По ком звенит бубен? Луганцева Татьяна

Глава 27

«Сегодня торжественный день…» — подумала Степанида, и слезы полились из ее глаз; сегодня произойдет самое главное событие в ее жизни — бракосочетание с Матвеем. Сказать, что она волновалась — ничего не сказать. Несмотря на ее ярое сопротивление и обещание Вере Андреевне, что она оставит ее сына в покое, этот день все же пришел. Благодаря самому же сыну Веры Андреевны Матвею ей не удалось сдержать свои обещания. Матвей просто решил взять ее измором, он записывался к ней на прием каждый день, звонил каждые пять минут, дарил плюшевые игрушки и цветы. При выходе из дома Степаниду ждали красные шарики в виде сердца, подвязанные к веткам деревьев.

— Черт с тобой! — сдалась она. — Идем в загс, но учти, если с тобой что-то случится, я без тебя жить не буду!

— Мы будем счастливы и умрем в один день, — заверил ее Матвей.

И вот сейчас она стояла в элегантном платье кремового цвета, доставленном из салона Жанны ровно в срок. Красивые туфли были идеально подобраны в тон платья. От фаты Степанида отказалась, и сегодня с утра ей сделали гладкую прическу с сеточкой, украшенной жемчугом и свежими маленькими кремовыми розочками. Сердце невесты стучало в предвкушении долгожданного праздника. Она снова ощутила себя семнадцатилетней девушкой, сидящей на мотоцикле позади водителя и несущейся в ночи по пустой трассе. На этот раз ее глаза светились счастьем, и она не боялась криков «Горько!».

«Ну вот я и готова…» — осмотрела себя в зеркале Степанида и осталась вполне довольна собой. Алла обещала быть свидетельницей и собиралась прийти вместе с Александром, специально прилетевшим на торжественное событие. Галина Петровна и Роман отказались прийти на свадьбу, чем немного расстроили Стешу, но, находясь в состоянии эйфории, она быстро забыла об этом. Она достала большой бархатный футляр, где лежали роскошное ожерелье из крупных жемчужин, браслет и серьги. Это был свадебный подарок Матвея. Когда Жанна увидела это великолепие, она чуть не потеряла дар речи.

— Подойдет к ее платью? — спросил жених у Жанны.

— Какая красота! Я не видела в Москве ничего подобного! Какой жемчуг! Да одна жемчужина стоит больших денег, а тут их столько… Где вы достали такое сокровище? — спросила она у Матвея.

— Я на два дня летал на Таити, на остров жемчуга, чтобы преподнести моей невесте этот подарок.

Степанида смотрела на крупные горошины и поглаживала их длинными пальцами.

«Возможно, когда-нибудь и моя дочка будет стоять в свадебном платье с этим украшением», — подумала она, застегивая замочек на своей шее.

Тишину прорезал звонок, Степанида незамедлительно открыла дверь, она знала, что за ней должен был приехать водитель. На пороге стоял молодой мужчина в джинсовом костюме с букетом белых роз.

— Разрешите представиться — Григорий. Я должен отвезти вас в целости и сохранности во Дворец бракосочетания. Матвей Михайлович доверил мне столь ответственную миссию, можете проверить мои права. Я — водитель-профессионал, — полез в карман Григорий.

— Да что вы, не нужно, я доверяю вам, ведь вас Матвей прислал, — улыбнулась она и взяла букет невесты. — Идемте, я не хочу опаздывать.

— Мне доводилось возить невест, но красивее вас не было никого, — подал он ей руку.

Они вышли из подъезда и уселись в разукрашенный цветами и лентами белый лимузин. Степанида разместилась в салоне, Григорий занял место водителя, и машина тронулась с места. Стеша погрузилась в свои мысли, поэтому не сразу заметила, что они едут не во Дворец бракосочетания. Она кинула взгляд на колени, затем снова в окно и почувствовала неладное. Вернувшись мыслями на землю, Стеша поняла, что ей не понравилось. На кремовом шелке ее свадебного платья лежали белоснежные розы.

«Матвей знает, какого цвета мое свадебное платье, и говорил, что розы будут такого же цвета. Он все предусмотрел и не мог упустить этот момент», — пронеслось у нее в голове.

Она словно очнулась от забытья и посмотрела в окно.

— Григорий, куда мы едем? Слышите, Григорий?! Почему вы молчите?

— Без истерик, — обратился к ней водитель, заглядывая в окошечко салона, — мне всего лишь велено привезти тебя в одно место, за это мне и платят. Видимо, кто-то не хочет, чтобы ты выходила замуж, — кривая ухмылка пролегла на его плохо выбритом лице.

Степаниду как будто облили холодной водой, ее поразили перемены в лице Григория. Глаза его стали жесткими, колючими и пустыми.

— Откройте дверь! — закричала она. — Остановите машину! Я выпрыгну!

— Не сможешь, — сплюнул он в окно.

Стеша вцепилась похолодевшими руками в ручку дверцы машины, но дверь была заблокирована. Она заметалась по салону в поисках выхода.

— Сядь, успокойся! — рявкнул Григорий. — Велено передать, что если будешь плохо себя вести, то твоему Матвею не поздоровится.

— Что? — произнесла она и сжалась на сиденье лимузина. — Что же это такое? За что?

Слезы полились из глаз, размазывая косметику по лицу. Автомобиль выехал за черту города и остановился у каких-то заброшенных ангаров.

— Иди туда, — сказал ей Григорий и разблокировал дверь, — и смотри, без глупостей.

Степанида, находящаяся в шоке после того, что случилось, открыла дверь руками с обломанными ногтями и вышла на неухоженную, грязную дорогу, ведущую к ангару. Всхлипывая от страха и унижения, спотыкаясь на камнях и битых кирпичах, она побрела к этому сараю. Ее мечта о свадьбе с любимым человеком разбилась словно хрустальная ваза, и она хотела посмотреть в глаза тому человеку, который позволил себе так грубо и безжалостно влезть в ее жизнь. Стеша толкнула дверь и вошла в ангар. Дрожащая Степанида в свадебном платье стояла в пустующем помещении и осматривалась вокруг. Под изящными туфельками хрустел мусор, низ красивого платья испачкался грязью, букет она потеряла где-то по дороге. Вдруг в оглушающей тишине ангара раздался характерный скрип. Она похолодела и еле удержалась на ногах. Она знала этот звук, но не спешила оборачиваться, словно не хотела верить своей памяти.

— Роман? — спросила Степанида в звенящей пустоте, так как этот скрип могла издавать только одна вещь на свете — его инвалидная коляска.

— Здравствуй, Стеша, давно не виделись.

Она развернулась к нему и посмотрела сквозь слезы. Он сидел в черной рубашке и черных брюках в своей коляске и смотрел на нее с иронией. Рома выглядел очень бледным, может быть, это казалось из-за черной одежды.

— Ты так соскучился по мне, что решил пообщаться? Тебе не кажется, что ты выбрал не лучший момент?

Роман хрипло рассмеялся.

— Тебе не откажешь в чувстве юмора, чужая невеста. Ты такая красивая…

— Спасибо.

— Твои глаза не светятся счастьем.

— Я была счастлива, помнится, ты мне этого желал, когда отпускал, — голос Стеши дрогнул.

— Помнишь, как мы любили друг друга?

— Помню, — ответила она спокойно, пытаясь унять сердцебиение. — Чего ты хочешь? — спросила Стеша.

— Чтобы ты ответила мне, как ты могла забыть?

— Я ничего не забыла.

— Почему тогда ты сейчас стоишь передо мной в свадебном платье и плачешь по другому мужчине? Ты любила меня?

— Ты же знаешь, что да.

— Ты любишь его? — продолжал свой допрос Роман.

— Да.

— И как вас понять, женщин? — усмехнулся он.

— Рома, не мучай меня, что помешает мне сейчас развернуться и уйти? Я еще успею в загс.

— Надо же, как ты изменилась, как ты бежишь к нему! И ты бросишь одинокого инвалида? — допытывался Роман.

— Ты не имеешь права так говорить, ты знаешь, что я такого не заслужила.

— И все-таки ты уйдешь?

— Я бы никогда тебя не бросила, но сейчас все изменилось, мне жаль… — развернулась Стеша на каблуках и направилась к выходу.

— Это мне будет жаль твоего Матвея, как и доктора Юрия, как и Юрия, друга детства.

Степанида остановилась, кровь ударила ей в голову.

— Что ты хочешь сказать?! Рома, опомнись! Скажи, что ты здесь ни при чем!

Дверь в ангар распахнулась, и внутрь влетел Матвей. Выглядел он очень встревоженным, галстук-бабочка сдвинут набок, роза кремового цвета печально поникла в петлице.

— Браво! Точно по расписанию! Вот и жених! Надеюсь, вы вняли инструкциям и пришли один?

— Стеша? С тобой все в порядке? — Глаза Матвея смотрели только на нее.

— Не приближайся к ней, — громко сказал Роман, и в его руке блеснул пистолет.

Матвей остановился и с удивлением посмотрел на человека в инвалидном кресле, сжимающего пистолет твердой рукой.

— Я только что сказал вашей невесте, Матвей, что вас постигнет та же участь, что и неудавшегося жениха Стеши и ее друга детства.

— Рома, ты не в себе, — сказала Степанида.

— Я давно не в себе.

— Ты сам настоял, чтобы я ушла от тебя, — сказала Степанида.

— После этого кое-что изменилось. Ап!

И Роман поднялся из инвалидного кресла и сделал несколько шагов.

— Ты ходишь! — выдохнула она. — Это нереально! Непостижимо!

— Ай-яй-яй, проказница! — покачал он головой. — Столько лет выносила из-под меня судно и мечтала об этом, а когда это случилось, ты не рада. Нехорошо, принцесса. Именно это я хотел давно тебе сказать, именно это знал твой розовощекий Коновалов, мой доктор. Но вместо того чтобы сказать тебе, что я смогу ходить, он поспешил жениться на моей жене. Я бы не отдал тебя ему и подвесил эту тушу, напившуюся с горя, в туалете, совершенно не сожалея об этом. Ты мне невольно помогла, не явившись на собственную свадьбу и дав повод Коновалову накачаться до свинячьего состояния. А то, что его вздернул инвалид в коляске, этого не мог никто и представить. Это знал только он, но он и погиб. Дальше я стал следовать за тобой по пятам, постоянно гримируясь и оставаясь неузнанным. Я поехал за тобой в Турцию, чтобы вернуть тебя назад. Я не хотел отпускать своего ангела в свободное плавание. Я просчитался в одном, думая, что у тебя любовь с хозяином кафе. Я не предполагал, что ты пойдешь под венец с другим мужчиной. Мне казалось, что ты бежала от этого красавца, а оказалось, ты бежала сама от себя. Я даже видел, как твой «турецкий» друг дарил тебе кольцо и ты приняла его.

Степанида закрыла глаза.

— Он просто отдал мне детский сувенир из проволоки, что хранил. Боже, он за это жизнью поплатился.

— Да, я убил его, — пожал плечами Рома, — и хочу сказать, что и морально и физически это убийство оказалось проще, чем первое. Тем более он дрался с этим красавцем, и я правильно рассчитал, что подозрение в убийстве падет именно на него.

— Ты вошел во вкус.

— Правильно подмечено, дети мои. А сейчас я избавлю тебя от твоей неземной любви.

Роман приблизился к Стеше и потрепал ее по щеке, держа Матвея на мушке.

— Рома, прошу тебя, отпусти его, я не выйду за него замуж, я вернусь к тебе… — стала она его умолять.

— Отпусти ее, — подал голос Матвей, — ты же хочешь свести счеты со мной. Отпусти ее и приводи свой план в действие.

— Как мило! Голубки хотят спасти друг друга! Он умрет, и умрет у тебя на глазах.

Роман прицелился, Степанида вцепилась в его руку с диким криком:

— Нет! Не смей!

— Стеша, отойди! Отпусти ее! — крикнул Матвей и кинулся к ним.

Роман ударил Степаниду наотмашь и грубо отпихнул ее. Ожерелье на ее шее порвалось, и жемчужины со стуком посыпались на грязный пол из бетона. Роман сделал несколько шагов навстречу Матвею, чтобы не промахнуться, и выстрелил. Он бы точно убил Матвея, так как под свадебный костюм не надевают бронежилет. Убил бы, если бы не одно «но»… Ноги подвели его. Роман поскользнулся на крупном жемчуге Стеши и рухнул на спину. Пуля прошла чуть выше головы Матвея. Пистолет выпал из рук Романа, а сам он остался лежать неподвижно на спине, от кирпича, валявшегося на полу, снова пострадал его позвоночник.

— Я не чувствую ног, — прошептал Роман, не обращая внимания на Стешу и Матвея, словно он потерял смысл жизни.

Степанида была уверена, что на этот раз ухаживать за Романом она не будет. Теперь она поняла, почему Галина Петровна избегала ее. Она знала, что ее сын ходит и даже ездил в Турцию вслед за бывшей женой. Как мать, она не могла не почувствовать, что творится что-то неладное…

Все наконец стало на свои места. Не было никакого злого рока. Всему виной был человеческий фактор, и он лежал сейчас на полу заброшенного ангара, прося о помощи. Матвей заключил Степаниду в объятия.

— Я вызову милицию и медицинскую помощь.

— Да… но мы успеем сегодня в загс?

— Ты хочешь женить меня на себе? — поднял темную бровь Матвей.

— Больше всего на свете! — ответила Степанида.

Эпилог

Стены древнего православного монастыря в далекой Турции были толстыми и крепкими. Внутри каменных построек царила прохлада. Узкие высокие окна пропускали мало света. Половину помещения занимали кельи монахов. В одной из них находился молодой человек со светлыми кудрявыми волосами и голубыми глазами. На нем были темные одежды. Он сидел там уже которые сутки на хлебе и воде — готовился к постригу в монахи. Выразительные глаза и смиренное поведение послушника убедили настоятеля монастыря, что его желание стать монахом искренне. Максим был в мужском монастыре на хорошем счету, и настоятель считал, что заполучит хорошего монаха. Максим достал сложенный в несколько раз пожелтевший листок бумаги и всмотрелся в рисунок.

«Я найду его… Я близок, как никогда…» — подумал он, и его сердце забилось в тревожном ожидании, а вернее, в предвкушении обладания кладом.