Ребенок на заказ, или Признания акушерки Чемберлен Диана

37

Грейс

Клив изменился. Как можно так измениться за полтора месяца? Даже внешне. Когда он вошел с Сюзанной, я его едва узнала. У меня было такое впечатление, что я вижу его впервые. Он как бы стал выше ростом, и лицо его выглядело по-другому. Но он подошел прямо ко мне и обнял.

– Ты великолепно выглядишь, – сказал он. Единственное, что в нем не изменилось, это запах. Я хотела прильнуть к нему и просто вдыхать этот аромат.

Побыв немного с гостями, Дженни, Клив и я поднялись наверх и сидели там, болтая. Все было как раньше, когда мы дружили. Только мне было трудно придумать, о чем говорить. Мы с Дженни показали ему, что сделали для детской программы, включая приданое для новорожденных, которое я научилась шить. Он восхитился, что мы этим занимаемся, но я видела, что ему скучно. Он много говорил о колледже и о том, что стал членом баскетбольной команды.

– Я хочу поступать в университет, – сказала Дженни. Мы сидели на диванчике, сбросив туфли. В моем платье было приятно стоять, но неудобно сидеть, и я все время одергивала юбку вниз, а лиф подтягивала кверху. Платье Дженни было свободного фасона и очень симпатичное, но выглядела она ужасно. У нее была простуда, голос хрипел, и в руке она комкала бумажные носовые платки.

– Ты не сможешь поступить в Чэпл-Хилл, если не знаешь, чего хочешь от жизни. – Клив растянулся в раскладном кресле. Он достал из детских вещичек соску-пустышку и начал подбрасывать ее вверх, перекидывая из одной руки в другую. – Ты, конечно, мисс Популярность, но оценки у тебя не очень, я прав?

– Да пошел ты, – рассмеялась Дженни. – Уж если ты поступил, я тоже смогу.

– У меня средний балл был 5.2, – сказал он.

– Ты поступил, потому что ты наполовину черный, – парировала Дженни.

Я толкнула ее босой ногой.

– Ты грубишь, – сказала я. Это были чуть ли не первые слова, сказанные мной после того, как мы поднялись наверх. И почему я чувствую такую глупую робость рядом с ним?

– И это тоже не повредило, – усмехнулся Клив.

– У меня еще есть время для выбора, – продолжила Дженни. – Я знаю одно: я хочу освоить вспомогательную профессию.

– А что это за штука? – спросил Клив. – Быть медсестрой, что ли?

– Или врачом, гнусный ты сексист. – Дженни снова засмеялась. Они всегда так разговаривали друг с другом. – Или учителем, или консультантом. Кем-то, кто помогает людям. Не архитектором, который помогает только зданиям.

– Ну ты и невежда, – сказал Клив. – А кто, по-твоему, живет и работает в зданиях?

Я следила за его руками, которыми он перебрасывал соску. Я представила, как эти руки скользят под юбкой по моим бедрам. Если бы тут не было Дженни, я бы встала, расстегнула платье и кинулась бы на него. Может быть, и нет. Но я этого хотела.

– По крайней мере, у Грейс есть амбиции. – Клив застал меня врасплох, упомянув мое имя. – Думаешь, многие умеют писать так хорошо, как она?

– Да, но писательством много не заработаешь, – сказала Дженни.

– Да, это трудно, но не невозможно. А главное, она будет заниматься тем, что ей нравится. – Они говорили обо мне так, словно меня тут не было. Но мне это было безразлично. Он улыбался мне. Хорошей, доброй улыбкой. У нас с ним еще не все кончено, думала я. Я хотела бы, чтобы Дженни исчезла, будь мы наедине, я говорила бы с ним свободнее.

Клив одной рукой подбросил соску высоко в воздух и поймал ее другой.

– Пойдем в парк, – сказал он, вставая.

Да, в парк! Мы провели там много вечеров. Там мы впервые занялись сексом, в ночь перед тем, как он бросил меня. Меня всегда тревожило, что есть какая-то связь между этими двумя вещами: сексом и разрывом.

– Это круто. – Дженни тоже встала.

– Я вас догоню, – сказал он, выходя в коридор. Я догадалась, что он хотел зайти в туалет. Перед тем как спуститься, я схватила Дженни за руку.

– Ты не могла бы остаться дома, Джен? – спросила я. – Прости, но мне нужно поговорить с ним наедине.

Она удивилась, но только на мгновение.

– Нет проблем, – заверила она. – В любом случае, я паршиво себя чувствую. Скажи ему, что мама попросила меня помочь.

– Ты лучше всех, – сказала я, обнимая ее.

– Только, – она наморщила нос, – смотри, не страдай.

Я уже спустилась до середины лестницы.

– Не буду, – улыбнулась я. Мысль о страданиях мне и в голову не приходила.

Я ждала его на газоне и увидела, как он идет по дорожке. Он вышел с черного хода, вероятно, желая избежать людей в гостиной.

– Дженни нужно помочь матери, – сказала я, когда он подошел поближе.

– Отлично, – кивнул он, но я поняла, что он хотел сказать «жаль», а не «вот здорово». Мы направились в парк, пересекая потоки света от уличных фонарей. – Хотя лучше бы Дженни была с нами, – сказала он минуту спустя.

– Почему?

– Просто… нам не нужно оставаться с тобой наедине.

– Ты думаешь, нам нужна дуэнья? – засмеялась я.

– Вообще говоря, да. Особенно, когда ты выглядишь как сегодня.

О боже!

– Спасибо, – сказала я.

– Серьезно. Я смотрел на тебя сегодня и думал, каким же болваном я был, порывая с тобой.

Уж не хочет ли он снова сойтись? Я чуть было не спросила его открытым текстом. Но побоялась спугнуть удачу.

– Да, – сказала я. – Что правда, то правда.

– И тем не менее, это было правильно, Грейс, – договорил он. – Я хочу сказать, что сегодня ты выглядишь потрясающе, но я бы только сделал тебе хуже, если бы мы снова сошлись. Я в трех часах езды отсюда, и я хотел встречаться с другими людьми, не чувствуя себя при этом виноватым.

– С другими девушками, ты хочешь сказать. – У нас уже был разговор на эту тему.

– С девушками. С парнями. С новыми людьми. – Он сунул руки в карманы. – Мне нужно сейчас быть свободным.

– Мне все это известно, – сказала я. – Не будем об этом говорить. – Разговор об этом только напоминал, как мне было обидно, когда мы обсуждали эту тему впервые. – Я все понимаю. Нет необходимости снова к этому возвращаться.

– Хорошо, – согласился он. Пару минут мы оба молчали. Мы дошли до входа в парк и, как на автопилоте, направились к игровой площадке. Мне, честно говоря, было трудно придумать тему для разговора, чтобы это не имело отношения к возобновлению наших отношений. До того, как мы расстались, я легко болтала с ним о чем угодно, а теперь я не могла сказать ему ничего, чтобы не расплакаться.

Он сел на качели, и я, сняв туфли, села на соседние.

– Мне все равно, какое между нами расстояние, – не удержалась я.

– Грейс, – сказал он, – не начинай сначала.

– Ты мог бы иметь дело с другими девушками, если бы не… ты знаешь. Я понимаю, что тебе нужны новые друзья.

– Послушай, – сказал он. – Кто знает, что может случиться в будущем. Но сейчас нам нужно познакомиться со всем остальным миром. Нам обоим. Пока мы не узнаем многих других людей, как мы может угадать, кто нам подходит больше?

Я читала между строк. «Я хочу тебя, но я должен иметь возможность общаться с другими девушками, чтобы быть уверенным, нужно ли к тебе возвращаться».

Мы не качались. Мы просто держались за цепи, слегка отталкиваясь от песочницы под нашими ногами. Я больше не могла выносить расстояния между нами. Я встала и подошла к нему. Я умела это делать. Я знала, как изменить все меньше чем за минуту. Я ухватилась за цепи поверх его рук и наклонилась, чтобы поцеловать его. Он не сопротивлялся. Я знала, что он не будет сопротивляться. Когда я, наконец, оторвалась от его губ, то наклонилась и сквозь брюки коснулась твердой выпуклости между его ног. Он поймал мою руку, скорее чтобы удержать ее на месте, чем отбросить. Но я отступила на шаг, задрала платье и засунула большой палец под резинку моих трусиков.

– Грейси, не надо, – сказал он, но он не это хотел сказать, и, когда я вскарабкалась на качели – на него, – он так же, как и я, забыл обо всем на свете.

38

Грейс

– Я не хочу идти сегодня в церковь, – сказала я матери за завтраком на следующее утро после вечеринки. Во всяком случае, она завтракала. Овсянка и бананы. Я была слишком взвинчена, чтобы съесть тост, лежавший на моей тарелке.

– Пойдем со мной, детка, – попросила она. – Я сегодня солирую. – Она уже оделась для похода в церковь – бежевые брюки, белая блузка, синий жакет и шарф в бело-синюю клетку на шее. Я была еще в пижамных штанах и футболке.

– Я, правда, устала, – сказала я. – Я хочу остаться дома, ладно?

Она выглядела разочарованной – может быть, даже обиженной. Но я не хотела идти в церковь. Я терпеть не могла стоять после службы и разговаривать с людьми. Для мамы, конечно, это был самый любимый момент. Единственное, что меня с этим примиряло, это присутствие Дженни. Я была уверена, что на этот раз она останется дома, потому что она болела, и к тому же мне было необходимо дождаться звонка Клива. Я хотела пообщаться с ним до его отъезда. Хотя это был и трехдневный уик-энд, его приятелю нужно было уехать сегодня вечером, а у Клива не было другой возможности вернуться.

Вчера поздно вечером я позвонила Дженни, чтобы рассказать ей, как у нас все чудесно получилось.

– Вы снова сошлись? – спросила она. У нее был такой хриплый голос, что я с трудом разобрала, что она говорит.

– До этого у нас не дошло, – сказала я. Вчера вечером нужно было действовать, а не разговаривать. Отщипнув кусочек тоста, я улыбнулась. Я вспомнила слова, которые мать сказала мне пару недель назад. «Ты должна действовать». Ну вот, мама, я так и поступила, и ты оказалась права.

О боже, до чего же это было прекрасно! Клив обнимал меня и целовал мои волосы, это была самая замечательная ночь.

– Как у тебя все прошло с Кливом? – спросила мама, как будто она расслышала мои мысли. Откуда она знала?

– Что ты имеешь в виду? – спросила я.

– Ну… при встрече. – Она отхлебнула кофе. – Я беспокоилась, что тебе это будет тяжело.

– Ничего особенного, – отмахнулась я. – Все нормально.

Она смотрела на меня недоверчиво. Я встала, чтобы отнести тарелку в мойку и отодвинуться подальше от ее глаз.

– Рада это слышать, – сказала мама. – Что ты думаешь о вчерашнем вечере?

– Все получилось неплохо. – Я бросила остатки тоста в мусорный бачок под раковиной.

– Я все еще чувствую себя виноватой в этой истории с дорожной кружкой, Грейси, – сказала она.

– Я не хочу об этом говорить. – Я не собиралась прощать ее.

Она встала и взглянула на часы. Я не могла дождаться, когда она уйдет. Меня беспокоило, что Клив позвонит, а она окажется еще дома. Телефон лежал на столе, и я то и дело смотрела на экранчик, ожидая, пока он засветится.

– Вечером у меня встреча с хором, – сказала она. – Мы встречаемся в «Порт Сити Ява», чтобы обсудить музыкальную программу до конца года. Ты не хочешь прийти? Ты могла бы там сделать домашнюю работу, а потом мы бы что-нибудь перекусили.

Я понять не могла, как она может посещать «Порт Сити Ява», последнее место, где побывал мой отец.

– Нет, спасибо, – сказала я. – Я, вероятно, загляну к Дженни.

Я сполоснула руки и потянулась за бумажным полотенцем. Не могла же я сказать ей, что собираюсь повидаться с Кливом. Это вызвало бы новую волну вопросов.

– Ты не могла бы убраться в своей ванной? – попросила она, направляясь к двери. – Она у тебя давно требует уборки.

– Хорошо, – согласилась я. Я хотела только, чтобы она поскорее ушла.

В половине одиннадцатого я взяла телефон в гостиную и легла на диван. Он уже, наверно, встал. Я написала: «Ты уже встал?»

Через несколько секунд он ответил: «Еду в Чэпл-Хилл».

Что? Я села, не веря свои глазам. «Ты сказал, что поедешь сегодня вечером», – написала я и стиснула в руке телефон.

«Другу понадобилось уехать раньше. Извини».

Я смотрела на дисплей. К черту переписку! Я набрала его номер.

– Привет, – ответил он.

– Поверить не могу, что ты уехал, не дав мне знать, – сказала я.

– Послушай, Грейс, – вздохнул он. – Прости меня за вчерашнее.

– Что значит «прости»?

– Я не должен был… я тобой воспользовался.

– Ничего подобного! Я этого хотела.

– Я знаю, что ты хотела, и я этим воспользовался.

– Клив! Я…

– Ты этого хотела, потому что ты хочешь, чтобы мы снова были вместе, но это не то, что я хочу.

– Ты тоже хочешь, – сказала я.

– Ничего не изменилось, Грейс. Все, что я говорил о том, что нам нужно встречаться с другими людьми… быть свободными… Все это остается в силе.

– Клив!

– Ты знаешь, что ты мне дорога, ведь так?

– Да.

– И всегда будешь дорога. Что бы ни случилось. Но я свалял дурака, продолжая переписываться с тобой, когда мы расстались.

– Что ты хочешь сказать?

– Я думал, что это не страшно, – сказал он. – Я не хотел порывать с тобой совсем, но, я думаю, наши контакты внушили тебе мысль, что между нами не все еще кончено. Нам надо воздержаться от общения, по крайней мере на несколько месяцев.

На несколько месяцев? Мысль о том, что я не смогу общаться с ним, была хуже смерти. Я заплакала. Я не хотела, чтобы он слышал меня, но я не могла говорить, и он понял. Моя жизнь совершенно опустошилась. Папы нет. Дженни все больше времени проводит с Девоном. А теперь нет и Клива. Он был нитью, привязывающей меня к жизни.

– Грейс, не надо, – сказал он. – Перестань. Мне очень жаль, но это правильно. Мне нужно было сделать это раньше. Я должен был сделать это сразу, а не тянуть. Поболело бы немного, но это лучше, чем… Думаю, я тебя обманывал, поддерживая с тобой связь.

– И трахая меня вчера.

– Не надо так говорить об этом.

– А для тебя так это и было. Вот что ты хотел сказать.

Я услышала, как он глубоко и с раздражением вздохнул.

– Это бессмысленно, – сказал он. – Я просто не знаю, как с тобой разойтись. Нам нужно все прекратить. С настоящего момента никакой больше переписки и перезвона. Тебе лучше начать жизнь без меня.

– Потому что ты хочешь жить без меня.

– Да, – сказал он. – Сейчас мне это нужно.

Я отключилась, а потом сразу же перезвонила. Он не ответил.

Я написала ему: «Прости, что я прервала разговор». Я ждала, глядя на дисплей. Ничего. Клив не собирался мне отвечать.

Я вспомнила, как чудесно мне было с ним вчера. Когда он был со мной, он хотел меня. Как только мы расставались, он оказывался под влиянием своих глупых друзей.

Я должна увидеться с ним.

Я должна действовать.

39

Тара

Когда я вернулась домой из церкви, Грейс была на кухне. Она сидела за столом с кружкой кофе. Телефон лежал перед ней.

– Как твое соло? – спросила она.

Я не думала, что она услышала меня утром, когда я упомянула об этом.

– Все прошло хорошо, – ответила я. Мне сказали, что голос звучал отлично. Я уже забыла это ощущение, когда наполняешь прекрасное пространство своим голосом. Но внутри я ощущала пустоту и только по дороге домой поняла почему: там не было Сэма. Он всегда говорил, что мое пение трогает его. Быть может, не такими словами, но я знала, что он чувствует, по тому, как он держал мою руку, когда я возвращалась на свое место на скамье.

– Когда ты уходишь? – спросила я. На Грейс были брюки и футболка с длинными рукавами, волосы у нее были мокрые.

– Скоро, – сказала она. – Ванную я убрала.

– Отлично! – Я наклонилась, чтобы обнять ее, и прядь холодных сырых волос пристала к моей щеке. Редко случалось, чтобы Грейс исполняла мои просьбы с первого раза.

Она сложила руки на столе, стиснув их так крепко, что костяшки пальцев у нее побелели.

– Послушай, мама. – Она посмотрела на меня. – Я знаю, ты сразу же скажешь «нет», но выслушай меня сначала, хорошо?

Это была самая длинная фраза, какую я услышала от нее за несколько месяцев.

– Хорошо. – Я не скажу сразу «нет». Я дам ей высказаться.

– Я сегодня поеду в Чэпл-Хилл и останусь там на ночь. Я…

– В Чэпл-Хилл? Сегодня? Зачем?

Она взглянула на меня с досадой.

– Есть одна девушка, – сказала она. – Она – студентка, и Дженни ее знает. И она – эта девушка – хочет повидаться с друзьями в Чэпл-Хилл, но у нее нет машины, так что она поедет со мной, а завтра я вернусь.

Впервые в жизни у меня не находилось слов. Грейс боялась садиться за руль, а я боялась видеть ее за рулем.

– Ну, во-первых, – сказала я, наконец, – ты не можешь ехать.

– Мама, я же просила тебя не реагировать сразу! – Она еще сильнее сжала руки, и глаза ее умоляюще расширились. – Послушай, пока я все объясню.

– Это имеет какое-то отношение к Кливу? – спросила я, хотя вопрос был бессмысленный. Клив весь уик-энд провел дома, так зачем ей ехать в Чэпл-Хилл?

– Да, – призналась она. – Он должен вернуться туда сегодня, и мне очень нужно увидеть его. К тому же я хочу посмотреть университет. Может быть, я захочу туда поступать.

Я знала, что это все чушь. Это внезапное желание увидеть Университет Северной Каролины было таким жалким оправданием, что она сама поняла, насколько неубедительно оно прозвучало, и отвернулась, избегая смотреть мне в глаза.

– Ты же понимаешь, Грейс, что это не имеет никакого смысла, – сказала я. – Если ты хочешь видеть Клива, будь, по крайней мере, честной со мной и не болтай вздор о том, что ты вдруг захотела увидеть университет.

Она расслабила руки на столе.

– Клив не знал, что ему придется вернуться сегодня рано утром, а мы вчера не закончили разговор, и он просил меня приехать.

– Вы снова вместе?

Я видела, что она пытается решить, сколько мне рассказать.

– У него смешанные чувства по этому поводу, – сказала она. – Он думает, что нам не следует возобновлять отношения, но нам необходимо хорошенько поговорить об этом, а такой возможности у нас не было. – Она смотрела на меня, нахмурившись. – Я расстроена, мама! Я должна поговорить с ним.

– А где ты остановишься? – спросила я.

– У подруги Дженни.

– Как ее зовут?

– Елена.

– Откуда у Дженни подруга-студентка?

– Она… я не знаю. Соседка или что-то вроде. Хочешь поговорить с ней? Я могу…

– Нет, потому что ты никуда не поедешь.

– А если машину поведет Елена?

– Нет, Грейс. Мне очень жаль, что у тебя с Кливом не наладились отношения, но ты можешь поговорить с ним по телефону. Если ты в будущем захочешь поступать в УСК, мы это обсудим. Сначала ты должна показать мне, что за рулем ты чувствуешь себя свободно и уверенно и…

– Машину может вести Елена.

– Это несерьезно. Я запрещаю тебе ехать. Прости, но это не обсуждается.

Она вскочила со стула.

– Ты не понимаешь! – крикнула она, и слезы выступили у нее на глазах.

– Тогда помоги мне понять. – Я крепко взяла ее за плечи, чтобы она не могла вывернуться из моих рук. – Почему вы с Кливом не можете решить все это по телефону?

Она все-таки вырвалась.

– Я просто хотела поехать, вот и все! – Она направилась к лестнице.

– Грейс! – позвала я. – Не уходи так. Поговори со мной!

Но ее шаги уже отзвучали на лестнице, и я опустилась на стул. Снова я все испортила, но я не знаю, что бы я могла сделать или сказать по-другому. Это нормально, сказала я себе. Матери и дочери ссорятся.

Я дотронулась до того места на щеке, которым я прижалась к ее волосам. Я хотела снова почувствовать на своей коже эту сладкую влажность. Это напомнило мне время, когда я держала и укачивала ее маленькую на руках, и она была счастлива.

Это было давным-давно.

40

Эмерсон

Пока что мой план не складывался. Я не рассчитывала, что Дженни разболеется и не сможет выйти, поэтому с тревогой смотрела в окно, ожидая Йена. Небо было серое и все в тучах. Скоро начнется ливень. Я держала в руках журнал Ноэль, тонкий файл с ее письмом Анне и копиями информации, скачанной мною с сайта БРПД.

Я отошла от окна лишь на мгновение, чтобы достать из духовки остатки пирога, а когда вернулась, то увидела машину Йена, но не его самого, поскольку он уже, наверно, шел по дорожке к боковой двери.

Все всегда входили ко мне на кухню без стука, поэтому я стремительно бросилась к двери, чтобы встретить его до того, как он успеет войти.

– Дженни дома, – прошептала я. – Я надеялась, что ее не будет, но она заболела, так что… подыгрывай мне, что бы я ни сказала.

Йен нахмурился.

– Что происходит? – спросил он.

Я приложила палец к губам.