Мир Родины Гаррисон Гарри

16

От Яна потребовалась вся его воля, все годы упражнений по аутогенной тренировке, чтобы удержать челюсть от отвисания или глаза от округления.

– Хэлло, Лиз, – сказал он отнюдь не обычным голосом, и обошел кушетку, чтобы поцеловать ее щеку. Она подтащила его к себе.

– Милый, как чудесно тебя видеть. Я приготовила для тебя особое блюдо, вот увидишь.

Сергуд-Смит принес им выпивку, затем налил себе. Неужели он не знает? Что это, форс, или ловушка? Наконец, он взглянул на Сару, сидевшую, целомудренно сжав колени, и потягивавшею шерри. Платье на ней было длинное и темно-зеленое, несколько старомодное, и на шее – ожерелье без металла, из одних камней.

– Ян, я хочу представить тебе Орли Маунтчарльз. Из Дублина. Мы ходили в одну и ту же школу, не в одно время, конечно. Сейчас мы состоим в одном бридж-клубе, и я не смогла удержаться, чтобы не привести ее домой, где мы могли бы немного поболтать. Я знала, что ты не рассердишься, правда?

– С удовольствием. Вы много потеряли, мисс Маунтчарльз, если никогда не пробовали кухни Лиз.

– Орли, прошу тебя, не держись чересчур официально.

В голосе ее слышался едва заметный ирландский акцент. Она тепло улыбнулась ему и деликатно пригубила шерри. Он судорожно вылакал половину бокала и закашлялся.

– Прошу прощения, что, воды мало? – спросил Сергуд-Смит, торопясь к нему с графином.

– Пожалуйста, – сказал Ян, – извините меня за это.

– Ты просто давно не практиковался. Выпей еще порцию, и я покажу тебе новое сукно на столе для бильярда.

– Наконец-то постелил. Полежи оно еще немного, его бы оценили как антиквариат.

– Действительно. Зато теперь, если хочешь загнать шар в лузу, не придется пихать его изо всех сил.

Было легко вести подобную болтовню, заходить в биллиардную и обратно. Что она здесь делает? Она что, сошла с ума?

Ужин оказался не пыткой, как он опасался. Были чудесны: бифштекс по-веллингтонски и четыре вида овощей. Сара вела себя спокойно и тихо, и говорить с ней было все равно, что играть роль на сцене. Он не понял в тот раз даже, как много он потерял, какую пустоту почувствовал, узнав, что может больше ее не увидеть. И вот она здесь – в самом логове Службы Безопасности. Этому существовало объяснение, конечно, но он не решался расспрашивать ее. Беседа шла легко, еда и бренди после нее были очень хороши. Я ухитрился даже, играя в бильярд, победить Сергуда-Смита два раза из трех.

– Слишком хорошо для меня, – сказал шурин.

– Не извиняйся – плати лучше пять монет.

– А разве мы действительно ставили пятерку за партию? Ладно, ты прав, конечно. А наша маленькая ирландская колли лучше, чем остальные.

– Лучше? Умопомрачительно – вот верное слово. И где только Лиз ее раздобыла?

– Говорит, в Бридж-клубе. Я сам туда отправлюсь на пару партий, если там все игроки такие.

– Только не надо говорить это Лиз, не то она страшно обрадуется, и будет забрасывать меня новыми подружками каждый вечер.

– Остановись на этой, не то тебе достанется намного хуже.

– Я вполне на это способен.

В голосе Сергуда-Смита не было и намека на двойственность или скрытый мотив. Офицер Безопасности, казалось, ушел куда-то далеко. Возможно ли это, спрашивал себя Ян. Неужели ее действительно приняли за ирландку? Он должен был это узнать.

– Снова пошел снег, – сказала Сара, позже, когда они одевали пальто. – Не люблю ездить в снегопад.

Лиз пронзила Яна острейшим из взглядов, а ее муж в отдалении закатил глаза и ухмыльнулся.

– Дороги еще не очень плохи, – вяло сказал Ян.

– Но они становятся все хуже, – настаивала Лиз, и зашла при этом так далеко, что только Сара отвернулась, двинула Яна локтем под ребро. – В такую ночь девушке нельзя в одиночку вести машину, – ее взгляд, устремленный на Яна, мог заморозить стакан с водой.

– Да, конечно, ты права, – поторопился признать он. – Орли, может быть, вы позволите мне отвезти вас.

– Мне бы не хотелось вас утруждать...

– Нет проблем, – сказал Сергуд-Смит. – Ему от Вест-Энда ехать не дольше пяти минут. А я пошлю одного из своих водителей, чтобы он утром доставил автомобиль к вашему клубу.

– Вот все и уладилось, – сказала Лиз, улыбаясь самой теплой улыбкой. – Вот тебе и не надо заботиться о вождении автомобиля.

Ян попрощался, страстно поцеловал сестру, затем отправился готовить машину. Когда обогреватель изгнал изнутри холод, он быстро нацарапал записку и спрятал ее в ладони. Сара ждала его у входной двери, и он придержал переднюю дверцу. Вручил он записку, когда она садилась.

Прежде чем огни дома удалились, она успела прочитать три слова "В МАШИНЕ «КЛОПЫ». Как только они отъехали на достаточное расстояние от дома, она согласно кивнула.

– Куда мне вас отвезти, Орли? – спросил он.

– Мне действительно жаль, что я вас утруждаю. В ирландский клуб «Бельгравия» – кусочек старого доброго мира, как говорят. Я всегда там останавливаюсь, когда бываю в Лондоне. Там не очень роскошно, зато уютно. Там очень миленький маленький бар. И там чудесно готовят горячее виски, ирландское виски, разумеется.

– Разумеется. Должен признаться, никогда не пробовал.

– Тогда вы должны попробовать. Вы ведь зайдете, правда? Всего лишь несколько минут. Ведь еще не очень поздно.

Невинное приглашение сопровождалось мягким кивком ее головы и медленным, отчетливым подмигиванием.

– Ну, что ж, разве что на несколько минут. Вы очень приятно просите.

Беседа продолжалась в той же легкой манере, когда он свернул на почти пустую Финчли-роуд, под Мраморную Арку. Она указывала, куда ехать, клуб найти оказалось довольно легко. Он оставил машину у самого входа, и они вошли, отряхивая тающий снег с пальто. В баре никого не было, кроме еще одной парочки. Пока официантка ходила за заказанным виски, Сара написала на обороте записки, которую он дал ей перед тем. Он взглянул на надпись, как только девушка отвернулась.

«ЗДЕСЬ ТОЖЕ СЛУШАЮТ. ПРИМИ ПРЕДЛОЖЕНИЕ ПРОЙТИ В МОЮ КОМНАТУ. ТАМ В ВАННОЙ ОСТАВЬ ВСЮ ОДЕЖДУ».

Он высоко поднял брови при этом приглашении, и Сара улыбнулась и с притворной сердитостью показала ему язык. Пока они говорили, он затолкал записку в карман.

Горячее виски было очень хорошим, а сценическая игра в соблазнение – и того лучше. Нет, он не думал, что она чересчур смела, просто люди не поймут, если они пойдут в комнату вместе. Верно, ему следует первым войти с ключом и оставить дверь незапертой.

В ее комнате окна были зашторены, а одеяло на постели соблазнительно откинуто. Он разделся в ванной, как и было указано, и за дверцей, которую открыл, обнаружил толстый махровый банный халат. Сара вошла, и он услышал, как она закрыла дверь в холл. Она приложила пальцы к губам, когда он вошел, и ничего не говорила, пока не закрыла за ним дверь в ванную и не включила радио.

– Сядь сюда и говори потише. Ты знаешь, что находишься под надзором Службы Безопасности?

– Да, конечно.

– Тогда, несомненно, у тебя в одежде «клопы». Но здесь мы в достаточной безопасности от них. Ирландцы очень гордятся своей независимостью, и этот клуб ежедневно проверяют и подвергают осмотру, Безопасность отступила несколько лет назад. Они потеряли столько устройств, что ирландские разведслужбы и ныне ими полностью обеспечены.

– Тогда ответь мне быстро – что случилось с Ури?

– С ним все в порядке, он покинул страну. Благодаря тебе.

Она притянула его и обняла, подарив ему крепкий и горячий поцелуй. Но как только его руки обвились вокруг ее, она высвободилась и пересела на край кровати.

– Сядь в кресло, – сказала она. – Нам нужно поговорить. Сначала.

– Ну что ж, сначала, так сначала. А начать можешь с рассказа о том, как Орли сумела проникнуть в дом моей сестры.

– Это лучшее наше прикрытие, и потому мне нельзя злоупотреблять частым его использованием. Мы оказали много услуг Ирландскому правительству; кое-что и они делают в ответ. Совершенно надежные справки – рождение, школьные сведения и прочее. И все – с моими отпечатками пальцев и другими деталями. Эта идея возникла, когда мы ввели сведения о тебе в компьютер, чтобы найти возможность для нового контакта с тобой. Орли Маунтчарльз закончила Редан через несколько лет после твоей сестры. Остальное оказалось просто. Я побывала в школе, повидала некоторых друзей, друзей друзей и была приглашена в бридж-клуб. Происшедшее далее было естественно, как закон тяготения.

– Я понимаю! Перед Лиз предстала новая девушка в городе, притом, с весьма неплохой внешностью, явно с хорошими связями, и ловушка мгновенно сработала. Приглашение в гости, на обед с маленьким братцем. Но не чертовски рискованно ли это – ведь острый нос Сергуда-Смита отличается тонким нюхом.

– Не думаю, что в сиенах родного дома его нюх настолько тонок. Это и впрямь был самый безобидный способ.

– Ну, если ты так считаешь... Но что заставляет тебя думать, что в моей одежде «клопы»?

– Опыт. У ирландцев чудесная коллекция разведывательных устройств. Служба Безопасности монтирует их в поясах пряжек, в авторучках, металлических застежках блокнотов и так далее. Они не могут передавать, но прекрасно производят запись на молекулярном уровне. Фактически, в любом предмете, которым ты обладаешь, могут оказаться такие устройства. Лучше всего думать, что тебя записывают постоянно. Я лишь надеюсь, что твое тело в порядке.

– Хочешь поискать?

– Я не это имею ввиду. Ты подвергался каким-нибудь хирургическим или зубоврачебным процедурам со времени возвращения из Шотландии?

– Нет, никаким.

– Тогда ты, должно быть, чист. Они умеют вживлять приборы в мосты, даже имплантируют в кость. Они очень искусны.

– Мне это весьма не по душе, – он указал на бутылку минеральной воды на ночном столике. – Нет ли у тебя капли виски к этому напитку?

– Найдется. Ирландское, конечно.

– Мне оно нравится.

Он налил два бокала, затем вновь уселся в глубокое кресло.

– Я встревожен. Как бы мне не нравилось встречаться с тобой, но я не знаю, что еще могу сделать для Сопротивления.

– Это трудно, но не невозможно. Помнишь, я говорила, что ты у нас – один из самых нужных людей?

– Да. Но ты не сказала, почему.

– Ты работаешь со спутниками. Это означает, что ты имеешь допуск к орбитальным станциям. Даже мне предстоит скоро этим заняться. Нужно испытать несколько старых блоков в космосе, при невесомости. Все изменится, когда мы вернем их на землю, в лабораторию.

– Почему это важно?

– Потому что ты сможешь вступить в контакт с исследователями глубокого космоса. Через них мы откроем линии коммуникации со множеством планет. Не совершенно, но действенно. Сейчас, между прочим, в шахтах Альфа Эридана вспыхнуло восстание. У них будет шанс на победу, если мы вновь сможем наладить с ними связь. Но правительству известно, что там возникли проблемы, и Служба Безопасности контролирует все происходящее. Нет способа передать сообщение от наших людей кораблям с Земли. Возможно, тебе это удастся осуществить со станции. Мы разработали способ...

– Ты хмуришься, – мягко сказал Ян, – ты всегда хмуришься, когда разрабатываешь способы наподобие этого. Если будешь делать так дальше, появятся морщины.

– Но я хочу объяснить...

– Но разве это не может хоть немножко подождать? – спросил он, взял ее ладони в свои и наклоняясь, чтобы прижать свои губы к ее лбу.

– Конечно, может. Ты абсолютно прав. Давай, разгладь мне морщины, – сказала она, притягивая его к себе.

17

Соня Амарилио была в экстазе на следующий день, когда Ян сказал ей, что пришла пора проверить спутник в космосе.

– Восхитительно, – сказала она, хлопнув в ладоши. – А то он плавает себе в пространстве, и ни у кого не хватает ума сунуть нос в схему и увидеть, что там не так. Я уже так злюсь, что готова сама туда отправиться...

– Пожалуй. Путешествие в космосе, будет что вспомнить.

– Воспоминания я люблю. Но эта древняя машина не слишком хорошо работает, – она похлопала пухлой ладошкой где-то в области сердца. – Доктора говорят, что ускорение не пойдет на пользу моим часикам.

– Извини, пожалуйста. Я сглупил, и я не знал...

– Прошу тебя, Ян, не извиняйся. Пока я держусь подальше от космических кораблей, они говорят, что я буду жить вечно. Достаточно будет, если отправишься ты – ты сможешь выполнить работу лучше всех. Когда ты отправляешься?

– Я должен закончить схему, которую сейчас сделал до середины, это многосенсорный репитер. Неделя, десять дней...

Соня порылась в бумагах на своем столе и достала папку ООНША и покопалась в ней.

– Да, вот оно, челнок на Спутниковую станцию отправляется двадцатого марта. Я сейчас же куплю тебе на него билет.

– Очень хорошо. – действительно, очень хорошо, именно об этом челноке говорила ему Сара, так что план пока выполняется.

Ян насвистывал, вернувшись к работе. Это была песенка «Овечка Мэй паслась себе». Вдруг он понял иронию названия своего нынешнего положения. Он не собирался более «пастись себе», и был рад этому. Со времени установления надзора он был сверхосторожен, как курица на яйцах. Но достаточно. Свидание с Сарой, любовь с Сарой положили конец этому периоду бесформенного страха. Он не прекратит того, что делает, лишь потому, что за ним пристально наблюдают. Он не только будет сотрудничать с Сопротивлением, но и сам будет оказывать сопротивление. Как специалисту по микросхемам ему будет очень интересно разбираться в приспособлениях, при помощи которых ведется наблюдение за ним.

Пока что ему в этом не везло. Он купил новый блокнот вместо того, который увидел открытым у себя на рабочем столе, затем получил новое удостоверение взамен уничтоженного тайком прежнего. Сегодня были ни на месте его ручка с золотым пером, подаренная ему Лиз на рождество. Прекрасное вместилище для «клопа», поскольку он всегда носил ее с собой. Сейчас она оказалась на рукаве – и это когда он был совершенно уверен, что на нем нет никаких оптических камер.

Быстрая проверка показала, что инструменты на его столе чисты от «клопов». Когда он впервые занялся этим несанкционированными поисками, он обнаружил, что к его многомерному микроскопу и всем инструментам подключен передатчик. После этого он стал пользоваться оптическим микроскопом, и позаботился о том, чтобы через передатчик прошел короткий разряд в 400 вольт. Передатчик исчез и больше не появлялся.

Ручку удалось разобрать довольно легко, и он изучил каждую ее часть под маломощным микроскопом. Ничего. А извлеченный металлический ящичек оказался слишком тонким, чтобы содержать какие-либо компоненты. Он пропустил через ящичек напряжение в несколько вольт, а также просветил радио активными лучами, чтобы увериться, что не ошибся, и он уже готов был поместить его на место, когда вдруг вспомнил, что не заглянул в чернильную емкость.

Это было нелегко, но увенчалось успехом. Он выкатил маленький цилиндр испачканным в чернилах ногтем; крошечный, словно рисовое зернышко, только в два раза больше в длину. Воспользовавшись манипуляторами, он разобрал его и просто восхитился, увидев микросхемы и электронику. Половину «клопа» занимал источник питания, но, с учетом минимальной подачи тока, он мог работать без подзарядки по меньшей мере шесть месяцев. Приспособленный под давление жидкости микрофон использовал чернила в качестве проводника звука – очень любопытно. Дискриминационные блоки – для фильтрации постороннего шума, чтобы устройство записывало лишь модуляции человеческого голоса на молекулярном уровне. Передающая схема, если подобрать правильную частоту сигнала, передаст записанное в памяти на высокой скорости. Много работы было вложено в эту вещь – лишь затем, чтобы подслушивать его. Нечестная техника – а сколько еще было в истории такой техники! Ян подумал, а не засунули ли «клопа» в авторучку еще до того, как Лиз подарила ее ему? Устроить это Сергуду-Смиту было достаточно легко. Может быть, она подарила ему такую же ручку на рождество, а он их не поменял?

И тут в голову Яну пришла чудесная идея. Может быть, это была бравада, махание кулаками после драки – но все равно он решил это сделать. Он решил разобрать «клопа» и осторожно извлечь блок «чтения для запоминания». Такое занятие ему понравилось. Когда он закончил, то выпрямился и размял мускулы спины и плеч и позвонил сестре.

– Лиз, у меня грандиознейшие новости. Я отправляюсь на Луну.

– А я-то думала, что ты хочешь отблагодарить меня за симпатичную ирландскую девушку, приглашенную на ужин.

– Да, и это тоже, ты очень добра. Я тебе все о ней расскажу при встрече, но ты меня не слушаешь?.. Я сказал – на Луну.

– Я слышала. Но разве люди не летают туда постоянно?

– Конечно! Но разве бы ты сама не хотела там побывать?

– Да нет, пожалуй. Воображаю, как там холодно.

– Да, это верно. Особенно без скафандра. В любо случае, я не на саму Луну собираюсь, а на спутник. И я думаю, что важно, да и Смитти, пожалуй, со мной согласится, и я хочу тебе все об этом рассказать. Сегодня вечером я приглашаю тебя на праздничный ужин. – Как это чутко с твоей стороны! Но невозможно. Мы приглашены на прием.

– Тогда напейтесь у себя на приеме. Я сберегу деньги. Итак, в шесть?

– Как скажешь. Но я не могу понять, почему...

– Мальчишеский энтузиазм. Увидимся в шесть.

Сергуд-Смит вернулся домой лишь к семи, и Элизабет проявляла очень мало интереса к спутникам и космическим прелестям, и, полностью истощив свои способности в беседе об Орли, Ян переключил внимание на смешивание коктейлей в большом кувшине. Коктейль назывался «Долина Смерти» – сухой, горячий и смертельный, как объяснил бармен. Дамам он оставил почти все табаско. Сергуд-Смит прибыл в спешке, окунул губы в коктейль и стал вполуха слушать новости о спутниках. Хотя для него они, несомненно, новостями уже не являлись, поскольку он получил рапорты. Ян следил за ним, и поменять местами золотые ручки не составляло труда, когда шурин переодевал пиджак.

Вероятно, это не должно было кончиться ничем, но Ян ощутил все же сладкое чувство успеха в сознании от того, что ему удалось поменяться местами с теми, кто подсовывал ему клопов.

И все же он испытывал облегчение, когда он ушел.

По пути домой он заглянул в магазин, работающий круглосуточно и сделал покупки, как было указано. В этот вечер, попозже, ему предстояло вновь встретиться с Сарой, и инструкции, полученные им, были точны и подробны.

Когда он вернулся в квартиру, то прошел прямо в ванную и снял с пояса тестер. Это он делал каждый день, словно выполнял привычную работу, с тех пор, как нашел оптического «клопа» в лампе над раковиной. Одно дело – вторжение в личную жизнь, но явно дурной тон – это уж слишком, и он даже кричал от ярости, выковыривая прибор. Он и не пытался искать «клопов» в других помещениях квартиры. С того момента, похоже, были отданы какие-то негласные распоряжения, и разведка уже не лезла с камерами в ванную и туалет.

Струи вода из трубы достаточно для звуковых «клопов». Существовало столько способов улавливания голосов и звуков, что он даже не пытался их все уяснить. Просто маскировался, когда это было нужно.

Он быстро вымылся и, оставив воду включенной, вытерся насухо и оделся в только что купленные вещи. Белье, носки, туфли, черные брюки – и приблизительно подобранные под их цвет рубашка и свитер. Вся снятая одежда отправилась в мешок, оставшийся от покупок. Он натянул пальто, тщательно застегнул его до подбородка, надел перчатки и шляпу и вышел, прихватив сверток с одеждой. Вместе со всеми «клопами», спешащими записать его.

Он взглянул на часы на панели и притормозил. На рандеву необходимо было явиться ровно в девять. Не раньше и не позже. Стояла ясная ночь, и на улицах было очень немного людей. Он свернул на Эфивайер-роуд, и неторопливо поехал по Малой Венеции. Играло радио, чуть громче, чем обычно, но это тоже значилось в инструкции.

Точно в назначенное время он остановился у моста через Канал Регента. Человек вынырнул из тьмы и придержал открытую им дверцу автомобиля. Шарф вокруг лица не позволил его узнать. Он закрыл дверцу, стараясь не щелкнуть замком, затем отъехал. Личина Яна и «клопы» тоже уехали, – а вместе с ними – пальто, туфли и одежда. Пока он не вернется в машину, разведка не будет знать, где он, не увидит и не услышит его. Ему помахал другой человек. У причала ветер был холодный, проникал под свитер, и Ян съежился и спрятал кулаки в карманы. Шаги были беззвучны на снегу, ночь тиха, если не считать звуков телевизионной пьесы, доносившихся издали. Замерзший канал – нетронутый слой белизны. Они подошли к лодкам, причаленным на канале. Человек оглянулся, спрыгнул на палубу второй лодки и тут же исчез. Ян последовал за ним, нашел во тьме дверь и распахнул ее. Кто-то затворил ее за ним, и вспыхнул свет.

– Холодный вечерок, – сказал Ян, глядя на девушку, сидящую за столом. Черты ее были неузнаваемы благодаря «исказителю лица», но волосы фигура, несомненно, принадлежали Саре. У человека, вслед за которым он сюда вошел, были знакомая ухмылка и щербатый оскал.

– Фрайер, – сказал Ян, крепко пожимая ему руку. – Я рад вас видеть вновь.

– И я вас. Вижу, сумели пережить маленькое приключение, и теперь преуспеваете в торговле.

– У нас мало времени, – резко сказала Сара. – А сделать нужно много.

– Да, мэм, – сказал Ян. – У вас есть имя, или мне следует называть вас «мэм», как если бы вы были королевой?

– Можете называть меня Королевой, мой дорогой, – в голосе ее был оттенок панибратства, и Фрайер уловил его.

– Похоже, вы двое уже встречались. Ну, а тебя, старина, будем звать «король», потому что, будь я проклят, если я помню, как ты себя назвал в тот раз. В трюме у меня есть доброе пиво, я его принесу, и оно не помешает нам при обсуждении дел.

Времени им хватило лишь на то, чтобы обняться – после чего по ступенькам снаружи вновь затопал Фрайер.

– Ну вот, – сказал Фрайер. – Лучше, чем та дрянь, которую дают в пабах, – он в один присест опорожнил свою кружку и стал срывать пломбы с ящика, а Ян тем временем наполнил кружки по второму кругу.

Когда открылась крышка, Фрайер вытащил из ящика два маленьких свертка в алюминиевой фольге и положил их на стол.

– Внешне это всего лишь телевизионные кассеты, – сказала Сара. – Ты даже можешь хранить их дома. На одной – органная музыка, на другой – комедийная программа. Положи их в мешок, который прихватил с собой, и не пытайся прятать, держи вместе с собственными записями. Таких кассет сколько угодно, с ними обычно работают космонавты.

– А что особенного в этих?

– Фрайер, не пойти ли вам на палубу покараулить.

– О чем разговор, Королева. Чего не знают, того не выбалтывают.

Он взял полную бутыль пива и вышел. Как только дверь закрылась, Сара стянула «исказитель лица», и Ян, схватив ее, стал целовать со страстью, которая удивила их обоих.

– Не сейчас, прошу тебя, очень мало времени, – сказала Сара, пытаясь оттолкнуть его.

– А когда будет время? Говори сейчас же, иначе я тебя не отпущу!

– Ян, завтра езжай в клуб, и мы пойдем ужинать.

– А потом?

– Ты сам знаешь, что получишь потом, – она рассмеялась, оттолкнула его и села, отгородившись от него столом.

– Возможно, моя сестра права, – сказал Ян. – Могу же я, наконец, влюбиться...

– Прошу тебя, не говори этого. Не сейчас, и никогда. До возвращения твоей машины у нас десять минут, мы должны закончить.

Он открыл рот, но ничего не сказал. Он кивнул головой, и она успокоилась. Но он все же заметил, что она, сама того не замечая, мнет пальцы. Они поговорят завтра. Она пододвинула к нему записи.

– Важен вот этот орган, – сказала она. – не знаю, как это сделано, но компьютерная память смонтирована под фоновый шум, статику.

– Конечно! Какая интересная идея! Любая компьютерная память основана на двух сигналах, да и нет, мы имеем дело с их комбинациями, потому что память может быть выделена, модулирована по частоте и замаскирована под совершенно обычный внешний шум. И без ключа никто не сможет прочитать ее.

– Я уверена, что ты прав. С помощью этого способа мы держали связь в прошлом. Но это трудоемко и медленно, и многие записи исчезают в пути. Разработана новая система, детали указаны на этом диске. Сообщение должно дойти. Ситуация там взрывоопасна, и это произойдет, как только мы установим надежную связь. Это только начало. Другие планеты присоединяться.

– Хорошо, – сказал Ян, опуская конверты в карман куртки и застегивая клапан. – Но почему их два?

– Наш связной в глубоком космосе уверен, что его засекли, что сообщение будет перехвачено. Поэтому ты отдашь пустышку первому же человеку, который свяжется с тобой. Второй диск останется для настоящего агента.

– Как я узнаю, что мне делать?

– За тобой будут наблюдать. Как только ты освоишься в космосе, ты будешь предоставлен самому себе. Тогда-то и произойдет контакт. Кто бы на тебя не вышел, произнеси фразу: «Проверили ли вы напоследок свой спасательный линь?» Потом отдай ему пустышку.

– Пустышку?

– Правильно. Настоящий агент придет к тебе потом.

– Все это выглядит чудовищно сложно.

– Так и есть. Следуй приказам.

Дверь в каюту тихонько заскрипела, открываясь, и Фрайер сказал в щель:

– Машина придет через две минуты. Пошли.

18

Начало путешествия на челноке очень напоминало обычный реактивный полет. Яну слишком часто доводилось летать, чтобы он нервничал сейчас. Почти все дорогу через Атлантику он читал, и единственное, что видел с воздуха, был мыс Канаверал, а точнее, покрывало тропических облаков над ним. Если не считать отсутствия окон, интерьер был совершенно как в обычном самолете. Телеэкран перед каждым пассажиром показывал успокаивающий вид окрестного луга, кивающие лилии и клубящиеся белые облака, сопровождая это столь же успокаивающими выдержками из бетховенской «Пасторали». Старт на максимальном полуторном ускорении был, конечно, ощутимее обычного взлета, но в пределах переносимого. Даже когда с носовой камеры соскользнуло покрытие, и вид космоса, сменил лилии, не возникло особого ощущения разницы. Словно всего лишь сменилась телевизионная программа. Лишь когда ускорение полностью прекратилось, и они оказались в свободном полете, начались настоящие перемены. Несмотря на лекарство от головокружения, пассажиры скисли. Психологический эффект оказался достаточно силен, чтобы повлиять на большинство желудков. Стюардесса суетилась с пакетиками и вылавливала руками то, что миновало их.

Чувство реальности воцарилось в душах не раньше, чем звезда по курсу стала яркой, а затем обрела форму. Спутниковая станция. Специализированной спутник для космических экипажей. Сюда прибывали люди из глубокого космоса, здесь в вакууме строились корабли, которым не суждено было входить в атмосферу планеты. Они обслуживались приземистыми крылатыми челноками наподобие того, что летел сейчас с Яном на борту, и экипажами, которые могли садиться на планету под станцией и стартовать с нее. Были здесь также паукообразные космические буксиры, корабли-скелеты, обслуживающие спутники с Земли, ремонтирующие или заменяющие их в случае необходимости. Это была причина для присутствия здесь Яна. Присутствия, которое могло, в случае удачи, послужить двойной цели.

Под воздействием мгновенных выстрелов из маневренных дюз челнок подплыл к огромному корпусу станции, ведомый к финишному соприкосновению компьютером на самой станции. Легкая дрожи при контакте с посадочными подушками тут же стихла, как только сработали магнитные захваты. Вскоре после этого над дверью вспыхнул зеленый свет, и стюард повернул открывающее колесо. На борт прошли пятеро в форме, легко отталкиваясь подошвами и перелетая через всю кабину и затем хватаясь за поручни перил, чтобы совершить грандиозную остановку.

– Сейчас вы видите как они это делают, – сказал стюард. – Но прошу вас, не пытайтесь проделать это сами, если вы не имеете опыта. Большинство из вас, джентльмены, имеет технические знания, поэтому вы поймете, что я имею в виду, когда я напомню вам, что тело в свободном падении не имеет веса, но все же обладает массой. Если вы оттолкнетесь и ударитесь о стену головой, вы почувствуете себя именно так, как свойственно чувствовать себя при ударе головой об стену. Поэтому, согласно инструкции, не расстегивайте ремней. Ассистенты будут сопровождать вас к выходу по одному. Ласково, как если бы вы были в материнских руках.

Пока стюард говорил, четыре человека в первых рядах отстегнулись и выскочили в проход. Опытные космонавты, судя по их движениям. Ян знал, что ему лучше и не пытаться. Он расстегнул пояс, когда получил разрешение, почувствовал, как поднимается, и перелетел через кабину.

– Схватитесь за трос и не отпускайте, пока не достигнете дальнего конца.

Резиновый бесконечный кабель появился из стены выходного шлюза и плавно двинулся к станции. Серебристая панель в трубе, видимо, была магнитной. В кабеле, очевидно, была железная сердцевина – потому, что кабель примкнул к стене и двигался с раздражающе-визжащим звуком. Но все же он шел достаточно легко. Ян схватился за него, и, миновав всю длину трубы, оказался в круглом помещении в ее дальнем конце.

– Теперь пойдем, – сказал ожидавший там человек, – я поведу вас до конца, – и он довольно легко развернул Яна в сторону перил, за которые цеплялся носками башмаков. – Как думаете, сможете ли вы подтянуться на руках вон в то отверстие в пересадочную комнату?

– Я могу лишь попробовать, – сказал Ян, принимаясь за нелегкую попытку. Дело пошло на лад, хотя ноги стремились взмыть над головой, если можно так выразиться. Лестница вела вниз, в пересадочную комнату, к открытой двери. В маленькой комнате за дверью были четверо, сопровождающий закрыл дверь, как только Ян оказался внутри. Комната вдруг стала раскачиваться.

– Как только наша скорость достигнет скорости вращения станции, ваш вес постепенно возвратится. Красная стена станет полом. Пожалуйста, ориентируйтесь на нее, чтобы суметь с нею встать.

Как только скорость возросла, стал появляться вес. Когда скорость пересадочной комнаты достигла скорости вращения станции, они твердо стояли на полу и жали, когда стюардесса откроет люк. Совершенно нормальными шагами они прошли в большую комнату с множеством выходов. Ожидавший там высокий светловолосый человек взглянул на вновь прибывших. Он подошел к Яну.

– Инженер Кулозик? – спросил он.

– Совершенно верно.

– Я Кэйл Норвалл, – он протянул руку, – ответственный за текущий ремонт станции. Рад вас приветствовать.

– Польщен. Наконец-то я в космосе.

– Нельзя сказать, что мы здесь именно в космическом пространстве – но все же на порядочном расстоянии от Земли. Послушайте, я не знаю, голодны вы, или нет, но я только что сменился и здорово проголодался.

– Дайте мне несколько минут, и я думаю, мы сможем поесть. Это появление и исчезновение тяготения – не самая приемлемая штука для желудка.

– Еще бы, если бы не эти белые мешочки...

– Кэйл, прошу вас...

– Простите. Сменим тему. Рад, что вы прибыли сюда. Первый инженер из лондонской лаборатории за пять лет.

– Не может быть.

– Именно так. Они сидят там и просиживают штаны – я не имею в виду присутствующих – и учат нас, что делать, не имея не малейшего представления о том, что здесь происходит. Поэтому вы здесь – почетный гость. И вы ведь простите меня за дурные норвежские шутки, а?

– Разумеется. Как только привыкну, я и сам от вас не отстану.

– Вот и отлично.

В столовой, украшенной с известной долей вкуса, играла приглушенная музыка. Цветы при ближайшем рассмотрении оказались пластиковыми. Несколько человек стояли в очереди к стойке самообслуживания, но Ян еще не испытывал желания присоединиться к обедающим.

– Я поищу столик, – сказал он.

– Взять вам что-нибудь?

– Только чашку чая.