Кто в теремочке умрет? Луганцева Татьяна
— Да ладно тебе, — смутилась Яна. Ее искренне тронула самооценка своей внешности Агнессы. — Ты считаешь, что меня в танцовщицы возьмут? Я и танцевать-то не умею, да и возраст уже не танцевальный, прямо признаемся.
— Надо попробовать, и если найдем хоть какую-нибудь улику, то выскажем свои догадки полиции. — Агнесса была настроена весьма решительно.
Анхелика, тридцатилетняя женщина, бездумно сидела в кресле и накладывала второй слой лака на свои длинные, острые ноготки. Ее жилище, двухэтажный с подвалом коттедж, светилось уютом и чистотой. Через огромные окна открывался вид на красивый поселок, утопающий в зелени и цветах. Удобная мягкая мебель, прозрачные, пропускающие свет, тюлевые занавески, зеркальные шкафчики, зрительно увеличивающие пространство, и среднего размера вычищенная до блеска хрустальная люстра — такой предстала гостиная глазам Агнессы и Яны. Одеты они обе были в джинсовые длинные сарафаны и тапки, именно так, по мнению Яны, должны выглядеть будущие домработницы. Яна собрала свои длинные волосы в огромный пучок и выглядела очень комично. Анхелика открыла дверь и с удивлением уставилась на странную парочку.
— Здравствуйте, — заговорила с ней Агнесса на родном языке, — мы по объявлению о приеме на работу, то есть вам требуются горничная и повариха?
— Да, заходите, — пригласила их войти хозяйка дома.
Девушки уселись на диван, Анхелика села напротив в кресло, откинувшись на спинку. Яна ревнивым взглядом осмотрела ее. Она была среднего роста с очень женственной, красивой, слегка располневшей фигурой, правильными чертами лица и светлыми, некрашеными волосами чуть пониже плеч.
— Ваши рекомендации? — спросила хозяйка дома.
Яна, которая все равно ничего не понимала, а только безмятежно улыбалась, осталась неподвижна, а ее напарница зашуршала бумагами.
— Вот рекомендации.
Она сама их написала на свой страх и риск на бланках охранного агентства.
Анхелика внимательно изучила бумаги.
— Здесь сказано, что Лиза Петрова — русская?
— Да, — кивнула Агнесса и посмотрела на подругу.
— Она не говорит на чешском языке?
— Нет, но я могу ей все переводить.
— Вы в своем уме? Зачем мне горничная-иностранка? Как я с ней буду общаться? Я просила чешку, моя бывшая горничная серьезно заболела и не сможет больше ко мне приходить.
— Я — чешка! — с готовностью выпятила грудь Агнесса. — А Лиза Петрова хочет устроиться поваром. Дайте ей только один шанс, и вы поймете, что не ели ничего вкуснее. Кроме того, она отлично говорит по-английски.
— Я не очень хорошо говорю на английском, — оборвала Агнессу хозяйка дома, — и вообще у меня конкурс на замещение должностей, так что я могу вас взять только с испытательным сроком на один день, а вечером скажу свое решение.
«Ишь, какая фифа», — подумала Агнесса и улыбнулась:
— Как скажете, хозяйка.
— Коттедж у меня небольшой, везде требуется влажная уборка. Я думаю, не стоит говорить, что вещи, расставленные мною, должны оставаться на своих местах? Пылесос, ведра, швабры, тряпки, моющие средства находятся в кладовке справа от кухни. Я не люблю, когда где-то остается пыль и сохраняется запах синтетических моющих средств. Вашего повара, вернее, чудо-повариху я сейчас отведу на кухню. Все продукты в ее распоряжении, все, что она найдет там, может брать. Надеюсь, что ваши похвалы ее кулинарным способностям не пустая болтовня, и я сегодня вкусно поужинаю. Попросите ее приготовить что-нибудь из русской кухни, и вообще… должна признаться, что люблю вкусно поесть. Лиза Петрова не похожа на повара, она так худа.
— Она поклонница японской кухни, — пояснила Агнесса.
— Передайте ей еще, что посуда должна содержаться в идеальной чистоте, и чтобы не было запаха гари! А я вас, девочки, оставлю. Сразу предупреждаю, что везде расставлены видеокамеры наблюдения, а денег и драгоценностей в доме нет. У меня все надежно спрятано в банковском сейфе.
— Что вы! Мы не воровки! — уверила ее Агнесса, почти не покривив душой; чем дальше, тем больше ей не нравилась эта женщина с ее высокомерием и способностью унижать других людей.
— Еще один момент, — поднялась с кресла Анхелика, — я не разрешаю своим слугам есть в моем доме и принимать душ.
— Я все поняла.
Анхелика пригласила Яну на кухню, сияющую чистотой и порядком, хотя, как уже сыщицы поняли, заслуги самой хозяйки в этом не было. Кухня была большая: огромная рабочая поверхность стола, плита с вытяжкой, массивный холодильник, подвесные шкафчики с матовыми стеклянными дверцами, заставленные какими-то баночками и скляночками. Бесшумно работал кондиционер. Да, эта хозяйка не любила посторонние запахи. Она обвела помещение руками и выразительно посмотрела на Яну.
— Я, я, натюрлих, — ответила Яна, продолжая улыбаться и сама не зная, что обозначает эта фраза, но явно что-то хорошее.
Хозяйка дома недоуменно пожала плечами и покинула кухню, по дороге показывая Агнессе принадлежности для уборки.
Вскоре хозяйка в кремовом брючном костюме и соломенной шляпке покинула свой дом, еще раз запретив претенденткам на замещение должностей горничной и повара трогать вещи и опустошать холодильник. Агнесса хотела спросить, можно ли пить воду из крана, но вовремя сдержалась. Оставшись вдвоем, Яна громко крикнула «йес» и попросила напарницу:
— Переведи мне, что щебетала эта птичка? Роль тупой поварихи-иностранки мне не понравилась.
Агнесса перевела речь, вернее, назидательные наставления Анхелики. Яна присвистнула.
— Ну и штучка! Почему Карла все время тянет к таким дамам, которых я, как повар, назвала бы «холодное заливное под горчичным соусом»?
— Начинаешь вспоминать рецепты? — усмехнулась Агнесса, на кухне головой задевая люстру в виде перевернутых кофейных чашек.
— Какой у тебя рост?
— Метр восемьдесят семь, — ответила Агнесса, — но я по этому поводу не комплексную. Я, между прочим, хорошо играю в баскетбол.
— Ты вообще молодец, — вздохнула Яна.
— Она что-то говорила о системе наблюдения.
— А нам все равно. Пусть смотрит, как мы все перероем у нее в доме с голода, — махнула рукой Яна.
— А вдруг она покажет видеозапись в полиции? — напряглась Агнесса.
— Пусть показывает, мы же ничего не украдем, что они нам инкриминируют? Тем более, если у нас будут улики против нее самой. — Яна отличалась природным оптимизмом.
Она взяла со стола яблоко и весело захрустела им, подмигивая камере слежения.
— Витамины для шеф-повара.
Девушки принялись осматривать гостиную, выдвигая ящик за ящиком.
— А что мы ищем? — спросила Яна.
— Ну, не знаю… что-нибудь.
— Такой уголок, где было бы написано кровью: «Я убью тебя, Карл Штольберг», — предположила Яна, — и там везде развешены его фотографии, проколотые булавками, и вырезки из газет о князьях Штольбергах.
— Ага, или стоял бы костюм Голема и рядом бы лежал пистолет, из которого застрелили Дмитрия, с отпечатками пальцев Анхелики, Ангелики, Афигелики, — пропела Агнесса.
Яна поняла, что сработается с этой долговязой девицей. Так, играючи, они переместились на второй этаж, где обнаружили открытую бутылку текилы. Яна хлебнула для храбрости полстакана и сразу же опьянела.
— Нам не говорили, что мы не можем выпить, — пояснила она Агнессе.
Та последовала ее примеру.
— Эх, зря мы все это затеяли, — вздохнула Яна, — посадят нас в тюрьму, и Карл нас не спасет, сам сидит…
— Не переживай, мы представились липовыми именами, нас не найдут, — уверила ее напарница.
С новыми силами они начали проверять все личные вещи Анхелики, пока не наткнулись на фотографию Карла Штольберга, лежащую среди нижнего белья хозяйки.
— Вот! Вот! — возбужденно закричала Агнесса. — Она его не забыла!
— Ну и что? Это вовсе не означает, что она хочет его убить.
Яна всмотрелась в фотографию молодого князя. Она была ребристой, словно змеиная кожа. Присмотревшись, она поняла, что первоначально фотография Карла была разорвана на мелкие кусочки, а затем тщательно склеена на листе ватмана.
— Все, Агнесса, этот раунд мы проиграли. Женщина, которая в порыве ярости рвет фотографию любимого в клочья, а затем с любовью и раскаянием склеивает ее заново, не способна убить объект своего обожания, — сделала вывод Яна, — здесь мы ничего не найдем.
— Тогда я хоть приберусь немного, а то как-то неудобно получилось, — ответила ей напарница.
— Ага! А я пойду приготовлю какой-нибудь кулинарный изыск, прости, господи. А то хозяйка придет голодная в надежде вкусно поесть, а ее обманули, — согласилась Яна и спустилась в кухню.
Сказать, что Яна не умела готовить, это значит ничего не сказать. Она не готовила никогда в жизни. В детстве и юности на кухне орудовали ее мама и бабушка, в зрелом возрасте — домоправительница. Ну, а в тяжелый период жизни, когда не было работы, средств к существованию, она питалась исключительно бутербродами и растворимым кофе. Поэтому вид продуктов, точнее, изобилие еды в холодильнике Анхелики ввергло Яну в шоковое состояние.
«Ну, ничего… сейчас что-нибудь сварганим из русской кухни… блины! Да, блины! Щи да каша — пища наша!»
Приготовление ужина она начала со щей: засунула в кастрюлю огромную замороженную кость, которая не влезла полностью в посуду. «Ничего, мы не привыкли отступать, проварится один конец кости, переверну, и проварится другая часть», — решила она.
Поставив кастрюлю на плиту, она села чистить картофель.
«Какой кошмар! Вот до чего довела меня моя безалаберная жизнь! Работаю стряпухой у бывшей любовницы Карла».
Когда она начистила ведро картошки, оказалось, что ее не так и много, зато весь мусорный бак заняла срезанная толстым слоем кожура.
Она положила целые картофелины в воду, естественно, не подумав снять пену, и принялась остервенело кромсать кочан капусты. Затем вся капуста была утрамбована в кастрюле с торчащей костью и картошкой, половина воды вылилась на плиту, чуть не потушив огонь.
«Для лука и моркови уже нет места… — задумалась «шеф-повар», глядя на капусту, которая бахромой висела по краям кастрюли. — Ну, и не надо!»
Насыпав в чудо-щи соли на глазок и опустошив перечницу, Яна занялась приготовлением второго блюда. Блины! Да, она понимала, что это будет не просто, но что настолько не просто, и предположить не могла. Тесто получалось то слишком густое, то очень жидкое. Она, сдувая волосы со лба, неистово продолжала его замешивать, поочередно добавляя то воду, то муку. Когда огромный таз заполнился тестом целиком, Яну наконец-то устроила его консистенция. Таким количеством блинов можно было бы кормить неделю в масленицу полк солдат, но Яну не смущало, что Анхелика живет одна. Дальше было самое интересное. Новоиспеченная повариха в муке и грязи от картофельных очисток начала лить тесто в сковороду. Но оно почему-то нещадно прилипало к днищу сковороды, горело и обугливалось. Яна мужественно сражалась с тестом, отскабливая от сковороды сгоревшие куски в мусорный бак и наливая новую порцию теста. На запах гари, разнесшийся по всему дому, прибежала Агнесса со шваброй в одной руке и тряпкой в другой.
— Что-то горит?! Что это?! — ошеломленно уставилась она на черную лепешку на столе.
— Блины! Точнее, один блин!
— А это?! — перевела Агнесса свой взгляд на капусту, вылезающую из кастрюли и падающую на плиту и пол.
— Щи! Первое блюдо! — гордо проинформировала Яна.
— Не слишком ли они… густые? — осторожно спросила Агнесса.
— Щи должны быть наваристые! Хочешь попробовать? Правда, я немного пересолила.
— Нет, спасибо. Помнишь, нам не разрешили есть в этом доме? — вовремя и с облегчением вспомнила Агнесса.
Вершиной своего кулинарного мастерства Яна назвала крабовый салат, куда свалила полусырые яйца, оставшиеся после замеса теста, нарубленные прямо с панцирем креветки и непроваренный рис.
— Идем отсюда скорее, — потянула Яну за рукав Агнесса, — а то не ровен час, хозяйка вернется.
— А что? Мы все сделали! Убрались, приготовили настоящий бизнес-ланч!
— Все равно, нам лучше не встречаться, — заверила ее Агнесса.
— Ладно, будем думать, что она останется довольной и не сообщит в полицию, — миролюбиво заключила раскрасневшаяся у плиты стряпуха, — правда, кость я забыла перевернуть, и один конец несколько сыроват. Как ты думаешь, это ничего?
— Ничего, ничего, давай поторопимся, — подгоняла ее Агнесса, запихивая пылесос в отведенное для него место, — ты, по-моему, потратила все запасы продуктов хозяйки на долгие месяцы вперед.
— Пусть радуется. Если хочешь знать, то я могу стать княгиней Штольберг хоть сегодня! Так что она еще будет писать мемуары, как княгиня пекла у нее блины! Я устроила ей настоящий праздник живота! — сказала Яна с пафосом, распуская свой пучок на голове.
— Будет, будет, — успокоила ее Агнесса, с ужасом глядя на груду горелых комков теста.
Они поставили таз с оставшимся тестом на последующие полгода в холодильник и ушли из дома, захлопнув за собой дверь.
Ресторан «Шанс» с русской и европейской кухней, принадлежащий Зинаиде Кочетовой, находился в центре города. Конечно, открывать в Чехии пивной ресторан было бы рискованно, можно и обанкротиться. А вот на экзотику люди клевали, и ресторан русской бизнес-леди был популярен и не пустовал. По внешнему виду он напоминал русскую избу. Столы, стулья, лавки в нем были сделаны исключительно из дерева, на столах лежали льняные скатерти с вышитыми русскими узорами. В углу зала была сложена настоящая русская печь, по стенам развешана начищенная до блеска кухонная утварь. Все помещение освещалось лампами, стилизованными под керосиновые. Сыщицы вошли в ресторан.
— Только не говори, что ты готовишь, — предостерегла свою напарницу Агнесса, — они твоих «русских блинчиков» не выдержат.
— Ладно, я пойду работать официанткой, тем более, опыт работы есть, — хмуро ответила Яна, вспомнив то время, когда она устроилась на работу официанткой в ресторан своего будущего мужа.
К ним подошел распорядитель зала в русской косоворотке и штанах, заправленных в сапоги.
— Что угодно? — спросил он на русском и английском языках.
— Мы по вопросу трудоустройства, — ответила Яна.
— Вам к хозяйке. Настя, проводи женщин к Зинаиде! — крикнул он одной из снующих по залу девушек-официанток в короткой красной юбке, белой вышитой блузке и в черных туфлях на низких, широких каблуках.
«Это нам и надо», — радостно заключила Яна в мыслях.
Кабинет хозяйки был обставлен в деловом стиле. Зинаида поразила Яну жгуче-черными волосами, зализанными назад, огромными, сильно накрашенными карими глазами и красными полными губами.
«А Карл-то у нас гурман, любит разные типажи, — подумала Яна, и на душе у нее стало противно и тоскливо, — видимо, у него еще не было высоких, худых до безобразия девиц с длинными волосами. Вот он и охотится за мной для своей многочисленной коллекции», — вздохнула она.
— Мы пришли устраиваться в ваш ресторан на работу, — сообщила Яна, поздоровавшись.
— Русские?
— Я — русская, она — чешка.
— Английским владеете? — внимательно осмотрела их Зинаида.
— Да.
— Очень хорошо, я принимаю на работу, в основном, русских, владеющих английским языком. Но вы, женщины, мне не подходите.
— Почему? — одновременно спросили Яна с Агнессой.
— Вы, девушка, из-за своей неординарной внешности и своего роста, — обернулась она к Агнессе, — а вы, — посмотрела она на Яну, — из-за того, что я больше ничего не хочу иметь общего с Карлом Штольбергом. Его знакомые — это не мои знакомые.
Повисла неловкая пауза, затем Яна, прокашлявшись, спросила:
— А при чем здесь Карл Штольберг?
— Вот только не надо из себя строить бедную и глупую овечку. Я когда-то была близка с ним и, к сожалению, с годами не потеряла интереса к его персоне. Я очень много знаю о нем и о его женщинах тоже.
Агнесса незаметно ущипнула Яну за руку.
— Вы — Яна Цветкова из России, женщина, расстроившая помолвку князя с Анфисой. Видите, я все знаю. Только зачем вам этот маскарад? Или что-то изменилось, и Карл больше не содержит своих любовниц?
Яна покраснела.
— Вообще-то мы пришли из-за вас.
— Из-за меня? Я давно спетая песня, чем я вызываю у вас, Яна, интерес? — Жестом холеной белой руки с красным маникюром хозяйка пригласила их присесть на диван.
— Карлу кто-то угрожает и пытается убить, и есть все основания подозревать, что это делает женщина, когда-то им брошенная, — выдавила из себя Яна.
— Ах, вон оно что! — Зинаида выдвинула ящик и достала оттуда сигареты и зажигалку. — И вы думаете, что я к этому причастна?
— Мы всех проверяем, — сухо заметила Агнесса.
— Знаете… — затянулась сигаретным дымом Зинаида, прищурив выразительные глаза, — бывали дни, когда я готова была выть от отчаяния, биться головой о стенку и убить Карла за свои страдания и разочарования. Он испортил мне всю жизнь! Я не могу строить нормальные отношения с мужчинами, потому что они все меркнут в сравнении с ним.
— Вот и мы об этом же…
— Но убивать в действительности я бы его не стала, он не сделал мне ничего плохого по большому счету. Карл никогда мне ничего не обещал, зачем мне на него злиться? Он даже помог мне с обустройством этого ресторана, вложив сюда часть своих денег, и не потребовал ничего взамен. Вы не по адресу пришли, дамочки.
— Знаете, я вам почти верю, — сказала ей Яна.
— Вот смотрю я на тебя и думаю: что Карл нашел в тебе? — прищурившись от сигаретного дыма, спросила Зинаида, осматривая Яну.
Выглядела она и правда несколько странновато для любимой женщины Карла Штольберга — синий джинсовый сарафан, заляпанный мукой и другими пищевыми продуктами, растрепанные волосы и тапки на ногах.
— По-моему, вы очень много внимания уделяете внешним данным, — ответила Яна, напомнив тем самым, что Зинаида оскорбила непрезентабельную внешность ее напарницы. — А, может быть, я человек необыкновенной душевной красоты?
— Может быть, раз уж ты даже сюда пришла бороться за своего принца… — задумчиво сказала Зинаида.
Так они и вышли, пристыженные, из ресторана бывшей пассии Карла.
— Ты ей веришь? — спросила Агнесса.
— Да какая разница, все равно наш план с треском провалился. Зинаида оказалась крепким орешком. Так мы не найдем виновную, может быть, Карл вообще не внес ее в список. Он сам признался, что всех не помнит. А может, ему мстит мужчина, которого бросила женщина из-за Карла, как в случае с Дмитрием, земля ему пухом. Становится страшно, такое чувство, что этот кошмар никогда не закончится, пока этот ненормальный все же не доберется до Карла.
Агнесса уныло огляделась вокруг.
— Плохая из меня сыщица…
— Ты подала прекрасную идею, просто она невыполнима без санкции прокурора, а эту самую санкцию нам никто не даст, — заключила Яна и вздохнула.
Она задумалась, и вдруг в глубине ее сознания забрезжил маленький лучик света.
— Мне кажется, подруга, мы не там ищем, — сказала она Агнессе, хлопнув ее по плечу.
Глава 25
Яна в малиновой майке и оранжевой юбке с бахромой подняла на уши весь полицейский участок, требуя конфиденциальной беседы с Августином. Он, сначала прятавшийся от этой эксцентричной особы, понял, что так просто она не отступит от своей затеи, и дал согласие.
— Августин, как вы не понимаете, я вычислила преступника, вы должны мне поверить!
Он смотрел на ее оранжевую юбку и малиновый топ и терпеливо объяснял:
— Яна Цветкова, чтобы посадить человека в тюрьму, мало ваших честных голубых глаз и вашего заявления о том, что вам пришло в голову.
— Я докажу! У меня в голове выстроилась логическая цепочка, вы только вызовите ее для беседы! — умоляла Яна.
— Я не могу по одной вашей прихоти вызывать человека в полицию!
— Сделайте что-нибудь! — продолжала она умолять. — Я должна поговорить в вашем присутствии, и вы поймете, что я права!
— Ну, и настырная вы особа, Яна Цветкова! — побагровел Августин.
— А вам хорошо спится, вы заперли Карла в замке и искренне считаете его преступником.
— Ладно, — сдался полицейский, — мы вместе поедем в замок, и вы поговорите с кем захотите в моем присутствии.
Яна поняла, что выиграла, раз ей удалось сдвинуть эту гору с места.
Когда они ехали в полицейской машине в замок, Яне даже взгрустнулось, что больше нет ее недруга, стража ворот, которому она сейчас могла бы состроить рожицу в стекло. Дверь им открыл Лукаш. Увидев Яну, он прослезился от радости.
— Яночка! Вас пропустили! Вот счастье-то для Карла, а то он совсем одичал в своем заточении.
Она почувствовала себя очень неуютно перед стариком, так как ее миссия в замке не должна была принести ему особой радости. Яна с Августином и еще с одним полицейским вошли в холл замка.
— Лукаш, пригласите к нам для беседы свою дочь Терезию, — попросил Августин.
— Конечно, сейчас позову, и Карла тоже, он будет очень рад.
Первым, как ни странно, спустился Карл Штольберг. При виде его у Яны с новой силой защемило сердце. Выглядел он великолепно, только лицо несколько осунулось, отчего глаза стали более выразительные. Одет он был в широкие черные брюки и нежно-голубую трикотажную рубашку поло. Он прошел в комнату и сел напротив Яны за овальный стол. Он молча пожирал ее глазами так, что она смутилась вконец. Вскоре к ним присоединилась старшая чета Штольбергов.
— Какие-то новости, Августин? Надеюсь, с моего сына снимут подозрения и ограничение в свободе передвижения? — проговорил басом Франтишек Штольберг.
— Нас здесь собрала всеми вами любимая Яна, — усмехнулся Августин, — она считает, что вычислила преступника.
— Кто это? — вскрикнула Элеонора Мария, за что Яна была ей благодарна: значит, княгиня безоговорочно доверяла ей.
— Вот она! — обернулась Яна к входившим в комнату Лукашу и Терезии.
Девушка выглядела лесной нимфой. Светло-зеленое платье дышало свежестью, копна кудряшек весело подпрыгивала при каждом ее шаге.
— Кто она? — не поняла княгиня.
— О чем разговор? — весело прощебетала Терезия.
— Вас, юная леди, только что обвинили в попытках покушений на Карла, — промурлыкал Августин, поудобнее устраиваясь в кресле, словно в предвкушении захватывающего действа.
— Меня обвиняют? — Огромные глаза девушки стали еще больше. — В чем?
Она выглядела сущим ангелом, пасущим овечек на лугу.
— Ты плохо слышишь? В покушениях на Карла Штольберга! — повторил полицейский.
— Чтобы я покушалась на Карла?! Да он мне как брат!
— Я поясню! — выступила вперед Яна.
— Яна, прошу тебя, не развивай эту тему, это просто смешно! — попросил Карл, но ее уже было не остановить.
— Во-первых, всем должно быть ясно, что человек, совершивший и покушения, и преступления в замке, сам должен жить в нем; так как дом охраняется, то сделать это мог кто-то из проживающих здесь.
— В этом есть доля истины, — милостиво согласился Августин.
— Во-вторых, все покушения совпали с возвращением Терезии из-за границы, ведь так?
Ответом Яне стала тишина, так как возразить было нечего.
— А эти разговоры о Големе? Вы все чехи, и не мне вам объяснять суть этой легенды. Голем мстит за предательство в любви. Совсем недавно я узнала, что Терезия влюблена в Карла, и, как я понимаю, уже много лет. Князь не отвечал взаимностью, не могло ли это повлиять на ее решение уничтожить его? Она вернулась в замок повзрослевшей, красивой девушкой, думая, что Карл все-таки обратит на нее внимание, но ее надежды не оправдались, и в душе коварной девицы возникает план мщения. Терезия ненавидит Карла. Она-то рассчитывала, что вернется домой и поразит его воображение, но не тут-то было! Он любит одну, то есть меня, — кокетливо поправила волосы Яна, — женится на другой, и Терезию понесло…
Карл молча глядел на Яну, пораженный ее речью и не верящий ни одному слову, но что-то подсказывало ему, что в этих словах есть доля правды. Он, конечно, замечал, что Терезия флиртовала с ним. Но это вовсе не означало, что она способна из-за его отказа на убийство.
Терезия побледнела и обессиленно опустилась на стул.
— Как меня можно обвинять в таких страшных деяниях?
— Еще как можно! — разгорячилась Яна. — Все сходится на тебе! Лукаш говорил, что ты выросла в замке и знаешь каждый его закуток! Также ты прекрасно знала, что Карл никогда не интересовался подземельем, поэтому, если бы он туда спустился, то обязательно бы заблудился. Вот Терезия и устроила сама это лязганье, заманившее его в лабиринт.
Лукаш закашлялся, шаркающей походкой подошел к столу, взял бокал с водой. Яне было искренне жаль старика, но она хотела, чтобы правда восторжествовала.
— Лукаш, может быть, вы уйдете? — покосился на него Августин.
— Уйти, когда мою дочь обвиняют?! Когда я ей больше всех нужен? Никогда!
Яна прокашлялась и продолжила, стараясь не смотреть на старого дворецкого.
— Именно Терезия обратила внимание, что Карл Штольберг не читает частную корреспонденцию, считая всю ее любовной, и просто все письма выбрасывает в корзину. Ей это было невыгодно. Терезия хотела запугать Карла, она решила поиграть с ним, как кошка с мышкой. Ей надо было, чтобы он сходил с ума от страха и отчаяния, тщетно пытаясь укрыться от загадочного и неумолимого Голема. Мне Карл рассказывал, что она сама прочла два любовных письма в его кабинете, и потом, как бы случайно, письмо с угрозами. Это не было случайностью! Она сама писала, точнее, выклеивала буквами, вырезанными из газет, эти письма, чтобы напугать Карла. А чтобы ее труд не пропал даром, она сама читала ему эти письма.
Элеонора Мария полезла в карман за каплями, которые она носила всегда с собой.
— Наверное, ей не нравилось, что князя не удается запугать, но устраивало то, что его стали считать сумасшедшим. Терезии было все равно, заберут ли его в тюрьму или в психушку. Лишь бы не дали возможности обрести любовь.
— Это ложь! Наглая ложь! — закричала Терезия.
— Я еще не закончила, — сухо сказала Яна, — когда я встретила вас в городе с Димой, я умилилась, решив, что вы почувствовали друг к другу симпатию, по крайней мере так казалось со стороны. Какая же я была глупая! Знал бы Дима, что сутки спустя ты совершенно хладнокровно застрелишь его, правда, перепутав с Карлом. Ты сама все время давала мне подсказки, а я, как дурочка, не реагировала на них. Ты сообщила, что Карл будет в костюме Призрака оперы, Дима сказал, что он еще не знает, во что он оденется. В его голове тогда созрел план нарядиться так же, как и Карл, чтобы улучить момент и поговорить с Анфисой. Этот маскарад оказался роковым для него и закончился трагически. Вероятно, ты не хотела убивать Диму, но дело уже было сделано, а Карл находился далеко от замка со мной. Тебе, наверное, понравилось, что на Карла пало подозрение… А до этого именно ты подкинула мне идею о тестировании пианино. Ведь ты заранее просчитала, что я сразу вспомню о Карле, и тем самым подставлю его по полной программе. Почему ты сама не могла его попросить об этой услуге? Правильно, ты хотела, чтобы инициатива исходила от другого человека. Кроме того, ты была уверена, что он мне не откажет. Ты чертовски умна, Терезия! Когда мы вернулись утром в замок, ты задала, как тогда казалось, идиотский вопрос: «Какое пианино лучше?» На самом деле это был хитрый ход. Ты задала этот вопрос в присутствии свидетелей и полицейского, чтобы все узнали, где был Карл. Эх, знали бы мы тогда с Карлом, что подписали кому-то из владельцев музыкальных инструментов смертный приговор. Карл выбрал пианино Леся, и старика нашли застреленным у него дома, а охранника ты притащила туда для пущей убедительности связи с замком!
— Иржи ухаживал за Терезией, — могильным голосом произнесла Элеонора Мария Штольберг.
— Тем более! Следовательно, он пошел бы куда угодно по первому зову Терезии.
Плечи Лукаша затряслись, на старика было больно смотреть. Правую руку он положил на грудь в области сердца.
— Карл, уведи Лукаша! — в приказном тоне сказал князь Франтишек. — Ему незачем здесь оставаться.
Воспротивиться приказанию хозяина старый дворецкий не мог, ему помогли подняться, и Карл повел Лукаша к нему в комнату, где старика уложили на кровать и накрыли теплым пледом, так как его всего трясло. Потом Карл вернулся в гостиную.
— Убедила я вас? — спросила Яна, вставая и начиная прохаживаться по паркету на длинных, худых ногах.
— А эта нелепейшая затея Элеоноры Марии с ее мнимой смертью? Простите, княгиня. Вы хотели со стороны посмотреть, кто может желать зла сыну? Связь вы держали через Лукаша, который наблюдал за всеми домочадцами и ничего не видел подозрительного. Еще бы! Он присматривал за кем угодно, только не за собственной дочерью.
— Это ложь, это чудовищная ложь… — повторяла бескровными губами Терезия.
— Ну, что? — Яна обвела присутствующих в этой гостиной людей голубыми глазами.
— Это все неправда! — кричала Терезия, вскакивая с места и пытаясь убежать.
— Задержите ее! — крикнул Августин своему помощнику.
Тот ловко догнал Терезию и схватил ее за руку.
— Подождите, юная леди!
— Отпустите меня!
— Никак нельзя!
— Мерзавец!
— Оскорбление при исполнении!
— Хам! — продолжался обмен любезностями.
— Я считаю, что мы должны осмотреть комнату Терезии, — вздохнул Августин, вставая.
— Я покажу вам, — повел его Карл, а все остальные последовали за ним.