Железная клетка Нортон Андрэ

Теперь он уже и скользить стал не так быстро, как раньше. Угол наклона туннеля, по которому стремительно пронеслось его тело, стал более пологим, света становилось все больше, он шел из круглого отверстия впереди Джонни. Джонни надеялся, что долетел, наконец, до конца этого кошмарного прохода!

Он уже видел почти все и сумел встать на четвереньки прямо перед проходом. Теперь он высунул голову в проход.

– Джонни! – Маленькие грязные руки легли ему на лицо, гладили по щекам, а заплаканное личико прижалось к его носу. Выхода наружу тут не было. Джонни был уверен теперь, что они находятся глубоко под землей в какой-то пещере. Но откуда же идет этот серый свет? Он не видел его источника и не понимал, откуда он, но с благодарностью подумал: – Господи, хоть свет есть!

– Джонни, я хочу уйти отсюда! – голосок мальчика дрожал от страха. Он мог бы снова успокоить брата, но все его мастерство было теперь направлено на поиски девочки.

– Мы уйдем отсюда – он, конечно, солгал, но теперь это было его единственное оружие, – мы только сначала найдем Мабу.

– Но где она? – малыш крутил головой в поисках сестры.

– Сюда. – По крайней мере, пока Джонни был в этом уверен. Он держал брата за плечо, толкая его вперед, так как тот рвался из его рук. Когда они сделали несколько шагов по этой пещере, Джонни увидел, что она была гораздо больше, чем он мог ожидать, чем вообще видел в этом месте. Она была совершено необозримой и простиралась вокруг них в сером свете, словно равнина, там, на поверхности. Он увидел и другие отверстия в стенах, похожие на то, откуда они только что пришли. Эта пещера была местом, куда сходились все эти отверстия.

Тут было страшно тихо, мертвая тишина, которой не было там, наверху, где жители понастроили себе домов и перешептывались и шумели под солнцем. Джонни нетерпеливо потряс головой. У него появилось странное чувство, что тишина обволакивает его, как вода в ручье, что она хочет прервать его мысленную связь и поиски Мабы, что она душит его. Как далеко от них теперь девочка? Он замер на месте, когда Джорджи вдруг громко крикнул: – Маба!

Это прозвучало как плеск водопада, потом отозвалось эхо, и еще одно эхо, и еще одно… Казалось, в пещере закричали много мальчиков одновременно. Джорджи всхлипнул и прильнул к брату, тот обнял его.

– Пожалуйста, – заплакал младший, – мне тут не нравится. Пойдем с тобой наверх. И как мы найдем ее?

Джонни беспокоился: а вдруг девочка идет впереди, все дальше и дальше? Он знал, что она находится здесь, но как им найти ее? Они уже больше не видели отверстий в стенах вокруг, но пространство, по которому они шли, впереди них стало сужаться.

Теперь они шли между двух стен. Между этими стенами не было никакого отверстия. В то же время серый свет стал еще сильнее, и тут впереди Джонни увидел на пути преграду.

Это не было похоже на стены по обеим сторонам, оно чуть сверкало, словно кусок какого-то материала, поставленный вертикально. Они могут тут пройти? Он надеялся, что смогут.

– Маба! – Он снова стал мысленно звать ее по имени. Затем удовлетворенно вздохнул: она оказалась где-то недалеко, может быть, именно за этой преградой или еще ближе.

Когда он близко подошел к этой преграде, то увидел в ней небольшую щель. Он прикоснулся к этой щели концом своего оружия, она поддалась прикосновению и потом медленно, словно нехотя, стала открываться все шире. У Джонни руки стали мокрые от пота, он нажимал, нажимал. Тут к нему присоединился младший, который добавил свои силенки к общему делу. Дюйм за дюймом преграда поддавалась до тех пор, пока не получилось отверстие, достаточное для того, чтобы пролезть.

Джонни замер на месте. Контраст меж тем, что он увидел там, в этом отверстии, и коридора, по которому они сюда пришли, был слишком разителен. Глазам потребовалось несколько минут, чтобы осознать это и привыкнуть. Здесь было так много цветов и оттенков, что они накладывались друг на друга, сражались друг с другом, чтобы еще полнее проявить себя. По стенам были рассыпаны блестящие пятна, ленты, вокруг стояли до самого потолка те самые каменные разноцветные вещи, которые он уже видел там, наверху, во время своего первого путешествия. Некоторые из этих камней были прозрачными, как тот, где лежал спящий. Он видел, что внутри них лежит великое множество предметов.

Сияние, красота и блестки света, а также большое количество неизвестных вещей встревожили Джонни. Мабы тут не было видно, но она была здесь, ему это подсказывало его чувство. Возможно, она заблудилась среди этих вещей.

Он стал кричать, громко, отчетливо выговаривая ее имя:

– Маба!

– Джонни?.. – Ее ответ пришел откуда-то слева, рядом с пестрой стеной, сверкающей, как солнце. Теперь, когда тревога оставила его, он увидел, что эти краски и пятна образуют целые картины. Недалеко от стены сидела Маба, протянув ноги, ее грязное и усыпанное пылью личико не повернулось им навстречу, она смотрела на нечто прямо перед собой.

– Маба! – Джонни бросился к сестренке. – Что…

Она подняла руку и махнула как-то неопределенно, даже не глядя на братьев, ее голос был радостен и светел.

– Джорджи, Джонни, видите, ну! Народ, такой же, как и мы, видите, видите!!!

Картинки на стенах выглядели как-то странно, они не были нарисованы на плоской поверхности, но каким-то образом выступали наполовину из стены, точно фигуры были наполовину ее частью, частью камня, а часть их оставалась там, в глубине, и не была видна.

Там, куда показывала Маба, была изображена группа женщин, которые вместе делали что-то такое, что Джонни не совсем понял. Перед ними было много коробок и ящиков, разных размеров и очертаний, все разноцветные. Некоторые женщины держали руки в этих коробочках. Рядом с ними лежали большие кучи каких-то предметов, которые Джонни не смог бы опознать. Единственное, что он мог назвать с уверенностью, был свиток чего-то похожего на их грубо сплетенные юбочки, хотя это было гораздо тоньше и прекраснее. Некоторые предметы неожиданно показались ему похожими на те, которыми пользовались Большие в лаборатории, правда, они были маленькими, и очертания и форма их были приятными.

Он взглянул на другую картину. Здесь были мужчины, и каждый из них держал в руке такой же красный стержень, какой он уже видел под руками у спящего. Один из мужчин что-то делал стержнем: из кончика стержня вырывался тонкий луч света и ударял по огромному камню, одному из тех, что бесформенной кучей громоздились перед ним. На некотором расстоянии от него находилась вторая куча, такая же, как и первая. Но стенка первой кучи там, где прикасался луч, была гладкой и прямой. Джонни решил, что там, на картине, они пользовались световыми лучами, для того, чтобы ломать камни, так же, как Народ, подбирая камни и обтесывая палки до нужных размеров.

Он запомнил по лаборатории, где раньше жил, что такие шутки делали и Большие, и, значит, те, кто были на картине, ничуть не лучше. Джонни нахмурился, глядя на картину. Мужчины на ней были похожи на тех, кого Большие в лаборатории подвергали контролю разума!

– Смотри! – Маба схватила что-то с пола и помахала им перед носом у Джонни. – Смотри, что я тут нашла!

Эта ткань спадала мягкими волнами по ее рукам, и он понял, что это была ткань, не такая грубая, негнущаяся, какую плели они сами и носили всю жизнь в виде юбочек, а мягкая, прекрасная, нежная! У нее был цвет, как у листьев весной, а по этим листьям падали мелкие белые цветы. Джонни поднял руку и прикоснулся к голове. Он ведь сунул утром за ухо цветок, и хотел сравнить… Но цветка давно уже не было… Кажется, он такой же, как нарисованные тут.

– Я буду носить ее, как те, на картине. – Маба вскочила. Она сбросила свою грубую плетеную юбку прямо на пол и хотела обмотать ткань вокруг своего маленького смуглого тела, подражая женщинам на стене. Внутри Джонни сразу же возникло чувство предостережения и опасности. Он не хотел, чтобы она была похожа на этих… Это было неправильно!

– Нет! – Джонни схватил ткань, прежде, чем Маба прижала ее к телу. Она сразу поняла, что он собирается сделать, и закричала, яростно прижимая к себе новую игрушку. Она цеплялась за ткань, Джонни рванул… послышался треск, ткань порвалась, большой кусок остался теперь в руках у Джонни, у нее – только обрывок.

Эта штука казалась такой интересной и мягкой, казалось, она прилипала к пальцам. Он сорвал ее с пальцев и яростно швырнул на пол. Потрясенная девочка смотрела теперь на обрывки ткани. Потом она выронила ее на пол и бросилась к брату. Маленькие кулачки замолотили по его телу.

– Ты, ты все это испортил! – кричала она потрясенно. – Ты это порвал!

Джонни подхватил ее и повел вперед, не обращая внимания на удары ее кулачков. Он потряс ее за плечи, и тут она заревела, размазывая по щекам грязь, но быстро справилась с собой. Она вытерла слезы рукой, яростно, словно стыдилась, что она плакала. Теперь она просто с ненавистью смотрела на него.

– Ты все испортил! – повторила она, ее глаза горели.

– Послушай меня, – он снова потряс ее за плечи, – послушай меня, Маба. Ты ведь помнишь, что было с Хухо?

Теперь он смотрел ей прямо в глаза.

– Она съела желтую штуку, которая хорошо пахла…

– А что было потом?

– Она… стала больной. Очень… И… и она потом умерла… – у нее упал голос. Потом она яростно стала возражать: – Но ведь я ничего желтого не ела, Джонни! У меня было нечто прекрасное в руках!

– А разве Хухо не думала, что у нее в руках нечто прекрасное? – он стал развивать свою мысль, надеясь, то сумеет убедить ее только при помощи слов.

– Да, но ведь оно росло на дереве, Джонни. Это была живая вещь, а у меня была неживая. Они ее сделали, я так считаю, – она показала на женщин, – и она не сделает мне плохо.

– Ведь ты не знаешь этого. А Хухо ведь тоже не слушала, когда ей сказали, что с новыми вещами надо вести себя осторожно. Это место – оно не принадлежит Народу, оно не принадлежит и тем, кто похож на нас.

– Но ведь они – это мы, смотри! Смотри на них, ведь ты не слепой. Может быть, Рути и сама не знала, что космический корабль привез ее обратно с неба в ее собственный мир! – Маба говорила быстро, не переводя духа.

Джонни покачал головой.

– Нет, тогда Рути знала бы. Народ никогда не жил в ее мире. Вспомни и подумай, ты ведь знаешь Ловцов, Маба? Помнишь, как они ловят тех, кто пробегает мимо?

– Они… они могут притворяться маленькими и прячут часть тела, а оставшееся делают похожим на тех, кто бежит мимо, – ответила она. Затем повернула голову, чтобы еще раз увидеть тех, на стене – Ты имеешь в виду, что эти люди… могут такое, как наши Ловцы… что они нарочно сделались такими же, как и мы, чтобы поймать нас? Но послушай, Джонни, откуда они могли знать о нас? Это место такое старое… Очень старое. Они должны были жить тут прежде, чем Рути и ты вышли из этого корабля, прежде чем мы сами родились.

– Нет, они здесь не для того, чтобы поймать нас. Но даже пусть они больше похожи на нас, а не на Больших, может, они могут отличаться от нас внутри так, как Ловцы отличаются от тех, кого они ловят. Понятно?

Она снова посмотрела на картинку.

– Да, мне понятно. А что, если ты ошибаешься, Джонни? А что, если они и вправду такие же, как мы? Джонни, – она вырвалась из его рук, – посмотри на это. – Она показала на стену, на ряд ведущих куда-то дверей. – Это все можно открыть, и там много вещей. Такие, как и та, что ты порвал. А еще тут, посмотри, посмотри! – она схватила его за руку и потянула вдоль стены.

Прежде, чем они прошли два шага, к ним прибежал Джорджи.

– Глядите, что я нашел! – крикнул он громко и радостно. Он махнул над головой красным стержнем, вертя его так, что блестящая поверхность отражала яркий свет.

Джонни, опять повинуясь только инстинкту, схватил его рукой.

Их руки встретились на поверхности стержня. Из его конца вырвался луч, такой яркий, что Джонни на некоторое время совершенно ослаб. Он услышал, как кричат в испуге близнецы, звук падения чего-то металлического, и отпрыгнул назад к стене, прижав к глазам ладони для защиты.

– Джорджи, – ему удалось заговорить, – оставь в покое эту вещь! Не смей ее трогать!

– Я… я ничего не вижу, Джонни! – теперь младший вопил изо всех сил. – Джонни, Маба…

– Все в порядке, – послышался голос Мабы. – Это я, Джорджи. Возьми меня за руку. Эта штука, Джонни, почему… откуда там свет, если там нет солнца? Почему?

Джонни мигнул, его глаза слезились, он видел так смутно, точно был под водой. Его первый, самый большой страх теперь прошел. Красный стержень лежал теперь на полу. Он обошел его кругом, идя от стены к детям. Маба прижимала к себе брата, крепко обнимая его за плечи, но смотрела она куда-то назад.

Джонни тоже посмотрел туда же. Там, где прежде громоздились до самого верха кучи чего-то пестрого, теперь там не было ничего. Власть этого красного стержня и луча света, который в нем жил, действительно была грандиозной! Теперь эта власть казалась ему еще страшнее, чем власть приборов, которыми пользовались Большие в лаборатории!

Может быть, теперь близнецы получили настоящий урок?

Ничего в этом месте нельзя трогать. Совсем ничего. Они не могут сказать, что будет дальше, если они начнут тут играть. А что, если бы Маба оказалась рядом с этим лучом?

Джонни забил озноб, он едва не потерял сознание при одной мысли, которую подсказывало ему его воображение. Он поднял свою палку, махнул ее в сторону близнецов.

– Нам надо уходить отсюда, – сказал он хрипло. Так как было бы напрасно пытаться идти вверх по этому скользкому проходу, он решил искать выход впереди в этом странном месте. Но они больше не будут открывать эти коробки и трогать то, что раньше было предназначено для людей, которые жили в этих каменных сооружениях. Ничего удивительного в том, что Труш так резко отказался идти сюда и снова видеть то, что оставили после себя эти люди!

Близнецы, теперь очень послушные, молча пошли за ним. Они все вместе пошли куда-то вниз, между рядами коробок. Кругом было много вещей, которые старались привлечь их внимание, лежа вовсе без коробок, но они не обращали на них внимания, нет!

Пока они шли, картины на стенах все время менялись. Первые показывали, как люди занимаются чем-то совершенно непонятным, но потом уже можно было разобрать, что люди теперь на воздухе и занимаются чем-то непонятным в лесу и в поле.

Тут Джонни замер перед совершенно живой сценой.

Космический небесный корабль! Значит, Большие все-таки были здесь раньше! Правда, когда он как следует присмотрелся, он уже не был так уверен в этом – корабль отличался по размерам и очертаниям. Опять-таки, он не был в этом уверен. Он ведь так недолго тогда ночью видел его, и потом, только с одной стороны, достаточно уже того, что эти люди пользовались небесными кораблями. Он сразу решил, что они такие же, как и Большие, и поэтому в его уме легко связывалось – Большие и эти люди, и то странное оружие или инструмент, которое нашел Джорджи, и которое их так напугало.

– Джонни! – Маба не удостоила и взглядом ту картину, которая так его поразила. Она опять убежала вперед. – Смотри, там Народ!

Так и было на самом деле, они все, казалось, сейчас выйдут к ним из стены, и Труш, и Боак, и Йаа. Но они… У него крепко сжались губы, а рука еще сильнее сжала палку. Эти ходили на четырех лапах, что почти никогда не делал Народ, кроме тех случаев, когда дорога была плохой и им было это нужно для быстрого передвижения. А вокруг их тел было что-то повязано, и они были словно на привязи! Там, на картине, Народ был пленником, а некоторые, некоторые… они были в клетках!!!

Джонни застонал. Так он и думал, что те, кто тут жил, – у них был такой же злобный характер, как и у Больших! И это несмотря на то, что они были похожи на него, Джонни! Народ, значит, давным-давно тоже убежал из клетки, как и он с Рути, они стали свободными уже потом, после побега. Злоба, ему показалось, что он почувствовал ее запах, как будто красноголовый стоял тут и распространял свой зловещий запах!

– Что они делают? – смотрела на картину девочка. – Почему на Народ одеты эти штуки?!

– Потому – ответил Джонни сквозь зубы, – что они пленники или были пленниками злых людей! Как мы сами были однажды. Ух! давайте выбираться отсюда побыстрее!

Он толкнул ее вперед. Есть же тут какой-нибудь выход! Он должен, должен его найти!

Глава шестая

Наконец они дошли до самого конца этого огромного зала. Джонни не смог бы правильно определить величину этого места, потому что здесь было слишком много вещей. В конце – вторая блестящая дверь, близнец той, которую он силой открыл с другой стороны этой пещеры.

Маба неожиданно шагнула вперед и протянула руки. Он хотел дернуть ее обратно, но она уже прижала ладони к этой стене, и дверь со скрипом и грохотом подалась под ее ручонками, открывшись настолько, чтобы могли пройти Маба и Джорджи, но только не Джонни, который ничему тут не верил. Он схватил с пола красную коробку и сунул в проем двери, прежде чем идти туда самому, чтобы не дать ей закрыться у него перед носом.

Они пошли все вместе. Там оказался еще один проход, серый по цвету, и ничего уже не стояло по сторонам. Зато он поднимался вверх, и Джонни надеялся, что, идя по этому проходу, они выйдут на поверхность. Ему было все равно, что здесь, возможно, находились и ценные вещи, которые люди, построившие это место, поместили так глубоко, потому, что ценили и хотели скрыть от чужих. Сзади послышался треск – коробки, которые он сунул, проходя в дверь, окончательно сжались под ее напором.

Маба? Ведь она открыла им дверь. Как и откуда узнала она ее секрет? Ему было немного не по себе от этой мысли, и Джонни решил спросить ее начистоту.

– Я увидела, что там должна быть линия, и стала нажимать на нее руками. Как в тот раз, когда стена ушла у меня из-под рук, – и на лице Мабы появилась улыбка – обычная в тех случаях, когда она считала себя умной и знающей все на свете. Маба всегда была слишком уверена в своей власти, ей не хватало той здоровой доли сомнений, которой научился Джонни в ее возрасте, живя с Народом в пещерах.

– Джонни, – младший брат суетился вокруг него, точно его мучила какая-то мысль. – Этот Народ на стенах – ты сказал, что они пленники, как были ты и Рути. Но те, другие, новые, – они выглядели точно так, как и мы, а ведь они не похожи на Больших, про которых ты нам говорил. Если они были такими же, как и мы, то почему запирали Народ в клетки, почему у них на шеях было надето что-то такое непонятное?

– Ты слышал, что я сказал Мабе. – Джонни решил как следует объяснить им: то, что изображенные на картинах похожи на них, еще ничего не решает. – Это не значит, что они и внутри такие же, как мы! Мы знаем, что Большие – злые и плохие, и они не были похожи на нас. Было известно с самого начала, что их нужно бояться! Но те, кого контролировали и кем управляли Большие, были похожи на нас, делали только то, что им приказывали Большие. Поэтому, пока мы ничего точно не знаем, не следует доверять и тем, кто на нас похож.

– Значит, те, кто на картине, под контролем, и ими кто-то управляет? – настойчиво спросил Джорджи.

– Я не знаю. – Почему-то Джонни не верилось, что это место построили враги его детства – Большие. Он встревожился, как только увидел корабль, но теперь припомнил, как Рути рассказывала ему, что и у ее народа были такие корабли, на одном из которых она и Брон приехали туда, где их поймали Большие и посадили в клетку. Должно быть, корабли были разные. Картины на стенах ни в одном месте не показывали, что здесь были Большие. По крайней мере, в одном он был теперь уверен – это место его пугало! Чем быстрее они выберутся отсюда и окажутся на воздухе, тем лучше для них!

Маба вдруг опустилась на пол.

– Я устала и не могу больше идти так быстро, Джонни. И я хочу есть.

– Я тоже хочу есть! – заплакал тут же брат. – Я хочу выйти отсюда, Джонни. Мы идем и идем наверх, но никуда не можем дойти.

Он был прав. Дорога, по которой они шли, взбиралась все выше, но Джонни не мог сказать, сколько им еще предстоит подниматься.

– Мы выберемся отсюда, и очень скоро, – он постарался придать своему голосу бодрость, хотя тоже хотел и пить и есть, как и они. Джонни очень устал и хотел бежать вперед, но дети спотыкались от усталости, и он знал и понимал: единственное, что нужно – это не давать им останавливаться, даже если придется их ударить.

– Я устала, – снова повторила Маба, на этот раз еще громче. – Я уже не могу идти вверх и вверх, Джонни.

– Можешь! – крикнул он. – Ты ведь такая умная, Маба. А вдруг нам снова потребуется открывать двери? Нам будет нужна твоя помощь, если мы снова придем к дверям! Как же мы без тебя?

Она посмотрела на него с сомнением, но стала идти бодрее, хотя так же медленно. Джорджи обогнал ее и почти бежал впереди, так что Джонни то и дело окликал его. Старшего мальчика пугало то, что чем выше они поднимались, тем меньше становилось странного серого света, который наполнял все вокруг. Становилось темно. Джонни боялся потерять детей в полной темноте, как это уже бывало и раньше, когда они жили с кланом.

– Стой! – приказал он, наконец. – Маба, держись за меня, – и он взял ее за руку, а потом обратился к Джорджи: – Стой там, где ты сейчас стоишь!

Когда они подошли к нетерпеливому Джорджи, он схватил его другой рукой за плечо:

– Ну, вот все и на месте. А теперь идите все рядом, чтобы нам не заблудиться в темноте!

Проход стал круто забирать вверх, и они, тяжело сопя, стали карабкаться, задыхаясь и толкаясь в темноте. Наконец прямо перед ними оказалось отверстие без тех штук, которые он так боялся опять увидеть. Потом они вышли на ровное место… Воздух здесь стал свежее, но вокруг по-прежнему были стены.

В темноте Джонни, неуверенно ступая, шагал вперед и вперед. Наконец впереди забрезжил какой-то свет, не слабый и нечеткий. Означал ли он новую опасность, Джонни не мог определить. Но ему нужен был хоть какой-то ориентир, а это был единственный, на который он мог рассчитывать.

Наконец, держась друг за друга, они оказались в том месте, где Джонни уже был – в большом зале, где он видел спящего. Тот по-прежнему лежал в своем сверкающем камне, никто его больше не трогал.

Разноцветные пятна сверкали при дневном свете, но здесь они были еще ярче, некоторые мерцали, как цветы на ветру, некоторые горели так, что глазам было больно. Ладно, решил Джонни, он ведь решил никогда больше сюда не ходить, но, по крайней мере, теперь знал, где они оказались.

– Что здесь такое? – спросил Джорджи.

– Не знаю, – кратко ответил старший, – но теперь ясно, где мы находимся, и есть возможность отсюда выйти. Пошли!

Они обошли каменное подножие, где лежал спящий, и очутились в темноте перед каменной женщиной. Потом снова очутились на каменной реке, которая поведёт их к клану.

Это было самое опасное место. Кожа Джонни покрылась мурашками, и это не был просто свежий ночной ветерок. Он чувствовал, как странность этого места, его молчание и таинственность охватывают его все больше и больше, как он, не понимая сам, делает шаг назад, в эту каменную пещеру, словно она могла дать ему приют в ночи. Нет, нет, надо бежать отсюда, их место в клане!

Маба споткнулась, упала и заплакала:

– Я не могу идти, Джонни. У меня болит нога, и я устала.

Другой возможности не было. Джонни протянул свое оружие Джорджи:

– Постарайся никуда от меня не убегать.

Он взял девочку на руки. Несмотря на свою кажущуюся худобу, она оказалась довольно тяжелой, но, может, и потому, что он тоже устал. Однако он понимал, что теперь уже не сумеет заставить ее идти самостоятельно.

Они шли, держась точно посередине каменной реки, окруженной каменными глыбами. Несмотря на ночную темноту, видимость была достаточной, и эта каменная штука выведет их отсюда без труда, думал Джонни. Джорджи тащил за собой палку, ее конец ударял по камням: он был слишком мал, чтобы нести ее ровно. Зато, правда, Джорджи держался рядом – ночь укротила его любопытство.

Они шли, проходя один поворот за другим. Дважды Джонни пришлось опускать Мабу на землю и переводить дух. Она тихо лежала у него на руках и молчала, наверное, пыталась заснуть, но у нее странно блестели глаза. Тревога Джонни все возрастала.

Маба взяла с собой кусочек той штуки, которую он порвал, и теперь она обернула ее вокруг тела. Джонни больше не возражал. Она больше, чем он сам или Джорджи, провела времени в хранилище, где были странные вещи. А вдруг потому она стала такой слабой, что на нее подействовал воздух подземелья и ей теперь плохо? Джонни стал торопиться, но дорога, казалось, не имела конца!

Он хватал ртом воздух, когда они миновали последние каменные пещеры и вышли на открытое место. Луны в ту ночь не было, а он плохо видел в темноте и мог различить лишь край холма, за которым был лагерь клана. Правда, в темноте он не сумел бы с точностью сказать, тот ли это холм. Ориентир можно было пройти в темноте, и тогда они все заблудятся окончательно.

Каменная река кончилась. Он положил Мабу на землю и взял из рук брата свое оружие. Младший немедленно улегся на землю рядом с сестренкой, а Джонни стоял на страже, подняв свою палку.

Несмотря на то, что мысленно он не мог связаться с Народом и позвать их, Джонни знал, что такая связь, если как следует сосредоточиться, возможна. Он помнил, как мысленно просил тогда помощи, и как Ива пришла к нему в пещеру и помогла Рути и маленьким близнецам.

Теперь он вложил все свое умение и жажду помощи в мысль. Народ почти не передвигался по ночам, однако видели они в темноте гораздо лучше, чем Джонни. А поскольку все ушли на поиски близнецов, значит, они теперь где-то недалеко от него. Труш ведь знал, что Джонни пошел на поиски в каменную местность, он сам указал ему направление поисков.

Да! Джонни вздохнул с чувством облегчения. Труш, или, по крайней мере, кто-то из Народа оказался поблизости. Он с восторгом прикоснулся к чьей-то мысли, которую, однако, не сумел прочесть. Вновь он сосредоточился, стараясь передать, что ему нужна помощь.

Но, к его удивлению и даже разочарованию, прошло какое-то время, и ни одной мохнатой фигуры не появилось из темноты. Может, это потому, что он и близнецы были среди камней? А что, если на такие места у Народа запрет, и теперь они всегда будут так относиться к Джонни и близнецам, не замечая их существования, как Труш отвернулся от каменной реки, когда увидел ее?

Джонни вспомнил картинку на стене – Народ, привязанный и в клетке. Кажется, им удалось тогда освободиться. Ведь Джонни и близнецы были похожи на их тогдашних врагов, и они все трое пошли в то место, где их держали пленниками. А вдруг они теперь считают, что он сам и близнецы такие же, как и их враги?

Мысль эта ожгла его, как неожиданный удар ветки по лицу. С того первого момента, когда Йаа появилась среди грозы, чтобы помочь Рути, Джонни всегда считал Народ самым сильным, хорошим и мудрым на свете, кроме Рути, конечно. Они не были похожи на пустоголовых, что жили в клетках под контролем у Больших. Кроме того, насколько Джонни знал, они не могли быть подвергнуты контролю мозга и никогда не отказывали ему в наличии и мысли, и чувства, как это делали до них Большие. Они считали его подобным себе и способным думать и принимать решения.

По-своему Народ представал перед ним как целый мир, который он знал, любил и считал единственно верным и правильным. Они были непохожи на тех, кого Джонни увидел в клетках, однако имели сходство с хозяевами этих клеток.

– Я здесь, – думал он со всей силой, на которую был способен. – Я – Джонни, ведь это же я, тот, которого вы знаете – это же Я!

Ему никогда не удавалось понять, насколько сильно действует на Народ его сигнал-призыв, трудно ли им «прикоснуться» к его сознанию. В этот момент ему было необходимо только надеяться, что он сам и близнецы не отвергнуты кланом, что он может призывать кого-то из Народа.

Шло время, и его надежда тускнела и гасла. Близнецы не могли долго оставаться ночью на холоде из опасения замерзнуть. Джонни должен найти им убежище на эту ночь, только, конечно, не там, откуда только что удалось выбраться!

– Джонни, я хочу есть, – жалобно прохныкал младший, – и потом, Маба спит, но она так странно дышит, как-то хрипло. Я хочу к Йаа. Пошли, ну пошли, Джонни!

Джонни нагнулся, чтобы опять поднять Мабу на руки. Ее кожа была такой холодной, что он сам поежился, ее голова бессильно поникла к нему на плечо. Она дышала прерывисто, и его мелко затрясло от страха – она дышала, как Рути, когда та заболела. Та же самая болезнь.

Джонни содрогнулся… Но ведь эта болезнь приходит только зимой. Он сам хотел быть рядом с Йаа, как и Джорджи, но мог ли он идти по опасной темноте с детьми?

Им больше нельзя оставаться на равнине! Он встал, держа девочку, а Джорджи поднял его палку.

– Пошли, – прошептал Джонни, но брат не двигался с места.

– Но ведь ночь, и нам придется подниматься вверх…

– Пошли!!! – приказал Джонни. Он не сможет нести еще и мальчика, и не было уверенности, сумеет ли он подняться по холму, неся на руках тяжелую девочку. Джонни почувствовал, что один из Народа находился неподалеку и молча наблюдал. Может, они просто не хотят подходить близко к каменной реке?

Джонни начал подъем, а брат уже полз где-то впереди. Ступая по земле и не видя, куда он ставит ногу, натыкаясь босыми ступнями на острые камни и траву, Джонни шел медленно, нащупывая каждый раз почву носком ноги. Это отнимало много времени, но он чувствовал, что останавливаться и переводить дух нельзя, так как тогда он сам уже не сумеет подняться и идти дальше.

Высокие ветки кустов образовали стену у него перед глазами, он ломился сквозь них вслепую, не отводя, ведь руки его были заняты. Тот невидимый наблюдатель, которого Народ послал на поиски, все еще выжидал. Шаг вверх, еще один шаг, еще…

Вскарабкавшись на холм, мальчик поднял голову. Он ждал. Народ трудно заметить в лесу даже днем, но ночью это было совершенно невозможно. Наконец Джонни увидел эти странные, мерцающие в темноте глаза. Он не пытался подойти. Теперь все зависело от того, как поведет себя пришедший к нему.

Джорджи бросился вперед с криком:

– Это же Боак!

Джонни тоже узнал предводителя клана, который вышел на открытое пространство под ночным небом. Там он замер, глядя на подходивших к нему детей, не делая никаких жестов, не предлагая помощь, не подавая знака, что узнал их.

Джорджи замер на месте.

– Боак? – спросил он тихо, в его голосе были неуверенность и страх. Странное поведение, видимо, оказало свое воздействие даже на ребенка, и он боялся этого нового друга.

Боак был уже не один, Джонни чувствовал, как вокруг них в темноте что-то шевелится. Сзади предводителя собирался Народ. Их трудно было разглядеть в темноте, только глаза мерцали среди веток. Тревога и странное молчание Народа ошеломили Джонни. Так как он не мог прикоснуться к их мыслям, то теперь оставалось только ждать, пока их поведение не объяснит, как случилось, что он сам и близнецы лишены теперь того общего чувства сопричастности к клану. Теперь он был уверен, что они лишены дружбы и привязанности Народа.

Боак поднял свое оружие и махнул им. Джонни покорно шагнул вперед. Еще один подошел к Джонни, чтобы взять у него девочку. Он сам и Джорджи пошли следом, но Джонни отметил, что Боак взял у Джорджи оружие.

Они пошли вперед, но Народ окружил мальчиков так странно, что это совсем не походило на защиту. «Мы – как пленники», – подумал Джонни – и ему стало не по себе. Так они пошли назад к реке, к водопаду, где был лагерь клана.

Боак опять взмахнул своим оружием – так он велел всем разойтись по своим местам для ночного отдыха. Тот, кто нес Мабу, передал ее Йаа, и та понесла ее на обычное место. Джонни вздохнул с облегчением, увидев это. Он по-прежнему был уверен, что Йаа позаботится о Мабе. Джонни не мог быть уверенным, не заболела ли младшая? Он все боялся, что у нее тот же недуг, как и у Рути, или, что было гораздо хуже, там, в каменной пещере, она заболела от серого света и тяжелого воздуха. А вдруг она заболела так же, как и Рути?..

Джорджи подполз к нему и прижался, точно маленькая тень. Они лежали в траве, и тот прошептал:

– Джонни…

Но старший брат в этот момент растирал свои ноющие ноги и молчал.

– Джонни, что случилось? Почему Народ ненавидит нас?

Ненавидит их? Джонни и сам не понимал, что за чувство вдруг появилось между ними – детьми и кланом, что нарушило сердечность и теплоту их общей жизни у ручья. Что-то страшное, важное и, возможно, непоправимое произошло, прервав взаимную ласковость и дружелюбие. Нужно подождать, пока все само не объяснится, а не гадать попусту.

– Они не ненавидят нас, – постарался он успокоить брата, – мы ведь пошли в это место и, возможно, нарушили закон клана. Если это так, то будет суд.

Джорджи трясло так, что пальцы рук судорожно дергались.

– Они будут нас бить! – Он помнил, как прошлым летом судили Тига, который вел себя глупо и неосторожно, и потому ящерица смаа пробралась к клану и стала охотиться на Народ, и от этого умер Хрус.

– Если они и будут бить, то меня одного. Я первый пошел туда, в каменное место, а потом уже вы направились за мной.

– Нет, – всхлипнул мальчик. – Мы видели, как ты ушел, но хотели только посмотреть, что там внутри. Мы знали, что не должны были туда ходить.

– Если бы я не пошел туда первым, – продолжал Джонни, – или не стал бы искать каменный ручей, вы за мной бы и не последовали. Если Боак решит, что мы поступили неразумно, то я скажу, что это было так. А теперь давай спать, младший!

Несмотря на немыслимую усталость, сам он заснул не сразу. Джонни сказал брату правду. Народ был разумен и очень справедлив. Они должны понять, что наказывать, если это нужно, стоит его одного, а не детей! Дети только пошли за ним, им было интересно, куда это он направился. Его собственное любопытство привело их в каменную местность, значит, отвечать должен он один!

Потом Джонни задремал. Он снова стоял в том огромном месте, где лежал в своей прозрачной коробке спящий, и эти цветы на стенах и полу – они сверкали так же ярко, точно звезды в ночном морозном небе. Спящий медленно вставал из камня. Он поднимал руку, прикасался к лицу и пытался сорвать маску, так что Джонни увидел наконец его черты…

Джонни отворачивался, но воля, более сильная, чем у него, заставила смотреть. Но ведь лицо там, под маской, оно было таким же, какое он видел иногда отраженным в воде ручья, оно было лицом самого Джона, его собственным лицом! Потом тот, спящий, протягивал ладонь за стержнем и пытался заставить Джонни взять его рукой…

Умом он понимал и знал, что если он возьмет стержень в руки, то его наполнят сила и власть. Он будет таким сильным, что станет сильнее всех, и его воля станет для всех законом! Народ, и даже Маба и брат, они станут для него тем же, чем были контролируемые, там, в корабле, для Больших…

Одна часть его существа жадно хватала стержень, так жадно, что у него больно заныла грудь. Разум точно издалека говорил ему, что эта сила и власть были его по праву, что он давно уже должен был получить их… Он один имел такое право на эту силу и власть… Тем не менее, другая часть его разума помнила лабораторию и Больших, склонившихся над его телом в клетке. Джонни трясло, словно шла битва внутри его разума: он был похож на раздираемую на части ветку. То его рука тянулась к стержню, то он отдергивал ее!

– Джонни! Джонни!

Он проворчал что-то во сне и проснулся от звука собственного имени. Вокруг него был тусклый свет начинавшегося утра. Но он не был там, среди камней. Над его головой нависал знакомый свод зеленых ветвей. Потом он увидел брата. Его грязное личико казалось маской страха.

– Джонни! – малыш тряс его за плечи, выкрикивая его имя.

– Все хорошо, – он медленно приходил в себя после битвы с собственной сущностью. Несмотря на то, что по утрам было холодно, он вспотел. Он чувствовал себя разбитым и слабым, как будто только что совершил нечто такое, что потребовало всех сил всего его существа.

– Ты все говорил «нет, нет!», – повторил наконец брат.

– Мне приснился плохой сон, – быстро ответил Джонни. – Просто я видел плохой сон.

Тем не менее, не так легко было забыть этот сон, что-то такое от этой раздвоенности оставалось в нем. Он хотел силы и власти этого стержня, но боялся и ненавидел эту власть. Вдруг он не хотел больше никогда видеть этого Спящего, а через минуту ему уже виделось, как он склоняется над прозрачным покровом и убеждается, что маска все еще лежит у него на лице, что спящий – это именно тот Спящий, а не как в этом сне – где спящим был он сам.

Народ, несмотря на раннее время, уже передвигался по лагерю, ни один из них не обращал внимания на ребят, ни один не смотрел в их сторону и не переговаривался при помощи пальцев, как обычно. На земле рядом с ними лежали орехи, завернутые в листья. Джонни дал порцию брату и сам принялся за еду, только теперь осознав, что голоден до тошноты.

Он как раз слизывал с пальцев прилипшие листочки, когда увидел, что мужчины клана собираются вокруг него. Джорджи совсем приник к земле. Он был явно напуган, Джонни обнял его за плечи, чтобы ободрить. Потом он начал делать знаки обеими руками.

– Младших не надо наказывать. Они пошли за мной.

Те, кто собирался вокруг него, не подавали вида, что заметили его знаки. Боак выступил вперед и положил руку-лапу на плечо Джорджи, оторвал его от Джонни и вывел за пределы круга, толкнув его в ту сторону, где были самки.

Он приподнял руку в ответ на знак Джонни.

– Младшие всегда идут следом. Старшие не должны вести их по плохой дороге.

Тревога Джонни за брата уменьшилась. Что бы ни случилось дальше, все будет направлено только против него одного. Он надеялся, что ночь послужила для брата уроком, и что теперь, напуганный тем, что произошло, он станет вести себя по-другому. Боак прав: Джонни один должен нести ответ, если он нарушил какой-то закон Народа и клана.

– Ты прав, – просигналил Джонни, но не дождался ответа. Он ждал, что теперь будет – суд и потом наказание, но какое?

– Ты – идем, – произнес Боак.

Он круто повернулся. Джонни последовал за ним. Но они не были только вдвоем. Отик – один из молодых самцов, и Капур – из старых, пошли за ними. Никто из них не отдал обратно Джонни его палку. Он заключил из этого, что наказание будет суровым. Куда бы они теперь ни шли, это место далеко от лагеря, так как у каждого из его спутников была с собой сетка, в которой они носили еду во время переходов.

Еще более встревоженный, так как он не знал, что ждет его впереди, Джонни, ощущая себя отлично охраняемым пленником, шагал навстречу рассвету.

Глава седьмая

Они вновь пошли к холмам, но в направлении на северо-восток, а не к каменным нагромождениям, где побывал Джонни. Боак шел ровно, точно знал о цели пути. Теперь он уже не смотрел по сторонам, как обычно во время переходов. Джонни шел быстро, стараясь не отставать от мохнатых стражников. Знакомые картины и вид Народа успокоили ночные страхи Джонни. То, что так испугало его, было только сном, как будто вчера он побывал в страшном месте. Он чувствовал облегчение от этой мысли, хотя и не знал, что с ним теперь сделают Боак и Народ.

Он не станет возвращаться назад в камни, чтобы забрать стержень и оказаться перед выбором между властью и своей свободой. Глубоко вздохнув от облегчения, он весь отдался приятному чувству влажной листвы под ногами и ее шелеста, и чистому, свежему воздуху, которым дышало ясное утро.

Несмотря на то, что, по сравнению с его собственными, движения Народа казались неуклюжими, ему приходилось торопиться, чтобы успевать за ними. Это заставило его идти быстро, что было не похоже на тот шаг, которым они обычно переходили с места на место. Тогда они останавливались по дороге в поисках сладких корней и насекомых, разбредались на большом пространстве, каждый на некотором расстоянии друг от друга.

День был тихий, ярко светило солнце. Джонни даже жарко стало, когда они вышли из-под густой тени ветвей в траву равнины, которая поднималась на уровне его глаз. Те создания, что жили в этой траве, удирали при звуке их шагов, и трава кое-где шевелилась от движения их тел. Изредка виднелись пни от старых деревьев, покрытые голубыми цветами, над которыми вилась мошкара.

На противоположной стороне этой равнины снова начиналась чаща. Джонни ожидал, что Боак, как всегда, начнет пробираться сквозь нее, однако вожак резко свернул направо и снова начал подниматься к холму. Джонни мучила жажда, но у него не было желания просить Боака о чем-то, чтобы его не рассердить, а желание обратиться к своим провожатым подавлялось гордостью.

Они шли некоторое время вверх, и тут Джонни заметил камни, которые здесь и там торчали в траве. Они когда-то были ровными, но непогода и дожди сделали их поверхность щербатой. Когда-то Труш отказался объяснить Джонни, что это за камни, когда тот спросил. А сейчас, несмотря на странное отношение всего клана к каменной реке, где побывали Джонни с детьми, Боак сам шел в сторону похожих камней.

Они не остановились даже тогда, когда показались такие же камни, по которым карабкался Джонни в то место, где лежал Спящий. Здесь тоже росла трава, а кое-где между камнями, в земле, что набилась туда с весны, виднелись мелкие синие цветы.

Идя по этим камням, Боак тяжело, с шумом опирался на свое орудие, точно этот шум и манера походки должны были известить кого-то об их приближении. Капур и Отик поступили так же, поднимая и с шумом опираясь на свои палки. Все трое начали бормотать какие-то непонятные слова или песню, не похожие на те, что звучали во время танцев при луне. Тональность то поднималась, то опускалась, подчиняясь странному ритму. Джонни почувствовал, что песня и жесты, с которыми они шли, – все это должно было защитить Народ от опасности и ужаса, который, по их убеждению, могло предстоять пережить. И еще – их поведение так резко отличалось от того, как они вели себя при виде настоящей опасности, что у Джонни все внутри заныло от страшного предчувствия.

Когда Народ встречался лицом к лицу с ящерицей смаа, с Красноголовыми – они не стучали палками и не пели песен со странными словами. Народ сражался всегда молча или иногда рычал от боли или ярости, и больше ничего. Джонни использовал свое собственное чувство защиты и безопасности и послал вперед мысль. Он чувствовал себя голым и беспомощным, у него не было в руках оружия, как у остальных, и поведение охранников настораживало. Правда, он все еще ничего не сумел обнаружить…

То же самое чувство, что и там, среди камней! Его мысли прикасались к живым существам, все они были такими же, как и в лесу. Потом Джонни попытался зацепиться за какой-то слабый след… Что? Он почувствовал отблеск, намек незнакомой силы, несмотря на то, что обнаруженное не было живым. Нет, то, что ждало впереди, казалось…

В памяти всплыло нечто такое, что Джонни замер на месте. Посетившее его чувство было похоже на то странное состояние, когда он прикасался к ладони каменной женщины! Та же сила и энергия, которая переходила к нему…

Самцы клана были так поглощены шумом от ударов палки и ритмичными звуками песни, что Отик и Капур шагнули вперед Джонни, прежде чем заметили, как он замер на месте. Они только на секунду обернулись, и каждый протянул руку-лапу с мохнатой шерстью, положив ему на плечо и толкая вперед.

Джонни не мог уйти от них, от их воли, он должен идти, что бы ни было там, впереди. Осознав это, Джонни постарался изучить при помощи своего чувства, что там могло ждать. Оно было неживым, в чем он уже убедился, потому что никак не мог прикоснуться, завязать с ним общение, как сделал бы это с разумом Народа, что, правда, до конца ему никогда не удавалось.

Пока они шли вперед, Джонни чувствовал, что рядом незримо присутствует какая-то новая сила. Он понимал, что его тело подчиняется этой силе, как отдается пловец бурному потоку, который несет его все дальше и дальше… Трудно было определить, откуда взялось такое странное чувство, возможно, звуки странной песни и ритмичные удары по камню вызвали в нем это. Он весь дрожал теперь и не мог идти дальше.

Боак ступил на длинную линию каменных ступеней и замедлил шаг. Правда, он не поворачивал головы, чтобы увидеть, насколько далеко от него Джонни и остальные, а вместо этого, стал еще быстрее ударять палкой по камням у себя под ногами и принялся громче петь. Произносимые им звуки были нечеткими и быстрыми, точно он спешил защитить себя, прежде чем кто-нибудь решиться напасть на него.

Площадка, где стоял вожак клана, была, как увидел Джонни, очень большой. От нее отрывалась и текла каменная река, точно язык среди травы.

Впереди, на некотором расстоянии, виднелось большое отверстие, которое вело куда-то в самый холм и также было окружено кусками камня. Джонни был уверен, что этот камень обрабатывали те люди, которые были нарисованы на стенах. Но, несмотря на это, Народ собирался войти именно сюда!

Отик и Капур сопровождали удары вожака своими и вторили ему песней. Эхо гулко ударилось о каменные стены. Они не смотрели в сторону Джонни, но не спускали глаз со входа в пещеру, словно ожидая, что кто-нибудь выйдет оттуда и разрешит зайти внутрь. Но тут никто не жил: Джонни ощущал теперь только странное чувство силы, которая держит их всех.

Через некоторое время Боак шагнул вперед, и все последовали за ним. Джонни чувствовал, что сейчас упадет – эта песня, голоса, удары – все тревожило его мозг. И потом Это, что ждало там, в глубине… Он уже не мог четко соображать.

Над головами выросла каменная громада. Вокруг был только камень: каменные стены, каменный пол. От входа путь резко сужался, точно сдвигались челюсти.

Они шли дальше, и страх Джонни рос с темнотой, по мере того, как свет оставался там, за спиной. Отсутствие света не мешало Народу, но оно отразилось на чувствах юноши – он не мог ориентироваться. Будет ли когда-нибудь конец этим звукам, этому пути?!

Вдруг неожиданно – точно их парализовал удар Красноголового – члены клана замерли на месте и замолчали. Они не кричали больше, не стучали палками. Джонни зажал уши руками. Он все еще слышал что-то большое, которое стучало вокруг, не успокаиваясь ни на минуту. Теперь он держался, словно подчиняясь этому неслышному ритму…

Тут Боак крикнул, резко и громко что-то скомандовав. Отзвуки его голоса раздавались все дальше и дальше под каменными сводами, до тех пор, пока Джонни не ощутил это всем существом…

То, что было дальше, казалось похожим на глотающую дверь в каменном городе. Темнота и тени разошлись в стороны. Впереди показался свет – красный, рубиновый свет, не тот серый и нечеткий, как в камнях. Этот свет теперь окружал Джонни, пульсируя вокруг, как будто став частью той силы, которая захватила его здесь, подчинив ум и тело.

Страницы: «« 12345678 »»

Читать бесплатно другие книги:

Полина Дашкова завоевала признание читателей и на родине и за рубежом. Ее произведения увлекательны ...
Книга «Асы шпионажа» составлена Алленом Даллесом – супершпионом, легендарным шефом ЦРУ, автором мног...
Преуспевающий бизнесмен Васильев совратил одноклассницу своего сына, а когда узнал, что у нее будет ...
Радика Улича жизнь пробует на излом. В Афгане понюхал пороху, потом умылся кровью в Чечне. На его гл...
Эта книга о первых днях и месяцах работы правительства Ленина. Друг Джона Рида, написавшего знаменит...
«Горсорп-Грэйндж, как указывалось в объявлении, феодальный замок. Именно это обстоятельство невероят...