Надежды и муки российского футбола Мильштейн Олег

Футбол помог мне выжить в тяжелейших условиях, в которые я попал в связи с аварией и заключением. И только вера в то, что я могу вернуться в большой футбол и, даже если я выйду в тридцать лет, поиграю хотя бы два-три года – именно эта вера придавала мне и жизни, и жизненной стойкости. Я думаю, что для меня футбол – это больше чем жизнь. Это не слова, это действительно так, несмотря на то, что я отлично понимаю, что это все-таки только игра. Это игра для всех остальных людей, а для меня и еще для многих профессионалов, которые действительно отдали футболу всю жизнь, это никакая не игра, это сама жизнь и есть. Это больше чем жизнь. Мы служим этой игре. Служим для того, чтобы было приятно людям, которые смотрят футбол. Так же, как артисты. Для артиста жизнь – это сцена, для нас жизнь – это футбольное поле. Мы служим этому делу, для того чтобы кому-то в течение полутора-двух часов было просто приятно посмотреть, пообсуждать, поговорить, подумать.

Я думаю, что все характеристики футбола, которые здесь собраны: непредсказуемость, результат, сама игра, игроки, импровизация, игровая дисциплина, мастерство игроков – они все важны. Конечно, непредсказуемость – главное. Я, например, не люблю смотреть в записи игру, счет которой мне уже известен. При этом я все равно буду смотреть как специалист, обращая больше внимания на специфические ходы, на какие-то моменты игры. Но непредсказуемость трогает. Конечно, сказочность футбола в его непредсказуемости. Это, может быть, единственная игра, которая столь непредсказуема. Есть сотни примеров, когда более слабая, заведомо более слабая команда обыгрывала сильную. Именно в этой непредсказуемости прелесть футбола. «Реал» сегодня бесспорно является лучшей командой мира, потому что там собраны лучшие, самые дорогие игроки мира, а «Реал» (Мадрид) три года не может у себя выиграть первенство Испании! Это значит, что, даже собрав лучших игроков мира, отнюдь не все можно выиграть. Нет! Футбол – это другая игра. Он очень и очень многогранен. Кроме мастерства игроков, в нем важен и волевой настрой, и физическая подготовка, и много-много других качеств. То и дело вмешивается Его Величество Случай. В этой непредсказуемости и есть прелесть футбола. Даже болельщик самой слабой команды, заведомо зная, что она слабее, все равно надеется на чудо. И это чудо иногда в футболе совершается! Вот за это и любят футбол.

Результат? Результат, конечно, тоже интересен. Для меня как для футболиста просто нет более красивого зрелища, чем когда мяч разрезает сетку ворот. Для меня это самое красивое зрелище в мире, понимаете?! Особенно когда это сделано эффектно и особенно когда это сделано после неожиданного хода. Вот эта красота, когда мяч попадает в сетку… мертвая тишина какую-то секунду, долю секунды… и потом взрыв, рев трибун, – вот это, по-моему, самое приятное в жизни, особенно когда ты являешься участником этого момента. Так что результат, конечно же, имеет колоссальное значение – и для игроков команд, и для болельщиков. Он и стимулирует, и поднимает настроение.

Сама игра? Да. Что значит «сама игра»? Многие говорят: бывает скучная игра, бывает медленная игра, неинтересная. Для меня неинтересного футбола не бывает, понимаете?! Ведь все зависит от того, как ты настраиваешься на игру. Я всегда смотрю даже скучные, монотонные игры, когда люди вышли просто поперекатывать мяч, – все равно бывают какие-то нюансы, какие-то интересные моменты, которые запоминаются, я ищу эти моменты, для меня они интересны. Поэтому я думаю, что скучной игры, особенно там, где люди ей отдаются, не бывает.

Вообще сама игра футбол придумана для результата. Вот говорят: «Выиграть любой ценой». Не любой ценой, не ценой же жизни, конечно, – это все-таки игра. А вот ценой использования каких-то тактических построений, приемов, ухищрений, уловок. Любая, особенно слабая команда, которая слабее в техническом отношении, в тактическом мастерстве, имеет полное право на то, чтобы построить своих десять-одиннадцать футболистов, играя в обороне, на своей штрафной, как бы говоря: «Забейте нам!» Они знают заранее, что они слабее. Они выбирают такой вариант. Для них тоже очень важен результат. Иногда таким способом добиваются ничьей, она для них почетна. Для лидера это неприемлемо. Игра обороняющихся явно на ничью. А вы, если вы мастера, обыграйте!

Игроки. Да, игроки очень важны. Футбол делают игроки. Не какая-то безликая масса, а именно игроки. Иногда я с удовольствием смотрю специально на какого-то игрока, который мне нравится по манере игры, по движениям, по каким-то неожиданным решениям, уловкам, ситуациям, в которые он попадает. И, конечно, игроки – это те, в кого влюблены большинство болельщиков. Я ужасно не люблю, когда комментатор скороговоркой начинает перечислять состав команд. Он так быстро говорит и так быстро называет имена и фамилии игроков, что никто не успевает запомнить. Вроде бы это и не самое главное – на самом деле это главное: они исполнители, они актеры, на которых народ пришел смотреть. Надо называть фамилии не спеша, о каждом надо говорить, что это за игрок, кто он: заслуженный мастер спорта, олимпийский чемпион, чемпион мира и так далее. Фигу, например, самый дорогой игрок мира, Зидан – лучший игрок мира. Надо готовить зрителя – тогда он увидит действительно интересный спектакль. Так что игроки, конечно же, имеют не то что колоссальное, а основное значение: они же делают эту игру!

Импровизация. Я считаю, что футбол – это вообще сплошная импровизация, хотя идет очень много дискуссий среди специалистов и болельщиков, по какой системе играть, какая расстановка рациональнее. Любой игрок на поле попадает в такую ситуацию, которую предсказать невозможно. Ситуация на поле всегда меняется, она всегда необычна. Бывает так, что даже защитник попадает в прессинг трех нападающих. Казалось бы, попадать в такую ситуацию против трех защитников должен нападающий, а попадает защитник. А ему никто не объяснял, как действовать, он целиком надеется на свою импровизацию, тем более что противники не дают ему возможности даже голову поднять, чтобы провести мяч вперед, а ему надо что-то делать – именно здесь, накоротке. Естественно, он должен импровизировать, и выход из ситуации, в которую он попадает впервые, он находит чисто интуитивно, только благодаря способности быстро анализировать. А интуиция связана с тем, что игрок делал на тренировке. Нередко футболист понимает: «А ведь я сыграл правильно!» уже после завершения игрового момента, то есть мозг автоматически поступил правильно, понимаете? Это счетная машина, тот же компьютер, скорость работы которого вырабатывается на тренировках многократным повторением ситуаций. Футбол – это вообще сплошная импровизация. Конечно, есть план игры, есть конкретная расстановка игроков, продуманная тренером, – это арифметика игры. Остальное, что связано с игрой, – это высшая математика. К арифметике надо обязательно добавлять импровизацию, и здесь уже получается все по-другому. Если бы играли только по плану, только по схеме, то счет был бы, наверное, как в баскетболе, 90:90. А планы все время меняются, потому что меняются ситуации, и человек должен импровизировать. От того, насколько «правильно» он импровизирует, зависит и красота, и результат игры. Команда поэтому и выигрывает, что игрок импровизирует! Но это свойственно игрокам высочайшего класса, и, должен сказать, любая импровизация в первую очередь связана с техническими возможностями игрока, с тем, что и как он умеет делать с мячом. Одним словом, без импровизации футбол бы просто умер.

Игровая дисциплина. Ну, я уже об этом вроде говорил: игровая дисциплина – это то, с чего начинается футбольная арифметика. Вполне понятно: если каждый из игроков в защитной линии или полузащитник начнет водить мяч и обыгрывать нападающих, и терять мяч, и создавать у своих ворот так называемые «обрывы», то такого игрока сразу снимут с игры. Он не нужен, потому что элементарно не соблюдает игровой дисциплины. Он должен сохранить мяч в этих моментах, уж по крайней мере выбить его на угловой, в аут, но не делать таких ошибок. Игровая дисциплина необходима, на ней держится футбол и на ней держится та же импровизация. Импровизация добавляется к игровой дисциплине, а не наоборот.

Мастерство игроков. Об этом я говорил: чем выше класс игрока, тем выше импровизация. Мы часто говорим: вот тот-то и тот-то – классный игрок. А что мы под этим подразумеваем? Что он здорово работает с мячом, что он здорово бежит, здорово обыгрывает, здорово импровизирует в той ситуации, которая сложилась, то есть что он не «вваливается» в ситуацию, которая сложилась, а поворачивает ее под себя. Вроде требуется отдать пас вот сюда, и все вроде будет правильно, и вдруг он неожиданно начинает водить, обыгрывает двоих игроков и забивает гол – вся ситуация оказывается совершенно иной. Почему? Потому что мастерство позволило игроку повернуть ситуацию под себя. Он рискует. Рисковать в ситуации, которая сложилась, может только великий игрок, которому разрешено это делать тренером. А иначе (если каждый будет вертеть ситуацию под себя) получится разброд. Что положено Зидану, не положено тому же Голодову. Каждый тренер и игроки учитывают: вот этот футболист – мастер, он может сымпровизировать, сыграть нестандартно, и они строят игру так, чтобы доставить его к мячу. Например, Бесков часто говорил своим хавбекам: «Не знаешь, что делать в середине, – отдай мяч Гаврилову. Он разберется, он сымпровизирует, он дальше все сделает. Он там, и это его дело, а твое дело отдать ему мяч – все!» Вот это, наверное, и есть мастерство игрока.

Конечно, я мог бы говорить очень много и о мастерстве тренера. Об этом книгу надо писать, и не одну. Основное в мастерстве тренера – это объемное видение поля. Поверьте, это очень и очень сложно, этим мало кто обладает. Сейчас появилось поколение тренеров, которых я называю тренерами эпизода: они хорошо видят эпизод. Они выбегают на поле, спорят с судьей по какому-то моменту, который зачастую ничего в игре не решает. Я вспоминаю тренеров старой школы, в первую очередь Качалина, Якушина, Бескова, Маслова, Севидова Александра Александровича, с которым я, естественно, был тесно связан: это мой отец.

В той плеяде тренеров меня удивляла их способность к объемному мышлению. Вот начинается игра, он еще не знает, что у него неправильно там, с правого края, в защите, но чувствует это, какие-то звоночки у него уже в голове посылают сигнал: что-то там не то, вот что-то такое там неправильно. Он еще не разобрался, прошло совсем мало времени: может, что-то тебе там противник предложил, может, туда кто-то сместился, кто-то в скорости проигрывает… Он еще не знает, что конкретно произошло, но, видя общий рисунок игры, чувствует, что какое-то звено выпадает.

Я думаю, что именно это объемное мышление и есть, наверное, главное в мастерстве тренера. Вспоминаю, как на одном из семинаров тренеров мне задали вопрос: «Вы старший тренер. Какое главное событие будет в этом году?» Я начал перечислять: «Чемпионат мира, чемпионат страны» и так далее. «Нет, – прерывает меня автор вопроса, – главное событие – это съезд комсомола».

Я отвечаю: «Понял». Он мне второй вопрос: «Что главное в работе тренера?» – «Главное в работе тренера – не задавать глупых вопросов своим игрокам!» Он – в шоке и вся комиссия тоже.

Что такое болельщики? Болельщики – это тоже своего рода игроки. Настоящий болельщик – это тот болельщик, который, смотря игру, играет сам, играет вместе с командой. Часто у меня спрашивают, чем видение специалиста отличается от видения болельщика. Специалист видит всю игру масштабно, объемным зрением, он успевает замечать все, он видит движения всех игроков – как с мячом, так и без мяча. А болельщик в основном смотрит за мячом. Вот, собственно, единственная разница. Специалист видит, где неправильная расстановка, где кто-то опоздал, где, наоборот, кто-то рано включился в атаку, где провал. Болельщик увидит это только тогда, когда туда будет отдан мяч, потому что он все время следит за перипетиями игры, за мячом.

Атмосфера стадиона в первую очередь зависит от того, какие команды играют, хотим мы этого или не хотим. Когда самая любимая народная команда «Спартак» (70 процентов страны болеет за эту команду) играет, например, с «Реалом», это пиршество для болельщиков и на стадионе, и у телевизора. Совершенно особая атмосфера! Конечно, на атмосферу стадиона очень сильно влияет и пропаганда футбола, и культура боления.

Вот сейчас очень много говорят о вандализме в футболе, и в этом пункте, как ни странно, на первое место выходят вроде бы англичане. А посмотрите, в Англии стадионы не огорожены, из первого ряда можно выскочить на поле, однако никто никогда не выскакивает – там болеют совершенно по-другому. Стадионы битком, даже последние ряды заполнены. Это говорит о культуре Англии в целом. О том, что почти все они играли в футбол, все они его знают. И все это глупости, будто в Англии самые необузданные болельщики, – это какая-то кучка пьяных мужиков ездит по Европе и называет себя англичанами. Это не истинные английские болельщики! Английские болельщики очень культурные и хорошо разбираются в футболе. А вот наших фанатов, которые свищут на трибунах, я не могу назвать болельщиками.

Конечно, в воспитании болельщиков огромная роль принадлежит СМИ, которые, вместо того чтобы вести работу с болельщиками, наоборот, рекламируют хулиганские выходки фанатов, начинают считать, кто больше подлых поступков совершил, кто больше кресел сломал и тому подобное. Это не болельщик, конечно, это «фан». Настоящие болельщики ведут себя совсем по-другому. Очень жаль, что у нас стало ходить на футбол мало женщин. В мое время на стадион люди ходили парами, семьями. Это беда нашего футбола. Я вел репортаж с чемпионата Европы в Голландии и Бельгии – практически все парами, семьями. Там не ходят, как у нас, компаниями по пять-шесть мужиков, напиться или подраться. Они идут со своими национальными атрибутами, в национальных майках, лица разукрашены, шорты, флаги – карнавал да и только. Праздник. Кто идет, миллионер или простой рабочий, понять невозможно – все они в этот момент объединены. Объединены не деньгами, которые они зарабатывают, не достатком (они разные по социальному статусу) – они объединены общим болением за свою голландскую сборную, они объединены национальной гордостью за свою команду. Эту гордость они делят с самыми близкими людьми: с женой, с подругой, с детьми. Это создает совершенно особую атмосферу на стадионе. Нам здесь еще много и много надо делать.

Конечно, это зависит от того, на каком стадионе происходит игра, как стадион оборудован, есть ли в нем бары, дешевые рестораны, где можно посидеть за час до игры. Можно спокойно прийти на стадион, сесть на свои места, зная, что никто тебя не сгонит, места удобные, никто вскакивать не будет, матом ругаться не будет, сзади кресел кидать не будет – это совершенно другая обстановка, это уже театр. Вот, например, я очень люблю смотреть игры розыгрыша Кубка Содружества, которые проходят у нас на «Олимпийском»: чисто, уютно, на дворе 30 °С мороза, а здесь футбол настоящий. Прелесть! Парочки, все спокойно. Спустился в кафе, попил, булочку съел. Туда можно идти, как на спектакль. Вот к этому и надо приучать. Такой обстановки надо добиваться на всех стадионах.

Что такое футбол: игра, работа, зрелище, забава, развлечение? Это все, что здесь перечислено. И я считаю, что это правильно. Это и игра – игра для, может быть, не особенно разбирающихся болельщиков, которые просто пришли посмотреть, предположим, на игру «Спартак» – «Динамо». Это работа – для тех, кто этим занимается: для футболистов, тренеров, массажистов, врачей. Это зрелище – зрелище для болельщиков старшего поколения, которые делают его анализ, для которых это интересно, которые смотрят футбол не просто как игру, как это делают молодые. Забава – это, наверное, для самых молодых. Развлечение – для тех, кто впервые пришел на стадион или попал на него случайно; во всяком случае, для него эта игра большого значения не имеет.

Отвлечение людей от повседневных забот? Да, бесспорно. Я знаю очень много примеров, когда люди, особенно старики, просто жили футболом: «Эх, дожить бы до весны, посмотреть опять футбол! Как там «Динамо», «Спартак» – говорят, там изменения?!» Человеку о смерти надо думать, а он – о том, как бы дожить до весны да посмотреть вот эту свою любимую команду, за которую он болел многие десятки лет. Конечно, это отвлечение людей от многих забот, от жизненных проблем. Люди, которые к футболу относятся серьезно, и есть настоящие болельщики. Для них это разрядка, независимо от результата. Это разрядка и для игроков. Бывает иногда, находишься в напряжении: тяжелый матч, ты проигрываешь, казалось бы, должно быть угнетенное состояние, а происходит какая-то разрядка – и вот скидывается что-то такое… снимается напряжение… и наступает опустошение и в то же время разрядка.

Регулятор настроения масс? Бесспорно! Вы видели игры чемпионатов мира, когда какие-то команды выигрывают? Вы видели, что творится в Бразилии? Видели, что творится в других странах? Поэтому тут говорить нечего: конечно, это действует, как великолепный праздник. Я не знаю, может, у нас так не будет – у нас не Бразилия. Но думаю, что если наша команда выиграет чемпионат мира, что, вероятно, будет не очень скоро, то праздничное настроение в народе будет, наверное, неделю. Даже какое-нибудь решение правительства вряд ли даст на неделю такой большой праздник, как выигрыш чемпионата мира или чемпионата Европы.

Средство массового заражения толпы… Да, бесспорно, средство массового заражения, футбол очень здорово влияет на поведение толпы в процессе игры. Взять некорректное поведение какого-нибудь игрока, или неправильное решение судьи, или еще что-либо, что вызывает реакцию всей массы людей, присутствующих на стадионе, – конечно, все это здорово влияет на толпу. В толпе всегда найдется какой-то человек-лидер, которому этот поступок игрока или это решение судьи не понравятся. Он заводит остальных, и люди переходят к агрессии, они выплескивают свои эмоции неадекватно.

Собственно говоря, футбол – это и есть эмоции тех людей, которые сидят на трибунах. Это выплеск эмоций, выплеск агрессивности, которая есть в каждом человеке, которая ему дана от природы. Выход этой агрессивности на поле, на стадионе – это очень спонтанное качество – для болельщика, во всяком случае. Конечно, выход этой агрессивности надо регулировать, и здесь уже дело властей и работников стадионов. То, что всплеск агрессии будет, это бесспорно, он и должен быть – футбол без агрессии нельзя себе представить. Футбол – это и есть выход эмоций, не самых, может быть, лучших эмоций человека. Лучше, чтобы эта агрессивность нашла выход где-то на улице, дома, лучше, чтобы эту агрессию он выплеснул из своего организма на стадионе в течение этих двух часов, – тогда он выходит опустошенный. Ему даже приятно, что эта агрессия из него ушла, он уже не отяжелен ею, он становится более легким, что ли. Футбол позволяет, как и любая другая спортивная игра (но футбол, где много болельщиков, где есть с кем поделиться, особенно), выплеснуть эту агрессию всем вместе.

Средство массового психоза? Конечно, футбол может быть и средством массового психоза. Бесспорно! Потому что и команда, и сто тысяч болельщиков смотрят (как это было у нас в «Лужниках»), живут два часа одной идеей: выиграть, добыть эту победу! Отсюда какой-то психоз. Но это опять же выплеск эмоций, опять состояние агрессивности, которая в зависимости от результата и со временем (буквально через десять-пятнадцать минут после конца игры) проходит.

Действительно, для тех, кто занимается футболом профессионально, футбол – ремесло. Это работа, за которую они получают деньги.

Творчество – для тех людей, кто наиболее талантлив, наиболее одарен природой. Как и в любом деле. Маляр, например: его работа – это его ремесло; тот маляр, который «намаляривает» что-то необычное, уже художник. Так и здесь. Я думаю, что грань провести тяжело, но она есть, конечно.

Повод напиться. Да, бесспорно для некоторых это и повод выпить. Почему? Потому что снимается напряжение, снимается чувство агрессии, человек опустошается. Это ни в коем случае не говорит о том, что, приходя на стадион, все должны напиваться. Это говорит о том, как человек привык снимать стресс независимо от футбола. Ему хочется полного расслабления, и для него повод расслабиться (читай «напиться») – это футбол. Думаю, что такой человек и в обыденной, в каждодневной жизни снимает стресс так же. А вот поорать, подраться… для многих футбол – это повод. Опять же, вот он наорался на игре, снял напряжение, у него произошел выход агрессивных эмоций. Я считаю, что это тоже правильно: а где же еще орать, как не на стадионе! Почему к мальчишкам, которые орут, кричат на игре, у нас подходят милиционеры? Да пусть орут, если они плохого ничего не делают! У них выходят эмоции: поорал два часа, охрип, зато потом в метро орать не будет. А ему не дают поорать на трибунах, вот он после игры и корежит все в метро! Почему он это делает? Да потому что ему на стадионе не позволили. Он готовился к тому, чтобы эти эмоции выплеснуть на стадионе, а ему не дали их выплеснуть. Не дал этот глупый ОМОН, который совершенно не понимает этих дел. А ведь дело-то очень простое: ну дай ему там наораться, дай, и все будет нормально! Ломают кресла? Так делайте кресла по-другому, ну придумайте что-нибудь! Это же масса, толпа, среди толпы всегда найдется человек, который более агрессивен, чем другие, – лидер. Некоторые не решаются, другие просто стесняются ему возражать, а некоторые думают: «Что я, трус? Я тоже буду все крушить!» Ну сделайте скамьи какие-то другие, чтобы он не сломал их, – вот и все!

Вопросов много. Вопросы решаемые. А запретить все – так нельзя. Ну давайте запретим футбол! Ведь одно время у нас пошли по этому пути, начали играть в футбол без зрителей – это было страшно! Я вел репортаж однажды из Ленинграда (играл «Зенит» с «Локомотивом») – не о чем было говорить, потому что пустые трибуны: не пускали зрителей! Это был уже не футбол. Футбол без зрителей не существует. Я думаю, ни одному идиоту в голову не придет, если вдруг в театре начнутся беспорядки, выгнать всех зрителей и продолжать играть спектакль. А в футболе это не только в голову приходит, но и происходит. Вместо того чтобы делать свою работу правильно, разумно, они скидывают все на зрителя – зрители виноваты в том, что пришли на футбол. Чушь!

Я считаю, что футбол, как ничто другое, способствует формированию патриотизма у людей, сплочению народа, позитивному настроению общества. Вспомните советские времена, когда команда какой-либо союзной республики выигрывала первенство СССР, – это была действительно национальная гордость, это был праздник во всей республике. В Тбилиси, я помню, открывали все рестораны, все кафе – они все работали бесплатно! Это был колоссальный праздник! Была гордость народа за своих футболистов. Это, бесспорно, сплачивало, тут даже и говорить нечего. Этого простого примера достаточно. То же было и на Украине. То же самое было и в Ереване, когда «Арарат» выиграл. Это было. Это был национальный праздник. Это был выходной день. Это было полное братание народов, полное единение. Народ сплачивала победа своей команды.

Футбол, бесспорно, сплачивает общество, страну. Я был свидетелем этого на чемпионате Европы в 2000 году, когда Голландия проиграла Италии по пенальти в добавочное время. Голландцы не забили два мяча с пенальти! У себя дома в полуфинале! Это было потрясающее зрелище: пятьдесят тысяч народа, из них пять тысяч итальянцев и сорок пять тысяч голландцев, все в национальных майках! Так вот эти пять тысяч итальянцев нашли в себе культуру, нашли в себе уважение к сорока пяти тысячам: они не кричали на трибуне, они не радовались – они молча ушли со стадиона и кричали уже за стадионом. А на стадионе была глубочайшая тишина: ни свиста, ни оскорбления своей команды, ни оскорбления тех игроков, которые не забили пенальти, – все люди сидели, обхватив голову руками. Все сорок пять тысяч сидели минут пятнадцать, и была обалденная тишина, и никто не проронил ни слова. Что это? Единение нации? Да, единение. Даже в случае поражения. Не только в случае победы, но даже и в случае поражения. Переживала вся нация. Это меня поразило. Я был просто глубоко поражен таким единением.

С другой стороны, футбол, конечно же, играет роль и в формировании националистических настроений, шовинизма, ксенофобии, национального психоза значительных масс, а то и всего общества. Он может приводить и к необузданности разъяренной толпы, к ненормальному, дикому поведению молодежных групп. Да, конечно, и это бывает, история футбола знает и такие факты. И вот здесь-то как раз и надо говорить о воспитании болельщиков, о воспитании людей, о воспитании масс. В первую очередь этим должны заниматься СМИ. Ни в коем случае не надо подогревать перед игрой националистические настроения, а после игры (не надо! ни в коем случае!) преувеличивать возможности своих команд. Увы, мы часто делаем это после игры. Сами команды разжигают эти националистические страсти. И, конечно, ни в коем случае нельзя подходить к оценке игры с точки зрения национального вопроса. Бывало же, играли мы против немцев. Наши игроки с немцами обнимаются на поле, в случае нарушения правил извиняются перед ними, а болельщик этого же немца ненавидит, потому что «он» пятьдесят или шестьдесят лет назад убил его брата! Да, в 1945 году мы их били. Но то была война. А это футбол. Это игра. Футбол должен мирить людей. В том и прелесть футбола, что у него много граней. Он, с одной стороны, конечно, и укрепляет, и связывает, а, с другой стороны, может развести. Можно подогреть так: «Что же мы немцам проигрываем? Ведь мы в 1945 году их победили. Ну, давайте выйдем сейчас и костьми ляжем, но выиграем». Можно и так подойти к этому делу. Но будет ли это футбол? Нет. Это будет уже что-то другое.

Мифов и легенд в футболе и о футболе предостаточно. Например, такие: в одной из команд в воротах вместо вратаря стояла обезьяна; Федотову запрещали бить с правой ноги, так как от его ударов ломались стойки ворот. Конечно, это все способствует развитию футбола. Так же, как любые разговоры о театре способствуют рекламе театра. Любые мифы о футболе способствуют рекламе футбола, а следовательно, идут ему на пользу. Говоря о мифах, надо говорить о положительных, а не отрицательных моментах. Все зависит от СМИ, которые те или иные мифы преподносят, а иногда и сочиняют.

Футбол настолько многогранен, что его можно преподнести с любой стороны, и мифы о нем могут привести к самым различным результатам. Возьмите миф о сверхчеловеке, о супермене. О Пеле, о Марадоне, например, можно вполне говорить как о суперменах, особенно болельщику. Та игра, которую они демонстрировали, те решения, которые порой принимали в игре эти сверхфутболисты, действительно позволяли принять их за «сверх-человеков», потому что то, что они творили на поле, уму не постижимо. Так быстро и так правильно оценить ситуацию, в таких условиях действовать может действительно гений или человек, одаренный свыше Богом или я не знаю кем. Потому что тренировать это просто невозможно. Эта какая-то озаренность идет сверху. И действительно, о каждом из них можно говорить как о сверхчеловеке, сверхличности – суперфутболисте, во всяком случае.

Я говорю так о них, потому что видел их. Повторяю, это Пеле, Марадона и Круифф. Может быть, я бы присоединил к ним еще Ди Стефано и Пушкаша. Они были заряжены чем-то божественным. Сюда, несомненно, следует прибавить и голландца Ван Бастена: в его играх, в его голах есть тоже какая-то божественная озаренность. Забивать такие голы, какие он забивал, с таких точек и из таких положений, откуда вообще не бьют по воротам (а он забивал их, и делал это так немыслимо!), – это какая-то сверходаренность, сверхозаренность. Сверхличность. Для обыкновенного человека и футболиста его решения, его действия на поле просто немыслимы. Его решения обычного человека ставили в тупик.

Я думаю, что если относиться к футболу профессионально, то, безусловно, следует говорить и о философии футбола и развивать ее. Футбол формирует личность с божественной стороны. Футбол не терпит фальши, не терпит лжи, не терпит многих таких вещей, которые происходят в футболе, и мы нередко видим, как людей, нарушающих эту философию и этику, футбол наказывает. Именно сам футбол. Истинный футбол не любит жажды наживы, не любит зазнайства, не любит все непотребное для порядочного человека. Поэтому, как правило, все великие футболисты соблюдают философию футбола, ее принципы, ее нормы и ценности. К наиболее честным, наиболее прямым, наиболее авторитетным в футбольном мире людям прислушиваются. Если, например, Пеле что-то говорит о футболе (он, кстати, говорит мало об этом), то все слушают его с осознанием того, что это говорит король мирового футбола. Может быть, людьми, для которых футбол просто забава, высказывания Пеле всерьез не воспринимаются, но для людей, которые живут футболом, которым это интересно, его мысли – как философия жизни. Философия футбола – это своя философия.

Наш российский футбол в основном развивался в уродливые времена, будем говорить откровенно. (Во времена Советского Союза было много хорошего, хоть сейчас СССР и много ругают. Ни в коем случае нельзя говорить о том, что все было плохо. Было очень здорово. Вспомните: стотысячник «Лужники» был заполнен за сезон раз сорок-пятьдесят. Разве это не говорит о единении нации! Не все было плохо.) Естественно, те уродливые формы управления, которые были при коммунистическом режиме, сказывались и отражались на футболе. На футболе в первую очередь, потому что футбол – это такое зеркало жизни! Очень точное зеркало: раз посмотрелся – и уже все видно. Захотел Щербицкий, первый секретарь украинской компартии, сделать киевское «Динамо» лучшей командой страны – сделал. Любыми путями: с огромными нарушениями элементарных законов советского общества, с добавлением денег, машин, путем взяток и подкупа судей – всего, чего угодно. Но команда была сделана, и команда выигрывала. Выигрывала даже путем того, что все украинские команды сдавали Киеву очки. Все это было, от этого никуда не денешься.

Нам в наследство достался советский футбол со всеми его потрохами, со взятками судьям, подачками футболистам, с решением ЦК КПСС, какая команда должна выиграть, а какая проиграть, какую команду пускать за границу, какую не пускать, каких игроков пускать, каких не пускать. Ведь не случайно уже при нашей демократии перед всем миром «прокололись» команда Украины, которая предложила судье несколько норковых шуб, и Грузии, которая пыталась подкупить судей на европейских турнирах. Разве это не наследство Советского Союза? Еще какое наследство! Они думали, что если в Советском Союзе это было так, то так и во всем мире.

Так что, я думаю, российский футбол будет выздоравливать еще долго. И еще долго будут мешать делу все эти негативные традиции советского футбола и особенно люди: еще осталось много людей, которые работали тогда и сейчас продолжают работать. Начиная с того же товарища Колоскова. Так что все остается, как и было. Тот же Колосков, который при коммунистах был просто передаточным звеном, ничего не решал и ничего не делал, а только ездил в Цюрих, в ФИФА, – он решил, что и в России он может тоже ничего не делать, а только ездить в Цюрих. А здесь надо решать, решать и разрешать очень много проблем. Начиная с проблем с заграничными игроками. Мы уже скоро в премьер-лиге не соберем одиннадцать русских игроков, которые могут играть за Россию, потому что у нас играют почти одни легионеры.

Много вопросов осталось от того советского футбола, который влияет сейчас на философию нашего российского футбола. Много вопросов!

И все-таки, я думаю, футбол в России наиболее любимый вид спорта. Он и дальше будет видом спорта номер один. Сейчас мы находимся в таком положении, в котором Советский Союз в футболе никогда не находился. Мы находимся в ужасном положении, в очень тяжелом. В международном отношении, я имею в виду. И все равно народ болеет, народ ходит на футбол. Как только мы начнем улучшать результаты, я думаю, у нас будет футбольный бум. Еще будет! Но он будет нескоро, на мой взгляд. Нам надо для этого еще вырастить новое поколение игроков, тренеров, менеджеров, а это лет пятнадцать-двадцать, а может, и все двадцать пять. Еще многое нужно для того, чтобы футбол в России поднялся. Футбол наш любят. Он будет подниматься. Это – несомненно.

Что означает футбол для других стран? Бразильские футболисты считают себя лучшими футболистами мира и думают, что они дали остальному миру радость. В Италии и Германии подход такой: мы должны быть первыми, потому что наша нация должна быть первой. Может быть, это громко, но у них это так.

Можно ли считать футбол явлением национальной или мировой культуры? Ну, тут и говорить нечего – бесспорно. Ну кто еще, какой артист может поднять сто тысяч зрителей в едином порыве – такого восторга, я вам точно говорю, он не добьется. Когда тот же Пеле, обыгрывая семь человек, забивает гол, сто тысяч встают – неважно, какой они национальности! Они не болеют за Бразилию, но они увидели чудо, и они встают и ревут от восторга. Ни один артист добиться этого не может. Конечно, это культура. Это эмоции. Выход эмоций. Люди встают и плачут от восторга. Я уже говорил о Бразилии, говорил об Италии, говорил о Германии – скажу об Англии.

В Англии футбол стоит в центре внимания всей страны, он в центре всех интересов. Футбол – это культура тела, культура отношения к людям, дух коллективизма. Это именно те традиции, которые воспитаны в Англии на фоне футбола. Главная из них – это принцип джентльменства. Я думаю, что это даже не просто джентльменство – это близко к заповедям Иисуса Христа: братство, единство, взаимопомощь, любовь к ближнему. Это видно в сплочении болельщиков различных клубов, когда на поле появляется сборная Англии: все болельщики, все клубы в одной команде. Это говорит о том, что футбол несомненно является элементом национальной и мировой культуры.

Можно ли говорить о футболе как о субкультуре? Я думаю, что любой вид деятельности подразумевает свою специфическую культуру, а футбол тем более. Футбольный чемпионат длится долго, целый сезон. В других видах спорта – два-три соревнования в году. В легкой атлетике, например: первенство страны, первенство Европы, первенство мира – три-четыре крупных соревнования, которые проходят за два-три дня, – и все. Отсюда совершенно другие методы подготовки футболистов к турниру, другой образ мысли, другая культура. Естественно говорить именно о футбольной субкультуре. И она довольно своеобразна.

В то же время футбол есть элемент массовой культуры. То, что это элемент массовой культуры, бесспорно. Достаточно прийти на стадион, хотя в России это может быть не так видно, как в Европе. Я вел репортаж финала Кубка УЕФА из Дортмунда, играли «Аякс» (Голландия) и «Ливерпуль» (Англия). Стадион вмещает шестьдесят пять тысяч зрителей, и сорок пять тысяч из них было из Англии. Приехали они все в 10 утра, а игра была в 9 вечера. В 10 утра уже во всем городе перекрыли движение, во всех кафе столики вынесли прямо на мостовые, английские болельщики пили пиво, пели песни, размахивали флагами, на центральном соборе было вывешено чучело в форме «Аякса» – все это было настолько необычно и настолько интересно! Повторяю, это было за десять часов до игры. И это был все-таки финал Кубка УЕФА, а не финал Кубка Лиги чемпионов и тем более не первенства Европы, не первенства мира. Все сорок пять тысяч английских болельщиков были в шарфах своей любимой команды – это обязательно. Еще майка любимой команды, шорты, кроссовки – это уже как своя униформа. Разве это не элемент массовой культуры? Ну и плюс реклама, этого очень много на Западе – у нас этого, конечно, меньше. Очень много рекламы строится на ведущих игроках: как они одеваются, как они стригутся, что носят, на чем ездят, что едят, как живут. Людям ярко и броско преподносят их идолов: «Делайте так, как Бекхэм, и будете играть, как он». Это тоже элемент массовой культуры, попкультуры, от этого никуда не денешься.

И, конечно, футбол уже давно шоу-бизнесе. Это видно по тому, как обставляются матчи, как они готовятся, как преподносятся за два-три дня перед игрой. В Англии, предположим, так же, как и в Италии, так же, как и в Испании, за два дня до игры, например, «Ливерпуля» или «Манчестер Юнайтед» телевидение забито только футбольными обозрениями и интервью со всеми игроками и тренерами. И после игры еще два дня разговоров! И это практически по всем каналам! Все газеты, все радиостанции забиты этими новостями и комментариями. Шоу? Шоу. Никуда не денешься – конечно, шоу.

Почему футбол парадоксален? Объясню. Невозможно представить, что в хоккее команда, которая на голову выше, проиграет слабой команде – там разница будет в семь шайб сразу. Мастерство там более легкое, понимаете? Вот один пример. Лекальщик, работающий двадцать пять лет и имеющий седьмой разряд, может отшлифовать деталь так, как новичок ни за что не сможет. А в футболе такое (когда новичок побеждает «старого лекальщика») часто бывает. Почему? Потому что футбол в техническом отношении настолько сложная игра и в нем помимо только технического мастерства присутствует еще так много: и технико-тактическое мастерство, и волевая подготовка, и случай, и физическая подготовка… В техническом отношении команда намного слабее, но в моральной подготовке может быть намного выше. В футболе это всегда есть, было и будет, поэтому исход поединка часто непредсказуем. В футболе нет той логики, что сильные команды всегда побеждают, хотя, в принципе, в большом чемпионате это как правило так. Но в конкретной игре – нет. Вот я и говорю опять о непредсказуемости результата. А это из-за того, что футбол – более сложный вид спорта, чем все остальные. А почему он более сложен, чем другие виды спорта, я уже говорил: потому, что в нем играют ногами. Все остальные виды: американский футбол, теннис, хоккей – это руки. Это руки, это проще. Руками можно сделать все отлично, ногами – нет.

Чем выше уровень клуба, тем лучше игроки, тем лучше тренеры – тем логичнее от него ждать лучшего места, это присутствует в футболе. Логика есть, бесспорно, но вот вам, пожалуйста, и парадокс: лучшая команда мира последних трех лет, «Реал», дважды выигрывавшая у лучших команд мира, у себя в Испании три года не может стать лучшей командой! Парадокс? Парадокс! Хотя и логика присутствует: она лучшая команда мира, потому что там самые дорогие игроки, самые лучшие тренеры и так далее. Но присутствует и парадокс. Я бы сказал, футбол логично парадоксален. Как и вся наша жизнь… За что, кстати, он и любим народом.

Люди, которые говорят, что в футболе не может быть творчества, не правы совершено. Да в любой игре творчество есть: и в гандболе, и в баскетболе, и в хоккее. Почему? Там, где меняется ситуация, где человек должен постоянно думать, – там и есть творчество. Что такое творчество? Это мысль. И если она правильная, то игрок принимает правильное решение. Но футбол в отличие от всех перечисленных видов спорта превосходит их в масштабах, в расстояниях: футбольное поле больше любой площадки любого другого вида спорта – раз; в нем большее количество участников – два; больше возможностей для самых разных комбинаций – три. Значит, творчество в футболе несравнимо с творчеством в хоккее и других спортивных играх.

В принципе футбол, если говорить откровенно, это средство зарабатывать деньги для игроков и для тренеров. Это как театр для актеров и режиссеров. Но если актер великий, он играет с одинаковым вдохновением и за большие, и за маленькие деньги. Он просто не может произносить свой трагический монолог «за зарплату» так, а на престижном театральном фестивале – этак. Тут много всяких нюансов. Один спектакль он сыграл просто «как положено», а другой с таким вдохновением, с такими порывами души, так неожиданно, что это действительно становится гениально. В данном случае говорить о ремесле уже не приходится. Приходит вдохновение, приходит творчество, приходит мастерство. А разница между мастерством и ремеслом маленькая, правильно? Я думаю, что дело в стабильности: чем стабильнее ремесло, тем оно ближе к мастерству.

Если ремесленник делает из красного дерева красивые вещи, то это, наверное, тоже вариант искусства, верно? Так же и в футболе: если ремесло подкреплено стабильностью, неожиданными, интересными решениями, то это уже становится мастерством. А в принципе, конечно, в мире восемьдесят процентов ремесленников и двадцать процентов артистов. Я думаю, что это так. Как профессионал должен сказать, что и вдохновение, и творчество, и импровизация, особенно импровизация, – все это очень тонкие элементы игры. Большие тренеры этим пользуются очень умело. Есть такая шутка: «Где легче работать – в «Реале» или в Нижнем Новгороде? Конечно, в Нижнем Новгороде (в «Нижнем Новгороде») тренеру работать тяжелее во всех отношениях. Во-первых, совершенно другой состав игроков – их надо многому обучить, во многом убедить, так как их класс игры, их уровень подготовки довольно посредственный. Когда же собираются ремесленники высокого класса, какие собрались в «Реале», а к ним еще добавлены пять великих, высококлассных мастеров, чье ремесленничество находится на высшем уровне мастерства, то их учить не надо – они сами все делают. Они сами где нужно проявляют инициативу, где нужно группируются, особенно при обороне, правильно располагаются на поле в каждой игровой ситуации, как требует ремесло. Это большие доки. В «Нижнем Новгороде» этого нет, там любой может пойти в импровизацию, хотя ему, может, и нельзя этого делать – это должны делать два-три игрока, все остальные должны строго выполнять установку тренера, так как они – ремесленники. Ты должен таскать рояль, ты должен заниматься своим делом, решать свою задачу – всё. А вот задачу, например, Гаврилову и Черенкову я дам другую: он должен что-то придумать – неожиданный ход, обыграть, дать неожиданный пас крайнему. А ты должен ходить за ним и «греть» его сзади все время – вот твоя задача. В «Реале» таких «обогревателей» мало. Они есть, обязательно есть: тот же Мартирелли, который в основном отнимает мячи. Он ремесленник в своем деле. Он в основном занят отбором мяча, но он в то же время и мастер великий, понимаете, потому что он добился огромной стабильности в этом деле. У него и импровизация-то, как у мастера. Особенно когда вся команда импровизирует. Это как бы организованная импровизация, так как каждый игрок «Реала» очень четко представляет себя в футболе. Но это свойственно лишь командам высочайшего класса, где собрались высокого класса ремесленники и мастера. А импровизация для команды среднего и, хуже того, низшего класса – ни в коем случае. Она может быть дозволена только одному-двум! Но без импровизации тоже эта команда не сможет играть, она ничего не сделает все равно. Но если в такой команде все будут импровизировать, они проиграют, потому что они будут терять мяч на любой позиции, и все будет кончаться проигрышем. Конечно, идеально, когда импровизируют все и импровизируют правильно, но практически собрать таких людей в одну команду – это дозволено лишь «Реалу», «Милану», «Манчестер Юнайтед».

Начинающий футболист – как великий математик. Любой великий математик начинает с арифметики: все-таки дважды два четыре. То же самое и в футболе: он начинается с азов, которые являются незыблемыми, а потом уже, после освоения этих азов, добавляется импровизация. Но все равно футболист «танцует от печки», «танцует» от азов футбола. Такому и импровизировать легче.

Что можно сказать о духовности футболиста? Я думаю, что духовность футболиста вполне сравнима с духовностью художника, литератора, актера, музыканта. Но духовность – воспитывается. Воспитывается средой. Футболисты, попадая в ту или иную команду, воспитываются на каких-то традициях. Например, он попадает в команду «Спартак». Что такое команда «Спартак»? Во-первых, команда «Спартак» – это самая демократичная команда, которая была в Советском Союзе. Она не принадлежала никому: ни силовым структурам, как ЦСКА и «Динамо», ни заводу, как «Торпедо», ни Министерству путей сообщения, как «Локомотив», – она была сама по себе. Почему масса народу болела за «Спартак»? Потому что народ инстинктивно не хотел быть под чьей-то властью, тянулся к тому, что ей как бы не принадлежало. Во-вторых, «Спартак» всегда славился своей многонацио-нальностью, там играли все: и армяне, и евреи, и татары, и русские, и украинцы, и многие другие. Он всегда притягивал своей многонациональностью. Третье: в «Спартаке» были традиции комплектования команды при отборе игроков и при построении самой игры. Главным всегда было умение сохранить мяч. Поэтому, как правило, в команду брали игроков техничных и умных. Может быть, не таких быстрых, как в других командах, например, в ЦСКА или в «Динамо»… Предпочтение отдавали тому, кто лучше думает, понимаете? Это тоже придавало определенную прелесть спартаковскому футболу… Болельщик, наблюдая, анализируя игру, думал вместе с игроками. Поэтому духовность игроков «Спартака» по сравнению с игроками ЦСКА, «Динамо», «Торпедо» всегда была совершенно другая. В то время как заводская команда «Торпедо» вполне спокойно могла нарушить режим, пойти напиться после игры всей командой, в «Спартаке» этого даже близко не было. Я себе представить не мог, что пойду с Маслаченко или еще с кем-нибудь после игры втроем напиться. Это был бы такой же нонсенс, как если бы Лев Яшин пошел пить… с каким-то актером.

В «Спартаке» традиционно складывалась совершенно другая культура, совершенно другой дух. К нам в раздевалку после игры часто заходили известные всей стране актеры, писатели, музыканты, композиторы. Приходили с поздравлениями, криками, давали контрамарки на спектакли и концерты. Мы часто бывали в театрах, пытались читать о спектаклях, об актерах, что-то узнавать. В ЦСКА, куда приходили в раздевалку генералы, а игроки стояли по стойке «смирно», наверное, была совершенно другая обстановка. В том же хоккее (возьмите ЦСКА) многие из всех этих великих хоккеистов и футболистов и до пятидесяти не дожили – спились. Когда говорят, что все спортсмены такие, это ни в коем случае не так, нельзя огульно охаивать футболистов ЦСКА, или «Динамо», или «Торпедо», тем более футболистов «Спартака». Это совершенно разные вещи. Тем более нельзя сравнивать игроков команд столичных с футболистами провинциальных команд – это вообще совершенно другие люди: это люди, которые побывали уже в «Спартаке», в «Динамо», в ЦСКА, там не подошли, поехали на периферию, где были лучшими. Но, сравнивая ту обстановку, в которой они были в столице, то творчество, они скучают по прежней жизни. Здесь она у них совершенно другая, и они начинают «заливать», хотя они там лучшие. …И все равно нельзя всех мазать одной краской.

В итоге все зависит от человека. В данном случае от футболиста, от тренера. Поэтому когда говорят, что все футболисты гуляки, меня это возмущает. Утверждать, что все футболисты бездуховны, нельзя. Это ложь. Тогда об артистах можно сказать, что все они пьяницы. Но среди них есть великие, гениальные артисты, правильно? Так что вопрос о духовности футболиста очень сложный. И я думаю, что отвечать на него нужно, всегда имея в виду конкретный пример. В первую очередь нужно знать, откуда этот футболист, где он воспитывался, в каком коллективе играл.

Все зависит от традиции. ЦСКА была великой командой, в ней играли выдающиеся, великие футболисты, но многие из них с тремя классами образования. Главное развлечение для них – водка. В то же время они играли как боги, они были кумирами всей страны, им подражала та молодежь, которая с ними играла. Совершенно другое дело в «Спартаке», хотя и у нас в команде бывали, конечно, разные люди. Игрок ЦСКА и игрок «Спартака» – совершенно разные люди по своей культуре, по своему подходу к жизни вообще. Там вопрос один: побольше поиграть, дослужиться до полковника, побольше пенсию получить – вот и все. Здесь вопрос совершенно другой. Совершенно другая обстановка. Совершенно другая игра. Совершенно другая культура. Совершенно другое уважение людей. Совершенно другое понятие о демократии. Мы никому не принадлежали. Если разборы игр в других командах вели генералы или директора заводов, которым принадлежали команды, и учиняли разгром игрокам, а те сидели молча, то у нас такого вообще не было. Во-первых, у нас кроме тренера никто не проводил анализ игр. Во-вторых, Симонян сам в прошлом играл в этой команде, и мы без всякой боязни всегда могли ему возразить: «Палыч, ну почему так, ты же сам играл в футбол! Вот здесь неправильно: я не должен был отдавать сюда, я должен был здесь как-то выйти из этого положения, чтобы мяч перевести вот в эту сторону, здесь свободнее было». Он соглашался или переубеждал нас, но это всегда был творческий спор, совершенно творческий разбор игры, понимаете! В ЦСКА этого не было – там был приказ. Поэтому и обстановка в «Спартаке» была совершенно радостная. «Спартак» в советские времена жил в совершенно другой духовной атмосфере.

Многие классные футболисты из других команд, зная обстановку в «Спартаке», откровенно завидовали нам. Этому, когда человек имеет свое мнение, когда он не связан рамками воинского звания сержанта, или лейтенанта, или капитана, когда не надо стоять по стойке «смирно», отдавать честь, – этому завидуют. Поэтому «Спартак» всегда ценился, несмотря на то, что всегда был самой бедной командой. Все остальные получали от своих ведомств, всех этих силовых структур, заводов лишние деньги, большие зарплаты. «Спартак» всегда получал лишь положенную зарплату – и за выигрыш, как было положено. Больше ничего. Но на ЦСКА ходило по пятнадцать тысяч, а на нас – по сто. «Спартак» больше ездил по миру. Только «Спартак» слыл интеллектуальной, демократичной командой, и многие считали за счастье перейти в «Спартак», даже ценой потери двукратных, трехкратных зарплат в своих клубах.

Что касается того, что великие в прошлом футболисты, как правило, редко становятся выдающимися тренерами, то на этот счет есть несколько теорий.

Одна теория заключается в том, что великий футболист уже выплеснул все, что имел, и ему неинтересно в футболе, а вот у не очень одаренного футболиста осталось чувство неудовлетворенности своей игрой, он считает, что не исчерпал себя как игрок, поэтому хочет выделиться как тренер. Когда эта теория пошла гулять по футбольному миру и ее услышал Лев Иванович Яшин, он сказал, что ее выдумали как раз эти бездарные футболисты. Я с ним согласен. Я думаю, что все великие футболисты были влюблены в футбол, иначе они просто не стали бы великими футболистами. Однако высококлассный футболист, становясь тренером и пытаясь объяснить свою неординарную позицию, свое видение футбола, очень быстро понимал, что не может этого сделать. Почему? Потому что те люди, к которым он обращался, с которыми он работал, понимали другой футбол. И не понимали его. Те вещи, которые он им говорил, порой казались им глупостью: они просто не могли его понять. И игроки говорили: «Да, футболист он был классный, но такую ерунду несет!» По-моему, не может классный футболист нести ерунду, он просто говорит непонятные вещи. И когда эти футболисты становились тренерами, они не поднимали людей до своего уровня понимания футбола. Практически невозможно поднять всю команду до своего уровня – можно подвести к этому одного-двух, если у них проявился талант. Такой игрок его поймет, они сразу будут говорить на одном языке, но всю массу поднять невозможно. Поэтому он волей-неволей вынужден опускаться до их уровня. А вот этого-то многие в прошлом великие игроки не хотели. Особенно те игроки, которые играли на Западе.

Они уходили из футбола. Те, у которых были деньги, пошли в бизнес. Тот же Круифф попробовал: тренировал, добивался видимых успехов. Но сейчас он не хочет тренировать, он говорит: «Я не хочу опускаться, опять выходить и объяснять вещи, которые для меня объяснять не надо, настолько они очевидны. Это все равно что ходить с трехлетним ребенком и объяснять ему, почему снег идет, почему дождь». Он не хочет этого делать, как и многие его коллеги – великие футболисты.

Другие обречены в денежных делах: им надо на что-то жить. Они опускаются до уровня общей футбольной массы и становятся заурядными тренерами. Может ли он стать великим тренером? Тяжело. Тяжело, потому что он футбол понимает совершенно по-другому! Но, годами (годами!) варясь вот в этом мире, он мирится со своей ролью середнячка.

Теперь что касается стереотипов и того, что зачастую к футболистам негативное отношение спортсменов – представителей других видов спорта. Да, эти стереотипы есть. И не какое-то количество других спортсменов, а все спортсмены ненавидят футболистов, этого скрывать не надо. Они просто завидуют. Завидуют тому, что футболист имеет всенародную славу, что на футбол ходит столько народу, что футболисты получают хорошие деньги (хотя, может быть, и меньше, чем им кажется).

Что касается того, что среди футболистов якобы много выпивох, то на самом деле их у нас столько же, сколько среди людей любой другой профессии. Отличие в том, что футболист всегда на виду у народа: кто-то один выпил, а преподносится так, будто все футболисты пьяницы. Но футболист тоже человек, у него возможны любые жизненные ситуации, как у любого другого человека. Футболисты – профессиональные люди, которые занимаются очень-очень тяжелым видом спорта, и я, честно говоря, думаю, что еще не каждый даже великий спортсмен мог бы осилить то, что осиливает футболист: осилить те сборы, которые футболисты проводят по три месяца, тот девятимесячный турнирный период игр с разъездами и перелетами по всей стране… А сколько травм за эти девять месяцев! Не забывайте о том, что футбол самый травмоопасный вид спорта. Одно дело бежать, когда тебя никто не трогает, как в легкой атлетике, и совсем другое, когда футболиста просто бьют, умышленно травмируют. Футболист на поле не защищен никак. Об этом предпочитают не говорить.

Риск у футболиста колоссальный по сравнению со спортсменами других видов спорта, не считая бокса, конечно. Поэтому надо говорить о том, что нам завидуют. Не случайно в футболе бытует шутка: любой мужчина становится спортсменом другого вида спорта потому, что он не смог играть в футбол. Вот такая формула. Любому скажи: будешь Пеле или Марадоной – он, наверное, сразу бросит легкоатлетические тапочки, возьмет бутсы и пойдет играть в футбол. Но он, к сожалению, не умеет этого. Поэтому он пошел в прыжки в воду и говорит, что это самый лучший вид спорта. Конечно, чтобы с вышки прыгнуть в воду, нужна и смелость, и координация, и другие качества. Но я не думаю, что там все так же сложно, как в футболе.

Я думаю, что так же возникают слухи, разговоры про великих артистов, обо всех известных, популярных людях. Вспомните, сколько было анекдотов, сколько ярких историй о знаменитых артистах: этот пьяница, тот ну уж так напился! – а народ на них ходил, смотрел и на спектакле плакал. Так и о футболистах могут говорить все что угодно, но на них ходят смотреть и будут ходить. Пускай он, имярек, прыгнет на огромную высоту, пускай побьет мировой рекорд – я тоже буду в восторге, если он поднял планку еще на два сантиметра: я понимаю, какой труд за этим рекордом. Я буду в восторге, но через минуту забуду – здесь все-таки нет тех эмоций, которые я испытываю на футболе: даже посмотрев матч какой-то средней команды, я думаю о нем весь вечер; даже засыпая, я проигрываю все эпизоды. Вот это мне интересно (и также, я думаю, болельщику), потому что в зрелищном отношении даже мировой рекорд в прыжках в высоту никогда не сравняется с футболом. Они никак не соизмеримы в зрелищном отношении. Никакой еще вид спорта с футболом сравниться пока что не может.

Интереснее игры, чем футбол, в мире еще не выдумали. Поэтому хотите вы того или нет, нравится или не нравится, а миллионы людей смотрят, как гоняют мяч. Им это интересно, они видят в этом и мысль, и творчество, и интеллект, и смелость, и спортивные, и артистические качества, и интеллектуальные качества – все они видят в этой игре. Кто хочет увидеть – да увидит!

Что можно сказать о финансовой и экономической стороне футбола? Я думаю, что неправы те, которые говорят, что люди какой-то профессии финансово независимы. Нет, все мы зависим от кого-то – никуда же не денешься от этого. Только глупые говорят, что футболист – раб, его можно продать. А что, журналиста нельзя продать? То же самое (правда, говорят, что хороший журналист продается только раз в жизни)! Были когда-то великие футболисты, которые играли только в одном клубе и больше нигде не играли. Было и такое.

Популярность футбола в мире становится настолько огромной, что людям интересно, как живет этот человек, что он делает в свободное время, какие у него интересы, с кем он встречается, что он курит. Это кумир, поэтому людям все интересно. Когда они видят его на поле, то восхищаются: один болельщик видит его спортивные качества (выносливость, скорость); другой видит его интеллект (как он чувствует позицию, как «читает» игру, как соображает, как предвидит ситуацию); третий видит что-то другое (смелость, решимость в борьбе); а когда все это сочетается у одного игрока, то это вообще прелестно. Поэтому болельщику-любителю и хочется больше узнать об этом игроке. Он становится идолом.

У футболистов, как у всех, в сутках двадцать четыре часа. Он готовится к очень тяжелой работе и мастерски ее выполняет, а за все это ему надо платить. И поэтому платят, платят очень много, за работу и за рекламу – за все платят. Многие у нас воспринимают это совершенно неправильно. Например, если игрока продают из клуба в клуб (предположим, того же Зидана из «Ювентуса» в «Реал» за шестьдесят миллионов долларов), у нас народ это понимает так, что эти шестьдесят миллионов получил Зидан. Это не так. Эти шестьдесят миллионов получил его предыдущий клуб «Ювентус», а Зидан получает личный контракт (который, конечно, лучше, чем был в «Ювентусе»). Но агенты «Реала» приходят не в клуб, а к Зидану с предложением: «Вы у себя получаете три миллиона в год, а у нас будете получать четыре – согласны?» Он отвечает: «Я согласен». В мадридском «Реале» он будет получать на миллион больше. Затем начинаются переговоры представителей клубов – это обычно долгий и непростой процесс, – и клуб продает его за шестьдесят миллионов, но Зидан от этой суммы по своему личному контракту имеет лишь небольшую часть. Конечно, перейдет он только в том случае, если личный контракт будет лучше, чем в том клубе, где он играет. Это естественно. Из этих четырех миллионов долларов у Зидана половина ежегодно уходит на налоги. Это значит, что остается уже два миллиона. Зидану негоже ездить в метро или на автобусе – естественно, он должен иметь свой автомобиль, и автомобиль последней марки. Ведь он кумир, он на виду! Зидану негоже ходить без охраны, потому что его просто разорвут фанаты, прося автографы, – он должен нанимать охрану и для себя, и для семьи. Он должен иметь дом где-то за городом, чтобы ему не досаждали поклонники, чтобы он мог там отдохнуть, чтобы он мог спокойно готовиться к игре. Он должен соответственно питаться. Он должен оплачивать своего личного, семейного врача. Он должен платить своему массажисту, агенту, юристу, который ведет все его дела… и так далее, и так далее. Играя (пусть даже за такие деньги) десять-двенадцать лет, он в итоге все равно становится инвалидом…

Я не Зидан, но и я уже на протезах. У меня протезы стоят в колене, американские протезы железные. Вот видите: все разрезано, стоит протез, у меня здесь нет связок, ничего, а боль в ногах постоянная… я хожу на этих протезах. И Зидан, я думаю, когда закончит свою карьеру игрока, тоже будет ходить на протезах. Потому что Зидан – это великий игрок, и его лупят будь здоров как. Поэтому он старается обеспечить свою жизнь до тридцати, максимум до тридцати пяти лет (бывает, что и в тридцать пять нападающие играют) – может случиться так, что он больше нигде заработка иметь не будет. Остальные сорок лет он будет жить на те деньги, которые он скопил, да на них потом должен лечиться и вставлять себе протезы. Вот эти протезы вставить – двадцать пять тысяч долларов. Это здесь, в Союзе, а на Западе это еще дороже. А ведь сколько футболистов очень тяжелые травмы получают! Сколько футболистов калеками просто остаются! Это самый травмоопасный вид спорта. Здесь можно себе повредить и таз, и позвоночник, и колени, и голеностоп… и стать инвалидом, и всю жизнь болеть и еле вставать. Об этом не думают, когда слышат суммы контрактов или суммы «купли-продажи» того или иного футболиста, – и у нас в стране, и за рубежом.

То, что сейчас коммерциализация захватывает футбольный рынок на Западе, то, что многие клубы терпят финансовый кризис, – это факт. Эти бешеные деньги – должны же быть какие-то пределы! Сами великие футболисты, тот же Зидан, говорят о том, что суммы крутятся просто совершенно сумасшедшие, невероятные. Опять же, надо учитывать, что тот же «Реал» перевел шестьдесят миллионов «Ювентусу» за Зидана не «чистыми» деньгами, а отдал в счет этого трансфера двух своих игроков. Там еще какие-то дела и перерасчеты. Ну и, в-третьих, слишком большие премиальные за победу приводят к тому, что футболисты начинают забывать основную привлекательность футбола, – понятие джентльменства исчезает. Конечно, это неправильно.

Эти огромные суммы нередко заставляют совершать подлости. То, что человек, закончив играть, может не думать о дальнейшей своей работе, это нормально. Вот балерины, заканчивая танцевать в тридцать пять лет, получают пожизненную пенсию, и никто у нас это не обсуждает. Она всю жизнь танцевала, она в течение пятнадцати-двадцати лет доставляла радость миллионам любителей балета, она больше ничего не умеет делать – что ей, народной артистке СССР, идти к станку ткацкому, что ли? Она заслуженно и вполне законно получает свою пожизненную пенсию. А что, у футболиста или любого другого профессионального спортсмена – у них не так? То же самое, абсолютно то же самое. Он тоже должен обеспечить себе жизнь на старость. Себе и своей семье. И на жизнь приличную.

Не может футболист-игрок в Буэнос-Айресе принимать человека в такой вот квартире, как я принимаю Вас сейчас. Наверное, я должен иметь дом, в котором пять-восемь комнат, холл, подвал; машину – я играл за сборную такой великой страны! Однако все мы были поставлены в такие условия: нас использовали. Сейчас футболисты получают даже в России гораздо большие деньги, и это правильно. Это создает предпосылки лучше играть, больше стараться, дает возможность сохранить деньги на старость. Завидовать особенно нечему. Хотите получать такие же деньги – идите играйте, никто не против. Сейчас футбольные школы набирают, вы можете платить всего по пятьсот рублей в месяц (например, в «Спартаке» есть специальные коммерческие учебные группы) – играйте, пожалуйста. Но я сомневаюсь, что это у всех получится. Играет-то одиннадцать человек в команде, а желающих в той же России сейчас несколько миллионов. И прежде чем говорить о больших деньгах, наверное, надо в первую очередь думать и говорить о большом, колоссальном труде футболистов, об огромной травмоопасности футбола, ведь футболист получает за свою жизнь семь-восемь серьезных травм, переносит массу операций. Надо говорить об этом, а потом уже, в третью очередь, о деньгах.

Кто такой футбольный тренер? Мне кажется, что футбольный тренер в первую очередь режиссер. Все, что связано с профессией режиссера, связано с профессией тренера: это и бессонное мысленное вынашивание спектакля, и отбор артистов, и репетиции. У нас все то же самое, все абсолютно одинаково. Как режиссер имеет свой взгляд на искусство, так и тренер свой взгляд на игру. Так как все режиссеры и тренеры разные, выходят разные спектакли, разные футбольные матчи.

«Кто, на Ваш взгляд, футбольный меценат, футбольный чиновник, менеджер, судья?» Вопрос очень хороший и интересный.

Начнем с футбольного мецената. Я думаю, что футбольный меценат – это человек, влюбленный в футбол, которому повезло в жизни, который на чем-то, на каком-то другом виде деятельности, смог сделать деньги, и все-таки, любя футбол, жертвует какую-то часть своих честно заработанных денег (а может, и нечестно, это вопрос третий) именно на футбол. Должен сказать, что их у нас в России, к несчастью, немного. На Западе – очень много. Другая категория футбольного мецената – это человек, который, вкладывая деньги в футбол, хочет заработать на рекламе этого очень популярного в мире искусства. Дай бог ему здоровья! Это его личная выгода. Я, правда, больше уважаю тех людей, которые не видят личной выгоды, а действуют бескорыстно, как болельщик «Динамо» или «Спартака»: он вкладывает свои деньги в эту команду, покупая билеты на игру, символику любимого клуба, и хочет, чтобы она лучше выступила. Если у человека есть такие возможности – слава этому человеку! В Америке, в Европе таких людей очень много. У нас в России их пока очень мало.

Футбольные чиновники. Я ненавижу это выражение. Ненавижу этих людей. Потому что они, как правило, не были большими игроками, а решают судьбы футбола. Во всей нашей федерации всего два футболиста, великих футболиста – это Симонян и Парамонов. Это два великих мастера, которые играли в футбол, отдали ему всю жизнь. Сейчас они не у дел. Они там больше как свадебные генералы, а вот остальные – чиновники, которые не входят никогда в положение футболиста! Не проведя той колоссальной работы, не имея такого количества травм, они не имеют права судить о том или ином футболисте, особенно о тех, кто играл в советские времена! Они не вправе решать их судьбу, не зная о них ничего! Порой их решения абсурдны и некомпетентны. Все они пляшут под дудку тех людей, которые отдают приказания, не любя футбол, не любя футболистов, спекулируя на этом футболе, зарабатывая на нем деньги – и большие! – и развращая футбол. Я их просто ненавижу! Продажные игры, договорные игры, где все решает судья, – ведь это все пошло от них, футбольных чиновников, менеджеров, судей. Приходит на игру тридцать тысяч народа, люди платят свои деньги – а ведь чиновники уже договорились. Дали взятки и уже знают результат.

Судья этот, который выходит судить, – убийца. Это постыдное явление. Я этих людей ненавижу! Колосков часто говорит: «А как это доказать? Это же невозможно доказать!» Я всегда могу определить, ошибся ли судья, просто неправильно трактуя правила, или потому, что не успел к месту событий и не увидел, что там в этот момент произошло; или же он ошибся преднамеренно. Я это всегда могу сказать – наверное, так же, как любой футбольный игрок-профессионал. И дурить здесь некого, дурят они здесь сами себя.

В том, что наш футбол находится сейчас в том состоянии, в котором он находится, в первую очередь виноваты именно эти футбольные чиновники, потому что наш футбол не так плох сам по себе. И до этого он был неплох, когда у нас были советские условия. Хотя условия существования, условия жизни нашего футбола по сравнению с условиями жизни западного футбола были в сто, в тысячу раз хуже, но наш футбол что-то значил! Мы были чемпионами Европы и еще три раза играли в финале, то есть были три раза второй командой Европы. Кто еще может похвастаться этим, кроме немцев? Никто! Ведь мы же великая футбольная нация. Мы были дважды олимпийскими чемпионами, понимаете! Даже в тех условиях! А сейчас не можем пробиться – почему?

Что, у нас таланты перестали появляться? Да нет, у нас футбол ужасно организован! Я всегда говорил и буду говорить, что наш футбол не плох, а ужасно организован. И организован он вот этими футбольными чиновниками. Ужасно организован календарь. Ужасно организовано судейство. Ужасно организована премьер-лига. В общем, все ужасно, все прогнило. Прогнило все с головы. Все построено на взяточничестве, на деньгах – все так решается. Огромные суммы денег плавают здесь. Поймите, футбол – это огромная сфера, и ведь этим же кто-то должен сегодня руководить. В принципе, ей (этой сферой) должен руководить президент Российского футбольного союза. Но если он не руководит, если он самоустранился, то тут же найдутся теневые дельцы, которые будут руководить, – они и руководят нашим футболом. Отсюда и дело Титова, и дело Смирнова…

У нас в футболе скандал за скандалом – почему? Потому что им никто не руководит, вернее, им руководят те теневые люди, которые вкладывают деньги и хотят от них очень быстрой отдачи, большой прибыли. Они не заинтересованы в развитии нашего футбола, ни в чем не заинтересованы – они заинтересованы в получении прибыли. А те люди, которые должны руководить официально, должны развивать футбол – это Российский футбольный союз! – он самоустранился, он не руководит ничем. Поэтому у нас футбол находится в таком ужасном состоянии. Я считаю, мы долго еще не восстановимся, пока мы не наладим все именно здесь.

Пока товарищ Колосков не уйдет в отставку, у нас ничего в футболе не выйдет. Ничего, пока не придет сильная личность, действительно заинтересованная в развитии нашего футбола, и не направит наш футбол на правильный путь развития! Вы посмотрите, что творится: наш российский двадцатилетний игрок стоит в десять раз дороже, чем западный профессионал! С каких это пор? Откуда такие цены взялись? Значит, тот, кто руководит нашим футболом, позволил это сделать, правильно?! Выходит, что Российскому футбольному союзу это тоже выгодно! Значит, вместо того, чтобы руководить им, они ищут выгоду. Вот так прямо и напишите, ничего страшного! Так все и есть!

Очень больно, обидно за организацию нашего футбола. Нас обманывают постоянно и товарищ Колосков, и многие его единомышленники. Нам говорят, что совместительство старшего тренера любой команды, участвующей в чемпионате страны, с должностью старшего тренера сборной страны – это вполне нормальная ситуация. А я, как и многие специалисты, считаю, что это главная наша ошибка. Эти две должности соединять нельзя. Это главная ошибка, которая только может быть в футболе. Именно это было сделано в случае с Романцевым. Это было главной причиной безобразного выступления сборной на чемпионате мира. Сейчас делаем то же самое, но сейчас это уже вроде бы как и не ошибка и ничего страшного нет. Вот так вот, понимаете! Это все идет от них.