Цейтнот Папсуев Роман
Платформа под нашими ногами пришла в движение, и мы начали подъем. Соня использовала свой талант сразу в двух направлениях – с одной стороны, она наращивала мощные стволы-сваи под зеленой платформой, заставляя ее двигаться вверх, а с другой – раздвигала землю над нами, облегчая движение сферического лифта внутри земли.
– Сколько там было ступенек, Барри? – спросил Костя.
– Сто двадцать, – ответил я за Слона. – Мы неглубоко, не переживай.
И действительно, не прошло и пяти минут, как земля над головами разошлась в стороны и на нас хлынул яркий свет африканского солнца…
Он сидел в тени и чертил посохом рисунки на песке. Рядом журчал ручей, от студеной воды которого тянуло прохладой, у берега россыпью качались на щитовидных листьях розовые лотосы. Над головой пела птица, скрытая пышной листвой дерева, а теплый ветерок, полный пряных ароматов, ласково трепал его седые длинные волосы.
Он ждал. Когда на дороге, проходившей возле дерева, показалась колесница, управляемая одним человеком, Он скрыл улыбку в густой бороде и добавил морщин на лице.
Молодой колесничий оказался статен и красив. С первого взгляда ясно, что он очень богат, а значит, это тот, кого Он ждал. Осадив коней возле дерева, юноша уставился на Него большими карими глазами, задумчиво хмурясь.
– Приветствую тебя, – сказал Он, улыбаясь.
– Ты стар, – вместо приветствия ответил юноша, и в его голосе слышалось странное удивление.
– Да, принц, – ответил Он.
Юноша сошел с колесницы и подошел, меряя Его любопытным взглядом.
– Я только что видел похоронную процессию, – сообщил он. – Видел больного, чье тело изъедено ужасными язвами… Видел бритоголового монаха в желтой робе… И теперь ты…
– Разве в твоем дворце нет людей, убеленных сединами? – поинтересовался Он. – Разве не видел ты раньше страданий? Разве не знал о смерти?
Юноша опустился рядом с Ним, внимательно разглядывая его изрезанное морщинами лицо. Глаза юноши, словно у лани – большие, доверчивые, наивные… И какой Источник Силы!..
– Всю жизнь я провел во дворце, – ответил юноша, – где царят роскошь и красота. Меня окружали красивые, молодые, счастливые люди, моя красавица-жена Яшодхара скоро должна родить… Никогда прежде не встречал я страданий, не видел смерти, болезни и старости, не думал о том, как неустойчива сансара. Мне всегда казалось, что страдания – это всего лишь сказки…
Опершись на посох, Он медленно произнес:
– Что ж, теперь ты узнал обе грани этого мира. С одной стороны – роскошь, благополучие и радость, а с другой – болезни, страдания и смерть.
– Мир несправедлив, – нахмурился юноша.
– Мир такой, каким его делают люди, – возразил Он. – Человек может изменить мир, нужно лишь найти свой путь.
– Я слишком долго жил в богатстве, – произнес принц задумчиво. – Беспечная жизнь, полная наслаждений, теперь кажется мне неправильной. Тело бренно, и, услаждая плоть, я никогда не найду своего пути.
– Это и есть начало твоего пути, Сиддхартха из рода Шакьев, – без улыбки произнес Он, глядя на юношу. – Путь побед, ошибок и мудрости. Действуй, как подскажет тебе сердце и разум.
Принц Гаутама кивнул и поднялся.
– Спасибо, старец.
Глядя, как исчезает в пыли колесница, Он задумчиво тер лоб, сглаживая морщины. Какой Источник Силы! Какой мог бы быть помощник… Но Ему уже пора покинуть эту часть света и вновь отправиться на Запад… А Шакьямуни сейчас в начале своего собственного пути.
Пути, который действительно может повлиять на этот мир.
БРАЗИЛИЯ. КОРОЛЕВА
- Вот Фигур на Доске снова выставлен строй.
- Снова сердце зайдется в азарте.
- Кто-то создал наш мир черно-белой Игрой,
- Наша жизнь – отражение Партий.
- Только трудно поверить, что это Игра –
- Здесь ни правых нет, ни виноватых.
- В черном цвете нет зла, нет и в белом добра,
- Цвет эмали, отметившей латы.
Казалось, сельва замерла, слушая, как поет Таня. Ее голос лился, словно хрустальный ручей в тихом полумраке леса. Мы сидели возле лодки, смотрели на изумрудную зелень и думали каждый о своем.
- В мои сны ярким отблеском вторглась война
- Конским топотом, звоном металла…
- Мне судьба дарит шанс. Я смогу, я должна
- Победить – я об этом мечтала.
- И я жду с нетерпеньем команды: «Вперед!»
- Пусть за гранью не ждет жизнь иная,
- Это будет мой бой – Королева умрет.
- И я вижу – она это знает.
- Смерть заглянет в глаза – ей не нужно имен,
- Нет ей дела до душ обреченных.
- От начала времен этот мир поделен,
- Пополам между белым и черным.
- Только вот кто-то в белом – рука не дрожит –
- Целит в грудь мне с кривою усмешкой.
- Выстрел. Что ж, не судьба – был разыгран гамбит,
- Кто-то снова пожертвовал Пешкой.
В голосе Тани звучала такая горечь, такая светлая грусть, что мне почему-то стало неуютно. Я отвернулась, глядя на темные заросли, чувствуя, как внутри ворочается неприятный тягучий комок тоски.
- Так хотелось бы верить, что жизнь на века –
- Путь пройти, не гадая о сроках…
- Но настанет момент, и рука Игрока
- Сбросит Пешку небрежно-жестоко…
- Эта партия длится с начала времен…
Она замолчала, и мы некоторое время сидели в полной тишине. Наконец Леша покачал головой и сказал:
– Потрясающе. Неужели ты сама это сочинила?
Таня дернула плечиком и слабо улыбнулась.
– Угу, корявенько, конечно, надо бы подправить, – сказала она, будто извиняясь. – Жаль, гитары здесь нет…
Я вспомнила, что накануне отъезда она хотела взять с собой гитару, но я запретила, посчитав, что лишний багаж нам ни к чему.
– Тебе не нужен аккомпанемент, – улыбнувшись, заверил Леша. – У тебя голос… сказочный. А я и не знал, что ты пишешь песни…
Я потерла лоб. Нужно что-то сказать, как-то прокомментировать, похвалить… Но сердце сжалось в тоске, слова застревали в горле.
Я довольно часто размышляла о том, что логика и целесообразность не оставляют Истинным Фигурам возможности по-настоящему прочувствовать положение Пешек, которых обычно вербуют прямо на Досках. Пешки всегда – расходный материал, пушечное мясо, которое необходимо в некоторых случаях, чтобы выиграть Партию. Жертвовать Пешками принято с начала времен, поскольку их сравнительно легко заменить новыми.
Но я почему-то никогда не задумывалась о том, что Пешки сами прекрасно знают об уготованной им судьбе. И хорошо понимают, кто они в этой Игре. Я наивно полагала, что они не думают о том, что их ждет. И всего лишь одна песня, спетая Таней, вдруг открыла мне глаза.
Если вдуматься, действительно – почему они рискуют своими жизнями, сражаясь за нас? Более того – за Игрока, которого они никогда не видели? Ведь, судя по всему, они знают, что им не стать Высшими Фигурами, что их век может оказаться недолог, что в случае необходимости ими пожертвуют не задумываясь.
Что ими движет? Жажда знаний, власти, приключений? Относятся ли они к Игре так же, как мы, Фигуры? Ведь для нас Игра – это работа, череда задач, которые нужно решать. А для них – это игра со смертью. Мы после физической гибели на Доске возвращаемся в «Ящик», мы прекрасно знаем, что нас ждет за чертой, поскольку мы практически бессмертны. Но люди?.. Ведь они не знают…
Да, им неоднократно объясняли суть Игры и предупреждали о том, что их, возможно, ждет гибель. Да, они сделали свой выбор. Но мы-то не рискуем своим существованием, ликвидируя Прорывы. И какое мы имеем право посылать их на смерть, используя в своих целях?
У меня разболелась голова. Я чувствовала себя отвратительно, сердце сжималось так, что хотелось выть. Но вместо того, чтобы предаваться апатии, я поднялась и посмотрела на девушку, которая, обхватив ноги, сидела, прислонившись к борту лодки.
– Замечательная песня, Таня. – Я отвернулась. – Мне надо попробовать связаться с Анатолием, посидите пока здесь.
И я пошла в сторону леса, пытаясь выбросить мрачные мысли из головы.
ТАНЗАНИЯ. КОРОЛЬ
Я смотрел на Шкалу Силы и нервно покусывал нижнюю губу. Внутри разливался мерзкий холод. Стрелка зашла в красную зону и стояла на максимуме, а это могло означать лишь две вещи. Первая – какой-то из Прорывов еще не закончился и идет сражение. И вторая – мы где-то проиграли Партию.
Прошло еще слишком мало времени, сказал я себе. Еще слишком рано для проверки результатов. В конце концов, Прорыв мог длиться очень долго – я слышал, что однажды наши Фигуры сдерживали нападение врагов двое суток, правда, это случилось на другой Доске. Я же обычно справлялся за час, максимум – два.
Подошел Барри, молча взглянул на прибор и поджал губы.
– Где Пешки? – спросил я, создавая сигарету и закуривая.
– Спят, – коротко ответил Слон.
Да, хорошо бы поспать, я чувствовал себя как выжатый лимон. Но теперь не заснуть. Мне нужно точно узнать, что с другими группами.
– Ты связывался с остальными? – спросил Барри, будто прочитал мои мысли.
– Нет… пока. Вполне возможно, что они еще сражаются.
Он кивнул и некоторое время молчал, глядя на саванну. Затем вдруг сказал:
– Ты знаешь, Элфас погиб.
Я вздрогнул.
– Я его брат, – спокойно сказал Барри. – Я знаю. Еще до Прорыва. Я это почувствовал, но сомневался. Теперь знаю точно.
– Мне очень жаль, – сказал я, отводя взгляд. – Мне сказала об этом Реджи накануне Прорыва, но я не хотел…
– Понимаю, – перебил меня Слон. – Как ты думаешь, долго нам придется ждать?
Пожав плечами, я нахмурился. Надеюсь, что главы групп сами со мной свяжутся, когда ликвидируют Прорывы, как мы и договаривались накануне выезда. Но прошел уже час с подъема на поверхность, а никто меня не вызывал. Веский повод для беспокойства.
– Когда все закончится, они выйдут на связь, – сказал я тихо, успокаивая скорее себя, нежели Барри.
Я прекрасно понимал, что тешить себя радужными надеждами не имею права. Реджи и я – одно дело, но два остальных Прорыва гасят Туры, а их сил и сноровки может не хватить. Да, они опытны и прекрасно обучены, да, я постарался укрепить их группы максимально, отобрав сильных, вполне обученных людей. Но я мог в чем-то ошибиться. Чего-то не учесть. Эти сомнения не оставляли меня всю дорогу, а сейчас вспыхнули с особой силой.
Помимо того, что сами по себе успешные Прорывы грозят миру неминуемой, медленной смертью, имелась еще и эмоциональная составляющая, которая также не давала мне покоя. Успешный Прорыв означал бы гибель группы. Гибель и Фигур, и людей, к которым я привязался за эти полгода.
Во время общения с Пешками я старался не упоминать о возможном неудачном завершении Прорывов, настраивая их на позитивный лад. Знай они об истинном положении вещей, их дух мог быть сломлен, опасения и тревога за других могли повлиять на ход Партии. В Игре, как это ни банально звучит, следует сохранять спокойствие и делать свое дело, не оглядываясь по сторонам. Потому что стоит отвлечься, стоит подумать о тех, кто сражается в других частях света, и можно допустить ряд непростительных ошибок, которые фатальным образом скажутся на всех.
Но сейчас, уже после Прорыва, я мог позволить себе серьезно подумать о тех, кто в Бразилии, Австралии и Антарктиде. И мог строить самые пессимистические сценарии развития событий. Что сделают Белые, если вдруг прорвутся? Какова будет их тактика и стратегия? Что они предпримут, чтобы закрепиться на Доске, чтобы, с одной стороны, максимально обезопасить себя от нас, а с другой – подготовить плацдарм для будущего продвижения по планете?
Для того чтобы понять их действия, нужно на время забыть об эмоциях и попробовать рассуждать исключительно логически. Им нужно будет какое-то место, что-то вроде цитадели, в которой они смогут спокойно готовиться для полномасштабного захвата Доски. Сенсация вряд ли в интересах Белых, да и открытое противостояние запрещено Правилами. Пока на Доске есть хоть одна Черная фигура, Белые обязаны действовать скрытно. А для этого им нужна крепость, база. Идеальным местом стала бы пустыня, не важно, ледяная ли, песчаная, главное, чтобы вокруг было как можно меньше людей. В принципе сельва Пантанала вполне сойдет… как и саванна Африки.
Но что они предпримут дальше? После организации цитадели, после переброски на Доску полного набора Фигур, после возведения фортификационных сооружений? Они могут затаиться, осваиваясь постепенно. Могут начать охоту на нас… Нет, не зря я все-таки укреплял свою подмосковную резиденцию.
Я помассировал пальцами виски. Мне не дано знать, как поведут себя Белые. Я Черный. И если я могу предсказать несколько вариантов развития событий, это еще не значит, что я угадаю именно ту схему, которую выберут Белые.
Великий шахматист Ройбен Файн как-то сказал: «Первый принцип наступления: не позволяйте врагу развиваться». Именно так я и собирался поступить, если какая-то Партия все же закончится в пользу Белых…
«Толя?»
От радости я чуть не заорал.
«Реджи! Слава богу! Справились?»
«Да, конечно. Причем уже давно. Неужели ты сомневался?»
«Ни минуты!»
Я нагло врал, но радость не позволяла мне расстраивать Реджину своими откровениями.
«Все целы?»
«Да, все живы и здоровы, мой Король. Таня и Леша проявили себя исключительно. Доказали на деле, что мы не зря их отобрали».
«Что ж, я рад. Вылетайте в Москву как можно быстрее, встретимся теперь уже в моем доме».
«А вы-то как?»
«Пришлось попотеть. Все прошло не так гладко, как я планировал, но главное – результат. Ребята мои целы, справились прекрасно».
«Как остальные?»
Я не знал, что ответить.
«Со мной пока никто не связался, Реджи. Жду».
«Ясно… Хорошо, тогда мы отправляемся в Куаибу, и потом в Москву. До встречи».
«Пока, Реджи, Спасибо».
Ну, хорошо хоть у них все в порядке. Я, движимый призрачной надеждой, посмотрел на прибор. Стрелка по-прежнему мертво стояла в красной зоне.
Может, пойти поспать? Все равно я сейчас не могу ничего сделать. Посплю пару часов, и если ситуация не изменится, попробую связаться с ребятами, выяснить, что и как. А если они будут меня вызывать, их мысленный сигнал меня в любом случае разбудит. Да, пожалуй, так и сделаю.
– Барри! – позвал я Слона, который стоял недалеко от джипа, что-то высматривая на горизонте.
Он подошел, все такой же невозмутимый и спокойный.
– Реджи только что выходила на связь, – сказал я. – У них все в порядке, так что они скоро уже отправятся в Москву.
– Отлично, – проронил Барри, но таким тоном, словно хотел сказать «Очень жаль».
Я сначала не понял, чем вызвана такая реакция, но вскоре сообразил, что он по-прежнему думает о брате. Да, если бы Элфас не погиб на подступах к Клетке, он, возможно, пережил бы Прорыв… Боже, как я не люблю сослагательные наклонения и все, что с ними связано.
– Я собирался вздремнуть…
– Покараулю, – просто произнес Слон и отошел.
Дойдя до джипа, я заглянул внутрь и некоторое время с улыбкой смотрел на Соню и Костика, которые спали на разложенных сиденьях. Устали, бедолаги. Немудрено. Нам всем следует отдохнуть. Взяв первый попавшийся рюкзак, я отошел в сторону и лег в тени акации.
Подложив рюкзак под голову, я накрыл лицо кепкой, но некоторое время не мог уснуть, думая о том, как же обстоят дела у Скафа и Кана. Разумеется, больше всего меня волновала антарктическая группа. Я надеялся, что Кан успел услышать мой совет, что он нашел Ключ, что успел закрыть Клетку…
Но мне пришлось прервать контакт, когда я почувствовал надвигающийся Прорыв и повернул Ключ. Я не знал, услышал ли меня Кан, понял ли он, что именно я хотел ему сказать, и, самое главное, хватило ли ему времени. Если предположить, что все четыре Прорыва начались одновременно, то путем простых математических расчетов можно предположить, что у Алвикана и его ребят осталось в запасе всего несколько минут. Две, пять от силы…
Успели? Или все-таки не успели?..
Я изводил себя гаданиями, ворочаясь на жесткой, сухой земле, пока, наконец, не понял, что подобные мысли непродуктивны. Это пустая трата времени, как и мои попытки предугадать действия Белых в случае успешного Прорыва. Вообще за свою долгую жизнь на Доске Атл я опытным путем постиг, что в случаях, когда ты не можешь непосредственно влиять на события, любая реакция заведомо является лишней и вредной.
Раньше, будучи Ферзем, я никогда особо не терзался проблемами, которые находились за пределами моей роли. Все было как-то просто и понятно. Но, получив статус Короля, я все чаще ловил себя на мысли, что рефлексирую, даже когда на это нет особых причин. Издержки нового статуса явно проступили после гибели Дженни, когда меня стали одолевать тревоги, связанные с Игрой в целом. В голове все чаще возникали вопросы, на которые я не мог найти ответы, и я мучился, пытаясь разобраться в себе и жизни…
Мое стремление стать похожим на людей часто влияло и на мои поступки, и на мысли, и на манеру поведения. Поэтому я изводил себя этими переживаниями, что для новых Фигур вообще нехарактерно. Возможно, в этом виновата моя долгая жизнь среди людей, возможно – новый статус, а возможно, опыт.
Наверное, Игрок все-таки прав. Я действительно подвержен воздействию человеческой природы. Но сейчас надо на время забыть о беспокойстве и отдохнуть. Просто набраться сил, поскольку неизвестно, какие новости ждут меня в ближайшем будущем.
Я повернулся набок и мигом заснул.
БРАЗИЛИЯ. КОРОЛЕВА
Озеро, в котором погиб Элфас, мы пересекали в мертвой тишине. Ребята подавленно молчали, стараясь не смотреть на то место, где мы схватились с Белыми Стражами, а я все-таки взглянула на темную поверхность воды, чтобы еще раз напомнить себе о своем позоре, запомнить его, выжечь в сердце. Никогда больше, твердила я про себя, пока наш катер двигался по спокойной поверхности озера. Никогда больше я не позволю себе оставить соратника без помощи…
Леша управлял суденышком на удивление искусно, словно всю жизнь только этим и занимался, Таня сидела, склонившись над блокнотом, в котором что-то быстро писала, а я примостилась на носу, глядя на сельву и думая о том, как сложились дела у других групп. Я почти не сомневалась, что они справятся с Прорывами, но легкий червячок беспокойства не давал мне успокоиться, противно ворочаясь в груди.
Я не люблю строить мыслительные конструкции, когда не обладаю всеми фактами, поэтому постаралась заглушить тревогу и освободить свой разум от пессимистических предположений. Целесообразнее надеяться на лучшее, это позволяет легче идти по жизни, не забивая голову страхами и сомнениями.
Ночь застала нас на реке, и плыть дальше мы не решились, опасаясь заблудиться в темноте. Поэтому мы нашли первый попавшийся островок и высадились на песчаный берег. Весь вечер мы просидели у костра, разговаривая. Таня читала нам стихи и рассказывала о поездках своего отца. Леша все больше молчал, время от времени хмуро оглядывая темные берега реки. Его явно что-то беспокоило, но я не могла понять, что именно, а спрашивать напрямую не хотела.
Когда перевалило за полночь, мы легли спать, забравшись в спальники. Я долго не могла уснуть, ворочаясь в тесном мешке, а когда, наконец, уже начала проваливаться в сон, кто-то осторожно коснулся моего плеча. Я расстегнула «молнию» и увидела Лешу, который в свете угасающего костра и полной луны выглядел словно привидение.
– Что случилось? – тихо спросила я.
– Реджи, что-то происходит, – хрипло прошептал Алексей.
Я села, тревожно разглядывая его по-настоящему испуганное лицо.
– В чем дело?
– Я не могу толком это объяснить, – ответил он. – Просто всю дорогу меня преследует какое-то ужасное предчувствие. Мне кажется, что Земля… меняется.
– То есть как?
– Ты разве не чувствуешь? Я надеялся, что у Высшей фигуры восприимчивость лучше…
Я нахмурилась. Сенсорика у Фигур развита намного лучше, чем у людей, это правда. Мы прекрасно чувствуем потоки Силы, великолепно можем их использовать, но сейчас я не могла понять, о чем говорит Леша. Я не ощущала никаких изменений, кажется, все оставалось прежним.
Я покачала головой. Он сел на корягу и провел рукой по волосам.
– Ничего не понимаю, – пробормотал он. – После того как мы покинули Клетку, меня это мерзкое чувство просто не отпускает. Как будто кто-то давит на плечи, понимаешь? И мне кажется, я чувствую, что Земля меняется. Медленно, но меняется, словно… Нет, не могу выразить это словами…
– Это стресс после Прорыва, – объяснила я. – Нормальное состояние, учитывая, что это была ваша первая битва.
– Но почему тогда Таня ничего не чувствует? – Он кивнул на девушку, которая мирно спала возле костра.
Я пожала плечами.
– Люди все разные, ты же понимаешь. Возможно, она свой стресс гасит творчеством, не знаю…
– То есть я зря волнуюсь? – В его вопросе я почти услышала умоляющие нотки.
– Конечно, – кивнула я. – Не переживай, ложись спать. Завтра трудный день, надо набраться сил.
Он кивнул и отошел, а я вновь застегнула спальник и закрыла глаза. Но уснуть не удавалось. Слова Леши не шли из головы, сверля мозг. «Земля меняется». Нехарактерная реакция на стресс. Конечно, успокаивая его, я искренне верила в то, что говорю.
После Прорывов у новых Фигур часто происходят психологические сдвиги, вызванные недостаточной адаптивностью организма к потрясениям. Бывало, что уже после окончания Прорыва у Низших Фигур не проходило чувство тревоги, побуждая их к непредсказуемым реакциям. Я не знала точно, как проходит период адаптации у людей, но полагала, что тревога Алексея связана именно со стрессовой ситуацией, в которую мы недавно попали. Гибель Элфаса, Прорыв… Все это могло существенно повлиять на его восприятие, поэтому я и постаралась успокоить его.
«Земля меняется»… Очень странные слова. И действительно очень тревожные…
ТАНЗАНИЯ. КОРОЛЬ
«Толя…»
Этот шепот выдернул меня из сна, заставив подскочить. Спросонья я не мог опознать вызывающего через эфир и поэтому некоторое время просто не отвечал, пытаясь сообразить, кто это может быть. Не Кан и не Скаф, это точно…
«Кто это?»
«Толя, это Степан…»
Степан! Я вскочил и сжал ладонями виски, пытаясь получше уловить его сигнал. Черт возьми, каким образом ему удалось со мной связаться?! Он же Пешка! Откуда у него столько сил?..
«Толя, я тебя не слышу, но надеюсь, что ты слышишь меня…»
Я замер, закрыв глаза и вслушиваясь…
«Мы проиграли Партию…»
Я открыл глаза и уставился на землю под ногами. Мы проиграли Партию…
«Все погибли. Я тоже, наверное, долго здесь не протяну…»
Все погибли…
«Белые двигаются на северо-восток, к Земле Уилкса. Их, кажется, всего шестнадцать… Полный набор, как я понимаю… Снегоход только что провалился в трещину… Я попробую дойти до оазиса Ширмахера, до станции… Если повезет, самолет будет… попробую добраться до Кейптауна… А там… до Москвы… Я не знаю, смогу ли…»
Его сигнал затихал, я лихорадочно пытался удержать мысленную связь, но, похоже, у Степана заканчивались силы…
«…думал, надо предупредить… надеюсь, получилось…»
Сигнал исчез. Я отнял руки от головы и уставился в пустоту, поглощенный глухим оцепенением. Антарктическая кампания проиграна. Алвикан, Эксуф, Наташа… Степан… Как же так?.. Неужели они все-таки не нашли Ключ?.. От бессилия и горечи захотелось взвыть в полный голос, но я с трудом подавил крик и поднял голову.
Надо мной чистое голубое небо, ярко сияет солнце, вся местность вокруг будто светится золотом, а на западе собираются черные грозовые тучи – огромные, массивные… И на фоне этих туч стоит неподвижный Барри, в ореоле золотистого свечения, будто древняя статуя, невесть как очутившаяся посреди Африки.
Я подошел к нему и встал рядом, глядя на надвигающуюся бурю. Слон щурился, словно пытался разглядеть что-то за горизонтом, затем посмотрел на меня и спросил:
– Новости?
Я молча кивнул, создавая сигарету.
– Плохие? – уточнил он.
Я вновь кивнул.
– Кто?..
– Алвикан и вся его группа… Со мной связался Степан. Он жив, но я сомневаюсь, что он сумеет добраться до станции. Пешком, по морозу…
Он отвернулся, вновь уставившись на горизонт, и вздохнул.
– От Скафа есть какие-нибудь новости?
– Нет. – Я затянулся, в горле запершило, и я сплюнул.
Барри помолчал, потом покосился на джип.
– Пешкам скажешь? – тихо спросил Слон.
Я потер подбородок и покачал головой.
– Надо, конечно… Рано или поздно они все равно узнают. Лучше уж рано… Подожду, пока проснутся, и скажу…
Барри поднял руки и некоторое время рассматривал ладони. Что творилось у него в голове, я не знал. Точно так же, как не знал, что творилось в голове у меня. Там царил полный хаос, какое-то мельтешение мыслей, которые не желали успокоиться, заглушаемые тоской, которая сжимала сердце. Алвикан, Эксуф, Наташа, Степан…
Да, Степан еще жив, но если он ранен, до оазиса ему не добраться. А уж если он израсходовал свои силы на контакт со мной… чтобы предупредить… Как же так?.. Как же так?..
Ни о чем другом я не мог сейчас думать, только мысленно спрашивал неизвестно у кого: почему же это произошло? Виноват ли я в этом поражении? Виноват ли в гибели группы? В глубине души я понимал, что, каков бы ни был ответ, я всегда буду чувствовать вину. Потому что я Король. Это я послал их на ликвидацию Прорыва. Я несу ответственность за все, что происходит на Доске Атл, которую люди называют Землей.
– Что мы будем делать дальше? – вдруг спросил Барри.
Действительно, что? Для начала неплохо бы успокоиться и попробовать рассуждать здраво…
– Не знаю, – честно ответил я. – Нужно подумать. Впрочем, у нас для этого будет достаточно времени – до Москвы добираться долго.
– Ты планируешь возвращаться в Россию? – спросил Барри. – Может, стоит долететь до Кейптауна и дождаться Степана?
– В этом нет никакого смысла, – мрачно возразил я. – Мы все сделали, чтобы группа Алвикана благополучно добралась домой. Все предусмотрели… Личный самолет… Свои пилоты… Стыковки, дозаправки… Если Степан выживет и доберется до Новолазаревской, он доберется и до Москвы. Нам нет смысла сидеть и ждать его в Кейптауне.
Я отвернулся.
– Кроме того, все остальные группы должны после ликвидации Прорывов собраться в Москве. Таков был план.
Да, план… Такой замечательный план… который уже катится к черту…
Дверцы джипа открылись, и наружу вылез заспанный Костя, который щурился и тер отлежанную физиономию. Сладко и широко зевнув, он потянулся и, чуть спотыкаясь, отправился к нам.
– Доброе утро, перцы, – сказал он нам и, посмотрев на чернеющее небо, добавил: – Ого, кажись, гроза идет.
– Сейчас не утро, – заметил Барри. – Скоро будет вечер.
Костя махнул рукой, достал из кармана жилета «чупа-чупс» и, с трудом сняв обертку, сунул леденец в рот, таращась на нас еще не проснувшимися глазами.
– Чего это вы такие грустные? – поинтересовался он, ухмыльнувшись. – Умер кто?
Барри молча развернулся и отошел. Костя перестал улыбаться и замер, уставившись на мою мрачную физиономию.
– Что? – растерянно промычал он.
Я ему все рассказал. И про Реджи, и про Алвикана, и про то, что группа Скафа до сих пор не вышла на связь. За время рассказа я наблюдал, как менялось выражение его лица. Радость, растерянность, ужас, тревога…
Он некоторое время молчал, потом выплюнул леденец.
– А, пошло оно все, – пробормотал он, шаря по карманам жилета, и вскоре достал мятую пачку сигарет, которую, видимо, таскал с собой еще с Найроби.
Я не стал его останавливать. Костя закурил, глубоко затянулся и резко, шумно выдохнул. Он молча курил, а я смотрел на стремительно надвигающиеся тучи.
– Не говори Соне, – вдруг сказал Костя. – Реветь будет всю дорогу.
– Посмотрим, – проронил я. – Пойдем, надо выезжать. Москва ждет.
ТАНЗАНИЯ – МОСКВА. КОРОЛЬ
Всю дорогу до Москвы я только и делал, что думал. Когда мы тряслись в джипе по саванне, когда попали в грозу и вытаскивали застрявшую машину из хляби, когда ехали до Найроби, когда садились в самолет и летели в Москву – все это время мозг сортировал информацию, тасовал и раскладывал по полочкам факты. Я пытался проанализировать ситуацию без эмоций и составить полную картину происходящего, исходя лишь из тех обрывочных сведений, которыми обладал.
Цепочка, которую я выстроил, оказалась стройной и вполне логически обоснованной, хотя радости от этого совсем не испытывал.
Итак, что мы имеем? Идем от глобальных выводов к деталям… Два Прорыва однозначно ликвидированы – мой и Реджи. Группа Алвикана не справилась, и Прорыв состоялся. Что случилось у Скафа, я точно не знал, но сведения, сообщенные мне Степаном, заставляли меня подозревать худшее.
Прорвавшиеся Белые, по его словам, отправились на северо-восток, выбрав очень длинный и опасный путь к берегу. Если они хотели дойти до моря и переправиться на любой, первый попавшийся континент, они бы пошли к Берегу Принцессы Астрид, в ту же сторону, куда направился в результате Степан. Но они выбрали другое направление. Почему? Потому что они знают, куда идут, и стремятся к тому континенту, который их действительно интересует.
Австралия.
Если так, то они идут к Земле Уилкса, чтобы переправиться в Мельбурн. Если так, то они знают, что Прорыв в Австралии завершился их победой. Значит, они планируют соединить две армии и скорее всего на время осесть в пустыне Виктория. И это логично, учитывая удаленность и жестокий климат Антарктиды; пустыня как-то поприятнее, да и в относительной близости от цивилизации. Белым нужно пустынное место, но расположенное не так далеко от людских поселений…
В пользу того, что группа Скафа потерпела поражение, говорило и их продолжительное молчание. Поэтому я решил, что разумнее готовиться к худшему и предположить, что два Прорыва из четырех мы проиграли.
Значит, следует считать и австралийскую группу погибшей. Если принять во внимание сделанные выводы, то надеяться на чудо не приходится.
Все в группе Алвикана погибли, кроме Степана. Он – очень сильный, самый сильный из всех отобранных Пешек. Он настолько силен, что смог дотянуться до меня телепатией, хотя такого рода трюк обычно доступен только Средним и Высшим Фигурам. Как ему это удалось, для меня оставалось загадкой.
Можно предположить, что он выживет в ледяной пустыне, если только не попадет в буран и не заблудится. Но я слишком хорошо знал коварство антарктической погоды и рельефа, а потому очень сомневался, что Старшему удастся добраться до Новолазаревской. И чем больше я об этом думал, тем быстрее таяла надежда на то, что он выживет…
Итак, Белые прорвались, и у них, вероятно, двое Врат, через которые на Землю попадут два набора новых, энергичных, натренированных Фигур. Эти две группы соединятся в одну, плодя армию Пешек, которая скорее всего некоторое время будет находиться в Австралии, готовясь к полномасштабному вторжению. Как и что именно собираются делать Белые, мне не дано знать, и все мои выводы по поводу их стратегии и тактики основывались исключительно на домыслах и фактически не подтвержденных предположениях.
Что имеем в результате мы? Моя группа в полном составе и группа Реджи без Элфаса. Семь единиц, четверо из которых – Пешки. Всего три Истинные Фигуры. Сказать «негусто», значит, ничего не сказать. Если Степан выживет и сумеет добраться до Москвы, нас станет на одну Пешку больше. Существовала, конечно, вероятность, что кто-то выжил и в группе Скафа, но, опять же, надежды на это мало.
Что нам делать? В первую очередь, заполнить пробелы в информации и выяснить точно, что происходит. Именно этим я и планировал заняться сразу после прилета. Для этого мне нужна Реджи и ее Пешки – они могли сообщить еще какие-то детали, которые помогут во всем разобраться… Впрочем, на это я тоже особо не надеялся.
А еще мне обязательно надо связаться с Игроком, чтобы уточнить Правила. Сейчас я пребывал в полном неведении об условиях Партии при полноценном Прорыве, а значит, нуждался во всех доступных сведениях, которые мог мне сообщить повелитель. Другое дело, что Игроки не имели права напрямую информировать свои Фигуры о ходе Игры… Глупость, если подумать, но не я устанавливал Правила…
Когда самолет садился в Шереметьеве, на душе у меня скреблись кошки. Как мне продолжать Игру, если – чего уж там! – не осталось надежды на победу? Если противник опережает меня на шаг по всем статьям? Если я понятия не имею, что он предпримет в ближайшее время?
Мы вышли из аэропорта и отправились на стоянку, где оставляли машины. Джипа Реджи на месте не оказалось, значит, они уже прилетели и добрались до моего дома. Что ж, хорошо, займемся делами сразу же, не тратя время на ожидание.
По дороге в Подмосковье мы хранили молчание. Соня сидела справа от меня и, насупившись, смотрела в окно. Она раскусила нас через полчаса после отъезда с Клетки, заставив рассказать правду. Услышав новости, она действительно тихо заплакала, но слезы длились лишь несколько минут. После этого она замолчала и разговаривала, только когда к ней обращались.
Читать бесплатно другие книги:
