Эффект Массодова Соколов Илья

Часть вторая

Замечательный новый день в разгаре весны принёс в общежитие педагогического института, радостно сверкавшее скошенной крышей, ощущения самые разные. А Митя Гордеев (студент факультета психологии) принёс в комнатку на четвёртом этаже в белом целлофановом плотном пакете водку для себя и Серёги, бутылку содовой для облегчения процесса потребления алкоголя и тетрапак вина для девушек, которых звали Люся и Надя.

Общага исторгала биение молодости. Пока Митя шёл до заветной двери в «комнату удовольствий и услад», пару раз услышал совершенно сумасшедшую музыку (стиль хэви-метал, грайнд и рэп), звучащую из комнат на первом и втором этажах. Несколько раз парень наткнулся на действительно обалденных девчоночек, которые либо спешили куда-то по срочным делам, либо просто прогуливались по длинным коридорам, болтали по сотовым телефонам или молча мечтали…

Митя Гордеев весело ворвался в комнату, где его ждали чуть заскучавшие подружки и Серёга, который вообще-то учился в другом институте. Люся и Надя жили здесь, а парней пригласили, чтобы провести время и как следует поразвлечься. Свои постиранные трусики девушки целомудренно спрятали в шкаф, создавая тем самым атмосферу максимальной аккуратности и убранства.

В комнатке из наиболее заметных предметов (кроме шкафа) имелись две кровати, стол у окна, два деревянных стула, крючки-вешалки на стене и цветок в горшочке рядом с магнитофоном на подоконнике.

А в заднем кармане джинсов Гордеева имелись две пачки презервативов. В общем и целом, повсюду проскальзывал дух весеннего настроения.

– Мальчики, открывайте вино нам, – попросила красивая Люся кокетливо. Её подружка-соседка выглядела менее симпатичной, но после трёх рюмок водки Надя также превращалась в невероятную красотку.

Серёга сначала отвернул крышечные головушки всем бутылям. Затем вскрыл пакет красной бурды. Девушки наигранно захлопали в ладошки. Приватный праздник начался.

Налили по стаканчикам винцо и водку. В отдельные запустили газировку, чтобы запить сорок градусов. Выпили…

Парням повеселело совсем, а девушки, легко подстроившись под подобное состояние ухажёров, исхитрились сразу же полезть целоваться. Митя врубил музло, но не особенно громко. Радио дарило типичную попсу, вполне любимую студенточками факультета психологии (да что уж говорить – любимую девушками любых факультетов).

Поцелуи сладко продолжились. Серёга даже расхотел ставить диск-сборник группы Ленинград, столь почитаемый им вполне заслуженно. Всё-таки близость с разгорячёнными вином девчонками была намного лучше любой замечательной музыки.

Выпив ещё алкоголя и запив его газировкой (девушки вино не запивали), Митя и Серёга заторопились приступить к действиям.

– Давай я на тебя гандон надену… – нежно прошептала Надя, мягко гладя Серёгу под футболкой. Тот только стеснительно кивнул и разомлел ещё больше. Надежда точно знала, что у Гордеева есть контрацептивы. И вынула их, родных, из кармана на заднице парня, пока Митя продолжал обласкивать тихонько стонавшую Люсю, начавшую «течь» совсем уж нестерпимо…

Серёга почему-то вдруг увидел, как простыня, на которой он лежал почти уже без штанов, стала страшно чернеть. А потом она резко дёрнулась своими чёрными краями и, крепко обхватив парня, стала мучительно душить его. Серёга пробовал пошевелиться, но не мог, будто парализованный. Страшнейшая (живая) темнота обволакивала его разум…

А Митя увидел что у Люси, сексуально склонившейся над его промежностью, чтобы подарить парню долгожданный мир оральных удовольствий, изо рта высунулись мерзкие жвала, обычно принадлежавшие только насекомым.

Гордеев, не веря глазам ни секунды, хотел было сбросить с себя подружку, претерпевшую столь жуткую метаморфозу, но не успел. Девушка дёрнулась к нему, цепко обхватила голову руками, прижалась уродливым ртом к его губам и откусила парню язык. Кровавый фонтан, вспенившись между зубами Мити, закипел, разбрызгивая по кровати бурую жидкость.

Митя едва не захлебнулся солёно-мерзкой кровищей. Он повернул голову, превозмогая дичайшую боль: рядом задыхался друг Серёга, замотанный в чёрную простынь. У изножья кровати стояла Надя и тихонько хихикала. Должно быть, ей казалось сильно смешным, что Серёга не может дышать, укутанный кошмарной простынкой…

Собравшись с духом, Гордеев отпихнул от себя Люсю, больно ткнув её ногой между сисек, прикрытых футболкой в обтяжку. Пакостная девка, ойкнув, оказалась отброшена к шкафу и стукнулась спиной о его правую дверцу.

В это время Митя решительно схватил со стола бутылку водки, обливая кровью из-под губ почти всю обстановку комнатки, хлестанул ею по краю подоконника – стеклянные осколки брызнули во все стороны. «Розочка» в руке изувеченного парня сверкала опасными переливами…

Люся истошно заверещала, оставаясь, впрочем, на месте. Но смешливая хохотушка Надя находилась куда как ближе к истекающему кровушкой студенту. Её глаза, моментально почернев, налились леденящей злостью. Девушка приготовилась атаковать, Митя, пошатываясь от боли, приготовился отражать атаку…

Вместо пальцев у Надюхи красовались острейшие лезвия-стилеты, которыми она с противным звуком разрубала воздух. Митя почувствовал, что сейчас потеряет сознание.

Когда мимо коменданта общежития с криками пронеслись две студентки, он сильно удивился, но почти сразу же понял – произошло нечто страшное и крайне серьёзное.

Комендант поспешил в комнату, где проживали эти напуганные девушки. И напугался сам, увидев, как двое мёртвых парней лежат на кроватях: один обильно залит собственной кровью, которая, кажется, краснеет по всей комнате; другой бедолага почему-то обмотан простынёю, а на ней прямо-таки красуется пятно синюшно-тёмного цвета. Видать, парнишку вывернуло рвотой, когда он с головой замотался простынкой…

Часто крестясь, комендант общаги скоренько покинул проклятую комнатёнку.

В грязно-оранжевого цвета здании, где располагался следователь УгРо Свиридов в своём не особенно уютном кабинете, по коридору шли зарёванно-бледные студентки психолого-педагогического факультета. Люсю и Надю вызвали для дачи свидетельских показаний.

За дверью кабинета их встретил моложавый мужчина, немного напоминавший симпатично-героических киношных милиционеров из прошлого века. Следователь представился. В свою очередь, узнал, как имена девушек, предложил им присесть, сам прошёл за стол с документами и монитором компьютера, уселся за него и начал расспрашивать свидетельниц о произошедшем. Из общего течения фраз можно было выделить следующие:

– Что пили покойные парни?

– Водку только. Газировкой запивали. И всё.

– Наркотиков с собой каких-нибудь у них не было? Или были?

– Мы такого не употребляем.

– Весьма похвально. И не вздумайте, девушки, начинать. Впрочем, после случившегося… Так, ладно. Когда вы увидели, что Гордеев и Травников ведут себя странно?

– Почти сразу. Минут пять, наверное, прошло после первого стакана. И этот ужас начался…

– В чём он заключался? Что конкретно стали делать покойные молодые люди?

– Сначала Серёжа Травников зачем-то простынёй накрылся и мычал что-то, будто задыхается под ней. А после он в неё ещё плотнее замотался… Надя очень испугалась, а меня в этот момент Митя Гордеев целовал… И вдруг язык сам себе откусил. Кровь полилась, крови было много…

– А вы что в это время делали?

– Я растерялась, просто рядом с кроватью стояла.

– А меня Митя ногой пнул, я к шкафу отлетела… Гордеев вскочил, заливая всё кровью изо рта, разбил бутылку водки недопитую… Он себе вены стеклом перерезал. Все руки себе искромсал…

– Ясно, девушки. Задерживать вас больше не буду. Вы свободны. До свидания.

Когда разволновавшиеся вновь студентки, попрощавшись, покинули кабинет следователя, Пётр Свиридов остался в задумчивом одиночестве. В его голове роились мысли разного характера. По поводу трагедии, произошедшей в общаге, не имелось ни одного мало-мальски подходящего предположения, как такое могло произойти. И почему ни с того ни с сего двое вполне благонадёжных парней, не наркоманы, без приводов, в институтах своих на хорошем счету, почему они в один миг сходят с ума и совершают жуткие самоубийства, когда рядышком две очень привлекательные девушки, наверняка, ждут не дождутся, чтобы их, таких расчудесных, трахнули хорошенько, а не откусывали бы себе языки и не душили себя простынями…

Сыщик Свиридов сплюнул воздухом без слюны, провёл ладонью по лбу и как-то затравленно уставился в окно надоевшего кабинета.

Да, как говорится, без бутылки тут не разобраться.

Приятный вечер накрыл город с головой. Весеннее тепло, расплескавшись по тёмным улочкам, радовало жителей, давая возможность отстраниться от проблем и страшных слухов. Жизнь шла, казалось бы, привычным чередом.

Богатя и успешная женщина тридцати лет от роду спешила поскорей оказаться дома, чтобы в своё удовольствие провести едва ли не первый свободный вечер за последнее время. Милана Васильева заехала в супермаркет, где затоварилась всяческой вкуснотищей. Среди купленных продуктов притаилась (та самая) бутылочка содовой…

Поставив машину у высотного дома за ограждением, которым в ночное время суток заведовал бдительный консьерж-охранник, красивая Милана вошла в лифт и поднялась на свой этаж, практически под крышу.

Открыв первую, затем вторую дверь, Васильева прошла в квартиру, поставила пакет с покупками на полочку чудесного шкафа дизайнерской работы, туда же положила сумочку и стала снимать туфли, предварительно повесив свой модный жакетик в прихожей.

Её никто не встречал. Домашних животных ей заводить не хотелось. А детей у Васильевой пока не было. С бывшим мужем пробовали завести ребёнка, но по какой-то причине не получилось. И они развелись. Да и муженёк, надо сказать, был так себе. А у Миланы наладился бизнес, денег стало хватать на независимую жизнь и, разумеется, любовников, каждого из которых вполне хватало на несколько месяцев, потом они ей просто надоедали. Женщина ещё не встретила подходящего человека, а выходить замуж за кого попало не собиралась.

Переодевшись в удобное домашнее одеяние, Милана отнесла продукты на просторную хорошо обставленную кухню и освободила их от плена пакета. Многое отправилось в гигантский холодильник, а что-то, помыв руки в ванной да смыв косметику, сегодня больше не нужную, бизнес-вумен решила употребить на ужин…

Сварганив для начала парочку бутербродов с красной рыбой и прихватив бутылку газировки, которую она любила ещё со студенческих лет, Васильева прошла в гостиную, включила плазменный телевизор и, расслабленно усевшись на роскошный диван, стала с равнодушным интересом смотреть новости, но через минуту переключила на одно из многочисленных ток-шоу. Сегодняшняя его тема рассказывала о беременных школьницах и вечно недовольных ничем родителей этих бесстыжих бедняжек.

Васильева следила за болтовнёй людей в широком экране, почти не вникая в предполагаемую суть чужих проблем и несчастий. Она несколько раз отпивала из бутылки с содовой пока доедала бутерброды… Тут вдруг с резким пугающим звуком внутренние рольставни окна грохнулись о подоконник нижним краем. «Точно гильотина какая-то», – пронеслось в голове Миланы. И почти сразу за этим зазвонил мобильник в сумочке, оставленной в прихожей.

Васильева со странным ощущением чего-то, леденящего душу и отдельные части тела, направилась на зов сигнала, достала свой дорогущий телефон с множеством функций и включила «принять вызов».

– Да? Алло, – произнесла женщина первой. Она успела посмотреть, что номер звонящего не определился.

– Ты больше не увидишь свою маму… – почему-то просипели в телефоне, а дальше кто-то заупокойно зарычал.

Васильева вздрогнула. По спине побежал холодок, запуская свой ледяной язычок в мозжечок. Женщина почувствовала, как наступает настоящее необъяснимое отчаяние.

– Твоя мама умерла… – просипело существо на той стороне сотовой трубки. Милана чуть не выронила телефон, но волевым усилием смогла вернуться к ускользающей реальности.

– Прекратите эти дебильные шутки! Моя мать жива и здорова… Я говорила с ней два часа назад! – голос Миланы сорвался на грудной всхлип. Она действительно навестила маму сегодня, завезя ей новую порцию лекарств от давления и боли в суставах. Тогда мать выглядела вполне себе бодрой старухой, спросила даже о личной жизни своей замечательной доченьки.

– Жива, говоришь… – засипели в мобильном сразу несколько голосов. – Ты тогда умрёшь. Вместо неё!

Милана чуть ли не рухнула в обморок, а в сотовом стали слышны лишь замогильные гудки, частые и жутковато-непреклонные. Молодая женщина испуганно вернулась в гостиную почти бегом. И поняла, что по одному из многочисленных кабельных каналов уже не показывают тупое ток-шоу. Кто-то, получается, взял и переключил на другой канал, который демонстрировал теперь мешанину кровавых кусков, бумажную одежду какой-то жирдяйки, тысячи рассечений и что-то ещё, совсем уж страшное. Васильева отвернулась от экрана, её едва не стошнило только что съеденными бутербродами, так здорово запитыми газировкой.

Звук резко пропал, растревоженная женщина осталась в тишине вечернего города, темнота за окном будто бы проникала в пространство квартиры (через вновь поднявшиеся рольставни)… Милана Васильева обомлела от ужаса в следующую секунду своей обеспеченной, успешной жизни. В комнату неторопливо вошёл высоченный человек. На нём был плотный чёрный плащ. Его лицо было иссечено гноящимися шрамами, а из-под глаз торчали два гвоздя, по одному на каждую щёку. Но самым отвратительным в облике этого чудовищного незнакомца было то, что из головы его росли широкие и острые выросты-лепестки треугольной формы, то есть череп его был развален («раскрыт») наподобие тюльпана.

Милана заорала во всё горло, познавшее проникновение многих мужчин. Она хотела убежать, исчезнуть из кошмара реальности, но незнакомец-монстр схватил её цепко за волосы одной рукой, за левое плечо – другой и потащил прямо к окну. Васильева почти не пыталась сопротивляться. Её обуял какой-то нервный паралич. Так бывает, когда уже не спишь, но пошевелиться всё же не можешь…

Экран мигнул и замерцал – картинка сменилась, на нём появились несколько мерзких харь, смотрящих за экзекуцией Миланы сквозь рябь мелких помех.

– Ты умрёшь вместо мамы! – радостно прокричали эти уродцы обречённой женщине, будто поздравляя с днём рождения.

А шизофренический «тюльпан» швырнул бедняжку на подоконник, Милана разбила себе лицо, брызнула кровь, а безжалостные ставни обрушили на шею бизнес-леди свой алюминиевый «топор». Васильева ещё успела почувствовать и услышать, как хрустнули позвонки под лопнувшей плотью, но после этого для неё закончилось сразу же всё.

Когда от нестерпимого запашка соседи через несколько дней вызвали полицейских, чтобы те долго выламывали обе двери, ведущие в квартиру Миланы Васильевой, внутрь вошедшим открылась чудовищно-адская картина: хозяйка роскошной жилплощади, раскорячившись хладным вонючим трупом, не имела никаких значительных повреждений, кроме перелома шеи, повлекшего за собой смерть и нанесённого, по всей видимости, в результате обрушения металлических пластин внутренних рольставней в то время, пока женщина находилась прямо под ними.

В последствие эксперты выдвинут предположение, что покойная сама по какой-то причине многократно воздействовала на механизм убийственных для неё ставней при помощи пульта электропривода.

Денёк для офисного менеджера Антона Подсосова, вкалывающего от зари до заката в средненькой фирме по продаже плюс установке пластиковых окон и дверей, выдался не особенно чтобы удачным, но и не совсем уж жутким, если честно.

После обеда Антохе досталось удовольствие рассчитать пару нормальных заказов, что он и сделал с переменным успехом, ошибившись сначала с цифрами при расчёте длины подоконника, а затем забыв включить заглушки в общий набор. На самом деле Антоша с детства слыл пухловатым растяпой. И даже теперь, сбросив немало лишнего веса, начав регулярно ходить в качалку, рассеянность Подсосова оставалась практически на прежнем уровне. Но упорная исполнительность стремительно влекла его по карьерной стремянке неизменно.

Близился вечер, за окнами офиса стало темнеть. Коллеги (представительно-важный дядечка вместе с худощавой брюнеткой, озабоченной обычно только уровнем качества привлекательности своих волос; сослуживцев, кстати, Антошка не очень-то любил) покинули здание… Подсосов в одиночестве остался ждать того, что вдруг какой-нибудь сумасшедший позвонит именно в их фирму под конец рабочего дня накануне выходных.

Стол Антона отличался тем, что стоял он не у окон, коих в офисе имелось целых две штуки, а располагался параллельно дальней стене, словно бы застыв в довольно тёмном месте.

А сам хозяин-менеджер сего стола сегодня после обеда сбегал за газировкой в симпатично-красной бутылке и берёг её до последнего. Подсосов не спешил домой, чтобы смотреть один из полюбившихся сериалов по Интернету или проводить время с любимой девушкой, которой у него не было (как он думал – пока ещё).

Антоха любил проводить время наедине с собой, его не тяготило отсутствие человеческого общества. И в пору вечерней черноты весны он, в общем-то, не уставал сидеть за компом, поигрывая во всяческие ерундовины.

Бутылочка с броской этикеткой открылась будто бы сама собой… Подсосов всосал сразу треть одним «засосом». Полегчало от свежести напитка, Антон впитал бодрость газировки, опять почувствовал небывалую работоспособность.

Но компьютер почему-то начал выдавать довольно странные (если не сказать страшные) вещи. Экран потонул в чём-то кровеподобном; всё стёрлось, замигала чернота; голос надписью сказал «Здравствуй, мёртвый…»; по диагоналям блеснули призрачные силуэты; дальше пошёл падать какой-то адский тетрис из кусочков человеческих тел; гипнотичное марево и всё в таком духе…

Антон подумал, что некий вирус забрался в рабочий комп, и теперь придётся переустанавливать всю систему. От волнения он отпил ещё из «красной» бутылки с манящей этикеткой.

В коридоре здания, где среди множества других организаций находился офис оконной фирмы, в которой Подсосов честно трудился, послышались шаркающие шаги… Наверняка, это местная техничка шла убираться в офисе.

Шаги затихли, громко заскрипела дверь. В офис к Антохе заглянула уборщица. Старуха со шваброй и синим ведром прошла в полутёмную комнату.

Подсосов неохотно поздоровался, техничка прошипела что-то невнятное, похожее на «Сдохни сам». И брякнула ведро с мутной водой чуть ли не у ног продавца стеклопакетов. После этого она бодренько начала размазывать пыльную грязь шваброй по полу, имитируя добротную уборку…

Подсосов невольно глянул вниз, оторвав взор от спятившего монитора. В ведре с грязной водой вольготно находилась чья-то отрубленная голова (мужская).

Антон, не поверив зрительным рецепторам, многократно моргнул, но морок не развеялся. Голова открыла глаза и произнесла:

– Тебе больше не нужно работать… Я твой последний заказчик… – её голос был внятным, но как бы отрешённым. Подсосова передёрнуло.

Техничка, зашедшая мести за соседний стол прямо напротив Антохи, резко обернулась и засмеялась. Демонический, рвущий душу смех разнёсся по всему этажу, полностью опустевшему в этот час. А рожа жуткой бабуси стала сморщиваться, покрываясь тысячами морщин… Антон попробовал подняться с рабочего места. Не получилось. Продавец пластика и стекла словно прилип задницей к офисному креслу.

На мониторе возник лик какого-то существа, явно неземного происхождения. Его чудовищные глаза-колодцы смотрели на прилежного офис-менеджера очень неодобрительно плюс строго.

«Что инопланетный пришелец забыл в моём мониторе?» – успел удивиться Подсосов. Техничка-ведьма, шумно задышав, двинулась к столу постыдно обмочившегося Антона.

Старушенция уже придвинулась почти вплотную, как перепуганный всем вокруг Подсосов наконец-то смог сорваться с места. И на ватных ногах дошататься до выхода из офиса. Позади себя менеджер, как в бреду, слышал харкающие хрипы дыхания мерзопакостной технички, которая, злорадно хихикая, тащилась за ним, скрипя по полу грязной/грозной шваброй…

Бессильно выпав в тёмный коридор, в конце которого тускло мерцала далёкая лампочка под потолком, Антон привалился к двери своего офиса, а с другой стороны заскреблась чудовищная женщина-уборка. Звук трения её когтей о поверхность дверной перегородки был противным и скользким.

– Отвори дверь, мальчик… Выпусти меня! – скрежетала пожилая тётка, предположительно покрываясь морщинами ещё больше. Но Подсосов держал ручку двери крепко. Пока она внезапно не отвалилась по непонятной причине. Неестественность ситуации оглушила Антошку, он совершил два долгих шага прочь от офиса, а уборщица из чрева кошмаров, вырвавшись в коридор, пробежала мимо преследуемого. Ей захотелось простора, а получив его, она непременно развернётся, разгонится и вдарит по жалкому менеджеру изо всех своих адских сил.

Проследив за тем, как ведьма-уборщица скачет по коридору прочь, Подсосов тоже побежал. Обратно в привычный за время карьеры кабинет… Закрывшись изнутри, оконный продавец схватился за телефон, чтобы вызвать полицию, «скорую» или службу спасения. Хоть телефон и не работал, но из трубки раздалось шипение, затем голоса сообщили:

– Твоя смерть совсем близко… Ты готов к ней, человек?

Внутри Антохи всё похолодело. Штаны Подсосова намокли бы (не будь они уже мокрыми). Он выронил телефон, трубка на растянутом проводе брякнулась об офисный линолеум, недалеко от синего ведра, оставленного техничкой.

Диким взглядом Антон снова заглянул внутрь этого ведра, опасливо склонившись над ёмкостью. Заорав страшно и пронзительно, отрезанная голова выскочила из мутной воды и полетела в лицо своей жертвы…

Пожилая женщина-уборщица, заступив на службу по очистке этажей офисного здания, вошла в очередной кабинет, запылённый за день. Она крайне удивилась, когда к ней ринулся здоровенный детина, отобрал ведро с мыльной водой, а после, поставив его на пол, засунул туда свою безумную голову.

Охнув, уборщица хотела было «извлечь» этого бесноватого из ведра, он отпихнул её. Женщина побежала за помощью… Через какое-то время, вернувшись вместе с дежурным охранником-вахтёром, техничка увидела мёртвого офис-менеджера, утонувшего в синем ведре для уборки.

Утречко нового дня показалось сорокапятилетнему алкоголику-работяге Игорю Петровичу Степанову просто отвратным. Проснувшись в не особо уютной квартире (у себя дома) и вспомнив о том, что на проклятую работу идти сегодня не требуются, Степанов обнаружил страшное: опохмелиться было нечем…

Игорь Петрович, наспех умывшись, напялил рабочий комбинезон, футболку и ботинки, прикрыл лысеющую голову кепкой и выбрался из квартиры. В подъезде было грязно, а на улице красовалась весна, зацветающая назойливой зеленью.

Степанов добрался до ближайшего магазина с наиболее приемлемой политикой цен, где купил бутылку водяры и бутылёк газводы (с ней отходняк проходил проще, как казалось Игорю Петровичу). Он хотел ещё купить хлеба, но вовремя вспомнил, что дома осталась половина вчерашней булки. Вот и хорошо.

По дороге домой Степанов встретил знакомого.

– Здарова, Петрович! Ты выходной, что ль? Куда спешишь? – Алексей был моложе Степанова, но пил никак не меньше. Мужчины обменялись коротким рукопожатием.

– Да домой вот, здоровье поправить… А потом телек смотреть буду, наверно, – отчитался Игорь Петрович вынужденно.

– Ну тоже нормально, – дебильновато заулыбался Алексей. – А мне во вторую сегодня. Щас к Алёнке хочу наведаться. Немного с ней развлечёмся…

– Рад за тебя. Ну, давай, покедова, – Степанов попрощался с приятелем, и тот пошёл своей дорогой. Слегка завидуя этому ухватистому недотёпе, Игорь Петрович почти помчался домой. Выпить хотелось нестерпимо, желание жгло всю утробу Степанова.

Оказавшись в затхлой квартире, он буквально ворвался на кухню, имевшую весьма скудный дизайн, вершиной которого являлись старые обшарпанные обои, налил в рюмку водки, спасительно опрокинул в себя, запил газировкой и самозабвенно выдохнул, снова чувствуя возвращение полноты жизни.

Игорь Петрович, прикрыв усталые глаза, привалился спиной и затылком к прохладной стенке. Мыслей ни о чём не было, ничто его теперь не волновало… Открыв глаза, чтобы налить новую порцию горькой, Степанов с немалым удивлением обнаружил на стене прямо напротив большое пятно иссиня-чёрного цвета. Мужчина точно помнил, что никакого пятна (да ещё и такого пугающего) в его кухне отродясь не имелось.

Изучая эту жутковатую кляксу примерно минуту, Игорь Петрович в итоге раздосадованно (но беззлобно) плюнул на всё и пошёл в большую комнату смотреть телевизор, как и планировал, забрав бутылки с водкой и содовой с собой.

Степанов включил ТВ и улёгся на продавленный диван многолетней давности производства. Напитки он поставил на табуретку в изголовье, начал пультом переключать каналы. По одному из них показывали какой-то боевичок с довольно фигуристой подружкой главного героя, которая мелькала в кадре, пока её дружок избивал/отбивался от очередных негодяев.

И тут случилось странное: из кухни послышалось какое-то шебуршание, затем что-то резко стукнуло по плите, на которой базировалась кастрюля и сковородка. Именно стукнуло. Неужто в квартире был кто-то ещё!

Петрович напрягся, негромко выругался и решил-таки полюбопытствовать, что же там так стучит. Он покинул диван, родной и привычно спокойный, двинулся в кухню, где увидел нечто, заставившее Степанова усомниться в собственной вменяемости.

Из злополучного пятна на стене высунулась тёмно-синяя (мёртвого цвета) рука и пытается дотянуться своими крючковатыми пальцами до ножа, лежащего рядом с открытой хлебницей. Словно заметив вошедшего мужчину какими-то глазами, не понятно где расположенными, рука переключила своё внимания и попробовала дотянуться до него.

Игорь Петрович, чувствуя неимоверную слабость тела, стремительно переходящую в предсмертный ужас, начал медленно пятиться, силясь отступить обратно в коридор, хотя бы к входной двери. А руке из кошмара-пятна не хватало длины…

Бледный, как череп Йорика, Степанов, хватаясь за стены, дошатался до комнату, где в телевизоре громко передавали рекламу. Добредя до дверного проёма, Игорь Петрович (без того шокированный донельзя) привалился к косяку, взглянул на свой драгоценный диван и обомлел окончательно. В комнате, у табуретки с бутылками сидело отвратительного вида существо, чем-то напоминавшее безволосого нетопыря величиной с человека. Обратив внимание на руки этого чудовища, Степанов понял, что именно его конечность едва не сцапала хозяина квартиры минуту назад из жуткого пятна в кухне…

Нетопырь повернул острозубую морду к работяге-алкоголику. Игорь Петрович нестерпимо захотел закричать, чтобы проснуться от кошмара, но не сумел (да и не успел бы).

Чудовищное существо, подскочив к Степанову, вогнало свою руку в грудную клетку человека, проломив ему несколько рёбер, крепко ухватило сердце, почти уже переставшее отбивать удары, и выдрало его с премерзким чмоканьем отрывающихся вен и артерий.

Дыра в груди Игоря Петровича взорвалась могучим количеством крови. Даже трудно было представить, что в таком худощавом, пьющем мужчине может уместиться столько её…

Довольный нетопырь-вампир, осклабившись, запихнул сердце Степанова в пасть и стал смачно его жевать. А теряющий реальность насовсем, заливающий фонтаном из пробитой груди обстановку своей холостяцкой квартиры, алкаш-работяга Игорь Петрович рухнул лицом в пол и больше не шевелился.

После того, как Степанов не появился на работе через два дня, начальство поручило проверить, по какой такой уважительной причине он отлынивает. Нелепый парень Вовка, не сумев достучаться до хозяина квартиры через дверь, позвонил в соседский звонок. Из вынужденного разговора выяснилось, что Степанова никто не встречал на лестничной клетке уж пару суток, а из его квартиры, кстати, веет мертвечиной…

Сбегали за слесарем и полицейскими. Квартиру вскрыли. Испуганный Вовка и безразличные представители власти обнаружили посиневшего Игоря Петровича (он уже начал разлагаться) лежащим на полу у своего дивана. Рядом с трупом все увидели открытые бутылки водки и газировки, а работающий телевизор показывал программу про здоровье нации и методику достижения оптимальной физической формы.

Покойника увезли, а впечатлительный Вовка наблевал в коридоре.

Доктор из медицинской бригады, вызванной по случаю, выдвинул вполне объективное предположение о том, что смерть Степанова наступила в результате обширного инфаркта.

Жанна пришла домой после школы. Она училась в предпоследнем классе – ещё год, и школьной жизни конец. Здорово!

Девчонка хотела поступить в театральный ВУЗ, а родители желали запихнуть её в медицинский или на эконом. Банкир отец даже уже постепенно договаривался со своим старым приятелем, чтобы Жанночку взяли в обход конкурса, чему сама будущая «экономщица» (как подшучивала над ней мама) была не особенно рада. Жанна мечтала об известности и несметном числе поклонников её актёрского таланта…

А сейчас юная леди, швырнув портфель в шкаф-купе, засела за обожаемый компьютер. Легко дождавшись быстрой загрузки операционной системы, Жанка полезла в свой аккаунт. Её любимая социальная сеть закипала бурлением виртуальной жизни; несколько десятков друзей (почти сотня) забросали ленту новостей всяким хламом, смешным и не очень…

Захотелось пить. Жанна взяла из гигантского холодильника бутылку с газировкой сладковато-тёмного цвета, открыла её, почти не прилагая усилий (как это бывало обычно), и отпила сразу четверть освежающими глоточками. Замечательно и чудесно!

Затем, взяв газводу с собой, девчушка вернулась в сетевую тусовку. Там ей уже успело придти новое сообщение. Жанна открыла его и невероятно удивилась. Сообщение было от погибшего недавно парня…

Дело всё в том, что, будучи натурой артистически-творческой, Жанночка месяц назад вступила в сообщество/группу, посвящённую одному классному парню, который трагически погиб в самом начале года. Он жил в их городе, учился в местном ВУЗе. А вот сейчас – прислал ей письмо. Странно…

Не чувствуя особой тревоги (ведь могли же какие-нибудь хакеры-спамеры взломать страницу погибшего паренька), Жаннет вдумчиво прочла послание. В нём говорилось:

«Привет… При жизни мы не общались, так как не были знакомы. Но совсем скоро у нас появится такая возможность;))»

Девчоночка аж подскочила на стуле от прочитанного. Покойный парень решил с ней познакомиться, что ли?!

И тут же возникло новое письмо. Оно гласило:

«Ты не должна бояться. Только не меня…:))»

Взволнованная Жанна почему-то ощутила на лбу испарину. Ей действительно стало страшно из-за этих глупых писем, которые не мог присылать мертвец. Школьницу, наверняка, просто разыгрывают какие-то придурковатые уроды…

В режиме реального времени в почтовый ящик упало новое электронное сообщение:

«Тебе следует бояться их! Твоя смерть будет жестокой и страшной…:))»

Жанне по-настоящему сделалось не по себе. Крайняя степень дискомфорта накрыла девчонку. Она уже хотела вырубить браузер, чтобы не общаться больше с виртуальным покойником, как вдруг стал слышен какой-то странный треск и стук. Так брякает насекомое, находясь внутри картонной коробки…

Жанна прислушалась, в квартире точно что-то стучало. Звук доносился из родительской комнаты-спальни. Оставив «братскую могилу» социальной сети, школьница с артистическими задатками (плюс типично-глупыми мечтами) решила проверить/устранить раздражающий источник стука.

Путь в дальний конец коридора был тягучим и траурным. Нерешительные шаги Жанны как будто отдавали сумрачным эхом, создавая загадочную атмосферу момента. Школьница дошла до спальни, украшенной бежевыми обоями, увесистым кондиционером, огромной кроватью с шёлковыми простынями и не менее огромным шкафом, из которого и доносилось противное бряканье. Она не успела понять, что происходит.

Дверки чёрного шкафа резко распахнулись. Из мебельной тьмы на ковёр спальни шагнула ужасная кукла ростом с Жанну. Она напоминала одну из многочисленных Барби, лежащих где-то на антресолях в комнате подросшей для подобных игрушек девушки.

Эта же кукла, идущая к ошеломлённой Жанне, собой представляла совершенно жуткий образчик «марионеточной» одержимости. Её пластиково-прорезиненная кожа блестела, словно измазанная маслом, а шрамы на шее и лице давали понять, что хозяева не особенно церемонились с этой «барби».

Она продолжала движение. До застывшей на месте Жанночки оставалось несколько метров (примерно два или три). «Кукла Барби» зашипела, испугав школьницу окончательно. Девчонка всё-таки отступила обратно в коридор, объятый неожиданной темнотищей, где и споткнулась. Жанна шлёпнулась задницей о паркет. Кошмарная кукла приближалась, распространяя небывалое зловоние.

Девочку, мечтавшую о карьере успешной актрисы, обильно стошнило завтраком вперемешку с выпитой недавно жидкостью. Вытирая рот тыльной стороной вспотевшей ладошки, бедняжка Жанночка успела рассмотреть платье «барби», которое было насквозь пропитано тёмно-красной кровью. Игрушечное чудовище схватило школьницу за волосы и, сильно дёрнув, выдрало клок вместе с лоскутком кожи. Теперь кровь закапала на домашнюю одежду Жанны, тоже превращая ткань в испачканную бурыми пятнами…

Опасная живая кукла бросилась на девочку: скользкие пальцы впились в кровоточащую голову, а из глаз брызнула чёрная карамель. Жанна пронзительно закричала.

Вернувшаяся с работы мама Жанны обнаружила свою дочку на полу в коридоре. Мёртвую и бледную, как свежевыстиранная простыня.

Не помня себя от горя и с трудом контролируя дрожащие руки, женщина вызвала «скорую помощь» (уже не слишком-то нужную). Прибывшая на место трагического происшествия бригада медиков, бегло осмотрев тело девочки и устроив «скоростной» консилиум, предположила, что смерть могла наступить в результате кровоизлияния, повлекшего за собой отёк мозга. Пока всё. Вызываем полицейских…

Умерщвлённая школьница никогда не станет известной актрисой. И не будет у неё множество любовников, тысячи поклонников, миллионных гонораров, любящих деток, рождённых от какого-нибудь заботливого красавчика.

– Она так много времени проводила за компьютером! – причитала мать мёртвой Жанны, погружаясь в отчаянную истерику.

Тягучий полусвет, отбрасываемый телевизионным экраном, застыл в не слишком просторной комнате. Сигнал на канале плохой, слабый, нечёткое изображение, впрочем, нисколько не волнует владельца квартиры. Худощавый мужчина полулежит на диване, гладя своего кота редкой сине-чёрной расцветки. А ещё он попивает чай из запотевшего стакана со старомодным подстаканником, делая по глотку примерно каждые полминуты.

Это и есть доктор Массодов.

Из обстановки его сумрачной комнаты бросается в глаза большой шкаф с просто-таки несметным количеством книг. Тут есть классические образчики художественной литературы, блестящие научные труды (в том числе – по химии) и даже сборники детских сказок. Создатель смертельного вируса, вызывающего кошмарные галлюцинации, любил развлекать себя чтением.

Массодов дождался момента, когда в эфире пойдут местные новости. После дешёвенькой заставки в кадре образовалась немного нелепая дикторша (с претензией на привлекательность), поприветствовала телезрителей и начала зачитывать последние новости:

– Волнующие события происходят в различных частях города. Шестеро человек, среди которых школьница-подросток и двое студентов местных ВУЗов, на этой неделе погибли при невыясненных обстоятельствах.

Кадр сменился, пошёл скучноватый репортаж с демонстрацией выноса тела, накрытого простынёй от взглядов посторонних, коих собралось немало у подъезда какого-то дома, строго смотрящихся сотрудников полиции, белохалатных врачей и закадровой болтовнёй корреспондентки…

Вот на экране появился усталый мужик в затёртом пиджаке, а под ним высветилась надпись: «Пётр Свиридов. Следователь уголовного розыска». Мужчина скомканно поведал о гипотезах, суть которых сводилась к вероятным самоубийствам всех жертв, и ходе расследования, вроде бы, набирающего обороты.

Неубедительная чушь – сюжет – закончилась. Доктор Массодов остался весьма доволен увиденным и услышанным. Если так пойдёт дальше, его коварные злодеяния никто не сможет остановить.

Массодов ехидно усмехнулся, а сине-чёрный кот радостно замурчал.

Эксперимент продолжался. И скоро должна была наступить его последняя стадия. Самая неожиданная.

Журналистка Варвара Орлова, отработав необязательный день в редакции, готовилась к встрече с Ромой Шукшиным. Молодой учитель истории запал в сердце девушке, подобно клавише на истыканной клавиатуре.

Они договорились встретиться у памятника в половине восьмого. Варечка нарядилась немного легкомысленно, но крайне привлекательно и красиво. Ромка её уже ждал.

Вручив ей миленький букетик цветов, галантный Шукшин повёл девушку-красотку в один из недорогих ресторанов, расположенный напротив фонтана, временно неработающего, который, в свою очередь, находился на окраине зацветающего городского сада, где на редких лавочках тоже обжимались парочки, а ещё сидели и курили пьяные люди.

– Роман, ты сегодня приготовишь мне кофе со сливками после ужина? – игривая интонация в голосе Орловой недвусмысленно намекала на кое-что интересное (и требующее от молодого человека недюжинных языковых умений, в оральном смысле, разумеется).

– Легко, – улыбнулся Ромка. – С удовольствием. Но и от тебя потребуется что-нибудь «кофеиновое».

– Ох, ты! Посмотрим на твоё поведение, заслуженный учитель…

Дойдя до ресторана, они поняли, что свобода входа отменяется. Чья-то чудовищная свадьба грохочущей музыкой возвещала о том, что заведение откуплено целиком и полностью.

– Ничего страшного, – Варвара настойчиво взяла Романа под руку, захватывая инициативу. – Может, лучше купим в магазине чего-нибудь вкусненького и ко мне сразу завалимся?

– Прекрасный план… Быстрорастворимая лапша подойдёт? – Шукшин весело поглядел на свою спутницу.

– Ещё бы! Также нам понадобится пара бутылок газировки, замороженная пицца, крекеры и банка говяжьей тушёнки. – Обворожительная журналистка, завершив шутку юмора, потащила своего ухажёра в уют утробы своей квартиры.

Они шли по темнеющей улице, а молодая весна вокруг радовала лёгкой возможностью влюбиться. Ночь приятным звёздным покрывалом накрывала город…

В середине следующего дня (тёплого и лучистого) журналистка Орлова, довольная всем вчера случившемся с нею, покинула здание редакции для того, чтобы устроить себе обед…

У прилавка в кафетерии талантливую журналистку удивил один случай/разговор. Когда она выбирала, какой конкретно напиток её устроит в данный момент, некий джентльмен, завидев, как девушка собралась было брать «красную» содовую, обратился к ней.

– Эту газировку не советую покупать. Опасно, – с улыбкой сказал странный мужчина и вышел на улицу, скрываясь в неизвестном направлении.

Варвара, задумчиво посмотрев на ассортимент провианта кафетерия, решила последовать совету незнакомца, коим, конечно, являлся сам доктор Массодов, захотевший хотя бы раз уберечь понравившуюся девчушку от чудовищной смерти. Или чего похуже.

Часть третья

В застенках морга некрасиво.

Сырость, грязновато-серый кафель, тошнотворный запашок и покойники… По коридору, подсвеченному зеленоватыми лампами, вышагивает дежурный санитар Евгений Колычев. Он высокий, туповатый, напоминает страуса и жирафа единовременно.

А сейчас Колычев сворачивает за угол и заходит в комнатёнку, где лежат мертвецы. Их несколько. Среди них на столах-каталках покоятся трое работников автосервиса: Сергей Семёнович, Рашид Ахметов и Наташа Иванова. Умершие совсем недавно, они уже прошли процедуру вскрытия, их благополучно зашили, теперь они готовы к полноценному погребению. Надо только обмыть тела…

Евгений лениво выбирает, кого из троицы мертвецов-механиков первым повезти «купаться». Жребий в виде условной считалочки падает на русоволосую Наташу. Покойница не против, разумеется.

Колычев катит металлический стол, колёсики скрипят, как петли дверей в Ад. Его сегодняшний напарник Марат ждёт в чуть более обширном помещении, где стоит секционный («разделочный») стол из гранита, на котором установлен смеситель, а к нему подведён чёрный шланг непосредственно для омовения тела.

По дороге сквозь коридор Евгений причмокивает своими губами стандартного губошлёпа (при общей худосочности у него довольно объёмные губы). Колычев везёт покойницу мимо прочих каталок-столов (но только пустых), а также мимо гробов, так сказать, «без начинки», по какой-то причине временно расположенных здесь. Зеленоватое свечение как будто слегка темнеет…

Марат со шлангом в руке аж вздрагивает, когда слышит визгливый крик своего напарничка из коридора морга. Через несколько секунд к Марату вбегает на трясущихся ногах перепуганный чем-то Колычев. Из его руки в районе плеча льётся кровь.

– Она… меня… там мёртвая… укусила! – задыхаясь от страха, Евгений пытается объяснить ситуацию. Рана его обильно кровоточит, зубами вырван немалый кусок.

– Женька! Ты охерел, что ли?! – Марат не верит содежурному ни секунды. – Кто тебя укусил? Ты о чём?

– Мёртвая девка меня чуть не прикончила! – выпучив одичалые глаза, как рыбина без воды, орёт на напарника санитар Колычев, стараясь придержать кровь ладонью другой, не надкушенной руки. – Покойница… Я вёз её по коридору… а она ожила вдруг… и бросилась на меня, зубами в плечо вцепилась!

Дальше Женя выдал мощную струю мата. Марат по-прежнему очень недоверчиво попытался определить: спятил ли его приятель или просто прикалывается каким-то изощрённым способом, и рана у него ненастоящая…

Тут оба слышат шаги-шлепки по полу коридора. К ним кто-то неспешно приближается.