Хутор Дикий Дан Виктор
– События… события… Собиралась выйти замуж. Мы уже подали документы. Вдруг он потребовал, чтобы я уволилась из детского сада и перешла на другую работу. Это невозможно, тем более нет причин…
– Разве он вам не объяснил причину?
– Нет. Не объяснил. Я могу только догадываться…
– Ревность? – предположил Михаил.
– Глупость! Мужчины странные люди… Считают, что у женщины не может быть профессиональных интересов.
– Возможно, он имел в виду вовсе не вас.
– Вячеслава Ивановича?! Вот это и есть глупость. Нужно знать человека… А потом, как же я? Вещь, которую можно взять, если не лень протянуть руку?!
– Простите за нескромный вопрос: отец ребенка кто-то из них?
– Нет, это совсем другая история и к данному делу не относится…
– А какое отношение имеет расстроенная помолвка к Алевтине Петровне.
– Мне передали, что Алевтина о чем-то разговаривала с моим женихом.
– А что по этому поводу сказал ваш бывший жених?
– Я уже отвечала… Ничего!
– Почему вы решили, что причиной был его разговор с Алевтиной Петровной. Мало ли с кем он мог разговаривать? Да и был ли разговор с Алевтиной? Вы ведь о нем знаете только с чужих слов. Могли бы поговорить с Алевтиной Петровной…
– Мне это в голову не пришло. Я так разозлилась…
– Он женился на другой?
– Да. И очень скоро…
– В этом возможно и кроется разгадка… Извините за беспокойство, за вторжение в личную жизнь… Желаю вам с Вячеславом Ивановичем поскорее разработать методику воспитания гениев…
– Спасибо! Дай Бог, воспитать честных и добрых…
– Я разделяю точку зрения одного знакомого криминалиста, что среди умных и умелых удельный вес честных и добрых гораздо выше…
– Скорее всего, так и есть…
Брата Виктора Гавриленко, Григория, Михаил разыскал через сельсовет. Григорий Гавриленко оказался, как и его брат, крупным мужчиной. В глаза сразу бросилась нездоровая полнота и некоторая статичность, словно человек оберегает себя от резких движений и прислушивается к чему-то внутри.
Добротный дом, гараж, хозяйственные постройки во дворе по едва уловимым признакам оставляли ощущение запущенности. Хозяин встретил Михаила в шерстяном спортивном костюме и комнатных туфлях, словно только что поднялся с дивана или кресла . Явно не типично для села.
Сразу после приветствий и взаимного представления, Григорий Гавриленко начал с оправданий, словно почувствовал, какое впечатление он произвел на посетителя.
– Вот болею… Дали инвалидность после инфаркта. Я шофер… Теперь на мели… Не могу водить даже свою машину. Через полчаса за рулем начинает ныть…
– Постараюсь вас сильно не утруждать. Собственно, у меня к вам два-три вопроса. Мне неудобно было спросить у вашего брата, почему он развелся с женой и как ее найти. Потом, если можно, я хотел бы знать причину вашей размолвки с братом…
– Зачем вам все это?
– Я же вам объяснил, что расследую убийство Алевтины Корецкой.
– Вы подозреваете Виктора?! – спросил Григорий с заметным волнением.
– Не нужно волноваться! Я еще никого не подозреваю. Сейчас я изучаю всех жителей хутора… Не скрою, особое внимание уделяю мужчинам…
– Да он скотину не ударит! Это невозможно…
– Но он сам режет коз, говорят…
– То другое дело. Человек – не коза!
– Он давно разводит коз?
– Сколько себя помню, у нас были козы. Когда мать умерла, Виктору было тринадцать лет. Отец ими не занимался, все было на Викторе. Он их кормил и доил… А через три года умер отец… Потом Виктор служил. Коз пришлось продать. Мне было не до них. Я шоферил, все время в разъездах. Потом женился и начал строиться здесь, в Рябошапках. Когда Виктор вернулся со службы, мы перебрались сюда, а вскоре он тоже женился… Только жили они не долго, – после паузы он добавил, предваряя вопрос, который Михаил был готов задать, если бы пауза еще немного продлилась. – Причину развода не знаю. Спросите у него, если вам так нужно… Потом, скажу прямо, у меня с ним натянутые отношения и так. Спросите у него, где найти Лилю…
– Мы можем найти ее и через загс, только это довольно долгое дело.
– Долгое, зато верное…, если вам так необходимо ворошить прошлое…
– Почему у вас испортились отношения с братом? Конечно, вы можете не отвечать…
– Можно и сказать. Секретов тут нет. Дочка моя не прошла в институт прошлой осенью. Можно было поступить на подготовительный, но он платный… Я же из-за болезни оказался на мели. Прокормить-то мы ее могли, а за учебу нужно было внести сразу. Попросил у Виктора взаймы, а он отказал. Ты, говорит, не отдашь, инфаркт – это навсегда, а в мои планы не входит образовывать твоих дочерей. Нет своих денег – пусть выходит замуж и не рыпается… Я, конечно, обиделся. Для него это копейки и нет своих детей… Заняли чужие люди, соседи… Хотя своих соседей чужими назвать не могу. Ну и я им помогал, когда имел возможность…
– У меня, пожалуй, все. Извините за беспокойство и спасибо! Выздоравливайте!
Глава 9. Городские встречи
Рано утром на следующий день Михаил дремал в автобусе по дороге в город. Хотя он накануне связался со всеми, с кем хотел встретиться, уверенности, что хватит одного дня, не было – слишком много вопросов.
В местный филиал страховой фирмы “ДиП” Михаил позвонил в начале десятого. Это был второй этаж какой-то проектной конторы – филиала республиканского института. Он опоздал на десять минут, но его беспокойство по данному поводу было напрасным: директор еще не появлялся.
– Но вчера я договорился с ним на девять, – пожаловался Михаил девушке, которая ему открыла входную дверь.
– Вы по какому вопросу?
– Я следователь прокуратуры.
– Можете подождать в приемной, – она приоткрыла дверь, чтобы пропустить Михаила и тут же преградила путь группе пожилых людей. – Товарищи, еще рано! Отделы начинают работать в десять…
– Такой наплыв клиентов?! – не удержался от вопроса Михаил.
– Новый вид страхования – страхование от инфляции… Двадцать пять процентов в месяц с прогрессивным начислением процентов на проценты…
– Вклад за год вырастет больше, чем в десять раз?!
– В пятнадцать…
– Откуда брать деньги? Какой вид деятельности даст такой рост капитала?
– Руководство фирмы знает, а мы всего лишь филиал, – девушка занялась копировальным аппаратом. Из щели, похожей на растянутый в широкой улыбке рот, поползли листки. Это были бланки типового договора страхования. В воздухе запахло озоном и разогретой бумагой.
“Запах большой аферы, – подумал Михаил. – После того, как государство обобрало вкладчиков Сбербанка и полностью утратило доверие к себе, частные фирмы принялись эксплуатировать беззащитных людей. Кого-то гонит сюда страх перед будущим, а кого-то – обыкновенная алчность”.
Ждать пришлось добрых полчаса. Михаил успел бегло познакомиться с рекламными материалами на стенах, где были представлены все виды и условия страхования. Оказалось, что “ДиП” – аббревиатура от “Доверие и помощь”. Ощущение соприкосновения с большим мыльным пузырем только усилилось: все цвета радуги и позолота яркой рекламы, юридическая легковесность условий и экономическая хлипкость обещаний… Пока еще пузырь растет, играет красками, но очень скоро лопнет, а брызги в лицо…
Быстро вошел директор, круглый, гладкий, с потной лысиной. Одет со столичным щегольством. Какой-то суетливый, делано деловой.
Михаил представился и напомнил об условленной еще вчера встрече. Директор скороговоркой промямлил что-то о делах в городском Совете, рекламной кампании при проведении Дня города…
– Меня интересуют все договора страхования колхоза “Родина”, – остановил поток объяснений Михаил.
– Так это не к нам! – чуть ли не радостно воскликнул директор. – Этим занимается сельхозотдел. Вам нужно в областной центр в штаб-квартиру фирмы…
– Вы могли бы сказать мне вчера об этом! – начал заводиться Михаил.
– Ваши претензии безосновательны! Нужно было правильно формулировать свои вопросы. Мы ведь страхуем и сельское население, физических лиц… С юридическими лицами имеет дело только сельхозотдел…
– Разве я не называл колхоз в разговоре с вами? – задал больше по инерции вопрос Михаил. Доказательство правоты ему ничего не давало… Нужно было ехать в областной центр. – Можно воспользоваться вашим телефоном?
– Можете позвонить из приемной, – он принялся разбирать бумаги на столе и вдруг предложил, когда Михаил уже был в дверях. – Наш бухгалтер сейчас выезжает в областной центр… Можем вас подвезти, если вы решили туда ехать.
– Конечно, конечно! Спасибо! Вы меня убили, а теперь воскрешаете вновь… Только один звонок в ГорУВД!
Тризны на месте не оказалось. Михаил попросил передать, что встреча переносится на завтра.
Через полтора часа мощная “Ауди” доставила Михаила вместе с бухгалтером филиала, красивой холеной блондинкой бальзаковского возраста, прямо к подъезду Дворца профсоюзов областного центра, где на третьем этаже разместилась центральная контора “ДиП”.
Они поднялись в просторном лифте с зеркалами и сразу окунулись в атмосферу какого-то праздника.
Ковровые дорожки на полу, заморская офисная мебель, цветы, вьющаяся зелень, серые панели и многочисленные разноцветные мигающие лампочки компьютеров и прочей электроники. Почти все двери в рабочие комнаты и кабинеты широко распахнуты… Но главное: раскованные непрерывно улыбающиеся люди в креслах, в коридорах, холле… Мужчины в великолепных тройках или вязаных жилетах с яркими галстуками, безукоризненно выбритые и постриженные, словно только что из кресла парикмахера. Женщины, чаще всего молодые, в деловых костюмах, ярких блузках и сногсшибательной обуви. Все непрерывно движется как в ярмарочной карусели: вот черноволосый парень с пробором откинулся в кресле, молодая длинноногая девушка достает папку с документами, другая прохаживается с мобильным телефоном между столами, что-то говорит в трубку и темпераментно жестикулирует свободной рукой с яркой авторучкой, один встает из-за стола, другой садится… В коридоре пришлось лавировать между беседующими парами и тройками с неизменными сигаретами-жалами между тонкими женскими трепетными пальцами, выползающими змеями из элегантных манжет и поблескивающими золотой чешуей перстней и браслетов.
«Словно люди другой породы… Откуда они взялись?» – подумал Михаил, слегка ослепленный этим блеском и великолепием.
В приемной председателя правления, он же исполнительный директор фирмы, дорогу Михаилу перегородила платиновая блондинка. Михаил показал удостоверение. Однако этого оказалось недостаточно и пришлось объяснить суть дела.
– Вам придется подождать в этом кресле, – указала на низкое кресло в углу девушка с очаровательной улыбкой своего большого рта. Редкий случай, когда неправильные черты лица в сочетании создают такое обаяние. Правда, она обладала великолепной фигурой, красивыми большими зубами и была со вкусом одета.
“Занимательный Ротастик” – отметил в уме Михаил и спросил, указывая на узкий и высокий диван, – А здесь можно?
– Можно! А чем вам там не нравится?
– Колени будут закрывать уши, – пошутил Михаил. Он не любил низких и тесных кресел.
Блондинка залилась мелодичным смехом – молодая серебристо-белая козочка тряхнула шеей с бронзовыми колокольчиками.
Она вошла в кабинет председателя правления, оставив дверь приоткрытой. Михаил увидел, как навстречу из-за стола к ней вышел высокий мужчина. Свет неона переливался на его костюме и коротких блестящих волосах головы. Если его сотрудники выглядели как полубоги, то это, безусловно, был сам бог: мужественно-красивый, холеный, элегантный, настоящий вожак этого элитного стада.
Разговор директора и его референта прерывался смехом. Они обращались еще к кому-то, кто был в кабинете невидимый Михаилу. Наконец, Ротастик развернулась, как балерина на носке туфельки, и выпорхнула из кабинета с вибрирующей улыбкой на лице.
– Я проведу вас к заместителю директора, он ответит на все вопросы…
Заместитель оказался также высоким, жизнерадостным, одетым в серый импортный костюм мужчиной около сорока лет.
– Грибов, Вадим. Заместитель директора по экономике, – представился он, вставая, и протянул руку, после того как Ротастик представила Михаила.
Михаил пожал крепкую руку и сел на предложенный стул. Ротастик незаметно растаяла в отличие от чеширского кота вместе с улыбкой…
Серые глаза под высоким лбом Грибова струились добродушием:
– С его стороны, – он кивнул в направлении кабинета председателя, – это неосмотрительно. Ведь я работаю предпоследний день…
– Отпуск? Командировка? – уточнил Михаил.
– Ухожу из фирмы совсем… Мало ли что могу наговорить вам…
– Вероятно, он рассчитывал, что вы меня “элегантно” отошьете… Кому хочется иметь дело с прокуратурой в предпоследний день…
– Кстати, где вы учились?
– Здесь на юрфаке. Окончил в прошлом году…
– Сейчас шутят: на “факе юр”… Мой выпуск на десять лет раньше. У вас преподавал Свирский?
– Да, но он уже ушел из университета… На прощание прочитал нам в ресторане лекцию по теории взяток.
– Мы учились в одной группе и защищались на кафедре хозяйственного права. Он остался на кафедре, а я распределился в Госстрах. Мы даже в аспирантуре учились вместе, правда, он защитил диссертацию на два года раньше… Извините, увлекся воспоминаниями…
– Вы переквалифицировались из юриста в экономисты?
– Не совсем так? Но у меня есть диплом экономиста. Учился заочно на экономическом факультете. Нельзя серьезно заниматься хозяйственным правом без глубоких знаний экономики… Вот, теперь мы отвлеклись по вашей вине… – улыбнулся Грибов. – Давайте, я приглашу начальника сельхозотдела, и вы при мне зададите ей интересующие вас вопросы…
– Здравствуйте, Михаил Егорович! Давно вас ждем, – с порога заявила черноволосая и черноглазая женщина неопределенного возраста. Она ко всему была в шикарном бархатном платье, вышитом черным и золотистым бисером. Золотой кулон в форме православного креста стыдливо прикрывал глубокий вырез платья на груди.
– Здравствуйте! – ответил Михаил и поднялся со стула. – К сожалению, мы не знакомы…
– Зато я вас знаю! Костенко Евгения Борисовна, начальник отдела страхования предприятий сельскохозяйственных отраслей…, короче, сельхозотдела.
– Очень приятно!
– Надеюсь, у нас тоже неприятностей не будет, – улыбнулась золотой улыбкой Евгения Борисовна. – Что вас интересует?
Манера говорить и жестикуляция выдавали в ней бойкую женщину. Теперь Михаил рассмотрел ее лучше. Сорок или слегка за сорок, определил он. Лицо могло быть привлекательным, если бы не тяжелый подбородок и жесткий взгляд.
– Мне нужны заверенные копии всех договоров с колхозом “Родина” и других документов: платежных поручений, актов, страховых полисов…
– За какой период?
– Всех, значит, за все время существования фирмы.
– Это будет не скоро…
– Когда?
– Через час-полтора…
– Вас это устроит? – спросил Грибов Михаила.
– Через час устроит, – ответил тот.
– Евгения Борисовна, постарайтесь через час. Вы сами назвали срок…
– Если Евгения Борисовна сказала, значит будет. Вы ее знаете… – ответила Костенко, назвав себя в третьем лице, и сделала вид, что сомнения в ее возможностях ее обидели.
– А мы успеем пообедать. Вы не возражаете? – обратился Грибов к Михаилу.
– Нет, конечно, – ответил Михаил.
– Отдам распоряжения и присоединюсь к вам, если вы оба не возражаете, – обратилась к мужчинам Евгения Борисовна.
– Не возражаем! С превеликим удовольствием! Окажите честь! – в один голос замельтешили мужчины.
– Ценный для фирмы кадр, – пояснил Грибов, когда за женщиной закрылась дверь. – Она до этого работала в областном Агропроме по снабжению. Знает почти всех руководителей хозяйств… И они ее знают.
– А почему вы уходите? Если, конечно, можно…
– Почему же? Можно… Не согласен с политикой фирмы…
– Догадываюсь!
– В самом деле?!
– Нормальная стратегия фирмы должна учитывать общую экономическую перспективу государства… Что это за страхование от инфляции, да еще под абсурдно большой процент?! Все мы знаем, что инфляция генерируется правительством. Завтра из-за политических соображений задержат повышение тарифов, пенсий и окладов, то есть остановят печатный станок и инфляция упадет в десять раз… Тогда через два-три месяца фирмы, рассчитывающие на инфляцию, начнут лопаться как мыльные пузыри…
– Прекрасно! Вы все понимаете правильно… А теперь представьте себе, что люди это знают и, тем не менее, принимают такое решение…
– Значит, их личным планам банкротство фирмы не угрожает…
– Правильно! А фантастический процент, который они обещают клиентам, позволит сорвать приличный куш… Верхушка также вложила свои деньги и деньги родственников. Они успеют их вытащить перед тем, как все рухнет… Потом, председатель владеет привилегированными акциями, далее, его контракт с правлением предусматривает выплату кроме оклада еще процента от прибыли в качестве премии…
– Опять будут обобраны тысячи клиентов…
– Миллионы! Только наша фирма, включая все филиалы, имеет около миллиона клиентов. Страховое дело будет дискредитировано в глазах населения. А ведь страхование является величайшим изобретением цивилизации. Чем лучше развито страхование в стране, тем выше социальная защита и стабильность общества…
– А вы не пытались поделиться своими мыслями с общественностью через прессу?
– Пока я работаю на фирме, этика мне не позволяет это сделать. Я пытался изменить политику нашей фирмы. Если бы мне удалось, тогда бы я мог выступить и в прессе… Очень осторожно, как бы с разъяснением стратегии фирмы, хотя и это очень рискованно… Выражаясь картежным жаргоном, на кон поставлены большие деньги, а где большие деньги, там человеческая жизнь не стоит копейки…
– Еще один нескромный вопрос: чем вы собираетесь заниматься?
– Открываю свою страховую фирму… Не удивляйтесь! Я влюблен в это дело. Моя кандидатская диссертация посвящена проблеме страхования при социализме. Была тогда такая теория, что социализму не нужно страхование. В действительности страхование это один из механизмов саморегулирования в обществе, оно увеличивает запас прочности и делает личность более свободной, более защищенной, менее зависимой от государства. Для этого случая созданы красивые математические модели… Страхование также хороший объект для кибернетики… Но это другой разговор… Так вот, советским чиновникам в тоталитарном государстве такая независимость была не нужна. Поэтому Госстрах влачил жалкое существование по сравнению с системой страхования любой развитой страны…
– Но как сохранить страховой фонд в условиях инфляции и падения производства?
– Михаил Егорович, вы мне определенно нравитесь! Бросьте своих уголовников и займитесь наукой. Я ведь еще преподаю в университете и не расстался с мечтой о докторской диссертации… Мне нужны толковые помощники. Через год-два работы ассистентом на кафедре поступите в аспирантуру… А как у вас с математикой?
– Учителя прочили мехмат…
– Как раз то, что нужно!
– А почему вы не посвятите себя науке целиком?
– По той же самой причине! Не хочу зависеть от университетских чиновников… И еще, парадокс, но здесь у меня не меньше времени для занятий наукой, чем на кафедре, где нужна большая учебная нагрузка, чтобы заработать на жизнь… Кстати, фирма покупает литературы по страхованию и смежным вопросам гораздо больше, чем университетская библиотека, чей нищенский бюджет нужно разделить на тысячу научных направлений…
– Вы так и не ответили, как собираетесь сохранить страховой фонд. Или это коммерческая тайна?
– Никакой тайны! Уверен, что вы это тоже знаете. Правда ведь?!
– Нужно подумать? … Во-первых, страховые фонды держать в надежных банках на депозитных счетах, чтобы процент перекрывал инфляцию. Во-вторых, нужно выбрать те виды страхования, где естественно короткий срок действия страхового полиса… Перевозка грузов, пассажиров, … краткосрочные кредиты…
– Прекрасно! Еще раз говорю, приходите ко мне работать…, – с улыбкой, но вполне серьезно предложил Грибов.
– Предлагаете взятку следователю! – пошутила Евгения Борисовна, влетая в комнату. – Однако оставайтесь с нами, мы в состоянии заплатить больше.
Это уже была не шутка, а откровенный, можно сказать даже грубый намек.
– Так вы едете обедать? Если не возражаете, сегодня везу я… – и она пошла к выходу, а мужчины за ней.
Возле автомобиля Евгении Борисовны, большого японского джипа (“Потянет на тридцать тысяч долларов” – отметил Михаил), их ожидала еще одна пара: Ротастик и приятный мужчина лет сорока, тоже одетый с заграничным лоском. Картину портила спортивная шапочка натянутая на уши и варежки на руках.
“Странный тип, в конце марта – в варежках”, – подумал Михаил и вдруг тот заговорил на английском языке. Михаил читал на английском кое-как, а устную речь вообще воспринимал плохо. Ротастик что-то отвечала. Грибов тоже вставил короткую фразу. Из всего Михаил только понял несколько раз произнесенное слово “бетсдей” – день рождения. Они его праздновали или собирались праздновать… Грибов, иностранец и Ротастик сели на заднее сидение, Михаил ехал рядом с Евгенией Борисовной, которая вела машину и вела очень лихо. Уж об этом Михаил мог судить вполне профессионально.
Они ехали недолго и остановились в знакомом месте. Михаил учился в этом городе пять лет и хорошо знал эту столовку с хлебным названием “Колос”.
Но как все изменилось! Цоколь дома облицован черным мрамором, серые мраморные ступеньки и черная с бронзовыми украшениями дверь. Внутреннее устройство заведения изменилось еще больше. Кухня от зала отделялась теперь легкой стеклянной перегородкой. За стеклом двигались повара в ослепительно белых халатах и колпаках. Дубовые резные кресла и массивные столы на восемь персон, покрытые белоснежными скатертями, белый с никелем пластик колонн и стен…
“Какая все-таки мощная вещь – частная инициатива, – подумал Михаил. – Если ее запрячь в прочную узду закона и нравственности, может вывезти страну из нищеты за пять-шесть лет… Они даже не изменили название, оставили “Колос”, который знает весь город”.
Посетителей было много, но им как постоянным клиентам держали свободный стол.
Михаил заказывал как гость после Ротастика. Он остановил свой выбор на бульоне и отварной говядине с рисом. Остальные заказали свиные отбивные с картофельным пюре.
Девушка-официант удалилась. Посетители возобновили разговор. Американец Тимоти Якобсон, их успели представить друг другу, сидел напротив и теперь Михаил смог определить причину его странной манеры одеваться. Уши его были распухшие, с вишневым оттенком, – еще не отошли полностью после обморожения, а кожа рук была обветрена до трещин. “Цыпки” – знакомая с детства вещь. Грибов по поводу рук Тимоти пошутил, что тот стал жертвой американской чистоплотности – слишком часто мыл руки с мылом и ходил без перчаток при нашей морозной и ветреной зиме, пока Лена, так звали Ротастика, не связала ему варежки.
Когда подали отбивные, за столом прозвучала, очевидно, старая шутка, которую повторили для Михаила, что отбивные маловаты и не могут соперничать с ушами Тимоти. Тимоти хохотал громче всех, демонстрируя безукоризненные зубы. Ему переводила Ротастик прямо в пухлое ухо – еще немного и поцелует…
Перед кофе беседующие разделились на две группы. Тимоти и Ротастик перешли на тихую интимную беседу и забыли об остальных. Евгения Борисовна устроила форменный допрос Михаилу – не зря же она организовала этот совместный обед…
– Вы, я вижу по обручальному кольцу, женаты?!
– Да, уже больше года…
– Чем жена занимается?
– Сидит с дочкой дома…
– Кто она по профессии?
– Без года экономист.
– Как это?
– За год до окончания взяла академотпуск…
– Как можно жить на зарплату начинающего следователя в наше время?!
– Не забывайте, что мы живем в селе, у нас тридцать соток земли, сад, теплица…
– Рабский труд!
– Труд на себя не может быть рабским.
– Можно заработать больше другим способом. Нам нужно развивать агентскую сеть в селах… Пусть идет к нам страховым агентом. Режим работы свободный, оплата сдельная… За три часа и не каждый день она заработает больше, чем муж за свои ежедневные десять часов…
– Чтобы заработать у вас много, нужно обмануть многих людей. Не забывайте, деревня – не город, у нас все знают друг друга. Потом многие годы нужно будет смотреть в глаза обкраденным с твоей помощью людям…
– Смотрите на вещи проще. Мне их не жалко. Они хотят много заработать, так пусть думают, что делают… К нам идут не те, у которых нет на кусок хлеба. Несут не последнее… Кто раньше вступает в игру, тот успеет заработать… Будут и такие в селе. На них и нужно ссылаться…
– Это близорукая политика. В социальном обвале, который сейчас происходит, многие карабкаются по головам, чтобы оказаться наверху… Как всегда при любой панике страдают, прежде всего, старики и дети…
– Ну, наши дети, слава Богу, от этого застрахованы…
– Не думаю! Нравственный распад бумерангом ударит и по ним. Не защитят ни собаки, ни личная охрана…
– Один мой знакомый, – включился в разговор Грибов, – собирался купить “Вольво”, но в самый последний момент передумал и купил “Москвич”. Случай подсказал – его соседу изувечили “Рено”, да и ГАИ охотится за иномарками особенно рьяно…
– Это мелочи быта – отпарировала Евгения Борисовна.
– А вы не боитесь новых большевистских комиссаров, новой экспроприации?
– Волков бояться – в лес не ходить!
– Я все понял, вы – сторонник естественного отбора и в человеческом обществе…
– Не думайте, что вы задели за живое или обдели. Да, я считаю, что слабаки должны уйти… Хоть в мир иной. Как поется, пусть неудачник плачет…
Девушка с кофе своим появлением прервала дискуссию как раз вовремя.
– Счет, пожалуйста! Сегодня плачу я! – провозгласила Евгения Борисовна.
– Это невозможно! Мне отдельный счет! – вмешался Михаил.
– Евгения Борисовна! Разве сегодня ваш день рождения?! Насколько я помню, он в июле… Подождите еще немного… – рассмеялся Грибов.
Американец и Ротастик переглядывались, ничего не понимая, но на всякий случай тоже улыбались.
Евгения Борисовна выполнила свое обещание и после обеда Михаил получил подборку документов.
Нужно было сделать копии, и Ротастик проводила Михаила в отдел информации. Небольшая комната на пять или шесть рабочих столов была заставлена ксероксами, компьютерами, факсами… Девушка-оператор принялась за копирование, а Михаил от нечего делать стал наблюдать за тихо стрекочущим аппаратом на столе. Это был факс, из которого выходила непрерывная бумажная лента. Длинный ее язык сползал вниз, лизал паркетный пол и сворачивался опять в рыхлый рулон. Невольно он стал читать вытекающий строка за строкой текст…
Это были проекты постановлений Кабинета Министров. Странно! Какое имеет отношение страховая фирма к канцелярии Кабинета Министров? Нужно будет спросить у Грибова…
Грибов охотно разъяснил: чиновники из канцелярии Президента, Кабинета Министров и других правительственных контор торгуют информацией, которая может пригодиться бизнесменам, чтобы заработать или избежать потерь в условиях непредсказуемого законотворчества. Фирма “ДиП” непрерывно получает данные через киевскую фирму-посредника.
– А что здесь делает американец? – в конце разговора спросил Михаил то, что хотел спросить еще во время обеда.
– Учит нас страховому делу.
– По собственной инициативе или как?
– Один из международных фондов финансирует исследования по страхованию и развитие его в странах Восточной Европы.
– Он ученый?
– Нет. Он бизнесмен. Владеет небольшой страховой фирмой в Атланте. Познакомился в Нью-Йорке на каком-то семинаре по страхованию с нашим председателем правления. Фонд выделил деньги и направил его на полгода к нам…
– Ну и как результат? Научил он вас работать?
– Легче марсианина научить плавать в воде, которую тот никогда не видел… Полная несовместимость законодательной системы у них и у нас… Что у них можно, у нас нельзя, и наоборот… Он через месяц уезжает. По его словам, он в ужасе от трех вещей: уборных, жирной пищи и законодательства…
– И какие он при этом сделал выводы?
– Что наше государство не готово еще для восприятия западных технологий и западных инвестиций: технологии будут дискредитированы, а инвестиции проедены и разворованы…
– Он не дурак, этот американец!
– Он из бедной семьи, вырос без отца и пробивался сам. До сих пор не женат… Он вообще не понимает, как мы, по его словам, очень хорошие и умные люди, можем так плохо жить!
– У моей бабушки есть любимая поговорка: “Ох, Иван, почему ты такой глупый? Потому, что бедный! А почему бедный? Да потому, что глупый!”. Он явно преувеличивает наш ум…
– Да, разорвать этот круг не просто…
На прощание Грибов посоветовал Михаилу проверить не только расчетный счет, но и депозитные счета колхоза в банках. А в тех банках, где будут счета колхоза, просмотреть список фирм, которые получали крупные кредиты, и установить, нет ли от этих фирм выхода на руководство колхоза. Он объяснил Михаилу, как действует один из механизмов неподсудного воровства государственных средств с использованием депозитов и кредитов.
Михаил поспешил на автовокзал. Он хотел заночевать в знакомой гостинице ГорУВД и получить информацию о Музыченко в отделе Тризны утром в начале рабочего дня, когда Вячеслава Тризну и его сотрудников легче застать.
Читать бесплатно другие книги:
