Последний Магистр Клименко Анна
– Я незаслуженно оскорбила тебя ночью и приношу извинения.
И быстрым шагом вышла за дверь.
Через пару часов дэйлор, гладко выбритый, умытый и в новой одежде, шагал по узкой улочке. Брадобрей оказался добрым малым, и не только тщательно выскреб щеки и подбородок, но и подкрасил господину магу шевелюру, так что соломенный цвет распространился и на отросшие черные корни волос.
Тиннат молча шла рядом; Ильверс время от времени ловил на себе ее настороженные и в то же время любопытные взгляды, но стоило ему повернуться, как Лисица тотчас делала вид, что жуть как заинтересована либо проезжающим мимо мужчиной, либо пестрыми дамскими штучками, выставленными в витринах лавок. Ильверс едва сдерживал улыбку, когда взгляд этой женщины, облаченной в штаны и куртку, с наигранным восторгом обращался к накрахмаленным чепцам, кружевам, тесемкам, деревянным гребням и прочей на взгляд дэйлор чепухе.
Наконец молчание стало тягостным. Поэтому, как только Лисица восторженно уставилась на огромный атласный бант ядовито-желтого цвета, Ильверс самым невинным тоном и как бы между прочим обронил:
– Если тебе так нравится это украшение, я мог бы тебе его купить. У меня есть кое-какие деньги.
На бледных щеках Тиннат вспыхнул яркий румянец.
– Нет, что ты… не нужно…
– Тогда почему же ты с таким восторгом разглядываешь его? – дэйлор усмехнулся, – по-моему, тебе куда больше хочется рассматривать меня, ведь так? Но отчего-то ты смущаешься… Чего уж там, гляди, сколько хочешь! Не часто в Алларене появляются настоящие дети Дэйлорона.
Тонкие коричневые брови Лисицы приподнялись; она в замешательстве провела рукой по непослушным локонам.
– Ты… неверно судишь, маг. И не нужно… со мной так говорить!
– Отчего? – он остановился, – мне казалось, что Томми приказал тебе сопровождать меня и рассказать о городе. Вместо этого мы уже битый час плетемся неведомо куда в полном молчании, и ты делаешь вид, что старательно разглядываешь витрины – за исключением тех мгновений, когда пытаешься рассмотреть меня. Ну и как?
– Что – как?
– Каким ты меня находишь? – вкладывая в голос немалую долю ехидства, прошипел Ильверс.
Тиннат опустила глаза.
– Прости. Я не хотела тебя обидеть, маг. Я… ничего такого…
– Ясно, – Ильверс холодно улыбнулся, – мне все равно, что ты там себе думаешь. Но, раз уж Томми отрядил мне такую провожатую, то прежде всего мне бы хотелось увидеть… Черный город. Ты ведь понимаешь, о чем я?
– Нет. Я не могу тебя отвести туда, Ильверс.
Он развел руками.
– Это почему же?!!
Внезапно Тиннат схватила его за рукав и силой потащила вперед. Свистящим шепотом обронила:
– Там, сзади, патруль… За мою голову, знаешь, немалая награда обещана. Кстати, за голову Малыша – тоже. Он… Уже пролил свою первую кровь, не думай, что он маленький и беззащитный.
– Почему же ты его тогда защищаешь?
– Оттого, что все мы одного поля ягоды, – негромко пояснила Тиннат. Она впервые находилась так близко от Ильверса; сквозь ткань рукава он ощущал тепло ее ладони, и вдыхал ее запах – эту странную смесь столь чуждых друг другу ароматов.
Ильверс оглянулся; за ними и вправду вышагивали два здоровяка в блестящих доспехах, но вскоре они свернули в переулок.
– А почему я не могу увидеть Черный город? – негромко осведомился дэйлор, освобождая локоть из хватки Тиннат.
– Во-первых, Ловкач просил… заметь, отнюдь не приказывал – он вообще ничего мне не может приказать, этот мерзавец… Так вот, Томми попросил меня, чтобы я показала тебе дом, который он заприметил на грядущую ночь. Ты пойдешь с нами, это дом богатого купца, и, думается мне, там стоит защита замков магией. Дом этот в стороне от черной цитадели. А во-вторых, место, куда ты хочешь попасть, не принадлежит Томми Ловкачу. Если мне не изменяет память, то земля Красавчика, и нам лучше не совать туда свои носы.
– Разве я не могу средь бела дня пойти, куда мне заблагорассудится?
Тиннат мотнула головой.
– Теперь, когда ты один ночных братьев Алларена – нет.
– Мне плевать на Красавчика и его сброд, – жестко сказал дэйлор, – и я все равно навещу черный город, что бы ты ни говорила!
– Ну и дурак, – процедила Тиннат, – ты еще поймешь, насколько я была права. А теперь, прошу, пойдем к дому, который Томми собирается обчистить этой ночью.
… Ильверс взглянул на богатый особняк только мельком. Никакой магией там и не пахло, и Память Предков сладко дремала в дальних закоулках сознания, не желая давать никаких советов по поводу приемов людских чародеев. Тиннат покачала головой с сомнением, но не стала приставать с расспросами. Ильверс же вовсе не собирался отказываться от своего замысла поглядеть на Черный город поближе; он закрыл глаза – всего лишь на мгновение – и этого оказалось достаточным, чтобы сообразить, в каком направлении следует идти.
Улучив мгновение, когда Тиннат, казалось, была погружена в собственные невеселые думы, Ильверс свернул на нужную улочку и быстро зашагал вперед. Туда, где глубоко-глубоко под основанием города пульсировал тугой кокон Силы, собранный неизвестно кем и когда. Дэйлор не торопился соприкоснуться с этим таинственным резервуаром, смакуя каждый шаг, что приближал его к разгадке…
– И куда это мы идем? – его догнала Тиннат.
– К Черной цитадели. Я хочу ее увидеть.
– Ох, не надо бы… – женщина закусила губу, – не нужно, маг. Ты – не всесилен, и не можешь предугадать, из какого окна вылетит стрела, направленная тебе в глаз или сердце.
Ильверс пожал плечами.
– Я ведь недавно здесь, Лисица. Меня еще никто не знает, и люди Красавчика в том числе.
– Но они слишком хорошо знают меня! – в голосе Тиннат колокольчиком звякнуло отчаяние. Ильверс приподнял бровь.
– Разве я предлагаю тебе идти со мной? Уж будь спокойна, дорогу к Черному городу я найду и сам.
Тиннат замолчала, но продолжала шагать рядом. Затем, с обидой в голосе, проворчала:
– Еще чего не хватало! Нет, я не могу бросить дэйлор, хоть и перекрашенного, посреди Алларена. Уж будь, что будет.
Солнце висело в зените, когда, наконец, Ильверс издалека, в просветах между домами, увидел кусок черной стены. Башня иглой впивалась в ярко-синее небо, черкая белые стены дворцов ломаной тенью.
Дэйлор невольно ускорил шаг; еще немного, и он окажется рядом с сердцем белого города, и, может быть, поймет…
– Ильв!!!
Резкий удар в бок. Падение. И, словно бы издалека, свист толстой арбалетной стрелы, пригладившей волосы на макушке.
– Я тебе говорила! – зло рявкнула в ухо Тиннат.
Она оттолкнулась от него, перекатилась набок и ловко вскочила на ноги. Сухой шелест – и в тонких руках Лисицы засиял короткий меч. Ильверс только скривился: погрузившись в ощущение Силы, он напрочь позабыл о том, что по сторонам тоже надо поглядывать, и о том, что, как предупреждала Тиннат, они сейчас на куске земли, занятой неким Красавчиком и его братьями… Прохладное безразличие в душе дрогнуло, прогнулось и лопнуло; и дэйлор почувствовал, что краснеет. От самого обыкновенного стыда за свою беспомощность.
Лисица выругалась и шагнула вперед, загораживая его собой. Прямо навстречу четверке хорошо одетых парней.
А немногочисленные прохожие, коим не посчастливилось оказаться свидетелями начала стычки, улепетывали кто куда. Улица опустела.
– Сделай же что-нибудь, – обронила через плечо Тиннат, – ты же маг!?
В следующий миг, легко оттолкнувшись от мостовой, она прыгнула, уходя влево и, явно собираясь атаковать фланг противника. Звякнули, столкнувшись, мечи.
«Сделай же что-нибудь…» – Ильверс, не особо задумываясь, потянулся к черным струйкам, текущим под ногами, – «убей их, или они убьют нас…»
Тиннат еще держала выпады сразу двух крепышей, куда как превосходящих ее по силе; двое других, обнажив короткие мечи со скривленным лезвием (такими хорошо рубить, но не колоть), уже были в двух шагах от Ильверса.
Криво усмехнувшись в их самоуверенные рожи, дэйлор осторожно отделил одну черную нить от потока, втянул в себя. Он ощутил, как Сила потекла сквозь него, но как-то медленно, вяло – словно до того, как Ильверс взял ее, она направлялась в неведомые дали с вполне определенной целью, и теперь была крайне недовольна тем, что ее посмели отвлечь.
Пускать в ход преобразования Силы было уже некогда; да и Память Предков не спешила помочь. Поэтому Ильверс поступил так, как уже много раз до этого: просто швырнул в ближайшего врага тугой черный комок. Человек взвыл не своим голосом; его ноги подломились. Второго постигла та же участь. И, хотя Ильверс даже не мог вообразить – а что же на самом деле он сотворил с этим отродьем, у него не оставалось ни малейшего желания заниматься исследованиями результатов магического воздействия.
Дэйлор шагнул к Тиннат; она, почувствовав движение за спиной, бросила в его сторону взгляд – и этого оказалось достаточно… Чтобы сверкающее лезвие, пробив защиту, играючи прошлось по животу Лисицы.
Когда Ильверс был самым обычным рабом, в самом начале его недолгой жизни, ему часто снился один и тот же кошмарный сон, словно два надсмотрщика волокут его на казнь, как раба, посмевшего поднять руку на хозяина. Путь к плахе был долгим, Ильверс сопротивлялся, извиваясь, как рыба на крючке, проклиная, умоляя и постыдно визжа. И тогда сновидение было настолько ярким, что он почти верил в его реальность.
Тиннат медленно падала на камни, разбрызгивая темные капли. Это тоже было похоже на страшный сон, но чувства Ильверса досадно изменялись. Получилось – все тот же кошмар, но словно сквозь серую пелену безразличия. А потому и страдание на побледневшем лице Тиннат не выглядело столь ужасно, как это видел бы настоящий, тот Ильверс д’Аштам, и капельки крови казались всего лишь брошенной пригоршней клюквы…
Но все-таки… что-то, еще не отмершее окончательно, зашевелилось внутри Ильверса – и этим «что-то» была злость.
Он с силой рванул на себя черную реку, текущую куда-то в направлении древнего города; а память Предков, словно очнувшись после долгого сна, торопливо подсовывала чужие, далекие воспоминания о том, как можно преобразовать Силу. Не силу отражений, а любую, какая есть под рукой.
Огненное кольцо охватило мужчин, сжало, растирая в пепел; наверное, они кричали, умирая – но Ильверс не слышал. Только рев пламени полнил его слух, и еще, как ни странно, далекие гулкие удары, словно само сердце Алларена, блестящее и бесконечно черное, одобрительно выстукивало победную песнь. И билось вместе с его, Ильверса, сердцем.
А потом злость схлынула, и вместе с ней ушел прежний Ильверс. Душу полнила холодная болотная жижа, и не было того огня, который бы мог ее согреть.
Дэйлор опустился на колени перед Тиннат.
– Как ты?
Лисица не ответила. Жизнь стремительно уходила из ее тела, и тех капель, что еще удерживали сознание на самом пороге вечности, было слишком мало для того, чтобы говорить. Ильверс с трудом отвел ее судорожно сжатые пальцы от раны, еще раз взглянул в теплые карие глаза, вдохнул запах роз, густо замешанный на кровавой горечи… Но все это было… Как-то тускло, обыденно. Как если бы чувства могли быть закупорены в бутылке из дымчатого стекла.
– Я могу тебе помочь, – пробормотал он, – но зачем мне это? Ты – всего лишь человек, и мы едва знакомы…
Он запнулся, потому что ехидный голосок, который зовется совестью, в глубине души пропищал:
«Но это ведь из-за тебя она умирает! Это тебе так хотелось идти к черному городу… А пострадал ни в чем не повинный человек. И, коль скоро ты после своей гибели превратился невесть во что, оставайся, по крайней мере, справедливым к самому себе и к другим».
Дэйлор положил руку на рану и закрыл глаза. Силы было предостаточно, и, хоть и не очень охотно, она подчинилась, сращивая ткани и заставляя сердце биться. Ильверс не остановился на достигнутом, мгновения вязко текли, и точно также он капля за каплей вливал в тело Лисицы энергию, дающую жизнь.
Сперва ожил взгляд Тиннат – непонимающий, удивленный. Ее губы задрожали, казалось, она хочет что-то сказать. Ильверс невольно наклонился к ее лицу, пытаясь разобрать невнятный полушепот-полувздох, но в этот миг словно небесный купол обрушился ему на голову, и все померкло.
При дворе ночных братьев
– Просыпайся, мой малыш. Ну же, не притворяйся – я знаю, что ты не спишь.
Жесткие пальцы матери коснулись свежего шрама на плече и замерли задумчиво, словно дэйлор – в который раз – пыталась понять своего сына.
Это прикосновение раздражало. Ильверс дернул плечом, и теплые пальцы исчезли, а вместе с ними – и убогий покой хижины.
Они снова шли по дороге над Эйкарнасом, и снова впереди громко топал Кэйвур. Мать плакала от счастья, торопливо растирая по щекам слезы, и бормотала о том, как прекрасно теперь заживет ее сын, единственный наследник дома д’Аштам. И все это уже было; оставалось совсем немного времени, до того, как…
– Тише, тише… Не кричи так, услышат тебя.
Ощущение жестких, но теплых пальцев на плече вернулось, и вместе с ним пришел холод, от которого зубы начали выстукивать барабанную дробь.
И еще этот голос… Ильверс подумал, что знает его. Кажется, голос принадлежал…
Тиннат. Лисице Тиннат.
Дэйлор с трудом разлепил веки. Вокруг было темно и сыро; где-то капала вода. Потом из мрака выплыло бледным пятном лицо Тиннат; на скуле багровел свежий кровоподтек.
– Ты говорил страшные вещи, пока валялся без памяти, – сказала она, – пить хочешь? Думаю, жар скоро спадет.
Сделав над собой усилие, Ильверс приподнял голову, огляделся.
– Где это мы? – слова давались тяжело, будто язык отказывался ворочаться.
Лисица вздохнула.
– Мы у Красавчика. Он ждет, когда ты, наконец, очнешься, чтобы обсудить с тобой кое-что. Все-таки неплохо быть магом; если бы не это, то ты бы уже давно отошел к своим богам…
Ее лицо вдруг осветила улыбка. Наклонившись к Ильверсу, так, что слипшиеся пряди волос коснулись его щеки, Лисица прошептала:
– Я знаю, что ты сделал для меня. С этих пор моя жизнь и мое оружие – твои… Но ты все-таки допустил одну-единственную ошибку – не догадался обернуться и посмотреть, а не подкрадывается ли кто сзади?
Ильверс ничего не ответил. Затем, облизнув губы, напомнил про воду.
Этого добра было предостаточно; Тиннат благоразумно собирала ее в большую жестяную кружку. Он отхлебнул глоток, и почувствовал себя чуть лучше. Затем, оглядев Тиннат, заключил, что как раз-таки она выглядит наиплачевным образом: одежда порвана, на белой коже чернеют синяки, а кое-где – и свежие ссадины. Лисица поймала его взгляд и кисло улыбнулась.
– Я и говорю, что хорошо быть магом. Уж тебя-то они и пальцем не тронули, только обыскали – чтобы никаких ингредиентов заклятий не осталось. Да у тебя их и не было!
– Сколько… времени прошло? – осторожно поинтересовался Ильверс.
– Два дня. Томми, небось, с ног сбился, весь Алларен переворошил. Да вот только откуда ему знать, что мы здесь – и живы?
Тиннат шмыгнула носом и, смутившись отчего-то, стянула у горла разодранный воротник. А Ильверс смотрел, смотрел на нее… И думал о том, что будь он прежним, наверняка бы обнял, прижал к груди и успокоил эту измученную женщину. Ему-то и сейчас было ее жалко, но жалость получалась какая-то бесцветная, тусклая, словно разбавленная водой краска. И такое неполноценное ощущение раздражало.
Дэйлор сел на полу, пощупал затылок – под волосами напухла шишка весьма внушительных размеров.
– Мы отсюда выберемся, – уверенно сказал он, – а компоненты заклятий мне не нужны. Я же дэйлор, ты забыла?
Тиннат кивнула.
– Честно говоря, я только на это и надеялась.
Воцарилось недолгое молчание, которое снова прервал Ильверс.
– Кто тебя бил?
– А тебе-то какая разница?
Она резко отвернулась, но Ильверс все-таки заметил, как задрожали губы.
– Скажи мне. Будет правильно, если они отправятся к предкам.
– Разве?
– Думаю, да.
Тиннат шмыгнула носом.
– Тогда, маг, тебе надо зайти к Красавчику. Может, заодно и мой меч заберешь…
– Хорошо.
Дэйлор закрыл глаза, сосредоточился. Силы вокруг было предостаточно, чтобы вымыть боль в голове, и, почувствовав себя вполне здоровым, Ильверс поднялся на ноги.
Они находились в маленьком погребе; тусклый свет едва сочился сквозь вентиляционное отверстие под потолком. А люк наверху был, как и следовало ожидать, закрыт – и не просто закрыт, а придавлен чем-то тяжелым.
– Пойдем, – сказал Ильверс, – заберем твой меч.
В тот день у Красавчика было омерзительное настроение. С утра он размял кулаки на знаменитой Лисице, о которой ходили легенды среди ночных братьев Алларена, но от этой наиприятнейшей процедуры солнце не стало ярче, а горка золотых монет – больше. Даже получасовое развлечение с одной из наложниц не улучшило положения дел.
Поэтому после обеда Красавчик мрачно сидел в спальне и занимал себя тем, что ел вишневое варенье и плевался косточками в стену, тщетно пытаясь попасть в высохшие останки раздавленного когда-то таракана. Получалось плохо. Словно этот давно убитый таракан все еще умудрялся отползать в сторону от летящего орудия мести.
Наконец, придя в состояние крайнего раздражения, Красавчик запустил в стену всю вазочку с недоеденным вареньем и, ругнувшись, распахнул дверь в коридор.
– Эй, парни! Волоките сюда того мага, будь он неладен! Я его живо приведу в чувство… И девку, девку давайте сюда!
Его охрана, насчитывающая троих ночных братьев, не пошевелилась. Они как сидели, привалившись к стене, так и остались сидеть.
– Спите вы, что ли? Остолопы!
Красавчик размахнулся и пнул ближайшего детину, но тот, вместо того, чтобы испуганно вскочить на ноги, начал медленно заваливаться набок, как тюк соломы.
– Эт-то еще что?..
Он не договорил. Приоткрыв рот от изумления, смотрел, как из-за угла медленно появился высокий мужчина. А за его спиной, гаденько ухмыляясь, скользила бесшумно Лисица Тиннат.
– Маг? – прохрипел Красавчик.
Он судорожно пытался понять, когда и где допустил ошибку, и почему чародей, не имея под рукой никаких компонент к заклинаниям – ну, всяких там жабьих голов или птичьих лапок – столь неожиданно оказался на свободе. Мелькнула мысль о том, что надо бы попробовать договориться с ним, заключить выгодную (разумеется, взаимно) сделку, но… Красавчик не успел.
Воздух сделался вязким, как клейстер; Красавчик потянул его в себя и с ужасом осознал, что не может сделать ни единого вдоха.
Прошло мгновение. Другое. Перед глазами замельтешили разноцветные пятнышки; грудь разрывалась от напряжения. Красавчик и сам не заметил, как очутился на полу.
Сверху к нему наклонилась Тиннат, и холодное торжество в ее глазах было последним, что он увидел.
Вечером того же дня Томми Ловкач закатил грандиозную пирушку в честь Ильверса. Были приглашены только избранные – самые лучшие, по мнению Ловкача, воры и убийцы его двора, а также те, кто раньше служил Красавчику, и пришел присягнуть на верность Томми.
Ибо земли, которыми заправлял убитый хозяин двора, по закону все тех же ночных братьев, перешли к победителю. К Ловкачу, то есть.
Виновник торжества, Ильверс – Маг-Ходячая-Смерть, едва дождался момента, когда смог улизнуть в свою комнату; голова трещала от духоты, от запахов пота и кислого вина. Желудок – по причине обильной пищи и того же плохонького винца, недовольно сжимался, грозя вывернуть все съеденное обратно.
Поэтому Ильверс не без удовольствия растянулся на кровати, закрыл глаза и провалился в душный, изматывающий сон. Странные слова крутились в голове, он не помнил, где раньше мог их слышать. Не иначе, ожила память Предков, и подсовывала совершенно ненужное теперь знание.
И взойдет на вершину горы последний магистр, страшный ликом.
И будут слезы мира сего ему временем и пищей.
И наступит конец времен для народа дэйлор, благословенного землей.
Несколько раз он просыпался, снова засыпал, и под конец ему привиделось…
Он шел, поддерживаемый под локоть своим последним учеником, что согласился разделить бремя. Невыносимо было ступать по черной площади, каждый шаг отзывался ноющей, надоедливой болью в позвоночнике. Да и не мудрено – сколько декад прошло с того момента, как юный маг покинул кокон?
– Не печальтесь, Магистр, – тем временем прошамкал человек, за долгие годы ставший братом, – быть может, все еще возвернется на круги свои.
Оставалось только качать головой.
– Нет больше в моем народе того, кто принял бы все это на свои плечи.
– Но как же пророчество о Последнем Магистре?
– Брат мой, вы же видите, что я стараюсь им не стать… Хотя иной раз думаю, что зря… Что ж, не будем медлить. Надо закрыть этот город.
И – страшная, высасывающая все силы безысходность. Какая только может быть у дэйлор, отказавшегося от покоя в тихой долине Предков.
– Ты снова кричишь во сне, – прошептала на ухо Тиннат, – тебе снятся одни кошмары, Ильверс. Разве можно так жить?
Он резко сел на кровати. Тиннат и вправду была рядом, от нее пахло розами – и вином. В серебристом свете луны она казалась легким призраком, шагнувшим в комнату с искрящегося облака.
– Как ты сюда попала? – спросил дэйлор. Странный сон все еще крутился в голове, дразня глубокой, неоткрытой тайной. А Тиннат – она была самой обычной, и вполне реальной.
Она тряхнула связкой отмычек.
– Я же все-таки вор. А что стоит вору пробраться в комнату с плохоньким замком?
Печально звякнув, отмычки полетели в угол.
– Ну и… – дэйлор замялся. Что-то в этот раз было не так с Тиннат, вела она себя странно, как никогда до этого. Впрочем, знакомы-то они были недолго.
– Ты хочешь спросить, что я здесь делаю? – промурлыкала Лисица, кокетливо накручивая на палец блестящий локон, – я хочу избавить тебя от кошмаров, маг. И, может быть, немного поблагодарить за все, что ты для меня сделал.
– Но мне не нужна твоя благодарность, – Ильверс невольно нахмурился, продолжая разглядывать ночную гостью.
Определенно, и одета она была не так, как всегда: в полупрозрачных одеждах неопределенного покроя, сквозь которые явственно просвечивали синяки, и обнаженная грудь, и крепкий, плоский живот… Зашевелилась память Предков, но Ильверс поспешно отбросил все, что она ему нашептывала – ведь то касалось только дэйлор! Или… все же не только?..
– Ты меня прогонишь? – прошептала Тиннат. Одно неловкое движение – и кружевной ворот сполз набок, позволяя любоваться довольно округлым плечом.
– Послушай-ка, Тиннат… – он спокойно посмотрел ей в глаза и усмехнулся, – то, чего ты хочешь – это неправильно.
– Это почему же? Разве дэйлор так сильно отличаются от нас? О, мне всегда было очень любопытно… и я не собираюсь упускать такой шанс.
«А, может быть, она права?» – Ильверс прислушался к себе. Определенно, ему следовало сейчас что-то предпринять – но что?
И, проклиная происходящее с ним странное перерождение, а заодно с ним и Силу, которая незримо, но неотступно изменяла и чувства, и тело, дэйлор обнял Лисицу за плечи и прошептал:
– Ты красивая женщина, Тиннат. Думаю, многие бы радовались, окажись на моем месте… Но, прежде чем ты сделаешь последний шаг, я хочу тебе кое-что рассказать.
– Ты с ума сошел! Зачем нам глупые разговоры?
– Не лги себе. Ты ведь ищешь не просто дружка на одну ночь, я это знаю. Ты ищешь то, чего я уже не могу тебе дать, даже если бы и хотел. И оно-то, как раз, очень важно…
Тиннат удивленно приподняла брови.
– Разве ты чем-нибудь болен?
– Представь себе, что да, – он чуть заметно улыбнулся, потому что Лисица резко подалась назад, – но эта болезнь… у нее особый характер, Тиннат, и она… похоже, она медленно убивает во мне все то, что осталось от прежнего, живого Ильверса.
– И что это значит? – хрипло спросила Лисица, нервно поправляя сорочку, – ты говоришь загадками, маг.
– Это значит, несравненная Тиннат, что, возможно, ты будешь умирать, а я пройду мимо, даже не взглянув в твою сторону. И, воссоединись мы сейчас – тогда боль в душе твоей будет куда хуже, чем боль от ран.
Лисица упрямо тряхнула кудрями.
– Я… я не понимаю. Все равно не понимаю! Ты говоришь, что болен, но что же это за болезнь такая? Расскажи мне, Ильверс. Я хочу знать все – от самого начала.
– Изволь. Но, думаю, это будет не очень интересная история. Я сам до сих пор не знаю многого.
… Они встретили рассвет, сидя друг против друга. Ильверс чувствовал себя выжатым и опустошенным – да и не мудрено, до этого он никогда и никому не рассказывал всего того, что с ним приключилось. Он пытался объяснить Тиннат, что же с ним происходит, но сложно изложить то, что не до конца ясно самому. И, уж конечно, редкий слушатель поймет такого рассказчика.
Лисица, однако, поняла – или сделала вид, что поняла.
Она устало потерла глаза, зевнула.
– Уже утро… Ильв. Наверное, мне лучше уйти.
– Мудрое решение.
– Нет, ты не понял. Я не испугалась того, что с тобой происходит, но… мне стоит еще раз все обдумать. И решить, как будет лучше.
Вечером того же дня Ловкач решил нанести визит в запримеченный ранее дом. В тот самый, где Ильверсу отводилась весомая роль «взломщика защитных заклинаний», и где дэйлор не увидел ни грана магических преобразований.
Кроме Ильверса, за добычей отправились еще трое: Крюк, Драчун и Малыш. Первых двоих дэйлор видел впервые в жизни – и, как водится, невзлюбил их с первого взгляда.
Крюк оказался седоватым мужчиной, низкорослым крепышом. Лицо его, изрезанное глубокими морщинами и белыми метками шрамов, живо напомнило Ильверсу свирепых тварей, с которыми ему довелось впервые столкнуться с Золюшкой, уже недалече от цели их путешествия. Один купец вез зубастых созданий в клетках на продажу, в город Белых башен, и без конца хвалился тем, что продаст этих бойцовых собак в лучшие дома Алларена.
Вот и лицо Крюка, исчерканное рубцами, плоское, с тяжелым подбородком и обвислыми щеками, с маленькими, глубоко посаженными глазками, походило на морду пса. Разве что не хватало клыков, выглядывающих из-под верхней губы.
Из оружия при нем был только металлический тройной крюк на тонкой цепочке, и это вполне оправдывало кличку.
Драчун походил на бездомного алларенского котяру. Ростом повыше Ильверса, с неизменно-грациозной походкой. И в каждом текучем, неторопливом движении – немалая сила. Драчун слыл жутким модником и всеобщим любимцем дворовых женщин; даже отправляясь грабить дом, не поленился начистить сапоги, гребнем пригладить волосы, косясь в осколок мутного и засиженного мухами зеркала. Крюк при этом выругался и презрительно плюнул себе под ноги; Драчун в долгу не остался, и намекнул, что, должно быть, мамаша Крюка была вовсе неразборчива, если ее сыночек наделен столь отталкивающей внешностью и исходит завистью ко всему миловидному народу. Крюк, не тратя время на рассуждения, опрокинул стол, стоящий на пути, сгреб Драчуна за шиворот – и вскоре по полу катался клубок сопящих и ругающихся на чем свет стоит тел.
– А ну прекрати-ить! – от вопля Томми Ловкача у Ильверса едва не заложило уши. Бравый предводитель двора подхватил кадку с водой и, размахнувшись, выплеснул ее содержимое на ночных братьев. Тут же их разняли – ну ни дать, ни взять, кошку с собакой.
– Это что еще такое? – визжал, брызжа слюной, Томми, – как смели, при дворе?
И в сердцах отвешивал оплеухи присмиревшим ворам.
Наконец, успокоившись, кивнул в сторону Ильверса.
– Пойдете с ним, в дом, который отметили еще раньше.
Крюк в очередной раз плюнул на пол и, не оборачиваясь, рявкнул:
– Еще я с нелюдью не ходил!
Драчун промолчал, но его взгляд, брошенный на Ильверса, заставил дэйлор усмехнуться. Итак, они его на дух не переносили – точно так же, как и он их.
– Ты будешь со мной спорить? – вкрадчиво поинтересовался Томми, – я тебе ноги поотрубаю, псина ты безмозглая. Будешь милостыню у Хаттарова храма просить!
Лицо Крюка сморщилось – и стало окончательно похожим на морду бойцовой собаки.
Ловкач удовлетворенно хлопнул в ладоши.
– Ну, вот и прекрасно, парни. Дэйлор – не дэйлор, нелюдь – или человек, он пойдет с вами. Потому как маг, да еще и маг, не нуждающийся в… как их там…
– Компонентах, – пискнул притихший в углу Малыш.
Томми бросил в сторону племянника раздраженный взгляд.
– Компонентах. Что бы ни случилось – его сила – при нем. А вы, олухи, забыли, что каждый купчишко старается на двери ловушки ставить?!!
И Крюк, и Драчун молчали, опустив головы.
– То-то же, – обронил Томми и, хмыкнув, повернулся к Ильверсу.
– Ну, а ты – готов? Не подведешь моих парней?
Дэйлор молча пожал плечами. Разумеется, он сделает все, что от него потребуется. Даже если придется драться и убивать, он будет разить людей без сожаления…
– Вот и ладно, – Томми ухмыльнулся, – идите, братья. И не забывайте, что друг другу надо доверять.
С тем и отправились.
Читать бесплатно другие книги:
