Скрытное сердце Картленд Барбара

Глава 19

Сильвия взглянула из-под ресниц на сэра Роберта. Между его бровями пролегли две глубокие морщины. Было видно, что он о чем-то задумался. Они недавно поужинали и теперь, молча сидели, слушая напоминающий музыкальный аккомпанемент перестук колес поезда. Сильвии все еще казалось нереальным то, что она так неожиданно перенеслась из крошечного бедного домика миссис Бутл в личный железнодорожный вагон сэра Роберта, прицепленный к северному экспрессу, стремительно мчащему их через темень ночи.

Ее мысли и чувства так перепутались, что ей было не то что думать, а дышать трудно, когда они с сэром Робертом ехали до железнодорожного узла, который находился в десяти милях от Пилбрука. Ехали молча, хотя и сидели рядом. Цоканье лошадиных копыт и звон колокольчиков в упряжи напоминали Сильвии о том, что снова она оставляет позади свою старую жизнь и возвращается в Шелдон-Холл. Сэр Роберт был, еще более замкнут и молчалив, чем обычно. Она чувствовала, что он совершенно недоступен и настолько погружен в себя, что кажется абсолютно чужим человеком, в котором невозможно признать того, кто держал ее в руках, смотрел на нее с такой пылкой страстью в глазах. Когда он говорил, его голос был холодным и учтивым, а когда они уже ехали по Пулбруку, и Сильвия пару раз взглянула на него в момент, когда фонарь осветил экипаж, то увидела суровый и надменный профиль.

Когда они доехали до вокзала, слуги, одетые в униформу, проводили их к железнодорожному составу, ожидавшему на запасном пути. Они вошли в него, и Сильвия почувствовала, что, как будто, снова окунулась в атмосферу Шелдон-Холла. Внутри была та же помпезность и роскошь, только в миниатюре.

Один из лакеев, которого она узнала, поспешил им навстречу, но сэр Роберт жестом остановил его.

– Я сам покажу мисс Уэйс, где она будет отдыхать.

Сильвия даже не успела удивиться, как он уже повел ее через вагон, напоминающий гостиницу, к спальному отделению, рядом с которым ее ждала Этель.

– Ваша служанка проследит, чтобы у вас все было в порядке, – сказал сэр Роберт, глядя на Сильвию.

Она поняла, что он хотел сказать этим, и от внезапного стеснения почувствовала, как краска медленно заливает ее лицо. Он давал ей понять, что не обманет того доверия, которое она оказала ему. И так как они будут ехать ночью, в спальне у нее будет служанка, чтобы Сильвия не чувствовала себя неловко оттого, что находится совершенно одна в его личном поезде.

Сильвия ничего не произнесла в ответ. Вместо этого она улыбнулась служанке, изо всех сил стараясь вести себя естественно. Мгновение спустя, когда она обернулась, сэра Роберта уже не было.

– О мисс, я так рада снова видеть вас.

От того, с какой искренностью Этель произнесла эти слова, у Сильвии на глаза выступили слезы. Она прошла в дверь, которую девушка придержала для нее. Обстановка внутри казалась аскетической: аккуратная латунная кровать, умывальник и зеркало, правда, в вазе, прикрепленной к стене, был букет гвоздик из оранжереи, а на простынях и подушках – монограммы. Сильвия только мельком взглянула на все это и тут же задала вопрос, который уже давно мучил ее. Она так и не смогла заставить себя задать его сэру Роберту за все время длительного путешествия в Пулбрук.

– Мисс Люси серьезно больна?

Этель всплеснула руками.

– О мисс, вы не представляете, как все было ужасно!

– Что случилось? Сэр Роберт рассказал мне немного. Этель глубоко вздохнула.

– Это началось, как только вы ушли. Когда мисс Люси поняла, что вас нет в Шелдон-Холле, она пришла в ужасное состояние. Нэнни пыталась успокоить ее, но девочка не слушала. «Я хочу, мою Уэйси! Я хочу, мою Уэйси», – твердила она снова и снова. И тогда, наконец, чтобы успокоить ее, Нэнни сказала: «Я не думаю, что мисс Уэйс ушла далеко, дорогая. Она скоро вернется, не надо так волноваться». Конечно же, Нэнни понятия не имела, что ребенок так поверит ее словам. Мисс Люси вообразила, что вы прячетесь в парке. Сначала она тайно предложила мне пойти искать вас. Бедняжка думала, что вы или в саду, где растут розы, или в буковой роще, потому что это были ваши любимые места для прогулок. Но я отмахнулась от нее, сказав, что занята, и пообещала, что мы обязательно сходим, когда я освобожусь.

В тот день была отвратительная погода. Кажется, шел второй день после того, как вы ушли. Моросил мелкий дождь, и вся вересковая пустошь была затянута туманом. Нэнни решила не выходить на улицу – вы же знаете, как ее порой мучает ревматизм, а в такую погоду он как раз обостряется – и сказала, что после завтрака мы с Люси можем сходить в сад, но недалеко. А еще велела нам сразу же вернуться, если погода ухудшится. Мисс Люси очень обрадовалась: «Можно, мы сходим в буковую рощу, Нэнни?» – спросила она. «Нет, лучше побудьте в саду, – ответила Нэнни. – И не стойте, а походите, подвигайтесь, не то замерзнете». Мисс Люси ничего не сказала, но, видно, тогда уже решила сделать по-своему, потому что, пока я спустилась по лестнице вниз, она оделась и пулей выскочила из дому. Нэнни не видела этого, и когда я снова поднялась наверх и спросила у нее, где Люси, она предположила, что та пошла к бабушке. Я поискала ее немного, а потом предложила Нэнни сходить к леди Клементине и спросить, не у нее ли Люси. Нэнни так и сделала, и ее милость сказала, что не видела девочку с утра. «Я думаю, что она прячется где-то в доме, – предположила Нэнни. – Погода такая отвратительная. Может, она просто не хочет идти на прогулку». Но я засомневалась, потому что мисс Люси очень даже хотела сходить погулять. Мы везде поискали, а потом я оделась и вышла в сад, решив, что, может быть, смогу найти ее там. Я спустилась к розовому саду, а потом прошла в буковую рощу, но там ее не было. К тому времени минуло уже два часа. Я вернулась домой, думая, что, может быть, она уже там, но Люси как сквозь землю провалилась. Тогда Нэнни по-настоящему забеспокоилась, да и я тоже. Мы пошли и рассказали обо всем сэру Роберту. Он так разъярился, невозможно описать. Кричал, что мы вдвоем не смогли усмотреть за одним маленьким ребенком. Затем сэр Роберт приказал всем лакеям начать поиски мисс Люси, а сам потребовал, чтобы ему оседлали лошадь. К тому времени начался сильный дождь. Было очень холодно и ненастно. Скажу вам честно, мисс, у меня сердце обливалось кровью, когда я думала об этом бедном ребенке. Но что мы могли сделать? Мужчины облазили весь сад, но нигде не было и намека на присутствие Люси.

Этель на секунду замолчала, чтобы перевести дыхание.

– Что с ней случилось? – воскликнула Сильвия. – Говори, Этель!

– Ее нашли около семи часов вечера, мисс, когда уже стало темнеть. Она дошла до самого конца вересковой пустоши.

– Так далеко? – прошептала Сильвия.

– Мы не имели представления, как Люси смогла это сделать. Она, должно быть, так хотела найти вас, что даже не чувствовала усталости, пока не забрела совсем далеко. Но когда она увидела Черный камень, то, наверное, задумалась. Когда сэр Роберт увидел ее, она крепко спала, свернувшись калачиком у подножия большого камня.

– Так это сэр Роберт нашел ее? Этель кивнула.

– Да, он ускакал дальше, чем все остальные. Сэр Роберт, сидя в седле, заметил ее пальтишко. Оно было как белое пятнышко на фоне серого камня.

Сильвия вспомнила камень, о котором говорила Этель. Эта межевая веха находилась в нескольких милях от Шелдон-Холла, в верховьях вересковой рощи. Туда и в хорошую погоду нелегко было забраться, хотя они вдвоем с Люси несколько раз пытались это сделать. Сильвия представила, как девочка шла вперед, подгоняемая нетерпением и решимостью найти того, кого очень хотела увидеть. Наверное, ей казалось, что Черный камень, как и буковая роща, вполне может быть местом встречи. Однако когда она добралась туда и не нашла ничего, кроме пустоты, ветра и дождя, то, должно быть, почувствовала очень сильное разочарование и упадок сил – чувства так хорошо знакомые взрослым людям. Но по сравнению со взрослыми, которые могут как-то перестраиваться, дети переживают такое намного тяжелее. Сильвия подумала, что, возможно, Люси сначала немного поплакала. Она очень устала и была совершенно обескуражена. Настроение, с которым она отправилась на поиски, пропало, и девочка уснула, свернувшись у подножия камня. Сильвии хотелось знать, что сказал сэр Роберт, когда нашел свою дочь, мокрую, растрепанную и, возможно, ничего не соображавшую спросонья, а также от сильного переутомления. Но Этель этого не знала.

– Сэр Роберт привез мисс Люси домой, – продолжала она. – Мы искупали ее в горячей ванне, а затем положили в кровать. Бедняжка, она была в ужасном состоянии. Позднее, когда я принесла ей ужин, то увидела, что у нее горят щеки. Еще до того, как Нэнни измерила ей температуру, было ясно, что она заболела. «О, не трогай меня, Нэнни!» – все повторяла бедняжка. «Потерпи, моя милая, – отвечала ей Нэнни, – завтра тебе придется полежать в постели». – «Но я не нашла Уэйси. Я должна еще раз поискать ее. Не понимаю, куда она ушла. Ты не знаешь, Нэнни?» – плакала Люси. Она сказала то же самое сэру Роберту, когда он пришел навестить ее, лежащую в постели.

– А что сказал сэр Роберт? – спросила Сильвия, будучи не в силах совладать со своим любопытством, хотя и чувствовала, что лучше было бы, не задавать этот вопрос.

– Он ничего не сказал, – ответила Этель. – Только стоял и смотрел на мисс Люси. То ли он жалел дочь, то ли очень злился на нее за то, что она натворила. Наконец он сказал: «Ты действительно так сильно хочешь видеть мисс Уэйс?» И когда он задал этот вопрос, мисс Люси отпихнула весь свой ужин и стала громко плакать, приговаривая: «Я очень хочу ее видеть! Очень! Очень! Я не знаю, где она прячется. О папочка, помоги мне найти ее».

– И что ответил сэр Роберт? – чуть слышно спросила Сильвия.

– Ничего. Он больше не произнес ни слова, – сказала Этель. – Но вынул свои карманные часы, и мы поняли, что он думает о том, когда, наконец, придет доктор.

– А когда тот пришел?

– Очень поздно, почти в одиннадцать часов. Он был на вызове, когда за ним послали. К тому времени как он прибыл, температура у мисс Люси была высокой, но она не спала. Девочка лежала в своей кроватке и все время разговаривала, постоянно звала нас, если мы оставляли ее одну. Доктор дал ей какое-то снотворное и сказал, что придет на следующее утро. Но задолго до его прихода мы поняли, что мисс Люси серьезно заболела. Мы не могли оставить ее ни на минуту. И я, и Нэнни были рядом с ней всю ночь.

И даже когда пришли медсестры, кто-то из нас все равно был с ней, потому что она не любит чужих людей. Она постоянно звала то нас, то вас.

– Она продолжает звать меня? – тихо спросила Сильвия.

– Да, мисс. А когда она бредила, то кричала что-то ужасное. Просто сердце болело, когда мы слышали такое. Она вбила себе в голову, что вы очень несчастны и что у вас большое горе. Умоляла нас поехать и помочь вам. Временами мне было просто страшно слушать ее. Это продолжалось около четырех дней, и наконец, Нэнни сказала сэру Роберту: «Я думаю, что нужно послать за мисс Уэйс».

– Когда она сказала это? – спросила Сильвия.

– Как-то утром, когда сэр Роберт после завтрака поднялся в детскую, чтобы узнать, как прошла ночь. Ночная няня сказала ему, что девочка почти не спала. А когда Нэнни попыталась дать ей хоть немного молока, она отталкивала чашку и все твердила: «Я не хочу молока, я хочу Уэйси, когда она придет? Ее уже, наверное, нашли». Именно тогда Нэнни сказала сэру Роберту, что она думает.

– А что он ответил?

– «Очень хорошо». И все. Только эти два слова. И вышел из комнаты. Нам показалось, что в тот момент он сам был готов искать вас. Я думала, что вы уже через несколько часов будете в Шелдон-Холле. Но, конечно же, когда стал проходить день за днем, мы все догадались, что он не знает, куда вы подевались.

– Но… но что случилось с моей сестрой? – Сильвия услышала, как дрожит ее голос.

– О, она уехала, – ответила Этель. – Я точно не знаю, что произошло. Я ничего не слышала об этом, но она уехала на следующий день после вас.

– Так вы знали, что сэр Роберт разыскивает меня?

– Конечно, все знали, как он старается найти вас, – подтвердила Этель. – Доктор сказал, что у Люси пневмония. Она становилась все слабее и все продолжала звать вас. Когда сэр Роберт поднимался утром в детскую после того, как приходила почта, Нэнни всегда смотрела на него с надеждой. Бедняжка даже не задавала вопросов, а он и так знал, что она хочет услышать, и только качал головой.

– А что случилось потом?

– Мисс Люси стало еще хуже, – продолжала свой рассказ Этель. – В доме появились еще несколько нянек, и мне уже не разрешали дежурить по ночам. Нэнни по-прежнему ухаживала за Люси, а я нет. Мне приказали прислуживать всем этим новым… Терпеть их не могу, высокомерные, чопорные, вечно сующие везде свой нос.

– Да, да. Продолжай.

– В общем, позавчера я услышала, как доктор сказал: «Неужели вы не можете сделать хоть что-нибудь, чтобы найти эту женщину, сэр Роберт?» Они были в детской, а я как раз принесла уголь. И, конечно же, все слышала. Сэр Роберт сказал: «Я делаю все возможное. Лучшее детективное агентство пытается отыскать ее следы, но, похоже, без толку». Это было рано утром, а когда сэр Роберт спустился с доктором вниз, как раз пришла почта, потому что я видела, как уходил почтальон. В это время одна из нянек, как раз что-то диктовала мне, как вдруг сэр Роберт распахнул дверь и резко вошел в комнату. Он держал в руках письмо и улыбался. Он прошел мимо нас, даже не заметив, и направился в комнату Люси, оставив дверь раскрытой. И мы обе, сами того не замечая, пошли за ним. Он подошел к кровати мисс Люси – она лежала там с закрытыми глазами и казалась такой бледной и худой, бедняжка, вы бы ее не узнали – и сказал: «Люси! Люси! Я нашел, где твоя Уэйси, и я собираюсь привезти ее. Ты меня слышишь?» И мисс Люси ответила тихим и слабым голоском: «Ты собираешься привезти ее, папочка? Сейчас?» – «Сейчас, – сказал он. – Так будь хорошей девочкой и постарайся поправиться к тому времени, как мы приедем». И с этими словами он развернулся и пошел к двери. Затем остановился: «Ты мне нужна, Этель! – сказал он. Я так поразилась, мисс, что чуть в обморок не упала. – Я хочу, чтобы ты поехала со мной на юг, – сказал он. – Собери одежду, которая, по-твоему, может понадобиться мисс Уэйс». Я с трудом могла поверить своим ушам, но побежала в вашу комнату и упаковала несколько ваших вещей. Всем, конечно же, было хорошо известно, что вагон сэра Роберта уже много дней стоит на станции Миклдон, но когда мы наконец-то и в самом деле отправились в нем на юг, это казалось, слишком невероятным, чтобы быть правдой. И вот вы здесь! Бедная мисс Люси будет так рада видеть вас. Я думаю, что это спасет ей жизнь.

Сильвия опустилась на кровать и закрыла лицо руками.

– О Этель, – сказала она. – Я не представляла, что ребенок будет так расстраиваться… Я не должна была покидать ее.

– Не переживайте, мисс, – стала успокаивать ее Этель. – Она обязательно поправится, когда увидит вас. Почему бы вам не переодеться и не освежиться перед обедом?

Сильвия последовала совету Этель. Она с удовольствием сбросила поношенное выцветшее платье, которое не снимала с тех пор, как покинула Шелдон-Холл, и облачилась в один из нарядов, привезенных для нее Этель. Когда она взглянула на себя в зеркало, то поняла, что за время пребывания в Пулбруке убогим стал не только ее внешний вид, но и ее сознание. За это время она стала еще более покорной, позволяя другим унижать себя, трясясь от страха за свою безопасность. Такое поведение, казалось, лишило ее чего-то такого, что вернулось только сейчас, в тот момент, как она сменила одежду.

Сильвия была уже готова, когда почувствовала, как дернулся вагон, присоединяемый к экспрессу. Мгновение спустя поезд тронулся и, слегка покачиваясь из стороны в сторону, стал набирать скорость под перестук колес, который становился все громче и громче.

– Обед подан, мисс.

Какими странными показались ей эти слова здесь, при таких обстоятельствах да еще после того, как совсем недавно ей самой приходилось готовить и подавать еду.

Чувствуя, что руки от волнения стали холодными как лед, Сильвия робко и неуверенно вошла в салон-столовую. Там ее уже ожидал сэр Роберт. На столе среди разнообразных блюд, поданных двумя слугами на серебряной посуде, стояло ведерко со льдом, в котором охлаждалось шампанское. И хотя Сильвия жестом дала понять, что пить не будет, сэр Роберт настоял на том, чтобы она сделала несколько глотков.

– Это пойдет вам только на пользу, – сказал он. – Впереди долгое путешествие, и лично мне всегда очень сложно уснуть, когда я еду в поезде. А вам?

– Я никогда не путешествовала ночью, – ответила Сильвия.

Разговор между ними был чопорный, натянутый и порой прерывался длительными паузами, в течение которых никто не произносил ни слова. И хотя еда была очень вкусной, Сильвии просто кусок не лез в горло.

Наконец они поели, и, когда принесли десерт, Сильвия взглянула на сэра Роберта, желая догадаться, о чем он думает.

– Не желаете фруктов? – спросил он, вопросительно подняв бровь.

Но Сильвия, отрицательно покачав головой, отказалась.

– Нет, благодарю вас.

– Я тоже не хочу. – Он повернулся к слугам. – Принесите кофе в салон-гостиную. И еще ликер.

– Будет исполнено, сэр Роберт.

Он встал и подождал, пока Сильвия выйдет из-за стола. Она же на секунду-другую замешкалась, стараясь удержать равновесие в качавшемся вагоне. Затем прошла в гостиную и села в мягкое, обложенное подушками кресло. Сэр Роберт сел напротив. Между ними был только маленький столик, на котором уже стояли чашки с кофе.

Сильвия почувствовала, как у нее забилось сердце. В этот момент она поняла, что сэр Роберт собирается с ней поговорить. Ей так о многом хотелось спросить, но она боялась. Боялась услышать это от него, а точнее, просто боялась его самого. Она маленькими глотками пила кофе и чувствовала, как бодряще действует на нее этот напиток. Ей было приятно ощущать его горьковатый вкус. Когда, наконец, слуги ушли, они остались одни.

– Я хочу поговорить с вами, мисс Уэйс.

– Да, сэр Роберт?

– Я вам благодарен. Очень благодарен, что вы были так добры, решив вернуться в Шелдон-Холл со мной. Я не преувеличивал, когда сказал, что Люси очень больна. Ваша служанка… э-э… – Он не сразу смог вспомнить имя. – …Этель может подтвердить мои слова.

– Да, она сказала мне о Люси… Как она убежала искать… меня и что вы… нашли ее у Черного камня.

– Я до сих пор не могу понять, как ей удалось добраться туда одной.

– Наверное, мы все можем достичь невозможного, когда очень захотим.

Сэр Роберт бросил на Сильвию быстрый взгляд, затем взял со стола чайную ложку и стал рассматривать ее так внимательно, как будто впервые увидел.

– Мисс Уэйс, я должен попросить у вас прощения. Я хочу, чтобы вы поверили, что я ужасно сожалею о том, что произошло в ночь перед тем, как вы покинули мой дом.

Когда он произнес эти слова, лицо Сильвии залилось пунцовой краской. Все ее тело охватила мелкая дрожь, а руки стали сами по себе судорожно перебирать складки платья.

– Я не пытаюсь оправдываться, – продолжил он. – Это было бы бессмысленно. Но очень хочу, чтобы вы знали, что в тот момент я вел себя так исключительно по недоразумению. Я не представлял, что вы встретились со своей сестрой совсем недавно и что вы не виделись столько лет.

– Кто вам об этом сказал?

– Ваша сестра.

– И… что же случилось с Ромолой?

Сэр Роберт мрачновато улыбнулся.

– Она покинула Шелдон-Холл на следующий день после вас.

– Но, куда же она поехала?

– Назад, в Лондон.

– Но кто… Я имею в виду… как…

Сэр Роберт наклонился вперед.

– Мисс Уэйс, могу я быть с вами откровенным? Ваша сестра рассказала мне всю правду перед тем, как уехать. По моему настоянию. А затем… затем она возвратилась к той жизни, к которой принадлежала. Она пообещала, что никогда больше не сделает ни единой попытки вмешиваться в вашу жизнь, если вы, конечно, сами не захотите ее видеть. Только вы можете сделать первый шаг навстречу ей.

– Она пообещала? Ромола пообещала такое? Но почему?

Губы сэра Роберта напряглись:

– Простите за откровенность – потому что она получила то, чего хотела.

– Вы ей… заплатили? Чтобы она вам пообещала?

– Ваша сестра очень нуждалась.

Сильвия закрыла лицо руками.

– Простите, – прошептала она.

Ей показалось, что всю ее гордость, до единой капельки, только что втоптали в грязь. Что она могла сказать, узнав о том, что Ромола приняла деньги от сэра Роберта, что торговалась с ним и заключила договор, который касался ее лично. Это уже произошло, и произошло без ее ведома. У нее никто ни о чем не спросил, и теперь ей оставалось только умереть от стыда и ужаса за содеянное.

– Надеюсь, вы не будете очень расстраиваться по этому поводу, – произнес сэр Роберт. – Ваша сестра была очень удовлетворена.

– Полагаю, вы понимаете, что я не испытываю восторга от такой сделки? – спросила Сильвия, взглянув сэру Роберту прямо в глаза. В ее голосе прозвучала стальная нотка.

– В самом деле? – спросил он, но неожиданно его голос изменился и потеплел. – Конечно, ведь вы такие разные.

Сильвия, не выдержав его взгляда, опустила глаза.

– Не знаю, что сказать, – пробормотала она.

– Прошу вас, не переживайте. Пусть все будет так, как есть. Вашей сестре голодать не придется.

– Но почему вы так поступили? Почему? – воскликнула Сильвия, но тут же, пожалела, что спросила об этом, потому что увидела ответ в глазах сэра Роберта. В них вдруг появилось такое неистовое выражение, что она вынуждена была отвести взгляд, чувствуя, как внезапно наступившая тишина стала накаляться и пульсировать. На мгновение она ощутила, как что-то неуловимое и очень нежное объединило их. Затем его голос резко и грубо нарушил молчание.

– Мне нечего добавить по этому вопросу, мисс Уэйс, и я бы хотел сейчас поговорить с вами совсем о другом. О себе и о вашем возвращении в Шелдон-Холл. Я не ищу оправданий. Того, что было, не исправить. Я могу только пообещать, что ничего подобного не повторится. Если вы будете ухаживать за моим ребенком, если с вашей помощью Люси выздоровеет, то я буду глубоко благодарен вам и продемонстрирую свою признательность тем, что постараюсь, как можно меньше навязывать вам свое присутствие и никогда не буду беспокоить вас. Вы меня понимаете?

– Понимаю.

Не успела Сильвия опомниться, как сэр Роберт уже встал с кресла. Она поняла, что разговор окончен. Он сказал ей все, что хотел сказать, и теперь желал показать, что она свободна. Она посмотрела на него, и ей показалось, что в этот момент его лицо изменилось. Оно уже не было больше суровым и надменным. На нем застыло выражение страдания. Сильвия хотела заговорить, но слова замерли на ее губах. Она покорно поднялась, выполнив то, что от нее ожидалось.

– Покойной ночи, сэр Роберт.

Она не протянула руку, а он, казалось, даже не заметил этого.

– Покойной ночи, мисс Уэйс. Мы прибудем в Миклдон завтра утром около восьми.

– Благодарю вас.

Сильвия вышла в дверь, которую сэр Роберт придержал для нее. Проходя, она ощутила его близость и даже задела плечом его фрак. А затем дверь закрылась и разъединила их. Сильвия осталась одна в коридоре.

Глава 20

– Уэйси! Какой прекрасный день! Давай поднимемся к Черному камню.

Услышав эти слова, Сильвия с удивлением посмотрела на Люси, но затем улыбнулась.

– Ты действительно хочешь сходить туда?

– Да! А почему бы нет?

Теперь уже удивление прозвучало в голосе Люси, и Сильвия отвернулась в сторону, чтобы ребенок не смог увидеть выражение ее лица. Значит, Люси уже успела все забыть! Но на самом деле это совсем неудивительно, ведь детская память такая короткая! И все же было трудно поверить, что, то несчастье, то горе, которое она перенесла, так быстро стерлось из ее памяти. Ведь Люси была так несчастна, испытав острую, невыносимую боль, которую могут почувствовать только дети, когда неожиданно, без всяких объяснений с ними происходят вещи, которые меняют весь их маленький мир и делают их такими беззащитными, жалкими и одинокими.

Как часто после возвращения в Шелдон-Холл Сильвия упрекала себя за то, что не подумала заранее о том, как ее исчезновение могло подействовать на Люси. Пока она не увидела, в какое жалкое подобие той, прежней, Люси превратилась девочка в результате болезни, она понятия не имела, что ребенок может любить с такой глубиной и самоотверженностью.

Люси была худой и изможденной, но что еще хуже, у нее были не в порядке нервы. В течение первой недели она почти не отпускала Сильвию от кровати и плакала, когда девушка отлучалась даже на минутку. Своим тоненьким голоском она звала гувернантку день и ночь.

Сначала казалось, что никакой надежды на ее выздоровление не осталось. Она была такой больной, такой обессилевшей, что в любой момент, проскользнув, как вода сквозь пальцы, могла уйти от них навсегда. Но затем, когда девочка постепенно не только узнала, что Сильвия вернулась, но и удостоверилась в этом, произошло изменение.

– Ты здесь? Ты ведь правда здесь, Уэйси? – повторяла она трогательно жалким голоском. – Ты не собираешься уйти? Обещай мне, что никуда не убежишь!

– Я больше не покину тебя, обещаю, – стараясь успокоить девочку, говорила Сильвия. Но через несколько минут снова звучал тот же, вопрос, и девушка понимала, что совершила в своей жизни очень страшную вещь – зародила в Люси чувство незащищенности и страх перед будущим.

Но, тем не менее, понемножку, правда, так медленно, что даже невозможно было заметить каких-либо изменений, Люси стала выздоравливать. За это время Сильвия сама чуть не надорвала свое здоровье. Усталая, изможденная, не жалея сил, она пыталась утешением и лаской вернуть маленькому, глубоко страдающему растерянному ребенку сознание того, что он не одинок. И только когда однажды ночью Люси ни разу не разбудила ее, проспав до утра, и Сильвия наконец смогла нормально выспаться, она неожиданно осознала, что дошла до самого предела своих физических возможностей. Спасибо Нэнни, которая, как всегда, переняла эстафету и таким образом предотвратила то, что могло стать неизбежным концом.

– Вы должны остаться в постели, мисс Уэйс, – сказала она, когда принесла Сильвии утреннюю чашечку чая. – Не хватало, чтобы еще и вы заболели.

– Я устала, – призналась девушка. – Не понимаю, почему, ведь сегодня была такая спокойная ночь…

Нэнни, рассмеявшись, прервала ее.

– Спокойная ночь? – воскликнула она. – А вы знаете, сколько ночей вы сидели с Люси, и сколько раз вам приходилось вставать среди ночи, потому что она вас звала?

– Не имею понятия. Я потеряла счет дням. Сколько времени прошло с тех пор, как я вернулась?

– Больше шести недель, – ответила Нэнни. Сильвия посмотрела в окно.

– Я могла бы и сама подсчитать, если бы было время об этом подумать, – сказала она. – Уже почти лето, не так ли? А когда я ушла, была еще зима.

Она произнесла эти слова тихо, и ей почудилось, что в них заключен какой-то другой, более глубокий смысл, в который она еще не в состоянии по-настоящему вникнуть.

Нэнни стояла на своем:

– Вы должны лежать в постели, мисс Уэйс.

– Но Люси… – запротестовала Сильвия.

– Предоставьте ее мне, – сказала Нэнни. – Ей лучше, намного лучше, и она уже начинает думать о ком-то другом, не только о себе.

– Но как я могу остаться в постели? – снова попыталась воспротивиться Сильвия, однако же, ее глаза закрылись и, прежде чем она успела собрать всю свою волю и встать, ее одолел сон. Она проспала двенадцать часов и не слышала, как Нэнни тихо входила и выходила из комнаты. Она даже не знала, что к ней ненадолго приносили завернутую в одеяло Люси, чтобы та могла удостовериться в том, что ее Уэйси никуда не делась, что она действительно здесь. Сильвия спала и спала, и в ее истощенный бессонными ночами организм вливались свежие силы, подобно тому, как бывает с сухим семенем, в котором снова просыпается жизнь, если его поместить в теплую землю. И когда, наконец, проснулась, то почувствовала, что очень голодна.

Незаметно пролетело еще некоторое время – казалось, всего несколько дней, а на самом деле не одна неделя. Сильвия и Люси гуляли по саду, благоухающему многоцветием летних цветов.

– Смотри, Уэйси, розы! Какой твой любимый цвет? Я, люблю розовые.

– А я, больше всего люблю темно-красные, – ответила Сильвия и внезапно покраснела, вспомнив традиционное значение красных роз. Ее мысли мгновенно переключились на сэра Роберта. Она почти забыла о нем за это беспокойное и суматошное время. Но теперь, когда все волнения были позади, когда Люси выздоровела и нуждалась только в повышенном внимании и любви – в том, что Сильвия с радостью была готова дать ей, – было ясно, что рано или поздно ее должны посетить мысли о том, кого она любила.

Он выполнил свое обещание и никогда больше ни словом, ни делом не беспокоил ее. Казалось, ей нужно было бы только радоваться, но сердце ее разрывалось от протеста. Когда он приходил к Люси, Сильвия тут же удалялась. Она слышала от него только: «Доброе утро, мисс Уэйс» или «Добрый день, мисс Уэйс». Эти слова он произносил вежливым и холодным голосом, не глядя ей в глаза, и держался при этом высокомерно и отчужденно. Невозможно было поверить, что она когда-то была в его объятиях и ощущала прикосновения его губ. В другое время суток они почти не встречались. Только раз, когда она выходила из спальни леди Клементины, он остановил ее.

– Нет ли чего-нибудь такого, что бы вы желали, мисс Уэйс, для себя или для Люси? Я был бы рад исполнить вашу просьбу.

– Есть, сэр Роберт.

Она так устала. Ночь накануне была очень трудной. Люси, прижавшись к ней, отчаянно и истерически требовала от нее новых и новых заверений в любви. Сильвия, совершенно измотанная, ослабленная и одинокая, неожиданно сама ощутила острую необходимость в утешении и в любви. Вот бы нашелся, думала она, хоть кто-нибудь в этом холодном и величавом доме, к кому можно было бы обратиться за утешением; человек, пожав руку которого она почувствовала бы сочувствие и понимание, тот, на чье плечо можно было бы опустить свою раскалывающуюся от боли голову. Она взглянула прямо в глаза сэра Роберта. Его взгляд показался ей суровым и… безразличным. Девушка чувствовала страшную усталость во всем теле, у нее дрожали руки. Она была крайне переутомлена, и, хотя изо всех сил пыталась сдержать свои эмоции, ее глаза внезапно наполнились слезами.

Сэр Роберт ответил ей продолжительным взглядом. И в этот момент сквозь кажущееся безразличие, отчужденность и высокомерие она увидела человека, испытывающего страшные мучения. Какое-то время, показавшееся вечностью, они стояли и смотрели друг на друга. Сильвия не заметила, как все вокруг растворилось, и они оказались на какой-то другой планете, принадлежащей только им двоим – мужчине и женщине… Ничто другое сейчас не имело для них значения…

Напряжение между ними нарастало. Магнетизм, исходящий от сэра Роберта, манил и притягивал ее с такой неимоверной силой, что ему невозможно было сопротивляться. Она стояла, не двигаясь, слегка разомкнув губы. Но внезапно сэр Роберт резко отвернулся и, издав какой-то возглас, показавшийся ей, не то стоном, не то проклятием, стремительно покинул ее.

Сильвия прислонилась к стене. Каждый нерв в ней был напряжен до предела, и силы, казалось, совершенно оставили ее.