почему хотя бы не выяснить, кому из нас пришлось бы умереть? Просто из любопытства.
— Что за жуткая форма любопытства!
Лицо Уфхема перекосил нервный тик.
— Боитесь узнать свой жребий?
— Ну что ж, давайте испытаем свое мастерство, Уфхем. Мы заключали сегодня пари на двадцать гиней…
— Никаких пари. Просто либо жизнь, либо смерть.
— Вы имеете в виду, либо жизнь с чистой совестью здесь, либо отъезд из страны, эмиграция? Что ж, на ваш выбор — сколько выстрелов?
Уфхем испепелил его гневным взглядом.
— Может быть, лучший в десятке выстрелов? — спросил Френсис подчеркнуто вежливо.
— Каждый сделает по выстрелу, — решил наконец Уфхем, — и притом — в червовый туз. Тот, кто попадет в центр, считается победителем.
Френсис нашел эту символику ужасной. И почему только его жизнь полна вот таких мелодрам последнее время?
Но Френсис не стал возражать. Оба начали готовиться к стрельбе. Собрались зрители, почуяв интересное. Френсис подозревал, что подоплека состязания должна быть очевидна даже тем, кто не знал последних событий его жизни.
Он проверил свой пистолет.
— Будем стрелять одновременно? — спросил Френсис. — Как если бы на настоящей дуэли?
И с облегчением заметил, что обычное здравомыслие уже возвратилось к Уфхему: он почувствовал себя идиотом, привлекшим к себе всеобщее внимание.
— А может, бросим жребий? — спросил тот.
Бросили монету, и Уфхему выпало стрелять первым. Он выстрелил недрогнувшей рукой, и пуля пронзила красное сердечко. Слуга тотчас сбегал за картой.
— Видите, — с удовлетворением произнес Уфхем. — Точно в центр туза.
— Не совсем, — возразил Френсис. — Отверстие чуть смещено в сторону.
— Но ведь смертельно точно.
— Да.
— Попробуйте сделать лучше.
«Вы и правда хотели бы, чтобы нас обоих унесли на носилках мертвыми с поля?» — так и разбирало спросить Френсиса, но он лишь отвернулся, чтобы сделать свой выстрел.
Он целился очень тщательно. Было бы огромным удовлетворением победить Уфхема, вряд ли возможно хоть что-то улучшить в их отношениях. Френсис прищурился и нажал курок.
— Прямо в центр! — завопил кто-то, и слуга сбегал за картой.
Уфхем долго рассматривал ее, не веря глазам.
— Дьявольщина, но выстрел в точности такой же, как у меня!
Мужчины толпились у карт, пораженные точным совпадением пулевых отверстий. Карты можно было просто наложить друг на друга!
Френсис взглянул на Уфхема.
— Может быть, примем это за знак свыше, что наша ссора должна закончиться?
Уфхем сжал было губы, но затем протянул Френсису руку.
— Будь по-вашему, Мидлторп. Наверно, мне никогда не понять, что случилось, но не могу же я вечно сердиться на вас. Вы слишком хороший человек.
— Спасибо, — сказал искренне тронутый Френсис. Он отвел Уфхема в сторону. — Анне будет лучше без меня, вы и сами убедитесь. Теперь-то я вижу, что наши чувства не были глубоки. Я, конечно, был бы добр к ней, но она заслуживает большего, чем просто доброты.
Уфхем вздохнул и сказал:
— Вы, наверно, правы. Значит, вы любите свою жену?
Френсис ловко увернулся от прямого ответа.
— Неужели бы я согласился терпеть все это, будь иначе?
Уфхем рассмеялся.
— Истинная правда! Боже, вам, должно быть, нелегко!
Он хлопнул Френсиса по плечу и ушел к друзьям. Люсьен подошел к Френсису с двумя простреленными картами.
— Лучшей стрельбы я еще не видел.
— Иногда бываешь благодарен судьбе за бесполезные навыки.
— Вряд ли бесполезные, если бы он вызвал тебя на дуэль.
— Абсолютно бесполезные. Если бы он вызвал меня, я бы позволил ему убить себя. Разве я мог бы выстрелить в него, когда справедливость на его стороне?
Люсьен лишь покачал головой.
Френсиса не было дома, и Серена занялась сначала кое-какими хозяйственными делами, а потом села играть с Бренди. Щенок только что проснулся и был исключительно бодр и энергичен. Серена выглянула в окошко, увидела, что солнце светит по-прежнему ярко, и вывела Бренди в сад. Вскоре Бренди увлеченно изучала чудный мир травы и кустов. Были даже птицы, которые, к счастью, держались подальше от ловкой охотницы.
Серена тоже наслаждалась солнечными лучами, и после суеты дворца Белкрейвенов и выходов в свет пустынный садик казался ей тихой гаванью. Вечнозеленые деревья и подстриженные переплетенные ветви кустарников создавали иллюзию уединения и оторванности от мира, а посему она без труда вообразила, что находится далеко от города и связанных с ним тревог. Еще несколько дней, и они, наверно, уедут в деревню.
Когда Бренди наконец устала и начала искать свою корзинку, Серена отнесла ее на кухню и оставила на попечение поваренка. Ей же вовсе не хотелось сидеть дома. Хотя мать Френсиса без возражений передала управление хозяйством в ее руки, дел все равно было мало. Отлично вышколенные слуги прекрасно справлялись со своими обязанностями.
Она снова вышла в сад. Там в укромном местечке стояла каменная скамья, нагретая последними лучами солнца. Серена села на нее, защищенная от холода камня толстой, роскошной меховой накидкой. Кажется, назойливый аромат наконец выдохся, а ужасы первого брака стали понемногу забываться. Чувственные восторги прошлой ночи все еще жили в памяти, и она подумала, что, возможно, со временем осчастливит Френсиса полной самоотдачей.
Если, конечно… если, конечно, Френсис любит ее. Боже, какое же это, наверно, счастье!
Но почему он должен любить ее? Она причинила ему сплошные неприятности. А красота и опыт вовсе не обязаны дарить любовь. Если бы такие вещи затрагивали сердце, то мужчины не пользовались бы услугами шлюх и не уходили бы посвистывая. Она лишь надеялась, что их отношения с Френсисом станут более стабильными и спокойными, и, может быть, он начнет ценить в ней и другие человеческие качества.
Серена знала, что обладала ими. Она была добра от природы и честна, а также верна. Если бы она не была верна своему слову, то нашла бы в себе смелость порвать с Мэтью давным-давно.
Но Серена считала себя связанной брачными клятвами. Она не была интеллектуалкой, но и не глупа. Она могла разумно править домом и слугами и полагала, что станет хорошей матерью.
Но достаточно ли этого, чтобы завоевать сердце мужчины? Почему начинаешь любить кого-то? Почему она полюбила Френсиса?
Даже размышлять об этом доставляло ей невыразимое удовольствие, и на губах женщины засияла счастливая улыбка. Наверно, больше всего она ценила в нем нежность. Это не было слабостью, а лишь трогательным вниманием к нуждам других людей. Это — драгоценное качество. И таких у него было множество. Он умен, уверенно справляется со многими делами и вызывает доверие. А доверие Серена ценила превыше всего. Она не сомневалась, что могла вверить Френсису свою жизнь и жизнь своих детей.
Но обычно подобные добродетели вызывают симпатию и уважение. Как же все это перерастает в любовь?
Может быть, его тело? Он был стройным, худощавым, и Серене это очень нравилось. Она повидала достаточно крупных мужчин, и ей претило такое сложение. А тело супруга казалось ей прекрасным. Черты его лица были красивыми, ибо несли в себе отпечаток сильной личности. Однако любят не за красоту.
Тогда, наверное, его ум? Но она пока не могла сказать с уверенностью, насколько он умен.
Серена покачала головой. Вероятно, бессмысленно гадать, за что любишь. Но это драгоценное чувство хотелось сохранить.
Женщина посидела еще немного, молясь о терпении и мудром провидении, затем поднялась, чтобы вернуться в дом. Но стоило ей выйти из своего укрытия, как кто-то преградил ей путь. Двое мужчин.
Страх сжал ее сердце холодными пальцами, когда она узнала своих братьев и попятилась.
Но тут же сообразила, что ей нечего бояться. Она была теперь замужем, и они не имели над ней никакой власти. Она остановилась и вздернула подбородок.
— Привет, Том, Вилл. Вы, словно воры, прокрались в чужой сад!
— Прокрались? В сад нашей дорогой сестрички? — фыркнул Том. — Ну ты, однако, прекрасно позаботилась о себе, Серри. Виконтесса Мидлторп, ни больше ни меньше. Почему же ты не сообщила своей любящей семье о столь счастливом событии, а?
— Если бы у меня была любящая семья, то, вероятно, я так и поступила бы. Чего вы хотите?
— Десять тысяч фунтов.
Серена непонимающе уставилась на него.
— Что-о?
Глаза Тома сузились и сверкнули злорадством.
— Твой муженек должен нам десять тысяч фунтов за тебя, не важно, кем он там оказался, Серри, и я хочу получить эту сумму.
Она рассмеялась.
— Тогда, полагаю, вам лучше обратиться к моему мужу.
Он хотел ударить ее, но не посмел. И это придало ей уверенности. Женщина шагнула вперед.
— А теперь вы должны извинить меня, но я воз вращаюсь домой.
Она недооценила их.
Том сжал ее руку с такой силой, что она застонала, и толкнул Серену по направлению к укромному местечку.
— Кажется, тебе пора одеваться на вечер в герцогском особняке, как я слышал. Вращаешься теперь в высшем обществе, а, маленькая шлюха? А что скажут герцог и герцогиня Белкрейвен, когда узнают, что ты была женой Ривертона?
Серена заставила себя не вырываться, хотя почти дрожала от страха.
— Они знают.
Он явно был ошеломлен, но тут же пришел в себя.
— Правда? Но готов поклясться чем угодно, что другим-то и невдомек, а? Мидлторп до сих пор не сделал публичного объявления о браке, разве не так? Я пристально наблюдал за вами последние дни, подозревая, что меня обвели вокруг пальца. Ты надеешься завоевать общество наглым штурмом, а что, если о тебе пойдут сплетни?
Женщина постаралась напустить на себя равнодушный вид.
— Не имеет значения. Меня уже приняли и одобрили.
— Это самообман. Дай только слухам распространиться, и посмотрим, что произойдет с этим «одобрением». И потом, конечно, не стоит забывать о тех рисунках…
— Рисунках? — в ужасе переспросила Серена.
— Да, рисунках, где ты изображена в самых откровенных позах.
Теперь он полностью завладел ее вниманием и отпустил ее. Том вытащил из кармана рулончик бумаги. Разгладив рисунки толстыми пальцами, он вручил их ей.
— Ты не могла забыть о них, Серри.
Серена, похолодев от ужаса, уставилась на смятый набросок, выполненный чернилами. Она была изображена сидящей на кушетке, безликий слуга ласкал ее обнаженную грудь. И это, как выяснилось, был один из наиболее скромных эскизов.
— Откуда у вас эта пакость? — прошептала она.
— Из лондонских апартаментов Ривертона. Я знал, где он хранил их. Он показывал их мне как-то раз, надеясь разозлить меня.
Брат мерзко захихикал.
— А я просто ополоумел от них, честно. Когда он умер, я сходил на его квартиру, надо же было посмотреть, что там мне может перепасть — конечно, ради тебя, дорогая сестричка. Кредиторы, однако, уже вовсю хозяйничали там. Мне удалось припрятать рисунки среди нескольких юридических документов, которые я имел право забрать. И эти картинки доставили нам огромную радость, и не однажды, правда, Вилл?
Вилл кивнул.
— Я даже сказал Тому, что нам следует заставить тебя попозировать точно так же и перед нами хоть разок.
Серена с непередаваемым ужасом уставилась на выродков-братцев.
— Я никогда не позировала для этих рисунков! Она гневно разорвала тот, который был у нее в руках, напополам,
— Этот художник изменил абсолютно все, кроме моего лица!
Том расхохотался.
— А кто об этом знает? А я могу продать их за приличные деньги, Серри, особенно теперь, когда ты пользуешься таким успехом в свете! Ты знаешь, они даже сами сделали несколько твоих портретов и поместили в витринах. Ты же королева красоты в обществе.
Волна страха, смешанного с яростью, поднялась в Серене, и она испугалась, что потеряет сознание.
— Но эти рисунки — грязная выдумка! И подобный трюк можно проделать с кем угодно. Художник мог бы пририсовать шлюхе даже лицо королевы…
— Но люди-то не поверят этому в случае с королевой, а? А вот со вдовой Мэтью Ривертона — другое дело. Очень многие мгновенно поверят в самое худшее, плевать, как эти картинки были сфабрикованы!
— Нет! Они не поверят! Мэтью был очень ревнив. Он никогда не позволил ни одному мужчине коснуться меня даже пальцем!
Читать бесплатно другие книги:
