Высокий блондин без ботинок Луганцева Татьяна

— Мы остались живы благодаря мужеству этой девушки, — ответил Марко.

— Это точно, — подтвердил следователь.

— Мы обязательно отблагодарим Камиллочку, — заверила его Антония.

— Ну, это уже ваше дело… — ответил следователь и посмотрел на часы. — Возможно, я еще успею поспать хоть пару часов? Какие ваши рекомендации? — обратился он к судмедэксперту.

— Я бы положил ее на несколько дней в больницу.

— Я не хочу! — категорично заявила Мила.

— Тогда только покой и больничный лист минимум дней на пять.

— Ну, мы пойдем, — Григорий Степанович подал руку Марко. — Возьмите себе телохранителей, при ваших-то деньгах, и отблагодарите девушку, все-таки, если бы не она…

— Не беспокойтесь, я все сделаю как надо, — заверил его Марк.

Следователь покинул апартаменты Тозини вместе со своей следственной бригадой. Марко присел на кровать Милы, Антония стояла здесь же, сложив руки на груди.

— Мила, я твой вечный должник.

— Не смущайте меня, мне ничего от вас не нужно, так бы поступил любой нормальный человек.

— Ну не скажи, дорогая… — ответила Антония, — Ты спасла моего сына, меня… моих будущих внуков. Испортила стеклом свое лицо…

Мила потрогала свое лицо.

— Сильно?

— Не волнуйся, все будет хорошо, — погладил ее по руке Марко.

— Я хочу домой…

— Переночуй у нас, — предложила Антония.

— Нет… мама волнуется, мне надо домой, — упрямилась Мила, не в силах больше выносить взгляд Марко.

— Сын, можно тебя на минуту? Извини, Мила, — сказала Антония и вывела Марко из его спальни.

Мила осталась в одиночестве, она уткнулась носом в подушку, вдыхая ее запах.

«Его спальня… кто бы мог подумать, что я буду лежать в его кровати. Ради такого я могла бы прыгнуть с парашютом в тыл врага с зубочисткой вместо оружия и всех бы победила, это точно», — подумала она.

За дверью послышались какое-то движение, голоса. Дверь открылась, и в комнату вошел красивый мужчина высокого роста с черными кудрявыми волосами и ярко-синими глазами. Он был в брюках кремового цвета и светлой рубашке в полоску. Мила не знала, кто это, этого мужчину она видела первый раз.

— Здравствуйте, — сказал мужчина с акцентом, из чего Мила сделала вывод, что он иностранец.

Он приблизился к ее постели, Мила заметила какой-то чемоданчик у него в руках.

За ним вошел Марко и сразу же представил Миле кудрявого мужчину.

— Это пластический хирург с двадцатилетним стажем, мой друг, член международной ассоциации пластических хирургов Эмилио Пиколи. Я пригласил его, чтобы он осмотрел тебя.

— Вы считаете, что мне нужна пластическая операция? — испугалась Мила.

— Нет, я считаю, что у тебя очень красивое лицо, но его изрядно подпортили, — ответил Марко.

Эмилио приблизился к Камилле.

— Прекрасная незнакомка, позвольте мне осмотреть ваше лицо, а то мой друг так беспокоится о вас.

— Позволяю, раз уж в эту ночь и вам не дали поспать, — ответила Мила, еще сама не зная, что у нее с лицом.

Эмилио присел рядом и открыл свой чемоданчик. Мила молча разглядывала мужчину, натянув одеяло почти до подбородка.

«Они чем-то похожи с Марко, такие тонкие, красивые черты лица, густые волосы… Наверное, это национальные черты итальянцев. Эх, определенно мне надо было родиться в Италии, мне нравятся эти их национальные черты. Странно… Издалека Эмилио казался мне молодым человеком, а вблизи я вижу морщины — отметины времени, ему явно сорок с хвостиком… но выглядит он великолепно. Еще бы… кто делает женщин красивыми, не имеет права сам быть с брюхом, лысым и страшным. Хотя, конечно, имеет такое право, но рассчитывать на большую клиентуру не придется», — думала Мила.

Доктор приступил к осмотру кожи Милы.

— Сколько вам лет, синьорита?

Камилла скосила глаза в сторону Марко и хотела ответить, что ей двадцать пять, но Эмилио предостерег ее:

— Доктору только правду.

— Тридцать два, — зачем-то по-английски сказала Камилла, словно Марко не знал английский язык.

— Вы как-то ухаживаете за лицом? — спросил доктор.

— Да нет… ну иногда кремом мажу…

— Каким?

— Разными… недорогими… косметикой редко пользуюсь, — сказала Мила.

— Удивительно… у вас прекрасная кожа… И какие красивые глаза, губы, выглядит наша красавица лет на двадцать пять, — словно прочел ее мысли Эмилио, Камилла даже вздрогнула.

Марко улыбнулся.

— Согласен с каждым твоим словом.

— Ну что я вижу… Нос цел, возможно, поврежден один хрящ, но он заживет сам, синяки пройдут, я оставлю крем, с которым они заживут в два раза быстрее. Но ты мне по телефону сказал, что девушку избили, а я вижу у нее на лице и резаные раны.

— А… Это от стекла! — махнула рукой Мила. — Просто царапины.

— Произошли кое-какие изменения с тех пор, как я тебе звонил, — вздохнул Марко. — Камилла упала с высоты, пробив стекло.

— Эта женщина акробатка или каскадер?

— Нет, она ветеринар.

— Ну вот как раз укусов и рваных ран от ее пациентов я и не вижу, — удивился Эмилио.

— Камилла только что обезвредила преступников и спасла нам с мамой жизнь, но это длинная история.

— Не преувеличивайте, Марк, — подала голос Камилла.

— Я ничего не преувеличиваю, все так и было, — возразил он и спросил у Эмилио: — Ну что скажете, док?

— Одну ранку надо шить пластическим швом, — ответил тот.

У Камиллы глаза расширились от ужаса.

— Боже, я никуда больше не хочу…

— Душа моя, у меня все с собой, ехать никуда не надо. Один укольчик, и вы ничего не почувствуете, пятнадцать минут кропотливой работы, и все готово, — без всяких возражений сказал доктор.

— Мне выйти? — спросил Марко.

— Можешь остаться, если не упадешь в обморок, — ответил ему Эмилио, набирая в шприц обезболивающий раствор.

— Марк, не уходите! Можно я подержу вас за руку?! — взмолилась Камилла и, как только он приблизился, вцепилась ему в руку.

Операция прошла успешно под шуточки Эмилио.

— Надеюсь, больше к вам никакие бандиты не ворвутся? Надо повесить табличку, что в данный момент спасительница занята залатыванием своих ран.

— Вообще, я, конечно, такого не ожидал. Живем вроде в солидном, охраняемом отеле, и такое происшествие! Начальник охраны уже сказал, что все, кто дежурил сегодня в отеле, будут уволены, а черная лестница теперь тоже будет охраняться.

— Я всегда тебе говорил, что ты легкомысленно относишься к своей жизни, имея такие деньги.

— Я занимаюсь легальным бизнесом.

— Но очень большим, — посмотрел на него Эмилио.

— В одном ты прав, — сказал Марко, — подвергать жизнь моей матери и других людей, которые рядом со мной в данный момент находятся, я не имею права, — он бросил взгляд на Камиллу.

Она держалась мужественно и не проронила ни звука во время всей операции. Хирург закрепил свою ювелирную работу специальным медицинским клеем и попросил Милу два дня не умываться, чтобы не намочить шов, который он наложил на щеке, около уха.

Потом он поцеловал ей руку, поблагодарил ее за мужество и за спасение друга и пригласил к себе в гости в Италию. Затем он распрощался с Марко и покинул их.

Тут же в комнату сына вошла Антония и поцеловала Милу.

— Дорогая ты моя! Пока здесь Марко, чтобы он меня потом не съел, я прошу прощения у тебя за то, что выгнала на лестницу.

— Это оказалось к лучшему, — улыбнулась Мила.

— Точно! Ты знаешь, зачем я это сделала, и надеюсь, что простишь. Мы с Марко и его будущей женой Викторией приглашаем тебя к нам в Италию. Наш дом располагается в чудном месте, где ты можешь полностью поправить свое здоровье.

— Да я и не пострадала, — попыталась возразить Мила.

— Не спорь! Худая, бледная, неизвестно еще, в каких условиях живешь и работаешь. Проведи у нас отпуск! Ну же, Марко! — подтолкнула она своего сына локтем.

— Мы будем очень рады… — подтвердил он.

— Я думаю, что тебе следует пригласить Милу на свадьбу, потом она останется пожить у нас в Италии, когда ты с Викой уедешь в свадебное путешествие, — продолжала трещать Антония, не узнавая своего сына, который стоял и молчал. — Ты же не против, Марко?! — чуть ли не с угрозой в голосе спросила Антония.

— Против присутствия Милы на моей свадьбе? — уточнил Марко. — Совсем нет… Я могу ее представить себе даже в качестве своей невесты… Шутка.

Мила поперхнулась, а у Антонии вытянулось лицо.

— Нельзя, сын, шутить такими вещами.

— А кто шутит? Чем Мила хуже Виктории? — вступил в перепалку Марко, явно желая повеселиться.

Мила крутила головой от Антонии к Марко.

— Так я и знала, что ты относишься ко всему несерьезно, все превращаешь в цирк!

— А кто говорит о сильной любви?!

— По крайней мере, ты уже остановил свой выбор на одной, и нечего шутить на эту тему!

— А я не шучу! Камилла, ты бы вышла за меня замуж? — обратился к ней Марко.

— Я? — Она отрицательно покачала головой. — Нет, конечно!

— Почему?! — в один голос спросили Антония и Марко, вмиг перестав спорить.

— Как почему?! Вы что? Я полностью согласна с Антонией, в этом вопросе нельзя устраивать цирк.

— Вот, золотые слова! — кивнула мать Марко.

— Это не цирк, — упорствовал Марко.

— Я никогда не выйду замуж, если не буду уверена, что мужчина меня любит и я отвечаю на его чувство, — ответила Мила, понимая, что ей надо уносить ноги из этой странной семейки, — уж извините, такая я старомодная.

— Я смогу обеспечить любой твой каприз! — завелся Марко.

— Это очень хорошо, но это не главное, — уклончиво ответила Мила и стала протискиваться бочком мимо них, чтобы покинуть это гостеприимное семейство.

— Куда ты?

— Домой.

— Я отвезу, — вызвался Марк, который первый раз в жизни получил отказ от женщины, пусть даже и на его шутливое предложение, и теперь переваривал новые ощущения.

— Нет, спасибо! Уже открыли метро, я на нем, — попыталась вырваться Камилла.

Марк ее, конечно, не отпустил. Они вдвоем спустились вниз в гараж, сели в другой автомобиль, не в тот, в котором приехали, и выехали со стоянки.

— Ехать придется на окраину Москвы, — предупредила Мила.

— Ничего страшного, хоть на край света, ты только говори, куда ехать, я не знаю Москву хорошо, — ответил Марко.

Мила посмотрела на его красивый мужественный профиль, и у нее от тоски защемило сердце.

— Что-то не так? — повернул к ней голову Марко.

— Просто нереально… словно не со мной.

— Ты смелая женщина, самая смелая, — сказал Марко, — я счастлив, что знаком с тобой.

— Давно мы на «ты»? — поинтересовалась Камилла.

— Извини, итальянцы фактически не общаются на «вы», и мне так проще… разрешишь?

— Валяй! — махнула рукой Мила, и Марко довольно улыбнулся.

Он всю дорогу говорил ей о чем-то, но Мила слушала рассеянно, она сильно жалела о своем отказе на его предложение выйти замуж, пусть и сделанное в шутливой форме.

— Я хочу дать вам совет, Марко, — сказала Мила, — если вы настолько неуверены и неспокойны перед свадьбой, то откажитесь от нее…

— Мама хочет внуков.

— Я понимаю. Но вы не робот, нельзя так насиловать себя.

— Виктория красива, умна…

— Я понимаю, но я не верю в брак без любви. Вы не боитесь, что она потом отберет у вас часть денег?

— Этого я боюсь меньше всего, денег у меня хватит.

— А будет шантажировать вас детьми, когда поймет, что все ради них?

Марко помрачнел, видимо, такое не приходило ему в голову.

— Ладно, я молчу! Не хочу быть сплетницей и говорить гадости про человека, которого не знаю, просто Виктория не показалась мне альтруисткой.

Они подъехали к дому Милы. Марко вышел из машины и помог выбраться Миле.

— Отнести на руках?

— Я сама в состоянии идти, — отшатнулась от него Камилла, словно от прокаженного.

— Здесь ты живешь? — спросил Марко, рассматривая дом.

— Вдвоем с мамой, — уточнила Мила, — которая уже наверняка извелась от тревоги, если только Надежда ее не предупредила, что я задержусь, поэтому тебя не приглашаю.

— Мы так и расстанемся? — растерялся Марко.

— А что? — Камилла напустила на себя безразличный вид. — Ты прости, но при всем уважении к тебе на свадьбу я не приду и в гости к вам не поеду… На каком основании?

— Ты спасла нам жизнь!

— Брось! Это нормально, и я не жду от этого дивидендов. Ты тоже спас меня от бесчестия, мы квиты, расстанемся друзьями, — легко и непринужденно сказала Мила, не могла же она признаться, что по уши в него влюблена, что просто физически не вынесет вида «молодых».

— Мне в первый раз женщина спасла жизнь, — честно признался Марко.

— Поверь мне: ты не должен из-за этого на мне жениться, — заверила его Мила и поцеловала в щеку, потом быстро развернулась и побежала в подъезд. Почему-то она была уверена, что никогда больше не увидит Марко, потому что точно знала, что завтра, вернее, уже сегодня она ни в какой офис к Марко за вознаграждением не поедет.

Глава 9

Спала Мила, как ни странно, очень крепко. Скорее всего, повлияла таблетка, данная ей Эмилио для успокоения нервов. Когда Мила открыла глаза, она почувствовала себя как после глубокого наркоза. Во рту ощущался привкус лекарства. Какая-то назойливая муха билась в стекло окна рядом с открытой форточкой. Мила села в кровати и вздохнула, в голове у нее раздавались стоны и плач. Мила обратила внимание, что она легла, не переодеваясь в свою пижаму.

«Тяжелый выдался денек… — Она вспомнила все события и прощальный взгляд Марко. — Господи, да кто же это так заунывно воет?» — раздраженно подумала она и, сунув ноги в стоптанные матерчатые в клеточку тапки, пошла на кухню. Там, сидя на табуретке и подперев голову руками, сидела ее мать Алевтина Юрьевна Краснова и горько рыдала. Так как плакала она нечасто, то выглядело это зрелище очень дико. Худые плечи содрогались под тонкой хлопчатобумажной материей веселой расцветочки, лицо было опухшим от слез. Алевтина даже не обращала внимания на вовсю кипевший чайник на плите. Мила выключила газ и обняла мать за плечи.

— Что случилось? Мама, ты слышишь меня? Что произошло? Не пугай меня! Это из-за меня?

Алевтина подняла на нее покрасневшие глаза.

— И ты имеешь еще наглость спрашивать меня, из-за тебя я плачу или нет?

— Мама, ну что такое? — Мила села на табуретку напротив матери и потрогала аккуратный шов Эмилио. — Со мной все хорошо, я все объясню. Прости, если поздно пришла домой, ты же знаешь, что я не нарочно это сделала, я не хочу тебя расстраивать.

— Да, конечно! О матери ты всегда думаешь в последнюю очередь. Я не вмешивалась в твой выбор профессии, и так всем было понятно, что другого от тебя ожидать не приходится. Я молчала, когда ты связалась с женатым мужчиной, здраво рассудив, что это не мое дело, сама виновата, раз так плохо тебя воспитала. Теперь вот ты пошла дальше, не пришла ночевать.

— Я все объясню!

— Не надо мне ничего объяснять! Я не хочу вникать в эту грязь. Хорошо еще, что мне позвонила эта взбалмошная Надежда и предупредила, что ты не умерла. Она сказала, что ты с мужчиной, с иностранцем… какой позор! Конечно, может быть, это мои советские пережитки, но все равно мне это не нравится. И вот ты являешься под утро, опухшая, избитая и, по-моему, еще и пьяная. Засыпаешь в одежде, словно алкоголичка или наркоманка… Хороша, ничего не скажешь!

— Мама, я понимаю, что со стороны это выглядит не очень… но на самом деле все не совсем так… Я могу…

— Не надо! — прервала ее мать, стукнув по столу кулаком. — Ты не сможешь мне ничего объяснить!

Она нагнулась и вытащила из-под стола большую черную сумку из кожи, которая уже сама по себе странно смотрелась на их бедной кухне. Мать Камиллы начала нещадно трясти эту сумку, перевернув ее. Оттуда посыпались пачки денег.

— Что это?! Как ты это можешь объяснить?! — кричала Алевтина.

— Это деньги, — тупо ответила Мила, — евро, и я хотела бы узнать, откуда они у тебя?

— У меня?! — Алевтина со злостью и с брезгливостью швырнула сумку обратно под стол. — Эту сумку принесли в девять утра и просили передать лично тебе! Понятно?! Я пересчитала купюры в одной пачке и количество пачек, произвела нехитрые арифметические действия, и знаешь, что получилось?!

— Что? — все еще недоумевала Мила.

— Миллион евро! Вот что! Теперь я тебя хочу спросить: на какую кривую дорожку ты встала?! Это что же надо было сделать за ночь, чтобы явиться в таком состоянии и чтобы тебе заплатили такие деньги! Ты убила кого-то?! — сквозь рыдания спросила Алевтина.

Мила оказалась не готова к такой новости.

— А там больше ничего не было?

— Еще письмо с благодарностью и приглашение на свадьбу какого-то Марко Тозини. Ты случайно не его должна убить?

— Мама, не говори глупостей! Никого я не убила и не должна убить, по крайней мере пока… — Мила задумалась.

— Но такие деньги!

— Их дал мне один миллионер за свое спасение и спасение его матери.

— Так ты именно с этим Тозини провела ночь?

— Да, — ответила Мила, смотря на пачки денег, — а приглашение на свадьбу и письмо уничтожь.

— Они мафиози? — ужаснулась Алевтина, имея представление об итальянцах только по сериалу «Спрут».

— Нет, просто бизнесмен и его мать, — продолжала созерцать евро Мила, понимая, как нелепо смотрится такая сумма денег на старенькой, потертой клеенчатой скатерти.

— Но такие деньги! — Алевтина вытерла глаза. — Что ты будешь с ними делать? Ты же попадешь в зависимость от этих людей!

«Я уже давно в зависимости от них», — подумала Мила.

— Нет, мама…

— И что ты будешь делать? — допытывалась мать.

— Отдам эти деньги, они смотрятся как-то дико. Мы жили без них и еще проживем.

— Я боялась, что ты так скажешь, — вздохнула Алевтина, — но деньги действительно какие-то… бешеные… Ведь можно квартиру купить? Дачу? Машину?

— Думаю, что нам это не надо, — усмехнулась Мила, складывая словно только сейчас напечатанные деньги в сумку из кожи с логотипом «Тозини».

— Может, оставим часть? — спросила Алевтина.

— Странная ты, мама! Мы берем или все, или ничего.

— Но ты же им жизнь спасла, говоришь? Может, для них это не деньги? Сама вон… покалечилась…

— Я тебя не понимаю. Совсем недавно ты лила слезы при виде такого количества денег, — неумолимо складывала пачки евро Мила.

— Я же не знала, что их дали за благое дело, — возразила Алевтина и уцепилась за одну пачку, — никто и не заметит, что ее нет. Не будут же они пересчитывать свой подарок!

— Мама! — вырвала у нее пачку Мила. — Мы не бедствовали, я работаю, и дальше будем жить достойно.

— Но человек же от чистого сердца поблагодарил тебя деньгами!

— Мне не надо денег от человека, который украл мое сердце! — гневно выкрикнула Мила и сердито застегнула «молнию».

— Что он сделал? Все-таки я была права, он что-то сделал с тобой?! — испугалась мать.

— Я образно выразилась, физически Марко мне ничего не сделал. Просто готовься к тому, что теперь твоя дочь будет всю жизнь одна, — Мила вздохнула.

— Он покалечил тебя?!

— Я влюбилась в него с первого взгляда, — пояснила Мила.

— Тьфу ты! — выругалась Алевтина. — Прямо напугала меня! Что за дурь? Ой, что ты сказала? Влюбилась? Ты серьезно, что ли? Ой, хотела бы я на него посмотреть! Кем же это надо быть, чтобы ты сказала такие слова!

— Эх, мама! Вот я и говорю, что больше не увижу…

— Хорошо он от тебя откупился перед своей свадьбой, — покосилась на сумку мама Милы, — ты что-то знаешь о нем? Криминальное? Он кого-нибудь убил?

— Мама, типун тебе на язык! Что ты все об убийствах да об убийствах? — возмутилась Мила.

— А!! — воскликнула Алевтина. — Я поняла!!

— Что? — спросила Мила.

— Ты беременная и шантажировала его ребенком! Ну что ж… молодец. Я тебя поддержу во всем, внук мне не повредит. Только деньги тогда не возвращай, нам ребенка растить, лечить и учить!

Мила хотела рассердиться, но не смогла и рассмеялась.

— Мама, не замечала в тебе раньше такого буйного воображения! У меня с ним ничего не было, кроме поцелуя целомудренного в щеку, а ты уже внука в институт посылаешь, видимо, на платный факультет. С такими деньгами мы ему Гарвард обеспечим, — хохотала Камилла, поднимая сумку, — ого… тяжелая.

— Ты поедешь с ней в метро? — ехидно спросила Алевтина.

— Нет, я поеду за своей машиной и отвезу эти деньги к нему в центральный офис.

— Делай что хочешь! — махнула рукой Алевтина. — Как была дура, так дурой и осталась! Такие деньжищи свалились на голову, а она играет в благородство!

— Я в него не играю, я так живу, — ответила Мила, гладя сумку рукой, словно она была живой.

— Ну, как она? — спросила Надежда, приехавшая по просьбе Алевтины Юрьевны навестить подругу. На улице был ливень, и Надежда успела промокнуть, пробежав от машины до подъезда. Она отряхнула легкую ветровку и влажные волосы.

— Так и не встает? — шепотом спросила она у Алевтины.

— Нет, — покачала головой мама Милы.

Надя прокашлялась и постучала в комнату подруги. Не дожидаясь ответа, Надежда толкнула дверь и вошла в комнату. Мила в светлых поношенных джинсах и розовой футболке лежала на кровати поверх покрывала и красила ногти ярко-розовым лаком. Вид при этом у нее был сосредоточенный и серьезный.

— Привет, — присела на стул Надя, — что делаешь?

— А ты не видишь?

— Вижу! А также знаю, что ты три дня на работу не ходишь.

— Мама настучала? — подняла глаза на подругу Мила.

— Она беспокоится, — с укором ответила Надя.

Страницы: «« « 345678910 » ... »»