Брак с психопатом. Как выбраться из ямы и снова начать жить
И где бы они ни появлялись, вокруг них всегда возникает атмосфера чувственности, которой обычной женщине бывает трудно не поддаться.
Наша с ним следующая встреча произошла в октябре и снова на семинаре по психологии. С тех пор, как мы в последний раз виделись, прошёл ровно месяц.
Будучи вполне уверенной, что мы с ним непременно встретимся, я весь этот месяц не теряла времени даром: усиленно занималась спортом, часами бегая на тренажёрах и рассекая воды всевозможных бассейнов своего района.
Я сидела на диетах, отказывая себе в плюшках и исходя слюной при виде сына, без устали уплетающего шоколадки и пончики с повидлом.
Каждый день я готовила себе коктейли из всевозможной зелени и замеряла размер талии и бёдер, воображая, как на следующем семинаре (в элегантном красном платье и обалденных туфлях) лёгкой походкой зайду в классную комнату и… Все разговоры смолкнут, глаза присутствующих округлятся, а у надменного Гюнтера аж дыхание перехватит!
Внутри себя я знала, что уже нравлюсь ему, но мне хотелось нравиться ему ещё больше, привязать его к себе ещё крепче, доказав всем вокруг (а главным образом – себе самой), что я ещё ого-го как привлекательна и могу выдержать любую конкуренцию!
И для достижения этой великой цели я с утра до вечера пыхтела в спортзалах, обливаясь потом, заливала в себя цистерны воды (это ведь необходимо для сжигания жиров), а вечером валилась в постель, голодная как зверь.
Может быть, от голода или спортивного перенапряжения у меня как-то ослабли мозги?
Но именно с этого времени (и кончая нашей свадьбой), я пребывала в твёрдой уверенности: это я контролирую ситуацию и только от меня зависит, будет ли вообще что-то между нами или нет. Потому что это ведь я решаю и я выбираю!
Так я думала.
«Индюк тоже думал, да в суп попал», – говорила когда-то моя бабушка.
Да, всё произошло именно так, как я себе и представляла: сбросив шесть килограммов, я чувствовала себя лёгкой и юной, Гюнтер был поражён и восхищён… Но что-то непредвиденное начало происходить в расстановке наших сил.
Из-за того, что людей на семинаре было на этот раз больше, чем столов, все мы находились в необыкновенной тесноте. Он сидел вплотную ко мне и я чувствовала его тёплое плечо… Неожиданно у меня начала кружиться голова и пол поплыл под ногами. Приятная истома разлилась по всему телу…
«Странно, что это со мной?» – спросила я себя и взглянула на его руки, которыми он точил в это время карандаш.
В тот же момент у меня перед глазами развернулась картина: он обнимает меня, я чувствую силу его рук, вижу, как они скользят по моему платью…
«Блин! Да что же это такое?» – на этот раз вслух и так громко, что несколько человек обернулись ко мне аж с первых рядов, произнесла я.
Гюнтер по-прежнему спокойно и деловито точил карандаш, не замечая моего состояния (или только притворяясь, что не замечает?)
От него исходила неимоверно мощная сексуальная энергия, накатывая на меня огромными волнами (подобно девятому валу на картине Айвазовского), захватывая меня в свою власть и не оставляя мне ни одного шанса на спасение!
Я старалась бороться с собой, не смотреть на его руки, но… Он склонялся ко мне, чтобы что-то тихо сказать на ухо, я чувствовала его горячее дыхание на своей шее – и новая волна страсти накрывала меня с головой.
Я пыталась сосредоточиться на теме, но ловила себя на том, что рассматриваю чувственный изгиб его губ…
«Ёлки-палки», – размышляла я в смятении, – «это какое-то наваждение! Или колдовство?»
Будто некая чуждая мне сила – грозная, но томная и сладостная, внезапно вторглась в мою спокойную и размеренную жизнь, перевернув всё с ног на голову, поработив мою волю и подчинив себе мой разум.
Вот он стоит у стола и наливает кофе в чашку…
Я рассматриваю изгиб его спины, его стриженый затылок…
Сердце делает скачок в груди и начинает своё медленное и свободное падение. По жилам у меня растекается огонь, снова вызывая головокружение и страшное по своей силе желание. Желание прикоснуться к нему, очутиться в его объятиях…
Четыре дня семинара пролетели как одно мгновение.
Раскачиваться на волнах страсти в мечтах было неимоверно приятно, а вот общаться с Гюнтером в реальности оказалось почему-то трудно. Он не понимал многих элементарных вещей, когда речь заходила об отношениях и чувствах, а также был иногда напорист и нетерпелив – до грубости.
Например, на третий день семинара, гуляя со мной в обеденный перерыв по лесу, он вдруг сказал: «Надо подумать, кто из нас к кому переедет, когда мы поженимся».
Решив, что он пошутил (ведь мы вообще ещё не знали друг друга и у нас не было никаких отношений), я ответила:
– А как насчёт того, чтобы сначала сделать мне предложение?
С нескрываемым удивлением он спросил:
– А зачем?
То, что я считала шуткой, было для него уже решённым вопросом – мы обязательно поженимся и даже очень скоро!
В моём понимании это была наглость, и я почувствовала внутри себя протест и гнев – он строил планы, даже не спросив моего мнения! Да мы же с ним почти не знакомы! Он что, с ума сошёл?
Я и не заметила, как начала ускорять шаг – движение всегда успокаивало меня, помогая привести мысли в порядок. Но не на этот раз.
Я уже почти бегом неслась по лесу и он еле успевал за мной, перепрыгивая через канавы и сухие ветки. В какой-то момент, совсем запыхавшись, я круто затормозила и обернулась к нему:
– Гюнтер, мне бы хотелось, чтобы ты понял…
Он был весь потный, с паутиной в волосах, и я поневоле рассмеялась.
Подбежав ко мне, он вдруг схватил меня за руку и больно сдавил её:
– Не смей, – прошипел он, – не смей делать из меня посмешище!
Мне захотелось расплакаться – он совсем не понял меня, причинил мне боль и напугал этим своим шипением… и бешенством в глазах.
Я знала уже, что говорить с ним сейчас – бесполезно.
Мы молча пошли обратно.
После семинара он отвёз меня в город, в котором я живу, всю дорогу крепко держа меня за руку и путано извиняясь за то, что напугал меня тогда в лесу… А потом долго-долго целовал меня в подъезде, прежде чем уехать домой.
Стоя перед зеркалом в ванной комнате и разглядывая свои странные, будто пьяные, глаза, я как-то глупо улыбнулась и сказала своему отражению:
– Ну и что ж тут такого?
Не знаю, что я в тот момент имела в виду…
Что ж тут такого, что человек хочет жениться на мне?
Или – что я его совсем не знаю?
Что он может быть страшным в гневе? (я чувствовала это).
Или что меня так безумно влечёт к нему мощная, таинственная и необъяснимая сила?
Моё второе я, разумное и рассудительное, слабым голоском взывало ко мне из глубин моей души (куда я его загнала, чтобы не мешало):
– ТЫ СОШЛА С УМА!.. Он же тебе совсем не нравится, он раздражает тебя. Он грубый и наглый, не интересуется тобой как личностью, умеет говорить только о себе… ОПОМНИСЬ, моя хорошая, ведь внутри себя ты знаешь, что он бабник, что он мутный… Отключи свои гормоны и приди в себя!
Но вспоминались наши поцелуи в подъезде (он не захотел войти в квартиру, потому что дома был мой 16-летний сын), его нежность и страстная ненасытность…
Счастливая и какая-то невесомая, я упала в кровать, раскинув руки как крылья.
В сознании замелькали обрывки мыслей: «12 лет живу одна… Друзей полно, а любимого нет… Сын уже почти взрослый… Надоело быть одной, надоело!.. Мне уже 45 лет!.. В 45 – баба ягодка опять. Хочу быть любимой!.. Баста!..»
Вскоре мои мысли начали путаться, как-то спотыкаясь друг о друга, и я поняла, что погружаюсь в сон…
Откуда-то из небытия на меня взглянули голубые глаза – они были так близко, что я с лёгкостью могла рассмотреть плавающие в них льдинки.
Чьи же это глаза?
Такие красивые… И холодные…
Я где-то их уже видела…
С ужасом я вдруг поняла – это волк! И он пристально смотрит на меня.
У меня перехватило дыхание… А волк уже нависал надо мной чёрной тенью.
И я видела – мне нет теперь спасения!
«Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ», – произнёс волк голосом Гюнтера.
Глава 3: Коварная помощь
Во многих книгах психопатов называют хищниками, которые используют шарм, манипуляцию и запугивание, чтобы контролировать свою жертву и удовлетворять свои собственные эгоистичные желания.
А так как у них нет ни совести, ни сочувствия, они просто берут себе то, что им нравится, ни секунды не заботясь о мнении других людей.
Они нарушают этим социальные нормы, разрушают надежды тех, кто им доверился, и всё это – не испытывая ни малейшего стыда.
Так почему же эмоциональный человек порой так легко попадает в лапы психопата с холодным сердцем? Почему он не в состоянии вовремя разглядеть его социальную недостаточность?
Исследователи утверждают, что психопат обладает утончённой способностью обводить свою жертву вокруг пальца.
Он знает все кнопки, которые ему нужно нажать, чтобы потенциальная жертва не спаслась бегством и чтобы вовремя ликвидировать её сопротивление.
Итак, мы начали с ним встречаться.
И вся моя жизнь изменилась в один миг!
Не успела я и глазом моргнуть, как стала жить на два дома в двух не совсем соседних городах. Гюнтер был свободным предпринимателем в области компьютерной техники, у него постоянно толпились клиенты, и ему некогда было ездить ко мне.
Я же была медсестрой, работала по сменам и жила со своим сыном в маленькой уютной квартирке в центре города. Вокзал был рядом, и Гюнтеру удалось убедить меня, что мне гораздо легче ездить к нему, чем ему – ко мне.
Я приняла это почему-то как факт, не пытаясь оспорить или предложить другой вариант.
Да, я начала мотаться в его деревню во все мои свободные от работы дни и на всех возможных поездах. Времени на сына (как, впрочем, и на всё другое, что было важным в моей жизни) просто не оставалось, но Гюнтер очень убедительно доказал мне, что Андрюша уже в том возрасте (16 лет), когда родители только действуют на нервы и раздражают.
А значит – он не сильно во мне и нуждается.
«Зато во мне очень нуждается Гюнтер», – говорила я себе и разрывалась между двумя городами, уставая на работе как собака, недосыпая и вскакивая в очередной поезд почти на ходу – потому что мне хронически ни на что не хватало времени. А вскоре не стало хватать и сил.
Наши отношения с ним складывались неровно: ссоры и непонимание уступали место страстному влечению, но и здесь меня подстерегали неприятные открытия!
К сожалению, Гюнтер не был тем, кого принято называть великолепным любовником. Он ничего не знал и не хотел знать о нежности и любовной прелюдии. Ему важен был сам акт, действие и сознание выполненного долга.
Я не могла понять – почему после утоления любовного голода я часто чувствовала себя опустошённой и использованной? Почему на вопросы подруг: «Ну как?» я отвечала: «Да так…» и спешила заговорить на другую тему?
И всё же было в нём очень много положительных качеств, которые заставляли меня закрывать глаза на его недостатки.
Например, он был такой деятельный и неутомимый! Жадный до развлечений и смен обстановки.
Решения он принимал быстро и не колеблясь, чем очень отличался от меня – ведь я такая осторожная, и по сто раз всё взвешиваю и обдумываю.
С ним же всегда было весело и интересно – как на американских горках!
И у меня часто дух захватывало от смены декораций наших встреч и… смен его настроения.
Нет, он больше не шипел на меня в приступе злости. Просто глаза его начинали менять свой цвет – они становились прозрачно-голубыми и холодными как лёд.
В такие моменты я замыкалась сама в себе от страха и старалась переждать надвигающуюся бурю.
Разговор о браке пока не заходил, но однажды…
Я вышла из поезда со своим маленьким ярким чемоданчиком, который за последние месяцы стал моим верным спутником и другом. Гюнтер встретил меня как-то особенно радостно, быстро поцеловал и потащил к выходу из вокзала.
Мы сели в машину.
– Малыш, у меня для тебя сюрприз! Закрой глаза!
– Гюнтер, не называй меня малышом, я одного роста с тобой! Так, глаза я закрыла. А теперь?
– А теперь ты откроешь их, когда мы приедем.
– Приедем… куда?
– А вот увидишь!
Примерно через 15 минут машина остановилась.
– Всё, прибыли. Открывай глаза!
Сначала я ничего не поняла. Машина стояла перед старинным особняком – деревянная лестница, колонны, витые старинные балкончики.
Он достал ключ и открыл входную дверь. У меня появилось ощущение, что время здесь остановилось, и я нахожусь в 19 столетии! Это была сказка наяву – воплощение всех моих снов и фантазий! Скрипучие деревянные лестницы, везде паркет, огромные окна со старинными рамами, два балкона, две ванные комнаты, высоченные потолки, камин…
Не переставая ахать и охать от восторга, я носилась по комнатам, высовывалась по пояс из окон, выбегала на балконы, скользила по паркету…
– Малыш, здесь мы будем жить! Представь только! Столько места – и для твоего сына, и для твоего кота! Может, я ещё и дочерей своих заберу – вот отличная будет у нас семья!
– Но… Но я не могу вот так просто взять и переехать! Моя любимая работа – в другом городе, школа сына – тоже, и у него скоро начинаются экзамены.
– Ну уж нет! Квартиру надо брать сейчас, и для меня одного она слишком дорогая. Я, конечно, могу первым в неё переехать, но и ты должна с переездом поторопиться!
– Я не могу тебе сейчас ничего обещать, мне надо подумать.
– Нечего тебе думать – работу и здесь найдёшь, а Андрюху после экзаменов в другую школу запишем.
– Ты шутишь!
– Ничуть!
Его глаза вдруг начали леденеть. Молчание разлилось вокруг нас, не предвещая ничего хорошего.
– Ты забыла, что мы решили пожениться?
– РЕШИЛИ?! Кто решал и когда, хотела бы я знать?!
– Для меня этот вопрос исчерпан. Точка.
Гюнтер остался верен своим словам – на следующей неделе он отказался от своей старой квартиры и переехал в новую. Навещая его там, я поневоле начала проникаться шармом этого дворца и представлять себя его хозяйкой.
Квартира была действительно великолепна!
Она поражала своими размерами, планировкой и близостью к вокзалу – я бы могла в крайнем случае сохранить свою работу и просто ездить в свою клинику по три часа туда и три обратно (как убеждал меня Гюнтер).
Я размышляла и, слушая его нескончаемые уговоры и доводы, была то за, то против.
И вдруг однажды…
Вернувшись с работы и открыв свой почтовый ящик, я вынула из него письмо. Оно было от директора гимназии того города, где жил Гюнтер.
Распечатав конверт, я не поверила своим глазам!
Там значилось что-то вроде: «…коллектив нашей школы… благодарит вас за оказанное нам доверие… Собеседование с вашим сыном назначено на…»
Гюнтер таки записал Андрюшу в новую школу у себя в городе, не согласовав этого со мной и ни одним словом не упомянув об этом!
От гнева у меня потемнело в глазах.
«Урод! Что он себе думает!» – трясущимися от ярости руками я снова и снова набирала его номер…
Но к телефону он не подходил, на смс тоже не отвечал.
На следующий день мне позвонил хозяин дома, в котором мы с сыном уже 12 лет снимали квартиру:
– Э-э-э, госпожа такая-то? Что же вы мне шлёте отказ от квартиры без подписи? Забыли, что ли? Бывает! Э-э-э, я уже нашёл новых квартиросъёмщиков! А вы когда съезжать думаете? И правда уже через три недели? Ну у вас и скорости! Я… это… денька через три зайду к вам вечерком с новыми хозяевами… Вы же не против, чтобы они квартирку замерили?
Для тех, кому интересно – это был монолог, не диалог! Я онемела, я была в шоке и только нечленораздельно хрипела в телефон.
«Пообщавшись» с хозяином, я снова бросилась набирать Гюнтера.
Он был весел и бодр:
– Малыы-ыш, ну и как тебе мой сюрприз? Скоро ты переедешь ко мне!!! В нашу шикарную квартиру! Как мы будем счастливы все вместе, Малыш! Ты только представь!
– Ты что, окончательно спятил?! Ты не можешь принимать решения через мою голову! – заорала я в телефон.
– Очень даже могу – ты слишком долго думаешь, а нашу новую квартиру надо оплачивать, я не могу вносить такие суммы один! И ведь всё равно уже решено, что мы поженимся.
– Кем решено? Когда решено?!
– Ты же мне обещала, ты что, не помнишь? Ты в тот вечер сказала, что согласна быть моей женой и обещала скоро переехать ко мне, а теперь все думаешь и думаешь. Вот я и решил помочь тебе…
В этот момент я отключила свой телефон и со всего размаху швырнула его об стену.
– Ложь, ложь, всё это подлая ложь! – вопила я, бегая взад-вперёд по квартире. Он что, дурак?! У него провалы в памяти? Никогда я ничего ему не обещала!!!
Я разрыдалась.
Или обещала?..
Сомнения начали проникать в мою душу.
Если он утверждает, что я обещала, значит, что-то в этом роде я ему сказала. А может, он меня не так понял?
Мысль, что он мне просто-напросто солгал, даже не пришла мне тогда в голову.
Дверной замок щёлкнул, и я вздрогнула от страха.
Какого страха? Перед кем?
Но это был всего лишь сын, вернувшийся из школы.
– Мама, ты плачешь? С Гюнтером опять поругались? Да ничего, помиритесь! Смотри, тебе тут столько писем пришло…
И он вывалил на стол кучу конвертов.
Я в отупении уставилась на них. Потом вскрыла один из них и начала читать.
– Это какой-то бред! Этого не может быть! – схватила другой, вскрыла, отбросила в сторону… – всё это были письма от различных компаний: газовой, по электричеству, по доставке воды…
И в каждом письме стояло: «Мы удовлетворяем вашу просьбу и разрываем контракт. Подача электричества (воды, газа…) будет прекращена к последнему дню текущего месяца…»
Гюнтер позаботился обо всём, ничего не забыл!
Меня охватила паника.
Извечный вопрос Чернышевского «ЧТО ДЕЛАТЬ?» болезненно пульсировал в моей голове. В ушах почему-то шумело, а руки тряслись мелкой дрожью.
Обзвонить все компании и объяснить ситуацию? Поговорить с хозяином дома? Зная бюрократическую систему страны, я понимала, что мне потребуется много сил и терпения, чтобы всё восстановить. А как раз сил-то у меня и не было.
Я чувствовала себя больной и разбитой – будто кто-то, неожиданно выпрыгнув из-за угла, сбил меня с ног и переломал все кости. В таком состоянии встать и начать действовать казалось мне невозможным. Хотелось просто лечь на диван, лицом вниз, и ни о чём не думать.
Наверное, поэтому я и пошла по пути наименьшего сопротивления.
Я вспомнила большую светлую квартиру в его деревне…
Своё давнее желание переехать жить поближе к природе, дать своей жизни новое направление… Пережить приключение.
Сейчас я понимаю, что в тот момент мой усталый мозг и изнасилованная психика просто по-своему пытались справиться с этой ситуацией, чтобы не дать мне сойти с ума.
Чтобы по возможности рационально объяснить кошмар, в который я почему-то попала.
Но тогда я ухватилась за эти мысли, как за спасительную соломинку, стараясь представить себя хозяйкой квартиры в чудесном особняке, гуляющей на закате солнца по полям и лесам деревенского захолустья…
Я и не заметила, как вся отдалась этим мечтам, убаюкивая своё напуганное сердце. «Наверное, это судьба. Смотри, как он тебя любит! Будь смелее!»
Я всеми силами пыталась реабилитировать Гюнтера в своих мыслях – чтобы не признаваться себе самой, что этот человек грубо перешёл все мои внутренние и внешние границы, вторгся в мою жизнь и одним махом уничтожил её – просто потому, что ему так захотелось!
Признать его поступок плохим, недопустимым и коварным значило бы вступить на путь борьбы с ним.
А я так не хотела борьбы!
И всеми силами пыталась убежать от горькой правды.
Потому что хотела верить в его любовь…
Но неужели – любой ценой?
И как дорого я готова была заплатить за воздушный замок своей мечты?
Глава 4: в тёмной комнате
Психопатам свойственен слабый поведенческий контроль.
Свои негативные чувства они выражают особенно бурно, их реакция на конкретную ситуацию непредсказуема и часто не соответствует действительности, то есть неадекватна.
В подобных случаях партнёр обычно бывает ошеломлён и напуган ураганом грубых словесных оскорблений, которые буквально обрушиваются на его голову.
Жёсткий контроль, запугивание и манипуляция – вот основные орудия психопата. Потому что главное, чего он хочет – это безграничная власть над своей жертвой и её полное, безоговорочное подчинение!
Нет, ему не жалко её и его не трогают её слёзы…
Ему не свойственно сочувствие, а эмоции его поддельны. И ни на минуту не задумывается он о том, что его поведение недопустимо и жестоко ранит его партнёра!
Для психопата партнёр является просто объектом, которым он стремится обладать – потому что он ему сейчас для чего-то очень и очень нужен.
Всё, что психопат делает, он делает, руководствуясь только своей личной выгодой.
Жизнь жертвы, её идеалы, желания и привычки не имеют в его глазах абсолютно никакой ценности и подлежат скорейшему уничтожению…
Прошло три недели.
Я сидела в тёмной комнате. В солнцезащитных очках. Одна.
Где-то там, за задёрнутыми шторами окном, ярко светило жаркое солнце и кипела жизнь. Я слышала шум проезжающих трамваев и громкий смех молодёжи на остановке.
А моя жизнь будто застыла в окружающей меня темноте.
Неделю назад как-то вдруг лопнула роговая оболочка моего левого глаза. А день спустя – и правого.
…Немыслимая боль, страшная резь в глазах, слезотечение… Врач прописал капли и мазь, но они быстро вымывались слезами и не приносили никакого облегчения.
Переезд был запланирован на завтра.
Моя уютная квартирка, в которой мы с сынулей прожили непростые, но такие счастливые 12 лет своей жизни и которую мы так любили – перестала быть уютной. В ней царил хаос: повсюду валялись вещи и обрывки газет, громоздились мешки и коробки.
Но по большей части всё было уже кое-как упаковано в ящики, и на одном из них я как раз и сидела, размазывая слёзы по лицу.
Были ли это слёзы от рези в глазах – или я оплакивала своё прошлое?
Мне было жалко расставаться с любимым городом…
И мне было невыносимо жалко себя, страдающую от боли в глазах и неожиданно ослепшую в самый неподходящий момент жизни.
И было просто страшно…
Потому что накануне мы ужасно разругались с Гюнтером. Разругались из-за ерунды, но в этот раз он будто снял с себя невидимую маску и впервые показал себя по-настоящему безжалостным и жестоким. Наоравшись в необычном приступе гнева и обругав меня последними словами, он вдруг заявил: «Ты мне здесь не нужна! Мы не сходимся характерами и будет лучше, если ты отменишь переезд и останешься жить в своём городе».
То есть… это как?
Уже через два дня сюда въедут новые жильцы!
А мне куда деваться – со своими коробками, с сыном и котом?
О мебели я и не говорю – он раздал её каким-то людям, сказав, что в новую квартиру мы купим и новую мебель.
Он разве не понимает, что я не смогу здесь остаться, даже если и захочу?
А если понимает, зачем же такое говорит?
Читать бесплатно другие книги:
