Смерть депутата Дан Виктор
Елена осталась сидеть и не предложила кресло Михаилу.
– Не секрет. Хочу ознакомиться с завещанием, если оно было.
– Зачем Вам оно?
– Елена Михайловна, вы читаете детективы?
– Никогда! Предпочитаю любовные романы, причем авторов – женщин.
– Жаль! Тогда бы Вы знали, что чтение завещаний позволяет следователю выявить, кому наиболее выгодна смерть. Получение наследства – весьма распространенный мотив преступлений, потом уже ревность, желание избавиться от супруга или любовника и прочее…
– Тогда убийца – Артем! Это же смешно.
– Опять же, чувствуется недостаток начитанности в области криминальной литературы. Распространенный не означает единственный. Есть еще банальное убийство с целью грабежа. Место депутата как источник дохода потянет возможно даже больше чем стоимость имущества всей вашей семьи… Не будем препираться. Проводите меня к Надежде Михайловне, пожалуйста.
– В этом нет необходимости. У нее в сейфе есть копия завещания. Сейчас принесу его Вам. Надеюсь, вы не заберете его с собой.
– Нет, не заберу! Если потребуется, мы получим официальную копию от нотариуса. Один вопрос. Вам Надежда Михайловна поручила оберегать ее от контактов со мной?
– Считайте, что поручила.
– Ладно, мне, в конце концов, неважно из чьих рук я получу завещание. Не буду без надобности вас строить и вести в прокуратуру на беседу. Мне нужно его прочитать, – Михаил без приглашения уселся в кресло возле журнального столика.
Елены не было довольно долго, по крайней мере, больше десяти минут. Михаил посмотрел на часы не сразу.
В помещении кроме него было еще несколько клиенток и клиентов. С ними работали закройщики: две молодые женщины и мужчина в возрасте с «эйнштейновскими» усами и шевелюрой.
Клиенты, то скрывались в примерочных, то усаживались в кресла в позе нетерпеливого ожидания.
«Ателье пользуется популярностью», – отметил Михаил
– Извините, что задержала, – подошла грациозной походкой Елена. Только сейчас Михаил заметил ее наряд. Это был строгий темно-синий костюм поверх светло-голубой блузки с глубоким вырезом и отложным воротником. Женщина за сорок выглядела на тридцать, от силы тридцать пять.
«Красива чертовка!», – едва удержался от восклицания Михаил. Она прочитала восхищение в его взгляде, но промолчала. Только довольная улыбка слегка тронула ее красивые припухшие губы с маленькой родинкой на самом краешке верхней губы.
– Я не скучал! Изучал ваших клиентов. Должен отметить, солидная публика.
– Да, слава Богу! Городская верхушка «ошивается» у нас, – она протянула Михаилу папку.
Михаил принялся за чтение немедленно, а Елена вернулась за свой рабочий стол, где ее дожидалась клиентка.
Ничего интересного Михаил не узнал, кроме даты составления завещания – десятое ноября прошедшего года, то есть менее чем за месяц до гибели. Оказалось, что Бортко был в списке учредителей ателье и владел двадцати процентной долей уставного фонда. Он завещал ее младшей дочери. Сыну отписал яхту и патенты. Старшей дочери – сорок тысяч долларов на приобретение квартиры. Жене – квартиру, автомобиль и остальные денежные средства. Сумма была неизвестна. Перечислены банки и номера счетов, всего три счета.
В папке были подшиты еще какие-то документы. Михаил не постеснялся в них заглянуть, и не был разочарован. Это были учредительные документы товарищества с полной ответственностью «Модный Силуэт». Оказалось, что доли нескольких мелких учредителей были выкуплены Бортко в начале ноября. Теперь его жена и дочь владели шестидесятью процентами уставного фонда. Елена и некая Зинаида Картавцева имели еще по двадцать.
Солидная подготовка к своей гибели. Вопрос только в том к запланированному самоубийству или как ответ на реальную угрозу покушения.
Фамилии Елены в завещании не было. Этот факт оставлял возможности для фантазий и домыслов, но Михаил отбросил их пока за ненадобностью.
В программе сегодняшнего дня оставалось только посещение Феликса. Этого было мало, чтобы занять все свободное время, поэтому Михаил решил принять неоднократное приглашение Феликса и потренироваться.
Феликс принял решение Михаила с радушием.
– Вот шкаф с кимоно, там же полотенца…
– А душевая у вас есть?
– Конечно. В углу винтовая лестница ведет на первый этаж. Там туалеты, душевые и раздевалки. Мы выкупили квартиру и переоборудовали…
После двухчасовой тренировки и душа, Феликс пригласил Михаила в свой закуток на чай. Часть письменного стола Феликса была занята подносом с кипятильником, чашками и сахарницей. Михаил выбрал зеленый китайский чай.
Пока чай настаивался, завели разговор о расследовании.
– Должен тебя разочаровать, – первым начал Феликс. – Ничего определенного мне выведать не удалось. Глухо как в танке. Узнал только, что одной из причин отказа киллера было то, что конечный заказчик как-то связан или был связан с «ментовкой».
– Возможно с прокуратурой?
– Да для этих ребят все одно. Я тебе повторил слово в слово то, что услышал.
– Спасибо и за это!
– А как вообще идут дела?
– Очень туго, но движение есть…, – Михаил предпочел переключиться на анализ сегодняшней тренировки.
Феликс отнесся с пониманием и поддержал новую тему, тем более что он сам участвовал в спарринге.
На следующее утро Михаил в назначенное время появился в приемной городского прокурора.
Ольга попросила его подождать, так как Николай Петрович был занят. Наконец, Манюня пригласил Михаила в кабинет. Николай Петрович был взъерошен как воробей после драки.
– Сейчас выдержал натиск всей «губернаторской рати». В Украине больше ста партий и все они унаследовали методы КПСС. Дают мне указание, кого мне можно вызывать на беседу, а кого нельзя…, – пожаловался он вместо приветствия.
– Они себя считают правящей партией.
– Только куда правят…
Михаил промолчал. Лучший способ дождаться успокоения Манюни. Он знал его уже семь лет.
– Что нового удалось узнать вчера?
– Не густо. Завещание составил за месяц до смерти. Выкупил долю в уставном фонде ателье и отписал младшей дочери. Старшей дочери – деньги на квартиру. Сыну досталась яхта и патенты. Впечатление одно – действительно готовился к возможной смерти.
– А что рассказал Феликс?
– Только то, что заказчик имел или имеет отношение к правоохранительным органам.
– Неужели Сумченко?
– У меня тоже была такая мысль. Пока гоню ее прочь.
– Не самая невероятная идея, если принять во внимание практику его «Стального Щита».
– Нужны факты.
– Мои телефонные разговоры перед твоим приходом свидетельствуют, что факты будут.
Михаил не стал расспрашивать. Николай Петрович скажет, когда придет подходящий момент.
Зашла Ольга и предупредила, что газетчики уже в приемной.
– Проси!
Первым вошел Письменный и засеменил к столу Манюни. Очевидно, хотел поздороваться за руку.
– Прошу усаживаться и показал на стулья у стены. На церемонии нет времени, – резко остановил Письменного городской прокурор.
За Письменным следовал фотокорреспондент. Кто же еще мог быть с сумкой на плече и фотокамерой на груди.
Письменный, невысокий лысоватый толстяк с кустистыми седыми бровями на квадратном лице, уселся с недовольной миной на краешек стула. Он сопел своим мясистым носом после подъема без лифта на третий этаж.
Его спутник сначала определил свою сумку на сидение, потом сел на соседний стул. Михаил выбрал место в простенке двух окон. Так лучше было разглядеть реакцию посетителей
– Перейдем сразу к делу, – Манюня приподнял над столом газету. – Здесь помещена статья по поводу гибели Бортко и Ткача. Отсутствие подписи означает, что за ее содержание отвечает главный редактор…
– У меня есть, что сказать, – перебил Письменный городского прокурора.
– Ответите, когда Вас спросят! – голос Манюни не скрывал сильнейшего раздражения. – Вы знали, что следствие возобновлено. Об этом я говорил не так давно на встрече с Вами здесь, в прокуратуре. Вы слышали предупреждение воздерживаться от каких-либо сообщений не согласованных с нами.
– Ваше предупреждение незаконно! – опять не удержался главный редактор
– Вы хотите выяснить это в суде? Вам будет предоставлена такая возможность. Вам придется также объясниться по поводу намеков, что Вы располагаете материалами, цитирую, «о возможной подоплеке событий». Почему Вы срываете их от следствия?
– Помилуйте! Мы ничего не собирались скрывать. Мы только застраховались, чтобы их не похоронили в прокуратуре.
– Что за материалы и где они?
– У меня, – Письменный порылся в своем пухлом портфеле и достал конверт. Его спутник резво поднялся и отнес конверт Манюне. Тот сначала повертел в поисках надписей, потом спросил.
– Конверт тот же или его заменили?
– Заменили. Он все равно был анонимным с надписью шариковой ручкой печатными буквами: «Главному редактору лично, срочно, секретно». Не думаю, что на нем были отпечатки пальцев. Даже мой секретарь открывает почту в перчатках. У нас так заведено.
Манюня извлек из конверта его содержимое. Там оказались фотоснимки. Всего три. Он их бегло просмотрел и протянул Михаилу.
– Разберись и приобщи к делу, – и обращаясь к Письменному. – Не стоило Вам торопиться. Это может быть фальшивка, во-первых. Во-вторых, они сняты не в постели. Давно знакомые мужчина и женщина ужинают…
– Это в ее квартире…
– Ну и что? Вас никогда не приглашали женщины на деловой ужин к себе в дом?
– Для деловых ужинов я предпочитаю рестораны.
– Чушь! Это всего лишь Ваша привычка. А вы поспешили свои домыслы огласить на всю страну. Кроме того, Вы послали фотокорреспондента в Косу, и он без нашего разрешения сделал съемки объекта, который фигурирует в деле как вещественное доказательство. Вы поместили снимок в газете со своими комментариями и тем самым взяли на себя функции судебной экспертизы. Это вашей газете и Вам даром не пройдет. Я передам дело в суд…
– Ваше право! Только не думайте, что я такой наивный и не согласовал эти вопросы с кем нужно.
– Мне расскажите с кем или суду?
– Думаю, до суда не дойдет…
– Поживем, увидим! Вы свободны, господа!
Михаил в это время со смесью любопытства и недоумения рассматривал фотографии. На снимках за столом, накрытым для ужина (комната была ярко освещена), напротив друг друга сидели Елена и Ткач. Отчетливо были видны рюмки, бутылки вина, посуда с едой. Сюжет был один, отличались только позы. На одной из фотографий Ткач и Елена наклонились друг к другу, словно хотели сказать что-то интимное.
– Что ты об этом думаешь? – спросил Манюня, когда за газетчиками закрылась дверь.
– Снимки сделаны через окно с улицы. Я не был в квартире Болотиной, поэтому пока не скажу даже, на каком этаже она живет, и каким образом фотограф все это осуществил.
– Обрати внимание, изображение напечатано на цветном принтере. Значит, использована цифровая камера или снимки сканировали. Поэтому нужно показать все экспертам. Не исключаю компьютерный монтаж, а это меняет дело. То есть речь идет о заговоре для дискредитации или с целью поссорить Бортко и Ткача. Помнится, ты мне говорил, что Елена Болотина была первой и безответной любовью Бортко. Как говорят, первая любовь не ржавеет. Они это знали, поэтому решили ударить в больное место. Возможно, они в этом преуспели, если учесть последующие события…
– Вполне согласен. Прямо сейчас этим займусь. Сделаю себе ксерокопии, а снимки отдам на экспертизу. Поеду к Елене Болотиной и попробую ее разговорить.
– И еще. Надеюсь, тебе уже окончательно ясно, что мы недостаточно внимания уделили Ткачу.
– Согласен. Я уже беседовал с его женой, правда, не проверял состояние финансов его семьи. Знаю, что завещания у него не было и все перешло жене.
– А где работает жена?
– В бухгалтерии металлургического завода, рядовым бухгалтером бюро учета инвентаря и малоценного инструмента. Так вот, она не удержалась от резких выпадов по отношению к Елене Болотиной. Это хорошо укладывается на сюжет фотографии….
– Проверку финансового состояния Ткача и его семьи возьму на себя. Раз не было завещания, жена должна была предпринять шаги по переоформлению счетов и недвижимости на себя. Я распоряжусь о запросе в инвентарное бюро.
Предательство
Эксперт Никифоров из научно-технического отдела просмотрел изображения под лупой и выдал предварительное заключение.
– Получено на струйном принтере, а это значит, без микроскопа не обойтись, да и то вряд ли мы обнаружим дефекты монтажа. Сразу видно, работал специалист высокого класса. Приезжайте в конце дня, скажу что-то определенное.
Михаил оставил снимки эксперту, а с их ксерокопиями поехал в ателье для встречи с Еленой Болотиной. В ателье ее не оказалось. Она отлучилась по делам. Надежда Михайловна нехотя сообщила мобильный телефон сестры.
– Вас беспокоит следователь прокуратуры Гречка. Елена Михайловна, мне нужно срочно с Вами увидеться.
– Что случилось?
– Это не телефонный разговор, кроме того, мне крайне необходимо, чтобы разговор состоялся в Вашей квартире…
– Вы решили устроить обыск теперь у меня?
– Успокойтесь! Когда вы узнаете, в чем состоит повод для нашей встречи, то поймете, что иначе нельзя.
– Вы уже и адрес мой знаете.
– Конечно.
– Тогда через полчаса встретимся у подъезда.
Михаил подъехал к дому, где жила Болотина заблаговременно. Он обошел вокруг дома, это была панельная пятиэтажка в местных «черемушках» на окраине города, но не далеко от центра по причине вытянутости города вдоль моря. Микрорайон был спроектирован так, что оставалось много свободного пространства для игровых площадок и насаждений. Михаил безуспешно ломал голову над вопросом, как был сделан снимок.
Сегодня мороза уже не было, надвигалось обычная январская оттепель, поэтому снаружи царила промозглая сырость. Холодный туман покрывал лицо, руки, одежду неприятной леденящей пленкой. Михаил забрался в машину и поджидал Болотину там.
Болотина приехала на фольксвагене «Поло». Они поднялись на четвёртый этаж. Квартира была однокомнатной: кухня и гостиная, она же спальня. Почти вся торцевая стенка занята оконным блоком и стеклянной дверью на балкон. Типовой проект советских времен.
В центре под люстрой компактный обеденный стол, который и был изображен на фотографии. Вокруг стола четыре стула, а на снимке только два. Балкон выходил во двор, где Михаил и Елена оставили свои машины. До соседнего дома не менее ста метров, засаженных деревьями, уже достигающими четвертого этажа. Откуда сделан снимок? Если от соседнего дома, то нужна специальная оптика.
Все это успел разглядеть и обдумать Михаил, пока хозяйка задержалась на кухне, чтобы приготовить кофе. Михаил и сам был рад отсрочить неприятный разговор.
– Вам кофе тоже с сахаром? – спросила Елена, входя с подносом: кофейник, две чашки, сахарница.
– Да. Одну ложку. Спасибо!
– Давайте выпьем кофе, потом начнете допрос…
– Вы к нам, следствию, относитесь с подозрением. Разве вам что-либо угрожает? Мы ищем союзников, чтобы разобраться в этом деле. А имеем в вашем лице оппозицию…
– Вы меня хотите заверить, что мне предстоит сейчас приятный светский разговор с вами о погоде.
– Разговор будет неприятный, но без вашей помощи мы не сможем отделить мух от котлет, образно говоря…
– Что вы имеете в виду конкретно?
– Мы уже располагаем фактами, которые свидетельствуют о том, что против Бортко плелась серьезная интрига. Вам тоже была отведена определенная роль в ней…
– А именно?! – тон Елены свидетельствовал о растущем раздражении.
– Посмотрите эти снимки. Только не торопитесь с объяснениями, первая реакция может быть неадекватной. Чтобы потом не жалеть…, – Михаил протянул ксерокопии.
Елена лихорадочно перелистала снимки. Взгляд ее застыл, слегка приоткрылся рот. Весь ее вид говорил о сильнейшем потрясении.
– Постойте! Не понимаю, как это могло произойти…
– Что произойти?
– Как сделали эти снимки? Нефедов? Когда он это успел.
– Кто такой Нефедов?
– Он был тогда в гостях у меня вместе с Сергеем.
– Когда это было?
– В конце сентября.
– Кто такой Нефедов?
– Адвокат из «Стального Щита».
– Что он здесь делал?
– Попросил организовать встречу с Сергеем.
–Зачем? Нет, постойте. Мне не хочется тянуть из Вас по слову. Расскажите все самым подробным образом, где Вы с ним впервые встретились, познакомились и так далее до сегодняшнего дня…
– Нефедов клиент нашего ателье. Правда, впервые появился только летом. В начале сентября мы попали в одну неприятную историю, и Нефедов нам очень помог.
– Что за история и как он вам помог? Меня интересуют мельчайшие детали, которые Вы только можете вспомнить.
– Если честно, история странная. Пришел новый клиент и заказал сразу два костюма. Мы его никогда не видели у нас или где-либо еще. Борис Аронович, наш мужской закройщик, снял мерки, я составила смету и назвала сумму. Только собралась выписывать счет, как он оставил на столе деньги и со словами: «Как это я забыл! Вернусь через пятнадцать минут», – направился к выходу. Я и рта не успела открыть, как открылась дверь и ввалились омоновцы в масках с автоматами наперевес и криками: «Стоять! Не двигаться! Руки за голову». Двое из них ввели этого клиента. За ними появился незнакомый мужчина в штатском, который представился капитаном налоговой милиции. К нам иногда заглядывала налоговая милиция и инспекция, поэтому мы многих уже знали. Этого капитана видели впервые. Он сразу направился к моему столу. Увидел деньги. На его вопрос: «Чьи деньги?», – клиент проблеял, что его, что это оплата за два костюма. Попыталась рассказать, как все было. Что не успела выписать заказ и выдать чек об оплате. Но капитан стал сыпать распоряжения: «Учетную и бухгалтерскую документацию изъять, компьютеры изъять, весь персонал и клиентов переписать с установлением личности, помещения очистить от персонала и опечатать. Вдруг заходит Нефедов. По графику у него была примерка. Он сразу ко мне, потом к капитану, что происходит, я адвокат, на каком основании. Записал фамилию и должность капитана, номер удостоверения. Заверил меня, что разберется и все уладит, а сейчас нужно выполнить указание капитана. Уговорили капитана ничего не уносить, а только опечатать. Капитан вдруг стал покладистей, но ателье было закрыто на неопределенный срок. Через три дня позвонил мне домой Нефедов и сказал, что все улажено. Ателье может работать. Я спросила: „Какая-то бумага с разрешением будет?“, – а он ответил: „А зачем бумага? Срывайте пломбы и работайте, как будто ничего не произошло“. Мы так и сделали. Нефедов от гонорара за услуги отказался. Через неделю забрал свой пошитый костюм, который оплачен был уже давно. А в конце сентября вдруг попросил устроить ему встречу с Сергеем у меня…
– Зачем ему встреча, объяснил? – уточнил Михаил.
– Да! Сказал, что ему нужны контакты с юридической службой Верховной Рады. Такими мелочами он Вадима затруднять не хотел, ему-де достаточно связей и знакомств Сергея.
– А почему у Вас дома, а не в общественном месте? Кафе, ресторане…
– Нужна домашняя обстановка, и ни к чему лишние глаза. После недавнего шока, я не успела отойти, поэтому согласилась.
– Вы поставили в известность Бортко?
– Нет. Да и ателье находится не в его избирательном округе.
– Неважно, нужно было сказать? А Надежда Михайловна была в курсе событий?
– Конечно! Она тогда была на работе…
– Теперь о встрече. Судя по снимкам, она состоялась. Ткач согласился сразу?
– Нет, пришлось уговаривать. Потом согласился, но просил не говорить Вадиму и Наде.
– Это большая ошибка!
– Вам не понять всю сложность моих отношений с Вадимом.
– Напрасно Вы так считаете!
– Вы уже успели выпотрошить Анатолия!
– Он искренне хотел помочь нам разобраться в этой истории. Он любил Вадима.
– И что он Вам наговорил?
– Что Вы его первая и безответная любовь.
– И все?!
– Все!
– А он не сказал, что я его ненавидела и должна была терпеть рядом ради сестры?
– Помилуйте, за что? За то, что он женился на Вашей сестре и сделал ее жизнь, если не счастливой, то достойной.
– Она его любила всегда, потому и утешила.
– Вы его отвергли, и за это ненавидите?
– Он исковеркал мою жизнь! И довольно об этом! – лицо Елены покрылось румянцем сильнейшего волнения, она тяжело дышала. – Мне нужно прерваться. Пойду, сварю еще кофе.
Михаил взял снимок и попытался найти точку, с которой он был сделан. Стулья, на которых они сидели с Еленой, он намеренно разместил так, как на снимке. Он отступил к балконной двери и вдруг понял. Снимок сделан с балкона через окно. Когда он размышлял о технике съемки, он не знал, что здесь был третий. Однако где третий стул? Допустим, стул можно незаметно отставить. А где третий прибор? Так вот для чего потребовалась оцифровка снимка. Третий прибор стерли на компьютере, получилась интимная встреча. Нужно от Елены ехать к экспертам. Теперь понятно, где искать следы фальсификации изображения.
Елена вышла на кухню и тут же отворила окно. Она подставила разгоряченное лицо влажному холодному воздуху. Она вдруг отчетливо представила, что ее обвели вокруг пальца и заставили участвовать в игре, которая закончилась смертью Вадима. Она также поняла, что их задачей, возможно, была только дискредитация. Результат превзошел их ожидания.
Да она его ненавидела, но не до такой степени, чтобы желать смерти. Воспоминания о том трагическом дне жили в ней постоянно. Вот и сейчас они нахлынули и вернули ей самообладание и уверенность в своей правоте. Есть Бог на свете!
Она влюбилась в Сашку, как и многие девочки детдома. Он был веселый, сильный и красивый. В актовом зале была сцена, а на сцене сооружение в виде половинки ступенчатой пирамиды, которое заменяло оркестровую яму. На ступеньках размещались музыканты оркестра во время репетиций или концертов. Там же хранились инструменты, каждый на своем месте. Под пирамидой было довольно просторное помещение, куда Сашка водил влюбленных в него девчонок для поцелуев или еще чего. Настала очередь Елены. Она была уверена, что будет последней в списке, так как ей казалось, что и он тоже влюблен без ума.
Там на шерстяном одеяле это и случилось. Она потеряла невинность. От старших девочек она узнала, как предохраняться. Запаслась спринцовкой и бегала в душевую мыться после интимной близости. Их безумный роман длился уже полгода на зависть соперницам. Казалось, не будет конца этому празднику любви.
Вадим обхаживал ее уже год. Теперь его робкие ухаживания и комплименты только раздражали. Вадим все мрачнел, у него появилась привычка часами играть на рояле, который стоял на сцене рядом с оркестровой пирамидой. Это сильно мешало Елене и ее другу. Стало трудно незаметно проникать за пирамиду. Однажды они благополучно туда забрались, поцелуи закончились близостью. Неделя ожидания настолько обострила ощущения, что Елена испытала невероятное блаженство. Нужно было бежать в душевую, а тут появился Вадим.
Он уселся за рояль, разложил ноты и стал играть Шопена. Саша был рад, что она осталась, опять стал приставать с ласками и поцелуями. А она не находила себе места. Шли минуты, ее напряжение и волнение нарастало. Сашины приставания стали невыносимыми. Она оттолкнула его руки и прошипела на ухо: « Если ты не уберешь его сейчас, я сюда больше не приду!».
Саша изобразил обиду, выбрался из-за пирамиды и вразвалочку покинул актовый зал. В щели между досок она видела, что он даже не взглянул в сторону Вадима, не то чтобы потребовать убраться поскорее.
Вадим продолжал бесконечно повторять «Революционный этюд», добиваясь выразительности и беглости исполнения.
Ко всем волнениям добавился спазм желудка. Ее вырвало прямо на одеяло. Тут она не выдержала. Свернула одеяло, выбралась из пирамиды на глазах у Вадима и поспешила в душевую. А он сделал вид, что не видит ее, но заиграл вдруг мазурку.
Она с волнением ждала месячных. Когда задержка стала явью, сестра ее успокоила, что это от переживаний. На четвертой неделе все стало ясно. Нужно было собирать деньги на подпольный аборт. Саша ей опротивел. Он не долго горевал, но девчонок перестал водить в актовый зал. Да и они уже этого избегали. В детдоме всё знали друг о друге, как в большой семье. Только воспитатели делали вид, что ничего не знают. Может, действительно так и было. Ябедничество каралось воспитанниками как главный грех. И директор его не поощрял.
Елена с тех пор не могла терпеть Вадима и музыку Шопена. Она не забыла своего унижения. Аборт оказался неудачным – она не могла иметь детей. Так и прожила рядом со старшей сестрой и ее семьей.
– Где сидел второй гость? – спросил Михаил, когда Елена возвратилась в комнату с кофейником.
– Вот здесь, – она указала на место лицом к балкону.
– А почему на столе нет третьего прибора? – Михаил показал снимок Елене.
– Действительно! Я под впечатлением не разглядела. Где он? Я ему ставила тарелку фужер, вилку, нож…
– Затерли на компьютере, чтобы создать иллюзию интимной встречи.
– Возмутительно! Подло!
– Что Вас расстроило?
– Неприятно, когда за тобой подсматривают в замочную скважину.
– Эти снимки сделаны с балкона.
– Да, он выходил покурить.
– Какая реакция могла быть у Бортко, если бы он увидел эти снимки?
– На что Вы намекаете? На ревность Вадима? Вы очень проницательный парень, Михаил. Можно Вас называть по имени?
– Можно!
– Так вот, я прониклась к Вам доверием и скажу. Этот снимок создан не для того, чтобы рассорить Вадима с Сергеем.
– Почему Вы так думаете? Это ваше предположение?
– Это мое твердое убеждение. Вам признаюсь. Я спала с Вадимом. Это было давно. У нас ничего не получилось. Я ему не могла простить прошлое и на меня давило, то, что я плохо поступаю по отношению к сестре. А он утешил свое самолюбие и утратил ко мне интерес. К этому времени у них было трое детей, а их интимные отношения с Надей настолько гармоничны, что мне между ними делать было нечего. Меня это не расстроило. Недостатка в поклонниках у меня не было никогда…
– Тогда для чего все затеяно?
– Чтобы надавить на Сергея.
– Вы имеете в виду Ткача?
– Да, его! Он панически боялся своей жены.
– Зачем им Сергей?
– Вы словно утратили способность соображать.
– Не думаю, что утратил! Хочу узнать Ваше мнение.
– Через него задумали какую-то пакость против Вадима. Как видно, у них получилось. Оба на том свете…
– Я так понял, что вы не знаете конкретно, каким образом их удалось до такой степени поссорить, что все закончилось трагедией
– Вы слишком многого от меня хотите.
– Бортко писал школьному другу о предательстве. Допустим это месть Бортко, если его предал Ткач. С той же вероятностью Ткач мог убить Бортко и себя, страшась разоблачения. Какой вариант Вы считаете более вероятным?
– Как бы я не относилась к Вадиму, он на подлость не способен. Скорее Сергей в панике мог его убить и погиб сам.
– Спасибо. Вы меня вначале приняли так настороженно, что Ваша откровенность и помощь для меня большой сюрприз.
Читать бесплатно другие книги:
