Неизвестный с «Драккара» Муравьёв Константин

Глава 6

Империя Аграф. Имперская планета Таор.

Демилитаризованная зона. Система Крон-12.

Станция армейского узла связи 47Х89РТ. Фронтир

Адриана Трекурат в очередной раз с грустью гуляла по их семейной гологалерее. Здесь были выставлены портреты всех близких родственников их небольшого рода.

Она остановилась перед голограммой своего мужа. На неё смотрел сильный волевой мужчина, с жёсткими чертами лица и волшебными голубыми глазами, чью красоту она смогла рассмотреть не сразу, а только через год после их женитьбы. Но до сих пор не может налюбоваться такими знакомыми, привлёкшими её однажды, но раз и навсегда чертами лица. За несколько столетий их знакомства Конуэл совершенно не изменился. Её муж на протяжении последних трёх столетий занимал пост главы службы внутренней безопасности империи Аграф и в последнее время как-то незаметно для многих стал очень значимой фигурой. А в табели о рангах занял одно из лидирующих мест в очереди на престол империи, хоть и не первое, но в десятку входил. Но он этого не желал. Конуэл до сих пор оставался простым, но смертельно опасным воином. Однако пост вырастил в этом умном аграфе очень хитрого и осторожного политика, преданного клану и империи. А поэтому он не устраивал многих. Он оставался таким же непримиримым и жёстким, но справедливым аграфом, каким был и до свадьбы. Аграфом, который был готов отдать жизнь ради спасения другого. Правда, в последние шестьдесят лет он стал более суров, а улыбка совершенно перестала появляться на его лице. И связано это с рядом трагедий, постигших их семью.

Постояв ещё немного напротив голограммы мужа, Адриана прошла мимо своего портрета, только мельком взглянув на него. Она знала, что последние пятьдесят лет состарили её, а несчастье, постигшее их род три месяца назад, окончательно выбило из колеи. И теперь на её портрет смотрела совершенно другая женщина, с усталым и печальным лицом, но всё ещё пленительно-прекрасными фиалковыми глазами.

Дальше располагались портреты двоих её сыновей, их жён и детей. Первым шёл Лекарт. Он занимал пост начальника полка быстрого реагирования космодесанта флота. Был он резким и неугомонным аграфом, всегда стремившимся вперёд и не способным усидеть на месте и нескольких секунд. И слыл одним из лучших боевых офицеров империи, даже не так, он был единственным генералом, который руководил своими операциями и участвовал в них, хотя и не часто. Правда, это не поощрялось даже Конуэлом. «Генерал должен управлять битвой, а не участвовать в ней», — часто говорил он. Хотя сам Лекарт признавался, что до отца он ещё не дотягивает. Смотря на него, Адриана явно прослеживала сходство между мужем и старшим сыном, они даже свой путь выбрали в сходных сферах, только Лекарт относился к управлению внешней разведки империи. Конуэл особо никого не выделял из своих сыновей, но, когда проводил спарринг с Лекартом, было заметно, какая в нём просыпается гордость после каждой победы сына над ним.

Рядом с Лекартом была помещена голография его молодой жены Гелии и их маленьких сыновей Трава и Нока, пяти и шести лет. Сошлись Лекарт и Гелия неожиданно и достаточно бурно около десяти лет назад. Гелия, несмотря на свой неприметный внешний вид, была главой небольшого клана местных девушек-воительниц. И вероятно, именно это привлекло их неугомонного сына в этой внешне мягкой и податливой, но на самом деле очень волевой и крепкой девушке.

Вторым шёл Ставис. Это был молодой аграф интеллигентного спокойного вида. Последние несколько десятилетий он занимался наукой, если точнее, насколько знала Адриана, участвовал в различных проектах, связанных с нейроисследованиями. А в этом году, в дополнение к исследовательским работам, он принял должность ректора Высшего военного Таорского университета, хотя это и странно, ведь Ставис абсолютно никакого отношения непосредственно к вооружённым силам не имел. Таорский университет был элитным военным заведением, где в руководстве в основном сидели различные армейские и флотские чины. Но его на эту должность выдвинул совет университета, и он её принял. Все говорили, что это её сын, он во многом унаследовал её черты лица, цепкий ум, мягкий и добрый характер. Поэтому она не представляла, как он может руководить самым большим и престижным военным учебным заведением в империи. Но у него это получалось, и, судя по слухам, довольно неплохо.

Следом шла голограмма его жены Инолы. Молодая красивая девушка, с которой её сын сошёлся ещё будучи простым научным работником в одном из институтов. Она была дочерью его научного руководителя. Тихая, спокойная и очень застенчивая девочка. Она стала второй дочерью Адрианы. И сорок лет назад подарила их семье маленькую внучку.

Необычную, но от этого не менее любимую. А для Конуэла и Адрианы эта маленькая девочка стала ещё и вторым шансом. Необычным в девочке было абсолютно всё, от её не по годам рассудительного характера до внешности. На внешность девочки, а потом и молодой девушки невозможно было не обратить внимания. Во-первых, её кожа имела антрацитово-чёрный цвет, которой ей достался, со слов различных научных мужей, к которым водили девочку, как атавизм от их далёких предков. Оказывается, у многих из них изначально был именно такой цвет кожи. И второе: эта девочка была как две капли воды похожа на их дочь, пропавшую без вести пятьдесят лет назад.

Конуэл и Адриана не могли нарадоваться на внучку, несмотря на такую необычность, их девочка была безумно красива. И это признавали многие, особенно молодые аграфы, которые ходили за ней толпами. Девушка обладала неким врождённым магнетизмом, покорявшим и привлекавшим к ней.

Посмотрев на портрет Инолы и её дочери, Адриана всё больше погружалась в грустные воспоминания, которые были её спутниками последние полвека. Женщине очень хотелось увидеть девушку, изображённую на следующей голограмме, но, смахнув внезапно набежавшую слезу, она переборола себя и не стала переключаться на следующий портрет.

Вместо этого она повернулась к голограмме молодого аграфа и девушки. Никто бы никогда не смог подумать, что это мать и сын.

«Тара, девочка моя», — подумала Адриана, рассматривая молодую женщину. Она была женой их старшего сына, Лаэрта, также исчезнувшего бесследно около пятидесяти лет назад. Молодой человек был их сыном и её внуком, Лаэртом-третьим. Названным в честь своего отца.

Дальше всплыли только грустные воспоминания. Пятьдесят лет назад сначала пропал их старший сын Лаэрт, потом отправившаяся на его поиски дочь. Потеря ещё и дочери после пропажи сына очень больно ударила по их семье, они держались только благодаря врождённой силе воли. Конуэл ещё больше погрузился в свою работу, иногда неделями не появляясь дома. Она с каждым днём все сильнее ощущала сдавливающее грудь одиночество и тоску. Но рождение маленькой внучки сплотило их семью и возродило огонь семейного очага. Её муж вновь вспомнил, что он не один на этом свете, а она сама оттаяла и вытравила из своего сердца то гнетущее чувство песчинки, летящей по воле ветра. Правда, временами она замечала отблески горя и печали в глазах своего мужа, когда он глядел на маленькую дочурку их сына и невестки.

«Он так и не смог простить себе потери детей», — понимала она.

С годами грусть потери ослабла, но не ушла полностью. Единственное, что не давало скатиться в бездну отчаяния, это другие дети и внуки. Сейчас последних стало четверо.

Старший, сын Тары, в этом году заканчивает Таорский университет с хорошей рекомендацией, полученной из армейского лётного училища, куда ему дали возможность поступить ещё до начала учёбы в университете Конуэл и Лекарт и которое он закончил с отличием.

Два младших, Трав и Нок, маленькие бесенята, точные копии своего отца Лекарта. Неугомонные и вечно работающие генераторы проказ и забав, которые останавливаются, только когда ложатся спать или идут есть, и то не всегда.

И средняя внучка, их радость и отрада. Их надежда. Рахута.

Адриана не выдержала, её глаза затопили слёзы. Адриана обессиленно села на кресло у стены, расплакавшись.

Никто не мог сказать, что произошло с кораблём, перевозившим три месяца назад студентов среднего курса, среди которых была и она, их девочка. Но когда Ко-нуэл и Лекарт прибыли на место аварии или нападения, там были одни трупы. Среди мёртвых не смогли опознать четверых аграфов. Но не было найдено ещё как минимум пять тел. В том числе и Рахуты. Это был удар, который они уже не смогут выдержать. Адриана понимала, что ещё месяц — и в их семье наступит разлад.

Отец девочки сказал, что это рок. Рок платы за то, что кто-то из них что-то совершил. Но она не понимала, почему платят их дети, а не они сами. А главное, она не понимала за что.

Но сегодня с утра в ней проснулось какое-то неведомое, давно забытое чувство. Какая-то безумная надежда на чудо поселилась в ней. И она вдруг поверила. Просто поверила в них. В мужа, детей, внуков.

И в её девочек.

А на следующее утро к ней приехала Гелия с детьми, чтобы оставить мальчиков у них на пару дней. Лекарт был на очередном задании, а Гелии нужно было по каким-то делам клана съездить к своим родителям, и поэтому сыновей они договорились оставить у Адрианы и Конуэла.

Когда дверь открылась и в дом ворвались два этих неугомонных смерча с криками: «Бабушка, привет! Как дела?!», по лестнице в противоположном конце холла к завтраку начали спускаться Конуэл с Лаэртом, который с матерью жил в их доме последние тридцать лет, с тех пор как Лаэрт пошёл учиться сначала в училище, а потом и в университет.

Вслед за мальчиками в раскрытую дверь вошла Гелия, о чём-то разговаривая с Тарой, которая, оказывается, тоже была на улице и сейчас входила в дом вместе со всеми.

Именно в эту секунду в непрерывном гаме и радостном возбуждении, которое привнесли в их дом два маленьких аграфа, в Адриане проснулся её малый дар предвидения, и она поняла, всё у них будет хорошо. И она мгновенно преобразилась, как будто не висело над ней того гнёта печали и грусти, что она ощущала последнее время.

Этот расцвет Адрианы стал так заметен, что все окружающие мгновенно замерли. Даже дети угомонились, ощутив на себе важность момента и ту силу, что сейчас ощутимым и буйным потоком шла от женщины и раскатывалась волнами, пронизывающими всё кругом.

Конуэл очнулся первым, сделал шаг по направлению к ней и с какой-то надеждой в голосе спросил:

— Ари, ты что-то почувствовала? — Он так и не дошёл до женщины, остановившись на полпути.

Она повернулась к мужу, и он увидел сияющий блеск её фиолетовых глаз и счастливое лицо. А главное, на него смотрела та сияющая и блистательная красавица, что будоражила умы и мысли многих аграфов в самый первый миг их первого знакомства.

— Наши девочки живы, — сказала Адриана и тихо добавила, смотря прямо в глаза мужу: — Конуэл, обе девочки.

И как только она произнесла эти слова, раздался вызов по устройству гиперсвязи. Этот звонок заставил всех вздрогнуть.

Лаэрт, как ближе всех стоящий к устройству связи, подошёл и ответил на вызов, включив громкую связь, явно почувствовав, что этот звонок может быть важен.

— Здравствуйте, — услышали все приятный певучий голос девушки, — я не ошиблась, это дом Конуэла и Адрианы Трекурат?

— Да, — ответил Лаэрт, приглядываясь к кому-то на том конце канала связи. — Мы знакомы? — спросил он.

— Простите, нет. Я вас не знаю, — ответил всё тот же голос, навевающий какие-то родные и давно забытые воспоминания.

Адриана с болью в глазах пыталась вспомнить, где же она могла слышать этот голос. Это же пытался сделать и Конуэл. Но, как всегда, дети оказались наиболее прозорливыми. Самый младший, несколько коверкая слова, произнёс:

— Бабушка, а почему тётенька говорит твоим голосом?

Между тем Лаэрт продолжал разговор с незнакомкой:

— Чем я могу вам помочь?

— Можно ли позвать Адриану или Конуэла?

— Как вас представить?

И тут с того конца связи донёсся тихий мужской голос, в большинстве перекрывающийся помехами, но вполне понятный:

— Леита, солнышко, просто скажи, что ты по личному вопросу. А то могут не поверить и решить, что ты какая-нибудь мошенница. А родители, я думаю, всё поймут, когда тебя узнают.

И девушка послушно произнесла, не став спорить с вполне справедливым, но уже неуместным советом. Говоривший мужчина, вероятно, не знал о такой большой чувствительности микрофонов на своем конце линии связи.

— По личному вопросу.

Но не успела она подойти, как к передатчику сигнала уже подлетел Конуэл. Адриана даже не успела отреагировать, вот муж стоит на полпути к ней, как он уже на переговорной площадке. И тут до всех донёсся небольшой всхлип и только одно слово:

— Папа.

Адриана сорвалась с места и в мгновение ока оказалась на площадке рядом с мужем, схватив его за руку и сжав её.

Несколько секунд она молча смотрела на визор, а потом тихо выдохнула:

— Леита… — Вглядевшись в свою такую далёкую, но одновременно близкую дочь, произнесла: — Доченька, живая. Я надеялась и всегда верила. Всегда!

Конуэл смотрел на дочь и молчал, будто пытаясь поверить, что перед ним стоит не призрак, а живой человек. Девушка же только тихонько всхлипывала и счастливыми глазами смотрела на родителей. Было хорошо заметно, что она не может оторвать глаз от них и переводит их с одного на другого, постоянно повторяя:

— Мама, папа, — и так до бесконечности.

Но тут на заднем плане за девушкой промелькнуло ещё одно лицо, с интересом попытавшееся заглянуть через плечо Леиты. А всё тот же невидимый мужской голос произнёс:

— Рахута, дай ей поговорить, не мешай. Не видишь, они давно не виделись и собираются с силами, чтобы излить друг на друга шквал новостей и эмоций.

Адриана удивлённо переглянулась с мужем и воскликнула:

— Рахута?!

И услышала другой, ещё более знакомый девичий голос на том конце линии:

— Так я только одним глазочком взглянуть хотела. Меня и не увидят. Интересно же увидеть её родителей.

И тут в кадре чётко проявилось лицо второй девушки. Несколько секунд длилось бесконечное мгновение молчания и мёртвой тишины, прерываемое только тихими вздохами да биением сердец.

— Дедушка, бабушка, братик? — рассмотрев стоящих не переговорной площадке аграфов, произнесла вновь появившаяся девушка так, будто воспоминания давались ей через силу.

На что, обращаясь к Леите на том конце канала связи, Конуэл произнёс тихим и очень мягким голосом, стараясь не спугнуть того мимолётного мгновения счастья, что поселилось в них.

— Доченька. Попроси, пожалуйста, вторую девушку подойти поближе.

Когда рядом с Леитой села ещё и Рахута, то все удивлённо посмотрели на сидевших рядом девушек. Лаэрт давно догадался, что трансляцию можно дублировать на центр холла и поэтому все могли наблюдать эту странную парочку и необычную картину.

— Леита, познакомься, это твоя племянница Рахута, — с некоторой заторможенностью сказал Конуэл.

Было забавно наблюдать, как удивлённо на том конце линии уставились девушки друг на друга, а всё тот же неизвестный мужской голос прокомментировал:

— Ну, теперь многое становится понятным. Чудес-то в жизни не бывает. Вы, значит, близкие родственницы. — И сам у себя с огромной долей недоумения голос спросил: — И что же теперь мне с вами делать, спрашивается? Как быть? Как себя вести?

Адриана всё никак не могла отделаться от чувства нереальности происходящего, она пыталась понять, что за чувство бьётся в её груди. Что-то в этой ситуации было не так. Было за гранью её понимания. Но разобраться со своими внутренними проблемами у неё пока не получалось.

Между тем разговор продолжался.

— Ну, вы не молчите всё время, общайтесь. Время-то идёт, мы не можем находиться тут бесконечно, — опять вклинился в разговор настойчивый мужской голос.

Адриана всё никак не могла оторваться от изображения девушек. Переводила взгляд с одной на другую. И практически мгновенно этот же голос произнёс вновь:

— Хотя нет, сейчас не время для воспоминаний. Рахута, быстро пойдём-ка со мной. А ты, Леита, пока введи своих родителей и родственников в курс дела.

И с того конца линии послышалось какое-то шебуршение.

— Но я не хочу, — возразила Рахута, — я хочу побыть здесь. Я начала вспоминать.

— Вот именно, — ответил ей голос, — что вспоминать. Откуда в тебе могут быть эти воспоминания, ведь только вчера их не было в твоей голове. Это нужно проверить. Надо понять, что с тобой происходит.

— Но можно не сейчас.

— Рахута, сейчас. Потом может быть поздно, от этого зависит твоя жизнь. Хватит спорить, пошли.

И столько власти и уверенности сейчас было в этом голосе, что девушка без пререканий поднялась из-за стола и ушла вслед за неизвестным, так и не появившимся в кадре.

Конуэл, удивлённо переглянувшись с женой и немного успокоившись от увиденного и услышанного, стал расспрашивать оставшуюся на связи дочь о событиях, с ней произошедших. Начал он с непонятной сцены, свидетелями которой они только что были.

— Я так понимаю, Рахута сейчас временно вне досягаемости. Но хотелось бы верить, что она в безопасности. Это правда? Мы можем положиться на этого мужчину? — спросил он Леиту.

— Папа, я на него полагаюсь уже больше месяца. А за последнее время в большей безопасности, чем с ним, я ещё не была. Я ответила на твой вопрос?

— Вполне. Просто я переживаю за вас обеих и боюсь потерять вас вновь. И не только я. Мы все боимся. Её родителям мы уже сообщили, чтобы они мчались сюда, и они обещали прибыть в течение часа.

— Все нормально. Я понимаю. Папа, мама, не переживайте, пока всё хорошо. Мы с Рахутой в относительно надёжных руках, — постаралась успокоить их Леита.

Немного помолчав, Конуэл смущённо сказал:

— Я так переживаю и волнуюсь за вас, — и снова замолчал. Но, подумав несколько минут, начал с давно мучившего: — Леита, доченька, расскажи, что же с тобой случилось? Где ты была всё это время? Почему не подала о себе ни единой весточки? Этому были какие-то веские причины, как я понимаю. Но какие? Как рядом с тобой оказалась Рахута? Что это за мужской голос?

— Хорошо, папа. Я расскажу всё, что знаю, и начну с того времени, как пропал Лаэрт. Хотя, по сути, и рассказывать мне нечего. После того как я подслушала ваш разговор, с дедом и дядей Лаэртом-старшим, о том, что вы не можете организовать поисковый отряд в сектор, где нашли последний след моего брата и вашего сына Лаэрта Рекассо, я выкрала экспериментальный рейдер-истребитель, в испытаниях которого участвовала, и отправилась в найденную вами систему. Я хотела раздобыть хоть какие-то сведения о нём и предоставить их вам, как прямые доказательства того, что он был в том злосчастном секторе. Ведь сами вы не могли ничего этого сделать из-за своей политики.

В этих словах достаточно ярко проскользнули нотки обиды и грусти.

— Прости, девочка моя. Но это действительно было невозможно, — с печалью в глазах и болью в голосе сказал Конуэл. — Мы не могли отправиться в тот сектор самовольно, без одобрения императора, ведь это привело бы к обострению отношений с правительством Содружества, а мы не могли себе этого позволить, особенно в самый разгар войны с архами.

— Я понимаю, — несколько сухо и отстранённо ответила девушка.

Адриана же подумала о том, как сильно изменилась их девочка. Сейчас перед ней был рассудительный и взрослый аграф, а не тот нежный и трепетный цветок, которым она помнила её.

Леита между тем продолжила:

— После того как я различными задворками добралась до искомой системы, я провела в ней три дня. Но так и не обнаружила никаких следов пребывания там Рекассо. Уже отчаявшись что-то найти, я собиралась покинуть её, как мой радар засёк какой-то неопознанный транспорт, летевший через систему в пустоту. Мне это показалось странным, и я, подключив систему маскировки, проследила за ним. Через день пути неизвестное судно в одной из точек исчезло с радаров. Я подумала, что оно незаметно ушло в гипер, а я пропустила этот момент. Но, подлетев к нужной области пространства, я провалилась в соседний сектор. Сектор, где давно уже царила тьма, а его светило потухло. Там я потеряла транспортник, который преследовала, но по остаточному следу смогла определить его направление и устремилась туда. На моём пути находилась одна из планет, которую мне нужно было обогнуть, что я и сделала. Но когда я вылетела из-за её кроны, мой истребитель напоролся на слепую атаку, устроенную удирающими от преследователей бывшими обитателями системы. Атака повредила прыжковые двигатели корабля и разрушила маскирующее поле. В этот момент меня и заметили отступающие. Это было несколько истребителей Содружества. Обнаружив меня, внезапно появившуюся на их пути, они приняли мой корабль за вражеский истребитель и атаковали его. После этого был скоротечный бой. И я вышла из него победителем. Но чего стоила мне эта победа! Мой корабль был полностью разбит. Повреждены все ходовые и маршевые двигатели. Орудие функционировало только с одного борта. Жить мне оставалось ровно столько, сколько понадобится времени напавшим на систему добраться до места боестолкновения. Когда я смогла опознать корабли нападающих, а это оказались архи, надежда полностью покинула меня. Но они не тронули мой корабль. Архи ещё несколько дней провели в системе, а потом ушли. Я же осталась там одна. Система жизнеобеспечения, как ни странно, не пострадала и готова была продержаться ещё чуть больше месяца. Я ждала почти весь этот срок, что кто-то прибудет в систему, что её обитателей примутся искать. Но никаких спасателей не было. О системе и её мертвых хозяевах забыли или вообще не знали о них. Не было и вас, — с грустью сказала девушка. — Поэтому за день до отключения системы жизнеобеспечения я воспользовалась своим последним шансом остаться в живых и погрузила себя в стазис-поле. На этом закончился первый этап моих приключений. Свою основную цель я так и не смогла выяснить, у меня не получилось найти никаких следов пропавшего брата. Зато сама я из-за этого выпала из жизни на долгие пятьдесят лет. Но я не жалею об этом. Единственное, о чём я думала в последние свои дни, до того как уснула, это о вас, что не могу передать вам никакой информации о себе. Я даже записала инфокристалл, данные с которого залила в свой истребитель, в надежде, что когда-нибудь он попадёт к вам. Сообщение было зашифровано нашим личным семейным кодом, и поэтому я верила, что вы сможете его прочитать, попади оно к вам. — На несколько секунд Леита прервалась, чтобы перевести дыхание, и продолжила: — В стазисе я пробыла полвека. Что происходило в системе всё это время, я не знаю, системы корабля были законсервированы и отключены, восстановить же прошедшие события мне не представляется возможным. А потом меня спасли, вернее, спас. Странный, непонятный молодой мужчина нашёл мой корабль и вывел меня из состояния стазиса. Простой мусорщик, не спасатели, не члены поискового отряда, даже не враги, а простой космический бродяга-старатель, который в той системе, вероятно, оказался случайно, спас вашу дочь. — Девушка снова замолчала, видимо, не знала, что сказать в дополнение. — Вот и вся история. Есть несколько моментов, о которых я не рассказала, но должна спросить разрешения, чтобы поведать о них, — закончила Леита свой долгий рассказ.

«Да, сильно изменилась девочка, если уж даже нам не может рассказать всего и должна спрашивать для этого у кого-то разрешения, — подумала Адриана. — Неужели кому-то она доверяет больше, чем нам?» — с удивлением посмотрела она на свою дочь.

Заподозрив неладное, что беспокоило её с самого начала, она спросила, сильно сжав руку мужа:

— Леита, доченька, скажи, пожалуйста, как тебя зовут?

Все присутствующие в комнате родственники посмотрели на Адриану с недоумением, даже муж не понял, что она подразумевала. Ведь уже стало понятно, что это действительно их дочь. И только Тара от двери дома с каким-то озорным блеском в глазах оглядела всех присутствующих, вероятно догадавшись своим тонким женским чутьём, в чём дело и что сейчас могут услышать здесь присутствующие.

А девушка на том конце линии, с некоторым вызовом посмотрев в визор, ответила:

— Леита Скарф Ах Маар.

Но бума не произошло. Тара и так догадалась обо всём. Отец как-то даже с облегчением воспринял эту новость, только и сказав, что такое сокровище всё время в руках не удастся удерживать и рано или поздно его все равно бы кто-нибудь утянул. Остальные просто ещё не так хорошо знали Леиту, чтобы как-то по-иному отреагировать на эту её фразу.

И только Адриана не смогла спокойно воспринять этой новости.

— Но, девочка, выходить замуж за кого-то только потому, что он тебя спас, это не тот вид благодарности, который доставит радость вам обоим в будущем.

— Мама, неужели ты считаешь меня настолько недалёкой? Нет, конечно, это не главная причина. О главной ты знаешь. Для нас она всегда только одна.

— Неужели? — спросила Адриана.

— Да, мама. Для меня так получилось, это он.

— Я рада за вас, — как-то сразу успокоившись, сказала Адриана и с ехидством в голосе продолжила: — Но ты хоть предупредила этого своего смелого аграфа, что его ждёт здесь, на родине? Ведь твой отец и брат от него мокрого места не оставят, если он не сможет доказать, что достоин тебя. Ты ведь знаешь, ритуал вхождения в клан для мужчин очень жесток и труден, особенно если кто-то пристрастен. А так и будет, они будут очень пристрастны.

— В этом есть ещё пара загвоздок, — со смущением и немного потупившись ответила девушка.

— Ты ему ещё не сказала? — строго спросил уже Конуэл. — Он должен был об этом узнать до того, как ты приняла его имя. Если он откажется проходить ритуал, вы оба станете изгоями.

— Я знаю, но проблема не в этом. Хотя я ему и не говорила, но, побыв рядом с ним некоторое время, я поняла, что он не будет для него слишком большой проблемой.

— Ты так в нём уверена? — спросила Адриана.

— Да, — просто ответила девушка.

— Так в чём же твоя загвоздка? — с непониманием посмотрел на неё отец, как-то упустив из внимания, что их пара.

— Рахута Скарф Ах Маар, — тихо произнесла Леита.

— Что?! — вскричал Конуэл, а Адриана сделала шаг назад, но, вернувшись на место, взяла своего мужа за руку, чтобы поддержать.

Немного помолчав, он попытался успокоиться, но эмоции переполняли его, и он, жёстко посмотрев на дочь, потребовал:

— Рассказывай.

Правда, по мере рассказа дочери у него получилось немного взять себя в руки, но сталь, мелькавшая в его взгляде, так и не исчезла. Леита тоже почувствовала, что сейчас решается судьба близкого и дорогого ей человека, и не важно, что судьёй выступает другой близкий ей человек.

А причины этому были. Последняя её фраза была оскорблением для всего их рода, и только веские доводы могли послужить им оправданием. И именно эти доводы в своём рассказе и старалась сейчас выделить Леита.

— Когда я очнулась, то оказалось, что я нахожусь на неизвестном мне корабле. Кто-то и каким-то неведомым мне образом смог извлечь меня из моего истребителя, отключив при этом стазис-поле. Проделать всё это смог молодой мужчина, который, вероятно, прибыл в ту систему для сбора и вывоза оттуда различного металлолома или ещё работающего хлама, который во множестве можно было найти там. Как я и говорила, он мусорщик. В системе мы прожили чуть больше недели, когда у него произошли какие-то проблемы с топливом, и он вынужден был спуститься за ними на одну из планет в секторе. На старый топливный склад. Тогда, заправив наш корабль и конструкцию, сооружённую из найденных в системе судов, мы и покинули этот сектор. А через несколько дней в одной совершенно пустой системе мы наткнулись на спасательную капсулу, на всех каналах, в том числе и через ментал, передающую сигнал о помощи. Когда мы подобрали капсулу и смогли распечатать её, в ней обнаружили девушку. Но она не помнила совершенно ничего, кроме своего имени — Рахута. Здесь, на корабле, установлено достаточно хорошее медицинское оборудование, и оно подтвердило диагноз тяжёлой амнезии. Так эта найденная девушка и осталась жить у нас на корабле, пока мы можем ей как-то помочь. Она и была и не была похожа на обычного аграфа, и поэтому мы затруднялись определить её расовую принадлежность, кроме одного. Мне всё время говорили, да я и сама это прекрасно видела, что она является моей точной копией. Полной копией, абсолютной. У нас даже нейросети одинаковые установлены. — Леита посмотрела в визор, но не увидела особого отклика с той стороны. И чтобы окончательно они могли войти в их ситуацию и поняли то положение, в котором они оказались, Леита продолжила: — Но это ещё не всё. Кроме нашей идентичности во всём, мы оказались эмоционально-ментальными близнецами. Все мои мысли и чувства передаются ей, а все её — мне. Мы чувствуем, переживаем и осязаем одни и те же эмоции. Мы делим радости и печали. Ну и главное, мы уже давно можем делить мысли. Вот сейчас я говорю с вами, но я говорю словами Рахуты. И ничего удивительного не случилось в том, что и она почувствовала к нему то же, что и я. Это был лишь вопрос времени. И поэтому три дня назад Рахута попросила у меня разрешения войти в нашу семью и принять наше имя. Вот и вся наша история.

— Стоп, а почему Рахута попросила разрешения у тебя? — удивился Конуэл.

Было заметно, что он уже не хотел при первой же встрече убить этого злосчастного аграфа, но потрепать его посильнее во время испытания он в удовольствии себе не откажет.

— Ну, тут такое дело… — опять смутилась девушка. — Делать, конечно, выводы вам, но он здесь ни при чём. Он даже до сих пор не в курсе, что в этом своем рейсе женился и тем более дважды.

— Как так не в курсе? Что это за аграф, который не знает основ межклановых взаимоотношений? — спросил отец.

— Так, видимо, при его обучении забыли уделить должное внимание некоторым вопросам, — ответила девушка, явно начав юлить.

Конуэл нахмурился и о чём-то задумался. Ему старались не мешать. После нескольких секунд молчания, видимо сделав какие-то выводы, он заговорил:

— Дочка, ты считаешь меня не очень умным аграфом и хочешь так тонко намекнуть на это или, ещё хуже, обидеть меня?

— Нет, конечно, папочка. Почему ты так решил? В чём дело? — удивилась Леита.

— Понимаешь, я до безумия рад тому, что вы обе остались живы. И мы постараемся как можно скорее встретиться с вами. Но все эти чувства не заставляют меня не мыслить. А поэтому мне очень сложно поверить в простого «мусорщика», в одиночку шастающего по задворкам освоенного космоса под носом у архов. Сложно поверить в то, что этот простой мусорщик каким-то немыслимым для меня образом вскрывает твой корабль, который создан именно для того, чтобы снаружи его никоим образом открыть не смогли бы. В дополнение ко всему он без особого труда выводит тебя из состояния стазиса, чего не может половина работающих у меня спецов-медиков широкого профиля, и проводит полный цикл восстанавливающих мероприятий, в чём я могу убедиться, общаясь сейчас с тобой. Видимо, то же самое он проделал и с капсулой Рахуты. Хотя чему удивляться: где одно, там и другое. И после этого ты продолжаешь говорить о каком-то простом аграфе мусорщике. Но и этого мало. Я чувствую, есть ещё что-то, о чём ты нам не рассказала. Ты упомянула какую-то конструкцию, которую он собрал. А это ведь тоже не просто сделать, да так, чтобы она к тому же ещё и летала. Кроме этого, я стараюсь поймать пеленг нашего разговора, и у меня это не получается. Значит, вы говорите из места, где установлено мощное шифровальное оборудование. Что это за место? Как вы там оказались? И у меня есть подозрение, что заслугой организации нашей виртуальной встречи мы обязаны вашему спасителю. Всё это никак не вяжется с образом того простачка и рубахи-парня, к которому ты всё время стараешься нас подвести.

Эти слова отца сказали многим о том, что первая часть истории их девочек не очень-то порадовала старшее поколение, из неё Конуэл и Адриана сделали выводы, породившие ещё большее количество подозрений и вопросов. Особенно в отношении мужа Леиты и Рахуты. Их избранник оставался непонятен родителям Леиты, поэтому они не могли ему доверять, и тем самым он вызывал у них сильные подозрения и опасения.

Уже собравшись ответить отцу на это достаточно логичное рассуждение, Леита набрала в грудь воздуха, но вдруг услышала какой-то неясный шум. Она обернулась, чтобы понять, что происходит. И в этот момент в том помещении, где находилась девушка, раздались голоса, и на экране визора вновь появилось счастливое личико Рахуты.

— Привет. О чём говорите? — спросила она, но, обратив внимание на хмурые лица родителей Леиты и самой девушки, встревожилась: — Что-то случилось?

— Да так, расследуем небольшой инцидент.

— Какой? — всё ещё не поняла Рахута.

— Оказывается, вы обе замужем, — высказала им обеим Адриана.

А неизменный закадровый мужской голос проявился вновь и произнёс:

— О как? Интересно, за кем же? Что-то мучают меня смутные подозрения.

— Бабушка, не нужно, — как-то разом всполошилась Рахута.

Было заметно, что её антрацитовый цвет щёк потемнел ещё больше. Леита же, наоборот, побледнела и посмотрела куда-то в сторону.

«Смотри-ка, смутились», — подумала Адриана и, рассматривая дочку и внучку, поняла, что такое их поведение почему-то её обрадовало, что эти такие взрослые и самостоятельные девушки где-то в глубине души остались всё теми же маленькими девочками. Её девочками.

Это даже как-то примирило её с мыслью, что они умудрились полюбить одного и того же не слишком разумного аграфа и каким-то немыслимым способом женить на себе этого незнайку, который даже не подозревает о свалившемся на него счастье.

— Ладно, с этим разберёмся, когда вы будете в полной безопасности. — Конуэл, вероятно, решил покончить со всеми делами разом, а не заостряться на одной проблеме.

Как поняла Адриана, возможность пообщаться с неизвестным мужем девочек ему ещё представится, и, вероятно, после этого мужа у них уже не будет.

— Теперь твоя очередь, Рахута, мы ещё не слышали твоей истории, — услышала она слова Конуэла.

Но не успела девушка начать рассказ, как в зал ворвался вихрь из двух аграфов. Родители Рахуты побили все рекорды и добрались до их дома меньше чем за двадцать минут.

— Доченька! — воскликнула Инола, увидев свою дочь на визоре экрана гиперсвязи, и взбежала на переговорную площадку.

Туда же взлетел Ставис, встал позади жены, обняв её и молча рассматривая свою дочь.

— Мамочка, — прошептала Рахута и расплакалась.

Было видно, что девушку старается успокоить её старшая подруга.

Леита встречу с родителями пережила как-то менее эмоционально. Может, её долгое сонное одиночество умерило её чувства, может, с расставанием и отрывом от семьи помогло справиться вновь возникшее чувство близости со своим избранником, но факт оставался фактом: Леита была менее эмоциональна при встрече. Хотя Рахута, как помнила Адриана характеры девочек, как раз всегда была более спокойна и рассудительна.

«Похоже, многое меняется. Вот и поведение девочек изменилось. Та, что была всегда весела и легка, стала спокойной и рассудительной, а другая точно наоборот, не может удержать бури эмоций в себе», — решила она.

Между тем девушка немного успокоилась, было слышно, что ей какие-то мягкие и добрые слова говорит не только Леита, но так и оставшийся пока за кадром мужской голос.

Девушка наконец обратила внимание, что все смотрят на неё, и произнесла:

— Мама, папа, я очень, очень рада вас видеть! А главное, я рада вас вспомнить! Вы не представляете, как тяжело быть аграфом без воспоминаний. И как я рада тому, что они вернулись!