Мир, который построил Джонс Дик Филип

Ослепительные огни встречных машин отражались в миллионах мелких капель, стрекотавших по окнам. Мигали сигнальные огни; в ответ на эти сигналы на приборной доске щелкали реле. Водителю оставалось лишь вертеть баранку: все остальное работало автоматически. Что он и делал, мастерски и бесстрастно, этот молодой блондин, неулыбчивый функционер Организации.

– Слышишь, какой дождь? – прошептала Нина.

Машина остановилась перед очередным светофором. Кассик беспокойно заерзал. Он закурил, погасил сигарету, потом нервно закурил другую. Нина взяла его за руку.

– Милый,– сказала она несчастным голосом,– я хочу... ну чем я могу помочь тебе? Я тоже хочу что-то сделать.

– Просто проведешь меня через посты.

– Но как ты это сделаешь? Ведь это невозможно.

Кассик кивнул на шофера:

– Давай не будем теперь об этом.

– Не бойся,– сказала Нина.– Это мой человек.

Машина тронулась и выехала на широкую автостраду, которая вела прямо к резиденции Федправа, где теперь окопался Джонс. Кассик понял, что уже скоро. Через полчаса, не больше. Он угрюмо глядел на огни мчащихся машин. Движение было большое. По пешеходным дорожкам тащились по своим делам сгорбленные под проливным дождем горожане.

Он достал из кармана маленькую блестящую безделушку, аккуратно завернутую в коричневую прозрачную бумажку. Он сидел, расставив колени и зажав ее в руке.

– Что это? – спросила Нина. Она робко протянула руку и дотронулась до вещицы.– Хочешь сделать мне подарок?

– Раньше мы часто пользовались такими штуками,– сказал Кассик, сжав ее пальцы.– Пока Пирсон не запретил. Ты, наверно, слышала, что это такое... Во время войны их часто использовали коммунисты, чтобы противник переходил на их сторону. Ну мы тоже подхватили эту идею. Вот эта штуковина называется «зеркалом забвения».

– Да-да,– кивнула Нина,– я слышала про такие штуки. Но я думала, их уже не осталось.

– Каждый из нас припрятал для себя парочку.

Игрушка угрожающе мерцала в руках Кассика. Нужно было только снять коричневую обертку, и она начинала работать. И тогда это «зеркало» ловило и притягивало к себе внимание высших нервных центров человека, управляющих его мыслительными процессами.

Машина слегка притормозила.

– Приехали? – быстро спросил Кассик.

– Нет, сэр,– ответил юный водитель,– там какие-то дети ловят попутку. Не возражаете, если я их подберу? – И добавил: – Довольно сильный дождь.

– Конечно,– ответил Кассик,– о чем разговор.

Четверо подростков с довольными лицами влезли в машину. В руках у них были мокрые плетеные корзинки.

– Спасибо,– сказала старшая, девочка лет пятнадцати,– вы просто спасли нам жизнь.

– Мы продавали значки в фонд Крестового похода,– сообщила другая, вытирая мокрое лицо ладонями. Каштановые ее волосы прилипли к щекам.– И мы продали почти все, еще и дождь не успел начаться,– весело тараторила она.

Третий подросток, толстый краснощекий мальчишка, уставился на Нину и с восхищением пропищал:

– А вы член Организации?

– Верно,– негромко ответила Нина.

Девочки возбужденно выжимали промокшую одежду и волосы, распространяя вокруг запах влажной ткани.

– Гляди,– заметила одна из них,– это ведь правительственная машина.

Первая девочка, маленькая, востроносая, с широко открытыми любопытными глазками, смущенно обратилась к Кассику:

– А у вас есть такой значок?

– Нет,– коротко ответил Кассик. Он ощутил иронию ситуации: с ним в машине сидели типичные юные фанатики, которые чем только не занимаются, чтобы помочь Крестовому походу. Эти вот стоят на перекрестках, останавливают машины, прохожих и с сияющими и гордыми лицами, вдохновленные важностью собственного дела, пытаются продать свои значки, на которых в разных видах изображен Крестовый поход. В лицах этих четырех не было ничего, кроме невинного волнения: для них Крестовый поход означал нечто благородное и великое, все равно что спасение души.

– Извините,– начала маленькая востроносая, смущенно поглядывая на него,– а вы не хотите купить один значок?

– Отчего же,– ответил Кассик,– конечно, куплю.– Он полез в карман.– Сколько?

Из груди Нины вырвался какой-то сдавленный звук, и она быстро наклонила голову. Он не обратил внимания и достал несколько смятых бумажек.

– Десять долларов, как всегда,– обрадованно сказала девочка и быстро сунула руку в корзинку.– Выбирайте какой хотите... Вы сделали доброе дело.

Он отдал ей деньги. Поколебавшись, она с торжественным видом приколола значок к его плащу. Так он и висел там, этот маленький пластмассовый щит с изображением поднятого вверх меча Крестового похода на фоне знакомых перекрещенных бутылок. Видя его у себя на груди, Кассик ощутил сложное, достаточно неприятное чувство. Неожиданно он наклонился и достал из корзинки еще один значок.

– А это для тебя,– мягко сказал он Нине и торжественно приколол его ей на лацкан. Нина чуть улыбнулась и сжала его руку.

– Теперь у каждого здесь есть значок,– смущаясь, сказала востроносая.

Кассик заплатил ей и за этот значок, и она аккуратно сложила деньги и сунула их в кошелек к остальной выручке. И теперь шестеро на заднем сиденье молча мчались сквозь дождь, каждый занятый своими мыслями. Кассик думал о том, что будут делать эти дети, о чем они будут думать через несколько дней. Бог знает... а еще Джонс, этот-то точно знает. А вот сам он не знает ничего, это верно.

Водитель выпустил детей на перекрестке в центре города; дверь за ними захлопнулась, они благодарно помахали вслед, и машина снова набрала скорость. Впереди уже виднелись здания укрепленного квартала, ранее принадлежавшего Федеральному правительству. Они были почти на месте.

– Господи, ведь совсем недавно и у меня были точно такие мысли, как у этих детей,– печально сказала Нина.

– Понимаю,– отозвался Кассик.

– Но это не так страшно. Они просто ничего не понимают.

Он наклонился и поцеловал ее; ее влажные теплые губы безжизненно прижались к его губам.

– Пожелай мне удачи.

– Да-да, удачи тебе.– Она приникла к нему.– Пожалуйста, сделай так, чтобы с тобой ничего не случилось.

Кассик притронулся к плащу. В кармане, кроме «зеркала», у него был припасен обыкновенный полицейский пистолет. «Зеркальце» для Джонса, а пистолет на всякий случай для охраны, если его не станут выпускать обратно!

– Ты далеко можешь провести меня? – спросил он.– Насколько хватает твоих полномочий?

– Далеко... туда, куда надо.– Ее лицо побледнело, дыхание участилось.– Это не трудно... там все меня знают.

– Приехали, сэр,– сообщил шофер.

Машина свернула с шоссе и мягко покатила по длинному спуску, ведущему к правительственным гаражам под зданием. Потом колеса загрохотали по стальным сходням; в темноте навстречу им замигали сигнальные огни, и приборы в машине автоматически отвечали на эти сигналы.

Они замедлили ход, и водитель вырулил к контрольному посту. Двигаясь с черепашьей скоростью, машина наконец остановилась. Мотор замолчал, щелкнул механизм тормоза. Они были на месте.

Кассик осторожно открыл дверь и вышел. Он узнал место, куда он попал: это был обширный подвал из железобетона, куда и он когда-то ставил свою машину. С одной только разницей: теперь к ним направлялся охранник в серой форме. Он подошел и вежливо козырнул:

– Добрый вечер. Ваш пропуск, пожалуйста.

Нина быстро выскользнула из машины, порылась в сумочке и достала металлическую пластинку:

– Пожалуйста. Это моя машина.

– Когда она вам понадобится еще? – спросил охранник, разглядывая пластинку и возвращая ее Нине. Первый барьер, кажется, взят.– Оставить на всю ночь?

– Поставь ее снаружи.– Она вопросительно взглянула на Кассика.– Машина может понадобиться в любое время.

– Слушаюсь, мэм.– Охранник снова козырнул.– Она будет ждать вас.

Когда они вошли в лифт, Кассик ощутил, как дрожат его ноги. Лицо Нины было бледным как мел; он обнял ее и сжал ей руку так, что она вздрогнула.

– Все в порядке,– бодро сказала она.

За ними в лифт ввалилась группа чиновников в форме с важными лицами и прижала их к стенке.

– Здесь всегда так много народу?

– Нет, не всегда. В последнее время...– она понизила голос,– в последнее время тут много... шума.

Дверь лифта захлопнулась; они замолчали и, сжав зубы, тоже приняли деловой вид. Чиновники называли номера нужных этажей. Нина уже совсем овладела собой.

– Семнадцатый, пожалуйста.

Они вышли из лифта с группой высокопоставленных сановников, которые сразу заспешили в разные стороны по своим неотложным делам. Впереди светились двери приемной; рядом стоял широкий стол, за которым сидел секретарь. Цокая каблуками о начищенный до блеска паркет, Нина подошла к нему.

– Мне нужно попасть к мистеру Джонсу,– хрипло обратилась она к чиновнику, достала из сумочки все необходимые бумаги и положила их на стол.– Этот человек со мной, у него срочное сообщение.

Чиновник не торопясь стал вертеть ее бумаги перед глазами. Средних лет, с толстой шеей, жирными складками свисающей кожи над жестким воротником – во все времена чиновники одинаковые. Пухлые белые пальцы, прекрасное понимание всяких бумаг. С чисто бюрократическими интересом, в котором проглядывалось профессиональное рвение, он тщательно изучил каждый документ. И лишь потом заговорил:

– Какова цель вашего визита? На прием можно попасть только обычным путем, мисс Лонгстрен. То есть записаться и подождать своей очереди. Не раньше чем через двенадцать часов.– Он неохотно достал тетрадь и пробежал пальцем по колонке с фамилиями.– Не раньше чем завтра утром.

Нина бросила отчаянный взгляд на Кассика:

– У нас срочное дело, оно не терпит никакого отлагательства.

– Ну хорошо,– равнодушно ответил чиновник,– тогда вам нужно заполнить специальную карточку.– Он достал из ящика листок бумаги и повернул к ней лицевой стороной.– Вот здесь и здесь, в графе пятой и восьмой укажите суть вашего дела. Аккуратно, через копирку.– Он указал на столик в углу.– Заполняйте вот там.

Нина и Кассик молча пошли к столику и уселись.

– Ну,– шепнула Нина,– и что я буду писать?

– Пиши, что с тобой человек из астрономической лаборатории. Пиши, что мы нашли ключ к разгадке природы кольца.

Нина послушно заполнила карточку.

– Видишь вон тех людей?.. Они тоже ждут приема. Все большие шишки. Уже целую неделю у него непрерывные совещания.

Она расписалась, и оба медленно направились к столу. Там уже стояла очередь. Нечего делать, пришлось стоять. Наконец чиновник взял у них бумагу, внимательно прочитал ее и сунул в специальную щель.

– Вам придется немного подождать,– нервно сказал он,– мистер Джонс освободится, чтобы изучить вашу просьбу, не раньше чем через полчаса. Посидите полистайте пока журналы.

Они отыскали стулья и уселись, тупо листая журналы и в любую минуту готовые к бегству. Всюду сновали чиновники, из боковых коридоров слышались голоса, приглушенное звяканье оружия. Все здание было наполнено какой-то беспокойной суетой.

– Чем-то все тут сильно заняты,– заметил Кассик.

Он быстро перелистал «Сэтердей ивнинг пост» и поставил журнал обратно на полку.

Нина только кивнула, не говоря ни слова,– ей было слишком страшно. Она сидела, уставившись в пол и крепко вцепившись в свою сумочку. Губы ее были сжаты в тонкую бескровную линию. Кассик полез в карман и нащупал свое «зеркало забвения». Не вынимая руки, он осторожно снял с него обертку. Теперь оно в работе... остается только вынуть его.

Но он уже отчаялся в успехе.

– Ты не жалеешь об этом? – тихо спросила Нина.– Может, не стоило сюда приходить?

– Нет,– ответил он,– не жалею.

– Еще не поздно... нужно только встать и уйти.

Он не ответил. Ему тоже было страшно, и если бы Нина была чуть-чуть понастойчивей, он, пожалуй, встал бы и ушел. Собственный дом, Нина, Джекки, снова все вместе, как когда-то давно... Он встряхнулся и посмотрел на чиновника, принимающего бумаги.

Чиновник кивнул ему. Не веря собственным глазам, весь сжавшись, Кассик встал и подошел.

– Вы нам? – хрипло спросил он.

– Вы можете пройти.

– Вы хотите сказать...– Он все еще не верил.

– Мистер Джонс примет вас немедленно.– И, не поднимая глаз, чиновник кивнул на боковую дверь.– Туда, пожалуйста, и долго не задерживайте, другие тоже ждут.

Кассик снова пошел к Нине, и все время, пока он бесконечно долго шел к ней через все помещение, она глядела на него, широко раскрыв глаза.

– Я иду на прием,– быстро сказал он,– и будет лучше, если ты уйдешь отсюда. Меня пропустили одного, тебе не нужно ждать меня здесь.

Она медленно поднялась:

– Где мы встретимся?

– На квартире. Жди меня там.

– Хорошо,– согласилась она. Больше она ничего не сказала, молча повернулась на каблуках и быстро пошла в сторону лифта.

Пока Кассик шел к кабинету, он мрачно размышлял, почему это его так сразу согласились принять. Но его мысли скоро были прерваны: путь ему преградили четверо серых.

– Пропуск,– сказал один из них,– ваш пропуск, мистер.

Кассик показал бумажку, которую ему выдал чиновник у входа. Серые внимательно изучили ее, потом с ног до головы оглядели Кассика и остались довольны.

– Все в порядке. Проходите,– сказал главный.

Третья дверь с шумом поехала в сторону, и Кассик оказался еще в одном коридоре, где тоже было много дверей. Здесь народу оказалось совсем немного, и эхо его шагов гулко раздавалось в удручающей пустоте. Он вышел в зал и пошел по толстому ковру. Никто не попался ему навстречу. В коридорах и в зале стояла благоговейная тишина, словно он попал в храм... странный храм без украшений, картин, или статуй, или хоть какой-нибудь безделушки там, вазы – только ковер, голые стены и потолок. В дальнем конце зала он увидел полуоткрытую дверь, подошел к ней и неуверенно остановился.

– Кто там? – крикнул тонкий металлический голос, в котором слышались усталость, недовольство и раздражение. Сначала Кассик даже не узнал этого голоса, но это только сначала.

– Да входите же,– снова прозвучал тот же раздраженный голос.– Не стойте там, за дверью.

Он вошел, зажав в ладони «зеркало забвения». За огромным, заваленным бумагами столом сидел Джонс; лицо его осунулось от усталости и отчаяния. Непосильная работа, видно, совсем раздавила его; он был похож на муравья, который пытается сдвинуть гору.

– Здравствуйте, Кассик,– пробормотал Джонс, быстрым взглядом окидывая его. Руками, похожими на клешни, он сдвинул в сторону груды бумаг на столе. Близоруко щурясь, он указал на стул:

– Садитесь.

Не помня себя, Кассик подошел к столу. Джонс ждал его. Ну конечно... он сам от себя пытался утаить очевидное. Задолго до того, как Джонс прочитал его просьбу о приеме, задолго до того, когда она была продиктована, Джонсу было известно, кто такой этот «специалист из астрономической лаборатории».

За спиной Джонса стояли двое громил в сером, с тупым выражением лиц сжимающие автоматы,– пустоглазые и бесстрастные, они были похожи на статуи. Поколебавшись, Кассик протянул вперед свое «зеркало забвения».

– Ага, давайте.– Джонс раздраженно протянул руку и быстро выхватил у него «зеркало» и, даже не взглянув, что это такое, раздавил его каблуком. Потом сложил руки на столе и уставился прямо в глаза Кассику.

– Может, вы все-таки сядете? – проскрипел он.– Терпеть не могу смотреть снизу вверх. Садитесь и спокойно поговорим.– Он порылся в бумагах.– Вы курите? К сожалению, не могу вам ничего предложить, у меня нет сигарет. Я бросил, вредно для здоровья.

– Свои есть,– ответил Кассик и неуверенно полез в карман.

Беспокойно барабаня пальцами по столу, Джонс заговорил:

– Давно мы с вами не встречались, боюсь, с того самого дня, в кабинете Службы безопасности. Все время, знаете, работа, всякие там указы и бог знает что еще. Очень много работы на этой должности. Огромная ответственность.

– Да,– тупо сказал Кассик.

– Пирсон, знаете, умер. Сегодня утром.– Какое-то странное выражение, хитрость пополам со злобой, мелькнуло на его высохшем лице.– Я долго его не трогал. Он ведь хотел убить меня, но я был наготове... я ждал целый год, ждал, когда же он пришлет своего убийцу. Вы явились как раз вовремя: я уже и сам собирался послать за вами. Не только за вами лично, конечно; я думал собрать вас всех, всех ваших коллег. А эта дура блондинка, которая была вашей женой, вы знаете, она ведь тоже работала с нами? Ну конечно, вы знаете... Это ведь она заполняла эту бумажку. Я сразу узнал ее каракули.

– Да,– повторил Кассик.

– Господи, сколько к нам пришло сексуально озабоченных баб.– Джонс говорил бессвязно, перескакивая с предмета на предмет, лицо его дергалось, тщедушное тело содрогалось в нервных судорогах. Голос звучал монотонно; слова, цепляясь одно за другое, выражали только одно: бесконечную усталость.– У нас тут что-то вроде мастурбария, не иначе... Работа для них здесь сплошной оргазм, вечный кайф, в общем такие бывают штучки, ой-ей-ей, взять хотя бы вашу жену... Мне иногда кажется, что я руковожу кошками, а не...

Кассик достал пистолет. Он сделал это совершенно бессознательно, рука делала все сама, никого не спрашивая. Он инстинктивно прицелился и выстрелил.

Причем он целился в телохранителя, того, кто побольше размерами: в голове неясно мелькнула мысль, что лучше будет, если убрать сначала их. Но Джонс, уловив блеск ствола, неожиданно вскочил на ноги. Как кукла на пружинах, он подпрыгнул между Кассиком и охранниками, и пуля попала ему прямо в лоб.

Оба охранника, не веря собственным глазам, застыли как парализованные, не шевелясь, и даже забыли про свои автоматы.

Кассик тоже стоял и не мог пошевелиться. Он все еще держал пистолет; но ни он, ни охранники не стреляли. Тело Джонса лежало поперек заваленного бумагами стола.

Джонс был мертв. Он все-таки убил его. Все кончилось.

Он сделал невозможное.