Око Силы. Третья трилогия. 1991–1992 годы Валентинов Андрей

Нарак-цэмпо коротко и сухо засмеялся. Мик облегченно вздохнул, попытался шагнуть вперед, но ботинки словно прилипли к холодному каменному полу.

– Я пришел за скантром. Вы знаете, Нарак-цэмпо, по чьему приказу я здесь.

– Знаю, – кивнул тот. – Но у меня тоже приказ. Сейчас нам нужен ваш дружок Лунин. Позовите его. У вас ведь имеется на этот случай пароль, не так ли?

Во рту у Мика пересохло. Они все знают! Они хотят, чтобы он предал Келюса!

– Я пришел за скантром, – повторил он. – Остальное меня не интересует, занимайтесь Луниным сами.

– Занимаемся. Хотя он вас тоже должен интересовать, полковник. Именно он уничтожил харьковский Канал. Именно ваш друг сорвал все, чем вы занимались целый год.

Плотникову стало не по себе. Значит, это все из-за Келюса! Из-за него он вновь стал просто школяром, мальчиком Миком – он, тот, кого называли Генеральным Инспектором Вооруженных Сил Юга России!..

– Если скантр достанется Лунину, можете забыть о своих погонах!

Мик невольно кивнул и вдруг с ужасом понял, что Нарак-цэмпо почти добился своего. Он уже готов возненавидеть Николая! Возненавидеть – и выдать. Лунин погибнет, как погибли Фрол Афанасьевич и барон Михаил Корф… Как дядя Майкл…

– Скорее, – торопил Нарак-цэмпо, в его голосе уже слышалось беспокойство. – Вызывайте его, Плотников, иначе они что-то заподозрят…

Михаил молчал. Единственный выход – тянуть время, Келюс поймет…

Нарак-цэмпо покачал головой.

– Мне очень жаль, Плотников, но вы не оставляете мне выбора.

Он кивнул, и в ту же секунду двое красномордых схватили Мика. Плотников дернулся, но тут же затих, почувствовав ледяной холод сжимавших его рук. Ждать пощады не приходилось. Один из яртов ухмыльнулся, показав острые желтые клыки.

– Вызывайте Лунина, – тихо повторил Нарак-цэмпо. – Иначе я сейчас уйду, и вас разорвут на части. Надеюсь, вы понимаете, что это не шутка.

Ярты усмехнулись, на этот раз уже оба, пустые нечеловеческие глаза глядели на Мика.

– Программа «СИБ» иногда дает сбои. – Нарак-цэмпо еле заметно усмехнулся. – Те, что вас держат, не сохранили разум. Хуже того, их приучили к крови. Еще минута, и даже я не смогу их остановить. Это же нелюди, Плотников, варда!..

Мик читал «Книгу Мертвых» и знал, кто такие «барда» – или «варда», как произнес старик. Он попытался дернуться, но ярты усилили хватку, послышалось тихое горловое рычание…

– Поторопитесь!

Мик встретился взглядом с одним из краснорожих и понял, что приговор подписан. Ему придется умереть. И не от пули – его просто разорвут на части, как бродячие псы раздирают цыпленка. И не будет больше ничего. Ничего!.. Зубы ярта слегка коснулись шеи, Плотников рванулся, ощутил тошнотворный запах гниющей плоти…

– Пустите! Я согласен! Согласен! Пустите!..

Нарак-цэмпо махнул рукой, и Плотников бессильно опустился на пол. Чья-то рука выхватила у него из-за пазухи радиотелефон, поднесла к лицу. Мик механически взял аппаратик в руки и тут же вспомнил. Он не должен называть Николая его прозвищем. Как угодно, но не Келюсом…

– Учтите, Плотников, если через четверть часа его здесь не будет, они разорвут вам горло!

Надежда, едва мелькнув, исчезла. Мик щелкнул включателем.

– Это я, – произнес он, удивившись, насколько спокойно звучит его голос. – Все в порядке, Келюс. Можно заходить…

И в ту же секунду он понял, что совершил. Оставалось крикнуть в еще работающий передатчик об опасности, но холодные руки уже вырвали «уоки-токи». Плотников в отчаянье закрыл лицо ладонями. Вот и все… Внук барона Корфа предал друга…

– Вы устали, – услыхал он голос старика. – Сейчас вас отведут туда, где вы сможете отдохнуть.

Мика приподняли и поволокли по длинному коридору.

– …Порядок! – удовлетворенно заметил Келюс, выключая «уоки-токи». – Можно идти.

– Там ярты, – напомнил Лхаст. Лунин пожал плечами. В конце концов, у них приказ Президента. Группа «Бета», кто бы ею не командовал, должна подчиниться. А главное, Мик сообщил, что все в порядке.

– Мы настроились на их волну, – заметил Глебов. – Если что, сразу же сможем связаться.

– Да, – кивнул Николай. – Пошли!

Полковник дал команду, и отряд быстро прошел через ворота. Келюс шагнул первым, рядом с ним, не отставая ни на шаг, шел нахмуренный и сосредоточенный Серж, чуть сзади держались Глебов, Алексей и Ухтомский. Черное отверстие приближалось, и уже можно было разглядеть смутно освещенный лампами тоннель. Внезапно Николай начал волноваться. Голос Мика по рации прозвучал как-то странно, слишком равнодушно. К тому же он чувствовал холод, знакомый, пугающий. Дхары стали переглядываться, рыжий Серж недовольно крутил головой, поглаживая ствол «калаша». Внезапно Николай понял, что легкой прогулки не будет. А значит, скантр…

– Виктор, – обернулся он к идущему сзади Ухтомскому, – вы помните?

– Будьте покойны, Николай, – спокойно ответил штабс-капитан. Они поняли друг друга.

Вблизи арка входа показалась неожиданно большой. Вдоль каменного порога шла неширокая полоса металла с тонкой щелью посредине. Но сейчас экран был выключен, и казалось, ничто не может помешать перешагнуть порог. Николай уже был готов сделать это, но внезапно вмешался Серж.

– Я первый, – бросил он, становясь между Луниным и полосой белого металла. Келюс хотел возразить, но дхар был тверд. Он осторожно заглянул в тоннель, хмыкнул: «Пусто», – и легко перепрыгнул через порог. Ничего не случилось. Дхар провел по воздуху стволом автомата, недовольно покачал головой и наконец кивнул. Николай вздохнул и шагнул вперед…

…И в то же мгновение вспыхнуло бесшумное пламя. Между ушедшими в тоннель и остальными выросла сверкающая холодная стена защитного экрана. Глебов тихо выматерился, Ухтомский отскочил назад, сбивая пламя с загоревшегося комбинезона.

– Идиоты! – заорал полковник в микрофон. – Вы что, с ума посходили?

В ответ в рации что-то пискнуло, Глебов долго слушал и наконец повернулся к остальным.

– Эти кретины говорят, что таковы правила. Хотят вначале ознакомиться с его полномочиями. Требуют, чтобы мы не входили с оружием.

– Что же они раньше думали? – возмутился Алексей. – Об оружии они ничего не говорили…

– Потому что это – засада, – негромко ответил Ухтомский. – Все-таки попались! За такие вещи с меня погоны сорвать нужно!

– Да, влипли, – буркнул Глебов. Он осмотрелся и, опустив бинокль, вздохнул. – Глухо!.. Стоит им поставить наверху пулемет…

– Здесь какие-то камни, – кивнул Ухтомский. – Можно далеко не уходить.

– Да, отойдем.

Глебов отдал команду. Отряд, настороженно озираясь на переливающийся живым огнем экран, начал отступать.

…Келюс не сразу заметил, что путь назад отрезан. Он лишь удивился, отчего вдруг стало светлее и почему он не слышит шагов своих товарищей. Но тут Серж, шедший первым, оглянулся и закричал, показывая рукой на вход, и Лунин все понял…

Фонари мигнули и погасли. В тоннеле потемнело, только горящий экран отбрасывал на стены неяркий отсвет. Серж, негромко ругаясь, отступал назад, пытаясь прикрыть Келюса. Впереди послышался топот множества ног.

«Знак… – подумал Лунин. – Сейчас должен помочь Знак…»

Он попытался сосредоточиться, но страшный холод, внезапно охвативший все тело, подавлял волю, наполняя сердце ужасом. Из тоннеля надвигалась смерть, сзади горело непроходимое пламя… Келюс выхватил из нагрудного кармана черный диск скантра, ощутил его трепещущее тепло, и ему стало немного легче. Грохот ног был теперь совсем близко, из черноты тоннеля ударил свет фонарей. Серж дернул стволом, но сильные лучи били прямо в глаза, слепя и не давая целиться.

– Бросай оружие! – прозвучало из темноты. Дхар медленно поднял руки и вдруг бросился прямо на каменный пол, вырвавшись на мгновенье из потоков света. Очередь отозвалась дальним эхом где-то в глубине горы, один из фонарей погас, а рыжий дхар, уклоняясь от мечущихся по полу лучей, стрелял еще и еще, стараясь попасть в тех, кто загородили проход.

– Падай! Николай, падай! – орал он, но Келюс не двигался. Он сразу понял, что шансов у них нет. Лучи фонарей нащупали Сержа, Лунин хотел крикнуть, чтобы тот бросил оружие, но не успел. Ударила очередь, затем другая, тело дхара несколько раз дернулось и замерло. Келюс бросился к упавшему, но чьи-то холодные, как лед, руки уже схватили его, мешая двигаться, кто-то рванул ворот комбинезона…

…Фонарь высветил страшное красное лицо, посиневшие, в запекшейся крови губы, пустые бездумные глаза. Холодная, неживая рука ощупала шею, послышалось шипение, словно ярт наткнулся на что-то раскаленное, и Лунин почувствовал, как с него срывают цепочку с крестиком, подаренную Корой. Ярт швырнул цепочку на пол, чьи-то другие, такие же холодные, руки разомкнули сжатый кулак и вырвали скантр. Николая потащили вперед, поддерживая за локти. Он еле успевал за конвоирами, и временами его попросту волокли, легко приподнимая над полом. Только сейчас Келюс понял, какой силой обладают краснорожие бандиты. Сзади, у входа, продолжалась какая-то возня, и у него мелькнула надежда, что рыжий Серж еще жив.

Лампы вновь загорелись. Тоннель был идеально ровен, по стенам змеились кабели, и Келюс с запоздалым сожалением подумал, что Сержу следовало стрелять именно по ним, что помогло бы отключить экран. Впрочем, думать об этом было поздно. Впереди мелькнул яркий свет. Николая втащили в зал, абсолютно пустой, с голыми каменными стенами, в каждой из которых темнела дверь. Та, что была слева от входа, оказалась открытой. Келюс успел заметить огоньки пульта и большой светящийся экран.

Конвоиры остановились в центре зала. Те, что следовали сзади, приволокли и бросили на пол неподвижное тело Сержа. Кровь залила лицо и рыжие волосы. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять – дхару ничем не помочь. Но бывший сержант погиб не напрасно; ярты уложили рядом два тела в пятнистой форме. Разрывные пули разнесли одному из бандитов череп, второму перебили ноги и разворотили грудь. Оба тела подергивались в конвульсиях, и Николай невольно отвернулся.

Он почему-то ждал Нарак-цэмпо, но страшного старика не было. Ярты шумно, с присвистом дышали, топчась на месте. Но вот дальняя дверь в конце зала медленно отворилась, и Лунин увидел знакомый силуэт в нелепом пальто и низко надвинутой шляпе.

Сиплый молча указал рукой на правую от входа дверь. Ярты подтащили Николая ко входу и перебросили через порог.

Комната была обшита большими прямоугольными листами светлого металла. Под потолком ярко горели лампы дневного света, в углу стояло кресло, у стены – кушетка, похожая на те, что можно встретить в провинциальной больнице. Келюс, по привычке пожав плечами, присел на кушетку. Итак, он попался. Оставалось подумать, что еще можно успеть.

Знак на груди еле заметно пульсировал. Здесь, в этих стенах, его сила почти не ощущалась. Все было пронизано холодом, и Лунин понимал, что это не просто холод остывших камней. Внезапно он почувствовал что-то похожее на толчок. Келюс встал, оглянулся. В висках застучала кровь, послышались еле различимые слова…

– Николай! Николай! Вы слышите?

Келюс вспомнил – этот голос уже звал его августовской ночью на Чабан-Кермене.

– Михаил Модестович? Михаил, это вы?

– К сожалению, уже нет. Я ничего не могу поделать с этим монстром. Тогда, на вершине, вроде получалось.

Корф – его голос – говорил о Сиплом. Но почему? И вдруг Николай с горькой ясностью понял, что Говоруха оказался прав. Заклинание святого Иринея, ловушка для тех, кто пытается прийти на помощь…

– Николай, за дверью напротив – центр управления. Выключатель защитного экрана – красный. Красный!.. А здесь, в стене есть проход, как раз напротив двери, за листом металла…

Келюс вспомнил, что с самого начала Сиплый, и даже его нечеловеческий голос, казался знакомым. Выходит, он не ошибался! Фрол действительно узнал своего убийцу…

Голос оборвался, в затылок ударила волна холода. Келюс поймал ртом воздух и, обессиленный, присел на кушетку. Дверь заскрипела, и на пороге возникла невысокая фигура в черном балахоне. На Николая глянули узкие пронзительные глаза.

– Вам не помогут призраки, Лунин, – губы Нарак-цэмпо, как и прежде, не двигались, голос был тих, равнодушен. – Сейчас с вами поговорят. Советую быть благоразумным. Ваш друг Плотников поступил именно так.

Нарак-цэмпо исчез за дверью, и Келюс впервые вспомнил о Мике. Честный, но слабый Мик… Этот мерзавец намекает, что Плотников – предатель? Нет, его просто хотят напугать, хотят, чтобы он перестал верить всем, даже Мику!..

Дверь вновь отворилась, и Николай с неубиенным любопытством приготовился взглянуть на того, кто главнее Сиплого, главнее Нарак-цэмпо. Он все-таки увидит здешнего фюрера!..

На пороге возникла невысокая фигура в таком же, как у Лунина, комбинезоне. Лицо тоже показалось знакомым. Келюс всмотрелся и покачал головой – в комнату входил он сам, Николай Лунин, такой точно, каким он видел себя в зеркале. Только военная форма поначалу сбила с толку.

– Привет, Келюс!

Двойник улыбнулся, и собственная улыбка почему-то сразу не понравилась Николаю.

– Я с тобой буду на «ты», смешно, бином, говорить «вы» самому себе.

– Только не «Келюс» и не «бином», – поморщился Лунин.

– Я просто вошел в образ, – пожал плечами двойник, присаживаясь в кресло. – Извини, если не понравилось. Курить будешь?

И он достал из кармана брюк пачку «Ронхила».

– Ах вот оно что! – понял Лунин. – Господин полковник? Со свиданьицем! Или, может, не полковник, а просто Агасфер? Или товарищ Вечный?

– Или просто Иванов, – охотно согласился любитель «Ронхила». – Клички совершенно дурацкие, зато свидетельствуют о менталитете нашего богоспасаемого народа. Полковник мне и самому не нравится. Скопировал одного болвана из интендантства… А сегодняшняя шутка вполне извинительна, ибо моя здешняя внешность достаточно известна. Хотя ты, я уверен, еще не догадался.

– А что, – заставил себя усмехнуться Келюс, – для самодеятельности, бином, неплохо. К Вождю небось первый раз явился с большой бородой и томом «Капитала»?

– И все тебе скажи, Лунин! И все-то ты хочешь узнать! И про ваших тьмутараканских болванов, и про Тускулу… Почему ты ее называешь Утопийской республикой? Тебе что, этот старый черт рассказывал? Допрыгается… А главная твоя беда, Лунин, что ты мечтаешь спасти человечество. Хочешь, чтобы люди сами творили свою историю, как учил тот, у кого была большая борода. Сами – а не с помощью чего-то. Чего именно, ты, я вижу, так и не понял. Не принимаешь же ты меня за марсианина? Или, по-твоему, Око Силы – рериховская Шамбала с полным комплектом белых и черных ламп? Господи, как мы, люди, примитивно мыслим!

– Мы – люди?

– А-а, – понял двойник, – человек ли я? Рад, что любопытство тебе не изменяет, Лунин. Знаешь, когда-нибудь я смогу его удовлетворить. Пока же скажу так: и человек тоже. Это очень долгая история… Я ведь не зря берег тебя, кстати, и твоих друзей тоже. Ведь я не виноват, что этот Кащей Бессмертный из Полоцка убил твоего деда. Я бы и эннор-гэгхэна Фроата не трогал. И не его Синего Камня я испугался. Дхары – честные ребята, но одичали. Вот лет тысяч этак двадцать тому… И здесь я не виноват, это бывший комсомолец Нарак-цэмпо проявил собственную инициативу. Так что…

– А если тебе поддых врезать? – поинтересовался Лунин.

– Не рассыплюсь! Но, если хочешь, могу и рассыпаться… А теперь слушай, и на этот раз я не шучу. Я очень хотел с тобой договориться, но пока как-то не получалось. Попробуем еще раз. Суть вот в чем: те самые старые структуры, о которых я уже упоминал, оказались на диво упорными. Я не успел организовать эвакуацию «Пещеры» – из-за тебя, между прочим! А теперь Нарак-цэмпо и его банда заартачились. Мне требовалась еще пара дней, а тут ты вместе с Генеральским чадом! Мне нужен этот скантр. Не для меня самого, а для вас же, сапиенсов.

– А остальные скантры? Они годятся для Канала и для излучателей?

Двойник погрозил пальцем:

– Нечестно! Секретная информация! Но ты уже понял, что не годятся, и новые сделать пока нельзя. Тернем бастует, пацифист… А я не хочу оставлять страну на паршивых демократов и твоего Генерала. Да и в году 20-м дел невпроворот. Жалко бросать! Представляешь, Келюс, Деникин на белом танке въезжает в Главную Крепость! Почти по Кабакову…

– Значит, экспериментируешь? – усмехнулся Николай, пытаясь вывести двойника из равновесия, но тот лишь укоризненно покачал головой.

– Ни в коем случае. Если бы ты знал, насколько вы… мы, люди слабы! Если бы не я, и не такие, как я… Неужели ты думаешь, Лунин, что злые бесхвостые обезьяны сами научились разжигать огонь? А когда их научили, они первым делом стали поджигать соседский дом. Платон с ума сошел, когда понял, во что эти люди могут превратить самое идеальное общество! Ладно, об этом позже… А теперь слушай. Я тебя заманил, чтобы без помех побеседовать. Наружу мы сообщили, что таковы правила. Сейчас ты выйдешь и позовешь своих, но первым пусть войдет Алексей…

– Нужен заложник?

– Нужен, – согласился двойник, – но не заложник, я тебе уже говорил, что практика заложничества мне отвратительна. Я с ним просто поговорю… Поможешь, Лунин? Все кончится хорошо, а мы с тобой еще поработаем. Ну как?

– А никак, – улыбнулся Николай. – Ответить не могу по причине того, что ненормативная лексика… мне отвратительна. Но может, сам, бином, поймешь?

– Ты не умрешь героем, Лунин, – покачал головой Агасфер. – Тебе сделают укол, через полчаса ты станешь холодным и мертвым, но сможешь выполнять мои приказы. Твой дружок Соломатин называл этих големов яртами, но это не мистика, это наука, хотя и очень паршивая. Ты будешь страшнее, чем бедняга Корф! Твой мозг сможет работать и без твоего согласия…

Николай понял – так и случится. Он – не-живой – выйдет наружу и чуть хрипловатым голосом позовет Алексея… Но Келюс вспомнил о дхарах. Они поймут! Он не зря взял с собой друзей Фрола. Даже мертвый, он, Лунин, не станет предателем!

– Надумал? – поинтересовался Вечный, уже без всякой улыбки. Келюс кивнул – и бросился на двойника. Руки ухватились за ворот комбинезона, что-то блеснуло, горячий воздух плеснул в лицо, и он понял, что держит в руках только прорезиненную материю.

Лунин бросил на пол пустой комбинезон и стал напротив двери. У него не было оружия, и никто уже не сможет ему помочь. Николай вспомнил Варфоломея Кирилловича. Тот бы наверняка выручил, но старика рядом нет, да и нельзя всю жизнь уповать на других. Значит, настал его час. Келюс распрямил плечи, постарался усмехнуться как можно веселее…

…Ему скрутили руки, кинжал взрезал рукав комбинезона, и Николай понял, как бывает больно, когда тупая игла вонзается в предплечье…

Глава 11. Голубое пламя

Мик пришел в себя неожиданно быстро. Он был заперт в маленькой, абсолютно пустой камере, под потолком горела белым огнем мощная лампа, было очень холодно и абсолютно тихо – каменные стены и толстая стальная дверь гасили любой звук.

Отчаянье быстро проходило. Вскоре Плотников даже удивился недавней слабости. Итак, его сломали, из Мика Плотникова не получился второй Михаил Корф. Когда-то его заставляли писать докладные в первый отдел, угрожая «аморалкой» и исключением из института. Теперь пригрозили смертью – и он снова не выдержал.

Плотников понимал, что его уже никогда не простят, да и сам не пытался искать оправданий. Что ж, он трус и сволочь. Но эти, с красными рожами, тоже в этом уверены, а значит перестали его опасаться… Мик пожалел, что остался без оружия. За этим неизбежно придут, и придут скоро, пистолет с разрывными пулями был бы в этом случае очень кстати… Внезапно локоть привычно задел за твердый узкий предмет, спрятанный под левой подмышкой. Плотников невольно усмехнулся и обозвал себя болваном – егерский нож, давний прадедов трофей, был при нем. Когда-то Корф учил его надежно прятать оружие. Теперь умение пригодилось: нож с освященным лезвием не нашли, даже сам Мик забыл о нем.

Мик вынул оружие, осторожно погладил серую стальную поверхность клинка. Итак, они его уже не боятся, а значит все становится достаточно простым. Первого, кто войдет… Плотников остановил себя. Нет, пусть входят! Пусть ведут к самому Нарак-цэмпо!..

…Когда в дверь ввалились двое в камуфляже и, схватив Михаила за плечи, поволокли по узкому каменному коридору, он был уже совершенно, каменно спокоен…

Нарак-цэмпо стоял неподалеку от входа, в руках его был «уоки-токи» Мика. В рации что-то пищало и шипело. Бхот слушал внимательно, поначалу даже не обратив внимания на Плотникова. Наконец он сделал знак рукой, и один из «пятнистых», щелкнув каблуками, удалился. Второй остался стоять рядом.

– Плотников, – в голосе Нарак-цэмпо слышалась беспокойство, – ты должен сказать им, что у вас все в порядке. Они уже несколько раз пытались с вами связаться.

– Хорошо, – легко согласился Мик, не двинувшись с места, – но сначала я хочу увидеть Лунина. Иначе ничего не будет.

– Зачем тебе Лунин? Ты что-то осмелел, Плотников!

– Полковник Плотников, – сухо поправил Мик. – Убьете меня – ни черта у вас не выйдет. Ведь с Луниным сорвалось, правда? А не убьете – я вас заложу Вечному. Поглядим, чего он скажет!

– Вы неблагодарны… господин полковник, – Нарак-цэмпо перешел на «вы». – Я, может быть, излишне старался… убедить вас, но ведь я действовал по приказу того, кого вы так странно назвали. Для вас могло все кончиться значительно хуже. Ладно, поглядите на своего Лунина!

Он кивнул «пятнистому», и тот, взяв Михаила за плечо, провел его в комнату за стальной дверью. Мик вошел и замер. Келюс лежал на полу, глаза закрыты, лицо бело, как мел…

– Николай! Келюс! – Плотников присел, осторожно дотронулся до холодной безжизненной руки. Глаза Лунина медленно открылись, еле заметно шевельнулись губы.

– Не разговаривать! – прохрипел ярт, но Мик все же успел услышать: «Красный выключатель… экран… красный…»

Плотников медленно встал и внезапно для самого себя перекрестился.

– Прости, Николай!

«Пятнистый» уже тащил Плотникова из комнаты. Тот не сопротивлялся. Красный выключатель защитного экрана… Если бы еще знать, где он, этот выключатель!

– Убедились? – поинтересовался Нарак-цэмпо, когда Мика вновь поставили перед ним. – Ваш друг был неблагоразумен. Ладно, господин Плотников, я включаю радио. Скажете, что Лунин сейчас присутствует при демонтаже главной установки. И не вздумайте шутить, иначе будете лежать рядом с ним! С Агасфером я как-нибудь объяснюсь…

Он включил рацию и поднес ее к лицу Мика. Ярт по-прежнему держал его за плечо, Михаил скосил глаза и вдруг увидел за поясом у бандита большой черный пистолет, тот самый, что Глебов вручил ему. Мик закусил губу, собираясь с силами, затем вздохнул и проговорил в мембрану передатчика:

– Я Плотников. Слышите меня? Прием…

– Плотников? – послышался голос Глебова. – Наконец-то! Что там у вас происходит?

– Здесь все в порядке, – как можно спокойнее ответил Мик, почувствовав, как разжались пальцы, сжимавшие плечо. Нарак-цэмпо одобрительно кивнул.

– Что значит, в порядке? – возмутился передатчик. – Объясните немедленно!

– Повторяю, все в полном порядке, – Мик медленно поднес правую руку к расстегнутому вороту комбинезона. – Мы оба в плену. Прощайте!..

«Пятнистый» вновь схватил его за плечо, Нарак-цэмпо щелкнул выключателем, прерывая связь, но в руке Михаила уже блеснула сталь. За долю секунды он понял, что не достанет до старика. Мик подался вперед и резким выпадом вонзил нож в грудь ярту. Тот удивленно открыл рот, захрипел, Мик вырвал нож и ударил вторично – туда, где у людей бьется сердце…

…Нож он теперь держал в левой руке, правая сжимала вырванный из-за ремня упавшего бандита пистолет. Нарак-цэмпо медленно пятился назад, лицо его оставалось бесстрастным, но Мик вдруг понял, что старик боится. Плотников усмехнулся и не спеша прицелился прямо в переносицу бхота, но выстрелить не успел. Нарак-цэмпо резко взмахнул рукой – и внезапно исчез.

Мик резко обернулся. Сзади лежало неподвижное тело в пятнистом комбинезоне. Больше в зале никого не было. Плотников понимал, что наружу его не пустит защитный экран, дверь напротив входа ведет вглубь объекта, где полно «пятнистых». За дверью справа лежал Келюс. Оставалась дверь слева…

Там было заперто, и Михаил что есть силы ударил тяжелым ботинком по металлу. Дверь тут же открылась, и в проеме показалась красная рожа с мертвыми застывшими глазами. Мик выстрелил сразу – разрывная пуля снесла череп, забрызгав Плотникова сгустками холодной крови. Он спокойно вытер лицо рукавом, перешагнул через корчившегося на полу ярта и вошел в помещение. Мик не ошибся – почти всю противоположную стену занимал огромный пульт, над ним светился экран, и все это было очень похоже на пункт управления Каналом, с которым Плотников был хорошо знаком.

«Пятинистых» было трое. Один сидел за пультом, другие уже вскакивали с мест, направляя на Мика короткоствольные автоматы. Михаил выстрелил – пуля, попав, одному из краснорожих в плечо, напрочь оторвала руку. Плотников снова нажал на спуск, и второй ярт рухнул с простреленной головой. Мик усмехнулся, вновь поднял пистолет и спокойно, словно все происходило в тире, снес череп ярту с оторванной рукой и всадил две пули в затылок сидевшему за пультом.

В комнате стоял мерзкий запах неживой крови, ботинки хлюпали в черно-красной луже, и Мик подумал, что пару часов назад его бы наверняка стошнило. Но теперь его интересовал пульт. Плотников, пожалев, что не успеет разобраться в мудреной технике, стал искать глазами красный выключатель. Внезапно совсем рядом послышался хриплый звук. Кто-то, кого он в горячке не заметил, стоял в углу комнаты и смеялся. Мик резко повернулся и увидел знакомую фигуру в пальто и глубоко надвинутой на глаза шляпе.

«Сиплый, – промелькнуло в голове, – тот, что убил Фрола!..»

Рука с пистолетом была уже на уровне глаз, палец лег на спуск, но Сиплый небрежно дернул кистью, и оружие упало на пол. Мик отскочил в сторону, массируя мгновенно заледеневшую руку, тип в шляпе вновь засмеялся и не спеша шагнул вперед. Плотников рванулся к выходу, но опоздал – Сиплый уже перегородил путь.

– Хорошо стреляешь! – проскрипел жуткий нечеловеческий голос. – Соломатин был не так проворен.

Михаил понимал, что шансов у него нет. Он еще раз взглянул на пульт и увидел наконец-таки красный выключатель. До него было несколько шагов, но Плотников знал, что не успеет.

– Надо было сразу выключать экран, – понял его Сиплый, – а не дергаться, мальчишка!

– Ну ты, козел! – процедил Мик, доставая нож. – Сними шляпу, а то рогов не видно!

Сиплый вновь захрипел – в этот день его тянуло на смех – и не спеша сдвинул шляпу на затылок. Мертвое страшное лицо смотрело на Плотникова. Мик отшатнулся. Не соображая, что делает, он уткнулся затылком в стену, выронил нож и вдруг почувствовал, как по щекам текут слезы. В этот день ему довелось выпить чашу до дна…

– Дядя Майкл, – жалобно произнес он. – Ну почему так, а? Почему именно ты?

– Ты меня знаешь? – в страшном голосе Сиплого послышалось удивление. Он даже остановился, и мертвое лицо Михаила Корфа смотрело прямо на белого, как мел, правнука. – Ты назвал меня дядей? Забавно… Не знал, что у меня был племянник!

– Я не племянник. Ты был моим прадедом. Ты Михаил Корф… Неужели даже этого не помнишь?

– Михаил Корф, – равнодушно повторил Сиплый. – Не помню. Впрочем, это все равно…

– Значит, ты прочел заклинание! – прошептал Мик и вдруг понял, что другого пути остановить Сиплого у него нет. Вечный круг зла – ловушка для святого Иринея… Он оглянулся в последней надежде на спасение, но выхода не было. Сиплый, постояв несколько секунд, начал медленно доставать из висевшей на поясе кобуры пистолет.

– Стой!

Голос Мика прозвучал холодно и властно. Сиплый на мгновение замер, и Михаил медленно начал читать переписанное из старинной книги и сразу же врезавшееся в память заклинание. Выговорив последнее слово, он глубоко вздохнул, но вдруг почувствовал, что легкие уже не ловят воздух. Сердце замерло, к горлу подступил холод…

Сиплый не двигался, глаза его были закрыты, лишь веки еле заметно подергивались. Вдруг лицо дрогнуло, нервно дернулся рот, исчезла мертвая неподвижность, и на Мика взглянули живые, знакомые глаза.

– Мик, мальчик… Зачем же ты это сделал?

– Дядя Майкл! – прошептал Плотников. – Все-таки узнал…

– Мик… Зачем ты…

Голос оборвался, тело в сером пальто с глухим стуком завалилось набок. Михаил отвернулся, чтобы не видеть то, во что за несколько секунд превратилось тело прадеда…

– …Ты дурак, Плотников! – Нарак-цэмпо уже стоял посреди комнаты. – Чего ты добился? Теперь вместо прадеда мне будет служить правнук.

Мик медленным, вялым движением поднял с пола пистолет и навел на старика. Нарак-цэмпо вздернул узкие тонкие губы в усмешке и, повелительно взмахнув ладонью, пропал.

– Жаль… – проговорил Михаил, чувствуя, что с ним происходит что-то страшное. Разум боролся, но тьма уже заливала сознание. «Красный выключатель, – вспомнил он, – я должен выключить экран…»

Мик спрятал пистолет, поднял с пола холодный тяжелый нож, сунул его за пояс и, шатаясь, добрел до пульта. Рука уже тянулась к красному выключателю, когда он услыхал: «Стой!» – и замер.

– Стой! – повторил голос. – Отойди от пульта. Брось оружие!

Рука потянулась к ножу, Михаил ощутил холод освященной стали, и на мгновение разум прояснился. Плотников помотал головой и, резко бросившись вперед, нажал выключатель. Затем, отблеском сознания сообразив, что экран могут включить снова, схватил автомат убитого ярта и навел на пульт.

– Стой! – вновь зашелестел сухой повелительный голос. – Не смей!..

Но Мик уже нажал на спусковой крючок. Очередь разнесла экран, пули пробили пульт. В комнате запахло озоном и горелой проводкой.

– Все, – вздохнул Мик, – уже не включат…

Он зашатался, схватился за голову и вдруг понял, что забыл свое имя. Значит, сейчас он исчезнет. Он станет нелюдем и будет стрелять по своим товарищам. Яртов не берут даже пули…

Ладонь сжала рукоять егерского ножа, и Плотников вспомнил, что освященная сталь убивает краснорожих. Убивает, если попасть прямо в сердце. Мик выхватил нож, приставил к груди… «Я так ничего и не успел, – вдруг подумал он. – Или все-таки…»

Беспамятство вновь затопило сознание, и Михаил, боясь опоздать, резко надавил на рукоять. Сталь легко вошла в тело, на мгновение стало невыносимо больно, но затем боль исчезла, сгинула охватившая его тьма, и Мик увидел сильный, невыносимо яркий свет…

– …Есть! – крикнул Ухтомский, сдергивая с плеча автомат. На фоне побелевшего предрассветного неба темный провал, на месте которого только что светилось переливающееся пламя, казался особенно зловещим.

– Вперед! – Глебов спрятал бинокль. – Перебежками! Бить по всему, что движется!..

В тоннеле было тихо, только в глубине слышались отдаленные шаги и глухие отзвуки голосов.

– Не бежать! – приказал полковник. – Идти быстрым шагом!

Ухтомский был в первой шеренге, рядом с Алексеем и каким-то незнакомым офицером. Сзади шли дхары, и Виктор, вспомнив, что у Анха и Лхаста нет автоматов, невольно покачал головой. В бою князь верил только оружию.

Минут пять двигались без помех, но внезапно впереди блеснула вспышка, и автоматная очередь прошла прямо над головами. В ответ полыхнуло пламя – разрывные пули веером ушли в темноту. Там что-то упало, вновь ударила очередь, но еще один залп скосил невидимого врага. Свет фонарей упал на корчившиеся на полу окровавленные тела в пятнистой униформе. У кого-то не выдержали нервы, и очередь ударила прямо в грудь одному из недобитых. Во все стороны брызнули сгустки темной крови, разрывные пули разнесли грудную клетку, оторванная верхняя часть тела откатилась в сторону, но разорванный пополам труп продолжал судорожно дергаться…

Впереди уже блеснул свет – зал с тремя дверями был рядом, но тут из каменных стен стали медленно выползать стальные створки ворот. Они ползли неуверенно, рывками и вскоре остановились, так и не сомкнувшись. До ворот оставалось не больше десяти шагов, когда шедший впереди Глебов предостерегающе поднял руку. Отряд остановился, и в ту же секунду из-за полузакрытой стальной створки вылетел ребристый корпус гранаты. Ухтомский за долю секунды успел представить, что может наделать взрыв в узком тоннеле – граната была осколочная, из тех, что рекомендуется использовать только из укрытия. Он упал ничком, прямо перед замершей ребристой смертью, схватил корпус гранаты, показавшийся холодным, словно лед, и швырнул обратно – прямо за одну из стальных створок. По тоннелю прогрохотало, послышался свист осколков, врезавшихся в каменные стены, из-за полузакрытых ворот вылетели окровавленные клочья зеленой ткани… Ухтомский встал, чуть пошатываясь, поднял автомат и глубоко вздохнул.

– Вперед! – услыхал он голос Глебова. Виктор на мгновение замешкался и тронулся с места только тогда, когда первые спецназовцы уже ворвались в зал. Анх осторожно тронул его за плечо, но князь покачал головой и шагнул вслед за остальными.

– …Пусто! – заметил Алексей, с любопытством осматриваясь. Ухтомский тоже огляделся, решив, что летчик не совсем прав. У самых ворот кровавая лужа обозначила того, кто пытался кинуть гранату, еще одно тело в пятнистом комбинезоне лежало посреди зала.

– Ушли, – в голосе Глебова звучала досада. – Проверьте…

Это относилось к стальным дверям. Один из спецназовцев заглянул за одну из них и тут же отпрянул.

– Там… – он не договорил и молча указал на полуоткрытую дверь.

Уже через несколько секунд ботинки вошедших были забрызганы темной, резко пахнущей кровью. Тела лежали всюду, некоторые продолжали конвульсивно содрогаться. Мертвый погасший пульт был наискось прошит автоматной очередью…

– Наш, – негромко сказал кто-то, указывая на застывшее неподалеку от пульта тело в темно-зеленом комбинезоне. Погибший лежал в странной позе, согнувшись и держа сжатые руки у сердца. Ухтомский взглянул на тело и сразу, даже не видя лица, узнал того, кто нашел смерть в этом страшном месте.

…Руки Мика, сжимавшие рукоять ножа, едва удалось оторвать и развести вдоль тела. Стоявшие рядом удивленно переглянулись – в грудь Плотникова был глубоко всажен егерский клинок. Ухтомский, все еще надеясь на чудо, пощупал запястье, но тут же отпустил холодную, уже начавшую коченеть руку. Он заглянул в лицо Мика и невольно вздрогнул – искаженные, неузнаваемые черты говорили о мучительной агонии, и только широко раскрытые глаза были удивительно чисты и спокойны.

Спецназовцы обыскивали соседние помещения, а Виктор все еще стоял у тела Плотникова. Губы беззвучно шевелились – штабс-капитан читал молитву. Внезапно он почувствовал, как кто-то осторожно прикасается к плечу. Виктор обернулся и увидел растерянного Алексея. Летчик пытался что-то сказать, но каждый раз нерешительно замолкал.

– Вы… кажется, капитан Ухтомский? – наконец проговорил он. Виктор молча кивнул, и Алексей указал куда-то в сторону двери.

– Лунин? – понял Ухтомский и, не дожидаясь ответа, бросился из залитой кровью комнаты.

…Келюс лежал на спине, глаза его были закрыты, лицо побледнело, покрылось трупной желтизной. Один из офицеров держал Николая за руку, тщетно пытаясь нащупать пульс.

– Не надо, – негромко произнес полковник Глебов, стоявший рядом. – К сожалению, ясно…

– Он не ранен, товарищ полковник, – растерянно произнес тот, – только на плече какой-то след.

– Пошли, – распорядился Глебов, – там есть третья дверь.

Спецназовцы вышли из комнаты. Возле тела остались четверо – Глебов, Ухтомский и дхары.

– Останетесь здесь, с ними, – полковник кивнул на Анха и Лхаста, – у них нет оружия. Да и хватит с вас…

Ухтомский дисциплинированно смолчал. В другой ситуации он, может быть, и возразил бы старшему по званию, но сейчас штабс-капитан был слишком подавлен.

– Дальше у них энергетическая установка, – продолжал Глебов, – где-то там должен быть и скантр. Эх, послали мальчишку!

Он скривился, покачал головой и вышел.

– Асхары ушли, – негромко проговорил Лхаст. – Поглядим…

Он склонился над Келюсом и осторожно провел рукою над безжизненным лицом. Анх присел рядом.

– Но ведь пульса-то нет, – вздохнул Ухтомский. – Оставьте, господа!..

– Не спешите, гэгхэн, – возразил Лхаст и стал расстегивать пуговицы лунинского комбинезона, – пульс есть, но очень медленный.

– Есть? – обрадовался Виктор, но тут же осекся. – То есть, как это медленный?

– Надо послушать сердце…

Внезапно он замер и быстро указал на что-то Анху.

– Мвэри!.. – прошептал тот. – Эрво-мвэри! Гэгхэн Гхел-та…

– Гэгхэн Гхел-та… – тихо повторил Лхаст.

– Что такое, господа?

Виктор уже успел заметить то, что поразило дхаров, – небольшой кружок-шестеренку на груди у Келюса. Он удивился, что такой интеллигентный человек, как Лунин, ходил с татуировкой, но объяснил это неведомыми ему традициями правнуков.

– Знак Гхела, – повторил Лхаст по-русски.

Страницы: «« ... 3435363738394041 »»

Читать бесплатно другие книги:

Книга посвящена неразгаданным тайнам русской истории и предыстории, ее языческой культуре и традиция...
Остроумная фантазия на тему скандинавской мифологии. История о том, как один из обитателей Вальхалл...
Книга «100 великих военных тайн» ни в коем случае не претендует на роль энциклопедии по истории войн...
Смешная, загадочная и немного страшная история о том, как всем известный город становится местом для...
«Одиннадцать тысяч человек идеально ровными рядами выстроились в зале. Волевые подбородки, широкие п...
«Я от того проснулся, что Рюг во сне тихонько завизжал. Вначале я вспотел, страх высыпал по коже озн...