Пока цветёт сирень
– Случается, но это всё пустое, как подрочить. Семья – вот что важно, я за Полинку любого убью, а дети мои – это моя жизнь, часть меня. Насти эти, Алёны… да им плевать на тебя с колокольни, их бабло твоё интересует, им даже плевать, как ты их трахаешь. Твоя Настя такая же.
– Ты не знаешь её.
– Не знаю. Все они одним миром мазаны, вот это наверняка знаю. Подумай хорошо и Ирине ничего не говори, не простит она, гордая.
Он не сказал, но Ирина узнала. Как? Да, кто же знает, как жёны узнают, какой радар в них встроен, но Ирина узнала. Она не плакала, не просила, молча посмотрела на мужа и вышла из комнаты. И тогда Роман испугался, по-настоящему испугался, так, что паркет, казалось, ушёл из-под ног.
Настя… Где Настя? Что с ней? А он тут. Живёт, дышит, думает. Сможет ли он жить без незримой, но постоянной поддержки своей жены…
– Прости, – Роман не знал, что сказать, – прости, Ира.
– Собери вещи и уходи, не хочу тебя видеть, не могу.
– Прости меня, я…
– Больше так не будешь? – ехидно прошептала Ирина. – Отлично! Иди, постой в углу, подумай над своим поведением!
И он пошёл, сам себе не верил, но пошёл. Встал лицом в угол, не понимая, что он делает, зачем?
– Ром, ты сдурел?
Он молчал. Сдурел, да, сдурел. Сдурел, когда поверил, что Настя, нежная, невинная, смущающаяся девочка, случайная в его жизни, может значить больше, чем Ирина – эта гордая, красивая, амбициозная женщина, которая не подвела его ни разу в жизни.
– Хватит представления, – Ира в раздражении встала и прошлась по комнате.
– Прости меня.
– Не умею я такое прощать, Рома, и ты это знаешь. Не прощают такое, нельзя такое прощать, ты предал меня, предал нас.
– Ира! – он взвыл, – Ира, что, что мне сделать? Скажи, я всё сделаю! Прости меня.
– Да выйди ты из этого угла, смотреть противно, – кинула она в сердцах.
Он вышел и долго, очень долго просил, уговаривал, верил сам себе, что Настя – это минутная слабость, помутнение рассудка, проходящее, что скоро она забудется, как нечаянная неприятность, как проколотое на дороге колесо.
Удивительно, но Ирина простила, заплакала и простила. Ей было больно от своего решения, от своей слабости и того, какой жалкой она выглядела в собственных глазах, Роман понимал это, но … разве это имело значение тогда?
Жизнь Романа Дмитриевича Уварова потекла своим чередом, с буднями и праздниками, с регулярным и всё ещё, несмотря на годы брака, качественным сексом.
Отказался он лишь от командировок, благо обстоятельства помогали, а один-единственный раз, когда это было необходимо, Роман взял с собой Ирину. И хотя они почти не общались, только ближе к ночи, в номере, из-за загруженности Ромы, это того стоило. Спокойствие в семье стоило любых компромиссов.
Спустя время Роман ощутил острую потребность в ребёнке, его стал раздражать пустой дом, некогда казавшийся уютным. Он невольно задерживался взглядом на детях, думал о том, каким бы отцом он был. Может быть, пришло его время, может быть, желание оставить всё, что заработал, своему ребёнку, а может быть, пример Олега перед глазами, но результат – потребность родить ребёнка стала формироваться в навязчивую идею.
Ирина встретила без энтузиазма идею мужа, но спорить не стала, сходила к врачу, даже позвала его в кабинет, когда врач сказал, что не видит никаких препятствий для рождения ребёнка. Тем не менее, беременность не наступала. Через полтора года Роман сам сходил к врачу, хотя не особо верил в собственное бесплодие. Ведь беременела Ирина раньше. Но, кто знает… Должна быть причина неудач.
Причина оказалась проста. Роман чувствовал себя одураченным, но отчего-то не злился на Ирину, вероятно, за годы брака он потерял эту способность – злиться на свою жену.
Всё, что он понимал – им предстоит долгий и непростой разговор. Вопрос ребром.
Роману была необходима полноценная семья, ребёнок, и Ирине придётся это принять.
Но прямо сейчас, в своём временном кабинете, в городе, в который он зачем-то приехал, хотя и обещал себе сотни раз не возвращаться сюда даже в мыслях, Роман не мог думать о своей жене. Все его мысли поглотила, как когда-то давно, Настя, Настенька.
Узкая юбка с завышенной талией, верх из тонкого трикотажа, украшение на цепочке, бесконечно длинные ноги, хвост из осветлённых волос.
– Проходи, – Роман растерялся, неожиданно для себя.
– Здравствуйте, что я могу для вас сделать?
– В каком смысле?
– Вы сказали, что в мои обязанности будут входить обязанности личного ассистента, пока вам не найдут кого-то более подходящего, что я могу для вас сделать?
– Кофе, начнём с кофе.
– Чёрный?
– Да, с сахаром, пожалуйста. На столе список документов, которые я хочу увидеть сегодня в первой половине дня.
– Хорошо.
Настя изменилась. Повзрослела. Казалось, выросла и поправилась. Пропала юношеская угловатость, сменилась неприкрытой женственностью. Это ощущалось во всём, от движений до формы бёдер и груди, которая увеличилась, и это точно не эффект пуш апа.
Сколько ей? Двадцать пять, тогда было двадцать два. Как же она умудрилась сохранить себя до такого возраста? Шальные студенческие вечеринки прошли мимо? Не в формальной девственности дело, это всего лишь малозначащая слизистая, а вот то, как смущалась Настя, как она зажимала губу, а потом разрешала себе получить удовольствие, её несмелые и неискусные ласки – от всего этого разило такой невинностью, что валило с ног, заставляло голову кружиться.
Сейчас всё изменилось. Взгляд уверенный, спокойный, с льдинками в глазах.
– Так значит, ты теперь работаешь здесь, – Роман сел напротив Насти, рабочий день подходил к концу.
– Да. Если позволите, я пойду, мой рабочий день до семнадцати.
– Ваш рабочий день ненормированный, Анастасия Павловна, пойдёте, когда я проясню пару моментов.
– Слушаю вас.
– Значит, работаешь здесь?
– Это очевидно, мне кажется.
– Почему?
– Почему работаю или почему именно здесь?
– Почему именно здесь?
– Куда взяли. График удобный.
– А как же: «Это динамично развивающаяся компания, для меня честь влиться в её дружный и сплочённый коллектив»?
– Это динамично развивающаяся компания, для меня честь влиться в её дружный и сплочённый коллектив, если угодно.
– И всё же, почему именно здесь? Из-за меня? Чего ты хотела добиться?
– Не из-за вас, Роман Дмитриевич.
– Скажи ещё, что не знала, чья это компания.
– Знала, помнила, но это не имело значения. Меня устроила заработная плата и график работы, а на динамику развития, если позволите, мне плевать, я могу идти?
– Идите, рабочий день начинается в восемь.
– Но… мой в девять.
– С завтрашнего дня в восемь, у меня бессонница.
– Отлично, – с грохотом Настя переложила папку на столе и вышла из приёмной.
– Твою мать! – громко выругался Роман. Всего несколько часов рядом с Настей, всего пара взглядов на неё, несколько слов, и все его уговоры самого себя, вся выдержка, вся его жизнь летит кувырком.
Всё потому, что любовь с первого взгляда существует. Любовь существует. И бьёт наотмашь, сука, без права на прощение!
Глава 2
Несколько дней прошли незаметно для Романа. В восемь утра он был на рабочем месте, до того, как он появлялся, приходила Настя. Каждое утро его ждал кофе и лёгкий завтрак, за что Роман был благодарен. Есть сразу после сна он не мог, а вот после пробежки и контрастного душа был не прочь закинуть что-нибудь в организм, только времени на перекус не оставалось. Так что свежая выпечка приходилась очень кстати.
В первый же вечер, когда мысли Романа по шальному прыгали и вконец разбередили душу, сердце, и… физиологию, он принял решение свести общение с Настей к сугубо деловому. Правильно было бы отправить её обратно в отдел кадров, но тут здравый смысл Романа Дмитриевича давал сбой и находил массу причин, по которым невозможно так поступить.
Причина же была одна, и Роман, не привыкший врать самому себе, лишённый иллюзий о жизни, это осознавал – он не хотел терять из вида Настю. Его радовало её присутствие в приёмной. Радовало даже её молчание, причём радость эта ощущалась не только эмоционально, но и физически. Казалось, весь организм Романа, все его жизненные ресурсы были на подъёме.
Он пообещал себе и не позволял никакого флирта с ассистенткой, только разговоры по делу, пару вежливых слов, но хотел ровно противоположного.
Роман Уваров учился на своих ошибках и не собирался повторять их. Как бы ни было соблазнительно, он не хотел снова обманывать Ирину, Настю тоже. Впечатление готовой на лёгкую интрижку девушки она не производила, да и сам Роман не хотел таковую. Любоваться же Настей, проходя через приёмную, давая короткие распоряжения, он себе позволил.
К вечеру, казалось, телефон раскалился добела. Решение уехать в далёкий филиал не было тем, что облегчило жизнь Роману Дмитриевичу. Постоянно требовалось его участие, срочные решения. Средства коммуникации рванули далеко, предоставляли огромные возможности, но всё равно отдалённость не облегчала жизнь.
В кабинете появился Олег, после дружеского приветствия уселся в кресло напротив директорского.
– Ну, что, нашёл, что искал? – Олег показал глазами на внушительную стопку документации, которая возвышалась на краю стола.
– Угу, – пробурчал Роман.
– Раз «угу», может, всё же скажешь, зачем пожаловал? Я понимаю, ты – начальство, я – дурак, но всё же?
– Да так, – Роман посмотрел на столбец цифр и, вспомнив что-то, нажал кнопку. – Анастасия Павловна, вы приготовили мне то, что я просил?
– Да, Роман Дмитриевич.
– И? Я должен сам встать и забрать, или вы всё же соизволите?
– Ооо, какие мы грозные, – фыркнул Олег.
– Распустил персонал, – ответил Роман, едва ли серьёзно.
В это время в кабинет вошла Настя, молча положила увесистую папку на стол с вопросом, нужно ли ещё что-то Роману Дмитриевичу, или она может быть свободна.
На языке крутилось «Нужно», «Необходимо», но Роман сухо ответил, что до завра Анастасия свободна.
– Анастасия Павловна, значит? – Олег смотрел заинтересовано. – Настя?
– Настя.
– А не та ли это Настя?
– Какая «та»?
– Та самая, не делай вид, что не понял меня.
– Не та.
– Но тоже Настя, совпадение?
– Какая невидаль. Настя. В России редкое имя, эксклюзив.
– А жаль, что не эта Настя, я уже порадоваться за друга решил. Такая конфета, эта Настя из отдела кадров. Ты видел эту попку, а ножки… ммм…
– Обычные ноги.
– Да ладно.
– Ладно! У тебя своя «Настя» есть, между прочим, пятым от тебя беременная, вот туда и смотри.
– Не надо нервничать, Рома. Пошли, поедим, поговорим, обсудим.
– Пошли, – Роман в раздражении отложил лист формата А4 и встал из-за стола.
На улице, пока Рома ждал Олега, выгонявшего автомобиль с подземного паркинга, взгляд блуждал по знакомой улице. Насколько всё изменилось за те три года, что его не было. Административное здание достроено до конца, пара этажей сдавалась в аренду, остальные помещения занимала компания Романа. Руководство, чьё присутствие не требовалось на производстве, разместилось в этом здании из бетона и стекла с огромным логотипом на крыше.
Он знакомился с отчётами и фотографиями, но видеть итог своего труда именно в том месте, где всё начиналось, особенно приятно.
Недорогая иномарка остановилась поодаль от Романа. К ней подошла девушка, слишком хорошо знакомая Роману. Настя махнула рукой, из машины вышел молодой парень, подмигивая, забрал у Насти сумку, по-хозяйски обнял девушку, целуя в щёку, открыл правую дверь авто, смотря, как его спутница усаживается в кресло.
Удивляться нечему, было бы странно, если не болезненно, если бы у Насти за эти три года никого не появилось, но ревность вгрызлась в лёгкие Романа.
Роман не был близко знаком с этим чувством. Его единственные серьёзные отношения закончились браком, а случайные связи до брака были так давно, что он забыл, ревновал ли он тех девушек. Ирину же Роман не ревновал никогда, сейчас это показалось Роману странным. Их уровень взаимного доверия, до некоторых пор, был настолько высок, что портить всё ревностью казалось вандализмом, грехом. Настю… Настю он приревновал. Хотя и не имел никаких прав на неё, и не мог иметь.
Вечер прошёл спокойно, Олег, казалось, выдохнул с облегчением, когда Роман признался, что никакой особой цели его поездка не несёт, что всё это связано с внутренними разборками четы Уваровых. Вдаваться в детали или подробности Роман не стал. «Не выноси сор из избы» – правило, которое он запомнил на всю жизнь. Он был не прочь поделиться радостью, планами на будущее, но о том, как его почти три года водила за нос родная жена, он не готов рассказывать.
Вечером поговорил с Ириной, почти дежурно, он был согласен с её коротким доводом, что его ничто не держит в этом городе, следует вернуться как можно скорее, но… но. Всё всегда упирается в пресловутое «но».
– Кто тот парень, что забирал вас, Анастасия Павловна? – это было сказано вместо приветствия и дежурного «спасибо» за завтрак на рабочем месте.
– Муж, – казалось, Настю не смутил, не задел вопрос.
– Муж? А колечка я не вижу, – Роман бросил взгляд на пальцы Насти без единого кольца.
– Наличие кольца, как и его отсутствие, не показатель, – Настя ответила ровно, однако что-то скрывалось за этим ровным тоном. Обида. И она порадовала Романа. Обида.
– Верно, порой не показатель, – Роман посмотрел на своё обручальное кольцо, – но чаще, всё-таки, имеет значение.
– Будем считать, что для вас это имеет значение, – Настя повела плечами.
– Для меня… Знала бы ты, Настя, что для меня имеет значение.
– Не хочу знать, – отрубила она зло.
– Верю, заслужил, – Роман стоял рядом с Настей, разглядывал светлые пряди волос, хорошо прокрашенные, с отливом, ухоженные, молодые. Как и кожа на лице, которая, казалось, светилась в люминесцентных лампах кабинета, как кожа на тонкой длинной шее и линии декольте.
Рома сглотнул, судорожно, жадно. Словно грудь в светлом бюстгальтере, который едва просвечивался через блузку, была первой увиденной им грудью. Налитая, округлая, не большая, но и не крохотная, манила к себе, приковывала взгляд.
Он сделал шаг к Насте, она замерла, застыла. Он скользнул взглядом от груди к губам, покрытым лёгким блеском.
– Настюша, Настя… – пружина, сжатая всё время с первого взгляда в кабинете начальника отдела кадров до этого момента, расправилась, эмоции Романа вышли из-под контроля. – Настя, – он не осознавал, как его губы коснулись женских губ, не осознавал, что она не должна отвечать на поцелуй, что он не должен её целовать.
Он тонул во вкусе, который в мгновение вспомнился так, словно последний раз он целовал Настю сегодня утром, а не три года назад, и стал до боли желанным и таким же до боли родным. Они не прикасались телами, руками, только губы, осторожно, не безумно, но невозможно сладко.
– Настя… – наконец, его рука скользнула по спине Насти.
– Нет, – Настя вздрогнула. – Нет, я не успею…
– Что?
– Я… Я не должна, у меня есть муж! – она оттолкнула Романа, отошла на пару шагов. – У меня есть муж!
– Я понял, у тебя есть муж, – Роман отвернулся к окну.
– У тебя жена.
– Помню.
– Хорошо, что помнишь, – Настя резко развернулась и выскочила из кабинета.
Для чего он поцеловал её?! Зачем?! Куда это приведёт? И есть ли уже разница?
Утром он сдал билет, который купил накануне, и, соврав Ирине, придумав причину, по которой не мог вернуться домой, приехал в этот кабинет.
Какая глупость – быть влюблённым в какую-то Настю. Глупость – хотеть взаимности от неё. Отчаянная глупость – рисковать из-за этого своим браком.
Всё происходящее было глупостью, но не переставало от этого существовать.
– Настюша, нам надо поговорить, – Роман не хотел ходить вокруг да около.
Да, он виноват. Виноват перед двумя женщинами, но сейчас всё стало на свои места, он готов нести ответственность и отвечать за свои поступки.
– Нет, вчера… Это было ошибкой.
– Насть, ты знаешь, что это не было ошибкой.
– Было, у меня есть муж, у вас – жена.
– Настенька, мы не в пятнадцатом веке живём, слава богу.
– И это просто случайная связь, интрижка, я слышала это уже!
– Нет!
Звонок телефона показался слишком громким.
– Приёмная Уварова… – Настя не договорила, кинулась отвечать на телефонный звонок, будто пряталась в нём. – Да, да, конечно, – её глаза расширялись по мере монолога на том конце провода. – Я скажу.
– Настя?
– Пожар.
– Какой пожар?
– Восемнадцатый цех. Повышенный уровень опасности.
– Твою… – Роман Дмитриевич присел на стул, как подкошенный, не помня, что он говорил до этого и кому.
– Да, – машинально он ответил на звонок сотового. – Сообщили, буду, – он отбил звонок. – Настя, вся документация, что может понадобиться, в течение семи минут. Жду в машине, – с этими словами Роман вышел из кабинета.
Восемнадцатый цех. Вредное, взрывоопасное производство, его специально вынесли при постройке, год назад, за черту города. Он ещё не работал в полную силу, технические и экономические трудности не давали развернуться, но в само производство было вложено изрядное количество сил, средств и трудозатрат. Шёл разгар рабочей смены, а значит, возможны жертвы…
Олег уже был на месте происшествия, присутствие Романа мало что решало на этой стадии, но он должен быть там. Настя юркнула на заднее сидение рядом с Романом, протянула документацию, план пожарной эвакуации попался на глаза первым, как насмешка. Роман переговаривался по телефону, подгонял водителя, пытающегося преодолеть пробку, образовавшуюся из-за пожара на практически градообразующем предприятии.
– Что?
– Сколько?
– Возможные жертвы?
Он говорил коротко, задавал вопросы лаконично, борясь с собой, чтобы не выскочить, не отправиться пешком в сторону пожара, запах гари от которого уже растекался по городу.
– Еду я, пробка, – ответил он Олегу, кинув взгляд на бледную Настю.
Губы, с уже съеденным блеском, прокушенные до крови от того, что она жевала их без остановки, с нездоровой синевой на фоне бледного до зелёного оттенка лица. Отчаянный тремор рук, посиневшие ногти. Настя сидела ровно, словно проглотила кол, и, казалось, не дышала.
– Настя?
Она не отвечала и не слышала.
– Настя!
Она не отвечала, нижняя губа затряслась, как у ребёнка, взгляд, полный ужаса, первобытного отчаяния, был устремлён куда угодно, но не на Романа.
– Настя, кто у тебя там?
Она всхлипнула.
– Насть?
– Ва… Ва… Ваня…
– Ваня? Кто этот Ваня?
– Му-у-у-уж, – тут Настя протяжно заскулила и, обхватив себя руками, начала покачиваться из стороны в сторону. – Бог меня наказал.
– Этого ещё не хватало. Кем твой Ваня работает?
Настя молчала, только бормотала что-то маловразумительное про свою вину, какую-то кару.
– Кем работает Иван? – не выдержал Роман, закричал.
– Водитель он, на газели, – раздалось с водительского места.
– Водитель… Отлично. Настя, слышишь, водитель! Значит, что? Машина ездит туда-сюда, туда-сюда, его там может и не быть, так, Анатолий? – сказал он громко своему временному водителю.
– Да сто пудов, – Анатолий для достоверности кивнул. – Уехал он, за… За заказами поехал.
– Нет, – прошептала Настя. – Он трубку не берёт, это всё я… – она заплакала.
– Анастасия Павловна, хватит на рабочем месте разводить сырость. Ваши домашние проблемы никого не интересуют. Вы – мой ассистент, будьте любезны исполнять свои служебные обязанности! – Рявкнул Роман Дмитриевич под удивлённым взгляд Анатолия и расширенные глаза Насти. – Дозвонитесь в МЧС и Олегу Семёновичу, и харе мужика раньше времени оплакивать! Устроила тут…
Настя всхлипнула ещё пару раз и начала судорожно набирать номер на панели телефона.
Так, набирая номер, передавая трясущимися руками необходимые документы, Настя вроде бы успокоилась, вздрагивала лишь временами. Цвет лица из зеленоватого стал обыкновенно бледный.
Не так и плохо в её ситуации, подумал Роман. О своей ситуации он не думал, не сейчас.
Через несколько часов пожарные расчёты отъезжали от места происшествия. Зеваки, коих набралось немало, и их не пускали за зону оцепления, разбредались по домам. Родственников пострадавших отвезли в местный Дом Культуры для беседы. Олег докуривал вторую пачку сигарет.
Роман, после разговора с начальником по пожарной безопасности, молча смотрел на отблески огня, на душе его было удивительно спокойно. Временное затишье перед бурей, эдакий манёвр нервной системы, чтобы не сойти с ума.
Взгляд упал на перекорёженную газель. Роман вспомнил, как не своим голосом закричала Настя, увидев эти железки. Как вместо того, чтобы двинуться к Олегу, оценить масштаб происшествия, он держал в руках Настю, оказавшейся на удивление сильной и голосистой настолько, что суматохе оборачивались люди, в удивлении глазели, как владелец компании удерживает брыкающуюся молодую женщину, которая кричит, пытается кусаться.
Читать бесплатно другие книги:
