Чужой мир

Глава 2

Алекс навестил меня ровно неделю спустя после нашего разговора. Знай я его чуть хуже, и у меня непременно бы возникло подозрение, что все это время он простоял под дверью моей квартиры с секундомером в руке – его пунктуальное появление минута в минуту невольно наводило на такие мысли, но я хорошо знала повадки братца: с любовью к театральным эффектам он успешно боролся.

Так что вряд ли он томился за порогом дольше семи минут – именно такой срок он отводил на случай непредвиденных ситуаций, способных привести к опозданию.

– Добрый вечер, Майя, – дружелюбно поздоровался он и, разувшись, прошел в комнату. Пальто при этом так и не снял.

Остановившись в паре шагов от меня, Алекс нетерпеливо поднял бровь, и я со вздохом освободила кресло, куда он тут же довольно уселся. Я уже говорила, что легче принять привычки брата как данность, чем пытаться найти в них логику?

В частности, я замечала, что Алекс никогда не садился на незастеленную постель. Врожденная брезгливость? Правила этикета, впитанные с молоком матери? Честно говоря, никогда в это не вникала.

Переместившись на кровать, я сложила ноги по-турецки и, насупившись, предупредила:

– Кофе закончился.

– В этот раз обойдемся без реверансов, – легко согласился Алекс. – Протокол надо изредка обновлять.

Пока я растерянно осмысливала, что наши встречи подчинены какому-то протоколу, он невозмутимо продолжил:

– Как прошла подготовка к заданию? Вопросы появились?

Ага, значит, поездка на Цинф позиционируется именно как задание. Мог бы хоть немного завуалировать свое отношение к происходящему.

Впрочем, это же Алекс! Он свято убежден, что выполняет важнейшую миссию, а все остальные должны исполнять роль винтиков в хорошо отлаженном механизме.

Я вздохнула и постаралась отмахнуться от неприятных мыслей. Ощущение, что меня собирались использовать как пешку в чужой политической игре, лишь обострилось.

– Мой уровень цинфийского не позволит свободно общаться с носителями языка. Мне понадобится помощник.

– Конечно, – легко согласился Алекс. – Я уже позаботился об этом. Как только ты прибудешь на планету, сразу же получишь в свое распоряжение личного переводчика.

С таким равнодушием по моей гордости давно не проходились.

– То есть ты сразу знал, что я не справлюсь? Зачем же просил вспомнить язык?

Алекс недовольно поморщился, будто ему пришлось отлеплять от своего рукава заплаканного, разобиженного ребенка и объяснять тому, что все хорошо. Такое выражение лица возникало каждый раз, когда я задавала неуместые вопросы.

Минуту братец выжидающе молчал, словно надеялся, что я сама озвучу его план, но, не дождавшись, бросил мимолетный взгляд на наручные часы и принялся объяснять то, что, по его мнению, было очевидно.

– Майя, мы не будем просвещать цинфийцев относительно твоих языковых познаний.

– Не будем? – переспросила я, надеясь, что вид при этом у меня не самый глупый.

– Конечно же нет, – терпеливо повторил Алекс, но уже с едва различимой ноткой раздражения в голосе. Я не могла его винить: наверное, тяжело жить в мире людей, значительно отстающих от тебя в умственном развитии. Мне бы тоже не понравилось общаться с пятилетками на равных. – Твое владение цинфийским – козырь в рукаве, глупо выкладывать его в самом начале игры.

Я задумчиво куснула щеку изнутри. Кажется, я начинала понимать, к чему он клонит…

– Естественно, мы не собираемся скрывать факты твоей биографии или подтасовывать их.

Угу, лучше всех блефует самый честный игрок.

– Если спросят, ты учила язык в институте, но за прошедшие годы успела основательно подзабыть его. Никто не должен догадываться о твоих лингвистических способностях. Кстати, думаю, в языковой среде ты быстро наверстаешь упущенное. Ты всегда все схватывала на лету.

В другой раз я бы зарделась от похвалы и постаралась запомнить момент, чтобы потом периодически выуживать его из памяти и любоваться своим маленьким триумфом, но сейчас мои мысли были заняты другим.

– Ты хочешь, чтобы я шпионила для тебя? Для этого выдумана сказка о том, что мне угрожает опасность?

– Шпионила… Ты, как всегда, рубишь с плеча.

– Тогда поясни мне, глупой, потому что для меня это выглядит именно так, – я откровенно злилась и уже не пыталась это скрыть.

– Тебя действительно могут использовать как рычаг давления на меня, это правда, – серьезно добавил Алекс, поймав мой взгляд. – Но также правда и в том, что, отправив тебя на Цинф, я хочу убить двух зайцев. Для этого мне нужна твоя помощь.

– Я не буду шпионить!

– Как будто ты сможешь, – хмыкнул Алекс, и я замолчала, почувствовав, что на мне только что поставили клеймо: «профнепригодна». – Слушай, в наблюдательности тебе не откажешь, а все, что мне нужно, – чтобы ты внимательно слушала и анализировала происходящее. Я не прошу тебя никуда лезть специально.

Мрачная, я рассматривала Алекса и пыталась понять, лжет он в этот раз или говорит правду.

– Ты уверен?

– Знаешь, у тебя, конечно, много недостатков, но живая ты мне в любом случае милее мертвой, – с прямотой, заставившей меня закашляться, проговорил он.

– Спасибо, – хрипловато откликнулась я. – Приятно, что ты меня ценишь.

Кажется, последние слова он воспринял абсолютно серьезно, потому что кивнул без малейшей иронии в глазах.

– Так что не старайся интриговать, все равно это не твое, только подставишься, а мне потом придется тебя вытаскивать. Просто делай то, что умеешь, – подмечай детали. И сообщай мне о них.

– Как именно?

– Тебе передадут нетбук. В нем будет только один контакт – мой. На этот адрес будешь каждый вечер присылать отчет. Ничего особенного, обычное перечисление фактов, которые показались тебе любопытными. В случае если таковых не сумеешь выделить, расписывай каждый свой день как можно подробнее. Я сам проведу анализ.

Склонив голову набок, я сощурилась.

– Два.

– Что «два»?

Довольная, что сумела сбить его с толку, пояснила:

– В нетбуке будет два контакта: твой и Лиди.

– Исключено.

– Жаль. Придется тебе искать другую кандидатуру для этой поездки.

– Ты же понимаешь весь риск?

Я кивнула.

– Осознаешь мелочность своего шантажа?

Я кивнула уже менее уверенно.

– И все равно настаиваешь?

– Перестань давить, – огрызнулась я. – Я выполняю все твои условия, выполни и ты хотя бы одно мое.

Алекс помолчал, что-то прикидывая. Я пожалела, что не могу заглянуть к нему в черепушку. Наверняка там сейчас цифры кружатся в заводной кадрили – процесс просчитывания вероятностей я представляла себе именно так.

– Хорошо, – наконец решил он и с великодушием, которого я от него не ожидала, спросил: – Что-то еще?

– Переводчик, – быстро вставила я. – Если это возможно… Пусть это будет кто-нибудь помоложе. Не хочу, чтобы за мной, как цепной пес, ходила какая-нибудь грымза.

– Неплохой ход, – в глазах Алекса мелькнуло одобрение. – Чем моложе будет кандидат, тем меньше у него будет опыта в слежке и наблюдении за объектом. Тем легче будет им манипулировать в случае необходимости.

Я молча открыла и закрыла рот. С этой стороны я проблему даже не рассматривала. Мне просто было бы некомфортно под присмотром суровой пожилой дамы, вечно поджимающей губы при виде моих ошибок, – именно такой я представляла себе переводчицу.

Поправлять Алекса я не стала. Вместо этого напомнила:

– Инструкция весьма расплывчатая.

– Так и есть. Тебе придется ориентироваться в ситуации самостоятельно. Первоочередная задача – вызвать интерес к своей персоне. Не забывай, что цинфийцы не прощают ошибок. Малейший ляп, и живейшее любопытство обернется игнором. А значит…

– Значит, основная часть плана коту под хвост, – понятливо продолжила я.

– Да. Запомни, главное – удержаться на волне популярности. Стань их кумиром. Пока они любят тебя, ты в безопасности. Ни один эриец не пробьется сквозь это плотное кольцо фанатов. Понятно?

– Да.

– Еще вопросы?

Я запаниковала, потому что Алекс явно собирался уходить, а мне еще столько всего было неясно… В голове смерчем пронеслась сотня вопросов, и я наугад вытащила один из них:

– Почему у эрийцев такие напряженные отношения с цинфийцами?

Алекс откинулся на спинку кресла, поставил локти на подлокотники и сложил пальцы домиком, задумчиво постукивая ими друг о друга.

– Их конфликт начался задолго до нашего появления, – после паузы ответил он. – Все началось с конкуренции в торговле с каррами, а затем усугубилось обоюдным недопониманием.

– Эрийцы – мирная нация…

– Мирная, – фыркнул Алекс.

– Они спасли землян, хотя могли не вмешиваться, – напомнила я.

– Все мы совершаем ошибки, – насмешливо прокомментировал Алекс, и я напряглась.

– Что ты имеешь в виду?

– Не спрашивай, если не готова принять ответ.

– Алекс…

Я замолчала, потому что в этот момент заметила в его руках монетку. То появляясь, то исчезая в его пальцах, она притягивала мой взгляд.

– За два года до катастрофы мы обнаружили, что не одни в космосе.

Я хотела сказать, что не нуждаюсь в исторической справке, но не стала. Алекс выглядел напряженным. Таким я редко его видела – настоящим.

– Помимо контакта с эрийцами, прошедшего в атмосфере полнейшего взаимопонимания (о чем мгновенно раструбила пресса), произошло знакомство с еще одной расой. Я говорю о цинфийцах.

Я не отводила глаз от лица Алекса. Его щека чуть дернулась – пробежала тень то ли улыбки, то ли ухмылки, не поймешь.

– Результаты этой встречи были настолько противоречивы, что решено было молчать об этом до принятия окончательного решения.

– Какого решения? – голос внезапно сел, вопрос больше походил на мяуканье кошки, но Алекс понял меня.

– Решения касательно статуса цинфийцев. Мы никак не могли определиться, враги они нам или друзья. Видишь ли, Майя, две трети участвующей в первом контакте группы в панике и тревоге кричало, что эта нация опасна и требует немедленного если не устранения, то игнора. Оставшаяся часть исследователей, среди которых был, к слову, и наш отец, опровергали это мнение и требовали время для анализа данных. Интересно, правда?

Я облизнула пересохшие губы. По-моему, все это звучало пугающе, но информация об отце заставила вытеснить страх из головы.

– Почему отец считал иначе?

– Потому что он умел отключать эмоции, – жестко проговорил Алекс. – Он не успел довести до конца свое исследование, мне пришлось самостоятельно копаться в этом вопросе. Я обнаружил весьма занятную вещь – ДНК цинфийцев тождественна нашей на девяносто девять и восемь десятых процента. К слову, у современного человека больше общего с цинфийцем, чем, например, с неандертальцем.

Монетка в руках Алекса засверкала с еще большей скоростью, но я уже не обращала на нее внимания.

– У цинфийцев есть рецессивный ген, проявляющийся исключительно у мужчин. Когда-то планета кишела хищниками, и, видимо, наличие этого признака позволяло отпугивать некоторых из них.

– Что за ген?

– У него пока нет названия. Как думаешь, назвать его «Данишевский» – это слишком?

– Прекрати позерничать, – потребовала я.

– Ладно, – пожал плечами Алекс. Монетка исчезла из его пальцев, а сам он весь как будто подобрался. – Этот ген дает способность воздействовать на чужое обоняние. Хищник воспринимает запах как сигнал опасности и предпочитает ретироваться. Думаю, такова и была задумка природы. С другими расами похожая история. Мы не ощущаем какого-то явного аромата, но в отдел головного мозга поступает информация об опасности. Появляются раздражение, нервозность, иногда даже паника и страх. Итог один – собеседник кажется нам врагом, мы ищем второе дно в его словах и поступках. Вот почему наши переговоры с цинфийцами были сорваны. Группа оказалась просто не готова к такому давлению.

– Эрийцы тоже восприимчивы к этому гену?

– Да. А вот хвараны и карры – не уверен. Не было возможности провести нужные исследования.

Я подавленно замолчала.

– Не волнуйся. Я провел анализ твоей крови. У тебя, как и у нашего отца, иммунитет к действию этого гена – еще одна причина, по которой лететь должна именно ты.

– А у тебя… – Я ошарашенно уставилась на Алекса, даже не спросив, когда именно он успел провести нужные манипуляции с моей кровью. Вопросом о том, как именно он ее раздобыл, я даже не задавалась.

– У меня его нет, – совершенно невозмутимо продолжил он. – Я могу быть пристрастен при оценке действий цинфийцев.

Я запаниковала. Мое внезапное путешествие все больше напоминало миссию по спасению мира.

– Прекрати, – закатил глаза Алекс, внимательно наблюдавший за моим лицом. – Майя, ты – часть плана. Конечно, не спорю, важная его часть, но не бери на себя слишком многого.

Я отчетливо представила, как Алекс в своей голове заботливо разложил кусочки пазла. Один из них, не самый большой, носил имя «Майя», на остальных стояли знаки вопроса. Наверняка Алекс долго крутил эти кусочки в руках, прежде чем найти идеальную комбинацию…

Вместо того чтобы расстроиться, я вдруг успокоилась. Миссия по спасению мира – дело Алекса, не мое.

– В общем, твоя задача – остаться в живых. Все остальное – сопутствующие элементы игры, которые могут меняться, – подытожил Алекс и резко поднялся с кресла.

– Ты уходишь?

– У меня еще много дел. А тебе нужно лечь спать.

– В восемь вечера?!

– Как хочешь, можешь бодрствовать. Без пятнадцати три за тобой заедет машина, она отвезет тебя на космодром. Там уже будет ждать мой пилот – на Цинф полетишь с ним.

– А…

– Ничего с собой не бери. Все необходимое найдешь на корабле. Гардероб должен соответствовать легенде.

– Легенде?

– Легенде об эксцентричной писательнице-землянке. Майя, ты замечала, что твоя умственная активность каждый раз резко замедляется в момент нашего прощания?

Я проигнорировала это высказывание, но в жар меня бросило.

– Я покидаю Эрию без разрешения властей?

– Конечно. Так что не проявляй инициативы и во всем слушайся моих помощников.

– Разве цинфийцы не строгие приверженцы правил? Как они отнесутся к беглянке, нарушившей закон?

– Ты же не их закон нарушила, – пожал плечами Алекс и принялся обуваться. – К чужому правосудию цинфийцы относятся с любопытством, но без трепета. Так что на отношение к тебе это не повлияет. Разве что придаст остроты твоему образу.

Алекс выпрямился, и я растерянно посмотрела на него. Мы расстаемся на неизвестный срок. Наверное, мне стоило обнять его?

Видимо, братца терзали те же сомнения. Он неуверенно распахнул руки, словно хотел объять необъятное, и неловко обнял меня, похлопав по спине.

– Ты справишься, Майя. Ты не так глупа, как думаешь.

– Я тоже буду скучать, Алекс, – пробормотала я, уткнувшись в плечо брата. За эти годы, что знаю его, поняла одно: главное – слушать то, что он говорит, не головой, а сердцем. Зачастую это единственный способ понять его правильно.

Алекс отстранился, кивнул мне на прощание и молча вышел за дверь. А я осталась стоять в коридоре, растерянная, подавленная, но преисполненная надежды, истоки которой я не могла определить. Это смутное ощущение походило на то, что появлялось у меня в далеком детстве, когда зима на Земле сменялась весной, – неясное предчувствие чего-то светлого впереди.

Я ожидала приключений в духе классического шпионского детектива, когда в дверь твоей квартиры после условленного стука проникает таинственный незнакомец в кожаном плаще и широкополой шляпе, падающей на лицо тенью, и лихо организовывает твой побег. Взбудораженная нервная система и пять кружек крепкого черного чая подряд не позволяли уснуть, и я вновь и вновь прокручивала варианты того, как это будет.

Чем ближе стрелки часов подкрадывались к трем утра, тем меньше я боялась возможной погони, пальбы из бластеров и побега через крышу с последующим запрыгиванием в кабину вертолета.

Перед глазами то появлялись, то исчезали такие яркие картинки, что адреналин шумел в крови, заставляя сердце отсчитывать удары в ускоренном темпе. В какой-то момент, не выдержав зудящего чувства в голове, я потянулась к нетбуку с намерением схематично набросать собственные фантазии – мало ли, вдруг потом пригодится для какой-нибудь книги, но звук ключа в замочной скважине меня остановил.

Раздался негромкий скрип входной двери (видимо, энтузиазм и сила кулаков Лиди не прошли для нее даром), и в прихожую шагнул высокий субтильный парень с таким непримечательным лицом, что я не запомнила бы его при всем желании. Никакого плаща, естественно, на нем не было. Обычный повседневный костюм, слегка не сочетающийся с кедами на ногах, что полностью соответствовало современной молодежной моде.

– Готова? – немногословно поинтересовался он.

Я кивнула и легко встала с кресла, на котором сидела, поджав под себя ноги. Помня слова Алекса, я ничего не стала собирать в дорогу и теперь чувствовала себя голой: даже невозмутимо перекинуть сумку через плечо, а затем незаметно вцепиться в ее ремешок не могу. Разве что спрятать руки в карманы легкого пальто.

– Свет не выключай. Слежки нет, но лучше подстраховаться.

Я снова понятливо кивнула, боясь, что голос подведет и я издам что-нибудь похожее на писк, и последовала за своим провожатым.

Ладони в карманах вспотели, но переживала, как оказалось, я совершенно зря. Жизнь лишена причудливой фантазии авторов книг, а потому большая часть моих то ли кошмаров, то ли мечтаний осталась лишь забавным и немного постыдным воспоминанием.

Мы действительно вышли через черный ход, ведущий сразу в темные дворы, а не на шумную проезжую часть, но, пожалуй, это было единственное совпадение с моими ожиданиями. Никаких перебежек украдкой, пряток за ближайшими столбами и переговоров по рации. Мы спокойно добрались до машины, припаркованной в паре десятков шагов от дома, мне учтиво открыли заднюю дверь и не очень деликатно захлопнули ее, прищемив полы пальто; после чего водитель, бросивший на меня взгляд через зеркало заднего вида, неохотно поздоровался и плавно тронулся с места. Я даже успела махнуть рукой парню в костюме и кедах – своему провожатому. Тот насмешливо коснулся пальцами виска, словно отдал честь.

Город без пробок показался каким-то опустевшим и почему-то игрушечным. До космодрома мы доехали быстро. Там нас уже ждали.

Водитель с раздражающим равнодушием передал меня с рук на руки помощнику пилота. Я все ждала, что кто-нибудь из них запросит ведомость доставки и потребует расписаться там, где галочка, но, к счастью, этого не случилось – моя гордость была частично спасена.

Поднимаясь по ступенькам трапа, я пыталась сконцентрироваться на эмоциях и почувствовать хоть что-то. Впервые за семнадцать лет я поднимаюсь на осмический корабль и совсем скоро покину эту планету. Я ожидала трепета, восторга, возможно, легкого ужаса, но ничего такого не было. Ступеньки как ступеньки, корабль как корабль – в фильмах часто показывали внутреннее убранство таких летательных средств передвижения, так что удивляться и испытывать трепет не получалось – слишком буднично все выглядело. Даже темнота за окном не способствовала появлению романтического настроения.

Я разочарованно вздохнула. Ладно, когда засяду за шпионский роман, опишу все совсем иначе.

– Майя Данишевская? – поинтересовалась женщина средних лет с прилизанным в пучок волосами на макушке. Спрашивала она явно для порядка, а может, из вежливости, потому что ее блекло-серые, как будто выцветшие глаза уже просканировали мое лицо. Видимо, я была похожа на собственные фото или что там ей предоставил Алекс, потому что она осталась довольна результатом сверки.

– Да.

– Элеонора Фис. Я ваш помощник на время этого полета. Если что-то понадобится – обращайтесь.

Голос звучал четко и по-военному сухо. Я невольно выпрямила спину и подстроилась под ее интонации.

– Сколько времени займет дорога?

– Двадцать часов сорок три минуты. За два часа до прибытия я проведу инструктаж.

Я едва удержалась от того, чтобы по-гвардейски не щелкнуть каблуками. Остановило лишь отсутствие таковых. Сегодня я тоже была в кедах, единственных в моем гардеробе.

– Пожалуйста, займите место в своей каюте. Мы готовимся к взлету.

Что ж, каюта – это отлично. Будет где спрятаться и отдохнуть.

Вытянувшись на узкой кровати в небольшой, похожей на пенал комнате, я предусмотрительно пристегнулась ремнями, хотя современные правила безопасности этого вовсе не требовали. Прислушиваясь к усиливавшемуся реву мотора – мы набирали скорость перед гиперпрыжком, – я зажмурилась, а спустя мгновение расслабилась, амебой растекаясь по жесткому матрасу. Возможно, я зря так переживала? Корабль даже не досмотрели, хотя обычно проверяющие разве что не обнюхивали каждую щель. Видимо, Алекс с кем-то договорился на этот счет. Интересно, пилот – землянин или эриец? Впрочем, неважно. Главное, что все прошло гладко. Если и на Цинфе все будет так же легко, как сейчас, то я, возможно, даже получу удовольствие от поездки.

Улыбнувшись, я скосила глаза чуть вправо и тут же помрачнела. На прикроватной тумбочке, ехидно поблескивая черной лаковой поверхностью, лежал новенький нетбук как невинное напоминание того, что иллюзии – это, конечно, полезная штука, имеющая право на существование, но увлекаться ею не стоит. Вздохнув, я натянула одеяло до макушки и твердо решила поспать хотя бы пару часов. Была уверена, что не смогу вырубиться, но сказалась нервотрепка – почти сразу я провалилась в густую, дружелюбно распахнувшую свои объятия темноту.

Время в полете пронеслось незаметно. Я обнаружила в каюте встроенный душ и небольшой холодильник с бутылками минеральной воды и сухим пайком. Никакого кофе, чая или сладостей – все по-военному лаконично и продуманно.

Большую часть времени я спала или читала. В нетбуке, помимо двух контактов, обнаружилась неплохая подборка электронных книг на цинфийском. Алекс, как всегда, проявлял заботу, не забывая о деле. Со скукой мне было предложено бороться посредством изучения языка и погружения в местный менталитет. Признаться, я не имела ничего против.

Краем сознания я отметила ярлык на рабочем столе для выхода в Глобальную сеть. Значит, оказавшись на чужой планете, я не буду оторвана от мира. Смогу читать новости, как эрийские, так и цинфийские, наблюдать за развитием событий и отслеживать реакцию жителей на собственную персону. Неизвестно откуда взявшийся азарт постепенно вытеснил обуревавший меня страх.

И все же, когда в иллюминаторе появились нечеткие очертания Цинфа, я занервничала. Корабль снизил скорость: мы входили в частное космическое пространство чужой планеты, где любые гиперскачки были под запретом.

Затаив дыхание, я положила руку на стекло округлого оконца и с жадностью рассматривала голубоватую дымку, окутывающую планету, как туман, заботливо стелящийся у реки. Отсюда Цинф выглядел величественно и прекрасно: темно-синие, сверкающие, как драгоценность, толщи воды расползлись по большей части планеты и острыми гранями впились в коричневато-зеленые островки суши, похожие на зерна для посева, разбросанные неумелым фермером в той хаотичности, что рождает наиболее безумные и чарующие узоры.

– Майя Данишевская, вы готовы?

Я подпрыгнула, как мышь, испуганная криком первокурсницы в женском туалете, и настороженно уставилась на вошедшую без стука Элеонору. Возможно, она и стучала, но я, увлеченная открывшимся зрелищем, могла и не услышать.

– Готова? – переспросила я, надеясь, что голос не прозвучал слишком затравленно. Куда только подевались деловой настрой и проблески азарта?

– На маникюр, укладку и макияж у нас ровно два часа. Я предупреждала вас об этом, – строго напомнила мне она и сухо указала на кресло. – Не отнимайте мое время, его и так немного.

Я задумалась, был ли это завуалированный намек на то, что со мной придется повозиться, но почти сразу отмахнулась от этой мысли. Меня интересовал более любопытный вопрос.

– Моим… преображением займетесь вы?

– Предпочитаете попросить о помощи пилота?

– Нет, благодарю, – поспешно отказалась я, силясь уложить в голове образ суровой дамы с профессией стилиста. – В вас я не сомневаюсь – наверняка вы отлично справитесь с управлением кораблем, но вот познания пилота в моде вызывают некоторые опасения.

Элеонора чуть приподняла уголки губ, обозначив, что оценила мою попытку пошутить, но разговор не поддержала. Я осторожно опустилась в кресло и с любопытством покосилась на небольшой черный чемоданчик, который она все это время сжимала в руке, а сейчас положила на стол и раскрыла с такой сосредоточенностью, будто перед нами был ящик Пандоры.

– На Цинфе царит культ молодости и красоты. Макияж предпочитают делать максимально натуральный, с эффектом сияющей кожи и чуть влажных губ. Никаких темных оттенков, блесток и нарочитой яркости. Запомнили?

Я кивнула, а Элеонора, расставляя на столе многочисленные баночки, продолжила:

– Сегодня я помогу вам с образом, но в дальнейшем вам придется справляться с этим самой. – Она окинула меня оценивающим взглядом, и, видимо, мой бледный, лишенный макияжа и укладки внешний вид не внушил ей доверия. – В случае если не справитесь самостоятельно, обратитесь к личному помощнику. Помимо синхронного перевода он обязан выполнять ваши просьбы и поручения. Найти стилиста на Цинфе не составит труда.

Я перевела эту бесстрастную ремарку как «если у вас руки растут не из того места, будьте любезны, не замалчивайте это» и вздохнула. Руки у меня и правда росли не оттуда, откуда хотелось бы.

– Закройте глаза, я нанесу основу.

Я послушно зажмурилась и внимала наставлениям уже вслепую.

– Волосы традиционно считаются символом женственности. Некоторые молодые женщины делают короткие стрижки, проявляя свой бунтарский дух, но в целом это не одобряется. Нам повезло, что вам не придется наращивать волосы. Эта длина вполне подойдет.

У меня не получилось удержаться от колкости:

– Я старалась.

– Если бы старались, родились бы блондинкой, – отбрила Элеонора. – На Цинфе блонд неимоверно популярен.

Я развела руками и опасливо уточнила:

– Вы собираетесь изменить мой цвет волос?

– Нет, это лишнее. У вас он и так светлее, чем у среднестатистической цинфийки, а значит, будет привлекать внимание в любом случае.

Я с облегчением перевела дыхание. Становиться блондинкой мне совсем не хотелось.

– Откройте глаза, – скомандовала Элеонора, и я, вздрогнув, уставилась в зеркало, где встретилась с собственным, уже менее бледным отражением. – Сейчас внимательно следите за моими действиями и запоминайте. Если что-то будет непонятно, спрашивайте.

Я снова кивнула. Теперь казалось, что функция китайского болванчика включена у меня по умолчанию.

Элеонора действовала быстро и уверенно. Погрузившись в новый для себямир (никогда не увлекалась модой и частенько пренебрегала макияжем, а замысловатым прическам обычно предпочитала высокий хвост на макушке), я с усердием ученицы-отличницы впитывала знания, разве что язык от усердия не высовывала.

Время пролетело незаметно, и я вздрогнула, когда Элеонора добавила финальный штрих в виде блеска для губ и отошла оценить получившийся результат. Судя по тому, что за все время нашего знакомства улыбнулась она впервые, увиденное ее удовлетворило.

Я перевела взгляд с нее на зеркало. Не могу сказать, что из него смотрела незнакомка, но все же отражение было мне немного чуждо.

Плиссированная прямая жемчужно-пудрового оттенка юбка в пол, того же цвета лаконичные лодочки на высоком каблуке, просторная шифоновая блуза с ярким орнаментом из птиц, небрежно стянутая на талии тонким изящным ремешком с нарочито-грубой крупной пряжкой. Переливающаяся серебристой чешуей маленькая сумочка-клатч, лимонно-желтый, вторящий оперению птиц, маникюр и уложенные волнами волосы, перехваченные на макушке широкой лентой – эта девушка сочетала в себе утонченность и какое-то естественное бунтарство, которое еще называют богемностью. Да, в этом образе определенно чувствовалась принадлежность к представителям творческих профессий.

В последнюю очередь я рассмотрела свое лицо. Освеженное макияжем, оно действительно казалось привлекательнее, чем было на самом деле. Кажется, даже глаза стали как будто ярче и больше.

– Это я оставляю вам, – проговорила Элеонора и подбородком кивнула на чемоданчик, уже снова собранный и закрытый. – Теперь гардероб.

Она подошла к изголовью кровати, быстро нажала какую-то кнопку, и постель плавно поднялась вверх, открыв под собой пространство для хранения вещей. Два огромных пузатых чемодана канареечного цвета заставили меня с удивлением приподнять бровь. Это все мне?

– Вещи уже упакованы и скомбинированы в образы. Не вздумайте экспериментировать! – строго предупредила она, впервые повысив голос. – Просто развесьте их по вешалкам. Не перепутайте аксессуары. Они вложены в пакеты с одеждой, так что будьте внимательны.

Я подавила улыбку. В голосе моего стилиста-надзирателя сквозила такая искренняя тревога, будто мне предстояло обезвредить бомбу, поэтому важно было запомнить, какой же проводок надрезать: синий или красный.

– Я постараюсь. Спасибо вам, – от души поблагодарила я.

Возможно, во мне говорил страх нового, но было откровенно жаль расставаться с Элеонорой. Несмотря на внешнюю невозмутимость, в ней чувствовался тщательно скрываемый темперамент. Не знаю, откуда я это взяла, но могла бы поспорить, что не ошибаюсь.

По лицу Элеоноры пробежала едва заметная тень удивления, словно она не ожидала благодарности и теперь была смущена. Поправив пучок на макушке, она неожиданно заметила:

– Птицы, изображенные на вашей блузке, символизируют Цинф. Они называют их ринами.