Влюбленные Стивенс С.

– Потаскун.

Келлан засмеялся, ложась рядом со мной.

– Динамщица, – выдохнул он, запуская пальцы в мои волосы.

Я хихикнула, ведь когда-то мы произносили эти слова, чтобы задеть друг друга, а теперь они стали любовными. Для нас с Келланом такое было в порядке вещей – мы часто бросались из крайности в крайность, холодные в один момент и разгоряченные в следующую секунду. То, что мы никуда не торопились, поддерживало и укрепляло наши отношения. Келлан, похоже, и не думал о том, что однажды наша страсть выгорит, но меня это иной раз тревожило. В конце концов, он мог получить кого угодно. И даже если он испытал со мной нечто такое, чего никогда не ощущал прежде, – истинную, глубокую любовь, – я все равно отчаянно боялась, что теперь, когда он открыл для себя это чувство, он может найти его и еще раз, с кем-то другим, если вдруг этого захочет.

Боже, как я ненавидела такие мысли!

Отпихнув подальше сомнения, я сосредоточилась на том, что знала наверняка. Прямо сейчас Келлан хотел меня. Прямо сейчас Келлан любил меня, и только меня. И именно в этот момент моей сестры не было дома, и она не должна была вернуться еще несколько часов.

Келлан, оставшийся в одних только поношенных джинсах, облегавших его как вторая кожа, склонился надо мной и нежно целовал меня в губы, а пальцы его играли моими темными локонами. Мои руки тоже были заняты делом. Они исследовали великолепную шевелюру Келлана. Было так приятно прикасаться к его густым волосам, что я не могла удержаться от того, чтобы слегка не потянуть за пряди. Келлан усмехнулся, не отрываясь от моих губ. Потом моя рука скользнула по его шее, наслаждаясь рельефностью мышц и биением пульса под кожей. Там, где шея переходила в плечи, я ненадолго задержалась, а потом моя рука естественным образом очутилась на спине Келлана, и там ей нашлось достаточно места, чтобы побродить на свободе, пока наконец мои пальцы не добрались до пояса его джинсов. К этому времени я уже слегка царапала кожу Келлана ногтями, вместо того чтобы гладить ее подушечками пальцев.

– Не дразни меня, – пробормотал он, покусывая мою нижнюю губу.

Я нервно хихикнула, вспомнив, как однажды впилась ногтями в эту безупречную кожу, да еще не где-нибудь, а в кофейной палатке. И тут же к моим щекам прилила кровь: тогда я была смущена не на шутку. Келлан слегка отодвинулся от меня и, заметив мой жаркий румянец, явно понял, о чем я думаю. Он осторожно погладил меня по щеке и снова коснулся губами моих губ:

– Да ты хоть представляешь, что ты со мной сделала, когда расцарапала мне всю спину? – Он хитро ухмыльнулся, а я покраснела еще сильнее при воспоминании об этом. Не в силах что-либо произнести, я лишь качнула головой. Улыбка Келлана стала шире, он придвинулся к моему уху. – Думаю, именно это меня и завело.

– Понятия не имела, что ты любишь такие игры, – прошептала я.

– Это ведь ты меня располосовала! – захохотал во все горло Келлан.

– Но понравилось-то тебе! – хихикнула я, чувствуя, как мое смущение отступает перед смехом.

Келлан чмокнул меня в подбородок и снова отодвинулся подальше, вопросительно глядя на меня:

– А тебе самой разве не понравилось?

Я прикусила губу и отвела взгляд, стараясь не видеть самоуверенного выражения на лице Келлана. Конечно, мне понравилось. Мое тело испытало от этого такое же удовольствие, как и его. Но при этом меня слегка покалывало чувство вины: мне было не по себе оттого, что я причинила Келлану боль, оттого, что его кожа кровоточила. Это было слегка чересчур.

Удивив Келлана, я схватила его за плечи и отодвинула от себя. Он хмыкнул и заворчал, пытаясь вернуться на прежнее место. Я со смехом одной рукой удержала его и, не успел он пожаловаться или привлечь меня обратно, вскочила на него верхом. Глядя в сторону, Келлан начал переворачиваться на спину. Судя по его широкой ухмылке, он воспринял это как приглашение к окончательной близости и просто обалдел при мысли, что я решила оказаться сверху. Но я засмеялась громче и схватила его за плечи, прижимая его грудь к постели.

Когда я утвердилась на его пояснице, Келлан обернулся, чтобы посмотреть на меня:

– Что ты затеяла?

Я ответила не сразу. Сперва погладив обеими ладонями его безупречную спину, я хрипловато произнесла:

– Ну, понимаешь, мне не по себе оттого, что я причиняю тебе боль…

Он извернулся сильнее, насмешливо улыбаясь:

– Разве я не упомянул, что меня это заводит?

Когда я снова услышала это слово «заводит», меня окатило волной жара. И ведь слово-то было вполне приличным, но в устах Келлана оно становилось похожим на непристойность, от него вскипала кровь. И от этого я переполнилась желанием, но постаралась пригасить это чувство… на время.

– Я просто хочу удостовериться, что ты невредим.

Склонившись так, что мои волосы коснулись кожи Келлана, я принялась поглаживать его спину и пришла в восторг от того, как он содрогнулся от моего прикосновения. Келлан продолжал коситься на меня, хотя это и было очень неудобно, и наконец тихо произнес:

– У меня есть только один шрам, связанный с тобой.

Я задохнулась от любви, горевшей в его глазах. Наверное, мне никогда не привыкнуть к тому, как он восхищается мной. И для меня сразу стал неважным его флирт с поклонницами. Ни одна из тех девиц никогда не увидит такого взгляда. Никогда ни одной из них не сблизиться с Келланом вот так. Ни одной и никогда. Эван был прав: Келлан просто играл с ними, но его сердце принадлежало мне.

Перед глазами у меня внезапно все затуманилось, и я кивнула, прикусив губу. В моей памяти всплыло то, о чем сказал Келлан. Это было давно… Тогда Келлан получил удар ножом, защищая мою честь. И то был один из самых невероятных и потрясающих моментов в моей жизни, потому что я никогда прежде не видела такой отчаянной храбрости. Меня поразило то, как Келлан сражался за меня, и испугало, что он пострадал при этом. Я осторожно просунула пальцы между телом Келлана и матрасом, ощупывая его ребра. А потом наклонилась и поцеловала краешек шрама, испортившего его безупречную кожу. Келлан хихикнул, съежившись от щекотки.

Улыбнувшись, я осыпала поцелуями его спину, думая о другом увечье, которое он получил из-за меня. Оно не оставило видимого шрама. К счастью, дело обошлось без хирургического вмешательства. Я погладила его левую руку, сломанную много месяцев назад во время драки с моим прежним парнем, Денни.

Наклонившись, я поцеловала эту руку, и взгляд Келлана стал нежным. Я знала, что ему понятен мой жест.

– Я тебя просто обожаю за эти шрамы! – прошептала я и наклонилась, чтобы осторожно поцеловать его в губы.

Он тут же вскинул руку и обхватил мою голову, не давая ускользнуть от ответного поцелуя. Меня пробрала дрожь предвкушения, и, слегка задохнувшись, я позволила поцелую немного затянуться, но потом все же прервала его.

Ловко вывернувшись из-под руки Келлана, я шлепнула его по плечу:

– Эй, прекрати! Я еще не закончила свое исследование.

Келлан вздохнул и закатил глаза:

– Ты не могла бы поспешить? Чтобы я наконец мог заняться любовью с тобой, а не с этим жутким матрасом?

Он демонстративно прижал губы к простыне, а я расхохоталась. Тоже смеясь, Келлан пробормотал:

– Когда ты закончишь, отпустишь меня?

Не удостоив его ответом, я снова уселась ему на поясницу и сосредоточила свой взгляд на его великолепной спине. Вроде бы все выглядело нормально – никаких следов собственных ногтей я не обнаружила. Я наклонилась, чтобы поцеловать Келлана в спину, и тут заметила их. Следы были едва различимы, настолько слабые, что их было не разглядеть, не наклонившись совсем близко, но тем не менее они остались. Белые полоски бежали по коже именно там, где я впивалась в нее ногтями. Я усмехнулась про себя, видя этот результат нашего общего безумия, запечатленный, возможно, навсегда. И хотя мне было неприятно, что я причинила Келлану боль, в то же время я была счастлива тем, что оставила неизгладимую память о себе.

– О, нашла, – пробормотала я.

– Что? – спросил Келлан.

Но я уже вела кончиком языка по каждому из едва заметных шрамов. Он тут же умолк, и по всему его телу пробежала дрожь. Осмелев, я потянулась языком к его лопаткам, потом добралась до основания шеи. Келлан дернулся и прижался лбом к подушке, его дыхание ускорилось. Тут меня посетило еще одно давнее воспоминание, и я легонько укусила его за шею, заставив застонать.

Прежде чем я смогла продолжить или остановиться, Келлан резко повернулся подо мной, спихнув меня на кровать. От силы его движения у меня из легких вылетел весь воздух. Он упал на меня, и я захихикала. Губы Келлана атаковали мои губы, его язык пронзил мой рот.

Я оттолкнула его, но он, с горящими желанием глазами, прорычал:

– Говорил же тебе, не дразнись!..

Фыркнув, я провела пальцем по его полуоткрытым губам:

– Мы в расчете. По крайней мере, я этого в переполненном клубе не делала.

На лице Келлана отразилось удивление. Похоже, он почти забыл о том напряженном моменте, когда он принялся облизывать меня прямо на битком набитом народом танцполе. Там, в клубе, с нами были и Денни, и Анна. Келлан свел брови к переносице, и в его глазах вспыхнуло сожаление.

– Не слишком хорошо с моей стороны, да?

Я закинула руки ему на шею и покачала головой:

– Да, не очень-то… Но мне понравилось.

Взгляд Келлана тут же снова стал игривым – он явно вспомнил тот вечер.

– Я просто не смог удержаться. – Его пальцы пробежались по моим предплечьям, вызвав приятную дрожь во всем моем теле. – Ты тогда держала руки вот так… – Он заставил меня поднять руки над головой и обхватил одной ладонью оба моих запястья, а пальцем другой руки провел по моему носу. – Ты танцевала и покусывала губы…

Я и теперь прикусила губу, видя, как в голодных глазах Келлана всплывает та картина. Ведь он тогда довел меня почти до самого края. Его палец скользнул по моим губам, опустился ниже, прополз между грудями. Я закрыла глаза, а он все не останавливался, уже забравшись под пуговку на поясе моих шортов.

– А эти… эти бедра… – прошептал Келлан. Он нагнулся к моему лицу и коснулся губами моих губ. – Эти бедра просто сводили меня с ума.

Он наконец отпустил мои руки. Я обхватила его голову, прижимая к себе, впиваясь в него поцелуем. Когда мы остановились, чтобы перевести дух, я пробормотала:

– Ты что, наблюдал за мной?

Келлан уткнулся носом в мой подбородок.

– Непрестанно. – Он принялся облизывать меня. – Я много сделал в своей жизни такого, что мне хотелось бы исправить, и мне стыдно за то, что случилось между нами в тот вечер чуть позже, но о том, что ощутил тогда вкус твоей кожи, я никогда не пожалею.

Я задохнулась и изогнулась навстречу ему, а его губы принялись исследовать мою шею. Его легкие как перышко прикосновения ласкали мою кожу, а пальцы тем временем развязывали узел на моей футболке. Потом он одним движением стянул с меня темную ткань. И на секунду, перед тем как он сорвал с меня бюстгальтер, его взгляд остановился на моем теле. Я уже изнывала от желания, а темные глаза Келлана яростно ласкали меня…

Он со вздохом уронил голову мне на живот.

– Я просто жить не могу без этой плоти, – пробормотал он, касаясь языком моего тела.

Меня обожгло огнем, я вся сжалась от его прикосновений.

– Я тоже не могу без тебя, Келлан…

Он провел языком между моими грудями.

– Мне нужно видеть твое лицо, когда я делаю это… – Он добрался языком до горла, а я закрыла глаза и застонала. – И нужно слышать тебя, когда я делаю это…

Я выгнула спину и вцепилась в его волосы:

– Боже, да, да…

Келлан тяжело дышал прямо мне в ухо:

– Мне нужно быть внутри тебя… как можно глубже, насколько возможно глубоко…

Мое тело содрогалось от его слов, легкие шорты вдруг стали чудовищно неудобными, потому что между бедрами все у меня пульсировало болью желания. Я испустила громкий стон и попыталась поцеловать Келлана, но он отодвинулся и навис надо мной, а я открыла глаза и уставилась на этого Адониса, доставшегося мне. Его лицо тоже горело желанием, он тяжело сглотнул.

– И мне нужно слышать, как ты умоляешь об этом… – Глаза Келлана говорили куда больше, чем слова, когда он добавил: – Ты хочешь меня?

Казалось, я не могла желать его сильнее, и я нашла губами его губы:

– Боже, Келлан… прошу, да, боже… прошу… я хочу тебя… О, как я хочу тебя!

Но и мои слова не могли выразить всего того, что я чувствовала. Ведь Келлан спрашивал, тот ли он человек, с которым я действительно хочу быть. И я ответила настолько понятно, насколько могла, что он – именно тот.

Я еще несколько раз повторила свои мольбы, пока наши губы сами говорили друг другу о том, чего мы оба хотим. Тяжело дыша, дрожащими пальцами мы сорвали с себя остатки одежды, и Келлан сделал именно то, что, как он сказал, ему было необходимо.

На следующее утро я проснулась с улыбкой на губах, зевнула и потянулась. Мои руки и ноги не ощутили теплого тела рядом, в остывшей постели, но в этом не было ничего удивительного – Келлан всегда вставал раньше меня. Не знаю почему, но этот парень вечно просыпался рано, чуть ли не на рассвете. И при этом он ложился почти так же поздно, как и я, и даже ждал меня в те вечера, когда я закрывала бар. Впрочем, иногда Келлан мог проспать двенадцать часов кряду, и ничто бы его не разбудило, но все равно меня изумляло, как мало он отдыхал изо дня в день.

Покачав головой при этой мысли, я глубоко вздохнула и улыбнулась еще шире. Моим любимым запахом после запаха Келлана был тот самый аромат, что сейчас расплывался в воздухе, – кофе. Келлан уже колдовал на кухне. Эта маленькая радость всегда сопровождала наше совместное пробуждение.

Наконец уговорив глаза открыться, я обнаружила, что Келлан оставил дверь спальни приоткрытой. Я услышала шум работающей кофеварки и позвякивание чашек. Готовя завтрак, Келлан что-то напевал. Откинувшись на подушку, я с минуту наслаждалась звуками его голоса и представляла, как он хлопочет там в одних трусах. Картина была восхитительной.

Но тут раздался другой звук – треск ключа, поворачиваемого в замочной скважине, и он нарушил мирное течение утра. Почти сразу за этим со скрипом открылась входная дверь. Приподнявшись на локте, я нахмурилась. Анна только что вернулась? Я знала, что накануне она работала в ночную смену, а еще она говорила, что после работы пойдет куда-то с подругами, но все равно было слишком поздно, даже для Анны. Если, конечно, она не переночевала где-то еще.

Возможно, она встретилась с Гриффином, чтобы поздравить его с большим событием, но точно так же это мог быть и какой-нибудь случайный парень, которого она подцепила в баре. Взаимоотношения Анны и Гриффина были весьма странными. Вместе они просто сливались воедино – постоянно целовались, держались за руки и терлись друг о друга. Но когда они разлучались, никто бы и не заподозрил, что у каждого из них есть пара. Они без смущения заводили новые знакомства. Мне это казалось непонятным, но их, похоже, все устраивало, так что я помалкивала.

Когда Анна радостно поздоровалась с Келланом, я понадеялась, что он все-таки не расхаживает по кухне в одних трусах. Я оглядела пол, где до сих пор валялась одежда – к счастью, только моя. Хотя Анна и Келлан общались всего лишь приветливо, я вовсе не хотела, чтобы сестра глазела на моего парня больше обычного. Она держалась от Келлана на расстоянии с тех самых пор, как поняла, что мы с ним сблизились, но ее взгляд порой слишком уж оценивающе скользил по моему другу, словно перед Анной было произведение искусства, вызывавшее в ней горячее одобрение. Я вполне ее понимала, ведь я и сама ежедневно одобряла Келлана.

– Привет, Келлан, с добрым утром!

– С добрым утром, Анна. Ты что-то поздно… или рано.

Анна вздохнула, опустив на пол тяжелую сумку:

– Ну, я отправилась к Питу. Наткнулась там на ребят.

Келлан негромко хихикнул, наверное подумав о том же самом, о чем и я недавно: что Анна развлекалась с Гриффином до самого утра. У меня что-то сжалось в животе, когда я представила, что они могли вытворять, и я наконец заставила свое расслабленное тело подняться с постели.

Анна хрипловато смеялась, пока я доставала из шкафа свободные брюки и поспешно натягивала их прямо на голое тело.

– Я слышала, вы, ребята, устроили воистину отличное представление. – Анна страдальчески вздохнула. – Как жаль, что мне пришлось это пропустить!

Келлан небрежно бросил:

– Да просто очередное выступление, ничего такого, чего ты раньше не видела. Так что не беспокойся.

Я покачала головой, надевая легкую удобную рубашку. Просто очередное выступление? Как-то уж слишком безразлично Келлан говорит об этом… Я ведь знала, что для него фестиваль имел особое значение. И выступление взбудоражило его, зарядило его энергией. Уж я-то это поняла, когда Келлан прижал меня к двери накануне вечером. Прикусив губу при этом воспоминании, я быстро пригладила волосы, горя желанием поскорее увидеть этого страстного мужчину.

Тихонько выйдя из комнаты, я сразу увидела в кухне Анну и Келлана. Келлан стоял лицом ко мне, облокотившись на кухонную стойку, и тихо разговаривал с моей сестрой, скрестив руки на груди. Анна же стояла ко мне спиной, и ее длинные, изумительно блестевшие волосы выглядели уж слишком идеальными для столь раннего часа.

Невольно я подумала, что, если бы в прошлом году моя сестра добилась своего, эти двое могли бы стать парой, а не друзьями. И когда губы Келлана слегка изогнулись в мягкой улыбке, а я в очередной раз отметила, как роскошно смотрится его вечно нечесанная шевелюра, мне без труда представилось, какой великолепной, потрясающей парой они бы были.

Вскинув подбородок, я глубоко вздохнула. Этого не случилось. Келлан ни разу не дотронулся до Анны. Моя сестра понятия не имела, каковы на вкус его губы, какие у него пальцы, какие звуки он издает, занимаясь любовью… Она не слышала, как он говорит: «Я люблю тебя». А я слышала – и не раз.

Эта уверенность заставила меня шагнуть вперед, и я не спеша вошла в кухню. Они оба обернулись, когда я появилась в маленькой комнате. Улыбка Келлана стала шире при виде меня, а его глаза вспыхнули.

Я подошла и обняла его за талию.

– С добрым утром, соня! – выдохнул он, целуя меня в макушку.

Довольно вздохнув, я уткнулась лбом в его шею:

– С добрым утром.

Сестра тихонько фыркнула.

– Боже, вы оба просто восхитительны! – Она шлепнула меня по руке и закатила глаза. – Это иногда раздражает.

Я улыбнулась, а потом рассмеялась:

– С добрым утром, Анна. Что, не выспалась?

Усмехаясь, Анна прикусила безупречную нижнюю губу и вскинула одну бровь почти так же ловко, как Келлан.

– О да!.. – Она показала пальцем на нас обоих. – И могу гарантировать, что моя ночь была не такой миленькой, как ваша.

Вспыхнув, я отвела взгляд, а Анна расхохоталась. Ее смех был горловым и сексуальным, что мне никогда не удавалось. Келлан тоже засмеялся, крепче прижимая меня к себе:

– Я бы не сказал, что наша ночь была просто милой, Анна.

Вскинув глаза на Келлана, я хлопнула его по груди, покраснев еще сильнее. Пусть даже наша любовь была немного более сдержанной, чем хотелось бы Келлану, и более домашней, чем то, к чему была склонна моя сестра, я не видела необходимости болтать об этом. Улыбнувшись мне, Келлан не стал развивать тему, и я расслабилась. Он вовсе не был открытой книгой и обычно не слишком много говорил о своей жизни – к счастью, это касалось и наших сексуальных отношений.

Анна фыркнула, и я посмотрела на нее. Ее лицо озарилось игривой улыбкой, и она сказала:

– Да знаю, знаю. – Она ткнула меня пальцем в плечо. – Я знаю, какими вы, ребята, можете быть горячими.

Побледнев, я разинула рот, а Анна показала на коридор и расхохоталась:

– В конце концов, моя комната не так уж далеко от твоей, Кира. – Вскинув брови, она чуть наклонилась ко мне и пробормотала: – Может, вы учтете это на будущее?

Я закрыла лицо ладонью и уткнулась в Келлана. Боже, как я могла забыть… Но рядом с Келланом я просто теряла голову. Он засмеялся и прижал меня к себе, поглаживая мою спину:

– Мы постараемся запомнить это, Анна. Спасибо.

Сестра со смехом коснулась моего плеча:

– Да я просто дразню тебя, Кира! Валяй, кричи сколько влезет, я вовсе не против! – (Посмотрев на нее сквозь пальцы, я увидела, как ее взгляд обшаривает тело Келлана.) – Вовсе не против…

Келлан покачал головой, прежде чем снова поцеловать меня. Подмигнув ему, Анна похлопала меня по руке:

– Ну, я в постель. Я просто вымотана.

Развернувшись, она плавно двинулась к своей комнате. Брюки в обтяжку подчеркивали все изгибы ее бедер. Анна была воистину прекрасной и вызывающей. Иногда мне приходилось трудно рядом с ее неиссякаемой безупречностью, но мы были семьей, и она поддерживала меня тогда, когда я сильнее всего в этом нуждалась. Анна помогла мне встать на ноги, когда оба мужчины, бывшие в моей жизни, оставили меня. Она нашла для нас обеих жилье, когда мне было некуда податься. Она помогла мне исцелить разбитое сердце, когда я была уверена, что это уже невозможно. И именно она добилась восстановления наших отношений с Келланом. В общем, несмотря на всю эксцентричность моей сестры, я любила ее.

Провожая ее взглядом, я улыбалась и покачивала головой, но Анна вдруг обернулась:

– Кстати, я могу и удрать куда-нибудь, если вам, ребята, захочется все повторить.

Я вздохнула, а Келлан захохотал. Чуть отодвинувшись, чтобы посмотреть ему в лицо, я опять хлопнула его по груди.

– Ты перестанешь наконец ее провоцировать? – Келлан продолжал хихикать, и я снова вздохнула: – Мне очень хочется, чтобы вы оба нашли себе занятие поинтереснее, чем попытки смутить меня.

Келлан наклонился и нежно поцеловал меня в лоб:

– В моем доме тебе было бы нечего смущаться. – Обхватив меня за бедра и раскачивая взад-вперед так, что наши тела соприкасались, он добавил: – Может быть, я стараюсь смутить тебя просто для того, чтобы ты перебралась ко мне?

Он довольно нахально ухмыльнулся. Мне хотелось стукнуть его по-настоящему, но у него был такой сексуальный вид, что я просто поцеловала его, и это, конечно, окончательно его развеселило.

Келлан пробыл со мной до полудня, помогая разобраться с моими учебными делами. Скоро должен был начаться мой выпускной год, и в общем я была к нему готова, но, как всегда, боялась первого дня занятий. Я понятия не имела, почему меня всякий раз пугал этот первый день. Следовало бы предположить, что за годы учебы можно было к нему привыкнуть, но этого не произошло. Именно страх первого учебного дня заставил меня отказаться от поступления в колледж сразу после школы.

Тогда мои родители пришли в бешенство от этого решения, но я слишком боялась. А потом у мамы обнаружили небольшую раковую опухоль – ее удалили, оставив на маминой груди лишь маленький шрам. И все-таки мама нуждалась в помощи и поддержке, и я воспользовалась этой возможностью провести год дома, с ней. Ей была ненавистна мысль о том, что я откладываю учебу, но меня все устраивало. Мама поправлялась, а я смогла отложить то, что меня пугало.

Она полностью выздоровела задолго до окончания учебного года и сразу стала умолять меня не тратить время зря и приступить к учебе с середины семестра, но я отказалась. Наверное, я могла бы потянуть еще год, но в конце концов Анна разозлилась от моей нерешительности. Она силком притащила меня в канцелярию и заставила записаться в колледж при Университете штата Огайо, куда меня давно приняли. Конечно, едва очутившись там, я почувствовала себя прекрасно. Для меня самым трудным было в первый раз войти в дверь. Над этим я упорно работала.

Впрочем, эта отсрочка, пожалуй, сыграла мне только на руку. Ведь если бы я не мешкала так, я бы не встретила Денни. А если бы я не встретила Денни, я бы уж точно не познакомилась с Келланом. И хотя я была в ужасе от того, как у нас все начиналось, и от того, как сильно мы ранили Денни, я все равно была благодарна судьбе за то, что она привела меня в Сиэтл, к Келлану.

Келлан находил мою нервозность весьма милой. Сам он, похоже, не способен был нервничать из-за подобных вещей. Мне казалось, что он вполне мог явиться в первый день занятий с опозданием минут на тридцать, совершенно голый, и при этом чувствовал бы себя прекрасно. Я улыбнулась собственным мыслям. Нет, конечно, Келлану было безразлично мнение окружающих, но с чувствами дело обстояло иначе. Он так боялся в первый раз признаться мне в любви, что все мои страхи и в сравнение с этим не шли.

Что ж, приятно было знать, что Келлан не такой уж непрошибаемый.

В этом году моим главным предметом был английский, и Келлан не уставал поддразнивать меня по этому поводу. Он, похоже, думал, что мне было бы лучше заняться психологией. Я уверена, он предпочел бы, чтобы я записалась на какой-нибудь курс вроде лекций по сексуальности человека, которые посещала в прошлом году. Келлан был просто неисправим во всем, что касалось основных инстинктов. Впрочем, нельзя сказать, что мы часто их обсуждали, – оказываясь рядом с Келланом, я уже не могла им противиться.

За подготовкой к моей учебе пролетело полдня – мы успели обсудить даже самую удобную дорогу до университета, но теперь пора было отправляться на работу. По дороге к стоянке перед домом я попыталась отобрать у Келлана ключи от машины.

– Можно мне сесть за руль? – спросила я, пятясь перед ним задом наперед и дергая ключи, которые он сжимал мертвой хваткой.

Обаятельно хмурясь, Келлан покачал головой и отвел руку в сторону:

– Нет, нельзя.

– Но почему нет? – надулась я, остановившись и уперев руки в боки.

Келлан сделал еще два шага, а потом вернулся ко мне и мгновенно впился губами в мои надутые губы. Мою обиду как ветром сдуло, а Келлан, водя губами по моей щеке, пробормотал:

– Потому что это моя крошка, и я не намерен ею делиться.

– Я думала, это я твоя крошка! – пискнула я, чувствуя, как ускоряется мой пульс.

Келлан со смехом обхватил меня за бедра и прижал к себе:

– Так и есть.

Его губы вернулись к моим, одарив меня глубоким и захватывающим поцелуем. Я сразу ощутила, как во мне начинает разгораться знакомое пламя, и мне ужасно захотелось содрать с Келлана футболку и облизать все его тело, но в этот момент он отпустил меня и выдохнул:

– И тобой я тоже не намерен ни с кем делиться.

Я вся пылала счастьем и, пожалуй, могла растаять прямо здесь, на тротуаре. Келлан засмеялся и потащил меня к машине, и я, довольная, запрыгнула на пассажирское сиденье.

Продолжая радоваться собственническому заявлению Келлана, я и не заметила, как мы добрались до бара «У Пита» – моего второго дома здесь, в Сиэтле. Хотя, вообще-то, третьего. Жилище Келлана я тоже всегда считала своим домом, несмотря на дурные воспоминания.

Припарковав «шевелл» на обычном месте, которое уже прозвали «стоянкой Келлана», тот заглушил мотор своей механической «крошки». Если бы он мог так же легко выключить меня! Я все еще была слишком возбуждена. Не лучшее состояние для начала смены, но, может, Келлан того и добивался? Хоть он и говорил, что это я постоянно его дразню, сам он явно наслаждался, заставляя меня изнывать от желания.

Я вышла из машины, когда Келлан еще обходил ее, чтобы открыть дверцу с моей стороны. Он нахмурился из-за того, что я не подождала и не позволила ему изобразить галантного кавалера, но все же подал мне руку. Я приняла ее, и мы вместе направились к большому прямоугольному зданию, где Келлан обрел мир.

Для меня заведение Пита было просто знакомым и спокойным, а Келлану оно служило своего рода убежищем. Он приходил сюда играть, общаться с друзьями и – прежде – знакомиться с девушками. Но в основном, как мне казалось, здесь он скрывался от грубой реальности, на время отключаясь от нее. Появившись в этом баре, я разрушила оплот Келлана и принесла в его жизнь бесконечную тревогу, которая не отпускала его ни на минуту, пока мы пытались наладить наши поначалу запутанные отношения. Теперь же его безмятежность вернулась, что было очевидно по ленивой улыбке, блуждавшей на его губах, когда он входил внутрь.

Придержав передо мной дверь, Келлан галантно пропустил меня вперед, попутно поцеловав мою руку. Как правило, он отмечал наш приход сюда каким-нибудь физическим действием – иногда чмокал меня в щеку, иногда касался рукой моей талии. Он словно каждый раз сообщал всем присутствующим, что я принадлежу ему.

Келлан мечтал об этом уже тогда, когда наши отношения еще оставались тайной, а теперь, когда мы распрощались с секретами, он всячески подчеркивал свое право собственности. Он хотел, чтобы о нас знали все, включая Риту, угрюмую барменшу, наблюдавшую за нами.

Рита обосновалась в этом заведении задолго до того, как здесь появились «Чудилы». Она сразу положила глаз на Келлана и стала бесстыдно его преследовать, наплевав на собственного мужа. Меня просто тошнило при мысли о том, что она, кажется, даже чего-то добилась. Рита была по меньшей мере вдвое старше Келлана, у нее была чересчур загорелая грубая кожа и слишком высветленные волосы, а одевалась она так, что глазам становилось больно. Я никогда не расспрашивала Келлана об их отношениях. Честно говоря, я бы предпочла вообще не знать о них.

Губы Риты скривились, когда Келлан повернулся к ней, здороваясь. Он лишь слегка кивнул, но по ее реакции можно было подумать, что он подошел и облизнул ее. Видя ее сумрачную улыбку и взгляд из-под тяжелых век, я была уверена, что мысленно Рита раздевает Келлана. Она наклонилась над старой барной стойкой, протянувшейся вдоль стены сбоку от входной двери, и почти промурлыкала:

– А, привет, Келлан… Кира…

Мое имя она явно вспомнила не сразу.

Изобразив улыбку, я повернулась к Келлану:

– Пойду положу свои вещи. Тебе как обычно?

Я вскинула голову, и Келлан пробежался пальцами по моим волосам, заправил прядь мне за ухо и обаятельно улыбнулся:

– Да, Кира, спасибо.

Улыбаясь в ответ, я потянулась, чтобы поцеловать его в щеку. Но Келлан, недовольный скромностью моего желания, извернулся и нашел мои губы. У меня тут же разгорелись щеки, ведь я знала, что и Пит, и Рита, и все посетители смотрят на нас, но я все же позволила себе публичную демонстрацию чувств, хотя и поспешила прервать ее, как только почувствовала, что свободная рука Келлана прокралась к моим ягодицам. Он далеко не всегда выражал свои чувства сдержанно.

Оттолкнув его, я нарочито строго пригрозила ему пальцем. Келлан пожал плечами и улыбнулся самым невинным образом. Конечно, это было самой настоящей игрой – чем-чем, а невинностью Келлан не отличался, и все же его реакция была невероятно очаровательной, так что я покачала головой и засмеялась, отходя от него.

По дороге в подсобку я прошла по меньшей мере пять столиков, за которыми сидели женщины, с удивлением глазевшие на нас. Келлан направился в дальний угол зала, туда, где рядом со сценой обычно сидела вся их компания, и женщины тут же уставились ему вслед, время от времени посматривая и на меня. Ощущая на себе их взгляды, я бессознательно пошла немного быстрее, опустив голову. Одно дело – когда тебя обожают, как Келлана, и совершенно другое – когда постоянно оценивают, достойна ли ты своего парня. По скривившимся губам женщин я видела, что явно не заслуживаю их одобрения, и в который уже раз попыталась не обращать на это внимания, вот только самолюбие – такая хрупкая штука…

Миновав поклонниц Келлана, я вздохнула с облегчением и добралась наконец до подсобки, где находились шкафчики для одежды работников. Дженни и Кейт уже были там. Кейт, высокая грациозная девушка с собранными в идеальный хвост прекрасными волосами, просияла улыбкой, заметив меня. Мне приходилось видеть, как она отрабатывала подряд по две смены и при этом ее волосы все равно выглядели так, словно она причесала их пять минут назад. Понятия не имею, как она этого добивалась, но ей бы следовало запатентовать свой способ.

– Привет, Кира! Я слышала, вчера был концерт.

Пока она говорила, длинная каштановая прядь обвилась вокруг ее шеи – такой стройной и элегантной, что она прямо умоляла, чтобы ее украсили бриллиантами.

– Да, был. И просто невероятный! – с энтузиазмом кивнула я, проходя в комнату.

Я вздохнула, вспомнив, как безупречно выглядел на сцене Келлан. Есть люди, которые рождены, чтобы оказаться на подмостках, и он явно был одним из них. Я рассеянно подумала, чем это может для нас обернуться в будущем.

Дженни наклонила голову набок и с любопытством посмотрела на меня. Ее красная форменная футболка выгодно подчеркивала все изгибы, при виде которых мужчины пускали слюни. Впрочем, Дженни была нежнейшей особой, абсолютно преданной Эвану.

– С тобой все в порядке, Кира? – спросила она.

– Да, просто нервничаю из-за начала занятий, – кивнула я.

И из-за того, что Келлан становился самой настоящей рок-звездой. Очень странно было одновременно и мечтать о большом будущем для кого-то, и отчаянно не хотеть его наступления. Я желала Келлану самого грандиозного успеха в мире, но только в том случае, если мне не придется разделять его славу. Черт, я должна и над этим поработать. Хорошо еще, что скорое начало занятий служит мне каким-никаким прикрытием.

Дженни улыбнулась и похлопала меня по руке:

– Да не тревожься ты! Ты же ужас какая умная! И со всем прекрасно справишься!

Я кивнула, чувствуя себя глупо из-за того, что вообще беспокоюсь из-за учебы. Дженни была права. И Келлан был прав. Я все здесь знала: знала кучу людей в университете и множество профессоров. И у меня была стипендия, покрывавшая практически все расходы. Разве стоило в таком случае волноваться?

Кейт тоже кивнула, задумчиво глядя на меня светло-карими, почти топазовыми глазами:

– Правда, ты ведь в сто раз умнее меня. Я-то сдалась после первого семестра. – Я сочувственно нахмурилась, но она отмахнулась и поинтересовалась: – А Келлан здесь? Я хотела кое-что спросить насчет выступления.

С улыбкой представив Келлана, откинувшегося на спинку стула и ожидавшего свой обычный заказ под пристальными взглядами остальных посетителей, я кивнула:

– Да, он здесь.

Само собой, я не удержалась от глупой ухмылки, и девушки захихикали, перед тем как уйти. А что? Мой парень был горячим музыкантом с потрясающими волосами и крепким, как камень, телом, а мое имя было вытатуировано на его груди. Кто бы не ухмыльнулся при мысли об этом?

Я сложила свои вещи в шкафчик и быстро завязала волосы в хвост – правда, далеко не такой прекрасный, как у Кейт. В этот воскресный вечер народу было меньше, потому что группа не выступала, но публики все равно хватало и предстояло много беготни, так что лучше было убрать волосы с лица, чтобы они не мешались.

Вернувшись в зал, я сразу увидела, что Келлан был уже не один. Вальяжно закинув ногу на ногу, он о чем-то болтал с вышибалой Сэмом.

Сэм был огромным, крепким, мускулистым парнем. Он щеголял бритой наголо головой, постоянно угрожающе хмурился и в целом выглядел довольно пугающе. Денни подружился с ним, когда учился здесь по обмену. И именно Сэм приютил его после нашего расставания, ведь Денни тогда уже не мог жить вместе с Келланом, что было вполне объяснимо, учитывая обстоятельства. Насколько я слышала, Сэм и Денни до сих пор поддерживали отношения.

Келлан тоже учился вместе с ними – так они и познакомились. Хотя он был на несколько лет младше, он подружился и с Сэмом, и с моим бывшим парнем. И меня не переставало изумлять то, что Келлан тоже продолжал общаться с Денни.

Сейчас приятели явно обсуждали что-то куда более приятное, нежели драма прошлого года. Келлан широко улыбался и время от времени вскидывал руку, жестикулируя. Сэм слушал его со сдержанной улыбкой, – наверное, речь шла о вчерашнем концерте.

Покачав головой, я пошла к стойке, чтобы взять пиво для Келлана. Я все еще не могла поверить, что мой парень играл на главной сцене фестиваля. И даже если бы его группа никогда и нигде больше не выступила, одного вчерашнего дня уже достаточно, чтобы было о чем рассказать внукам. Я улыбнулась чуть шире, приближаясь к Рите. Келлан и дети – от одной мысли об этом мурашки бежали по коже.

Несколько часов спустя явились остальные члены группы. Когда они ворвались в зал, Келлан стоял у бара – Кейт, желавшая знать все о великом событии, наконец-то поймала его. Он пытался делать вид, что ничего особенного не произошло, но провести Кейт ему не удалось. Она забрасывала его вопросами, и большая их часть сопровождалась дополнениями вроде: «Да неужели ты не нервничал? Неужели не готов был штаны обмочить?» Келлан смеялся и уверял ее, что ничего подобного не было, но не думаю, что она ему верила.

Кейт мучила его довольно долго, и Келлан явно испытал облегчение, когда обернулся и увидел своих товарищей. Как только квартет воссоединился, бар взорвался аплодисментами и оглушительным свистом.

Я отчаянно гордилась ребятами и с удовольствием присоединилась к овации. Эван улыбался, оглядываясь вокруг, в его теплых глазах светились благодарность и одобрение. Мэтт выглядел ужасно смущенным. Он покраснел, когда посетители начали аплодировать, и быстро оглянулся на входную дверь, как будто ему очень хотелось удрать. Келлан усмехнулся и покачал головой, помахав рукой публике. Казалось, всеобщее внимание застало их врасплох.

Всех, кроме Гриффина, конечно. Он посылал во все стороны воздушные поцелуи и театрально раскланивался. И если бы Келлан не хлопнул его по спине, вынуждая прекратить спектакль, думаю, басист выдал бы что-нибудь вроде благодарственной речи при вручении «Оскара».

По-прежнему покачивая головой, Келлан вежливо поблагодарил собравшихся, как только овация немного стихла. Мэтт тут же метнулся к обычному столику «Чудил», радуясь возможности улизнуть. Эван, смеясь над гитаристом, подошел к Дженни и облапил ее. Келлан подтолкнул Гриффина, но тот успел громко воскликнуть:

– Мой агрегат готов принять поздравления в любой форме, если кто-то захочет сделать это в приватной обстановке!

Я закатила глаза и отвернулась, а Келлан чуть ли не пинками погнал Гриффина к их столику. Да уж, у моей сестры явно что-то не так с головой, раз она встречается с этим человеком. Если, конечно, то, чем они занимаются, вообще можно назвать свиданиями.

Когда парни устроились на своем месте, Пит, владелец бара, подошел их поздравить. Со сдержанной улыбкой он пожал руку каждому из четверки. Выражение его лица, конечно, было далеко от несчастного, но он не выглядел и радостным. Келлан как-то сказал, что Пит не слишком хорошо умел подыскивать группы для выступлений в баре – именно поэтому «Чудилы» играли здесь так часто. Пит и его деловой партнер Сэл однажды договорились с ребятами, предоставив им право выступать на их сцене каждые выходные. Так парни получили постоянную площадку, а заодно и надежное место, где можно было хранить инструменты. Питу с Сэлом, в свою очередь, это дало передышку, позволив достаточно долго не заниматься поисками новой группы для развлечения посетителей. Обоюдная выгода от этой сделки стала еще более очевидна, когда «Чудилы» привлекли в бар массу народа.

По слегка нахмуренному лбу Пита в тот момент, когда он пожимал руку Келлана, было ясно, что он начинал понимать: «Чудилы» переросли его бар и, пожалуй, ему вскоре снова придется искать таланты.

Когда Пит наконец оставил ребят наедине с их выпивкой, на прощание похлопав по спине Эвана, бар вернулся к обычной жизни. Большинство посетителей продолжили свои разговоры, и лишь несколько человек подошли к столику группы, чтобы лично поздравить музыкантов. К счастью, какой-нибудь безумной фанатки, готовой поздравить Гриффина так, как он того желал, среди них не нашлось.

Несколько поклонниц продолжали таращиться на Келлана, но не позволяли себе ничего такого, из-за чего мне захотелось бы выцарапать им глаза. Ни одна из них не оказалась достаточно храброй или достаточно пьяной, чтобы приблизиться к его столику, и хотя бы этим я была довольна.

Один за другим «Чудилы» покинули бар. Мэтт просидел час или два, а потом, застенчиво улыбаясь, сказал, что у них с Рейчел есть кое-какие планы на вечер. Гриффин покосился вслед своему двоюродному брату, сделав непристойный жест рукой. К счастью, он и сам ушел часом позже, прихватив с собой какую-то блондиночку. Она так пылко таращилась на него, когда они покидали бар, что я была совершенно уверена: Гриффин наконец получит награду, о которой мечтал. Я лишь покачала головой, не придавая значения тому, что Гриффин уходит с другой женщиной. Такое случалось постоянно. Как-то раз я попыталась поговорить об этом с Анной, но та только пожала плечами и сказала, что ей наплевать. Он был свободен делать, что ему вздумается. И она тоже.