Король в белом: исповедь мефедронового наркомана

Глава 6. 1 апреля 2022 года

С последнего употребления прошло меньше недели. Вечером Крепыш написал, что хочет употребить, и после недолгой борьбы со здравым смыслом соблазн взял верх. Я приехал к нему и мы употребили наркотик. Это было первое нарушение установленной системы. Мой организм после употребления большого количества наркотика находился на острие жизни, он ежесекундно находился в предчувствии чего-то очень важного, он был весь напяжён, как тетива лука.

Мне хотелось сделать тысячу дел, но возбуждение было столь сильным, что всё, что я мог – это придумывать себе новые дела и болтать, не умолкая ни на секунду.

Когда тусовка подошла к концу, я измерил свой пульс. 206 ударов в минуту. Это выше нормы в два раза! А какая интересно, температура? Я был весь в поту. 39,5 градусов! Это выше нормы почти на 3 градуса.

Такая температура нужна организму, когда он борется с опасным вирусом, а такой пульс бывает, когда вы удираете от преследователя, который, если вы будете медлительны, убьёт вас. Все это – критические ситуации, связанные с борьбой за жизнь, но в ситуации с наркотиком все иначе. Вы ставите организм в критическую ситуацию просто так, ради удовольствия, и потому он очень быстро стирается в пыль, сжигает себя.

Ситуация эта меня напугала. Я решил завязать навсегда, о чём написал всем своим друзьям, знающим о моей порочной страсти.

Глава 7. 27-28 мая 2022 года

После своего решения завязать навсегда я держался месяц, пока спонтанное желание употребить не взяло верх.

Я решил, что навсегда отказываться от вещества не стоит, что вполне можно жить, употребляя его, но при этом следует вернуться к системе, в соответствии с которой употреблять можно не чаще раза в три недели. Поскольку к 1 мая такой срок вышел, то я взял у своего знакомого пару граммов мефедрона и пригласил к себе Н.

27 мая мне позвонил человек, снабжавший меня веществом, и предложил купить у него 1 грамм кристаллов. Посчитав, что в последний раз я нюхал около 4 недель назад, то есть система соблюдается, я согласился и тем же вечером несколько раз занюхал на одном мероприятии.

Я никогда не забирал наркотик сам, поскольку на YouTube я наблюдал слишком много видео с потерявшими человеческий облик людьми, копавшими голыми руками землю в поисках наркотика на глазах у прохожих. Я не хотел быть таким, я презирал таких. Кроме того, я знал, что именно при заборе наркотика риск быть задержанным максимален. Всё это вело к тому, что я готов был переплачивать за то, чтобы наркотик доставляли прямо ко мне домой.

На следующий день мой друг позвал меня на тусовку, где предполагалось употребление вещества.

– Но ведь у нас есть система! Нельзя употреблять чаще, чем раз в три недели!

– У нас вчера был грамм. Ты обычно за тусовку грамм и снюхиваешь. Сегодня донюхаешь то, что осталось, и можешь считать, что употреблял один день, а не два дня подряд.

При помощи таких диалогов я успокаивал свою совесть и инстинкт самосохранения, и это привело к тому, что скоро вся система употребления наркотика пошла прахом.

Глава 8. 4 июня 2022 года. Король в белом

Глава 9. Лето 2022 года

Когда я только начинал употреблять наркотик, я уже знал немало историй людей, личность и здоровье которых он стёр в пыль: люди теряли все интересы, кроме употребления, занимали деньги на вещество, женщины отдавались любому, кто был готов разложить перед ним россыпь сверкающих кристаллов, а мужчины за дозу отдавали своих женщин другим мужчинам.  «Я не из таких» – говорил я себе, «я не оскотинюсь», «у меня есть чувство меры».

Выработанная система, предполагающая ограничение периодичности и количества употребляемого вещества, позволяла чувствовать превосходство над большинством наркоманов и сохранять иллюзию контроля над происходящим.

Для наркомана вообще очень важно ощущать, что он меньше зависит от вещества, чем его друзья, знакомые или просто некие абстрактные наркоманы. «Вот этот мой знакомый, он вообще ужасно зависим, а я не такой» – говорил я, сам в это верил, и от радости, что я не очень-то и зависим, шёл и нюхал. Мои друзья и знакомые делали точно так же. Так наркоманы купируют чувство вины перед собой за порчу своей жизни и одновременно пытаются показать другим, что порча эта под контролем или, во всяком случае, не так уж и велика.

Нарушая систему, я вел себя как тот ребёнок из церковной школы, которому внушали, что в случае ослушания небо немедленно упадёт ему на голову. Каждый раз после нарушения я ждал последствий в виде инфаркта, инсульта или неумолимой тяги к суициду, но их не было, и со временем я так обнаглел, что стал нюхать каждую неделю, бывало и чаще, двухдневные марафоны11 уже вошли в привычку, дозировки росли.

Когда летом система пошла прахом, я убеждал себя, что в данный момент я нахожусь в так называемом «розовом периоде», когда употребление дарит только положительные эмоции, а когда этот период закончится, то я сразу прекращу употреблять прежде, чем наркотик причинит мне существенный вред. Подобным образом карточный шулер искренне верит в то, что он сумеет исчезнуть из поля зрения службы безопасности казино именно в тот момент, когда она будет близка к его поимке, и он при этом успеет сорвать максимальный куш.

В тот летний период употребление наркотика казалось каким-то божественным откровением, чит-кодом на бесконечное удовольствие, который от меня так долго и несправедливо скрывали. Я радовался наркотику как те недальновидные персонажи, что берут микрозаймы: в момент получения они только радуются деньгам и совершенно не думают о том, смогут ли они вернуть долг и о том, что плата совершенно несоразмерна.

Удивительно, но ещё в начале лета я написал рассказ на тему употребления вещества – "Король в белом" (в данной книге приведён в виде 8 главы), в котором я предрекал себе полное порабощение личности наркотиком в случае продолжения его употребления, но это никак не остановило меня в тот период и не помогло избежать более поздних событий.

Коварная суть зависимости от вещества заключается в том, что больной зачастую полностью осведомлён о разрушительных последствиях употребления наркотика, стремительности и неизбежности этих последствий, но он не имеет практически никакой возможности остановиться.

Таким был и я: к моменту второго употребления я уже знал об этом веществе очень много, знал, какой вред это несёт организму и какую зависимость вызывает.

То есть для меня употребление наркотика было осознанным выбором, хотя я по своей наивности и рассчитывал избежать негативных последствий. Многие же, и, преимущественно, очень юные люди, с головой погружались в употребление, искренне веря словам наркодельцов о том, что это безвредно и не вызывает зависимости.

Неограниченное употребление длилось до самого конца августа, когда мой друг Смит сказал, что ему привезли экстази, и пригласил собраться для совместного употребления. Нас было четверо парней и у нас было много белого порошка, который мы решили пить вместе с лимонадом. То, что это был просто белый порошок, напрягло меня, потому что в прошлый раз экстази имел вид коричневых кристаллов.

Мы поделили вещество и закинулись, а потом стали ждать эффекта. Когда мы поняли, что эффекта нет, мы закинули ещё, а потом ещё. У меня все порции были больше, чем у остальных. Когда я уже хотел идти за четвёртой, я понял, что мне очень жарко и я не могу сидеть на месте.

Ребята без умолку болтали и, вслушавшись, я понял, что они по несколько раз повторяют одни и те же фразы. Я несколько минут звал их покурить, а потом голос в моей голове сказал, что мне никто не нужен и что я могу пойти покурить и один.

На общем балконе я почему-то решил разуться, а потом стал ходить туда-сюда без конца.

В этот момент я понял, что я вляпался во что-то другое, в то, что раньше не пробовал и никогда не хотел12.

Пока я ходил по балкону, мне пришла в голову замечательная идея – позвонить своей подруге. Я беспокоился, что она поймёт, что я обдолбанный, и настроился на то, чтобы не дать ей этого понять.

К сожалению, дыхание у меня постоянно перехватывало, я не мог закончить ни одной мысли и постоянно повторял, что всё чётко.

Когда мои приятели пришли на балкон, голос в голове стал подговаривать меня кинуть с балкона то бычок, то стакан, лишь бы их позлить. Несмотря на то, что меня чудовищно пёрло, когда мы зашли в квартиру, мы выпили четвертую порцию наркотика.

В тот вечер я пытался со всеми заговорить и ко всем привязывался. Я не мог заткнуться и под мефедроном, но в этот раз всё было иначе. В этот раз я просто не мог окончить мысль, я всё время пытался вернуться к какой-то более общей мысли, и меня переставали слушать. Я злился, подбегал к ним вновь и говорил, что сейчас я скажу суть, иначе пусть я буду проклят. Я повторял так несколько раз, но никакой сути выдать не мог.

Несмотря на то, что употреблять мы начали ещё до полуночи, в девять утра я прыгал и бегал возле кафе. Я не спал ни минуты, и носился как угорелый, занимаясь работой в выходной день, потому что я решил, что такой небывалой энергии надо найти полезное применение.

И я был очень успешен! Не было человека, которого бы я в тот день в чем-то не убедил. Я чувствовал себя богом. Я продавал юридические услуги тем клиентам, которые думали над моими предложениями уже несколько недель. Больше того, я настаивал на том, чтобы они заплатили прямо сейчас, несмотря на то, что был выходной день, и все клиенты дружно пополняли мой банковский счёт.

Мои друзья поочерёдно звонили мне и рассказывали, что испытывают какую-то необъяснимую тревогу и ходят кругами. Никто из них в тот день тоже не спал или спал какое-то минимальное время.

Вечером мне в голову не пришло ничего лучше, чем напиться и вновь закинуться тем же самым наркотиком, после которого мы занимались с моей девушкой каким-то безумным сексом, во время которого я плакал, выл как волк, душил её до потери сознания, а потом снова плакал.

Это было какое-то полусумрачное состояние. Я не спал уже несколько ночей и перестал понимать, реальность ли это или сон, и это ощущение нереальности происходящего неотлучно сопровождало меня.

После двухдневного марафона я впервые за время употребления столкнулся если не с депрессией, то с несколькими днями тяжелого уныния, мрачных мыслей, раздражительности и плохого самочувствия.

Тогда я уже не в первый раз решил завязать с употреблением вещества навсегда.

Глава 10. 16 августа 2022 года.

Весь вечер этого дня Хохотун, в баре у которого я впервые попробовал мефедрон, бомбардировал меня сообщениями с предложением скинуться и купить это вещество.

Я не хотел этого делать, поэтому всячески сливался. В итоге он убедил меня зайти к нему, чтобы просто попить пивка и немного поболтать.

В баре он предложил мне какое-то особо крепкое пиво, потом я пил более слабое пиво, потом опять крепкое. Всё это время я убеждал своего товарища не покупать ни мефедрон, ни траву, а обойтись лишь пивом.

Хохотун являл собою живую насмешку над расхожей в нашем обществе фразой, согласно которой «мужчина без машины и жены уязвим к воздействию алкоголя». Несмотря на то, что у него были и машина, и жена, и даже ребёнок, Хохотун употреблял так, как будто завтра никогда не наступит. Он принадлежал к той категории людей, которым будто бы совершенно без разницы, какое психоактивное вещество закидывать себе в печку, главное, чтобы там постоянно поддерживалась нужная температура.

Когда мы вышли на улицу покурить, то я заметил какого-то модно одетого паренька лет 25, который походкой Конора Макгрегора приближался к нам, покуривая весьма крупную сигару.

Он подошёл ближе и по наполнившему воздух запаху я понял, что это была вовсе не сигара, а огромный косяк. А это, чёрт побери, самый центр города, в восьми минутах ходьбы от Кремля!

Глядя на то, как незнакомец, оказавшийся другом Хохотуна, и сам Хохотун курят косяк, я тоже решил сделать пару затяжек, но в итоге сделал 12 или 13. Лёгкие чудовищно жгло, будто я только что вылез из горящего здания.

Вслушиваясь в разговор Хохотуна и его друга, я понял, что они несут какую-то несусветную чушь, и от мысли о том, что я это понимаю, мне стало тепло и радостно. У меня же в этот момент все предметы вокруг приобрели ядовито-зеленоватый окрас и изображение то приближалось, то отдалялось.

Когда они захотели зайти обратно в бар, я решил подшутить над ними, прикинувшись совершенно укуренным, и сказать, что вход в бар – это на самом деле в ход в пещеру, где живёт гигантская анаконда. Когда я это рассказывал, они смеялись.

Но вдруг у меня в голове что-то перещёлкнуло и появилась мысль, что, возможно, это действительно вход в пещеру анаконды. Вероятно, я сам себя убедил в этом, пока шутил над ними, и вместе с этой мыслью перед моими глазами отчётливо предстала пещера с узким входом в неё, и я стал аккуратно заходить туда, призывая своих спутников быть осторожнее.

Когда мы сели за барную стойку, ребята продолжили нести чушь. Мысленно я порадовался, что вечер складывается так удачно и меня не преследует паника.

В этот момент голоса ребят стали долетать до меня как будто сквозь толщу воды. Где-то совсем рядом взревела пожарная сирена, а в помещении включилась красная подсветка.

– Послушай, здесь где-то пожар что ли? Почему включилась пожарная сирена? Ты включил красную подсветку? – тревожным голосом спросил я у Хохотуна.

– Что? Какая сирена? Какая красная подсветка? – небрежно, не отвлекаясь от своего диалога ответил Хохотун.

В этот момент меня прошиб пот и я понял, что снова влип по-крупному.

Я почувствовал, как ко рту подступает рвота и побежал в туалет.

Когда я вернулся и сел за стойку, то мне стало плохо, а внутренний голос вежливо предложил мне постоять, говоря, что так будет легче. Я встал, но так мне стало ещё хуже. Потом голос предложил сесть за столик и всё повторилось, а потом он предложил мне сесть на диван. Я переел на диван.

– Сядь и посиди за стойкой, Валер! Ну ты чего? – насмешливо сказал голос.

– Да отстань ты от меня! Когда это кончится? – возмущался я.

– Валер, ты сам в это влез, теперь терпи – сказал голос.

– Да это всё существует только в моей голове, в реальности ничего этого нет! Это всё лишь мои страхи! – мысленно ответил я, пытаясь себя успокоить.

– Тогда почему у тебя из носа идёт кровь, если это всё нереально?

Я протёр нос и увидел кровь. Я не обратил на это внимания, думая, что голос вновь меня пугает, а в действительности это просто сопли.

В следующее мгновение что-то в два ручейка потекло из моих ноздрей прямо на мою белую майку, а я не обращал внимания и смотрел перед собой, пока ко мне с испуганным лицом не подскочил Хохотун и не сказал, что у меня из носа течёт кровь. Мне стало страшно, а в следующую секунду я вновь почувствовал, что ко рту подступает рвота.

Так какое-то время я перемещался между туалетом и барной стойкой. Я уже не понимал, реально ли всё происходящее или же это дурной сон. Я много раз пытался позвонить своей девушке, чтобы убедиться, что это не сон, но она не брала трубку.

Мне становилось настолько плохо, что мне казалось, будто я умираю. На пике страданий голос из подсознания спросил меня, буду ли я ещё когда-нибудь курить траву, на что я ответил, что никогда и ни за что не буду этого делать. Вслед за этим пришло облегчение, но через минуту всё повторилось, и так было много раз.

Голос заставил меня написать в своём блокноте на телефоне 6 раз фразу «я никогда не буду пить и курить траву».

Пока я дрожащими пальцами набирал этот текст, Хохотун спросил, как у меня дела. Я хотел ответить, что всё нормально, но понял, что не могу и слова вымолвить. Я посмотрел в зеркало на своё лицо и, решив, что оно как нельзя лучше отражает моё состояние, не стал отвечать на вопрос Хохотуна.

Приступы рвоты стали всё более мучительными, из меня выходила уже просто желчь, обжигая рот, как острый соус или яд королевской кобры.

«Ну что ж, Валера, желчь выходит, значит, ты уже не будешь таким желчным и перестанешь так докучать окружающим» – издевательски сказал голос.

Желчь вышла, и меня мучили рвотные позывы без последующей рвоты. Горло, казалось, сейчас треснет от боли. Как я узнал потом, это был приступ острого панкреатита.

Я решил, что безопаснее оставаться в туалете, и простоял там часа полтора, отвечая на все вопросы из-за двери, что мне тут хорошо и что желающим стоит поискать другой туалет.

Когда я вышел и стал приходить в себя, я радостно сообщил парню, принёсшему косяк, что эффект спадает.

– Ты что, Валер, моя трава держит 12 часов! – гордо сказал он, как шоколатье, которому сказали, что его шоколад недостаточно хорош.

Я чуть не заплакал при мысли о том, что всё повторится и что мне надо будет всё это пережить. Другой голос, видимо, голос сознания сказал мне, что так уже не будет и что мне следует уехать домой и лечь спать.

Я попрощался с теми, кто ещё оставался в баре в это время и вышел на улицу. Светало. Я поступил в полном соответствии с велением голоса и на следующий день уже нормально себя чувствовал.

Днём со мной связался один из моих клиентов и спросил, зачем я звонил ему.

– Ты знаешь, я просто ошибся номером.

– В 3 часа утра 42 раза ошибся номером?

– Да, я человек упорный, знаешь ли.

Глава 11. 23-26 сентября 2022 года. Я решаю уехать в Казахстан

21 сентября президент России объявил в стране мобилизацию для войны с Украиной.

В указе о мобилизации были некие секретные пункты; то тут, то там встречались сообщения о призыве тех, кого призывать согласно указу были не должны.

Всё это породило в обществе большую тревогу и неразбериху, потому что никто не понимал, кого и когда призовут, и призовут ли вообще.

Цена на авиабилеты из России взлетели до небес, на сухопутных границах стали образовываться многокилометровые пробки из машин и толпы людей, желающих перейти границу пешком.

Я смотрел на всё это на YouTube через экран своего телефона и, видимо, из-за своей инертности не поддавался всеобщей панике. Я, кроме того, понимал, что меня, скорее всего, призовут не в первых рядах, но антивоенная пропаганда активно убеждала, что призвать могут любого и что рисковать своей жизнью нельзя.

То один, то другой мой друг и знакомый покидали страну. Когда я читал на стенах людей во «ВКонтакте» очередной пост в стиле «я уже в другой стране» или объявленное уже не так смело и не на широкую массу людей в мессенджере «я скоро буду за пределами России», то меня одолевали тоска и уныние.

«Вы что, черти, все решили разъехаться»? – думал я.

Я читал в чатах многочисленные сообщения в стиле «я в безопасности, ура» и видел фотографии каких-то гомосеков или доходяг, которые, как мне кажется, никому не были нужны, но они-то и боялись призыва больше всех.

Эти гении конспирации подделывали в «Фотошопе» дату покупки билета, чтобы пограничники не поняли, что они бегут от мобилизации, но всем было плевать на этих доходяг. Эти доходяги очень гордились тем, что они для правдоподобности взяли себе и обратные билеты (за которые потом они долго пытались вернуть деньги, если им вообще их удавалось вернуть).

Когда они оказывались за пределами страны, они выдыхали, представляя, что избежали смертельной опасности, и радостно улыбались, чувствуя, что хакнули систему.

Больше от скуки, нежели поддавшись общей панике, я решил, что тоже куда-нибудь уеду, если и Крепыш решит уезжать.

Я позвонил ему в 12 часов пятницы, 23 сентября. Он сказал, что они с семьёй посовещались и приняли решение остаться.

Я успокоился.

После того, как я начитался очередных сообщений от уехавших и меня вновь стали одолевать сомнения, я опять решил написать Крепышу и спросить, собирается ли он уезжать.

На часах было 18, когда очень пьяный голос Крепыша в аудиосообщении поведал мне, что он находится в Минске для осмотра достопримечательностей, потом направится в Дубай с той же целью, а после – ещё куда-нибудь.

Услышав это, я исполнился желания уехать.

Но куда? Загранпаспорт мой был просрочен уже на три месяца. Без него, как я узнал, можно было уехать в четыре страны: Армению, Беларусь, Киргизию и Казахстан.

Я уже был наслышан о взлетевших в связи с мобилизацией в России ценах на аренду квартир в Ереване и подумал, что Армения могла бы называться в этот период второй Поднебесной.

Кроме того, туда можно было улететь только на самолёте, а билеты были очень дорогими.

Вечером 24 сентября мне позвонила мама и радостным голосом сообщила, что она нашла билет за 107 тысяч рублей в Ереван, после чего у нас состоялся такой диалог:

– Мама, я не полечу в Ереван за 107 тысяч рублей. Этот билет всегда стоил в районе 4 тысяч.

– Валера, нельзя рисковать жизнью! Если у тебя нет денег, я дам тебе их.

– Мама, я лучше умру на войне, чем полечу за такие деньги в Ереван, пусть даже это будут чужие деньги.

Беларусь выглядела ещё менее надёжно, чем Россия: там правил батька, который в своём желании услужить России мог бы проявлять куда большее рвение в поиске и выдаче бегущих от мобилизации, чем это делали бы компетентные чиновники на территории самой РФ.