Дальше живут драконы Афанасьев Александр

Два пулемета – взводный и ротный – немного уравнивают шансы, хотя со стороны тонга внизу уже человек десять. Не видно почти ничего, пулями разбиты большинство светильников, те что остались – тревожно мигают, освещая картину с разрушениями, пороховым дымом до потолка. Трассеры разрезают полумрак огненными струями, рикошетят от колонн, откалывая куски бетона, пронизывают насквозь машины. Битое стекло хрустит под ногами, одна машина уже взорвалась, некоторые горят, но вот-вот тоже взорвутся. Крик и мат на всех языках…

– Прикрыть! Слева!

Одному из американцев – удается завести Эконолайн резидентуры. Крепкая, рамная машина с высоким кузовом, устойчивая, угловатая – по проходимости не уступит иному внедорожнику. Часть стекол выбита – но машина начинает двигаться…

– Уходим!

Русский – прыгает в машину последним, как в вертолет, отлетающий с места боя. Чьи-то руки подхватывают его, не дают выпасть…

– Твою же мать…

Таранным бампером – Форд с треском и грохотом сносит такси, перекрывающее дорогу. В Гонконге не найти компании такси, которая бы не принадлежала тонгам.

На полу вэна трое, русский и трое американцев – лихорадочно перезаряжают свое оружие.

– Куда дальше, сэр!?

– Давай, к порту! Прорывайся!

– Понял!

Снося шлагбаум, машина вылетает под дождь. Дождь не прекращается, природа отыгрывается за несколько дней жары сполна. По улице – поток воды, кое-где с бурунами и даже с водопадами. Немного поредевший поток машин, через который, однако, можно пробиться. Ядовито-яркие, приглушенные впрочем, туманом дождя огни реклам…

Удар в лобовое стекло, моментально пошедшее трещинами, еще два удара по кузову, затем еще один – как молотком.

– Снайпер!

Пришедший в себя от контузии Сонтаг лезет вперед, перехватывает руль. Назад передают раненого…

– Как ты?

– Нормально, сэр… броня…

– Дай, гляну. Гарри, помоги мне!

Русский – перебирается назад. Два ряда сидений – но машина просторная, как и полагается американским машинам.

Позади – синие всполохи мигалок полицейских машин, остается надеяться, что пока не прицепились лично к ним. Если прицепятся – придется прорываться с боем…

Только бы добраться до порта. У него там тоже кое-что заготовлено…

Машина разгонялась под гору, ее водило по дороге – как по всему Гонконгу, с ливнем дороги превратились в гибрид водопада и скоростной трассы.

– Они впереди! – вдруг крикнул Сонтаг – до хрена!

Морган, которого дождь тоже привел в чувство – в один момент оценил обстановку

– Они перекрыли Ватерлоо! Сворачивай!

– Куда!?

– Куда хочешь, мать твою!

Бывший десантник крутанул руль, Эконолайн опасно понесло на мокрой дороге, развернуло чуть ли не задом. Высокая, тяжелая машина – с треском врезалась в борт припаркованного грузовика, всех бросило на сидения.

– Твою мать, Майки! Вывози нас отсюда к е…ой матери!

– Сейчас, сэр…

Черный Ровер-универсал с новомодными вытянутыми фарами – развернулся, перекрывая путь отхода. Сонтаг вскинул автомат, который держал на коленях, дал длинную очередь через стекло. В кого попал – непонятно, но иначе их могли бы расстрелять практически в упор

– Выходим! Выходим! Марк, идти сможешь?!

– Я смогу! Я смогу, сэр!

– Окей, держись за нами и не отставай! Гарри, держи!

От Ватерлоо стрит уже мчались полицейские машины. Выбравшийся из машины Гарри вскинул к плечу уродливый, но незаменимый в уличном бою М4119 – и капот шедшей первой полицейской машины вздыбился в огне и пламени, вторая полицейская машина не успела сманеврировать – и ударила первую в зад, разворачивая ее поперек дороги и перекрывая улицу. Американец передернул затвор и послал в цель еще одну гранату – почти невидимая, сбитая дождем вспышка, грохот, летящие стекла.

– Налево! Мак!

