Высокий блондин без ботинок Луганцева Татьяна

— Здравствуйте, — поздоровалась Мила, понимая, что вид у нее оставляет желать лучшего.

С опухшим синюшным лицом, закутанная в какое-то покрывало и с бокалом в руке она наверняка показалась Антонии спившейся бомжихой. Ее взгляд это и выражал, только она явно не понимала, что эта несчастная делает вместе с ее сыном. Хотя, возможно, он просто изучает русский фольклор.

— Девушку избили у меня в ресторане, — по-русски пояснил Марко.

— Какой ужас! — с сильным акцентом воскликнула Антония, тоже перейдя на русский язык. — Как ты мог это допустить? Я краснею, что ты мой сын! — возмутилась Антония.

— Марка не было рядом, — вступилась за него Мила, — а потом он мне очень помог, правда, повредил плечо.

— Что с плечом? — быстро сменила гнев на милость Антония.

— Ерунда! — махнул рукой Марко.

— Это что за диагноз? — испугалась Антония.

— Это означает, ничего страшного, — успокоил ее сын.

— А кто избил Камиллу? — спросила Антония. — Надеюсь, не наши соотечественники проявили такое неуважение к женщине?

— Мама, я уволил этих негодяев и разобрался с ними по-мужски, будь уверена.

— Да, Марко побил их, — заверила Камилла.

— Вот это молодец! Вот это я уважаю, — воскликнула Антония и присела на диван между ними, оттеснив Марко на край. — Что пьем?

— Коллекционное девяносто первого года, — ответил Марк.

— Налей мне немного, — попросила Антония и посмотрела на Милу: — А у вас интересное лицо… Я не имею в виду ваши раны… у вас умное, серьезное и красивое лицо.

— Спасибо, — ответила Мила.

— Чем вы занимаетесь по жизни, Камиля?

— Я врач-ветеринар.

— Вы что лечите? — не поняла Антония.

— Скорее не что, а кого. Я лечу животных.

— Чудесно… Вы богаты? У вас есть семья?

— Я небогата, и у меня есть мама, это вся моя семья, — ответила Мила.

Марко принес своей матери бокал с вином.

— Ветеринар — это хорошо. Вот есть у меня в имении одна собака — Лаура, моя любимица, и что-то с ней не то…

— Мама, не загружай Милу.

— Сын, когда говоришь такие диковинные слова, переходи хотя бы на итальянский язык, я тебя не понимаю. Так вот, породы она борзая, лет ей немного, всего четыре года, но чувствует она себя плохо. Знаешь, плохо ест, фактически не встает, похудела, осунулась. Я показывала ее лучшим ветеринарам Италии. Они приезжали домой, брали у Лауры анализы, делали рентген легких, электрокардиограмму. Все в норме, но я же вижу, что не в норме. Мне очень жаль эту собаку, я готова ей помочь, но не знаю, что делать.

— У нее были щенки? — спросила Мила.

— Два раза.

— Хорошо ощенилась?

— В смысле?

— Ну, все было в норме?

— Да-да, норма! Один раз сама рожала, во второй раз врач заметил какое-то осложнение и сделал Лауре как это… сечение.

— Мама, давай сейчас не будем об этом, — попросил Марко.

Антония посмотрела на бокал у нее в руках и перевела взгляд на сына.

— А мой любимый сыр с плесенью? — капризно надула губы Антония.

— Сейчас закажу, мама.

— Сходи лучше сам, котик, — попросила она, и Марко, пожав плечами, вышел из комнаты.

Антония, казалось, задумалась, на самом деле она ждала, когда щелкнут двери лифта в коридоре, оповещая, что Марко уехал. Она развернулась к Камилле и схватила ее за руку.

— У нас десять минут. Молчите! Говорить буду я! Я думаю, что вы новая подружка Марка, и он не посвящал вас в историю нашей семьи. У нас, у итальянцев, главное достоинство — дети.

— Это правильно, — согласилась Мила, не совсем понимая, зачем Антонии надо было отсылать сына, чтобы сообщить эту истину.

— Я тоже так считаю, но бог послал нам только одного сына, Марко. И я… — Антония на минуту замешкалась, — я… как сказать… В общем, я с тех пор не смогла работать и поняла, что меня мучает один и тот же страх. Я не могу потерять Марко, единственного сына. У меня возникла идея фикс поскорее женить его, чтобы они с женой нарожали мне как можно больше внуков и внучек. Да-да, не смотрите на меня так. И вот моя задача оказалась невыполнимой. Ему за тридцать, и он не женат. Я замучила Марко разговорами о женитьбе, но ничего не могу с собой поделать. И вот наконец свершилось! Он согласился. Я два дня не могла поверить в свое счастье. Я нашла ему хорошую, образованную и красивую девушку, и он сдался. Я умная женщина и понимаю, что великой любви там нет, но это его согласие сделать меня бабушкой решает все. Его будущая жена Виктория меня вполне устраивает, хотя вокруг Марко всегда были красивые и умные женщины. Вы понимаете мою радость как женщина, пусть вы и не мать?

— Да, конечно… я рада…

— Ох, не вижу я радости у вас на лице! — всплеснула руками мама Марко.

— Ну, на моем лице сейчас вообще трудно что-либо заметить, — сказала Мила.

— Я не так высказалась! Радости нет у вас в глазах, и давайте не будем лукавить. Хотя я не объективный свидетель, но мой сын — красавец, и я это знаю, и вы это знаете. Он очень богат, и все состояние Тозини принадлежит ему как единственному наследнику и будет принадлежать его детям. Марко — выгодная партия, и вы тоже не случайно появились у нас в доме. А я этого не хочу! Через несколько дней у него свадьба здесь, в Москве, по русскому обычаю, как хотят родители невесты, а потом он улетает в Италию и продолжит торжества уже там. И я не хочу, и я не допущу, чтобы это сорвалось! Я прокляну любого, кто встанет между моей мечтой и ее осуществлением. Мать у итальянцев играет большую роль в семье, и не думайте, что без моего благословения у вас что-нибудь получится!

— Да я и не думаю… — пролепетала Камилла.

— Молчите! У меня остается мало времени! Ваша партия проиграна! Не знаю, что там у Марко к вам, мне лично уже надоела эта нескончаемая вереница девиц, чьих имен и национальностей я не запоминаю. Марко решил остепениться, и я, как коршун, буду оберегать это взаимовыгодное соглашение. Вам, Камиля, ничего не светит, поверьте мне! Вы вообще не в его вкусе, я готова заплатить вам! — выпалила Антония. — Говорите сумму!

— За что? — не поняла Мила.

— За то, что вы сейчас встанете и испаритесь. Исчезнете из его жизни навсегда! Я не допущу больше никаких девиц в нашем доме с уже обручившимся мужчиной! У Тозини есть гордость и мораль! Лично против вас, деточка, я ничего не имею, но поймите и меня! — Антония умоляюще смотрела на Милу.

— Конечно, я уйду… я не собиралась здесь оставаться. Я не знаю, зачем Марко привез меня к себе в гостиницу. Я сейчас же уйду! — заверила Мила взволнованную мать, она была в здравом рассудке и понимала, что в ее ситуации Золушки часы должны были пробить двенадцать рано или поздно.

— Нет, ты не поняла меня, Камиля. Ты должна уйти в эту секунду, не прощаясь и не встречаясь с Марко, пока его нет! — заверила ее Антония.

— Но… как я уйду? Лифт сюда один, и на нем приедет он? — оторопела Мила, подумав, уж не хочет ли эта мать-наседка выбросить ее из окна гостиницы, пожелав счастливого пути на прощание?

— Ой, я, кажется, слышу лифт! — вздрогнула Антония и схватила Милу за руку. — Идем скорее, я покажу тебе запасной выход!

Она протащила Камиллу через всю комнату, плавно переходящую в зимний сад под стеклянной крышей, еще через какие-то явно женские, из-за обилия розовых и красных цветов, апартаменты к неприметной дверце в стене.

— Спускайтесь здесь по черной лестнице… скорее. Хорошо, что мы друг друга поняли. Марко, считай, женатый человек, и оставьте его в покое!

— Проверьте живот на спайки после перенесенной полостной операции, — уже в закрывающуюся дверь сказала Мила.

— Кому? — не поняла Антония.

— У вашей собаки Лауры, — ответила Мила, и дверь благополучно закрылась.

Она оказалась одна, черт знает на каком этаже, на узкой страшной лестнице в полной темноте.

«Ничего себе лестница запасная… — подумала Мила, — да нужда прижмет, по такой не спуститься… Только что сидела в роскошных апартаментах, пила дорогое вино и любовалась Марком, и вот уже стою на какой-то черной лестнице в гордом одиночестве. Все… наваждение кончилось, похоже, что я даже в карете не доеду до дома, она уже превратилась в тыкву».

Мила сделала несколько шагов по лестнице и снова задумалась.

«Интересно, а как я вообще доеду ночью до дома? Метро уже не работает, а в кармане у меня двести рублей мелкими купюрами. Чтобы доехать до моей окраины ночью, нужна тысяча… Может, вернуться и попросить денег взаймы? Нет, уж это будет наглостью… да и Антония меня убьет. И что у меня за характер? Вытолкали как савраску. С Надеждой бы такой номер не прошел, это точно… Она бы тут им показала любящую итальянскую мать, сровняла бы их с землей, словно газонокосилкой. Во-первых, Марко сам вызвался довезти меня до дома, потом зачем-то привез к себе и познакомил со своей ненормальной мамашей. Вот пусть и выполняет первоначальное обещание. Во-вторых, что это вообще за дела такие — взять да вытолкать человека, которого сами и пригласили, прямо в шею! Можно сказать, что меня спустили с лестницы».

Внезапно Камилле, спускавшейся в темноте по крутым ступенькам, стало смешно. Она вспомнила Викторию, безупречно красивую, молодую, холеную, и представила радость Антонии, что блудный сын наконец-то нашел себе достойную партию. Хотя, конечно, с позиции Антонии, ни одна женщина в мире не будет достойна ее сыночка, но Виктория — хоть что-то… не ударит в грязь лицом в светском обществе. И тут перед самой свадьбой Антония, которая уже держит перекрещенные пальцы, чтобы не сглазить, застает у сына весьма сомнительной наружности дамочку с опухшим лицом и в казенном покрывале, распивающую их коллекционное вино…

— Жуть… — прошептала Мила, поняв, что на месте Антонии она тоже была бы против такого знакомства и хорошо, что ее еще не выкинули из окна.

Она посмотрела на часы, они показывали два часа ночи.

«Ого! Это столько времени прошло! Ну да… пока мы пришли, заказали, поели… Потом милиция, врачи, поездка к Марко… Это мне еще четыре часа метро ждать…»

На каждом пролете, пока Камилла спускалась, она дергалась в такие же двери, через которую ее вывела Антония, в надежде оказаться в гостинице и спуститься на лифте. Все они были закрыты.

«Может, это и к лучшему? — решила Мила. — Вдруг они ведут прямо в номер к спящим людям, а тут я в покрывале… Примут за привидение или, еще хуже, опять вызовут милицию. Нет, мне отсюда надо уходить тихо и мирно и забыть про Марко. Надя права: слишком высокую планку поставила старушка-ветеринар. Хотя любовь такая штука…»

Камилла перевела дух, тщетно пытаясь понять, сколько этажей она прошла.

«Что я буду делать на улице, в центре Москвы в таком виде? Да меня упрячут в психушку! — вдруг подумала она. — Может, позвонить Евгению? Тьфу, забудь! Привыкни жить без него! Все, его нет! Нет! Помни о его жене и двух детях! Да и никто мне теперь не будет нужен, перед глазами только и стоит этот чертов итальянец!»

Спустившись еще немного, Мила приняла решение подождать открытия метро здесь, на лестнице, а потом смешаться с утренней толпой, спешащей на работу, и уехать домой. Она расстелила покрывало на ступеньке и присела на него, прислонившись к стене. Заснуть, конечно, в таком положении было невозможно, и Мила просто погрузилась в томительное ожидание. Полной тишины так и не наступило. Гостиница жила своей жизнью. До уха Милы доносились то чей-то смех, то топот ног по коридору, то шум открывающихся и закрывающихся дверей лифта, то какая-то музыка. Мила попыталась отключиться от всей этой суеты, и при этом она старалась не думать ни о чем, так как мысли у нее были невеселые. Она слушала стук своего сердца, постепенно Мила задремала, но ненадолго. На лестнице было прохладно. Мила зябко поежилась и открыла глаза.

«Чуть не заснула! Еще замерзну здесь насмерть, дурочка».

Немного погодя Мила явственно услышала, что по лестнице кто-то поднимается. Это обстоятельство сначала обрадовало ее, а затем насторожило.

«Вдруг меня здесь обнаружат и примут за воровку? Как я объясню, что меня хозяева привели, а затем выкинули за ненадобностью?» — испугалась Мила.

— Здорово я придумал? — донесся до нее снизу мужской голос.

— Да я и додуматься не мог, как попасть незамеченными в такую охраняемую гостиницу. Выследить машину с женщиной за рулем, которая заезжает сюда в подземный гараж, спрятаться в багажнике и проникнуть таким образом на территорию гостиницы — гениальная идея, — ответил второй голос.

— Конечно, был риск, если бы обладательница «Лексуса» заглянула в багажник и увидела нас, но мы бы сказали, что это шутка. Дескать, заказал шутку ее молодой человек, чтобы разыграть свою любимую! Розыгрыш!

— А если бы нас сдали охране и обнаружили бы у нас набор фомок? Долго бы нам пришлось тогда объяснять нашу шутку.

— Дурак ты! Если бы нас обнаружили, я бы все скинул в багажник, и у нас бы ничего не нашли.

— Ну, ты голова! — протянул второй голос.

Мила поняла, что готовится какое-то преступление, и ее голова закружилась с новой силой. Она осторожно встала, трясущейся рукой подняла покрывало и начала подниматься туда, откуда только что спускалась, инстинктивно уходя от опасности.

«Господи, это, кажется, грабители… Сейчас они залезут к кому-нибудь, а я сообщу Марко и Антонии, и они вызовут милицию», — пронеслось у нее в голове.

О том, что преступники могут сделать с ней, если обнаружат, Мила даже не хотела думать.

— Ты знаешь, Юрик, мы столько к этому шли, что нам должно повезти. Я три месяца выслеживал этого итальяшку, и вот сегодня все и решится!

У Камиллы потемнело в глазах и стало нечем дышать.

«Только бы не упасть в обморок здесь, на ступеньках, не стать легкой добычей. Мила, держи себя в руках!» — внушала она сама себе.

Каждый шаг вверх давался с большим трудом, сердце бешено стучало, Мила пыталась сдерживать свое шумное дыхание как могла.

— Я все узнал про этого Марко Тозини. Он миллиардер, короче, есть чем поживиться. Снять такие апартаменты — жуть! Там много аппаратуры, дорогих вещичек и украшений его мамаши: я за ней наблюдал, все время в новых брюликах ходит. Значит, старушенция имеет коробочку на черный день, — засмеялся бандит.

— Они точно не включают сигнализацию? — спросил другой преступник.

— Нет, — лаконично ответил Юрий, — тревожной кнопки у них нет, здесь же охрана, они наверху, эти богачи, чувствуют себя в безопасности. Они не ожидают нас, понимаешь, Тимоха? Думаю, что он не захочет видеть свою мамашу под пытками и сделает все, что мы ему прикажем. Потом мы их грохнем, так же незаметно удалимся, и у нас будет время снять со счетов денежки этого богатого Буратино.

Мила поднималась все выше и выше, под ее ногой хрустнул камешек или осколок стекла, этот звук, совсем тихий, прогремел как выстрел. Мила замерла, покрывшись липким потом.

— Что это? — замерли и бандиты.

Мила боялась даже дышать.

— Да мыши, наверное, бегают, — предположил один из преступников.

— В таком крутом отеле мыши? — удивился другой.

— Они везде есть… где есть жрачка… вон сколько здесь баров и ресторанов. Ладно, двинули дальше поаккуратнее.

— Слышь, Юрик, а ты уверен, что мы с ним вдвоем справимся?

— Куда он денется? Все вычислено, телохранителя и личной охраны у него нет. Ходит он без оружия, это видно. Конечно, у него может быть оружие в номере, но наверняка оно в сейфе или в столе. А достать он его не успеет, будь уверен. У нас-то оружие уже в руках…

— Правильно, а когда мы притащим за волосы его старушку-мать, Марко Тозини еще выложит нам всю наличность из своего сейфа, — хохотнул Тимоха.

— Молодец, Тима, но потом мы их завалим обоих.

— Я знаю. Я понимаю, что если мы их не убьем, то не уйдем из этого небоскреба.

Первым желанием Камиллы было как можно скорее побежать по лестнице и постучаться в закрытую дверь, предупреждая Марко об опасности, но следующая фраза остудила ее пыл.

— И запомни, Тимоха, если вдруг у них в номере будет кто-то посторонний, его тоже надо убить. Неважно, будет ли это какая-нибудь девка или официант из ресторана, наверняка итальянка заказывает жрачку в номер.

— Конечно, я понял, свидетели нам не нужны. На такое большое дело идешь один раз в жизни, и рисковать нам нельзя, — согласился подельник.

Мила на дрожащих ногах продолжала свое движение наверх, моля бога, чтобы больше не издать шума.

«А когда я упрусь на последнем этаже в эту дверь, куда я денусь дальше? — вдруг с ужасом подумала она. — Меня же подстрелят, как куропатку! Из окна не вылезти, двери все на этажи закрыты, я уже проверяла, мне деться некуда!»

Все выше и выше поднималась Мила… Наконец на ум пришла героическая мысль.

«Если мне суждено погибнуть, пусть они меня застрелят, но я закричу напоследок со страшной силой и предупрежу Марко с матерью», — подумала Мила и поднялась на последний пролет к двери, откуда ее вытолкала Антония. И тут она обнаружила, что лестница здесь не кончается, а делает еще один виток, на крышу. Она быстро скользнула туда и, согнувшись на четвереньках, затаилась.

Всматриваясь в проем между перилами, Мила увидела две темные мужские фигуры, которые ненадолго задержались у двери и резко влетели внутрь.

«Что мне делать? — подумала Мила. — Я как трусливый заяц спасаю свою шкуру, в то время как двух людей сейчас убьют. Их могут убить, пока я доберусь до первого этажа и сообщу о случившемся. Да кто поверит какой-то тетке, закутанной в покрывало, с избитым лицом, и от которой разит алкоголем, спустившейся по черной лестнице? Да они сочтут меня за ненормальную и начнут проверять мою личность. А на меня уже два дела в милиции. Все! Когда придут к Марку, их с матерью уже не будет в живых. Что же мне делать?» В апартаментах раздался резкий хлопок.

«Убивают! — Мила закрыла рот рукой. — Их хотели убить сразу, как только Марк откроет сейф. Неужели он сделал это так быстро?»

Антония успела закрыть за девушкой дверь черного хода и вернуться на диван. С совершенно безмятежным видом она взяла свой бокал и приветливо улыбнулась Марко, который явился с упакованной нарезкой французского сыра.

— Дорогой мой, заботишься о мамочке! — промурлыкала она.

— Где Мила? — спросил он, глядя на недопитый девушкой бокал красного вина. — Она в ванной или ты показала ей бассейн, и она решила поплавать? Я пойду к ней, она получила удар по голове, и ее нельзя оставлять одну, особенно в воде.

— Мила, — огляделась по сторонам Антония, словно только сейчас заметила, что ее нет в комнате, — а, Мила… Эта несчастная девушка, избитая у тебя в ресторане?

— Мама, где она?! — насторожился Марко.

— Не кричи на мать! — взвизгнула Антония, переходя в атаку. — Может, у нее не все в порядке с головой, тем более она ею стукнулась! Девушка вообще мне сказала, что ты привез ее силой.

— Ну не силой, но мне пришлось ее уговаривать, — согласился Марко, выглядевший совершенно растерянным посредине комнаты с сыром в руках.

— Так вот, она ушла! — матушка со звоном поставила бокал на журнальный столик.

— Как ушла?

— Так… ушла!

— Когда?!

— Ну, сразу же после тебя, вскочила, закричала, что ее удерживают насильно, вызвала лифт и, не попрощавшись, уехала. Знаешь, сын, не води всяких странных девиц к себе в номер. Ведь у меня больное сердце, а у тебя скоро свадьба.

— Мама, что ты ей сказала? — помрачнел Марко.

— Она сама ушла!

— Мама, я знаю тебя! Зачем ты прогнала ее?

— Никого я не прогоняла! — обиженно воскликнула Антония. — Не веришь родной матери? Тебе не кажется, что приводить девушек домой накануне свадьбы с Викой — отвратительно!

— Опять ты за свое! — Марко положил сыр на журнальный столик и огорченно взъерошил волосы пятерней. — Этой девушке так досталось! У меня ничего с ней нет.

— Слава Деве Марии! — закатила глаза Антония.

— Ты переходишь границы дозволенного, мама! Я не привык быть ни перед кем в долгу, а перед ней я в долгу. Я привез Милу сюда, чтобы показать ее лицо другу нашей семьи Эмилио.

— Пиколи? — удивилась Антония, так как речь шла об одном из известнейших пластических хирургов мира. Он был их соотечественником из Тосканы. — Ты пригласил Эмилио?

— Он сейчас в Москве на каком-то конгрессе и уже едет к нам, а ты выгнала пациентку! Ты хоть взяла ее адрес или телефон?

— Нет, — фыркнула Антония.

— Остается последний шанс. Завтра Мила должна прийти ко мне в центральный офис за материальной компенсацией, так мне придется долго и нудно извиняться. — Марко выглядел искренне расстроенным.

— Что же мы сидим? — вдруг всполошилась Антония. — Сейчас приедет Эмилио, а я в таком виде!

Антония вскочила с дивана и поспешила в свои апартаменты под неодобрительным взглядом сына. Антония скрылась за стеклянной дверью, Марко сел на диван, положив уставшие ноги на подлокотник.

«Куда Мила пошла ночью в таком виде, да после побоев? Ах, мама, мама!» — подумал он и увидел, как его мать снова заходит в гостиную. Его сразу насторожили ее деревянная походка и выражение лица, Антония была насмерть перепугана, словно она только что обнаружила гадюку на своей подушке.

— Что? — спросил Марко.

Антония, будто привидение, вошла в гостиную, за ней показался высокий, атлетического телосложения мужчина с пистолетом в руке.

— Одно неверное движение, и у твоей мамаши будет дырка в затылке, — обратился Юрик, а это был он, к Марко.

Марко опустил ноги на пол и остался сидеть, ни один мускул не дрогнул на его лице. В комнату вошел второй мужчина, ниже ростом и более мелкой комплекции, чем его подельник, это был Тимофей.

— Больше никого, — сообщил он товарищу.

— Чудесно, ну что ж, господа итальянцы, надеюсь, вы хорошо понимаете по-русски? — усмехнулся Юрий.

— Что вам угодно? — спросил Марко. — Хотите денег?

— Правильно мыслишь, макаронник! Мы пришли сюда незамеченными и так же уйдем! Помощь к вам не придет. Нажать на сигнализацию или на какую-нибудь другую оповещающую кнопку я вам не дам. Но если ты все же сделаешь это, в живых мы вас не оставим, уж будь уверен, — предупредил Юрий.

Марко сразу понял, что в живых их не оставят при любом раскладе. Он понял, что надо тянуть время и срочно что-то придумать. С одним он бы еще мог справиться, но их было двое, и оба были вооружены. Но и совсем бездействовать он тоже не мог, так как конец для них с матерью был предрешен. Ситуация сложилась страшная, перед ним были настоящие отморозки.

— Я подержу эту парочку на прицеле, а ты иди прошвырнись по комнатам, все, что понравится, кидай в мешок, потом разберемся, — проговорил Юрик.

Тимофей достал из-под куртки черные пластиковые мешки.

«В данный момент этот отвлечен, и сейчас мы находимся под прицелом одного пистолета… — подумал Марко, — успею я до бандита добраться до того, как он выстрелит, или нет?»

Тимофей тем временем спокойненько складывал все, что попадалось ему под руку, в бездонный пакет: шкатулки, изящные вазочки, мраморные пепельницы, хрустальные безделушки с позолотой, венецианское стекло. В другой большой пакет полетели два ноутбука Марко, дорогие радиотелефоны, CD-проигрыватель, сотовый телефон, лежащий на столе, и еще кое-какая техника. Тимофей с сожалением смотрел на огромный плоский телевизор.

— Не влезет, — сразу предостерег Юрий и направил дуло на Антонию, — где драгоценности?

— Все в сейфе, — ответил за нее Марко.

— Так что мы сидим? Кого ждем? — усмехнулся Юрий. — Идемте к сейфу, все вместе, только без резких движений. А потом я прикую вас наручниками к батарее, и мы расстанемся добрыми друзьями.

«Как бы не так», — подумал про себя Марко.

Они с Антонией медленно двинулись в кабинет Марко, где в стене находился встроенный сейф.

«Как только я открою его, мы покойники, — рассудил совершенно справедливо Марко.

— Код от сейфа у моего заместителя, — сказал он, — так я обезопасил себя от таких ситуаций, как эта.

— Сын, отдай им все, что они хотят, ради Девы Марии, — взмолилась Антония.

— Я действительно не знаю кода, — ответил Марко.

— Думаешь провести меня, макаронник? — Лицо Юрия стало злым. — Думаешь, что сообщишь своему заместителю какое-нибудь кодовое слово, и сюда подоспеет ОМОН?

Они вошли в кабинет, который был оборудован самим Марко по его собственному вкусу. Мебель, привезенная из Италии, была антикварной. Сейф же, вмонтированный в стену, был самый что ни на есть современный. Глаза Юрия зажглись алчным огнем: осуществлялась его мечта разбогатеть легким путем. Он немного расслабился, все шло гладко, по его плану.

— Значит, так, итальяшка, даю тебе пять секунд, чтобы ты вспомнил шифр, после этого я прострелю одну старую сухонькую ножку, угадай с трех раз, чью?

— Можешь застрелить меня сразу, не трогай пожилую женщину, — мрачно ответил Марко.

— Ну вот… — взвел курок Юрий, — я думал, что мы подружимся. Ты правильно понял, что я все равно вас убью, но у тебя есть выбор умереть сразу или умирать долго, мучительно и видеть, как корчится в муках твоя мамаша.

— Марко, открой! Отдай им все! Может быть, они оставят нам жизнь?! — взмолилась Антония. — Я обещаю вам, что мы ничего не сообщим в милицию. Я его мать, и мое слово — закон для сына. Я ему прикажу, и, клянусь, он не ослушается мать. Никто ничего не узнает, только оставьте нам жизнь!

— Молчи, старуха, ты нервируешь меня! — рявкнул Юрий.

— Мама, не унижайся! — кинул через плечо Марко.

Юрий схватил Антонию за волосы и приставил пистолет к ее шее, женщина заплакала.

— Раз! — начал он свой отсчет.

Марко не стал дожидаться продолжения, повернулся к ним спиной и начал открывать сейф. Тимофей стоял примерно в десяти шагах от него и целился ему в спину.

Марко набирал шифр, понимая, что спасти их может только чудо. И это чудо свершилось. Внезапно наверху раздался громкий звук бьющегося стекла, и в кабинет свалился какой-то большой предмет в белом развевающемся покрывале. И, самое главное, этот предмет свалился прямо на бандита, удерживающего Антонию. Марко среагировал в ту же секунду, он успел увидеть, что его мать свободна, а второй преступник, Тимофей, явно ошарашен. Марко рывком открыл сейф, который уже давно был открыт, просто он тянул время, выхватил пистолет, хранившийся там, и выстрелил в очнувшегося и тоже выстрелившего Тимофея. Тимофей не попал в Марко, пуля отлетела от металлической дверцы сейфа, срикошетила в паркетный пол, а Марко попал бандиту в руку, размозжив кость и выбив пистолет. Тимофей упал, схватившись за кровоточащую руку и корчась от боли. Марко одним ударом вырубил его окончательно и метнулся к главному преступнику, оттолкнув мать в сторону. Но обезвреживать второго бандита было уже не нужно. Он лежал без сознания, раскинув руки и ноги, обсыпанный осколками стекла. Пистолет отлетел далеко в сторону. Марко перевел взгляд на шевелящееся рядом с преступником тело и обомлел. Привидение в белом покрывале, кряхтя, поднялось на колени.

— Камилла?! — Марко рывком поднял ее на ноги и посмотрел в окровавленное лицо девушки. — Ты откуда?

— Оттуда… — ответила Мила и повисла в его руках безвольной тряпкой, потеряв сознание.

Глава 8

Мила очнулась. В голове у нее шумело. Мила открыла глаза и снова закрыла, так как первым, что она увидела, было лицо следователя Григория Степановича.

— Да, Краснова, это я, — вздохнул он, — я уже думаю, может, мне не отпускать тебя от себя, так и будем ходить парой? Заодно раскроем все преступления в Москве и поймаем всех преступников в городе — так сказать, на живца?

— Шутите? — с трудом разлепила губы Мила.

— Да мне давно не до шуток, — ответил следователь, — такие события тут развернулись… Фактически вы героиня, спасли жизнь Марко и синьоре Антонии.

— Почему это фактически? — обиделась Мила. — Я и спасла!

— Героиня! — подтвердил Григорий Степанович. — Что ты делала на крыше?

— Я жена Карлсона, я там живу… — вздохнула Мила и осмотрелась.

Она находилась в большой комнате с красивыми темными обоями из бамбука, на противоположной от нее стене находился красиво подсвеченный водопад. Окна были арочные, сквозь стеклянный потолок виднелось предрассветное небо. Она лежала на широкой, очень удобной кровати с шелковым цвета кофе с молоком бельем. В комнату вошли какой-то мужчина с хмурым лицом, Марко и Антония, прижимавшая ко лбу тряпку, смоченную холодной водой.

— Я констатирую у нее сотрясение мозга, возможно, повторное, — сказал хмурого вида мужчина.

— Ваша пациентка, Влад, очнулась, — сказал Григорий Степанович и пояснил для Милы: — Это наш судмедэксперт, он осмотрел вас.

— Очень тронута… на приеме у патологоанатома я еще не была ни разу, — заметила Мила.

— Как вы? — кинулся к ней Марко.

— Уже боюсь отвечать на этот вопрос, — честно сказала Мила, дотрагиваясь до своей головы, словно она была не на месте.

— Дорогая моя, знала бы ты, что ты для нас сделала! — подошла к ней Антония.

— Она спасла нам жизнь, — ответил Марко.

— Я спросил у Милы, что она делала на крыше и как сумела обезвредить бандита? — сказал Григорий Степанович.

— Я вышла на черную лестницу… — начала свой рассказ Мила, не вдаваясь в подробности, почему она там оказалась.

— …Я поняла, что смогу выбраться на крышу, которая во многих местах была стеклянная, я решила хоть как-то им помочь… Глупо, конечно… но тогда ничего умнее мне в голову не пришло, а потом я видела, как на Марко и Антонию наставили оружие и грабили их вещи. Я слышала еще на лестнице, что бандиты, после того как Марко открыл бы им сейф, их бы убили. Поэтому, когда Марко начал открывать сейф, я разбила стекло и попыталась свалиться прямо на одного из бандитов… мне это удалось… вроде…

— Неужели вам не было страшно? Почему вы не спасали свою шкуру, а пошли на такую опасную авантюру? — спросил следователь, улыбаясь.

— Я не знаю… не могла я бросить людей в беде… вы бы разве ушли?

— Я мужчина, и это моя профессия защищать людей, я бы не смог уйти, но вы… Броситься вниз на двух вооруженных людей… — покачал головой Григорий Степанович. — Вас бы перестреляли всех, как куропаток, если бы Марко быстро не отреагировал.

— Если бы не она… — возразил Марко, с уважением глядя на Милу, — мне только и надо было, чтобы кто-то на секунду отвлек один ствол.

— Вот видишь, хорошо, что я отправила Милу на лестницу, — сказала Антония, — иначе они бы нас убили!

Марко неодобрительно посмотрел на мать.

— Я не вижу в твоем поступке, мама, ничего хорошего. Не смей больше спускать моих друзей по черной лестнице.

— Благодаря этому мы остались живы! — возразила Антония.

Страницы: «« « 23456789 » ... »»