Безбашенная

Пролог – Моё новое чувство

Моё новое чувство.

Оно возникло, когда он сдался. Не мне. Просто сдался.

Внутрь меня словно поместили воздушный шарик и накачали. Он давит на мои лёгкие, не позволяя им полноценно раскрываться. Всё время чувствую удушье. И оно так навязчиво, что я не могу сосредоточиться на чём-то другом.

Что это?

Иду от остановки до работы по заснеженному тротуару. Снег хрустит под ногами.

Новое чувство…

Пытаюсь с ним экспериментировать, направляя свои мысли в разные сферы. Ослабевает, когда я полностью открываюсь ему и позволяю течь.

Интуитивно нахожу в плеере нужный трек для резонанса. Пикник – Египтянин.

Я свободна, да! В том числе и от почвы под ногами!! Пьянящее головокружительное падение вниз. Ты тоже летишь, Зверь мой?.. Встречного ветра тебе! Расправляй свои крылья, ты прекрасен.

И я наконец-то вдыхаю полной грудью, от ударной дозы кислорода голова кружится, и губы растягиваются в пьяной улыбке.

Это наполняет каждую мою клеточку. Сердце трепещет… Это очень сильно! Пытаюсь зафиксировать это состояние, чтобы знать, как возвращаться к нему при желании. Мне нужен якорь. И я ищу, ищу…

И вдруг внезапно он возникает.

Аронова больше нет, я свободна. Абсолютно!

Он есть, конечно. С ним всё относительно в порядке. Он работает, он курит, молчит…

Но его больше нет. Я тоже могу задыхаться от этого встречного потока жизни, несущегося сейчас мне навстречу, и не снести его на*ер своими кульбитами. И это прекрасно тоже.

Нет его… Это так болезненно сладко – это чувство потери. Сладко, да. А почему? А потому, что я могу сломать его решение в любую секунду. Взмахнуть крыльями – и падение снова превратится в полёт. Но там, подо мной, ещё такая глубина!! И пока мне хочется врезаться со всей дури в те камни, что лежат на невидимом дне ущелья. Мне любопытно, что я почувствую в тот момент. И я не делаю логичного – не «распахиваю свои крылья».

– Доброе утро.

Охранник кивает мне в ответ.

И впервые я сама выбираю лифт, а не лестницу. Всего-то второй этаж, но мне хочется добавить немного накала в моё новое чувство, пусть оно подчиняется мне.

Я помню его эмоциональный срыв в этом лифте. И пока пять секунд еду до второго этажа, голову кружит от воспоминания вкуса его эмоций.

Выхожу у ресепшена. Там, на диване, мой заспанный Чеширский кот.

– Женька… – улыбается он.

Молча сажусь к нему на колени и втыкаю один свой наушник в его ухо. Внимательно смотрю в глаза. Чеширская улыбка постепенно исчезает. Остаются только его глаза и мои глаза. Приближаю свои, пока его не растекаются…

Чувствую, как музыка течёт теперь и сквозь него.

– Будто я египтянин… – шепчу ему синхронно с текстом. – И со мною и солнце, и зной… и царапает небо когтями… лёгкий Сфинкс, что стоит за спиной! Будто я…

Глаза Чеширчика медленно моргают.

Прижимаюсь губами к его скуле. Песня заканчивается.

– Отомри, – забираю наушники.

– У-у-ух… – ошарашенно выдыхает он. – Чего это было?

– Сеанс утреннего полёта.

– Спасибо…

– Чеширский, – шепчу ему на ушко. – Достань мне косячокс.

– Аха! Обалдела? – начинает хихикать он. – Аронов меня закопает.

– Он занят закапыванием себя, – улыбаюсь я Ожникову. – Достанешь?

– Нет. Маленькая ты ещё.

– Жадина! – со смехом тискаю его щёки с ямочками. – Я ж всё равно достану.

Чувствую на себе тяжёлый взгляд. Оперевшись спиной на косяк, Аронов безэмоционально и рассеянно смотрит на нас.

– Женя, зайди ко мне, пожалуйста.

Смотрю на часы.

– Ко мне люди придут через пять минут.

– Я тебя долго не задержу.

Встаю с колен Чеширского.

Захожу за Ароновым, прикрывая плотнее дверь.

Он открывает окно, достаёт сигареты…

– Я сегодня уезжаю, Жень.

– Счастливого пути, Олег.

– Это не всё. Я хочу, чтобы ты знала… Я уезжаю не один. С… другой женщиной, – ему очень тяжело даются эти слова.

С другой женщиной? Навешиваешь камней, чтобы долететь до дна побыстрее? Думаешь, БАХ!! – и всё?

Увы, мой Зверь, увы. Полёт будет головокружительно долгим. Мы с тобой выбрали бездну, разве ты не помнишь?

– Не хотел бы, чтобы ты восприняла это как измену. Поэтому ставлю в известность.

– Измену? В любви можно изменить только самому себе…

Его взгляд застывает в пространстве между нами.

Обнимаю его. Позволяет мне это, неподвижно застыв. Ощущения от него такие, словно он стянут в самой жестокой бандажной вязке. А мне хочется напомнить ему, что он тоже свободен. Внутри меня нет боли, которая могла бы сковать его так. Он хотел бы её, я понимаю. Чтобы я сейчас порыдала, покричала на него, обвинила в этом его решении… Хочет! Пережить вместе этот экшен, да. Вместе.

Но у меня есть для тебя кое-что поубойней! Попробуй пережить это. Без меня.

– Я желаю тебе счастья, – отстраняясь, спокойно смотрю в его глаза.

Внутри меня штиль.

Выхожу.

Глава 1 – пиры на горизонтах (часть 1)

На столе у Крис пачка фоток. Поднимаю несколько. Это с Нового года.

– Как твой экзамен?

– «Отлично».

– Моя умничка!

На одном из фото я и Олег.

Крис заглядывает в неё вместе со мной.

– Счастливый такой, – грустно улыбаясь, Крис ведёт пальцем по его лицу.

– Он так редко улыбался, когда был со мной.

– А без тебя совсем не улыбался.

– Это, наверное, эгоистично, но я не жалею, что у нас были эти несколько месяцев. Но мне жаль, что я разучила его улыбаться.

– Дурочка… – её руки обвивают мою талию. – До тебя ТАК он не улыбался в принципе. И я уверена, что он тоже не сожалеет.

Стягиваю со стола ножницы, разрезаю фотографию пополам и выкидываю часть с собой в мусорное ведро.

Крис вздрагивает:

– Зачем?!

– Так надо.

– Кому?

– Ему.

– Женечка… Может, стоило тормознуть его?

– Зачем? – непонимающе смотрю на неё.

– Другая женщина, Жень.

– И что?

Пытливо изучает моё лицо.

– Тебе не больно?

– Мне должно быть больно?

– Вообще, по канону – да! – поджимает губы Крис.

– Хм… Я в это не верю, но допустим. Допустим, там реально та женщина, от которой его крышу снесло больше, чем от меня. Тогда счастья ему! Пусть вот так счастливо улыбается, как здесь! – взмахиваю куском фотографии. – Почему мне должно быть больно? Мой родной, близкий человек счастлив! Кроме благодарности к этой женщине я не испытываю ничего. К нему… Мне достаточно осознания его счастья, чтобы резонировать на этом и кайфовать от того, что между нами нет больше его болевых трипов. И мы сможем просто дружить. А теперь ближе к реальности. Мы же обе понимаем, что та женщина… Это попытка вернуть себе внутреннюю автономность. Попытка бесперспективная. Потому что, если уж Аронов говорит громкие слова, то за ними стоит то, что преодолеть по щелчку пальцев он не в силах. Но я не могу его осуждать за эту попытку, Крис. Если бы я чувствовала то, что чувствует он, я бы испробовала всё, чтобы избавиться от этого чувства! Даже такие бесперспективные идеи. А вдруг… И мне больно, конечно. Потому что то, что он делает – бессмысленно и болезненно для него. Ничего кроме разочарования это ему не даст. За это больно. Но пусть походит этими дорогами! Это его право.

– Примешь его обратно?

– Я не понимаю, о чём ты говоришь.

– Всё ты понимаешь!!

– Скажем так… Я пошла дальше. На моих горизонтах пиры! Ждать его, чтобы разделить это, я не стану. Мои вкусы развиваются. И, вернувшись, он легко может уже не попасть в меню.

– Циничненько…

– Да?

– Но правильно! Только так с ними. Просто не представляю, как вы будете работать рядом, – закусывает она губу.

– Если это будет сложно для него, я уйду.

– Нет, нет… Подожди! Почему мы будем решать созданную им проблему твоей кровью?

– Потому что…

– И моей кровью! Не хочу я другого ассистента!

– Потому что, Крис, если мне будет невкусно находиться с ним рядом, я буду искать другие охотничьи угодья. Но нашу с тобой связь это не сломает, я тебе обещаю.

– Но… ты скучаешь?

– Пока больше отдыхаю, – честно признаюсь я. – Но буду скучать, конечно. Какое-то время. А может, не буду! Посмотрим.

Кладу его фотку себе в карман. Пусть будет. А вдруг-таки буду скучать.

– Поехали к нам?

У Крис ремонт, и она пока живёт у Лёхи.

– Неа… Не хочется.

Мне кажется, Крис загоняется гораздо сильнее меня по поводу побега Аронова.

Выйдя на ресепшен, сталкиваюсь с Таней.

– Да, Олег! – показательно громко говорит она по телефону, поглядывая мстительно на меня. – Конечно. Хорошо… Мхм… Я сделаю, да. Как отдыхается?..

Иду мимо.

Хреново ему отдыхается… Чувствую даже через этот телефон, по которому он говорит не со мной.

– Жека, – ловит меня Ожников. – Приезжай ко мне сегодня?

Он тоже уловил, что у нас какие-то мощные «нелады». А может, Олег сказал. Или Крис. Я не знаю. Мне по большому счёту…

И теперь Ожников пытается заполнить опустевшее место своим дружеским вниманием. Но…

– Неа. Не хочется.

– Чем будешь вечером заниматься?

– Учить.

Внизу в фотомастерской Полина. Забираю свой рюкзак.

– Жень, а Олег не сказал, когда вернётся?

– Мне – нет.

– Пипец…

– Что такое?

– Я его объектив, кажется, коцнула. Сенсор теперь шумит. Он убьёт меня! А у тебя нет его номера? Старый отключён.

– Нет. Его нового номера у меня тоже нет.

Забираю рюкзак, сбегаю.

На улице холодно, я без шапки. Не выношу шапки. Они закрывают мой лоб, и тогда я словно слепну. Это так раздражает! Как-будто перед глазом повесили какую-то тряпку. Вроде бы всё видно вторым, но постоянно хочется убрать помеху. Отыскиваю в рюкзаке большие наушники. Включив музыку, надеваю сверху капюшон, потом перчатки… Хочется немного погулять, несмотря на мороз.

Иду вдоль дороги по направлению к мосту. Ветрина…

Капюшон срывает с головы, и я разворачиваюсь спиной, чтобы надеть его. Плохая была идея идти пешком. Волосы крутит под порывами ветра, я почти ничего не вижу. Только мерцающие ближние какой-то спортивной тачки. В ушах орёт музыка. Надеваю капюшон, отворачиваюсь, иду дальше.

Неожиданно меня кто-то хватает за локоть, и я, покачнувшись, теряю равновесие. Подхватывает за талию. Парень. Молодой, но уже больше мужчина, чем парень. На его лице ухмылка перетекает в улыбку и обратно.

Рассматриваю. Он что-то говорит, мне не слышно.

Симпатичный… Крепкий… Наглый. Двадцать два примерно.

– Я тебя не слышу, – закрываю руками щёки от леденящего ветра.

Легко поднимает за талию, относит к своей тачке, ставит на ноги, открывает мне переднюю дверь. С улыбкой показывает рукой внутрь.

В целом ощущения от него достаточно приятные, и я не чувствую ничего критичного.

Сажусь. В машине тепло. Снимаю капюшон, наушники.

Присаживается рядом.

– К тебе или ко мне? – провокационно глядя на меня через зеркало дальнего вида.

– Ко мне, конечно, – невозмутимо отвечаю я.

Чуть заметно осаживается, сжимая губы, чтобы не улыбаться.

– Какая решительная! Даже имени моего не спросишь?

– Ты будешь… ммм… – тоже прячу улыбку. – Семьсот двенадцатый.

Это номер его тачки.

Прыскает от смеха:

– Круто! А ты будешь… – задумчиво.

– А я буду, да! – усмехаюсь, выкручивая на максимум звук в тачке, не позволяя парировать. Перехватываю его за ворот спортивной толстовки. Тяну к себе.

Растерянно поддаётся моим рукам, облизывая губы.

Разбежался. Веду носом вдоль его челюсти. Чувствую, как в нём мощно пульсирует кровь. Она бросается ему в лицо. Не от смущения, скорее, от резкого и неожиданного вторжения в его личную зону. Он был настроен как хищник, а оказался в роли жертвы. Это фрустрирует, да.

Хороший запах… Отпускаю, слегка толкая в грудь для придачи ускорения.

Застывает, поднимая вопросительно бровь. Делает музыку в машине тише.

– Ты меня понюхала?..

– Разве не так определяют пригодность еды?

– Я – еда?

– Ну, ты же хочешь ко мне домой, нет?

– Пожалуй, покормлю тебя для начала где-нибудь! – посмеиваясь, качает головой. – А ты у нас опасная, да?

– Я-то? – немного оскаливаюсь в ответ. – Ну что ты… Не бойся! Смотри, какой ты крепкий мальчик. Всё выдержишь!

– А где сейчас те семьсот одиннадцать, что были до?

– Дома покажу, – ухмыляюсь я.

– Слушай, – смеётся он, выжимая газ. – Ты прикольная! А почему так запросто садишься в тачку к незнакомцу? Может, я маньяк сексуальный?

– Сексуальный маньяк у нас я, – показываю ему язык. – А ты у нас жертва. Веди себя соответственно, не сбивай мне сценарий.

– Ладно! Что у нас по сценарию?

– По сценарию у нас…

Прости, семьсот двенадцатый, но ты попал!

– … Перфоратор.

– В каком смысле?! – рывком тормозит он на светофоре.

И я угораю.

– Нескучные ассоциации, да?!

– Вообще… – оттягивает нервно ворот толстовки.

– Перфоратор, гардина, шторы. Решишь такую задачку?

– Попробуем… А потом?

– А потом пицца и чай.

– Уже интересней. А дальше?

– А дальше я тебя поцелую с благодарностью в нос, и отпущу с миром, не притронувшись к твоему «перфоратору» и не спросив имени. Это мой максимум!

– Реально маньячка…

Глава 1 – Пиры на горизонтах (часть 2)

Моя сессия закрыта. С горем пополам, но на «отлично».

Есть, правда, один маленький нюанс: несостоявшаяся комиссия. Но по разрешению ректората данный экзамен перенесён для меня на следующий семестр в связи с отсутствием состава комиссии. Александр Владимирович расстарался! Мне не удалось поймать его сегодня, когда закрывала сессию, чтобы сказать спасибо.

Поэтому я беру телефон и делаю то, что, вообще-то, делать нельзя. Пишу ему искреннюю благодарственную оду о том, что он лучший.

И он делает то, что тоже, вообще-то, делать нельзя в нашей с ним ситуации. Отвечает: «Надеюсь, это не сарказм? Потому что помочь тебе было очень трудоёмко».

«Это не сарказм. Я покорена».

«Туманова… Я бы тебе мог многое написать сейчас, но не хочу создавать такой компромат, как переписки со студентками. Испарись! Я хочу отдохнуть».

«И это правильно! Ваши переписки могут попасть не в столь благонадёжные руки, как мои. А то, что Вы хотели бы мне написать, я знаю и так. Испарилась. Хорошо Вам отдохнуть».

Листаю зачётку.

На «отлично»!! Стипендия! Это не так уж и много, но пусть будет как страховка. Вдруг мне реально придётся экстренно менять работу? Путь в общагу теперь закрыт. У родителей я брать не буду. А в кармане у меня… Пока ещё вполне себе, кстати.

Телефон пиликает смской.

Семьсот двенадцатый: Занята?

Маньячка: Занята.

Семьсот двенадцатый: У меня с собой перфоратор…

Ха-ха… Вспоминаю, как мы с ним весело развешивали шторы и стебались над темой «перфоратора». Горячо и вкусно.

Маньячка: Очень соблазнительно, но не сегодня, увы.

Семьсот двенадцатый: Когда?

Когда, когда… Я задумчиво хмурюсь.

Семьсот двенадцатый: Эй, сексуальная? Чего молчим? Когда?

Маньячка: Думаю.

Семьсот двенадцатый: Вообще-то, должен тебе признаться, что я уже внизу.

Маньячка: О, нет! Я не могу сейчас. Ко мне через полчаса приедут гости.

Семьсот двенадцатый: Что за гости?

Маньячка: Слишком много вопросов для семьсот двенадцатого!

Семьсот двенадцатый: Да? Учту…

Семьсот двенадцатый: Я поднимусь ровно на пять минут.

Маньячка: Боюсь, что за пять минут мы твой перфоратор протестировать не успеем.

Семьсот двенадцатый: А если сильно постараемся?

Маньячка: Ты так плох?

Семьсот двенадцатый: Может, наоборот? Так хорош…