Счастье под запретом Беверли Джо
— Конечно. Я бы проверил, нет ли у вас каких-нибудь дурных помыслов, и если бы вы оказались бедным, но честным человеком, каким кажетесь мне сейчас, я не стал бы возражать.
— Прекрати! — заплакала Корделия. — Я и так чувствую себя круглой дурой. С той самой минуты, как я солгала, все пошло кувырком. Ты гонялся за Чарльзом, бедняга Чарльз посылал мне сердитые письма, а тут еще я поняла, что мешаю тебе ухаживать за леди Анной…
Она глубоко вздохнула.
— А потом ты объявился с другой невестой, да еще такой, которую мне нелегко было одобрить. Когда я сообразила, что только моя глупость стала причиной этого, я была готова умереть. Все рушилось, и виновата в этом была я. Но я по-прежнему испытывала страх, страх рассказать Чарльзу о своих безумных выдумках о нем, страх признаться тебе в моем недостойном поведении… Одна ложь тянула за собой другую!
— «…О как же щедро мы сплетаем ложь, когда впервые на нее решимся…» — процитировала Арабелла.
Корделия гневно сверкнула глазами на сестру.
— Замолчи, пожалуйста! Френсис, я надеюсь, еще не поздно исправить кое-что из того, что случилось по моей вине.
— Я тоже надеюсь, — ответил Френсис и встал. — Следует признать, мама, что твое поведение в этой ситуации оставляет желать лучшего, но не мне судить тебя. Я оставляю это на совести твоего будущего мужа. Правда, судя по выражению его лица, ты легко отделаешься. Сомневаюсь, что мне так же повезло с моей супругой.
— О дорогой. Мои глупые выходки сильно тебе повредили, да?
Френсис вымученно улыбнулся.
— Большую часть мучений мы принесли себе сами, но мистер Фернклиф добавил несколько запутанных узелков, особенно называя и тебя, и Серену — леди Мидлторп.
— Ты же не мог подумать…
— Да-а?
— О Боже! Мне так жаль.
— Ты прощена. В конце концов не случись всего этого, я никогда бы не встретил Серену. А я не представляю своей жизни без нее!
Он вопросительно взглянул на Арабеллу.
— А почему, собственно, ты здесь, дорогая тетя? Пришла убедиться, что справедливость восторжествовала, или поглазеть на человеческую глупость?
— Ты меня не задевай! Я здесь единственная, не замешанная ни в чем! А пришла я убедиться, что она опять не струсила в последнюю минуту. Что за история глупости, нагроможденной на глупость! Если ты поссорился с Сереной, немедленно иди и помирись с ней. Она заслуживает кого-либо получше, но, несомненно, простит тебя, как поступают все женщины.
— Я как раз и хочу этого добиться.
— А я разъясню Серене, что для нее мой дом всегда открыт, так что не думай, что сможешь угрожать ей бедностью. А если ты вздумаешь отобрать у нее ребенка…
Френсис поднял руку.
— Пощады! Прошу пощады! Мне такое и в голову не приходило. Все, что я хочу, это любить ее и лелеять.
Арабелла хмыкнула.
— Надеюсь. Кстати, — добавила она, когда он подошел к двери, — Мод сообщила кое-что интересное за ужином. Кажется, она знала мать Серены, когда они были девушками. Они жили по соседству в Сассексе. Она сказала, что именно от матери у нее этот разрез глаз и красота. Но никаких денег, вот почему она в конце концов очутилась замужем за Олбрайтом.
— Да. Тетя, я спешу.
— Дело в том, что Эстер любила кого-то другого. Кажется, сына доктора. И когда Мод посмотрела на Серену, то узнала и цвет волос этого парня, и кое-какие черты. Она почти уверена, что Серена вообще не Олбрайт. Зная, что собой представляют братцы, я подумала, что это хорошая новость.
Френсис рассмеялся.
— Да, такой новости нельзя стыдиться.
Он оглянулся на мать и Фернклифа и покачал головой.
— В нашей семье и без того намешано разной странной крови, так обойдемся лучше без Олбрайтов. Ты останешься и будешь разыгрывать дуэнью?
— Боже упаси! От них заболеть можно. Полагаю, что и тебе я не нужна. Мод послала нас сюда в этих ее дурацких портшезах, но по крайней мере это значит, что меня отвезут назад и я ни от кого не завишу.
Френсис проводил тетю до портшеза и усадил в лакированное позолоченное кресло. Два дюжих носильщика унесли ее прочь. Вымирающая профессия. Он посмотрел на носильщиков второго портшеза.
— Моя мать, вероятно, задержится.
Он кинул им крону.
— А это вам, погрейтесь, и если леди Мидлторп не появится в течение этого часа, отправляйтесь домой.
Наконец он пошел на Хертфорд-стрит, гадая, как же ему спасти свой брак.
Глава 21
Серена приехала домой и взбежала по лестнице в свою комнату, чтобы выплакаться. Однако, когда она закрылась, выяснилось, что слез нет. Она сняла накидку, сорвала с себя шляпку и зашагала по комнате. Когда появилась служанка, она грозно прогнала ее.
Постепенно до нее дошло, что она не может плакать, ибо ее обуревает ярость.
Как он посмел!
Какой повод она дала Френсису Хейлу сомневаться в своей верности? Серена тотчас вспомнила ночь на ферме у Постов, но решительно прогнала эту мысль прочь. Тогда она была свободна!
После свадьбы она практически и не взглянула ни на одного мужчину. Это Шалопаи флиртовали с первой встречной женщиной!
Ей вдруг попалась на глаза фарфоровая китайская пастушка. Она со всей силы хватила ею об пол. Вот что она хотела бы сотворить с Френсисом Хейлом, с этой дурьей башкой!
После свадьбы она неизменно была ласковой, доброй и покладистой! И старалась, чтобы из их брака что-то вышло. Когда, интересно, она могла найти время, чтобы изменить ему?!
Фарфорового пастушка со свирелью постигла та же участь, что и пастушку.
Тут ее взгляд упал на папку. Она развязала ленты и рассыпала рисунки по полу. Гнусные, мерзкие вещи! На всех рисунках выделялось ее глупое девчоночье личико, и хотя эти рисунки были грязной фальсификацией, в одном они не лгали. Она поддалась, покорилась, делала много разных пакостей, которые ей приказывали делать.
Почему, к дьяволу, она не убила Мэтью Ривертона? Ведь можно было найти какой-то способ.
Почему не сбежала от него к Гарриэт Вильсон и не стала честной шлюхой?
Так нет же, она плакала и стонала, но глотала всю эту гнусную ложь о супружеском долге и обязанности быть покорной мужу…
Она подняла одну из картинок, где она, как всегда, улыбалась, а двое мужчин пристроились к ней спереди и сзади. Она начала кромсать рисунок на мелкие кусочки.
Измена! Да она ненавидит то, что мужчины творят с женщинами.
Легкий стук в дверь, и появился Дибберт. Он огляделся, и у него округлились глаза.
— Прочь отсюда!
Серена взвизгнула и швырнула горсть обрывков. Они взлетели и весело запорхали в воздухе.
Дибберт в растерянности спустился по лестнице, размышляя, куда же, к дьяволу, подевались лорд Мидлторп и его мать. Где хоть кто-то, кто может навести здесь порядок? Возможно, бедная хозяйка уже совсем свихнулась!
В дверь постучали, и он поспешил открыть ее. Он мгновенно узнал маркиза Ардена, одного из друзей хозяина.
— Боюсь, хозяев нет дома, милорд.
— Леди Мидлторп не возвратилась? — мгновенно забеспокоился маркиз. Но что-то в лице Дибберта выдало ему правду, и маркиз расслабился и прошел вперед.
Немыслимо было даже пытаться преградить ему дорогу, так что Дибберт закрыл дверь и взмолился в душе, чтобы лорд Арден смог как-то помочь.
— Полагаю, она не хочет никого видеть, — сказал маркиз. — Но лорд Мидлторп велел мне прийти и позаботиться о ней.
— Кажется, она немного расстроена, милорд.
— Бушует?
— Не совсем.
— Плачет?
Дибберт откашлялся.
— Оттуда доносятся звуки бьющегося стекла, милорд. Когда я пошел разведать, ее сиятельство рвала какие-то бумаги. Она… она закричала на меня.
Маркиз рассмеялся.
— Даже так?
Дибберт не находил в этой ситуации ничего смешного.
— Я надеюсь, что она скоро придет в себя, милорд.
— Конечно. Думаю, лорд Мидлторп скоро вернется.
— Да, милорд.
Сверху раздался звон разбитого стекла. Дибберт страдальчески сморщился.
— Как вы думаете, это надолго, милорд?
— Нет, если я сужу правильно.
По-прежнему улыбаясь, лорд Арден заявил:
— По-моему, нет смысла задерживаться здесь. Оставьте леди Мидлторп в покое, пока она сама не позвонит.
Дибберт проводил маркиза сердитым взглядом. Хорошо лорду Ардену, он не слуга и не должен волноваться за хозяйку. А вдруг она там сейчас что-нибудь сотворит с собой?
Когда Люсьен пришел домой, его жена ужинала прямо с подноса в своем будуаре. Он подошел к Бет, которая в одной руке держала вилку, а в другой — книгу. Он ухмыльнулся при виде столь умильной картинки — его чудный «синий чулок» в своем репертуаре!
Она подняла глаза и улыбнулась.
— Привет. А теперь немедленно рассказывай, что сегодня стряслось.
— Откуда ты знаешь?
Он подошел к подносу, нашел нетронутый кусок свинины на ее тарелке и принялся жевать. Бет отложила книжку и вилку в сторону.
— Во-первых, ты пошел к Николасу. Во-вторых, ты прислал записку, что будешь занят каким-то делом. В городе это вряд ли дела поместья. В-третьих, от тебя прямо исходит какое-то сияние.
— Правда? Наверно, от злости!
— А почему ты такой довольный?
Он задумчиво посмотрел на нее.
— Бет, мы иногда говорим друг другу резкие слова, но по-настоящему ты ни разу не вспылила, не пришла в ярость, сетуя на судьбу. А причин у тебя хватало. Тебе никогда не хотелось сделать это?
— Не знаю. Пожалуй, нет. Это так неразумно.
— Но страстные объятия, которым мы предаемся в любое время дня и ночи, тоже неразумны, потому что ты уже беременна. Разве от этого мы меньше наслаждаемся ими?
Краска залила щеки Бет.
— Но это ведь совсем другое.
— Почему?
— Это приятно. А взрывы ярости — точно нет.
— Да ну? — Он приподнял ее.
— Люсьен, ты сердишься?
— Нисколько. — Он чуть спустил ее платье и слегка прикусил плечо.
Бет завизжала.
— Тогда почему ты кусаешь меня?
— Может быть, я голоден. А ты кажешься мне вкуснее, чем холодная свинина. Если честно, от злости я возбудился. Надеюсь, что Френсис с Сереной тоже.
Бет схватила его за уши, пытаясь заставить замолчать.
— Что случилось? Кто сердит и почему?
Он отпустил ее, сел напротив, подхватил вилку и принялся за торт.
— Сбрасывай с себя одежду, а я стану рассказывать тебе по новости за каждый предмет туалета.
Бет уставилась на него.
— Люсьен! Ты в очень странном настроении.
Он поднял брови и расплылся в улыбке.
Бет хихикнула, сняла одну туфельку и покачала ею в воздухе.
— Братья Олбрайт раздобыли похабные рисунки с Сереной в качестве героини и пытались продать их ей за десять тысяч фунтов.
— Что-о-о? И что вы сделали?
Он лишь улыбался. Она сняла вторую туфельку и бросила ее в него.
— Мы с Френсисом отправились в таверну «Скипетр» разобраться с ними…
Френсис вошел в дом, пытаясь угадать царившую в нем атмосферу. Что его ждет?
Дибберт возник так быстро, что было ясно — он его ожидал.
— Добро пожаловать, милорд. — Прозвучало это с ощутимым облегчением.
Френсис отдал ему в руки верхнюю одежду.
— Леди Мидлторп дома?
— Да, милорд, она у себя.
— Отлично.
Френсис направился к лестнице.
— Милорд!
Он нетерпеливо повернулся.
— Да?
— Ужин уже давно готов…
— К дьяволу!
Френсис поднимался через две ступеньки. У двери Серены он остановился и прислушался. Ни звука. Это хорошо или плохо? Может быть, она уже уснула?
Он открыл дверь и вошел.
Серена сидела на полу над листком бумаги и что-то рисовала. Ее драгоценности валялись по комнате среди обрывков бумаги и осколков фарфора.
Френсис осторожно прикрыл дверь.
Она взглянула, и ее глаза сверкнули.
— Ха!
Она схватила первый попавшийся предмет и швырнула в него.
— Уходи!
Серебряный наручник пролетел в дюйме от его головы, оставив царапину на деревянной двери. Он вовремя увернулся от второго. Она попыталась встать, вероятно, чтобы удобнее было целиться.
Он рванулся к ней и потянул на себя, но она бешено сопротивлялась.
— Прекрати, Серена! Что, к дьяволу, с тобой творится?
Женщина застыла, гневно глядя на него.
— Ах, что со мной такое? Ты назвал меня дешевой шлюхой и изменницей!
— Извини…
— Извини? Я заставлю тебя пожалеть по-настоящему!
И она снова начала вырываться с такой силой, что он испугался причинить ей боль. Он отпустил ее и попятился.
— Серена, давай поговорим спокойно.
— Спокойно? Я была спокойной всю свою жизнь, разумно спокойной, разумно послушной, разумно покорной. Но теперь с этим покончено!
— Отлично.
Серена изумленно вздрогнула, но тут же ее глаза прищурились.
— О нет, ты не одурачишь меня таким способом. Я на тебя очень сердита.
Она схватила подсвечник и бросила его. Френсис увернулся, но подсвечник попал в картину на стене, посыпались осколки.
— Проклятие, Серена, прекрати! Я ошибся, но что я мог еще подумать, когда застал тебя в спальне Фернклифа?
— И, наверное, убил его за это, да? Почему же ты не гоняешься с пистолетом за мной тоже, кровожадное чудовище? Именно это ты и хотел продемонстрировать мне своей стрельбой, да? Не рассеять мои страхи, а показать, что умеешь убивать!
Она схватила вазу, в которой одиноко поник крокус, и швырнула ее, ухитрившись облить его с головы до ног.
— Фернклиф пребывает в полном здравии, — прохрипел Френсис, вытирая воду с лица, — чего нельзя будет сказать о тебе, если ты не прекратишь это безобразие!
— Неужто ты собираешься отхлестать меня плеткой?
Она вихрем развернулась и схватила шелковую плеть.
— Вот!
И плеть тоже взлетела в воздух. Он поймал ее.
— Что ж, меня искушают достаточно сильно.
Серена подбоченилась.
— В самом деле! Я всегда ожидаю от мужчин подобных пакостей. Только предупреждаю: чтобы заставить меня страдать по-настоящему, надо будет поработать. Так что запасись терпением.
Френсис отбросил плеть.
— Серена, немедленно прекрати! Я был несправедлив к тебе. Но все свидетельствовало против тебя.
— Что свидетельствовало?
— Я видел, как ты выходила из мужской спальни!
— И не придумал ничего лучшего, кроме того, что мы с ним любовники? К твоему сведению, Чарльз Фернклиф — жуткий зануда!
— Но даже зануды заводят любовниц время от времени. У меня есть тому доказательство. И я бы не додумался до этого идиотизма, если бы не нашел в твоем кармане его визитную карточку. А потом еще узнал, что вы встречаетесь в саду.
— Встречаемся? Я случайно столкнулась с ним. И тебе нужно срочно что-то придумать с этим твоим садом! Там просто покоя нет от всяких проходимцев!
— Калитка теперь заперта.
— А почему, — выпалила Серена на одном дыхании, — ты шарил по моим карманам? И кого ты поставил шпионить за мной? Мне вдоволь хватило этого у Мэтью. Больше я этого не потерплю.
— Я никого не заставлял шпионить за тобой!
— Итак, визитная карточка, две случайные встречи, а потом тот факт, что я выходила из комнаты Фернклифа…
Тут Серена смолкла, раздумывая над этим списком невольных прегрешений. Несмотря на то что она просто упивалась своей злостью, чувство справедливости уже начало просыпаться в ней. Она, правда, попыталась продолжить скандал:
— Ты бы и на секунду не засомневался во мне из-за этих мелочей, если бы не считал меня падшей женщиной.
— Но я так совершенно не думаю.
Серена взглянула на него. Влажные волосы были в беспорядке, одежда мокрая и мятая, но, проклятие, эта его энергия так и завораживала! Ей захотелось коснуться его…
— Тогда что же ты думаешь?
Она схватила какой-то листок бумаги и швырнула в него. Это был один из наименее скабрезных рисунков: она стояла, обнимая вазу, на каменной балюстраде. Ваза была выполнена в виде уродливого фаллоса.
— А что ты думаешь об этом?
Френсис вгляделся в рисунок и расхохотался. Она бросилась на него с кулаками, но он схватил ее за руки и притянул к себе.
— Извини, любовь моя, но это так глупо. Похоже, тебя разозлили эти картинки?
— Нет. Меня разозлили мужчины. Мои братья, бывший муж, его друзья, твои друзья, ты сам. Я очень сердита.
Муж посмотрел на нее и отпустил ее руки, затем подобрал рисунок, над которым она трудилась, когда он вошел. Серена почувствовала, как покраснели ее щеки из-за того, что ее уличили в таком детском поступке. Она переделывала картинки так, чтобы обнаженными жертвами были мужчины, а одетыми насильниками стали женщины.
— Я имею право сердиться, — заявила она. — И мне нравится сердиться. Я наслаждаюсь своим гневом!
Но это прозвучало скорее напоминанием самой себе, потому что от искренней нежной заботы в его глазах гнев ее таял и исчезал.
Не говоря ни слова, он принялся раздеваться.
— Что это ты делаешь? Я не буду заниматься с тобой сейчас постельной работой.
Он замер, оставшись в одних трусах.
— Постельная работа? Так вот как ты об этом думаешь!
— Нет, это Мэтью называл так… все это.
Френсис продолжил раздеваться; оказалось, что он уже крайне возбужден.
— Ты только что произнесла ту же фразу.
Серена не знала, что и сказать.
— Наверно, эти картинки подействовали на тебя возбуждающе, — съязвила она. — Том говорил, что после просмотра рисунков две шлюхи дошли до полного изнеможения.
— Твоего гнусного братца язык не поворачивается назвать мужчиной.
— Да? А другого я и не видела.
— Правда?
Она нервно сжала кулаки.
— Кажется, именно из-за братцев ты подозреваешь во мне самое худшее. Ты, наверно, считаешь, что я слеплена из того же теста.
— Никогда! Кстати, леди Кол считает, что у тебя и твоих братьев разные отцы.
Серена даже отскочила.
— Что-о-о?! Ну это уж слишком! Теперь я уже не только изменница, но еще и незаконнорожденная!
Он схватился за одну из стоек кровати, и она увидела, как костяшки его пальцев побелели.