Осколки неба, или Подлинная история “Битлз” Буркин Юлий
– Решим, так решим, – пожал плечами Ринго. – Я, ребята, как скажете, – прикрыв один глаз, он приблизил к другому палец с перстнем и стал так и сяк поворачивать зеленый камешек. – Делать мне в Гамбурге давно уже нечего. Хватит уже кататься как перекати-поле, болтаться, как Шалтай-болтай… Я ж не уезжал-то почему? – отвлекшись от камешка, он поднял голову и, хитро улыбнувшись, посмотрел на Джона и Пола. – Я ж все ждал, когда вы созреете.
Джон и Пол ошарашено переглянулись.
Но все вышло не так просто. Эпштейн телеграфировал, что шестого июня они должны быть в Лондоне, в студии «E.M.I.», и отправиться туда с Ринго они не решились. Еще не известно, как отнесся бы к этому Брайан. Это было бы нарушением их договора, и ответственная запись могла сорваться.
А Пит и вовсе ни о чем не догадывался.
В ночь перед отлетом Пола разбудил странный звук. Прислушавшись, он понял, что это – плач. Звук раздавался со стороны кровати Джона.
Пол сел на постели и включил ночник.
Нет, плакал не Джон. Тот спал, повернувшись лицом к стене. Плакал Джордж, стоя на коленях перед его кроватью.
– Ты что это, а? – шепотом спросил Пол, подойдя к нему и опустившись рядом.
– Марк вернулся, – хрипло ответил тот, одной рукой утирая слезы, а другую поднеся к лицу Пола.
И тот увидел, что на его ладони сидит мышь.
– Ты понимаешь, – объяснил Джордж, – я ждал его каждую ночь. А он пришел только сегодня. Он пришел попрощаться, а это значит, мы больше никогда не увидим друг друга. Что-то кончается в нашей жизни.
– Ты сегодня никаких таблеток не ел? – осторожно спросил Пол.
– Таблеток? – Джордж покачал головой. – Ты этого не поймешь. Этого никто не поймет. Марк не хотел приходить, оттого, что почему-то не любит Джона. А сегодня пришел. Повидаться в последний раз. Поговорить… – У него снова задрожали губы.
– С тобой все в порядке? – спросил Пол и потрогал приятелю лоб.
– Со мной-то все, – усмехнулся Джордж сквозь слезы. – А ты иди спать, Пол. Ты еще такой ребенок…
Шестого июня в студии на лондонской улице «Эбби Роуд» они записали шесть песен. В прежнем составе.
Своего нового покровителя «Битлз» в тот день так и не увидели. Мартин на записи не присутствовал. Да и представленные Брайаном фонограммы на самом деле не слишком-то задели его. Но «Парлафон» в тот момент находился в бедственном положении. Кое-каким спросом еще пользовались его пластинки с записями юмористических рассказов писателя Питера Устинова, а вот музыкальные – залеживались на прилавках.
Дело в том, что у Мартина был слишком хороший вкус. Слишком много он потратил в свое время сил и нервов на то, чтобы никто и никогда не вспомнил, что его отец – мясник. Он имел консерваторское образование, прекрасно играл на рояле и гобое. Понять рок-н-ролл ему было трудно. Вот и сейчас, ухватившись за «Битлз», он надеялся использовать их только как аккомпанирующую команду, подыскав для них какого-нибудь «приличного» певца.
Но найти второго Клиффа Ричарда Мартину не удалось, и, в конце июля, он телеграфировал Эпштейну, что «Парлафон» готов заключить с «Битлз» контракт на один год, в течении которого обязуется выпустить не менее четырех их синглов. «С дурной овцы – хоть шерсти клок, – примерно так он решил, несколько раз прослушав их новую запись. – Пусть они и не будут пользоваться бешеным успехом, но на небольшой тираж любители найдутся. А я за этот год все же постараюсь подыскать подходящего вокалиста…»
И все же, надо отдать должное его проницательности и чутью. Условием заключения контракта он объявил Эпштейну замену барабанщика.
До этого момента «Битлз» продолжали выступать в «Каверне» с Питом. Ведь он был одним из тех, кто поставил свою подпись в контракте, и без согласия Эпштейна никаких изменений в составе группы быть не могло.
Пит замечал, что в последнее время остальные общаются с ним только по необходимости, но не слишком-то тяготился этим. У него была своя, сугубо «мажорная» компания.
Не догадывался о назревшем конфликте и Эпштейн, потому, рассказывая Джону о требовании Мартина, он виновато прятал глаза под стол.
Выслушав его, Джон высокомерно поднял подбородок:
– И это, мистер Эпштейн, вы называете честной игрой? – спросил он с пренебрежительной усмешкой. На самом же деле он чувствовал, как с плеч его буквально свалилась гора. НЕ ЕМУ придется выгонять Пита из группы.
– Джон, я понимаю, что это ужасно неприятно, но бизнес есть бизнес… Другого такого шанса нам, возможно, не представится никогда…
– Что ж. Трудно остаться чистеньким, связавшись с такими делягами, как вы… – покачал головой Джон. – У меня есть на примете барабанщик более высокого класса, чем Пит. Его зовут Ринго Старр. Вот его телефоны, ищите. И Питу о своем решении сообщаете вы.
Тяжело вздохнув, Брайан согласно кивнул.
Когда Джон уже был на пороге, Эпштейн окликнул его и жалобно попросил:
– Я могу хотя бы сказать, что это не мое, а НАШЕ решение?
– Валяйте, – великодушно разрешил Джон и хлопнул дверью.
И вновь, шестнадцатого августа, Брайану приходилось прятать глаза. На этот раз, беседуя с Питом. Тот приехал в резиденцию Эпштейна несколько удивленный его звонком. До сей поры переговоры велись или со всеми вместе или только между Эпштейном и Ленноном.
Когда Пит уселся в кресло напротив Брайана, тот вдруг принялся смущенно копаться в бумагах. Потом, как бы мимоходом, обронил:
– Тебе придется уйти из группы.
– С чего это вдруг? – Пит закинул ногу на ногу и выпятил нижнюю губу.
– Так надо. Прими это, как факт.
– И не подумаю. Вы что, Эпштейн, о-ду-ре-ли? – произнес он по слогам. – Да меня ребята не отпустят!..
Брайан оставил в покое бумаги и поднял глаза:
– Они тоже этого хотят.
Пит ошеломленно уставился на него:
– Но почему?!
Брайан пожал плечами.
– Лично мне ты нравишься больше всех. Ты – человек моего круга. Ты не сморкаешься в занавески и не стесняешься носить галстук… Но их трое. И тут я уже ничего не могу поделать.
Они посмотрели друг на друга долгими взглядами. Пит поднялся из кресла с выражением горькой обиды на красивом лице.
Внезапно Брайан осознал, что говорил сейчас чистейшую правду. Пит действительно нравится ему. Более того, он испытывает к нему что-то вроде странной влюбленности…
Но ему пришлось перешагнуть через это чувство. К тому же, оно было и не совсем естественным.
18
– Это неслыханно! Да ты единственный из них похож на человека! – Мона Бест, хозяйка клуба «Касба», искренне считала своего сына основателем «Битлз» и возмущена была крайне.
– Мама… – простонал Пит.
– Что, мама?! Сколько раз я тебя предупреждала, что выпивка и девочки не приведут тебя ни к чему хорошему.
– Ну это-то тут при чем? – скривился Пит. – Оказывается, они уже давно хотели меня пнуть.
– И надо же мне было приютить их у себя! Вот дура! – она внимательно посмотрела на удрученную физиономию сына: – Или ты все-таки спорол какую-нибудь глупость? Не может быть, чтобы они вот так, ни с того ни с сего…
Пит воздел глаза к потолку:
– Джордж со мной еще разговаривает… И он сказал, что я «не являюсь частью их духа…»
Мать посмотрела на сына, как на дурака. Вообще-то, она не чаяла в нем души. Она молодилась, и ей нравилось пройтись по вечерней набережной под руку с Питом, зная, что окружающие принимают их за счастливую влюбленную пару… Но в этой ситуации она не понимала его. Ее поражал тот фатализм, с которым он принял свою отставку.
– Что они с тобой сделали?! – всхлипнула она, поправив ему воротник. – Ты исхудал. У тебя прорезался нездоровый аппетит. Вчера, например, ты съел целую кастрюлю картофельного пюре…
– Да? – неподдельно удивился Пит.
– У тебя провалы памяти! О Боже! Что стало с моим единственным сыном?! С сыном моим единственном! С единственным сыном моим!
Мона Бест нервно постучала костяшками пальцев по столу. Ну, нет! Если ее бедный мягкосердечный сын и способен простить своим дружкам любую низость, то бороться будет она!
Женщина – владелица ночного клуба – редкость. Да еще – привлекательная женщина. Она была уверена, что многие ее влиятельные друзья помогут ей в эту трудную минуту.
Она закурила.
– Кто у них за главного? – спросила она.
– Джон… Брайан Эпштейн, – поправился Пит, припомнив своего главного обидчика.
Так-так-так. Она обзвонит всех владельцев клубов и скажет им… скажет… что Брайан Эпштейн – гомосексуалист! И все «Битлз» – гомосексуалисты! Один Пит – нормальный человек, потому-то его и отвергли.
Но это – чуть позже. А сейчас она напишет разгромную статью в городской вестник.
– Мамочка тебя не бросит! – пообещала Мона и уселась к письменному столу.
Ее старания и статьи, появившиеся в ливерпульской прессе, неожиданно сыграли двоякую роль. С одной стороны, они выставляли «Битлз» в невыгодном свете, с другой, послужили им рекламой. Ажиотаж вокруг первого их выступления в новом составе был невиданным.
Дело дошло до того, что перепуганный Брайан нанял для себя телохранителей. Именно на него был направлен весь гнев поклонников (точнее, поклонниц) Пита.
«Каверна» неистовствовала. Те, кому не досталось билетов, толпились у входа, скандируя: «Эпштейн – недоносок! Эпштейн – недоносок!..»
– От народа ничего не утаишь, – шепнул Джордж на ухо Джону, и тот громко заржал. Удивленные фанаты расступились и проводили их до дверей клуба недоуменными взглядами.
Примчавшийся в Ливерпуль по звонку Брайана, Ринго нервничал больше всех.
– Расслабься! – потряс его за грудки Джон. – Не съедят.
– Съедят, – не согласился с ним Ринго.
Наиболее спокойным выглядел Джордж. Он был серьезно занят. Скатывая из обрывков бумаги шарики, он прицельно метал их в мусорную корзину. Когда у него кончились снаряды, он огляделся и увидел, что Джон сидит на газете.
Джордж не спеша подошел к нему, толкнул в плечо, выдернул листок и продолжил свое занятие. Джон ошарашено посмотрел на него. Только Джордж со своей детской непосредственностью мог позволить себе подобную выходку.
– Ты что, совсем оборзел? – спросил Джон.
Джордж, не оглядываясь, пожал плечами.
– Ты сегодня точно допрыгаешься, – предупредил его Джон. – Я-то все стерплю, но кто-нибудь точно залепит…
Джордж пожал плечами опять.
– Может, выпьем по стаканчику для храбрости? – предложил Пол и трясущейся рукой попытался взять со стола бутылку. Но не сумел.
– Выпей ее один, – посоветовал Джон. – Тебе надо.
– Скоро выходим? – тихо спросил Ринго.
– Что? – не расслышал Джон.
– Скоро выступаем? – переспросил тот.
– Скоро.
– Я в туалет успею сходить?
– Успеешь, – сказал Джон. – Тебе надо.
Ринго поднялся, открыл дверь, и шум толпы стал слышен более отчетливо.
«Да здравствует Бест! Долой Ринго! Бей евреев!» – выкрикнул звонкий девичий голос.
– Шовинизм какой-то, – сказал Ринго, так и не выйдя, и прикрыл дверь изнутри. Он решил потерпеть.
Джон глянул на него новыми глазами. «Шовинизм…» А он-то считал его безграмотным простаком…
Когда они выскочили на сцену, реакция зрителей была неоднозначной. Кто-то возмущенно улюлюкал, но кто-то и подбадривающе свистел. В зале, все-таки, собрались не одни почитатели Пита.
Первая песня – «Hello, Little Girl»[45] – завела публику. Зрители танцевали и хлопали в такт. Стало похоже, что конфликт исчерпан.
После каждого номера на сцену рвался Брайан. «Я должен им все объяснить!» – доказывал он Джону.
«Мне нужен ЖИВОЙ менеджер», – возражал тот и выпихивал его за кулисы.
Но когда «Битлз» отыграли первый сорокапятиминутный сет и, сложив инструменты, собрались удалиться в гримерку, Эпштейн, улучив момент, все же подскочил к микрофону.
– Джентельмены, – помпезно обратился он к публике, чем сразу настроил ее против себя. – Музыка – это не только ноты и звуки, не только слова и куплеты, это и некая совокупность энергий, перетекающая со сцены в зал. И обратно – из зала на сцену. Вот и сегодня, я думаю, это таинство свершилось! Не правда ли?
Толпа мрачно смотрела на его, не внушающую доверия, физиономию.
Не дождавшись поддержки, он продолжил:
– Сегодня в этом зале собралось значительно большее количество зрителей, чем обычно, и, я думаю, это – результат того, что в ансамбле, наконец-то, появился новый, не достающий ранее, музыкант.
Публика угрожающе загудела.
– Позвольте представить! – перекрывая шум, выкрикнул Брайан. – Барабанщик – Ринго Старр!!!
Ринго поднялся… Но работа в ночных заведениях научила его быть чутким к настроениям масс. И вместо того чтобы поклониться, он сразу же кинулся в коридор, ведущий в подсобные помещения.
И действительно, терпение толпы при этих словах Эпштейна лопнуло. Группа разъяренных поклонников Пита Беста ломанулась на сцену.
– Уходим!!! – крикнул Джон и побежал вслед за Ринго.
Вовремя сориентировался и Пол.
…Телохранители очистили сцену и вытолкали публику из клуба. Этот вечер явно не мог иметь продолжения.
Тем временем, из своего убежища выбрался Джон и взялся за осмотр поля брани. Инструменты были целы. Тогда он переключил свое внимание на два распростертых на сцене тела. Эпштейн лежал свернувшись калачиком. Джордж валялся на спине, раскинув руки в стороны. Джон приблизился к нему и заглянул в лицо.
О, нет. Это было не лицо. Это была морда. Левый глаз Джорджа превратился в сплошной синяк.
Джон подсунул ладонь ему под голову:
– Эй! Ты жив?! – обеспокоенно спросил он.
Джордж приоткрыл здоровый глаз, обвел им помещение, затем, сконцентрировавшись на Джоне, изрек:
– А ты, оказывается, колдун…
Не прочитав и страницы, Синтия отложила своего любимого Сэлинджера в сторону. Сегодня это повторялось с ней уже не в первый раз. Потому что сегодня врач подтвердил ее опасения. Она беременна.
Ее слегка успокаивали ежечасные посещения кухни и поедание огромного количества «вкусненького». Но тетя Мими при этом нехорошо косилась на нее и, в конце концов, Синтия заперлась в их с Джоном комнате.
«Над пропастью во ржи». Джон казался ей чем-то похожим на Холдена Колфилда, и Синтия попыталась угадать, как бы тот отнесся к известию, что его подружка ждет ребенка… «Хотя, нет. Колфилд был девственником… Но после-то книжки, он наверное… О, Боже! Какие идиотские мысли приходят мне в голову!..»
Джон вернулся поздно ночью. Синтия слышала голоса на кухне – его и тети Мими… Она решила сделать вид, что давно спит. Если он разбудит ее, желая близости, она расскажет ему… Если ляжет осторожно, стараясь не разбудить, завтра же она начнет искать врача, который сделает аборт…
То, как повел себя Джон, оставляло выбор за ней. Он прошел тихо, стараясь не будить. Лег рядом… и положил ладонь ей на грудь.
Синтия повернулась к нему.
– Я тебя так ждала, Джон, – сказала она. Но сразу сообщить о главном не решилась. – Сегодня у нас в гостях была тетушка Роберта…
– Насрать, – ответил он.
Синтия не обиделась. Ей и самой было насрать на тетю Роберту.
– А еще я беременна.
– А еще что?
– А больше ничего.
Минуты две Синтии казалось, что Джон заснул. Но внезапно он подпрыгнул и, свесив ноги, уселся на кровати.
– Так что? – сказал он. – Будем жениться?
– Ты серьезно? – Синтия даже не ожидала, что он сам заговорит об этом.
«А почему нет? – думал Джон. – В конце концов, когда-нибудь я должен жениться…»
– Я такой же псих, как Стюарт, – объяснил он. – И кое-чему он научил меня. Я не хочу умереть, пока у меня не будет сына.
– Почему именно сына? – Синтия почувствовала, что ее тревоги отступают.
– А кого? – изумился Джон.
Синтия тихо засмеялась. Стоит ли объяснять ему, что на свете бывают и дочери…
Двадцать третьего августа Джон и Синтия прибыли в бюро записи гражданского состояния «Маунт Плезнта». Мэри Смит не присутствовала на церемонии. Брак племянника болезненно напоминал ей о свадьбе ее сестры с Фредом Ленноном, союз которых был официально оформлен именно в этом заведении. Она не могла забыть письма Фреда, присланного им жене в сороковом году с армейского судна: «Это – война, дорогая. Желаю тебе хорошо поразвлечься».
Не было и Ринго. Его свалил очередной недуг.
Пол и Джордж вяло плелись за родственниками Синтии. Они тихонько посмеивались, обсуждая чьи-то уши, чью-то прическу или чьи-то ботинки. Но на самом деле они были всерьез обеспокоены. Не означает ли женитьба Джона распад «Битлз»?
– А это кто такой женится? Что-то мне его лицо знакомо, – спросил невесть откуда взявшийся долговязый сутулый парень с огромным носом.
– Да так, придурок один, – ответил Пол. Эпштейн, строго-насторго запретил им говорить о свадьбе посторонним.
– А-а, – протянул носатый. – А вы кто? Друзья или родственники?
– Родственники, – ответил Джордж.
– Троюродные девери, – нашелся Пол.
– А-а, – понимающе покивал парень. – А выпить-то тут дадут?
– Только своим, – попытался избавиться от надоевшего собеседника Пол.
– А-а, – незнакомец потер руки и направился к фуршетному столику.
– Ловко устроился, гад, – заметил Джордж, но вынужден был отвлечься. Чиновник бюро записи гражданского состояния завел пламенную речь о святости английского брака.
Брайан Эпштейн, брат Синтии – Тони и ее золовка Марджери, исполнявшие роли свидетелей, поставили свои подписи в книге регистрации…
На этом, собственно, «торжественная часть» и закончилась. Гости переместились к фуршетным столикам и принялись доедать то, что осталось после носатого проходимца.
Фуршет длился недолго. Шампанское быстро кончилось, и гости стали собираться. Начался дождь.
В тот же вечер «Битлз» выступали в «Ривер-Парк Белрумз».
После концерта, как теперь стало заведено, Эпштейн развозил их по домам на своей машине. Последним он вез Джона.
За квартал до его дома Брайан остановил автомобиль, достал сигару и закурил.
– Значит, ты считаешь, женатому человеку нельзя играть рок-н-ролл? – спросил он, затянувшись.
– Это… это все равно, что ходить по улице в носках разного цвета.
– Но ведь женатых музыкантов полным-полно!
– Например?
Эпштейн наморщил лоб. К своему удивлению он осознал, что большинство его знакомых музыкантов или не были женаты никогда, или – очень недолго.
– Да многие… – заключил Брайан.
– Если б не ребенок, – обреченно заметил Джон. – Жалко бросать группу.
Брайан пыхнул сигарой, громко чихнул и согласился:
– Дело только начинается… А если переженятся все?
– Не знаю…
– Я бы на твоем месте не был таким пессимистом, – сказал Брайан, сплевывая табак. – Женитьба – это еще не конец света.
– Да я, вообще-то, и сам так думаю…
– А ты веришь в сны? – спросил Эпштейн.
– Я что-то их уже давно не видел.
– А я верю. Недавно мне приснился дивный сон. Я иду по цветущему лугу. Вокруг – птицы, пчелки… Вдруг вижу – стадо коров. Прохожу мимо и слышу: «Мистер Эпштейн, можно вас на минутку?..» Я повернулся и увидел… кого бы ты думал?.. миленькую, такую, телочку, чернопеструю, с белой звездой во лбу. «Да? – благосклонно отвечаю я. – Слушаю вас». Она посмотрела на меня томным-томным взглядом и спрашивает: «Му-у-жа моего не видели?» «Нет», – говорю я. Тогда она поворачивается ко мне задницей, машет хвостом и советует: «Так посмотрите…»
Я оглядываюсь и вижу огромного быка. Он стоит в метре от меня, наклонив рогатую голову, и яростно роет копытами землю. И я закричал первое, что пришло мне в голову: «Между нами ничего не было!!!» И побежал…
Что было дальше, не помню. Кажется, он меня догнал…
Брайан сдул с кончика сигары пепел и уточнил:
– Ну, теперь тебе все ясно?
– Что ясно? – удивился Джон.
– А то, что ты должен остаться в группе и прекратить ныть.
Джон почесал в затылке.
– Знаешь, Брайан. А ты не такой идиот, как я думал…
Польщенный Брайан, хмыкнув, расправил плечи.
– Ты еще хуже, – закончил Джон.
До своего дома он шел пешком.
Тетя Мими раскаялась, что не была на регистрации брака любимого племянника. И чтобы заглушить голос совести, она объявила Джону, что отдает ему с Синтией весь первый этаж особняка.
Если бы Пол знал это, он бы просто постучал в окно. Но Пол не знал, и потому на следующее утро, по традиции, Леннона разбудил его истошный крик на улице:
– Джон! Джон!..
Находясь еще в сомнамбулическом состоянии, Джон натянул брюки, носки и открыл дверь.
– Газеты читал?! – не успев войти, воскликнул Пол.
– Больше мне делать нечего, – прохрипел тот.
– Вот, смотри! «Мерси Бит»! Здесь, здесь и здесь, – Пол листал перед близоруким Джоном полосы свежего номера.
– Чего тебе надо?! – рявкнул Джон.
Пол уже, было, собрался обидеться, но тут случайно взглянул на ноги Джона и захохотал.
– О! – сказал Джон, проследив за взглядом Пола и увидев, что спросонья одел разные носки.
Он выдернул из рук Пола газету, зашел в спальню, одел очки и прочел заголовок: «„Битлз!“ – группа № 1 в Ливерпуле»!
Читать дальше он не стал и вернулся в прихожую.
– Брайан постарался? – небрежно спросил он, стремясь не выказать радость.
– Он мне только что звонил. Ему полгода не позволяли выпустить эту статью! А теперь – все с этим согласны! Он просил немедленно приехать к нему.
– Началось?
– Началось.
Они озадаченно посмотрели друг на друга.
– Подожди…
Джон снова нырнул в спальню и принялся торопливо натягивать рубашку.
– Куда это ты? – сонно спросила Синтия и попыталась поймать его за рукав.
– Отстань. Спи… Это полезно для ребенка.
Вчерашние мысли о несовместимости семейной жизни и рок-н-рольной карьеры уже не беспокоили его. Ему начинало нравиться ходить в разных носках.
19
Читать бесплатно другие книги:
