Право учить. Работа над ошибками Иванова Вероника

Она спрыгивает с кровати на ковёр, туда, где тщательно вылизывает серую шёрстку Шани, бесцеремонно хватает зверицу и протягивает мне:

— Потрогай, какая она! Горячая!

Дети в своей наивной настойчивости способны либо пугать, либо умилять. Либо дарить замечательные идеи.

— Не буду спорить, горячая. Но посмотри сама, маленькая, — мы слишком разные по размеру. Мне, чтобы согреться, нужна кошка… С тебя ростом, не меньше.

— С меня? — Девушка задумчиво теребит пальцами пухлую нижнюю губу. — Но таких кошек не бывает!

Бывают ещё и не такие, но родители скрыли от тебя свои тайны. Наверное, в тот момент решение было самым правильным, однако теперь вполне может превратиться в свою противоположность — стать непреодолимым препятствием.

— А если на минутку представить обратное? Представить, что Шани вдруг взяла и выросла вдесятеро?

Ирм вертит покорно обмякшую кошку в руках:

— Вдесятеро — это как?

— Ну… Собрались вместе несколько пушистых комков и слились в один. Неважно. Просто представь, что она стала большой.

Восторг в каждой чёрточке лица.

— У-у-у! Совсем большой? Как я?

— Именно такой.

— Вот было бы хорошо! Тогда бы она смогла к тебе прижаться и согреть… Да?

— Но Шани, увы, не может вырасти больше. А вот ты…

— Я?

— Иди-ка сюда.

Она залезает обратно, устраиваясь совсем близко от меня, так близко, что её дыхание ветерком скользит по моим щекам.

— Помнишь, я просил тебя выучить рисунки?

— Я выучила! — гордо сообщают мне.

— Замечательно! Так вот, внутри тебя есть нечто похожее.

— Внутри? — Она озадаченно вглядывается в раскрытую ладонь. — Почему же не видно?

— Потому что нужно взглянуть с другой стороны.

— С этой? — Рука переворачивается. — Тоже ничего нет!

Пресветлая Владычица, получится ли у меня задуманное? Больше всего на свете я не хочу причинять этому ребёнку хоть малейший вред… Но и откладывать начало действий больше не могу, пора. Если на ровном месте едва не погиб, попав в невесть кем и на кого расставленную ловушку, не поручусь, что у меня имеется в запасе много времени.

— Сейчас увидишь, обещаю. А пока просто посмотри мне в глаза и скажи, какие они.

Ирм доверчиво распахивает ресницы пошире и обращает всё внимание на предложенную цель.

— Зелёные. Тёмные. Глубокие, как…

В темноту всегда проще погружаться, чем в свет, но я ныряю в бесконечность наивного взгляда в тот же миг, как девушка проваливается в мою бездну. Мне легко, потому что золотистые радужные переливы воскрешают в памяти мягкие волны барханов, неспешную поступь каравана, волшебную вязь историй, которые рассказывают у вечерних костров, и жаркий румянец, посещающий лица юных красавиц, впервые познающих восхищение мужских взглядов.

— Смотри только мне в глаза, маленькая, иначе не сможешь увидеть!

— Я смотрю…

Как можно существу, незнакомому со строением Кружев и Уровнями зрения, объяснить, насколько далеко следует уйти от реальности? Никак, только отразить доступную собственному восприятию картинку. Стать зеркалом, потому что мне так хочется и потому что могу это сделать. Никто из моих родичей не снизошёл бы до возни с ребёнком, но если раньше я назвал бы причиной подобного поведения высокомерие, то теперь понимаю: дело совсем в другом.

Плоть дракона состоит из Прядей и составляет их, а потому не может вдруг оказаться самостоятельной и наделённой волей без границ и правил. В этом смысле все прочие живые существа, населяющие подлунный мир, много счастливее и в чём-то даже могущественнее тех, кто, казалось бы, парит в небесах невозможно высоко, совсем рядом с престолами богов. И я, обделённый почти всем, в действительности богаче любого из драконов, потому что… свободен. По-настоящему. Могу поступать, как велит сердце. Пусть разум будет злобно ворчать и кукситься — всё равно сделаю то, что захочу. Вернее, попытаюсь сделать, поскольку не все желания находят своё материальное воплощение, но это и правильно! Пока не видишь воочию свою мечту, можешь продолжать наделять её всевозможными чертами, можешь создавать чудо. Только внутри своего сознания? Да. И что с того? Волшебство сотворённой воображением мечты проникнет в твои сны, а там разделить реальность и вымысел совершенно невозможно…

Ты прекрасна, маленькая, видишь? Серебристые ниточки, унизанные бусинами узелков, — это всё ты. Нравится?

— Я… не знаю.

Смущение, робость, небольшой испуг? Следовало ожидать. Правда, со своими впечатлениями не сравню. Помню, впервые взглянув на Кружева, восторженно затаил дыхание от представшей передо мной картины. Страх пришёл потом. Когда я осознал, что внутренняя красота неизмеримо хрупче внешней и нуждается в большей защите.

Самое главное, маленькая, у каждой из ниточек есть сестрёнка. Почти прозрачная, похожая на тень, как та, что возникает на снегу, когда ты встаёшь на пути солнечных лучей. И такая же сверкающая… Заметила?

— Да…

Подтяни близнецов поближе друг к другу, так, чтобы они соприкоснулись.

Но как это сделать? Не знаю.

Просто подумай об этом. Ты же видишь, как они похожи друг на друга? Они словно ты и твой брат, желающие оказаться рядом, быть вместе, но разделённые запретом.

— Кто же им запретил?

Ты, маленькая. Вернее, ты просто не дала им разрешение встретиться. Не позволила, и всё.

— Но я же…

Не знала об их существовании. Всё правильно, маленькая. Но теперь-то знаешь, стало быть, можешь исправить несправедливость и сделать разлучённых счастливыми. Ты ведь хочешь, чтобы они встретились?

— Да!

Нити дёрнулись, устремляясь навстречу друг другу. Наверняка сейчас любой вошедший в мою комнату увидел бы вместо взрослой девушки туманный вихрь начавшегося Обращения. И сильно-сильно ударил бы по голове, а то и по другому уязвимому месту… Нужно торопиться, но нельзя спешить. Наблюдение за Кианом помогло мне представить механику изменений, но в отличие от прочих метаморфов Ирм не обладает конечным вторым обликом. Потому что его не существует, имеется лишь мешанина Узлов, которые… Следует расставить по нужным местам.

А теперь, маленькая, вспомни те рисунки, что я просил тебя выучить. Хорошенько вспомни! И посмотри на переплетения ниточек. Они ничего тебе не напоминают?

— Ой… как похоже!

Похоже, но не совсем. Понимаешь, когда-то давно, когда ты ещё не появилась на свет, но искорка твоей жизни уже загорелась в материнском чреве, подул сильный-сильный ветер и немножко перепутал ниточки… С тех пор они никак не могут вернуться на правильное место. А порядок всегда должен быть, согласна? Тебя же бранили за разбросанные игрушки?

— Бранили…

Так вот, здесь тебе придётся приняться за уборку самой.

— Но как?

Нужно подвигать узелки. Они послушные, не бойся! И легко скользят по ниточкам туда-сюда.

— Ой!

Да, именно так и скользят, но не увлекайся, этот толкнула слишком сильно, и он…

— Ай! Больно!

Могу себе представить… Метаморфу необходимо терпение и внимательность, но разве следует ожидать от Ирм того и другого? Тем более Узлы надо останавливать своей волей, а не ждать, пока они сами упокоятся в предначертанном положении. А в сложившихся обстоятельствах…

— Не буду! Они кусаются!

Маленькая, всё не так страшно! Нужно только быть чуточку…

— И не слушаются!

Разумеется, ведь ты дёргаешь их из стороны в сторону как боги на душу положат.

Похоже, все мои намерения рассыпались прахом. Жаль… Но что я могу сделать? Выпустить Пустоту, чтобы та заставила Узлы сместиться? Нет уж, если Ирм сейчас уже больно, то столкновение с моей подружкой покажется девушке ужасающей пыткой. Что ж, придётся возвращать всё обратно и в очередной раз признать поражение. Своё? Если бы… Хотя зачем лукавить? Главным образом потерпела поражение моя наивная уверенность в простоте достижения цели. Если бы я мог тропинкой воспоминаний вернуться в детство, найти слова и чувства, понятные ребёнку… Не-е-ет! Не в моём прошлом искать спасения. Но запасное детство всё равно взять неоткуда…

Ветерок тронул тихим звоном ближние Пряди.

Здравствуй! Ты новенькая?

Новенькая?

— Ты давно уже здесь? А я и не ждала, что кто-то объявится!

— Где — здесь?

Звон на мгновение затих, потом снова рассыпался вокруг незримыми хрустальными бусинками.

Ой, прости, я не догадалась! Ты ведь ненадолго… А зачем? Сюда по пустякам никто не приходит.

Я не знаю… Джерон не сказал.

Переливистый смех, счастливый и нежный.

Джерон?

Он обещал показать красивые узоры внутри меня, а потом сказал, что я могу сделать из них те, что видела на картинках…

И ты?

Я… не могу. Они не хотят слушаться. И кусаются больно!

А ты не заставляй их силой, вот и не будут кусаться!

Как же тогда делать?

Хочешь, научу?

А ты знаешь?

Конечно! Сейчас мы будем… играть!

Ветер сгустился, сжался в комочек, вспыхнул мягким светом, похожим на разлитые сливки, ворвался в Кружево Ирм.

— Поймай меня!

Нити всколыхнулись, Узлы устремились за крохотным огоньком, уверенно и азартно снующим в лабиринте серебристых переплетений, а я растерянно моргнул, понимая: неизвестный пришелец показывает дорогу. Правильную дорогу.

Танец, становящийся всё быстрее и быстрее… Такой быстрый, что очертания огонька уже невозможно различить. Я вижу длинную полоску с размытыми краями, то обвивающуюся вокруг Нитей Ирм, то снова парящую на просторе, над Кружевом, под ним… И мелькание Узлов, скользящих по хрупким тропкам, становится совершенно неразборчивым, пока… Всё не останавливается, резко и неожиданно, как будто уткнувшись в стену.

А ты не верила! Видишь, всё получилось!

Правда… И стало ещё красивее! Но почему?

Потому что теперь ты настоящая…

Удивление Ирм, слившееся с вновь обретёнными, ещё непривычными, но знакомыми задолго до рождения ощущениями, разорвало Единение наших сознаний. Девушка рванулась прочь, в реальность, на тот уровень, где могла полностью почувствовать произошедшие изменения, а я задержался. Потому что и должен был, и хотел сказать «спасибо» танцующему между Прядей огоньку.

Мы нарушили твой покой? Извини.

— Скукотища здесь, а не покой! Никого толком и не встретишь… Ну ничего, скоро придёт срок — и я смогу отправиться туда, где меня уж заждались.

Мне нечем тебя отблагодарить, но если бы не твоя помощь…

— Мы просто немножко поиграли. Совсем чуть-чуть. Жалко, что сюда нельзя брать кукол, я бы показала подружке свою. Она такая красивая! Особенно с твоим подарком.

С моим? Когда же и что я успел тебе подарить?

— А ты уже забыл? Ну что же поделать, у тебя, видно, много забот… Хорошо, буду помнить за нас двоих! Крепко помнить!

Кукла. Подарок. На моей памяти была только одна, по имени Пигалица, для которой…

Юлеми?

Огонёк весело закружился.

— Вспомнил, вспомнил, вспомнил!

Я не забывал, просто не мог подумать, что…

— Встретишь меня здесь?

Да. Ты ведь должна была уже уйти… к родителям.

— Я уйду, очень-очень скоро! Совсем скоро, ты и вздохнуть не успеешь… И я так рада, что мы сможем попрощаться по-настоящему!

Я тоже рад. Ты не сердишься?

— За что?

За обман. Я ведь не сказал тогда, что ты больше не проснёшься.

— Но я всё равно не могла бы проснуться, правда? Зато мне снятся такие чудесные сны… А скоро я буду смотреть их вместе с мамой и папой!

Надеюсь, им тоже понравится. Только я об этом узнать не смогу.

— Я найду кого-нибудь, кто тебе расскажет, обещаю… Но им обязательно понравится, не беспокойся!

Огонёк метнулся в сторону, растёкся мерцающим облачком, в котором проступил облик маленькой черноволосой девочки с глазами такими же голубыми и светлыми, как высокое небо.

Вдох — и остаётся только светящаяся пыль. Ещё вдох, и ветер уносит невесомые крупинки души прочь, туда, где и положено обитать душам. Туда, где ушедшие терпеливо ждут оставшихся.

Рядом никого больше не остаётся, а значит, пора возвращаться. Пора выдернуть свой взгляд с глубины Изнанки, чтобы…

Утонуть снова, но уже совсем в других озёрах: больших, круглых, с умильно суженными зрачками — кошачьих глазах. Утонуть, оглохнуть от басовитого мурчания и зарыться в густую, длинную, чуть колкую шерсть, в которой почти невозможно дышать, но так удобно прятать слёзы.

Волны тихого рокота под мохнатой шкурой остановились, оборачиваясь напряжением мышц, и я на всякий случай покрепче обнял сильную шею Ирм: волнение кошки могло быть связано только с одним событием — появлением в комнате кого-то постороннего, а мне не хотелось становиться ни участником, ни зрителем сражений. К тому же я наконец-то смог согреться, но не настолько, чтобы охотно расстаться с живым меховым одеялом…

— Я всегда подозревал в тебе эту порочную страсть, — сожалеющим, почти скорбным тоном сообщил кузен.

— И чем же она порочна?

Переспрашиваю и только потом понимаю: сначала следовало бы уточнить, что подразумевается под словом «страсть».

— Своим наличием.

Разочарованно приподнимаюсь на локтях, выглядывая из-за кошачьей спины:

— Почему?

Ксаррон, вернувшийся к уютному чёрному цвету в одежде, сидит на спинке кресла. Да, именно таким образом, чем вызывает весомые подозрения в применении магических средств для поддержания равновесия, поскольку невозможно положить ногу на ногу, скрестить руки на груди и чувствовать себя уверенно с одной лишь точкой опоры, хотя и обширной. Пятой точкой.

— Потому что несколько затруднительно животному и… Хотя она миленькая.

Ирм угрожающе мявкнула, чем вызвала у кузена широкую улыбку:

— Ещё и с норовом? Совсем замечательно! Где же ты её раздобыл? Не припомню, чтобы в Домах появлялись кошки с таким окрасом…

— Не узнаёшь?

Ксо сузил глаза:

— А должен?

Равнодушно зеваю:

— Как хочешь.

Не успеваю завершить новый вдох, как кузен уже оказывается на кровати, совсем рядом, причём Ирм удивлена не меньше меня, потому что перемещение происходит даже не мгновенно, а много быстрее.

Ксаррон, не давая выдохнуть, сдавливает моё горло, прижимая голову к подушке:

— Ты что наделал?!

— Я?

— Это ведь та девочка, верно? Та affie?[12]

— Угадал.

Он потрясённо отшатывается:

— Ты не должен был!

— Она всё сделала сама, поверь, нужно было всего лишь заставить Узлы сдвинуться с места.

— Всего лишь…

Ксо недоверчиво косится на большую кошку, а та, осознав, что угрозы от пришельца не возникнет, тянется к лицу кузена, шумно втягивает влажным носом воздух и довольно подставляет подбородок ласке пальцев. Причём отнюдь не моих.

Минуту спустя следует странное признание:

— Я начинаю бояться тебя, Джер.

— Только теперь?

Попытка пошутить проваливается. Ксаррон мрачнеет ещё больше, впрочем не переставая почёсывать кошку за ухом.

— Ты понимаешь, что произошло?

— Ничего необычного. Она могла обернуться. Ведь так? У неё было всё для этого, кроме…

— Помощи.

— Ну да. И в чём трудность?

Длинный, протяжный вздох.

— Ты слишком быстро усвоил главное.

— Сначала меня ругали за тупость, теперь осуждают за быстроту соображения! Выберите уж что-то одно, ладно?

— Я не осуждаю. Я тревожусь.

— Есть разница?

Ксаррон ласково, но твёрдо отпихнул кошку в сторону:

— Есть. Если помнишь, я говорил: всё вокруг тебя состоит из плоти драконов.

— Я помню. И не забуду никогда.

— Так вот, Джер, нам нет выгоды вмешиваться в то, что не является нашим продолжением. Пробовали, и не раз, но успеха не добились. В изменении себя самих мы не знаем границ, но существа вне Гобелена также наделены способностью меняться. По своей воле, и всё же для них правила существуют тоже. Строгие правила. Считалось, что никто, кроме богов, не может действовать совершенно свободно… А что сейчас вижу я?

— Божий промысел?

Снова шучу и снова неудачно: изумрудные глаза сурово темнеют.

— Я вижу воплощение желания. Безумного, неосуществимого, нелепого, опасного и вместе с тем ставшего реальностью. Драконы владеют плотью мира, боги управляют волей населяющих его существ. Ты же… смешал всё воедино.

— Ксо, это было совсем нетрудно!

Брови кузена придвинулись друг к другу ещё плотнее, разрезая лоб острой складкой морщинки:

— Вот именно. Нетрудно.

— Ксо…

— И об этом скоро узнают. Хоть понимаешь, какие неприятности тебе грозят?

— Честно говоря, не задумывался. А разве грозят?

Ксаррон плавным движением стёк с кровати и снова уселся в кресло, только теперь задействовал не спинку, а подлокотник.

— Кое-кто будет сильно недоволен.

— Можешь назвать имена?

— Сам узнаешь, если понадобится. Они не станут скрываться.

— Но в чём причина для недовольства?

— Ты так и не понял?

Честно признаюсь:

— Нет.

Кузен печально качает головой, но снисходит до объяснений:

— Как тебе удалось провести Обращение?

— Да я и не проводил… Просто объяснил, как надлежит действовать.

— Объяснил, как менять Кружева, как двигать Узлы, да? — Речь кузена прерывается коротким ехидным хмыканьем. — Не верю. Она не смогла бы понять. Значит, всё происходило несколько иначе. Как?

Не вижу повода лукавить:

— Я показал ей Изнанку.

Гнетуще-молчаливая пауза заканчивается скорбным вопросом:

— И ты считаешь свои действия простыми?

— Да. Потому что…

— Джер!

Окрик Ксаррона заставляет меня зябко вздрогнуть.

— Мало того что мы не имеем права рассказывать кому-либо о существовании Изнанки, это ещё и совершенно бессмысленно, потому что мы не можем никого брать туда с собой. Понимаешь? Не можем. Самое глубокое Единение не позволяет создать настолько крепкую связь.

Пожалуй. Переплетающиеся друг с другом сознания образуют узор, подобный кружевам инея. Одно неосторожное движение, и все старания рассыплются мерцающими крупинками. Ирм в самом деле не могла шагнуть в глубины мироздания. Но тогда…

— Э… Я не уверен, что брал её именно с собой.

— Как же она смогла увидеть?

— Через меня. В моём взгляде… — На язык просится простое и ужасающе точное сравнение: — Как в зеркале.

Повисла тишина, нарушаемая только причмокиванием кошачьего языка, приводящего в порядок и без того прекрасную шерстяную шубку.

— Хочешь сказать, ты нырнул, отразил Изнанку в себе и вернулся, чтобы…

— Я не возвращался. Я всё время и оставался на Изнанке.

Ксаррон на долгую минуту закрыл глаза.

— Ясно. Не рассказывай об этом больше никому, договорились?

В высказанной просьбе не слышалось и тени настойчивости, зато присутствовало доселе не связываемое мной с кузеном чувство. Страх. Но я никак не мог выбрать одну из двух причин, его породивших: либо Ксаррон опасается моих дальнейших безумств, либо… Неменьших глупостей со стороны Драконьих Домов.

— Как скажешь… Кстати! Что с Элроном? Он не пострадал?

Надо было спросить о состоянии второго кузена сразу, но когда меня накрыла ледяная лихорадка, я был в полусознательном состоянии и почти не понимал, что происходит вокруг, а по возвращении ощущений никто не удосужился и парой слов поведать о прошедших мимо событиях, ссылаясь на то, что мне нужен покой.

— Нет. Твоими усилиями. И по-хорошему, следовало бы закатить тебе такую оплеуху, чтобы помнил всю жизнь!

Обиженно распахиваю глаза:

Страницы: «« ... 2021222324252627 »»

Читать бесплатно другие книги:

Первый парень на деревне Динамит решил проучить своего односельчанина Сашку. Но нужно быть осторожне...
Чтобы отпраздновать сто недель совместной жизни молодая супружеская пара отправляется на затерянный ...
Ученик дает известному писателю рукопись своей работы, которая представляет собой рассказ маньяка о ...
Арендовав дешевую квартиру, студентки Ольга и Люда столкнулись просто с ужасающим количеством пароно...
Дима Немчинов, как ему казалось, придумал первоклассный первоапрельский сюжет для телевидения. Тольк...
Агенты ФБР Балдер и Смалли могут разобраться в самом загадочном деле. Они поймут, если «истина где-т...