Разрушительница проклятий
Ашерон прорвался сквозь кусты. Потребовалось мгновение, чтобы сообразить, что темные пятна, покрывающие его тунику и руки, – это кровь, и еще секунда – чтобы понять, что он что-то несет.
Не что-то. Кого-то. Маленькую хрупкую девушку, закутанную в его плащ. И девушка, и плащ были пропитаны кровью. Длинная прядь волос, темных от крови и пепельных в лунном свете, упала на плечо Ашерона. Остальная часть волнистых локонов имела странный цвет, почти розовый оттенок, и падала на рукоять его меча…
– Хейвен?! – Сурай вложила клинки в ножны и бросилась к ним, готовая помочь Ашерону нести девушку… но ахнула, встретившись с ним взглядом.
В его глазах сверкала дикость, неприкрытая ярость собственника, которая вызвала в Сурай желание вновь обнажить оружие.
Зарычав, он перехватил Хейвен поудобнее и потянулся за мечом. Сурай замерла при виде его мрачного выражения лица, оскаленных зубов, как у горного кота в предупреждающем рычании. Сердитые золотые змеи мерцали вокруг Ашерона, и впервые с тех пор, как они вступили на эти ужасные земли, Сурай порадовалась, что темная магия ограничивает их силы.
Она вскинула руки.
– Ашерон, это я!
Он моргнул, зеленые глаза вспыхнули магией. Голова Хейвен поднималась и опускалась вместе с его вздымающейся грудью. Его рука замерла на рукояти меча, но затем вновь обхватила девушку. Когда Ашерон крепче прижал ее к себе, черты его лица слегка смягчились.
Но Сурай продолжила медленно приближаться к ним, высоко подняв руки и понемногу передвигая ноги, пока адский огонь в его глазах не превратился в остывающее пламя.
– Нужно положить ее, – Сурай надеялась, что Ашерон узнает ее голос. – Насколько мне известно, у смертных не так уж много крови, а у нее, судя по всему, вообще ее почти не осталось.
В глазах Ашерона мелькнул проблеск сознания, и Сурай осмелилась протянуть руку в сторону Хейвен. Но поторопилась. Ашерон отреагировал, руки обхватили девушку, а низкое рычание вырвалось из груди.
– Не трогай ее! – он больше походил на зверя, чем на самого себя.
Сурай замерла, не зная, что предпринять. Она никогда не видела друга таким. Благодаря мощному внутреннему источнику магии все Повелители Солнца развивали свою первобытную сторону, которая, вырвавшись из-под контроля, могла стать дикой и опасной.
Но Ашерон никогда не терял контроля. Он чуть не потерял его, когда умер Ремуриан, но не до такой степени…
– Ашерон, посмотри на меня, – позвала она.
Его дыхание замедлилось, когда он поднял взгляд.
– Я – твой друг, Сурай, – продолжила она тем же спокойным доброжелательным тоном. – Я хочу помочь.
Сделав прерывистый вдох, Ашерон расслабился, разжал зубы и расправил плечи, а затем перевел взгляд на Хейвен. Что-то близкое к агонии промелькнуло на его лице.
– Мы не можем позволить смерти забрать ее. Еще и ее – нет.
Сурай почувствовала, как ее пронзила волна гнева. Сначала смерть забрала Ремуриана. Теперь она угрожала Хейвен и Рук.
Сурай устала оттого, что смерть забирает тех, кто ей дорог.
Внезапно осознав цель, она потянулась к Хейвен, перестав испытывать страх перед Ашероном.
– Сегодня никто не умрет. Смерти придется подождать еще. Сейчас я коснусь Хейвен, и если ты причинишь мне боль, Ашерон Хафбейн, я обреку тебя на вечные мучения в Преисподней.
В тот момент, когда рука Сурай коснулась руки Хейвен, Ашерон вышел из транса. Вместе они уложили смертную на охапку одеял у костра. Появился Бьорн, не потрудившись притвориться хотя бы слегка удивленным происходящим, и безмолвно разжег огонь.
Опасаясь, что как только она снимет плащ Хейвен и обнажит ее раны, Ашерон вновь выйдет из себя, Сурай всеми правдами и неправдами убедила его отправиться в лес на поиски целебных трав. Как только его шаги стихли, Сурай откинула шелковый плащ.
Вздох вырвался из ее горла, когда она оценила тяжесть увечий. Боль наверняка была невыносимой.
Сурай сделала для Хейвен все, что могла, но травмы оказались слишком тяжелыми. Рассмотрев глубокие борозды на ее животе, Сурай поняла, что только один вид Порождений Теней мог это сделать.
Ворграт.
Сурай разорвала на шелковые лоскуты то, что когда-то было любимым шарфом Рук, и прижала их к боку Хейвен. Та в ответ застонала. Затем ее губы плотно сжались, на лице появилась упрямая гримаса. С упорством воина она боролась с болью.
– Ты сильная маленькая смертная, – пробормотала Сурай.
Она перевязала многочисленные порезы и раны на теле Хейвен, ощущая трепетание тепла под руками. Оно отличалось от обычного человеческого тепла, а напоминало покалывания шерстяной кофты, как будто крошечные молнии танцевали под ладонью.
Ее магия вернулась, пусть и не полностью.
Магия Сурай была не такой сильной, как у других, но годы солдатской жизни научили ее искусству исцеления. По какой-то причине ее магия ожила. По крайней мере, ее хватало, чтобы прижечь раны Хейвен и, возможно, если хорошенько сосредоточиться, остановить кровотечение.
Откинув волосы со лба, Сурай поспешила залечить раны, пока магия не исчезла. Она боролась с переполнявшим ее разочарованием. Хейвен, очевидно, не смогла добыть яд, а это означало…
Сурай взглянула на Бьорна, который стоял у костра. Пусть она и знала, что он на самом деле незрячий, его пристальный взгляд сверлил ее, пробуждая то знакомое тревожное чувство, которое порой она испытывала рядом с ним.
– Если ты уже развел огонь, поможешь мне с ней?
Свет костра блеснул на его зубах, когда Провидец ухмыльнулся. Он раздражал своим молчанием.
– Ты просто будешь стоять и улыбаться, пока наша подруга истекает кровью?! – Сурай едва сдерживала слезы.
Но это были слезы вины, ее ярость была направлена внутрь. Почему она так верила в смертную? Хейвен пыталась, – это было ясно, – и Сурай любила ее за это. Но чтобы смертная добыла яд у ворграта?!
Она никогда не простит себе такой ошибки в суждениях.
– Похоже, – начал Бьорн, направляясь к Сурай. Полы темно-красного плаща волочились по земле, – ты не ошиблась в суждениях.
Хрустнув шеей, Сурай поднялась на ноги. Ее руки были в крови, тело болело, а глаза горели. Откровенно говоря, она была не в настроении выслушивать шуточки Бьорна.
– Провидец, что я тебе говорила насчет проникновений в мою голову… – Слова застряли у нее в горле, когда до нее дошло.
– Значит, ты не хочешь знать, что нашла смертная? – Бьорн больше не улыбался, лишь краем губ.
Нашла?! Сердце Сурай ударилось о ребра.
– Хватит говорить загадками, Бьорн. – затаив дыхание, она изучала его лицо, выискивая насмешку. Она не смела надеяться. Еще не время. – О чем ты?
Но Бьорн, как всегда, отказался дать ей прямой ответ. Вместо этого, используя свою магию, он встряхнул запястьем и открыл жалкий маленький рюкзак Хейвен, лежащий в траве справа от нее.
– Как магии удается проникнуть в этот мир? – пробормотала Сурай.
Бьорн пожал плечами.
– Это известно лишь Богине. Я не подвергаю сомнению судьбу.
В любой другой ситуации, услышав такой расплывчатый ответ, Сурай бы закатила глаза, но ее внимание было приковано к рюкзаку Хейвен, который зашуршал и сдвинулся. Бьорн покрутил пальцами – как будто методично наматывал ленту на катушку – и из рюкзака появилось что-то маленькое и блестящее.
Сурай смотрела, стараясь не моргать, как крошечный пузырек с каким-то содержимым плывет в потоке золотой магии, искры которой сыпались на землю и отражались в стеклянных стенках прямоугольной бутылочки.
Магия Бьорна очень медленно пронесла флакон над камнями и травой, пока он не оказался в дрожащей ладони Сурай. Тонкое стекло оказалось твердым, холодным и настоящим.
Только когда она увидела внутри радужную жидкость, прозрачную и вязкую, Сурай, наконец, позволила угольку надежды затеплиться в ее душе.
– Неужели это?..
Бьорн кивнул.
– Это сделала Хейвен? – Сурай напрягла колени, чтобы не упасть, когда земля стала плавно уплывать из-под ног. – Она сделала это, – и наконец смогла произнести слова, которые хотелось кричать последние четыре дня: – Рук… Рук будет жить!
Бьорн снова кивнул, но Сурай уже спешила к Рук, чтобы дать ей противоядие из яда ворграта, и злые слезы текли по ее лицу.
Глава шестая
Хейвен знала, что спит, потому что боль прошла, а раны затянулись. Она стояла на широком лугу, окруженном березами и соснами, ковер из травы шевелился на уровне колен. Яркие всполохи полевых цветов – молочая, триллиума, маргариток и жасмина – превращали узкую долину в картину пастельных тонов.
Под гигантским дубом было расстелено желто-голубое клетчатое одеяло. Именно там Хейвен и Белл находили убежище, когда в библиотеке становилось слишком людно. Лежа на том одеяле, они в сумерках наблюдали за сильными пенрифскими грозами, бушующими в небе на западе.
И именно туда, по-видимому, привели ее сны.
Вот только сейчас полночное небо, усыпанное звездами, тяжело нависло над долиной, и великое множество воронов черными тучами расселось на ветвях дуба. Под священным для Хейвен и Белла дубом ее ждал темнокрылый Повелитель Теней: на его лице застыло суровое выражение, а перламутровая кожа могла посоперничать цветом со снежными лепестками маргариток.
Хейвен почти забыла об их уговоре практиковаться в магии и теперь скрыла свое потрясение, притворившись, что сердито разглядывает Ноктиса в этом странном мире сновидений.
Он казался… каким-то другим. Его обычные регалии – плащ из перьев ворона и корона – отсутствовали. Гладкая, но простая черная шелковая туника ниспадала до бедер, а пепельно-белые волосы выглядели более небрежно, чем обычно.
Радужки глаз отливали стальным цветом, а желтое кольцо пламени, окружавшее их, лишь подчеркивало их необычайно темный цвет.
Но больше всего изменилось то, как он смотрел на нее. Раньше он, казалось, едва замечал ее присутствие. Едва удостаивал ее взглядом.
Теперь… Что ж, теперь он пристально следил за каждым ее движением. Его глаза словно желали подметить все в ней вплоть до мелочей, как она обычно разглядывала его. Словно он считал, что в ней тоже что-то изменилось. Но что?
Чувствуя себя неловко, Хейвен едва не поддалась желанию похлопать себя по спине, чтобы проверить, не отросли ли у нее крылья или что-то в этом роде.
Кстати… Хейвен с удовольствием окинула взглядом обилие его перьев цвета пурпура и индиго, чьи переливы играли в нежном серебристом свете луны. Обычно Повелитель Теней прижимал крылья к спине, но сейчас расправил их, демонстрируя их потрясающую, потустороннюю красоту.
Что-то изменилось в его лице, и он отвел взгляд, дернув подбородком в нетерпеливом требовании, чтобы она поторопилась.
Хейвен даже не подумала подчиниться, неторопливо направляясь к нему через поле и разглядывая звезды.
В конце концов, это ее сон. Преисподняя ее побери, но Хейвен могла делать во сне все, что только заблагорассудится. И ей казалось, что прошли годы с тех пор, как она смотрела на настоящие звезды.
Как только пальцы ее ноги коснулись одеяла, она спросила:
– Где твой плащ из перьев ворона?
Вместо ответа Столас швырнул в нее раскаленный добела шар голубой молнии.
Ледяная боль пронзила тело Хейвен, замораживая слой за слоем кожу и мышцы, проникая глубоко в мозг, и она подумала, что сейчас умрет от холода.
Все это произошло за какие-то доли секунды.
Зарычав, Хейвен поднялась с того места, где упала в траву, ощутив, как, оттаивая, болит тело.
– Руны! Зачем ты это сделал?!
– Ну, Маленький Зверек, мы здесь не для того, чтобы пить чай, не так ли? – протянул он и покрутил пальцами, между которыми проскакивали шипящие голубые заряды. – Сегодня мы укрепим твою оборону, поскольку у тебя ее точно нет.
Хейвен хотела возразить, пусть даже по привычке, но что-то в выражении его лица, в темноте глаз заставило ее подчиниться.
Они отработали несколько маневров уклонения. Простые техники, такие как создание временного щита. Затем перешли к тому, что Столас назвал тремя линиями защиты от темной магии: отвлечение, противодействие и уничтожение.
– Отвлечение, – объяснил Столас, – нужно применять против очень мощной темной магии, которой нельзя противостоять или свести ее на нет. Оно используется лишь в качестве крайней меры, потому что магия быстро поймет, что это уловка.
Он описал рукой узкий круг, образуя золотой шар бурлящего огня. В другой руке выросла яркая сфера темной магии. Когда голубоватое пламя стало размером с его голову, он подтолкнул золотой шар к Хейвен.
Шар медленно проплыл по воздуху и завис слева от нее.
– Сильнейшая магия – грубая, бесхитростная, потому что ее обладатель не имеет понятия, как правильно ее использовать. Поскольку темная магия питается светлой, она не может определить разницу между тобой и той блестящей приманкой возле твоей головы.
Движением запястья Столас направил на Хейвен поток темной магии, но в последнюю секунду поток изменил направление и поглотил золотой шар. Луг озарила беззвучная вспышка света.
– А теперь твоя очередь.
Хейвен пыталась. Раз, два, сто раз она пробовала, стоя под этим дубом, и ее сон уже длился, казалось, целую вечность, пока она терпела неудачу за неудачей. Столас был безжалостен, он почти не давал ей времени, обрушивая на нее эту дурацкую магию.
– Я не знаю, что мне делать, – проворчала Хейвен, клацая зубами, когда поднялась на ноги.
– Все просто, Маленький Зверек, – промурлыкал Столас, темная магия танцевала между его пальцами, отбрасывая голубой свет на его лицо и рога. – Наколдуй немного своей светлой магии. Раньше у тебя получалось куда лучше.
Хейвен посмотрела на свои неумелые, лишенные магии руки.
– Но я думала, что светлая магия бессильна на территории Руин.
Столас испустил долгий обиженный вздох и широко развел руками.
– А мы сейчас на территории Руин? Или находимся в туманном пейзаже снов? А?
– Если так, – ответила Хейвен, – то как ты можешь владеть светлой магией? Я думала…
– Зверек, магия есть во всем. Оба ее вида. Возможно, я не смогу распахнуть дверь в Нихл, как это делаешь ты, но у меня в запасе достаточно светлой магии, чтобы создать крошечный шар света.
– Но…
Слова застряли у Хейвен в горле, когда Столас сделал два шага к ней. Его указательный палец дважды сильно ткнул ее в лоб.
– Это. Это твоя проблема.
– Моя голова?!
– Твой разум. – Он снова постучал ей по лбу. – Какие маленькие смертные проблемы крутятся в твоем мозгу?
Чувствуя себя неловко оттого, что находится так близко к хищнику, пусть всего лишь во сне, Хейвен сделала шаг назад.
– Во-первых, я немного обеспокоена тем, что могу умереть в реальности.
– Ты не умрешь, – произнес Столас как ни в чем не бывало и продолжил только тогда, когда Хейвен нахмурилась, глядя на него. – Я поставил временный щит над лагерем твоих глупых друзей-Солисов, чтобы убедиться, что они смогут воспользоваться своей магией, чтобы исцелить тебя. Я также позаботился о том, чтобы этот смазливый высокомерный Повелитель Солнца нашел для тебя болотный корень. Отвратительная штука, но она излечит раны от когтей ворграта и восстановит жизненную силу, которую ты так глупо растратила.
– Я не по своей воле истекала кровью, – прошипела Хейвен, прежде чем поняла смысл его слов. – Ты наблюдал за мной?
– Скорее содрогался от зрелища. Чего только стоит та жалкая попытка слияния душ, которую ты предприняла с воргратом? Тебе повезло, что это не убило тебя на месте. И, должен добавить, мне повезло, что я вытащил свой кинжал из того пруда до того, как его присвоили шелки.
– Извини, я была немного занята, пытаясь сохранить свои внутренности в целости, и не успела побеспокоиться о твоем нелепом кинжале. – Хейвен пнула ногой траву. – И для первого раза слияние душ, на мой взгляд, прошло довольно неплохо.
– Нет.
Хейвен задрожала от приглушенного тона и резкого вторжения Столаса в ее личное пространство. В очередной раз они оказались совсем близко друг от друга, и он постучал по ее лбу.
– Ты пытаешься мысленно воплотить магию в жизнь, но это так не работает. Магия уже существует. Мысли, разум? Отпусти их.
– А если я не смогу? – спросила Хейвен, скрестив руки на груди.
– Тогда твой друг умрет, Проклятие завладеет твоими землями смертных, и все, что тебе дорого, перестанет существовать.
Не дави на нее.
Хейвен сердито выдохнула, ее лицо исказилось в гримасе.
– Остановись. – Приказ прозвучал мягко, почти успокаивающе. Столас взял ее за руки, захватив пальцы в ледяной плен своих ладоней… но держал ее нежно, не так, как раньше. – Закрой глаза.
Она повиновалась, крепко зажмурив веки.
– Теперь сосредоточься на своем дыхании. Вдох, выдох. Получается? Хорошо. Послушай свое сердцебиение, этот медленный, тихий ритм. Позволь своим мыслям раствориться в пространстве. Просто существуй.
Сначала в голову хлынуло еще больше мыслей. Но Хейвен сосредоточилась на ощущениях тела, на движении воздуха в горле и в легких, на мягком шуме крови, пульсирующей в венах… и вскоре от нее не осталось ничего, кроме энергии.
Глубинной пульсирующей энергии.
Хейвен отстраненно почувствовала, как изнутри ее окутал теплый кокон, будто лучик света в темноте.
Мягкий жар пощекотал ее ладонь. Девушка открыла глаза и увидела идеальную маленькую золотую сферу, низко парящую над ее рукой.
Вспыхнул голубой свет, когда Столас швырнул в нее свой темный шар магии.
В последнюю секунду Хейвен подбросила свою светлую магию в воздух. Темная магия пролетела совсем близко от ее лица, обдав потоком холодного воздуха, но повернула вверх и столкнулась с золотым шаром.
Вспышка света осветила долину, на мгновение превратив ночь в день.
Столас улыбался ей нежной улыбкой, которая смягчила дикий взгляд его глаз и уменьшила страх Хейвен перед ним.
– Очень хорошо, Зверек. Очень хорошо.
Ее переполняла гордость. Хейвен понимала, что они со Столасом не друзья – и никогда ими не станут. Но они только что разделили победу, пусть и незначительную. Хейвен, не задумываясь, потянулась к Повелителю Теней. Ее рука коснулась его руки.
Их взгляды встретились, и она осознала, что намеренно прикасается к нему. Что, Преисподняя тебя побери, ты творишь, Эшвуд?
В тот самый момент, когда она подумала об этом, Столас швырнул в нее магическую сферу, и Хейвен окатило ледяным огнем. Холодным, обжигающим и всемогущим. Казалось, в спину вонзилась сотня ледяных кинжалов, выбив воздух из легких.
Придурок! Сбитая с толку и дезориентированная, она вскочила на ноги, готовая к бою, но Владыка Преисподней уже исчез.
Глава седьмая
Хейвен резко очнулась ото сна. Грудь ее вздымалась. Она обнаружила, что лежит под кобальтовым ночным небом, укрытая слишком тонким одеялом Сурай. Неподалеку тлели угли костра. Лагерь надежной стражей окружала стена платанов.
Хейвен провела рукой по влажным от пота волосам… и замерла. Тело казалось громоздким и ощущалось непривычно, словно у нее вырос дополнительный слой кожи.
Закусив губу, она заглянула под одеяло. Толстый подсохший слой некой черной отвратительной субстанции покрывал ее туловище до самых ног, при каждом движении трескаясь и вызывая зуд на коже. Прежде чем встать, она ощутила ужасную вонь.
Как от экскрементов, только хуже. Болотный корень!
В мгновение ока она вскочила, и скользкие кусочки болотного корня посыпались на землю у ее ног.
Завернутая в одно лишь одеяло, Хейвен подбежала к краю обрыва. Внизу, в тени, ютились два темных силуэта. Когда глаза привыкли к освещению, она разглядела Ашерона и Бьорна.
Почему они отважились уйти от огня?
Возможно, именно любопытство заставило Хейвен упасть на живот и подползти к краю обрыва. Каждое движение вызывало волны тупой боли в суставах, но все же она отличалась от агонии, которую Хейвен, должно быть, испытывала после того, как когти ворграта разорвали ее плоть до костей.
И ее спина… эта тварь просто порвала ей всю спину в клочья. Нанесла смертельные раны.
Богиня Небесная, Хейвен вообще должна была уже умереть, а не шпионить за Солисами! Но какими бы магическими лечебными свойствами ни обладал болотный корень, Хейвен против него не возражала… сильно.
Бархатный голос Ашерона вернул ее внимание к подножию утеса.
– Твое видение совсем не изменилось? – спросил он, наклоняясь ближе к Бьорну.
Хейвен напряглась, чтобы расслышать. Что-то подспудное в том, как Повелитель Солнца задал вопрос, как он сделал ударение на слове «совсем» и затаил дыхание, подсказало девушке, что ответ важен для него.
– Прости, если бы я мог дать тебе другой ответ, то так бы и сделал. Девушка…
Бьорн понизил голос до шепота, который мог слышать только Ашерон. Секунду спустя тот сердито и разочарованно пробормотал что-то, чего Хейвен не смогла разобрать, и его обычно плавные движения стали резкими.
– Ты уверен, Бьорн?!
На этот раз Хейвен разобрала слова, потому что Повелитель Солнца практически кричал.
Она склонила голову над обрывом, почему-то желая, чтобы Бьорн ответил, что не уверен. Что он ошибся – хотя Хейвен и не знала, о ком они говорили. Она лишь догадывалась, что от ответа Бьорна зависит, не рассердится ли Ашерон.
– Ты же знаешь, что я уверен. – Бьорн опустил голову.
Рядом с ее головой застучали камешки, и Хейвен подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть стройную девушку в плаще, которая уселась, скрестив ноги, рядом с ней.
– Обсуждают что-нибудь интересное? – спросила Сурай, позевывая. Темная растрепанная коса змеилась по ее плечу до колен.
Хейвен оттолкнулась локтями и села, почувствовав, как щеки вспыхнули жаром.
– Я почти ничего… не расслышала.
Усмешка появилась на ее губах. На лице Сурай не было осуждения – только красный отпечаток на лбу после сна на камнях.
– Но это не значит, что я не пыталась расслышать.
Сурай рассмеялась, ее смех походил на звон бьющегося фарфора.
– Все в порядке. Мы наверняка кажемся тебе такими странными.
– Немного. – Хейвен поковыряла липкую массу, покрывающую ее руки. – На самом деле, довольно сильно. Скажи… Рук в порядке?
– Да. – Голос Сурай дрогнул, и она оглянулась на Рук, спящую по другую сторону костра. – Яд ворграта, который ты раздобыла, подействовал немедленно. Она наверняка воспользуется своим состоянием, чтобы поспать до рассвета.
– Она чуть не умерла – ее можно понять…
Хейвен замерла, когда лоб Сурай прижался к ее лбу. Кожа Сурай была теплой и гладкой, и Хейвен видела слабые очертания рун на ее теле, мерцающих в предрассветных сумерках. От ее темных волос исходил нежный аромат лотоса.
– Мой народ, народ Ашарии, верит, что душа находится во лбу, – произнесла Сурай. – Соединяя наши лбы вместе, мы соединяем души подобно сестрам.
У Хейвен от волнения перехватило горло. Она давно привыкла держать всех, кроме Белла, на расстоянии, но каким-то образом Сурай пробралась к ней в душу.
Пытаясь не поддаваться чувствам, Хейвен отшутилась:
– То есть это что-то вроде объятий, только менее раздражающее?
– Нет, это выражение моей благодарности, – прошептала Сурай, и ее обычно капризный голос был полон решимости. – За Рук. За то, что ты восстановила мост, чтобы мы могли пересечь его. Ты могла бы использовать магию, чтобы отбиться от Виверна или спасти себя, но поступила иначе. Я знала, что была права насчет тебя, смертная. Теперь наши судьбы сплетены так же, как и сердца.
Отчасти Хейвен хотелось отстраниться. Она не знала, как принять такую близость, и не чувствовала, что заслуживает похвалы. Белл по-прежнему оставался в плену из-за нее, а Проклятие она пока так и не сняла.
Тем не менее, Хейвен просто не могла оставить такой искренний комплимент без ответа.
– Это была честь для меня, – прошептала она по-солиссиански, надеясь, что Сурай почувствовала ее искренность.
Они оставались в таком положении целых пять ударов сердца.
Затем Сурай со смехом отстранилась.
– Богиня Небесная, от тебя воняет хуже, чем от задницы Лоррака!
Нахмурившись, Хейвен вытянула вперед руку. Что-то подсказывало ей, что Солисы не одобрят ее тренировок во сне со Столасом, поэтому она притворилась, что ничего не знает о болотном корне.
– Что это за штука?
– Паста, приготовленная из корня самого отвратительного растения в Руинах, – ответила Сурай, даже не пытаясь скрыть свое веселье. – Пахнет, как из Преисподней, зато отлично лечит раны. – Она откинулась назад. – После того, как мы дали Рук яд ворграта, я применила корень и для ее ран. Нам повезло, что мы нашли его так быстро. Это очень редкое растение.
– Хорошо, что я не единственная, от кого теперь так воняет.
– О, с этим ничто не сравнится, поверь мне. – Глаза Сурай засияли лавандовым цветом. – Мы решили пожениться, как только Проклятие будет снято. Рук наверняка пригласила бы половину жителей островов Моргани, если бы я ей позволила. – Ее руки упали на колени. – А я просто хочу сыграть свадьбу, когда мы обе будем в нашем истинном облике. Я хочу держать Рук ладонями, а не когтями, и произнести наши брачные клятвы словами, а не как бессловесный зверь.
Хейвен закусила губу.
– Прости, если это личное, но почему…
– Мы превращаемся в ворону и рысь в разное время суток? – Сурай оглянулась через плечо на спящую подругу. – Мы с Рук родились с рунами оборотня. Как старшая дочь правящей королевы островов Моргани, Рук в облике оборотня считалась царственной и величественной, в то время как мой облик – не такой уж почетный. Умная птица с черными перьями слишком напоминает моему народу о нашем исконном враге, Ноктисах, а во мне нет королевской крови, чтобы хоть как-то оправдаться.
Пристальный взгляд Хейвен скользнул по едва заметным элегантным линиям, которые изгибались на худом предплечье Сурай и исчезали в ее широком черном рукаве.
– И все равно, – продолжила Сурай. – Я принимала облик ворона при любой возможности, просто чтобы почувствовать, как ветер треплет мои крылья.
– Я бы тоже так делала, – согласилась Хейвен, вспомнив, как летала в объятиях Столаса.
Улыбка промелькнула на лице Сурай, а затем быстро исчезла.
– В Эффендире есть сказка о храброй рыси и умном вороне, двух животных из разных миров. Один жил в небе, другая – в горах. Несмотря на их различия, они полюбили друг друга, но, конечно, их любовь была обречена с самого начала.
– Но у вас все не так, – возразила Хейвен, сразу почувствовав себя глупо из-за эмоций, скрывающихся за ее словами. Но она говорила серьезно. – Я видела много смертных, связанных узами брака, но ни у кого никогда не было такой особой связи, как у тебя и Рук.
– Возможно, если бы не наше проклятие… – Сурай тяжело вздохнула. – Наше наказание могло быть и хуже. Правитель, вынесший нам приговор, счел уместным сделать так, чтобы мы проводили вместе в истинном обличье один час под солнечным светом и час под звездами. Могло быть и хуже, – повторила она.
Какой правитель наказал их? Королева Теней?
Но Сурай ссутулила тонкие плечи и немного съежилась. Хейвен никак не могла облегчить ее страдания, поэтому больше не задавала вопросов.
Если бы Сурай хотела рассказать что-то еще, она бы рассказала.
Подавшись вперед, Солнечная Королева бросила взгляд на обрыв.
– Скажи мне, Хейвен. Вы с Ашероном дружили в твоем смертном королевстве?
– В Пенрифе? – Хейвен слегка фыркнула. – Нет. Он держался особняком. Не думаю, что смертные ему по душе.
Пальцы Сурай порхали по длинной шее, а взгляд по-прежнему был прикован к теням внизу.
– Каким он тебе казался?
– Скучающим. – Хейвен пожала плечами, пытаясь вспомнить те редкие моменты, когда сталкивалась с Ашероном в Пенрифе. – Раздраженным. Сердитым. Возможно… возможно, одиноким.
Голова Сурай дернулась при этом слове, а с губ сорвался резкий вздох.
