Разрушительница проклятий

Глава восьмая

Хейвен всегда считала солнце Пенрифа безжалостным, но оказалось, что взгляд Повелителя Солнца обжигает в тысячу раз сильней. Девушка остановилась у подножия скалы, чтобы дать Ашерону пройти, и он вновь пробежал своим изумрудным взглядом по ее коже, лицу, впервые с начала путешествия так откровенно пожирая ее глазами.

Хейвен всем телом оцепенела под его оценивающим взглядом.

Раньше Ашерон, казалось, почти не замечал ее. Теперь же складывалось такое впечатление, что каждая морщинка и пора на ее коже, каждый изгиб ее тела кажутся ему интересными. Теперь он словно увидел в ней женщину.

Но взгляд Ашерона не был похож на откровенные взгляды, которые бросали на Хейвен мужчины Пенрифа. Он не старался унизить ее или заставить почувствовать себя маленькой и слабой. Во всяком случае, в его ярко-зеленых глазах сквозила признательность.

– Знаешь, я могу пойти одна, – заявила Хейвен. – Тебе необязательно тоже идти.

– Верно. Но Сурай покрошит меня на кусочки и отправит в Преисподнюю, если я позволю тебе стать завтраком для одного из голодных существ, скрывающихся в этих проклятых землях.

– Не видела тут таких, – съязвила Хейвен, обшаривая взглядом тенистые заросли леса. – И я неплохо умею заботиться о себе, если ты не заметил.

– О, я заметил, – усмехнулся Ашерон. – Но если ты не планируешь мыться с кинжалом в одной руке и луком – в другой, то тебе нужна подстраховка. Тем более что каждая капля воды на этой несчастной земле принадлежит королеве Шелки.

Это слово вызвало в воображении Хейвен образы из книги в библиотеке: скользкие тела, сверкающие аметистовой и золотой чешуей, большие черные глаза и ряды игольчатых зубов.

После этого она перестала сопротивляться его компании.

Она покорно двинулась за ним сквозь плотную стену высоких дубов, наблюдая, как он плавно шагает, двигая мускулистыми бедрами. Чем дальше они уходили в лес, тем плотнее казался влажный воздух. Ашерон рубил коротким мечом завесу лиан и ветвей перед собой, мышцы его плеч и спины двигались и натягивали тонкую тунику.

Золотые нити, тянувшиеся вдоль воротника, сверкали на солнце, совпадая по цвету со старинным золотом его распущенных волос, доходящих до плеч.

В просвете яркой растительности замерцала бирюзовая вода. Ашерон с полуулыбкой на губах оглянулся на Хейвен и кивком указал в сторону воды.

– Как я и обещал, Маленькая Смертная.

– Хейвен, – пробормотала она, выходя на замшелые камни, обрамляющие берег. – Меня зовут Хейвен.

– Хейвен.

Возможно, дело было в том, как он произнес ее имя своим глубоким, чувственным голосом, или в том, как потом уголки его губ изогнулись, но по телу Хейвен пробежала дрожь.

Она прочистила горло.

– Мне нужно раздеться.

– Несомненно. – Ашерон вскинул брови.

– В одиночестве.

Все время в течение их небольшого путешествия на губах Повелителя Солнца играла улыбка. Но теперь… теперь ухмылка, появившаяся на его лице, стала кошачьей, даже хищной.

– Как ты думаешь, кто намазывал тебя болотным корнем, Хейвен?

Во рту мгновенно пересохло из-за того, как Ашерон практически промурлыкал ее имя, и из-за намека в его словах.

– Сурай?

– Она ухаживала за Рук. А ты в это время умирала. Я натер этой отвратительной пастой все твое покалеченное тело.

– А почему не Бьорн?

– Слепой Провидец? – Ашерон удивленно выгнул бровь.

Хейвен погрузила пальцы ног в зеленовато-черную грязь, скрестив руки на груди и вцепившись в одеяло.

– Тогда спасибо тебе. Но я все равно хотела бы раздеться в одиночестве.

Ашерон медленно окинул ее взглядом. Его усмешка превратилась в нечто другое, какой-то хищный оскал, после чего Повелитель Солнца отвернулся.

Освободившись от его пристального взгляда, Хейвен наконец свободно задышала. Она взглянула в последний раз, чтобы убедиться, что Ашерон не подглядывает, затем скользнула в чистую теплую воду, где грязь тут же поднялась со дна и собралась темными облаками вокруг бедер.

Зайдя по пояс в воду, Хейвен повернулась лицом к спине Повелителя Солнца и задрожала, когда слабый поток энергии пронесся по ее ногам.

В этих водах таилась темная магия. Много темной магии. Проклятие здесь проявлялось очень сильно.

Хейвен скинула с себя одеяло Сурай, вода приласкала кожу, и у девушки перехватило дыхание. Паста из болотного корня, засохшая на шерстяных волокнах одеяла, исчезла, стоило лишь потереть пальцами.

Выжав ткань и роняя капли на поверхность пруда, она бросила скомканное одеяло на берег… и поймала взгляд Ашерона, прислонившегося к расколовшемуся дубу. Он стоял неподвижно и тихо и наблюдал за Хейвен так, как голодный горный кот наблюдал бы за рыбой, мечущейся под поверхностью воды.

Хейвен замерла. Вода плескалась у ее пупка, остальная часть туловища была скрыта под черно-серой пастой. Но все же. Очертания ее обнаженного тела отлично просматривались, поэтому она скрестила руки на груди и невольно напрягла мышцы живота.

– Почему ты стыдишься своего тела? – Его мягкий голос пробирал до мозга костей.

– Я не стыжусь, – возразила Хейвен и не соврала. Ей нравилась твердость ее бедер, упругость живота, мощное движение мышц спины, когда она натягивала тетиву лука. – Но в моей культуре женское тело…

Что? Она и припомнить не могла, чтобы слышала что-то подобное лично, но всегда будто подразумевалось: женского тела нужно стыдиться. Его можно было и вожделеть, и опорочить. И волосы и тело приходилось скрывать от чужих глаз, как нечто, что можно украсть: зазеваешься – и их заберут, не спросив твоего согласия.

– В моей культуре, – сказал Ашерон, сверкая изумрудными глазами, – женское тело является истинным выражением красоты и силы. Наши Солнечные Королевы демонстрируют свои тела без угрызений совести и стыда, и любой мужчина, который попытался бы заставить их чувствовать себя иначе, быстро остался бы без головы.

Хейвен усмехнулась этой идее.

– Они что, разгуливают голыми по Эффендиру?

Последовала долгая пауза.

– Когда мы остаемся без одежды, то обычно заняты вовсе не прогулками.

Богиня Небесная и все святое!

Хейвен бросило в жар от этого намека, и она отвела взгляд, чтобы не видеть звериный блеск в глазах Ашерона, и погрузилась глубже в воду. Провела руками по телу, смывая грязь, размягчая пасту и снимая ее кусочки.

От этого вода потемнела и стала затхло пахнуть.

Под водой тело Хейвен выглядело розовым и чистым, покрытым блеклыми красными полосами там, где остались следы от когтей ворграта.

Ей хотелось плескаться в воде бесконечно. Страстно хотелось нырнуть с головой и почувствовать, как вода скользит по коже, смывая грязь и копоть последних нескольких дней.

Но Хейвен не могла наслаждаться жизнью, пока Белл оставался в ловушке, напуганный и, возможно, раненный.

Она заставила себя медленно побрести обратно к берегу, но замедлила шаг, когда уровень воды опустился чуть ниже ее выпирающих тазовых костей.

Взгляд Ашерона несколько утратил свою напряженность, но оставался на ней.

Живот Хейвен напрягся. Она задумалась над его словами. О том, чтобы не смущаться и не стыдиться. В конце концов, ее тело перенесло больше, чем могло бы выдержать большинство мужчин ее возраста.

С чего бы ей стыдиться чего-то столь сильного? Столь живого?

Сглотнув, она глубоко вздохнула и гордо зашагала к берегу, едва дыша, ощущая кожей, как уровень воды опускается, обнажая ее бедра, затем колени, икры и, наконец, ступни.

Ашерон по-прежнему наблюдал за ней, но, похоже, на самом деле он не думал, что Хейвен осмелится на такое, потому что, казалось, тоже перестал дышать. Его грудь замерла, губы плотно сжались, а глаза лихорадочно заблестели, неотрывно следуя за ней – без извинений, без угрызений совести – и томно скользя от ее тела к лицу.

Хейвен остановилась, совершенно голая, на берегу. Солнечный свет пробивался сквозь зеленый полог листвы, согревая кожу. Вода струйками сбегала вниз по животу и ногам. Каждый мускул напрягся под кожей.

Никогда в своей жизни Хейвен не обнажала свое тело и не чувствовала себя такой. Такой… сильной. Такой одновременно уязвимой и могущественной.

«Это я, – всем видом словно говорила она. – И мне не стыдно».

Не говоря ни слова, Ашерон отлепился от дерева и двинулся к Хейвен. Когда он сделал первый шаг, его пристальный взгляд прошелся по ее телу и встретился с ее ответным, губы слегка приоткрылись, а руки сжались в кулаки.

Он остановился совсем рядом, с губ сорвался резкий вздох.

Затем Ашерон снял свой плащ и накинул его на плечи Хейвен. Он все еще хранил тепло тела Ашерона, обжигавшее ее сильнее, чем поцелуй полуденного солнца в Пенрифе, и Хейвен закуталась сильнее.

Схватив свою тунику за подол, Повелитель Солнца стянул ее через голову, обнажив смуглую кожу и упругие мышцы, которые играли при каждом его движении. Утренний свет плыл по выгравированным на коже серебряным рунным знакам, по сетке сложных рун, неизвестных Хейвен.

Ашерон встряхнул золотистыми волосами, сложил тунику и протянул ее Хейвен. Мягкая и легкая муслиновая рубашка казалась облаком под ее пальцами.

– Спасибо.

Отступив на несколько шагов, она повесила плащ на ветку и просунула голову в тунику. Ткань упала ей на бедра, муслин нежно касался кожи.

Хейвен подавила желание вдохнуть исходивший от рубашки аромат – пьянящую смесь запаха кожи, магнолий в летнюю жару и жирной суглинистой земли.

Неужели все Повелители Солнца пахнут так божественно или Ашерон один такой?

А может, это темная магия леса затуманила разум Хейвен.

У нее закружилась голова, она обернулась, но Ашерон склонился над водой, и мышцы на его спине играли, пока он полоскал ее одежду на мелководье, счищая засохший слой грязи с кожаных штанов. Хейвен не сказала ему, что может наколдовать себе новые.

Было слишком весело наблюдать, как он занимается стиркой.

По движению его головы Хейвен догадалась, что Ашерон поднял взгляд и проследила за ним, вглядываясь в дальнюю сторону лагуны.

Три гладкие головы покачивались в воде, серебристые гривы волос развевались веером. На жемчужных лицах блестели большие черные глаза, такие темные, что поглощали свет.

Золотистые солнечные лучи просачивались сквозь прозрачную воду и освещали под ней чешую, напоминавшую драгоценные камни, и длинные плавники вишневого цвета, извивающиеся, как морские водоросли, пойманные волной.

От шелки чуть-чуть чешуи золотой.

Цена Проклятия. Прошло три удара сердца, прежде чем Хейвен наколдовала лук и стрелы при помощи магии, покалывающей кончики пальцев.

Но не успела она даже поднять стрелу, как шелки исчезли в воде, посылая небольшую рябь к берегу.

– Шелки слишком осторожны для этого, – заметил Ашерон, вставая и отжимая одежду Хейвен. Мышцы на руках напрягались при каждом движении. – Кроме того, если ты убьешь одну, то никогда больше не сможешь войти в воду. Они злобные, мстительные существа.

Хейвен собрала свою одежду, не в силах оторвать глаз от ряби, медленно расходящейся по поверхности.

– У вас были шелки в Эффендире?

Он почесал шею.

– Редко, но встречались. Некоторые часто бывали на побережье. Однажды в детстве мой дядя поймал одну из них в свои рыболовные сети и решил поселить ее во рву у своего замка. Это существо было самым красивым из всех, кого я когда-либо видел. Ее кожа напоминала внутренности морских раковин, выброшенных на берег, а волосы походили на жидкое золото.

– Что им нравится? – спросила Хейвен, натягивая мокрые штаны и размышляя, как поймать одну такую шелки.

– Мужчины. – Ашерон произнес это слово так тихо, что девушка вздрогнула. – Чем красивее, тем лучше. Мы узнали об этом, когда моя мать приехала в гости к брату и четверо ее солдат пропали без вести. К тому времени, когда мой дядя обыскал ров, от них остались лишь кости, начисто обглоданные зубами шелки. Они даже убивают и едят своих самцов после совокупления.

По спине Хейвен снова пробежала дрожь, но тут ее внимание привлекло кое-что другое.

– Ты упомянул, что солдаты принадлежали твоей матери. Она что, какая-то особа королевской крови в вашем мире?

Губы Ашерона изогнулись в кривой улыбке, которая не коснулась его глаз.

– Вот что, любопытная смертная. Ты ответишь на мой вопрос, а я отвечу на твой.

Хейвен сглотнула, переминаясь с ноги на ногу. Хотя что он мог спросить такого, на что она побоялась бы ответить?

Глубоко вздохнув, она кивнула.

Ашерон выпрямился, и ей пришлось оторвать взгляд от мышц, играющих под его золотистой кожей, когда он вздернул подбородок, разглядывая ее.

– Почему ты прячешь свои волосы?

– Ты имеешь в виду, кроме странного цвета?

Он кивнул.

Хейвен провела рукой по волосам, собранным в мокрый узел на затылке, и сердце затрепетало в груди.

– Наверное, я хотела, чтобы мужчины перестали на меня смотреть. – Но это была не вся правда. – Нет, не только поэтому. Я хотела на какое-то время стать невидимкой. Исчезнуть из мира людей.

Она не осмеливалась заговорить о Дамиусе и о том ужасе, который ей пришлось пережить. Но каким-то образом Хейвен чувствовала, что Ашерон все понял, уже сам обо всем догадался по воспоминаниям, которые она послала ему на территории Погибели.

– Непростительно, что мужчины ослабили, а затем охотились на тебя, – говорил он мягко, но глаза горели яростью.

– Они не смогли ослабить меня надолго, – ответила Хейвен с горечью в голосе, вспомнив, насколько усерднее ей приходилось трудиться по сравнению с мужчинами в ее академии. Сколько раз пришлось доказывать свои способности, чтобы стать личным телохранителем Белла.

– Я знаю.

Она моргнула, глядя на него. Почему Ашерон теперь ведет себя иначе? Что изменилось?

– Я хочу сменить свой вопрос. Можно?

Он провел большим пальцем по рукояти рунного меча на бедре.

– Зависит от вопроса.

– Почему ты так добр ко мне? В последний раз, когда я тебя видела, ты привязал меня к спине лошади и назвал чингой.

Ашерон пожал плечами.

– Да, но потом отпустил тебя.

Хейвен приподняла бровь.

– И чинга не обязательно считается оскорблением.

– Нет? Значит, я просто назойливый паразит, который проникает под кожу и проедает себе путь сквозь плоть, пока не доберется до сердца, не отложит яйца и не убьет тебя?

Вздохнув, Ашерон придвинулся ближе и уставился на свои сапоги.

– Мне жаль, что я обошелся с тобой несправедливо. – У Хейвен отвисла челюсть, но он продолжил: – Твой вид предал меня накануне очень важной битвы. Из-за их действий мой брат по оружию погиб, а невеста и друзья остались прокляты навеки. Вот почему я выместил свою ярость на тебе. – Их взгляды встретились. В его глазах сквозило раскаяние. – Надеюсь, ты сможешь простить меня.

Хейвен не ожидала такой честности. Все слова, которые она хотела сказать, застряли в горле, но ей удалось кивнуть.

Ашерон еще на мгновение задержал на ней взгляд, стиснул зубы, а затем повернулся, чтобы уйти.

– Ты тоже меня прости, – выпалила она. Возможно, потому, что считала неслыханным делом то, что Повелитель Солнца извиняется перед смертной. Или, возможно, потому, что ей действительно стало стыдно. – Иногда я позволяю эмоциям взять верх над разумом.

– Иногда?! – Ашерон что-то пробормотал себе под нос, а затем снова посмотрел на Хейвен, отчего золотистые волосы упали ему на лоб. – Извинения приняты, Хейвен Эшвуд.

После этого он принял задумчивый вид и принялся разглядывать деревья, пока в полном молчании шел обратно через темно-зеленый лес, где был слышен лишь звук их шагов.

Хотя Ашерон ничего не сказал, по изгибу его плеч и движениям рук Хейвен догадалась, что его что-то беспокоит.

Когда лес закончился и показались скалы, он резко повернулся к ней.

– Возможно, ты думала, что станешь невидимкой, если спрячешь волосы, но на самом деле ты лишь выставила напоказ свою элегантную шею. И когда-нибудь, Хейвен Эшвуд, ты захочешь, чтобы кто-нибудь поцеловал эту шею… и другие части твоего тела.

Хейвен попыталась заговорить, но он поднял руку.

– Перестань притворяться никем, Хейвен, и прими свою значимость. Перестань извиняться за свой внутренний огонь. Вместо этого гори и пылай, как солнце, пока не подожжешь мир.

Ашерон повернулся и зашагал к скалам, не дав ей возможности ответить. Хотя Хейвен вряд ли бы смогла… она буквально потеряла дар речи.

Глава девятая

Хейвен потянулась к Беллу, когда языки пламени лизнули ее плащ. Она прокричала его имя, удерживаясь на горящем мосту. Он попытался схватить ее за руку, но не мог дотянуться. Каждый раз, когда его пальцы почти касались Хейвен, она почему-то оказывалась еще дальше от него.

Внезапно мост оборвался, и она соскользнула в пропасть.

Белл рывком сел, пинком отбросил блеклую простыню, запутавшуюся вокруг ног, и попытался отдышаться. Он заснул на твердом каменном полу у разрушенной стены.

Как и в прошлый раз, ему потребовалось мгновение, чтобы вспомнить, где он находится. Белл скользнул взглядом по обсидиановому силуэту Спайрфолла, который вырисовывался на фоне полуночного неба.

В животе заурчало, Белл с трудом поднялся на ноги и нашел столовую. Бледное пламя танцевало на люстре, а на стенах выстроились в ряд факелы. Тонкие занавески на арочных окнах были открыты, предлагая взгляду ночь, полную звезд.

Блюдо с хлебом, сыром и мясной нарезкой стояло рядом с привычной уже одинокой тарелкой, и это означало, что пришло время обеда. Белл уже научился определять время дня по поданной еде – если здесь действительно существовало время.

Он не знал наверняка.

Ножки стула скрипнули по полу, когда принц сел. В глубине души Белл мог представить, как Хейвен ругает его за то, что он так легко сдался.

Если уж пригрозил, что не будешь есть, сказала бы она, то держись до конца и умирай с голоду.

Сама Хейвен никогда и ни за что не стала бы заниматься такой нелепостью, как голодовка. Еда проваливалась в эту девчонку, как в бездонную пропасть. Белл усмехнулся и начал есть руками, игнорируя столовое серебро, аккуратно завернутое в салфетку.

Какое ему теперь дело до манер и приличий?

В конце коридора со скрипом открылась дверь. Белл с набитыми хлебом щеками вскинул голову и увидел существо, стоящее на пороге в столовую.

– Могу я составить тебе компанию? – спросило оно без привычной грубости в голосе.

Белл нахмурился и сунул в рот ломтик ветчины, затем взмахнул рукой.

– Это же… твой… стол.

Существо пробурчало что-то себе под нос, выдвинуло стул на противоположном конце и поправило свой плащ, прежде чем сесть. Его массивное тело свисало по обеим сторонам стула, колени уперлись в столешницу.

Белл сделал большой глоток теплого чая, притворившись, что не обращает на собеседника внимания.

Существо прочистило горло.

– Тебе хорошо спалось?

Вытерев рот рукавом, Белл коротко кивнул.

– А, кхм, еда тебе по вкусу?

Белл пожал плечами. Совесть все еще мучила его из-за жестоких слов, сказанных ранее существу, но не настолько, чтобы извиниться, – и, конечно, не настолько, чтобы вступать с ним в разговор.

В конце концов, он объяснил, почему произнес эти обидные слова, а существо ушло и оставило его горевать в одиночестве. Белл никогда бы так не поступил даже со злейшим врагом.

Повисла тишина, лишь где-то тикали часы. Перед существом появилась еще одна тарелка с мясом и хлебом, но оно не притронулось к еде.

– Сочувствую тебе, – заговорило оно, прочистив горло. – По поводу твоей подруги.

Белл замер, затем положил хлеб, который собирался откусить, обратно на тарелку. Он попытался сглотнуть, но во рту пересохло.

– Спасибо.

– Ее звали… Хейвен?

Сморгнув слезы горя, Белл кивнул.

– Хейвен Эшвуд. По крайней мере, так я ее назвал, – Хейвен, – потому что она твердила это слово, когда мы встретились. При себе у нее был только лук из ясеня, поэтому такое имя показалось подходящим[1].

Существо кивнуло головой, покрытой темным капюшоном, и Белл удивился тому, что оно его действительно слушает.

– Она прибыла в Пенриф маленькой девочкой. На вид ей было около девяти, но только Богиня знает наверняка ее настоящий возраст. Руны, она была грязной дикаркой, пойманной на рыночной краже людьми моего отца! Я выбрал ее в качестве подарка на день рождения, главным образом, чтобы позлить своего отца, который хотел, чтобы я предпочел охотничий лук. Но он в то время не догадывался, что Хейвен даже в девять лет была более грозным оружием, чем лук.

Белл описал кошмары, от которых его подруга просыпалась с криком, и прошлое, которое, как он знал, она от него скрывала. Рассказал, как Хейвен стала по ночам тайком пробираться из комнат для прислуги в его покои.

Вскоре он поведал всю их историю вплоть до мельчайших подробностей. Закончив, Белл почувствовал, как тяжесть немного спала с его плеч.

После этого беседа потекла непринужденно. Существо объяснило, что Проклятие удерживает над Руинами бесконечную полночь, а Спайрфолл когда-то был прекрасным замком из лунного камня, и проживал в нем самый могущественный Дом смертных на севере.

То крыло замка, в котором они сейчас находились, было единственной частью, не тронутой темной магией Королевы Теней.

Пауза в разговоре погрузила комнату в уютную тишину, и Белл выглянул в окно, которое находилось слева от него. Снаружи, в серебристой полутьме, падал снег, и тонкий слой инея обрамлял оконные стекла.

Повернувшись обратно, Белл обнаружил, что существо спокойно наблюдает за ним.

Существо. Это слово больше не подходило тому, кто сидел напротив и водил затянутым в перчатку пальцем по вилке.

– Я не знаю, как лучше к тебе обращаться, – признался Белл. – У тебя есть имя?

Закутанное в плащ существо напряглось, его рука сжала вилку.

– Пожалуйста, называй меня так, как все остальные меня называют… тварью.

– Но ты не…

– Все остальное – ложь. – Его слова прозвучали грубо и бескомпромиссно.

– Ну, если ты настаиваешь… – Белл повертел в руках суповую ложку. Теперь, увидев, что существо способно испытывать человеческие эмоции, он не мог отделаться от чувства любопытства. – Почему ты здесь поселился? Кто ты такой?

Казалось, прошла вечность, пока существо разглядывало принца из глубокой тени, отбрасываемой на лицо капюшоном плаща. Вой ветра за оконными стеклами внезапно стал оглушительным.

С кряхтением существо встало.

– Если ты отказываешься пользоваться спальнями, то хотя бы прими ванну и надень чистую одежду. – Белл вскочил на ноги, готовый возразить, но существо подняло руку. – Когда приведешь себя в порядок, можешь прийти ко мне через портал.

Темный рваный плащ скользнул по каменному полу, когда существо зашагало прочь, оставив Белла недоумевать, чем он мог его расстроить.

Но существо было право: от него уже исходил неприятный запах, и свежая одежда пришлась бы кстати.

Белл забрел в одну из комнат, где, как по волшебству, на кровати оказалась сложенная шелковая туника цвета слоновой кости, вышитая зеленым, а также штаны, точно подходящие ему по размеру. Покои состояли из спальни, гостиной с разноцветными подушками и ванной комнаты, расположенной за пыльными желто-зелеными занавесками.

Помывшись в ванне, стоявшей на когтистых лапах, в которой могли поместиться трое таких, как Белл, и горячая вода никогда не остывала, он надел великолепную новую одежду, мечтая о том, чтобы научиться при помощи своей магии создавать хотя бы ее.