Право учить. Работа над ошибками Иванова Вероника
— Испугался?
Какая разница? Мою просьбу оставили без внимания? Хорошо, соглашусь с таким развитием событий. Но больше просить не стану.
Снова смотрю прямо перед собой, прикидывая, на каком расстоянии сзади и слева от меня находится противник. Четыре шага, да? Парень умеет считать: посох в моих руках не достанет дальше трёх. Но помимо счёта нужно ещё уметь читать и писать, чтобы прослыть учёным человеком, верно?
Перехватываю поднятый посох обеими руками: левая сверху, правая снизу. Скелет начинает движение в мою сторону, стало быть, труповод желает обезопасить себя вдвойне. Глупый… Да, палка коротка, но зато у меня имеется её продолжение, и весьма увесистое: сумка, которая сползает с плеча — по руке, на посох — и отправляется в полёт по длинной дуге, когда я поворачиваюсь к своему ближнему противнику.
Никогда не умел косить траву, но думаю, увидев, как падает подрубленный под колени русоволосый, любой косарь взял бы меня в ученики. Кожаное «лезвие» составленного из подручных средств оружия летит дальше, рукоять же возвращается обратно ударом наотмашь по резко очерченной скуле, отбрасывающим попытавшегося подняться парня спиной в глиняную лужицу. А на следующем вдохе конец посоха упирается в низ живота поверженного врага. Ну почти в низ. Упирается довольно сильно, так, чтобы мысль о сопротивлении благополучно покинула русую голову ещё до претворения в жизнь.
— Отзови. Свою. Куклу.
Он молчит, приподнимаясь на локтях, тяжело дыша и глотая кровь из рассечённой губы. Глубоко посаженные глаза смотрят с ненавистью проигравшего там, где победа казалась неоспоримой и предрешённой.
— Плохо слышишь?
Усиливаю нажим. Ещё немного, и раздавлю ведь. Видят боги, раздавлю!
— Отзови, не упрямься.
А вот и хозяин подоспел. Подошёл не торопясь, с интересом оглядывая поле неожиданного сражения. Марек, сплюнув ругательство, сжал что-то в кулаке, и костяная кукла рассыпалась прахом. Самым настоящим, мелким и пушистым, смешавшись с дорожной грязью и не оставив ни следа. Разумно: заклинание построено таким образом, чтобы питаться не только за счёт внешней Силы, но по большей части — за счёт Силы, задержавшейся в останках. Потому-то косточки и казались такими чистенькими: разлагались с каждым вдохом! Значит, даже без моих стараний мертвяк сохранял бы свой вид недолго… В общем, бояться было нечего. Какой вывод следует? Меня не собираются уничтожать. И это не может не радовать!
Отвожу посох в сторону, позволяя русоволосому встать, а пока он отряхивается и скрежещет зубами, посылая мне проклятия, подбираю сумку. Испачкалась, конечно, но не промокла. Ладно, отчистим.
— А вы не из пугливых.
— Я наслушался страшных историй вдоволь. Наелся рассказами про нежить так, что теперь могу только отрыгивать.
— Вижу.
Некромант — теперь сомнений уже не оставалось — подошёл ко мне и уставился на шнурки, обвивающие навершие посоха.
— Как вы догадались?
— О чём?
— Что ключ к мертвяку у моего помощника?
Я качнул пальцами бусины:
— У меня тоже… есть помощник.
— Позволите взглянуть?
— Только из моих рук.
— Конечно, конечно…
Он не стал дотрагиваться до протянутого посоха, только поднёс ладонь поближе и погладил воздух рядом со шнурками.
— Как занимательно… Осмелюсь спросить: что это такое?
— Вы маг, вам лучше знать.
— Да-да… — Он криво улыбнулся. — Но я не силён в устройстве артефактов.
— Кровь дракона.
Вернее было бы сказать, кровь кузена, но одно другому в данном случае не мешает.