Воронцов – сильным пинком выбил заднюю дверь машины, длинной очередью вдоль улицы дал понять, что мешать ему не следует. Стреляли уже со всех сторон и со всех сторон же выли полицейские сирены. Наследники дела капитана Фэрберна20 – устраивали облаву, чтобы загнать их как волков на флажки – а дело свое они знали лихо.

Длинной очередью из-за машины, Воронцов снова заставил попытавшихся перебежать улицу полицейских залечь, одного ранил или даже убил. Сменил позицию, чтобы не поймал снайпер, выстрелил несколько раз одиночными вдоль улицы…

Подбежавший сзади Морган хлопнул по плечу.

– Все сваливаем!

Воронцов побежал за североамериканцами в переулок, меняя на ходу магазин. За спиной – ослепительно ярко вспыхнула термитная граната, брошенная в салон оставленного ими вэна. Через несколько секунд – рванул бензобак, все осветило оранжевой вспышкой. Природа разыгралась не на шутку, ветер трепал отвороты одежды, молнии полосовали небо. Они бежали по улице по щиколотку в воде, хлещущей по тротуару.

За спиной – надсадно взвыл мотор мотоцикла – не мопеда, на каких здесь ездят китайцы, а настоящего мотоцикла с двигателем большой кубатуры.

Он развернулся, упал на колено… холодная, грязная, омерзительно пахнущая вода плеснулась чуть ли не до пояса, было полное ощущение, что в городе наводнение. Ошибка? Нет! Его высветил луч фары – и он пустил очередь быстрее, чем это сделали убийцы на мотоцикле. Мотоцикл с грохотом упал, фара погасла, буруном плеснулась вода…

– Направо! Нам надо вырваться к порту!

– Они нас здесь блокируют, нахрен!

Впереди – синим и красным на стенах полыхнули мигалки.

Капитан побежал направо – разбивать группу в такой ситуации последнее дело. У них и так немного шансов вырваться.

За спиной отрывисто застрочил пистолет – пулемет, в ответ залаяли полицейские Маузеры21. Видимо, преследующие их боевики тонга напоролись на полицейских и открыли огонь…

Что-то плюхнулось совсем рядом, в грязь – это могла быть граната, и капитан сжался, ожидая взрыва – но ничего не произошло.

– Сюда! Все сюда!

В пролом, выходящий на улицу – таща на таранном бампере мусорный контейнер вломился полицейский внедорожник с круговертью огней на кабине – для того, чтобы вспыхнуть через секунду от точного выстрела гранатомета. Вспышка в салоне, одновременно – мелкими осколками вылетели все стекла. Выглядит не так эффектно, как в кино – но живых в салоне точно не осталось…

С кормы – внедорожник подпирала вторая полицейская машина. Прорваться тут – было невозможно.

– Сюда! Давайте сюда!

Они вломились в подъезд – типично китайский, пахнущий несвежей пищей, сырой, плохо освещенный, завешанный бельем. Китайцы теперь сушили белье в подъездах – снаружи воровали…

Один из американцев саданул в единственную, оказавшуюся наглухо заколоченной дверь, выругался, вскидывая автомат. Русский – въехал первым, как устроено это здание. Хлопнул по плечу Моргана, принимая командование…

– За мной. И ни звука.

Они поднялись на второй этаж. Воронцов – стволом автомата толкнул дверь с выбитым стеклом. Ночь – полыхнула молнией…

Это здание – было построено британцами и по типично британскому проекту – русские бы никогда так не построили. На все длиннющее здание – подъезда всего два и оба – по краям здания. Лестницы в подъездах – ведут на галереи, длинные галереи, закрытые бетонными плитами примерно по пояс взрослому человеку. И туда, на эти галереи – выходят двери квартир. Русские так никогда не строят – потому что так теряется много тепла. Но британцам, тем более живущим в Гонконге – эта проблема неведома…

Галерея была завалена всем, чем можно, так что непонятно было, как пройти. Много было велосипедов – основного транспорта нищих китайцев, они их втаскивали наверх, чтобы не лишиться ночью. Внизу, во дворе – встревоженные голоса.

Они уже почти дошли – когда из одной из дверей высунулась китаянка, по виду – проститутка. И оглушительно, как сирена – завизжала.

Твою же мать!

Шедший первым Морган – от всей души засветил ей автоматным прикладом в лицо, вломился в квартиру. Какой-то узкоглазый урод – неуловимым змеиным движением выбросил вперед руку – и согнулся пополам с пулей сорок четвертого калибра в брюхе…

– Сильно?! Сэр, сильно?!

– Переживу… – скривился Морган – дверь закройте.

Воронцов – отшвырнув с дороги ногой умирающего урода, прошел к окну, выглянул

– За мной! Помогите ему, если надо!

Одним прыжком – он приземлился на крышу ресторана, перекатился в сторону, вскочил. Ничего. Застройка плотная, вон там можно перебраться… не может быть, чтобы на том здании не было лестницы.

Сделав рукой знак «можно», Воронцов подбежал к краю крыши, осторожно выглянул. Так и есть – полицейские. Машина перекрывала выезд из двора, двое полицейских держали в руках Маузеры с колодками – прикладами, третий – полицейское ружье. Ни один – его не увидел. Англичане, не китайцы22

Он вернулся назад. Его друг – выбрался из квартиры сам, но немного прихрамывал. Тот, кто бросил в него нож – знал, что делает, едва не угодил в артерию, бронежилет это место уже не защищает. Здесь много мастеров ножа… типичный признак несвободы. У свободных людей есть пистолеты

– Поживешь еще немного? Нам надо перебраться на то здание…

Морган криво улыбнулся

– Постараюсь не обосраться перед тобой, друг…

Русский – посмотрел в глаза Сонтагу, где-то рассекшему лицо, тот кивнул – мол, присмотрю, прикрою.

– Все, двинулись…

Им удалось подняться на крышу – их никто не заметил. Ветер такой, что еще немного – и лететь можно как птицам…

– Тропический… циклон, мать твою! – прокричал один из американцев.

– Не сезон же

– Циклону пофиг!

Единственное, что в этом было хорошего – так это то, что ни один вертолетчик, ни полицейский, не военный, не рискнет сейчас летать над городом. Если бы прицепился вертолет – им хана…

За спиной – вспыхнула перестрелка, очевидно – опять полицейские и тонг. Пусть разбираются друг с другом…

– Окей, за мной и тихо…

Североамериканцы подчинились.

Гонконг был застроен очень плотно: денег было очень много, а земли очень мало. Китайцы – способны везде создать муравейник, поэтому ни одно здание не было похоже на другое. На крышах – не предусмотренные проектом пристройки в один-два этажа, везде какие-то провода. Если сказать, что здесь опасно – значит, ничего не сказать.

Терминатора пришлось бросить – по крышам тащить за пределами человеческих сил, тем более нему осталось патронов сто – сто пятьдесят, не больше. Они перебрались по газовой трубе на соседнюю крышу, пробежали дальше. Дальше хода не было – если не считать возможность прыжка через проулок и на три этажа вниз.

– После вас, сэр… – тяжело сказал Сонтаг.

– Безумие…

Воронцов прикинул – прыгнуть можно. Вопрос в том – выдержит ли жесть на той крыше, на которую они собрались прыгать.

Жизнь решила за них… загремел автомат, молотком забарабанили пули…

– Контакт! С тыла!

Непонятно, откуда там взялся стрелок. Но он был там.

– Бойся!

Ослепительно полыхнул фосфор, его вспышку с яростными белыми брызгами огня не способен был загасить ни дождь, ни ветер…

– Надо уходить…

– Вниз! – приняло решение Воронцов! – за мной!

Их еще раз обстреляли – когда они были на пожаренной лестнице. Ни в кого не попали – но рано или поздно попадут, просто по закону больших чисел, который в армии зовется законом подлости.

Под ударом приклада автомата – брызнуло в сторону стекло двери…

– В здание! Быстро!

В коридоре, зассаном, почти не освещенном, со стоящими у дверей велосипедами – настоящее столпотворение. Именно в это время понимаешь смысл выражения «китайская пожарная тревога»…

Воронцов сходу прострочил из автомата по потолку. Полетели искры, осколки стекла, освещение погасло…

– Валите все вниз! Быстро! Хо! Хо! Хо! 23

Ломанулись по коридору. Глупо думать, что тонг сейчас не окружает дом – и в этом их единственная надежда – в панике. Может, кто и пожарных вызовет…

Грохот, крики, топот. Они катились вниз по лестнице в толпе перепуганных китайцев, света почти не было – и только их вес и рост были им защитой. Если бы они были ростом и весом с китайцев – их бы давно затоптали…

В холле – Воронцов поймал на мушку молодого китайца в черной рабочей блузе, тщетной пытавшегося сохранить равновесие и одновременно держать под прицелом лестницу – у него было помповое ружье двенадцатого калибра. Короткая очередь прозвучала на долю секунды раньше, чем китаец принял решение стрелять – голова брызнула красным. Взмахнув руками, китаец выронил ружье и упал под ноги бегущих людей.

Выли сирены. Не приходилось сомневаться в том, что на улице – и полиция и боевики тонга.

Все моментально собрались у стены, приготовились к броску. Надо было сменить магазин, проверить сколько осталось и приготовиться при необходимости умереть…

– Значит, так… Мы с Гарри на фронте, вы трое – прикрываете нам тыл. Как только попадется подходящая тачка – рвем когти. Майк, старый пират на тебе.

– Да ты совсем охренел, дружище… – Морган был белым, как мел, но сжимал в руке рукоять револьвера – ты еще и хам вдобавок…

– Перестань. Прикроешь нас на шесть. Против нас будут копы, против тебя – тонг. Размен равноценный.

– Черт… а ты прав.

Поток китайцев уже иссякал… равно как и терпение тех, кто держал выход под прицелом.

– Ты…

– Марк, сэр.

– Остаешься здесь. Прикроешь нас секунд десять, потом выходи сам. Выйди! Спину прикрывать тебе никто не будет. Мы уйдем влево…

– Есть, сэр…

– Отсчет… три – два – один… пошли!

На улице был отряд SDU – спецотдел полиции, борьба с бандитизмом и все такое. Но даже это – не могло их сегодня остановить…

Воронцов шел первым, как только он появился – в него попали, как минимум дважды. Проблема была в том, что на нем был надет жилет – а полицейских учили стрелять в центр мишени… то есть как раз в то самое место, которое бронежилетом и прикрыто. Он удержался на ногах… хотя ощущение было как при ранении… ответной очередью заставил замолчать двух стрелков, прикрывшихся полицейской машиной, поставленной поперек улицы. Мигалка погасла, пули летели со всех сторон, сыпалось стекло. Британцы палили как сумасшедшие. Единственным их упущением было то, что они не смогли очистить улицу – тут было полно припаркованных кое-как машин, брошенных сбежавшими из-за перестрелки водителями. Они могли послужить в качестве укрытия – вот только скрыться на них было невозможно: из затора не выехать.

Уловив момент, когда Гарри сменил магазин и открыл огонь со свежим – Воронцов пробежал с десяток метров вперед и укрылся за полицейской машиной, которую только что расстрелял. Кто-то пристрелялся по нему – остатки стекол вались на него…

Бросил гранату – неважно куда, только бы отвлечь стрелка. Дождался взрыва, снова перебежал за укрытие. Посмотрел назад… определил, что сопротивляются еще только двое…

Еще один рывок – стоил ему целого магазина, приходилось стрелять и назад и вперед. Но он сумел пересечь улицу и занять позицию за пристроенным к сене ларьком, днем торговавшим лапшой. Пули его не пробивали…

От Ватерлоо – с воем поднимались полицейские машины. Их обкладывали как волков…

Кто-то с шумом плюхнулся рядом, он обернулся – Морган. Безумные глаза, автомат в одной руке, револьвер во второй.

– Все целы?

– Марка грохнули на выходе! Снайпер снял! Я сам видел…

– Сам цел?!

– Поживу! Я знаю этот район! Через курильню!

– Что?!

Вместо ответа – Морган выстрелил из револьвера в дверь.

За дверью – типичная опиумокурильня – дешевая роскошь, почти китч, смешение европейского стиля и азиатчина. Опиумом пропиталось все, включая драпировку на стенах и пальмы в кадках…

– Сюда!

Морган еще раз выстрелил – и вышиб дверь в непростреливаемый переулок…

Впереди стояла машина. Шоган, высокий, крепкий японский внедорожник. Самое то, если попал в неприятности.

– Сможешь?!

– Да! Держи проулок…

Потомок пиратов саданул стволом револьвера по стеклу, оно осыпалось в салон. Взвыла сигнализация… как осколком стекла по нервам…

Кто-то сунулся в проулок … Воронцов едва не выстрелил. Оказалось – Гарри, кого-то тащит.

– Кто?! – палец на спусковом крючке.

– Свои, сэр!

– Давай!

Капитан сорвал чеку с последней гранаты, бросил высоко – чтобы летела дальше. Хоть ненадолго – но тормознет…

– Готово! – радостно заорал Морган – твою мать, сваливаем!

В этот момент – в спину ударили выстрелы…

Все было как в замедленно кино. Вот Гарри останавливается и вскидывает пулемет с остатками ленты. Вот пули бьют в него, и он падает… под грузом висящего на нем тела. Вот он сам – падает на спину… разворачиваться некогда, потеряешь время – труп, счет идет на доли секунды. Вот удар в спину – такой, что темнеет в глазах. Вот картинка… перевернутая с ног на голову… остановившийся на выезде из проулка грузовичок, пламя, хлещущее из двух стволов, из темноты салона. Вот его собственный автомат начинает стрелять, пламя, пульсирующее на пламегасителе…

Черт… как больно…

– Поехали! Валим! – высунувшись в окно – Морган палил вперед, поддерживая его огнем…

Капитан Воронцов встал… неожиданно ровно. Пошел к лежащим в грязном проулке этого грязного города телам…

– Оставь их! Они готовы!

Полицейские сунулись было в переулок – но он очередью заставил их отпрянуть обратно. И тут – охота на них вылилась в перестрелку полиции и тонга… очевидно, кто-то очень сильно хотел из убить… если послал на улицы всю мафию Гонконга…

Он не раздумывал, кого выбрать. Гарри если еще не умер, то был близко к этому… он видел, куда попали пули и сколько. А вот Майкл Сонтаг, делающий первые шаги на пути разведдеятельности боец восемьдесят второй воздушно-десантной – еще мог пожить…

Воронцов нащупал пульс… есть. Приложив не столько силу… сил уже не было – сколько ненависть – он потащил его к машине. Морган стрелял в сторону улицы… и матерился одновременно на французском, английском и вьетнамском…

Замок задней двери поддался… стекло было выбито, он просто засунул руку и открыл дверь изнутри. Свалил тело американца внутрь…

– Поехали…

– Мать твою, псих ты долбанный!

Шоган принял с места… дизель, этот внедорожник используется в Императорской армии в больших количествах… армейские гены. Оборонительное вождение Морган знал – ударил перекрывший выезд из переулка вэн так, что тот отлетел в сторону. Внедорожник – вырвался на улицу…

Они выломились на Шанхай-стрит. Там их никто не ждал, улица не была перекрыта. С ревом и грохотом внедорожник пер по улице, спихивая с дороги подвернувшиеся легковушки и приближая их к цели – к пирсам. Только там – могло быть спасение: в прибрежных водах Гонконга сам черт ногу сломит…

Перекресток Ферри – стрит и Кантон – перекрыт полицейской баррикадой. На черных стенах домов – синие и красные блики от мигалок. За машинами – полицейские с ружьями, готовые стрелять. Хорошо, что британцы сдержанно относятся к автоматическому оружию у полицейских – у большинства БУР-303 Ишрапурского арсенала. С другой стороны – бронежилет такую пулю не удержит.

– Ну?

– Держись! – заорал Морган и втопил в пол. Впереди – замерцали вспышки выстрелов.

Воронцов – пригибаясь к приборной доске, открыл автоматный огонь…

Проломившись через полицейское заграждение, они вылетели в портовую зону. Движок уже совсем не тянул, радиатор был пробит в нескольких местах. Пробив шлагбаум, они влетели в порт, работающий днем и ночью. Контейнеры – в несколько рядов, огромные портальные краны. И полицейские машины за спиной…

Едва разминувшись с погрузчиком, тащащим на вилах двадцатифутовый морской контейнер – избитый пулями Шоган, подняв тучу брызг, рухнул с пирса в воду…

Абердин. Так называлось это место – хотя в самом названии этом была какая-то злая усмешка. Буквально за десяток лет – Абердин превратился из достаточно обычного портового райончика, где самой большой проблемой могла быть поножовщина у бара – в место, гораздо опаснее, чем Коралл-Гейблс во Флориде…

Это было место – на границе портовой зоны, где за несколько лет вырос город на воде. Город – состоящий из джонок, старых траулеров и прочего барахла, которое в других местах просто пустили бы на слом. В этот город – не осмеливалась соваться даже полиция.

Здесь – жили беженцы. Беженцы из Индокитая, которые бежали, опасаясь за свои жизни после того, как марионеточная «Армия национального освобождения», за которой стояли японцы и китайцы – полностью захватит Индокитай. Далеко не все в Индокитае – воевали с французами, а потом и с американцами. Далеко не все – хотели объединиться в доме с восемью углами24. Понимая, что пощады им не будет, и в новом государстве их ждет концлагерь – они бежали сюда, в Макао – всюду, где в Азии еще оставалась европейская цивилизация.

Пак Бао был одним из таких людей. Он был серьезно виновен перед новыми властями Сайгона – тем, что служил в Иностранном легионе, говорил по-французски, а потом выучил английский и послал своих сыновей в армию. Один из них служил в восемьдесят первом десантном батальоне – это могло служить основанием для смертного приговора всей семье. То, что он погиб под Сайгоном ничего не меняло – здесь смерть не открывала новую страницу жизни. Она всего лишь – влекла за собой месть…

В этот день – по каким-то причинам старый Бао не пошел на своей джонке за рыбой. Рыбу здесь можно было поймать, если выйти далеко в море. Здесь, в заливе она тоже есть – но если ее жарить, то пахнет нефтью, а если ее есть – то рождаются дети – уроды. Дети – уроды это хорошо, их можно было с выгодой продать нищим – но далеко не все люди Индокитая здесь опустились до попрошайничества и разбоя. Бао был одним из таких…

Как раз сейчас он чинил старую сеть, когда услышал какой-то звук. Жизнь научила его быть внимательным ко всякого рода звукам… по ним можно было определить, что к тебе подкрадывается смерть в лице одетого только в трусы солдата с штыком или того хуже – человека без лица, человека в костюме с черным капюшоном… такие тоже были. Другие… другие наверное вернулись бы к своей работе… но старый Бао дожил до своих лет лишь потому, что был внимателен к мелочам, на которые другие не обращали должного внимания.

Стараясь ступать как можно медленнее – джонка была небольшой, шаги человека раскачивали ее – Бао дошел до хижины, выстроенной на лодке – вьетнамские рыбаки жили на своих лодках неделями. Вернулся он – с кольтом 45 калибра. Не пистолет – а старый револьвер с укороченным до двух дюймов стволом. В отличие от пистолета – эта штука отлично работала, будучи сильно загрязненной.

Бао осторожно выглянул за борт джонки, держа револьвер наготове – и увидел там человека. Белого человека… и кажется, не одного.

– Бан ла ай? – спросил он

– Бе25… – прохрипел в ответ человек…

Южно-китайское море

12 мая 1978 года

Покачиваясь на волнах – джонка старого Бао шла на юг, повинуясь направлению ветра, упруго бьющему в поставленный парус. Гонконг – давно уже не был виден…

На корме – старый Бао довольно подсчитывал в уме прибыль. Нет, он вовсе не был из тех, кто готов в любую минуту спеть гимн и ринуться на помощь, совсем не из таких. Но у одного из белых оказались золотые монеты, настоящие золотые монеты, черт бы их побрал. Правда, на них не было чеканки, это были просто золотые кружки – но золото есть золото, верно? В этих краях – такого количества золота хватит, чтобы купить участок земли и построить на нем приличную хижину, где будет встретить свою старость…

Бао был хитрым, как и все жители этих мест – но он прекрасно понимал свои интересы даже там, где остальные их не понимали. Когда приходили белые – они смотрели на них как на собак, но они начинали строить большие дома, дороги, они нанимали их работать и белые были не такими наглыми и жадными, как эти собаки китайцы, расплодившиеся в невероятном количестве и привыкшие держаться вместе. А когда белым было что-то нужно – они платили за это деньги или давали что-то ценное. Японцы же были не такими. Здесь – они чувствовали себя в полном праве распоряжаться жизнями других людей. Они тоже строили – но в отличие от белых, они загоняли на работу почти бесплатно и предпочитали, если им что-то было нужно – просто отобрать это, а владельца – избить или даже убить. Подсознательно – белые чувствовали, что это не их земля, и за пребывание на ней нужно было платить. А вот японцы – считали эту землю своей, а их, жителей племен с культурой не менее древней и богатой чем у японцев – кем-то вроде крыс, пожирающих посевы. И не лучше к ним относились китайцы – хитрые японцы сказали им: вы будете нашими рабами, но все остальные в Азии – будут рабами не нашими, а вашими. Бао это понимал. Плохо, что остальные этого не понимали… хотя, судя по потоку беженцев – начинали понимать. Только поздно уже…

Бао – помогал таким. Он был одним из тех, кто выходил в море не за рыбой, а за теми, кто бежал из счастливой «сферы сопроцветания». Беженцы – отправляясь в долгое и полное опасностей путешествие, брали с собой самое ценное, что только могли унести. И готовы были отдать это – за доставку до берега.

И эти отдали. Десять золотых червонцев. Русские, они тут не в ходу – но сдать можно. Золото есть золото…

Русский – ловко балансируя на грязном днище лодки – прошел на самый ее нос, где лежал на подстеленной циновке бывший североамериканский начальник станции в Гонконге. Отхлебнул из парящей кружки, передал североамериканцу…

– Как ты?

Морган хлебнул, закашлялся. Они вышли в открытое море, воздух был свеж и пах солью…

– Черт… последний раз… я чувствовал себя так хреново… когда сбил нахрен быка…

– Быка? Мне кажется, бык чувствовал себя хуже.

– Сначала да… Но потом… Мне было шестнадцать. Отец только что купил новый грузовик для того, чтобы буксировать прицеп с яхтой… как сейчас помню Интер… длинный. Когда он уехал из дома на грузовике… я взял отцовский седан… и поехал к одной телке… Ее звали Кристанна… Можешь себе представить – Кристанна, мать твою…

Воронцов тоже засмеялся.

– Ты меня удивляешь, друг… По-моему… такому раздолбаю как ты…никого кроме Салли … не светило.

Морган вяло пихнул его в бок

– Ты… не прав, дружище – с ностальгией в голосе сказал он – у каждой красивой женщины… есть парень… от которого ее тошнит… Она жила… в старом особняке у реки… там еще было большое водяное колесо. Ее отец… занимался лесом… Я завел дружбу… с собаками, которые охраняли участок … и потому подобрался к самому ее окну… и сказал… знаешь, что я ей сказал?

– Боюсь даже предположить… что сказал даме такой идиот, как ты…

– Я сказал… эй, леди, у меня нет белого жеребца… но вон это… сойдет за него, как вы считаете? И она сказала… несомненно, мистер Морган.

– И потом вы поехали кататься…

– Точно. И черт… так увлеклись… что я и не заметил, что изгородь… которая держит скот… в одном месте… проломлена нахрен… А через пару десятков метров я… въехал в самую задницу быку весом в… тысячу с лишним фунтов, наверное..

– Да уж…

– Этот бык… нахрен… он бы убил меня… наверное.

– Ты хочешь сказать, что он остался на ногах?

– Черт…. А ты как думаешь? Быка-производителя… не так то просто сшибить с ног… тем более… ехал я все таки медленно… дорога там совсем хреновая… да и леди…

– И что было потом?

– Потом… Бык ринулся на нас… черт, он уделал машину так, что ее сразу в металлолом можно. Он подволакивал ногу, и кажется… остался без хвоста… но это ему не помешало ударить нас раз десять… нахрен. Черт… Кристанна так орала… она жалась ко мне… а я думал… что я буду делать, нахрен… когда этот тысячефунтовый парень выломает дверь… и окажется в машине со своими десятидюймовыми причиндалами на башке. И в самый интересный момент… когда я намекнул Кристанне о том, что последние мгновения жизни… можно провести с пользой… появился мистер Горджо… владелец этого хренова быка.

– Да…

– Полный облом… так у нас говорили… батя взгрел меня так… что я потом… света белого не видел, нахрен. А потом я решил… хватит с меня… и пошел в вербовочный центр. И поступил в военно-морской флот САСШ, нахрен, потому что их военная форма показалась мне тем… что и должен носить… офицер и джентльмен.