Клятва верности Лавендер Вирджиния

7

– Да, ты была совершенно права! – Эрика обратила к Рози залитое слезами лицо. – Мужчинам нельзя доверять! Даже самые лучшие из них всего лишь жалкие предатели! Кто бы мог подумать, что Питер окажется таким негодяем!

Рози смущенно молчала. С одной стороны, ей совсем не хотелось сознаваться в роли, которую она сыграла во всей этой истории. А с другой… кто же мог предположить, что всегда сдержанная, благоразумная Эрика примет произошедшее так близко к сердцу?

Манекенщица просто не узнавала подругу. Вот уже третий день та сидела запершись дома, не отвечала на звонки, забросила все дела. Когда Рози решила навестить страдалицу, то была потрясена: за несколько дней элегантная и ухоженная Эрика превратилась в зареванное пугало с красным носом и опухшими глазами.

Собственно говоря, она даже не открыла дверь пентхауса, доставшегося ей от состоятельных родителей и расположенного на последнем этаже высотного дома в самом современном квартале Дублина. Рози пришлось воспользоваться своим ключом, который давным-давно подруга дала ей просто на всякий случай. Она и не помнила, когда в последний раз его доставала.

Большую часть пентхауса занимала огромная комната, вся обстановка которой заключалась в гигантском светлом ковре, стеклянном журнальном столике, двух темно-красных креслах весьма странной формы и такого же цвета мягком диване, разделенных десятками метров свободного пространства. Имелось здесь еще нечто, отдаленно напоминающее кухню, но в целом смерть от тесноты и обилия мебели хозяйке явно не угрожала.

Все это было залито солнечным светом, потому что Эрика решительно не признавала таких пережитков прошлого, как комнаты, занавески и прочая чепуха, при помощи которой другие люди почему-то создают уютные интерьеры.

Тем не менее, на то, чтобы отыскать владелицу этого дизайнерского изыска, обеспокоенная Рози потратила почти пятнадцать минут. Эрика упорно не отвечала на оклики и в конце концов обнаружилась сидящей за диваном прямо на полу.

Бедняжка завернулась в плед, тупо смотрела перед собой, сжимая в руках прозрачный бокал с каким-то подозрительно выглядящим коричневым напитком.

При ближайшем рассмотрении это оказалось всего лишь успокоительное. Но сначала Рози здорово перепугалась, решив, что подруга все это время безостановочно поглощала алкоголь или еще что похуже.

Впрочем, успокоительное в лошадиных дозах тоже не пошло на пользу. Сначала Эрика просто вяло отпихивала от себя нежданно пришедшую утешительницу, а потом закатила самую настоящую истерику с рыданиями, воплями и судорожными всхлипами.

Сказать, что все происходящее потрясло манекенщицу, значило не сказать ничего. Они уже довольно давно дружили и ничего подобного никогда не происходило. Ужасным характером славилась Рози, но никак не Эрика, спокойная, выдержанная, холодноватая и твердо знающая, как подобает себя вести в любой ситуации.

Видимо, злосчастное происшествие на вечеринке потрясло бедняжку до глубины души.

Рози даже подумала, не вызвать ли врача. Но потом решила не предавать это глубоко личное дело огласке и для начала дотащила отчаянно брыкающуюся подругу до гигантской ванной.

– Пусти меня, я хочу умереть! – орала Эрика, одновременно порываясь пустить в ход ногти и больно пиная сердобольную модель в лодыжку.

– Ничего ты не хочешь, – хладнокровно отвечала Рози, ловко заломив подруге руки за спину и целенаправленно двигаясь в сторону круглого голубовато-серого джакузи. – Точнее, ты хочешь немедленно умыться, успокоиться и поговорить со мной. Все не так страшно, просто ты не разобралась в ситуации…

– Разобралась! Он гад, двуличное подлое чудовище с человеческим лицом!

– Вот и не правда!

– Вы все против меня! Сговорились! Ненавижу! – Невзирая на слабость и истерику, сопротивлялась Эрика совершенно по-тигриному.

Однако высокая и спортивная Рози все-таки исхитрилась сунуть подругу головой под струю холодной воды.

– Пусти меня, я выброшусь из окна! Ты с ума сошла! Вода же мокрая!

– Да ну? А я и не знала, – неискренне удивилась молодая женщина и снова пихнула подругу под кран. – Может быть, вода мокрая, да еще и холодная, но она действует отрезвляюще. Ты со мной согласна?

– Все, хватит, пусти, – вдруг совершенно нормальным тоном сказала пришедшая в себя Эрика и вывернулась-таки из цепкой хватки.

Она кинула на себя быстрый взгляд в зеркало и недовольно поморщилась, потом достала из шкафчика большое махровое полотенце и принялась вытирать всклокоченные и мокрые волосы. Блузка тоже изрядно пострадала – напор воды Рози сделала немаленький.

– Извини, – примирительно сказала манекенщица, зализывая длинную царапину на руке.

– Это ты меня извини… Боже, я тебя поранила! Какой ужас! Рози, я не соображала, что делаю…

– Да уж, – фыркнула та, чувствуя, что, во-первых, от сердца отлегло, а во-вторых, что на ноге наливается огромный синяк. Но с врачом-психоаналитиком, кажется, можно подождать.

– Я не хотела, правда… – продолжала лепетать Эрика, стремительно возвращаясь в свое прежнее состояние благовоспитанной белой мышки.

– Надо же довести себя до такого состояния. Хотя, говорят, что иногда выплеснуть эмоции очень даже полезно. Куда лучше, чем без толку реветь.

– Я… я… Какое сегодня число? – вдруг спросила подруга, видимо окончательно потерявшая ориентацию во времени.

– Знаешь, давай ты сейчас умоешься, переоденешься, примешь ванну, я принесу тебе апельсиновый сок, а потом поговорим.

– Хорошо…

– Дверь не запирай, а то еще вздумаешь утопиться! Все равно выловлю, откачаю и отлуплю! – крикнула Рози, стремительно удаляясь по направлению к тому странному месту, которое Рози именовала кухней.

По сути, это была длинная деревянная стойка и встроенный шкаф со всякой всячиной и кухонной техникой. Если не знать, где он находится, то можно было его не найти и помереть с голоду в этом огромном полупустом стеклянном раю.

На краю стойки одиноко съежился сиротка кактус, ничтожно маленький и жалкий по сравнению с окружающими просторами. Рози от души пожалела беднягу и придвинула к стене, чтобы тому стало поуютнее.

Порывшись в шкафу, она выудила оттуда несколько апельсинов, сварила слоновью порцию кофе и пожарила в микроволновке яичницу. Хорошо, хотя бы яйца отыскались, целая упаковка.

Обычно после такого эксперимента приходится отмывать всю печь, потому что яичница с оглушительным грохотом взрывается. Однако Рози, давно уже привыкшая к странному взгляду подруги на жизнь, знала секрет удачи: перед готовкой следовало просто проткнуть желток вилкой.

Нормальной плиты у Эрики не водилось, только малюсенькая варочная панель, на которую как раз помещалась джезва. Так что приходилось изворачиваться.

Зато в огромном, как пещера, шкафу на полках последовательно обнаружились: соковыжималка для цитрусовых, электрическая овощерезка, блендер для взбивания коктейлей, электрическая пароварка, миксер, стерилизатор для детских бутылочек – он-то зачем? – весы для продуктов со встроенным счетчиком калорий, а также венец программы – огромный кухонный комбайн, выполняющий множество разнообразных функций.

Все совершенно новенькое, ни разу не использованное. Эрика, как и ее подруга, ненавидела и не успевала ничего готовить. Поэтому питалась либо бесконечными и омерзительными коктейлями для похудания, либо заказывала еду на дом.

Однако Рози знала ее тайное пристрастие к разного рода технике, поэтому совсем не удивилась. Эрика частенько, когда накатывало плохое настроение, отправлялась в магазин и покупала там что-нибудь. Для души, как потом объясняла она, устанавливая на полочку нечто совершенно непригодное для использования, вроде приспособления для особо точной варки яиц или же блинницу, позволяющую одновременно выпекать шесть идеально круглых блинчиков.

Это Эрика-то, которая, похоже, до сих пор понятия не имела, как делать тесто…

Хотя, с другой стороны, ее легко было понять. Обычно женщины, впадая в тоску, отправляются за новой кофточкой или парой туфель. Но Эрика как раз являлась тем человеком, который мог одарить платьями, кофточками и туфлями половину Ирландии. Состоятельную половину, естественно. Так что приходилось утешаться посредством покупок другого рода, но, что характерно, таких же бессмысленных.

Так или иначе, Рози с удовольствием использовала соковыжималку по назначению, видимо в первый раз с момента покупки, превратив слегка увядшие апельсины в целый стакан ярко-желтого сока. Витамины и всевозможные антидепрессанты в нем так и кишели, было видно даже невооруженным глазом.

Потом она поставила кофе, чашку, стакан с соком и приятно скворчащую яичницу на поднос, присовокупила ко всему салфетки, несколько хрустящих хлебцев и потащила соблазнительный натюрморт к дивану, на котором уже устроилась вымывшаяся и посвежевшая Эрика в купальном халате и с замотанной полотенцем головой.

– Ешь и пей, несчастная, – грозно произнесла Рози, ставя поднос на стеклянную поверхность стола. – А потом я буду с тобой разговаривать. Прочитаю лекцию о роли мужчин в нашей жизни, так уж и быть.

– Ты?! – В удивленном тоне подруги явственно слышался вопрос: ты, которая ненавидит мужчин хуже горькой редьки?

Да, я. И нечего так на меня смотреть. – Рози пододвинула к ней стакан с соком. – Вперед, заряжайся витаминами и быстро включай свои знаменитые мозги. Зачем-то же они тебе нужны?

Эрика хотела было возразить, потом махнула рукой и принялась за апельсиновый сок.

Рози некоторое время раздумывала, с чего бы начать. Потом решилась.

– Изложи мне суть проблемы, пожалуйста. В двух словах.

– А то ты не видела суть этой проблемы! – немедленно возмутилась молодая женщина. – Сначала подлец Питер нагло кокетничает с этой драной кошкой Фрагатти! Потом уносится куда-то сломя голову, а когда я иду следом, чтобы выяснить, что случилось, просто отпихивает меня и запирается в туалете. Можно было подумать, что его от меня просто тошнит.

– Не так уж ты далека от истины, – пробормотала Рози, запоздало соображая, что на самом деле причиной бурной размолвки молодой пары послужила ее неуемная активность. – Его тошнило, но только… от меня.

– Что?!

Рози глубоко вздохнула и поведала Эрике всю историю от начала и до конца. В глазах дизайнерши появилось несколько более осмысленное выражение.

– Ты хочешь сказать…

– Ну да. Тут кого хочешь затошнит, сама понимаешь. Но, может быть, это и к лучшему?

Эрика не выдержала и громко рассмеялась.

– Бедняга Питер! Боже мой, а ведь он потом звонил и я ему такого наговорила… Теперь боюсь даже к телефону подходить.

– А зря. Избавила бы себя от большого количества проблем. Я названиваю тебе уже третий день. Вот решилась даже приехать.

Рози приехала бы и раньше, но она отлично знала характер подруги: та ненавидела, когда нарушают ее гордое уединение. Так что понадобилось три дня терзаний и неизвестности, чтобы отважиться на подобный поступок.

– Где Питер? – оживилась меж тем Эрика, только что безутешно рыдавшая и собиравшаяся по меньшей мере расстаться с опостылевшей жизнью. – Мне надо с ним немедленно переговорить.

– Ну, знаешь ли, я его в кармане не ношу. Полагаю, что преспокойно сидит вместе со своим закадычным приятелем Сэмом Коллинзом в гостиничном номере и заливает грусть-тоску пинтами «Гиннеса». После того как вчера узнал правду и совершил неудачную попытку меня убить.

– Позвонить! Мне надо ему сейчас же позвонить и все объяснить! – воскликнула Эрика.

– Я бы на твоем месте поела и успокоилась, – резонно возразила Рози, с беспокойством замечая, что глаза и без того изрядно взвинченной подруги снова загораются лихорадочным блеском.

– Мне нужна трубка! Куда я ее дела?

Вот она. – Модель подняла с ковра жалкие остатки телефонной трубки, которую, видимо, швырнули на пол с большой силой. По крайней мере, теперь она оказалась совершенно непригодна к использованию.

– Сама не знаю, как так получилось… – опять завела старую песню подруга.

– Уж известно как, – пояснила сердобольная Рози. – Тебе позвонил Питер с извинениями, а ты наорала на него и саданула ни в чем не повинным телефоном об пол. Вот и все, ничего загадочного. Хорошо, что не побила стекла и не закоротила проводку, а то тебе было бы очень неуютно тут жить. Хотя при такой погоде, кто знает…

– Да-да, погода. Я просто сошла с ума из-за этой жары, – тут же ухватилась за удобное объяснение Эрика.

Что-то теперь все взяли моду объяснять свои поступки внешними факторами, подумала Рози. Очень удобно. Надо бы взять на вооружение. Я сделал так-то и так-то, потому что шел дождь. Или снег. Или было жарко. Или наступила весна. А я не виноват, нет, виновата погода.

– Тогда холодная ванна оказалась самым лучшим решением.

– Ты права. Сама не знаю, как так…

– Слушай, Эрика, может, прекратишь оправдываться? На самом деле Питер был сильно не прав, но он уже понес заслуженное наказание. Могу поручиться, что его выворачивало наизнанку до утра.

– А эта Фрагатти?

– Ее выпустил охранник, как и планировалось. Вот уж не думала, что ты такая ревнивая. Тоже мне, мисс Хладнокровие! – фыркнула Рози.

Эрика меланхолически жевала яичницу. Но щеки молодой женщины порозовели, и выглядела она значительно лучше, чем час назад.

– То есть получается, что я все это зря устроила?

– Получается, что так…

– Послушай, Рози, спасибо тебе.

– Это еще за что?

– Если бы ты сегодня не появилась, я бы, наверное, действительно лишилась рассудка. Как хорошо, что у тебя оказались ключи! Знаешь, одиночество иногда бывает непереносимым.

– Да уж знаю. Поверь.

– Дело в том, что я всегда очень гордилась умением держать себя в руках, – неожиданно пустилась в откровения молодая дизайнерша.

– И тебе это удавалось, заметь.

– Похоже, что единственная вещь, которая может вывести меня из равновесия, – это недостойное поведение любимого мужчины.

– Да что он ужасного сделал-то? – удивилась Рози. – Можно подумать, что ты застала его в постели одновременно с тремя блондинками… Ну, поболтал чуть с этой Фрагатти, подумаешь…

Эрика на минуту прекратила жевать и внимательно посмотрела на подругу.

– Со мной что-то не так? – немедленно забеспокоилась та. – Третий глаз прорезался или я чешуей покрылась? Что ты на меня так смотришь?

– Видишь ли, очень странно слышать от тебя подобные речи, – честно призналась ее собеседница. – Еще неделю назад ты утверждала, что самое лучшее, что можно сделать с любым представителем мужского пола, это выбросить его на помойку и после тщательно вымыть руки. Откуда взялась такая неожиданная лояльность?

– Да ладно тебе, в самом деле… – проворчала смущенная модель. – Они, бедняги, и так не живут, а мучаются. Гормоны, понимаешь ли, тестостерон всякий… Буря эмоций в стакане минеральной воды… К мужчинам надо проявлять понимание и терпимость, иначе человечество просто-напросто вымрет. Должен же хоть кто-то оказаться умным. Пусть это буду я.

– И какая только муха тебя укусила? – продолжала допытываться Эрика. Потом ее осенило: видимо, апельсиновый сок оказал свое целительное воздействие. – Ты что, влюбилась?

– Ничего подобного!

– Нет уж, меня на мякине не проведешь, – оживилась дизайнерша. – Ну-ка, сознавайся сейчас же, с кем у тебя роман! Достойный человек?

– А мне казалось, что мы обсуждаем сейчас сложные перипетии твоей личной жизни, – подчеркнула Рози, не имеющая никакого желания посвящать подругу в то, что ей кажется, будто Сэм Коллинз… Причем, «кажется» – ключевое слово в этом предложении. Просто настроение такое…

– Рози!

– Ах, отстань, еще сглазишь. – Молодая женщина прибегла к испытанному средству. Один из немногих недостатков ее подруги заключался в жутком суеверии.

– Ладно, потом расскажешь, когда захочешь. – Эрика сразу же пошла на попятный. Однако любопытство, видимо, сильно допекало ее. – Ну хоть намекни!

– Потом. Давай-ка я лучше съезжу за Питером и привезу его сюда. А то он там сидит в компании Сэма, трясется, как будущий отец перед родильным отделением. Давай скажем ему, что ты уже родила пару слов прощения, а? Утешим парня?

– Знаешь, лучше ему сейчас не приезжать, – мгновенно помрачнела Эрика. – Как-нибудь потом. И вообще, я думаю, надо расторгнуть помолвку. Я, похоже, совершила большую ошибку, согласившись на подобный шаг.

– Ты что, с ума сошла? – Такого поворота событий Рози никак не ожидала.

– Вот именно, – с обреченным видом ответила подруга. – Ты даже не представляешь, насколько права.

– В смысле?

– Понимаешь, мне такая реакция на ничтожные события совершенно несвойственна. Но на том злополучном приеме у меня словно в голове помутилось. Представь себе, я даже не могу толком вспомнить, что за эти несколько дней происходило. Помню только, что без конца рыдала, бродила по этой огромной пустой комнате, литрами пила успокоительное и проваливалась в забытье.

– Ну и что? – продолжала недоумевать Рози. – Переживала, ясное дело.

– А теперь представь себе, если я выйду замуж за Питера и случится что-нибудь действительно ужасное… Мне же тогда конец придет.

– Знаешь, Эрика, ты, по-моему, все еще слегка не в себе, – сказала Рози после непродолжительного раздумья. – Ты полежи, отдохни, приди в себя, а потом мы все это обсудим. Мне кажется, что не стоит совершать необдуманных шагов. Тем более так поспешно.

– Ты просто не понимаешь! – в полном отчаянии воскликнула подруга. – Для меня измена – это самое страшное, что может произойти в браке! Я думала с этим справиться, но, как видишь, не смогла. Во всем виноват, наверное, мой отец…

– Он-то тут при чем?

– А при том, что моя мама пыталась смириться с его многочисленными романами, пока в сорок лет не переборщила с успокоительным. Ты же знаешь, она рано умерла… И я до сих пор не знаю, было ли это самоубийство или же она просто оказалась не в состоянии вынести груза боли, который взвалил на нее мой отец.

– Я не знала, извини… – пробормотала Рози, всегда считавшая, что родители Эрики были кем-то вроде олимпийских божеств: совершенные существа без единого недостатка. По крайней мере, судя по обычно восторженным рассказам их дочери.

– Такое не рассказывают, не правда ли? Кому хочется вспоминать весь этот ужас… Отец крутил романы с моделями, модистками, продавщицами его магазинчиков. Каждый месяц находил себе новую пассию. А мама… мама была не очень хороша собой, да и здоровьем особым не отличалась…

– Эрика, ты не должна…

– Нет, почему же не должна? – Подруга сосредоточенно вытерла вновь появившиеся слезы краем полотенца и продолжала рассказ: – Нельзя передать словами, как я его ненавидела. Мама все время плакала, страдала, без конца глотала таблетки и ходила к психоаналитику, но ничего, ничего не могла поделать со сложившейся ситуацией. К концу жизни она больше всего походила на замученную крысу, без конца срывалась на всех…

– Почему бы ей было не развестись? – удивилась Рози, никогда не понимавшая, как это многие женщины позволяют безнаказанно издеваться над собой своим мужьям.

– О, разве это возможно? У нее же были принципы! Непоколебимые…

– Что нельзя разводиться?

Что нельзя врагу дать торжествовать над собой. Понимаешь? Они жили вместе, мама родила меня и при этом считала мужа злейшим врагом! Хотя деньги тоже сыграли свою роль, нас содержал отец. Потом я все время думала: может быть, ей стоило просто заняться собой, начать нормально питаться, успокоиться, прекратить в конце концов эту бесконечную войну, в которой не бывает и не может быть победителей?

– М-да, теперь мне понятно, почему ты так набросилась на беднягу Питера.

– Я выросла среди нескончаемых попреков и истерик. Неудивительно, что я болезненно отношусь к подобным ситуациям.

Что ж, теперь Рози с большим пониманием взглянула на некоторые стороны характера закадычной и, казалось бы, давно и хорошо знакомой подруги. Стали понятны и тяга к одиночеству, и постоянное, почти болезненное стремление следить за собой, ужас от каждой съеденной калории, и неожиданные приступы депрессии, и чудовищная неуверенность, тщательно скрытая под внешним лоском.

– Знаешь, Эрика, по-моему, ты все-таки не права, – решительно сказала Рози. – Сама посуди, ты независимая молодая женщина с собственным состоянием, немаленьким, заметь. Ты реализовалась как личность, получила прекрасное образование…

– Кому оно нужно! – безутешно всхлипнула Эрика.

– Да тебе же самой! Чтобы не страдать так, как, ты говоришь, страдала твоя мама.

Мне было ее не жаль! – истерично выкрикнула подруга. – Совершенно! Я знала, что должна бы ее пожалеть, потому что она несчастна, но способна была только на презрение! Отца я ненавидела, это так, но и мать никогда не любила. Своим вечным нытьем, придирками, постоянными поклепами на отца она разъела мою душу. А теперь мне приходится жить со всем этим. И я начинаю вести себя точно так же, как она!

– Просто тебя, как и всех нас, терзают призраки прошлого. Можно прожить остаток жизни, блуждая среди теней. Им только того и надо! А можно открыть окна или зажечь свет. Тогда эти твари сразу разбегутся, – принялась утешать подругу Рози. – Подумай сама, что мешает тебе позабыть всю эту дрянь и жить самой по себе? Только твои собственные поступки имеют значение, уж поверь.

– Ты так думаешь?

– Уверена. А все остальное – выдумки психоаналитиков, которые они старательно поддерживают, чтобы содрать с клиентов побольше денег. Наплюй на все и сходи с Питером в парк аттракционов. Мы с Сэмом можем… – Рози осеклась, но было уже поздно.

– Ага, так это Сэм Коллинз сразил тебя наповал… – с интересом протянула Эрика, разом позабыв про все свои невыносимые страдания. – Ясненько… Ну что же, этого следовало ожидать. Неотразимчик Сэм…

– Почему ты его так зовешь? – удивилась модель.

– Питер рассказывал, что у него в колледже было такое прозвище. Проныра Пит и Неотразимчик Сэм, неразлучные друзья. Потому что девушки из команды поддержки регбистов…

– Ничего не хочу об этом знать, – тут же перебила Рози. – Ничегошеньки!

– А как же твои собственные слова насчет того, что к мужчинам надо проявлять понимание и терпимость? – не утерпела Эрика.

– Не до такой же степени!

8

В дублинском парке в воскресенье царила оживленная суета. Возбужденные краснощекие дети волокли родителей к разным заманчивым аттракционам, верещали клоуны со слегка потекшим от жары гримом. Куда ни глянь, с зеленых тележек, запряженных смирными осликами в соломенных шляпах, продавали сахарную вату, клубничное мороженое и прохладительные напитки.

Последние пользовались особой популярностью, равно как и огромный бассейн, куда можно было плюхаться на круглых надувных лодочках, вылетающих из пластиковой трубы вместе с визжащими от радости пассажирами.

Четверо приятелей весело переходили от одной забавы к другой, предаваясь забытому с детства удовольствию: ничего не делать, беззаботно наслаждаться свободой и приятной компанией.

Весело гомонили дети, носящиеся вокруг на роликовых коньках, в тополиной листве, слегка привядшей от жары, но исправно дающей прохладную тень, лениво перекликались птицы.

– Уж и не припомню, когда в последний раз каталась на карусели, – весело произнесла Эрика, сменившая наконец гнев на милость и помирившаяся с Питером.

Под мышкой молодая женщина держала огромного розового медведя, которого молодой ирландец выиграл в тире, подтвердив свою славу неплохого охотника. И не только за удачными снимками.

В летнем белом жакете с короткими рукавами, белых брючках и босоножках Эрика выглядела очаровательно. Ни следа от безудержной паники прошедших дней. Тщательно уложенные, как бы слегка растрепанные, светлые волосы. Но Рози прекрасно знала, сколько сил и средства для укладки нужно было потратить, чтобы растрепать короткие пряди именно так, элегантно и чуть по-детски.

Сама модель, недолго думая, надела бежевый топик с тонкими бретелями, мешковатые брюки цвета хаки и бейсболку, прикрывающую лицо от безжалостных солнечных лучей. Неизменную сумку, верное прибежище старого бассета, на этот раз на правах оруженосца тащил Сэм.

В руках Рози сжимала палочку, на которую только что намотали внушительных размеров ком сахарной ваты. Не то чтобы она сейчас так уж обожала сладости, но лакомство напоминало ей о веселых днях детства, когда эта вата казалась чем-то недостижимым и манящим, практически пищей ангелов на небесах…

– И за что боролись? – пробормотала она, после нескольких тщетных попыток откусить от воздушной массы и не испачкать при этом все лицо. – Когда я была маленькой девочкой, казалось, что в леденцах и мороженом таится сокровенный смысл жизни. И в сахарной вате. Розовой…

– Мне родители не разрешали мне ничего в парках покупать, – поделилась Эрика. – Потому что сладкое детям вредно. Хотя, если честно, подозреваю, что они просто завидовали. Ой, смотрите, какой чудесный фонтанчик! Я просто умираю от жажды!

Фонтанчик и вправду был прелестен. Замшелая каменная чаша с бьющей вверх прохладной струйкой располагалась в центре маленького скверика, вокруг которого привольно расположился весь этот пестрый и шумный кочующий луна-парк.

– Хм, ты уверена, что воду из него можно пить? Чума, холера, тиф не пугают? – поддел ее Сэм.

– Не будь занудой, не в Америке. Хотя бы умоюсь, – сказала молодая женщина, с наслаждением протирая лицо смоченным в воде носовым платком. – Уф, ну и жара! Отчего мы не пошли сюда с утра, пока еще солнце не поднялось высоко?

– Потому что кто-то проспал, – наябедничал Питер.

А я до десяти лет рос у дяди на ранчо. Там из сладостей были только патока и кленовый сахар. Тетушка Анна делала из него конфеты, кривоватые правда, но очень вкусные! Как же мы их любили! – немедленно вспомнил Сэм. – И лошади их тоже обожали, до умопомрачения.

– Да, ты же у нас известный ковбой, точно! – рассмеялся Питер. – И тяга к приключениям не оставила тебя, старина Билли Кид! Помнишь, как мы играли в индейцев и ковбоев в скаутском лагере? Это тебе не в Сомали под огнем статьи кропать, не так ли?

– Было дело… – с явной неохотой протянул журналист. – Но я предпочитаю об этом не вспоминать, ты же знаешь.

Их спутницы с интересом прислушивались к разговору закадычных приятелей. Впрочем, Питер не обратил никакого внимания на реакцию, которую вызвало у друга его беззаботное замечание.

– Славное выдалось времечко! Впрочем, похоже, что все вспоминают детство с удовольствием. Тогда жизнь казалась такой радужной, такой беспечной… Не то что потом – сплошная нечеловеческая борьба за выживание.

– Ну, как сказать. – Безмятежное лицо Рози помрачнело. – Знаешь, Питер, иногда во взрослом состоянии чувствуешь себя как-то безопаснее, что ли.

Не знаю. Наверное, у меня просто сохранились идеализированные представления о юных годах, – фыркнул молодой ирландец. – Теперь-то я уже старый – престарый старикашка, никому не нужный, кхе-кхе-кхе… Где моя суковатая палка?

– Ничего, ничего, поскрипишь еще, старый ты перец. – Эрика окинула жениха хозяйским взором. – Тебя, дорогой мой, ждут великие свершения. Нужно запечатлеть мою следующую коллекцию, а также сделать фото для статьи Сэма.

– Несуществующей пока статьи, – заметил Питер. – Но кто я такой, чтобы возражать тебе, дорогая… Позволь предложить тебе в счет грядущих свершений покататься во-о-н на той карусели!

Хихикая, как самые настоящие подростки, будущие молодожены взялись за руки и побежали к призывно вертящемуся аттракциону. Пестро раскрашенные лошадки, веселая музыка и развевающиеся на ветру яркие флажки…