Тёмные глаза алчно сверкнули, однако быстро потухли. Понятно — мой собеседник, как и всякий чародей, наслышан о свойствах драконьей крови, но лично для него она не представляет настоящего интереса. И правильно: в некромантии упор делается на тесное взаимодействие с источником Силы, а не на изыски и красивости.
— И каково её действие?
— Меняет цвет при творении волшбы. Сейчас, к примеру, вокруг нас не наблюдается действующих заклинаний. — Щёлкаю по пурпурному боку бусины.
— Да-да… И далеко простираются её возможности?
— Мне хватает.
— Конечно, конечно… — Он погружается в задумчивость.
Вообще-то не стоило торопить некроманта в принятии решения, ведь все необходимые шаги уже были сделаны: маска представлена, хорошая или плохая, но живая и отнюдь не плоская. Имеется недовольный настоящим, неглупый, хотя и неудачливый молодой человек. Помимо знаний наделён умением постоять за себя самостоятельно и с помощью подручных средств, то есть на простецкий испуг не возьмёшь, надо играть на интересе и азарте. Дай я собеседнику время, он пришёл бы к схожим выводам и сделал бы нужный мне шаг, однако… Именно время в подобном случае способно сыграть и против: чем больше времени проходит, тем больше шансов задуматься о неслучайности, скажем, происходящего, а от сомнений прямая дорога к подозрениям. Поэтому я спросил, не скрывая раздражения:
— Ваше приглашение остаётся в силе?
— Приглашение? — Тёмные глаза слегка прояснились. — Ах приглашение… Да, разумеется, буду рад видеть вас под крышей моего убежища.
— Тогда не стоит ли нам продолжить так некстати прервавшийся путь?
Закатное солнце заставляло низкие облака розоветь от стыда, радушному же хозяину, провозгласившему: «А вот и мой дом! Уютный, не правда ли?» — подобное чувство знакомо не было.
Впрочем, надо отдать строению должное: оно задерживало на себе взгляд. Не благодаря привлекательности или оригинальности, поскольку ничего примечательного в лесном домике, наверняка предназначенном изначально для отдохновения охотников, не наблюдалось, кроме разве что запустения. Но именно указанное качество придавало необъяснимую прелесть двухэтажному полукаменному-полудеревянному строению, скрывая кладку стен в складках моховых покрывал и кружеве вольготно разросшегося плюща. Когда лето перевалит за середину, плети, протянувшиеся от земли до крыши, станут ещё гуще и сочнее, окончательно погребая под собой ставни закрытых окон и полностью растворяя дом в лесной зелени, а сие… нехорошо. Неправильно. Не по-хозяйски.
— Надо бы проредить, иначе внутрь совсем света попадать не будет.
Зачем я это сказал? Вот дурак! Теперь жди беды с той стороны, которую и представить себе не мог…
Но хозяин не насторожился и не удивился, а расцвёл в искренней улыбке и не преминул уколоть Марека очередным упрёком:
— Вот что значит хозяйский взгляд!
А обращаясь уже ко мне, оживлённо продолжил:
— Ох, сколько собираюсь всё здесь обустроить, да за топор так и не взялся. Не поверите, времени никак не найду!
— А много ли его надо? Глаза боятся, руки делают — так ведь в народе говорят? Но ваш помощник, наверное, тоже сутки напролёт в трудах, раз не смог пособить?
— Ах, труды, труды… — С усталой, но явственной мечтательностью взгляд тёмных глаз устремился в вечернее небо. — О них я и хотел с вами переговорить, если не побрезгуете моим обществом. А переговоры лучше вести за накрытым столом, для чего, разумеется, необходимо пройти внутрь… Но разве он не замечателен, мой милый дом?
Замечателен, согласен. Особенно на Третьем Уровне зрения.
После слов о «прохождении внутрь», гостеприимный хозяин, не переставая бормотать слова восхищения собственным имуществом, потянулся к ниточке заклинания. Бусина на посохе, сдобренная кровью Ксаррона, никак не отметила творящуюся волшбу по понятной причине: чары не творились прямо в моём присутствии, а были завершены достаточно давно, и сочащиеся Силой обрывки потревоженных Прядей успели сплестись со своими соседками. Что ж, изъян кузеновского подарка налицо. Но я не успел обидеться, потому что реальность всколыхнулась, как бывает всякий раз при прямом вмешательстве в структуру пространства.
Смещение Пластов по всему периметру на расстоянии шагов пяти от стен домика. Откуда, скажите на милость?! С миром в подобные игры играют лишь драконы или те немногие, кто милостью Властителей Неба приобщился к тайным знаниям о природе незримого. Но, насколько могу судить, за последние столетия ни один из людей не был допущен к обучению. Да и из нелюдей. Самостоятельно же некромант мог проникнуть в тайны мироздания либо внезапным озарением, либо… Никак и никогда. Кто-то владеющий искусством взялся за обучение? Не верю: подобные знания не отдают первому встречному. И сотому не отдают. Их бережно хранят на самой отдалённой грани сознания, предпочитая погрузить в пучину забвения, но не выпускать на свободу…
Поставлено умело, со знанием предмета, чувствуется — мастер часто и успешно практиковался. Но постой-те-ка! Некромант задействовал всего лишь «крючок» второго уровня влияния, а не первого. Значит, ограду ставил не мой хозяин. Или вовсе не он властвует в пределах лесного домика? Есть кто-то ещё? Кто-то более могущественный? Ой-ой-ой. Моя задача может усложниться, обернувшись бугорком на ровном месте. Или даже целой горушкой.
И пока хозяин подтягивал к себе складки Пласта, чтобы соорудить проход в периметр действия заклинания, я старательно освежал в памяти напутственную речь кузена:
— Найти логово змеи — самое первое дело, но не самое важное. Сказать по правде, и искать зачастую не нужно: находится совсем рядом, только для вида присыпанное ветками и листьями. Конечно, невнимательный человек пройдёт мимо, охотник же легко заметит издали. Но логово — лишь часть беды, с которой предстоит сразиться. Всего лишь место без души и движения. А вот змея… Как думаешь, Джер, что главное в борьбе со змеёй? Отрубить голову? Нет, не только. Иногда куда важнее уберечься от бьющегося в агонии хвоста. В Восточном Шеме, на самой оконечности Жемчужного мыса, в лесах Вечного дождя попадаются змеи длиной с десяток шагов, а то и больше. Пока доберёшься до головы, умаешься, а отрубив, только успевай поворачиваться: умирающий хвост одним ударом может сломать противника пополам. И не только человека, поверь… Понял суть? Ты найдёшь некроманта, не сомневаюсь. И можешь уничтожить в тот же самый миг, как встретишь, разрешаю. Но прежде полезно было бы выяснить длину его «хвоста». Голова имеет значение, однако она покоится на шее, уходящей в плечи, и далее, далее, далее. Тебе нужно найти всё тело целиком, убедиться, что оно не имеет неизвестных отростков, и только тогда нанести окончательный удар. Но и это ещё не все дела. Когда змея умрёт, нужно обезопасить мир от яда, излитого вовне. Трудно, говоришь? А никто и не обещал необыкновенной лёгкости исполнения задуманного. Но ты справишься. Если захочешь. И если у тебя хватит терпения…
Да, именно терпения. А меня так и подмывает прямо сейчас расправиться с некромантом и его помощником! Логово найдено, и его я тоже могу рассеять пылью вместе со всеми обитателями. Но необходимо совсем другое… Мне нужно знать, как возникла мысль о создании мертвяков, готовых к поднятию, посредством отравленной воды. Как вообще вода оказалась отравленной? Что и какими путями помогает некроманту творить отраву? А обнаруженная защита логова только добавляет тревоги: если в соратниках у злоумышленника имеется маг, орудующий Пластами пространства, мне придётся раньше срока отказаться от маски, и тогда…
Но спросить напрямую не могу, иначе станет понятно: я способен различать заклинания и без помощи артефактов. Ох, как хочется, прямо язык чешется! Прижать к стеночке, придавить Пустотой и ласково поинтересоваться: кто ж тебя надоумил, кто подучил? Тьфу! И с Мантией поболтать смогу только на сон грядущий, в полном покое, тишине и одиночестве… Ладно, пока солнце не село, буду продираться через дебри сам.
— Прошу!
Приглашающий жест был широк, но не вызвал у меня воодушевления, потому что за открывшейся дверью царила темнота, лишь в отдельных местечках близкая к сумеркам.
— Покорно прошу простить, но там слишком…
Он заглянул в проём и понимающе кивнул.
— Марек!
Русоволосый насмешливо покачал головой:
— Только после вас, милорд.
Отпор, полученный от прислужника, хозяина не обрадовал, но делать было нечего. Решительный шаг через порог, хруст, треск, поочерёдное поминание богов и демонов, причём оглашающие залу проклятия в равной мере относились и к тем, и к другим, звуки столкновения с мебелью, рассерженные взвывания… На преодоление пути от входной двери до стола с подсвечником понадобилось не менее пяти минут, но и не более семи, и, судя по разочарованию на лице русоволосого, сегодня предыдущее достижение в скорости движения по тёмному помещению было побито.
Звонкий щелчок огнива — и в глубине зала расцветают бутоны жёлтого пламени, а мне следует повторное приглашение:
— Прошу!
Теперь можно войти. Да, что снаружи, то и внутри: подгнивший мусор на полу, останки чего-то деревянного, кучки трухи, свидетельствующие о вольготной жизни местных мышей, клоки паутины, настойчиво лезущие в лицо, и прочие приметы мало или вовсе не обитаемого жилища. Впрочем, стол вполне сносно расчищен, а на одну из скамей даже можно присесть… Если штаны кожаные и их легко будет отмыть от птичьего помёта.
Заметив мою нерешительность, хозяин накрыл белёсое непотребство плотной тряпицей, в юности явно бывшей плащом:
— Присаживайтесь, не бойтесь! Прибрано не слишком добротно, но для нас места хватит… Марек!
— Милорд изволит накрывать на стол?
— Милорд изволит приказать накрывать на стол! — с нажимом перефразировал хозяин, но добился не исполнения приказа, а небрежного пожатия плечами:
— Вы же сами говорили с трактирщиком — снедь доставят завтра к полудню, не раньше. Есть только вода. Подать?
Удивлённо переспрашиваю:
— Вода?
— Чистейшая и сладчайшая! — гордо отвечают мне.
Я едва удержался, чтобы не поперхнуться. Знаю, каковы могут быть последствия употребления «сладчайших» вод… Но на сей случай отговорка не только припасена, а и опробована:
— Если возможно будет растопить плиту…
Глаза хозяина недоумённо округлились.
— Плиту?
— Это всё моё здоровье, будь оно… С раннего детства не могу пить сырую воду, да ещё и холодную. Сразу тону в соплях, потому вынужден греть каждый глоток.
Тёмный взгляд некроманта задумчиво остановился на уголке стола.
Не верит? Его право. Но в «Багровом голубе» я тщательно придерживался придуманной «легенды», не отступил ни разу, хотя и замечал мельком, как трактирщик и прислуга сочувственно смотрят мне вслед. Впрочем, они люди простые, провинциальные, закалённые и здоровые, им позволительно. А вот некромант должен меня понять. Просто обязан. Именно в силу того, что бывал в столице и видел всяческие капризы. Пока не имеешь представления о многообразии мира, любое отклонение от привычной картины вызывает недоверие, но как только насмотришься на всевозможные чудеса, появляется равно любимое и ненавидимое мной чувство — понимание. Одобрять чужие чудачества полностью, конечно, не станешь, но и осуждать не сможешь. Что есть, то есть, как говорится.
— Плиту… — Рассеянное повторение. — Вряд ли сейчас это можно сделать.
Действительно вряд ли. Искать в заброшенном доме дрова, да ещё впотьмах… Потратишь столько сил, что достигнутая цель окажется совершенно ненужной.
— Не утруждайтесь, оставлю желудок в голоде на ночь, лекари утверждают, так даже полезнее.
— Мне, право, неловко…
Вернувшийся с кухни Марек шлёпнул на стол перед хозяином кружку с водой:
— Ещё чего изволите?
— Нет, более ничего не нужно. Ах да! Постели в своей комнате вторую койку.
Русоволосый возмущённо нахохлился:
— Это ещё зачем?
— Нашему гостю нужно где-то переночевать, а в доме так мало прибранных комнат… И не вздумай перечить, под этой крышей свято чтут законы гостеприимства!
Марек скривился, но больше не проронил ни слова и не удостоил меня взглядом даже с лестничной площадки, где останавливался по пути на второй этаж.
Пока ступеньки скрипели, некромант придвинул к себе кружку и быстро-быстро зашевелил губами, словно тараторя, но совершенно беззвучно. Молится неведомым покровителям? Непохоже. Впрочем, у каждого из нас есть своя придурь.
Вслед за молитвой последовал продолжительный глоток, завершившийся очередным настойчивым восхвалением:
— Ах, чистый мёд!
Хозяин с наслаждением облизал губы и тут же, плавно перейдя от удовольствия к делу, спросил:
— Так кто, вы говорили, помог вам устроиться на службу?
— Друг детства и юности. Ив. Лэрр Ивэйн, если быть точным.
— Лэрр?
— Моя семья некоторое время жила в Горьких землях, но тамошние нравы показались отцу излишне строгими, и мы перебрались поглубже в Шем. Поближе к столице.
— В надежде улучшить положение?
— Оно и было неплохим.
Он улыбнулся уголком рта, показывая, что считает иначе и не изменит сложившееся мнение. Пришлось оправдываться:
— Голодать не приходилось. По слабости здоровья я не мог принимать участие в занятиях сверстников, зато обучился читать и писать, потому худо-бедно, но в любом городке моим знаниям находится применение.
— И насколько велики ваши знания?
Не ожидал, что решающий вопрос последует так скоро. Не ожидал. Впрочем, наниматель уже успел выяснить для себя главное: моя маска не страдает ни глупостью, ни трусостью, ни алчностью в той степени, которая может быть опасной для взаимовыгодного союза. Остались только детали, влияющие на… величину жалованья или долю трофея.
Вообще, на подобный вопрос можно было не отвечать, а состроить загадочное лицо, прикрыть глаза и придать себе вид крайне значительного человека. Может быть, так и надо было поступить, но я имел несчастье убедиться в том, что, когда люди уходят от прямого признания в своих способностях, это может означать и то, что на деле упомянутые способности малы, если не ничтожны, и таинственность напускается лишь ради защиты уязвимых мест. А если сие известно мне, то почему не может быть известно моему собеседнику? Будем честны.
— Для жизни их хватает. При случае я могу постоять за себя, как вы видели. Конечно, с умелым воином не справлюсь, но дорожная шваль пока не приносила мне непреодолимых неприятностей. Что же касается магии… Признаюсь, не силён в сём искусстве, боги при рождении поскупились наделить Даром. Зато я умею читать, а в книгах можно найти много полезных советов, в том числе и для того, чтобы, не будучи магом, уметь уберечь себя от чужого чародейства.
— Уж это я видел! Но… — Некромант потёр пальцами подбородок. — Скажите, почему из двух противников вы уделили больше внимания Мареку?
— Потому что мертвяк — всего лишь кукла. А кукла двигается по велению хозяина, не иначе.
— Верно. — Он не удержался от согласного кивка. — А вы умеете не только читать, но и размышлять…
— Это вредное качество?
— Для ваших противников? Несомненно.
Ты тоже многое умеешь, дяденька. И думать не в последнюю очередь. Но я вижу сомнение на твоём лице. Ведь ты уже принял решение, не правда ли? Принял. Но не можешь себе в нём признаться. И уж тем более не можешь произнести его вслух, отсюда и постоянные паузы, способные довести до белого каления даже самого терпеливого собеседника. Лично я могу ожидать решения хоть вечность напролёт, но моя маска иного мнения.
— Вы задали много вопросов, любезный господин. И продолжаете задавать. Но обещали другое: занимательный рассказ, из которого я смогу извлечь выгоду. Если ваше обещание не было шуткой, прошу его исполнить, потому что время позднее, мне нужно восстановить силы и вернуться, в конце концов, к исполнению службы, проверенно приносящей деньги.
Тёмные глаза сузились. Что, задел за живое? Поторапливайся, дяденька, хорошие слуги всегда нарасхват.
И он решился. Выпрямил спину, положил ладони на стол, словно ища дополнительной поддержки, и без тени улыбки на лице и в голосе сообщил:
— Я собираюсь подчинить себе мир.
Вот так просто, незатейливо, обыденно. Но моя маска принадлежит не восторженному юнцу, а человеку уже изрядно побитому жизнью и встречавшему на своём пути разные разности. В том числе и безумцев, склонных к подобным заявлениям.
Встаю, оправляя одежду, и коротко кланяюсь:
— Желаю удачи в избранном деле.
Поворачиваюсь, беру сумку и посох и направляюсь к дверям. Разумеется, выйти из дома самостоятельно не могу, и некромант знает об этом лучше меня, но мне важно другое. Важны несколько вдохов, в течение которых сознание моего хозяина вспыхнет пламенем столкнувшихся чувств и угаснет, оставив жирный пепел. Пепел, на котором я смогу вырастить всё, что угодно моей душе, ибо плодороднее почвы не бывает.
— Это не шутка! — летит мне вслед.
Что я слышу? Обиженные нотки? Замечательно! Он мог бы пригрозить, заявить, что без его дозволения я не покину дом и прочая, но победило совсем иное чувство: желание обзавестись помощником. Потому что великий полководец ничто без армии, а умелый правитель — без государства.
— Не буду спорить. Как пожелаете.
Он вскочил со скамьи, подбежал ко мне и встал впереди, закрывая дорогу:
— Это правда! Мне осталось совсем немного, всего один шаг, чтобы…
— А мне до двери осталось чуть больше, но знаете… Я почему-то уверен, что своей цели достигну раньше вас.
Его губы мелко задрожали, совсем как у ребёнка, когда взрослые не желают верить восторженным рассказам, считая их полнейшей выдумкой.
— Вы не сможете выйти, дом окружён магической преградой!
Поднимаю посох повыше, навершием едва не касаясь подбородка некроманта:
— Вы её снимете.
— И не подумаю!
— В вашем положении это не самый разумный поступок. Позовёте на помощь? Учтите, я не испугался одного мертвяка на дороге, не испугаюсь и десятка. Жаль, что пришлось потратить и своё, и ваше время. Даже могу принести извинения. Всему виной моя наивная вера в слова людей… Впрочем, если бы Ангус не был столь увлечён…
Он ухватился за куртку на моей груди и за произнесённое имя как за последний шанс:
— Ангус? Вы сказали, Ангус? Вы говорили с ним?
— И вижу, что совершенно зря.
— Где и когда вы видели Ангуса?
— Весной, далеко отсюда. В одном селе. Молва твердила о демоне, объявившемся в окрестностях, и я не мог не отправиться туда. Думал, если правда, собственными глазами увижу, да ещё смогу описать в подробностях… Кучу монет получу. Да только никакого демона и в помине не оказалось.
— Но Ангус… Он был там? О чём вы говорили?
— О чём говорят люди дождливыми вечерами в трактире? Болтали, чтобы прогнать скуку. Я, когда выпью горячего эля, люблю пожаловаться на судьбу, а этот Ангус сказал, что есть возможность обогатиться. Правда, успел упомянуть только о «Багровом голубе» и о мертвяках: мол, если не побоюсь с ними иметь дело, смогу выбиться в люди. Потом парень куда-то исчез, во всяком случае, ушёл, притом не попрощавшись. Честно скажу, я не всему услышанному поверил. Но когда других путей не остаётся, сворачиваешь и на неизведанную тропинку… А вам буду признателен, если перестанете мять мою одежду. Она, конечно, не из-под иглы королевского портного вышла, но от ваших страстных тисканий лучше выглядеть не станет.
— Да-да, разумеется! — Он поспешил убрать руки. — Я и не надеялся, что ученик не забыл о своём учителе… Ах, вы согрели моё сердце своим рассказом! И поверьте: слова Ангуса — чистая правда!
— Особенно насчёт обогащения. — Многозначительно обвожу взглядом ветхое убранство залы.
В мешанину моих чувств, сопровождающих беседу, незаметно прокралось сочувствие. Казалось бы, какое мне дело до затруднений, испытываемых совершенно незнакомым человеком, более того, врагом? Но, глядя на запустение, царящее вокруг, я почти нашёл оправдание всем прошлым, а может, и будущим поступкам некроманта. Наверное, потому, что мог оценить увлечённость, не оставляющую времени на заботу ни об окружении, ни о себе самом. Сколько раз и мне доводилось бросать все силы на решение трудной, но захватывающей задачи! В такие минуты не замечались даже отсутствие еды и прямая угроза жизни, важно было лишь одно: найти выход из лабиринта поставленных требований. И как правило, требования исходили не от противников или обстоятельств, а от меня, и только меня. Но разве становились от этого менее волнующими? Разве невидимые плети переставали подстёгивать, точно и хлёстко? Могу понять, почему некромант живёт своим стремлением, а не мирскими благами. Могу посочувствовать. Искренне. И пожалуй, искренность поможет мне больше, чем наглость и расчётливость.
— Да, обстоятельства сложились печально, увы. Ещё прошлым летом в моём распоряжении было более пристойное жилище и слуги водились, но… Злой рок — я бы даже сказал, злейший — обрушился на меня и лишил прежнего достатка! Зато главное осталось при мне! — Тут он постучал по своему лбу, видимо имея в виду ум.
— Счастлив, что вы не отчаиваетесь, однако…
— Я буду править миром, клянусь!
Пресветлая Владычица, сколько горячности… Уже начинаю уставать. Хотя чужая увлечённость заразительнее любой моровой лихорадки. И сам не замечаешь, как поддаёшься на уговоры.
— Как пожелаете.
— Вы не верите? Не верите?
Я вздохнул, напуская на лицо выражение снисходительного сожаления:
— Верю или нет, какая разница? Мне нет дела до ваших намерений. Но позвольте высказать сомнение. Что мне довелось увидеть? Мертвяка, рассыпавшегося пылью. Труповода-подмастерье, не ожидавшего сопротивления. Дом, почти пожранный лесом. С чем вы собираетесь завоёвывать мир? С одними только мечтами?
— Это не мечты, о, уже не мечты, а действительность! Идёмте! — Он потянул меня за рукав. — Идёмте, и сейчас вы увидите такое… Величайшие чародеи Саэнны отдали бы всё своё могущество, только бы прикоснуться к таинству, которое подвластно мне… Идёмте!
В охотничьих домиках обширные погреба обычно не устраивают, но в этом, видно, намеревались хранить добычу едва ли не всех окрестных любителей охоты разом и соорудили целый подвальный этаж. Коридор уходил достаточно далеко, огоньки пяти свечей не могли рассеять темноту в его конце. Просматривались только ближние массивные, хоть и невысокие двери отдельных кладовых помещений. Мы не стали углубляться в исследование подземных ходов, остановившись у первой же двери. Некромант дёрнул тяжёлую створку на себя, та с недовольным скрипом послушалась, пропуская нас внутрь. Не заперта? Странно. А впрочем… От кого запирать-то? Уверен, что Марек, второй и последний из обитателей дома, знает то, о чём сейчас поведают и мне, — стало быть, хранить тайну незачем.
Вопреки ожиданиям в кладовой было сухо и, можно сказать, слишком тепло. Имею в виду тепло для помещения, в котором обычно хранят всяческую снедь. У стены стоял сколоченный из досок низенький топчан, служащий лежанкой для… трупа, для чего же ещё?
Некромант гордо указал на неподвижное тело, рискованно взмахнув подсвечником и заставив меня сделать шаг назад от источника огня:
— Вот! Видите?
Я подумал и кивнул:
— Вижу. Зрелище должно меня восхитить?
Он опустил свечи ниже.
— Присмотритесь внимательнее. Ничего не замечаете?
Ничего незнакомого. Но поскольку нужно сделать вид совершенно неосведомлённый, придётся покорно отвечать на поставленные вопросы.
— Если не ошибаюсь, такой цвет кожи для покойников не слишком обычен.
— А ну-ка потрогайте его! Не бойтесь, это не причинит вам вреда. Что чувствуете?
— Плоть мягкая. Как будто умер совсем недавно.
— Именно! — Торжество некроманта перешло все границы. — А тем не менее этот человек мёртв уже более десяти месяцев!
— В самом деле? Как же удалось сохранить тело?
— О, об этом я обязательно расскажу, но чуть позже, когда мы придём к соглашению… Но не сохранность важна, вовсе не сохранность! Смотрите!
Он потянулся к линиям Силы, черпнул немного и направил на лежащее тело. Первый вдох ничего не происходило, но зато потом… Я позволил бровям изумлённо поползти вверх.
Это было второе поднятие, которое мне посчастливилось увидеть, но оно отличалось от забав Ангуса, как день отличается от ночи. Мертвяк, на котором одежды не было совершенно, так что обозрению открывались все части тела, медленно, но уверенно сел. Впечатление подлинной живости портила только одна крохотная деталь: поднять корпус, оставляя ноги прямыми и прижатыми к лежанке, способны люди тренированные, а покойник, скорее всего, не был при жизни ни солдатом, ни разбойником.
На достигнутом некромант не остановился, заставив мертвяка встать и пройтись по кладовой взад и вперёд. Когда же послушная кукла снова упокоилась на своём ложе, меня спросили:
— Теперь верите?
Я задумчиво скрестил руки на груди:
— Хотите услышать честный ответ?
— Непременно честный, как же иначе?
— Впечатляет.
Но в моём голосе не оказалось ожидаемого восхищения, потому некромант снова пустился в обиды:
— И только?
— Если желаете, объясню, что меня смущает.
— Желаю!
— Вернёмся к столу? Сидя размышлять неизмеримо удобнее, согласны?
Мы вернулись в залу, заняв прежние места на скамьях, и некромант выжидательно уставился на меня:
— Излагайте.
— Поправите меня, если ошибусь… Для поднятия тела требуется Сила, не так ли? Как и для любого заклинания, о чём твердят все магические учебники. Для сохранения в неизменности, наверное, тоже?
Он довольно осклабился:
— В обычном случае да. Но мне удалось найти способ не тратить лишнего: тело остаётся сохранным само по себе, без вливаний.
— Это меняет дело. — Я изобразил уважительную гримасу. — Но при поднятии Сила всё же тратится?
— Увы. — Он развёл руками. — Иначе я не смог бы управлять телом как мне требуется.
— А скажите, как много уходит Силы? Я знаю, что её можно запасать впрок или получать немедленно, но всему поставлены свои пределы. Как долго вы можете держать мертвяка поднятым?
Он посчитал в уме, постукивая пальцами по столешнице:
— До трёх часов подряд. Можно и дольше, но тогда пострадает моё здоровье.
— Хорошо, пусть будут три часа. Но это всего лишь один мертвяк. А если их несколько?
— На каждого придётся ещё меньше времени. К чему вы клоните?
— Просто прикидываю возможность завоевания ми-ра.
— И как? Она велика, по-вашему?
— Не слишком. Есть трудности. Во-первых, я видел только одного вашего солдата. И не думаю, что их много больше на самом деле. Во-вторых, чтобы содержать даже одного, нужно тратить Силу. Поймите меня правильно, но час возможных боевых действий — это… смешно. И в-третьих, как они, собственно, смогут воевать? Людей, насколько я знаю, учат владеть оружием. А что с мёртвыми?
Некромант слушал не перебивая, а когда я закончил, восхищённо хлопнул в ладоши: