Безбашенная
– Без меня – нет!
– Завтра стартуем! – напоминает всем Крис.
Разворачиваюсь, выхватывая взглядом своего Семьсот двенадцатого под светом фонаря.
И, запахивая на ходу куртку, ускоряюсь в его сторону. Ветер бьёт в лицо…
С каждым моим шагом порхающее ощущение в груди, которое он выдал мне после поцелуев, нарастает, смешиваясь с предвкушением более серьёзных блюд.
Это хорошо…
Он достаёт огромный букет роз с заднего сиденья.
Ооо… Надеюсь, это последняя щепотка ванили в предстоящий вечер!
Забираю и влетаю в объятия Димы.
На холодном ветру его горячие губы прекрасны! Закрыв глаза, я растворяюсь в его желании, кипении, порхании…
Да, да, да!!!
Его пальцы сжимают мою попку так требовательно, что бёдра почти мгновенно сводит от возбуждения. Через свои брючки чувствую, как упирается мне в живот его член.
Мне любопытно… Какой он будет? Главное, чтобы не больше, чем у Аронова!
– Добрый вечер, Женечка!
В голове – короткое замыкание. Наши губы притормаживают.
Внутренности тут же сжимаются в комок.
Медленно разворачиваюсь в Диминых руках, расцепляю их.
– Олег?..
Я не узнаю его глаза. Обычно спокойные… Сейчас из них фонтанирует ядом!
– Новая помада… – стирает большим пальцем остатки помады с моих губ.
В моей пустой голове продолжает щёлкать холостыми.
– Новая игрушка… – кивает на Димку.
Я чувствую, как он ожесточается, словно увеличиваясь в размерах и закрывая собою свет.
Затмение не только в моём мире.
– Как развлеклась, детка? Расскажешь? – губы изгибаются в жестокой ухмылке. – Все горячие подробности, м? Соскучился по твоим сказкам.
Чего происходит, вообще? Что он несёт?
– Олег…
Чувствую, как меня зажимает между ними в сильных, ревнивых, болезненных чувствах.
И они нарастают, нарастают, нарастают!! Лёгкие сдавливает! Меня раздавит сейчас!
– Поехали домой, Женечка, – прорывает вдруг из него совсем другое… Наше, глубокое, болезненное. – Я очень устал и соскучился. Не могу больше…
Окончательно вылетаю в прострацию.
Я, бл*ть, сплю? Это кошмар?
– Жень, это что за чёрт? – оживает Дима, напоминая мне, что происходящее реально.
Это не чёрт, Димочка, это демон!
В мгновение ока я оказываюсь в руках Аронова, пролетев мимо рук Димы.
– Не надо трогать… Это – моя женщина.
Его губы касаются моего виска, и Димка смотрит на это, охреневая.
Нет, нет… Погодите-ка!
Толкаю Аронова в грудь, но он словно не чувствует. Его мышцы как канаты. Он оттягивает меня в сторону, чтобы я не стояла между ними двумя.
– Всё, что ей было можно, она тебе уже дала.
И возможно первый раз в жизни я чувствую себя фигурой на шахматной доске. Это партия Аронова, да!
Охреневаю, пытаясь поймать его взгляд.
Нет, реально? Реально?! Ты осознанно двигаешь мной сейчас, чтобы срубить ему голову?! Ну, конечно! Тут без вариантов!
Из моих рук вываливается букет.
– Женя? – я чувствую, как тормозная моего Семьсот двенадцатого начинает подтекать. – Объяснишь?
Сейчас будет пи**ец!
– Ты что делаешь? – взрываюсь я, хватая Аронова за ворот куртки.
– Что такое? – ухмыляется он мне зло. – Он был не в курсе? «Ой!»
А-А-АХ ты… Шар возмущения и гнева внутри меня раздувается так, что…
Сейчас, бл*ть, никто здесь не выживет!
Аронов улыбается. Чуть заметно. Агрессивно, зло. В воздухе витает мандраж. И я бы не стала сейчас делать ставок на то, кто кому первый даст в морду!
Потому что мне кажется – это буду я!
– Такой взгляд у тебя горячий, моя девочка… – нервно, но азартно усмехается он. – Соскучилась? Поехали…
Сволочь! Хрен ты меня сдвинешь на следующую клетку.
– Дим, – перевожу взгляд на обтекающего Морозова и отрицательно качаю ему головой.
– Правильно, Женечка, извинись перед парнем. И впредь предупреждай игрушек, что они только игрушки.
Димкины глаза закрываются на секунду, я чувствую взрыв.
Да, сказанное наложилось на мои перлы. И картина сильно искажена.
Молодец, Аронов! Хорошо рисуешь! Даже вслепую!
Я чувствую, как внутри себя Димка разносит сейчас всё вокруг! Он открывает глаза, в них… Не на меня он смотрит. Мне адекватно врезать в ответ он не может! И…
Поубивают сейчас друг друга. Мне кажется, Аронов прямо жаждет, чтобы тот сорвался.
Димка переводит взгляд на меня и гаснет.
Всё. Тут ничего сделать уже нельзя и не надо.
Но бл*ть, зачем так?! Кто дал тебе такое право?!
Я разворачиваюсь к Аронову.
Ты бросил это право мне в лицо, укатив на своё море! А теперь… играешь в моих любимых котят без спроса? Топишь насмерть?!
– Сволочь! – нервно усмехаюсь я.
Это ж надо! Так нагло… Не могу поверить в происходящее.
– Да, моя девочка… – кивает он, расслабляясь.
Шар внутри меня тоже взрывается.
– Зараза! – впечатываю кулак ему в грудь.
– Ещё, детка… Ты такая горячая, когда злишься.
– Ты посмел… – оскаливаюсь я на него и размахиваюсь, чтобы стереть с его лица эту циничную усмешку.
Отклонившись, он перехватывает мою руку, рывком прижимая к себе, и шепчет:
– Тише. Тише, Женечка… Прости меня. Я ездил один. Очень скучал. Сходил с ума. Мне больно сейчас… Очень! Пожалуйста…
Я не понимаю, что он говорит. Слова понимаю, смысл – нет!
Вырваться из его рук не получается. Истерично дышу.
– Как ты посмел?! – сглатываю я. – Как ты мог так…
– Я во всём неправ. И в этом тоже неправ. Но я не отдам тебя никому. Посмотри на меня…
Он держит моё лицо ладонями.
Не хочу!!!
И мои коготки впиваются в них, пытаясь оторвать. Я чувствую, как прорисовываю борозды на его коже.
Не отпускает.
– Смотри на меня… Женя… Тише…
И я смотрю в эти до боли родные глаза.
– Не злись… Женечка… Девочка… Это же я…
Его губы замирают на моём лице.
Силы вдруг резко покидают меня. Живот начинает наполнять такой знакомый болевой спазм, отдающий болезненной пульсацией в грудь.
Больно… Очень… Ему…
– Я люблю тебя… – шепчет он.
И мне. Очень. Больно.
Я перестаю дёргаться, парализованная этим чувством.
– Поехали домой… – и в этом столько всего, сказанного им, но не услышанного мной.
И я дышу глубже, переваривая всё то, что он сказал мне выше. Мне больше не хочется по нему бить. Мой котёнок уже всё равно захлебнулся. Я никак не могу договориться с собой, кто виноват в этом.
– Поехали домой…
– Поехали…
Глава 5 – Владеть
Сделав вдох поглубже, сажусь в машину на переднее сиденье.
А он не спешит, доставая сигареты. Прикуривает, присаживаясь на капот. Я вижу, как дрожат его пальцы. И это единственное, что выдает его состояние. Потому что даже эмоционально он не то что закрыт – он запечатан в свинцовый саркофаг. И даже мой эмпат-рентген не может пробить эту броню.
Ни Семьсот двенадцатого, ни его тачки на стоянке уже нет. Уехал. И это правильный выбор. По-другому вряд ли мы разрулили бы эту ситуацию. Я испытываю облегчение, что он не сорвался, и не было никакой жести. Аронов провоцировал… К счастью, сорвалась только я. Больше от неожиданности.
Офигеть.
Аронов…
Один ты ездил?
Осмысливаю его слова. И что? Это даёт тебе право поступать так, как ты сделал сейчас?
Но внутри я почему-то чувствую, что даёт. Не по отношению к Семьсот двенадцатому. Нет! По отношению ко мне. Как интересно… Что это значит? Что он всё ещё мой мужчина? Или подождите… Я – его женщина?
А как его женщина я могу несколько раз врезать ему по лицу за то, что он устроил, или это перебор?
Ветер вдруг стихает. Начинают кружиться редкие снежинки.
Его перекур затягивается. Сигарета просто тлеет в пальцах.
Включаю на панели радио. С раздражением слегка нажимаю на клаксон.
Выбрасывает сигарету. Садится рядом. Мы молчим. Снег становится гуще. Он навевает мне почему-то ту ночь, когда он забирал меня из Заельцовского, как мы молча ехали до моего дома и как потом, все в снегу, горячо целовались на капоте тачки. По радио играет какая-то старая-старая песня.
Мы одновременно сосредотачиваемся на припеве, встречаясь глазами.
- А помнишь наш вечер, и белый снег
- Ложился на плечи тебе и мне,
- Шел первый и теплый снег декабря,
- Тогда я не знал, какая ты…
– Дрянь! – вслух с эмоцией повторяет он конец текста.
Нормально!
– То есть, я дрянь, да? Окей. Как пожелаете! Но у меня есть что сказать.
– Скажи.
– Не надо скидывать моих зайцев с качелей, на которых я их раскачиваю! – рявкаю я. – Когда сочту нужным, ссажу их сама. У тебя нет права их убивать. Это право есть только у меня. Это мои зайцы!!! И я буду делать это настолько ласково, насколько способна.
– Мне показалось, что он занял моё место, и я сделал то, что должен был.
– Тебе показалось!
– Да? Тогда извини за зайца. Это инстинкты.
– Отдай мой паспорт.
– Завтра.
– Отвези меня домой.
И мы опять едем молча. Только в этот раз кипит не он, а я.
И никаких тебе поцелуев на капоте.
Паркуется.
– Жень.
Искоса смотрю на него.
– Ты что сделала со мной, м? – нервно проезжается пятернёй по волосам.
– Я не скидывала тебя с качелей, ты спрыгнул сам.
– Я всё равно разбился.
– Не обессудь, но жалости не будет. После неё только брезгливость. А это поход в один конец.
Его брови возмущённо взлетают.
– Тормози, Жень.
– Качели раскачаны. Не вижу оснований притормаживать их для тех, кто не оценил удовольствия от полёта.
Да, очень хотелось врезать тебе по лицу. Получай!
Выхожу из тачки, не дожидаясь его реакции, и быстро скрываюсь в подъезде.
Захлопываю с раздражением дверь в квартиру. Не включая свет, скидываю обувь, верхнюю одежду, сажусь у стены на пол.
Как-то так…
Моё сердце колотится. Вспоминаю его дрожащие пальцы. Это просто адреналин… В его руках смущает меня другое. Напрягаюсь, вспоминая, как они лежали на руле. Там свежие проколы от игл. Именно в тех местах, в которых шила его я.
Концентрируюсь на этой картинке, и вдруг прихожу в себя. Всё слетает – эта ситуация, его побег, метания…
Звонок в дверь.
Прислушиваюсь к ощущениям. Аронов.
Встаю, открываю, не глядя в глазок, отступаю назад.
Делает шаг в квартиру, резко оказываясь очень близко. Наше дыхание синхронно сбивается. Я чувствую его запах. В темноте это во много раз острее и детальнее. Такой знакомый и уже такой непривычный за это время. Грудь накачивает этим запахом. Я чувствую себя очень жёсткой. И я чувствую его…
Как ему пьяно… неустойчиво… неконтролируемо… Наши губы в паре сантиметров друг от друга. Но он не смеет. Я чувствую это тоже.
Веду большим пальцем по его кисти, ощущаю чуть припухшие проколы.
– Да, – хрипло. – Ты воткнула их намертво. Я пытался воссоздать иллюзию твоего присутствия.
– Вниз.
Он оседает на колени очень спокойно, уверенно, красиво, без всякого пафоса и попыток торговаться.
И я словно взлетаю, наполняясь щемящей эйфорией.
Ему хорошо и спокойно, я чувствую! Он «дома».
– Владей…
Глава 6 – Лев вернулся
Мы стоим у окна, он обнимает меня сзади. Смотрим на набережную и на Обь. Это очень по-домашнему… Но я чувствую – его очень беспокоит что-то.
Рука ложится мне на лоб.
И во мне оживает какая-то ассоциация, мне хочется её выплеснуть, я расслабляюсь, позволяя это себе:
- – «…После мраморов Каррары
- Как живется вам с трухой
- Гипсовой?…»
Закрывает мне рот ладонью.
– «Попытка ревности»? Красиво. Но… Я. Ездил. Один.
– Я знаю! Верю. Но это было внутри, и я отпускаю… Ты вложил в меня это. Забери обратно. Полноценной ревности не случилось. Поэтому только «попытка».
– Я сожалею… Я сожалею, что не справился со своей натурой и не сказал тебе, что еду один, когда решил так. Мне хотелось, чтобы тебе было больно.
– Ты скорпион, – пожимаю плечами. – Я принимаю твой яд.
– Спасибо. Я ценю.
Его рука возвращается на лоб.
– Ты горишь, детка.
Это реакция на стресс. У меня бывает.
– К утру пройдёт. Как ты съездил? Нашёл себя?
– Как… Как только приземлился, я уже понял, что идея провальная. Но… Первую неделю пытался имитировать отпуск, – невесело усмехается. – Пляж, бар, Каппадокия… Всегда хотел побывать там – и не запомнил абсолютно ничего. Всё фоном. Не сделал ни одной фотографии. Моё сознание осталось здесь. Как и полноценное дыхание. Я задыхался без тебя, – сжимает, вдыхая глубоко-глубоко у основания моей шеи. – Вторую – провёл в номере. В жестоких боях с самим с собой. То, что мне казалось невыносимым здесь, там вдруг показалось незначительным на фоне того, как ущербно я стал ощущать себя, осознавая, что ты больше не часть моей жизни. Я смотрел на женщин-туристок, женщин-турчанок… Я смотрел им в глаза. Мне казалось, что смотрю в глаза животным. Я не мог найти ни одной женщины своего вида. Ты что-то сделала с моим восприятием. «После мраморов Каррары…» Единственная, с кем смог поговорить, была пожилая француженка. Сделал это просто из удовольствия пообщаться на французском. Она оказалась интересной собеседницей. Мы проговорили полчаса, и я ушёл к себе. Французский тоже не принёс мне удовольствия. А просто поддерживать диалог не было моральных сил. На третьей неделе я начал ехать крышей. Перестал понимать, зачем затеял всё это. Зачем разорвал отношения. Не мог вспомнить свою мотивацию. Я превратился в депрессивный комок нервов. И оставался там уже больше по инерции и из упрямства довести начатое до конца. Купил себе иглы, и… Это был интересный опыт.
Тоже верю.
– Ты обещала, что «жалости не будет». Они помогли мне найти себя.
– Не будет. Я уважаю твой опыт и твою прозрачность. Итог?
– Душа ампутирована, а фантомные боли накрывают. Какой тогда смысл? Пусть уж тогда лучше будет наполненная боль. Пустота хуже боли. Не хочу жить в пустоте. Побег от самого себя не удался. Прости мне эту слабость.
– Прощаю. Но многое изменилось. Мы не можем отмотать в ту точку, в которой расстались.
– Почему? Из-за этого зайца? Кто он? Ты спишь с ним? На чём выстроены ваши отношения? – голос ровный, а дыхание нет. Я чувствую, как глубоко внутри его передёргивает. Вдыхает глубже, снимая эту дырявую маску равнодушия.
– Чёрт… нет! Не так. Мне абсолютно плевать на это всё! Я хочу тебя обратно. Скажи мне что-нибудь…
– Крис сказала: чтобы оценить одного мужчину, нужно попробовать другого. И я буду ценить тебя больше, если…
– Крис… – сжимает он зубы.
– Я не совсем с ней согласна. Ценить ещё больше я тебя не буду. Ты – безусловная ценность для меня! Я твою уникальность осознаю. Но… Ведь может быть и что-то совсем другое. И мне любопытно…
– Этот заяц возник из-за любопытства?
– И ещё от голода. Ты заморил меня голодом. Съесть кого-то более близкого я себе позволить не смогла.
– Почему?
– Потому что… понимала, что история эта краткосрочная, а я не готова потерять никого из своего окружения. Оно мне доставляет…
– Все мои вопросы по этому человеку сняты. Я тебя понял. Осталась просьба.
– Давай…
– Не реанимируй его.
– Не буду.
– Спасибо.
Голова кружится. Вижу всё словно через пелену огня. Температура растёт. Колени становятся мягкими. Он подхватывает меня на руки и уносит на диван, встаёт рядом на колени. Ложится лицом на мой голый живот. Его щёки прохладные…
Рисую пальцами по волосам, лицу.
– Я не могу без тебя…
Пальцами я чувствую, как он зажмуривается.
– Не можешь? Значит, наверное, и не надо.
Мой телефон периодически пиликает. Я знаю, кто это. Это Дима. Он не хочет, чтобы я отвечала. Это чувствую тоже. Его просто несёт, и он выливает на меня всё, что пережил сегодня. Наверняка в какой-нибудь грубой форме. Пусть… Если не выговорится, он заболеет.
Олег, хмурясь, отыскивает мой взгляд, потом смотрит на этот пиликающий телефон.
– Ты моя?
– Ты – мой. А я… Я пока погуляю, Олег.
– Погуляй, – его глаза опасно прищуриваются. – Пока. Но пощади своих зайцев, моя девочка! Лев вернулся.
– Так пусть помурлычет для меня… – я выгибаюсь, закидывая голову и подставляя ему шею.
Он принимает это приглашение, и низко рычит, впиваясь в неё губами.
Да… Вот теперь хорошо!
Глава 7 – Одарённая барышня
Читать бесплатно другие книги:
