Капкан для гончей Федотова Надежда

Пролог

Над величественной громадой неприступной крепости Стерлинг собирались грозовые тучи. И не только в прямом смысле – начало осени в Шотландии всегда изобилует проливными дождями, но и в переносном: несколько часов назад запыхавшийся гонец лорда Мак-Дональда принес из предгорий Хайленда[1] черную весть – единственный сын короля Кеннета Мак-Альпина, Патрик, погиб накануне вечером. Погиб по-глупому, сорвавшись с обрыва во время охоты, погиб на пороге своего двадцатилетия, погиб, оставив династию без наследника, а Шотландию – на грани войны за власть.

Свинцовые воды Форта[2] изгибались у подножия крепости, в душном полумраке напоминая своими очертаниями бескостный змеиный хребет. Змеи. И пострашнее, чем эта, рожденная воображением да мрачными думами, пострашнее, чем настоящие, что прячутся в расщелинах камней… Ох, сколько же их наползет сюда, когда весть о смерти Патрика разлетится по всему Нагорью!.. Король Кеннет ссутулился, тоскливым невидящим взглядом уставившись в узкое оконце потайной комнаты. Эх, Патрик, Патрик!.. Как можно было так рисковать? И как теперь удержать на цепи алчных и воинственных горцев, которые только и ждут момента, чтобы…

За спиной правителя раздался знакомый скрежет, шорох и затем негромкий голос:

– Я так и думал, что найду вас здесь, сир.

– Уже закончил? – не поворачивая головы, спросил Кеннет.

– Да. Только что с допроса… – Единственная дверь, замаскированная под камин, с тем же гнусным скрежетом встала на место. Вошедший неуверенно потоптался на вытертом коврике и, сделав шаг вперед, склонился в почтительном поклоне: – Изволите ознакомиться с подробностями прямо сейчас, или мне следует…

– Брось ты эти придворные ужимки, – поморщился государь, наконец обернувшись. – Сам же знаешь, нет времени на траур и отеческую скорбь. Что сказал гонец?

– Он толком ничего не знает. Его на охоте не было. Он в это время находился в замке и узнал о случившемся, только когда лорды вернулись – без добычи и с принцем на руках. По словам гонца, к тому моменту, когда вашего сына внесли под своды Тиорама, он уже не дышал. Как рассказал лорд Малькольм, принц отделился от них еще в самом начале охоты. Решив не быть назойливыми, Мак-Дональды и остальные углубились в перелесок…

– Остальные – это кто?

– Ближайшие соседи: лорд Кэмерон, лорд Грант, лорд Мак-Лин с сыном и ваш старый приятель, лорд Нокс Маккензи. В пылу охоты (судя по добыче – явно неудачной) они не скоро хватились, что с момента расставания у развилки главной дороги его высочество никто не видел. Так как начинало смеркаться и пора было возвращаться, лорд Малькольм велел слугам и гостям поворачивать с добычей к дому, а сам с сыновьями отправился искать принца…

– Дальше можешь не продолжать, – с досадой махнул рукой Кеннет. – Гонец передал мне послание лорда Мак-Дональда. Думаю, в нем он повторил свой рассказ домочадцам.

– У вас есть основания не верить этому, сир?

– Не знаю, – честно ответил король Шотландии. – А кому можно верить в теперешнем положении? С одной стороны, Патрик был отличным наездником и местность вокруг владений Мак-Дональда знал прекрасно, коли уж проводил в замке лорда Малькольма второе лето подряд. Не заметить обрыв он не мог. Да он просто не мог не знать, что обрыв там есть! С другой стороны, ты же знаешь моего сына… Если уж чем-то увлекся – пиши пропало, кроме цели вожделенной ничего вокруг не видит! Может, и в этот раз – увлекся погоней да слишком близко к краю подобрался, а там и… Во всяком случае, свидетелей нет. Ни подтвердить предположений лорда Мак-Дональда (к его чести, он сам назвал это только предположением), ни опровергнуть их никто не может.

– Вот тут вы ошибаетесь, ваше величество. Свидетели есть, и даже двое.

Кеннет Мак-Альпин поднял голову:

– Кто они?.. Из свиты Мак-Дональда?

– Не совсем. Происхождение у обоих не бог весть какое, однако, по словам гонца, по крайней мере, одному из них верить можно точно. Это конюший лорда Малькольма, Шон Сорли. На хорошем счету, в жизни никому ни разу не соврал, простой парень, но золотое сердце. Так, по крайней мере, о нем отзывался гонец. А второй – солдат замкового гарнизона.

– И что он забыл у обрыва? – поднял бровь правитель. – Да к тому же в компании с конюхом?

– Я тоже поинтересовался, сир… По словам того же гонца, в окрестностях лихие люди завелись. То ли грабители с большой дороги, то ли просто до людской крови охочи – и такие встречаются, увы! Уж лорд Мак-Дональд с соседями и облавы на них устраивал, и окрестных жителей предостерегал, да толку никакого! Словно невидимки… Лорды так никого и не поймали, а лиходеи между тем уже четверых прирезали. У гонца, кстати, родной брат так и погиб… Потому в одиночку и без оружия никто не осмеливается выходить по темноте из замка. Это, собственно, и есть причина, по которой солдат сопровождал Шона Сорли.

– Хм… – задумчиво проронил Кеннет. – Тогда другой вопрос: а что забыл у этого злополучного обрыва означенный конюший?

– Искал лошадь, – пожал плечами собеседник. – То ли она от табуна на закате отбилась, то ли из загона убежала… Гонец подробностей не знает.

– Он мог бы поискать и утром. Или этот парень такой храбрый, что не побоялся, учитывая все эти россказни о неведомых злодеях, высунуть нос из замка с наступлением темноты?

– Как раз наоборот. Может, он и храбрый, я не знаю, но зато я знаю лорда Малькольма – когда он гневается, ему даже леди Агнесс под руку соваться опасается!..

Кеннет вспомнил громогласную супругу вспыльчивого лорда, державшую в ежовых рукавицах не только слуг, троих великовозрастных сыновей и собственного мужа, но и добрую половину обширного клана Мак-Дональдов. Женщина-глыба, да, ко всему прочему, с таким характером, что, не дай ей природа еще и ума, кто-нибудь из окружающих давным-давно бы ее отравил!

– Думаешь, лорд Мак-Дональд так уж и разгневался бы из-за пропажи какой-то лошади? У него их больше, чем даже у меня!

– Эта была не «какая-то». Это его драгоценная Розалинда, племенная кобыла чистокровных арабских кровей. Он на нее большие надежды возлагает… К тому же она еще и жеребая, так что упаси бог Сорли было ее не найти! Как ни ценит лорд своего конюшего, за Розалинду он сгоряча и повесить может.

– О людях бы своих он так заботился, – проворчал государь. – Впрочем, пусть их всех: и Мак-Дональда, и его Розалинду, и конюха этого… Что он видел?

– Как принц проскакал через заросли, приблизился к обрыву и скрылся в тумане.

– Дальше.

– Собственно, это все. Не услышав больше ни звука, эти двое тут же вспомнили, как опасен обрыв, спустились вниз и нашли его высочество. Мертвого. Естественно, сразу подняли на ноги весь замок, доложили подъехавшим лордам… Остальное вы знаете.

– Остальное я знаю… – эхом повторил король Шотландии. В комнате стало тихо. Слышно было, как внизу мерно гудят воды Форта, а в совсем почерневшем небе раздаются глухие раскаты приближающейся бури. Потом Кеннет Мак-Альпин поднял голову и посмотрел в лицо стоящему перед ним человеку: – Это хорошо, что ты пришел, Ивар, – сказал он. – Как я уже говорил, времени у нас мало. С гибелью Патрика вся королевская династия оказалась под угрозой. Другого наследника у меня нет. И положиться мне, кроме тебя, не на кого. Мой клан велик, но слишком разрознен и слаб, и хотя номинально они признают мою власть над собой, но я знаю, что никто из вождей не встанет поперек дороги тому же Хайленду. Мои родственники тихо ненавидят друг друга и действовать сообща, тем более ради того, чтобы упрочить мое положение на троне Шотландии, не станут. А вот что касается лордов Нагорья – те могут… Все знают, как быстро горцы «забывают» взаимные претензии и объединяются, если им это выгодно.

– Не уверен. В Хайленде та же ситуация. Постоянная грызня за землю, замки, древность рода… Да и много ли воинов они могут предоставить, даже если случится чудо и они решат действовать сообща? – пожал плечами тот, кого назвали Иваром. – Кто может представлять реальную опасность, – так это, пожалуй, Мак-Дональды, Кэмпбеллы, ну, еще Мак-Грегоры. Но последние вряд ли. Да и глава клана Кэмпбеллов всегда поддерживал вас, сир.

– Поддерживал! – невесело усмехнулся король. – Пожалуй, только в пику тому же лорду Малькольму!.. А уж никак не от избытка верноподданнических чувств. В Хайленде до сих пор царит старая патриархальная система, и по большей части им там наплевать на наши королевские указы и центральную власть. Они и христианскую веру-то в основной своей массе не приняли.

– А как же Лоуленд?[3]

– А много того Лоуленда? – вопросом на вопрос ответил Кеннет. – И какие с них бойцы? Нет, друг мой, делать ставку на жителей наших равнинных земель глупо. По крайней мере, только на них.

– Что вы имеете в виду, сир? – Ивар еще не понял, куда клонит государь, но каким-то шестым чувством уловил, что конкретно ему в планах монарха отведена значительная роль.

– А вот что, – охотно пояснил Кеннет. – Если бы у меня было под рукой хотя бы несколько сильных кланов, в которых я мог бы быть уверен полностью, неизбежную междоусобную войну можно было бы предотвратить. Пока, и то навскидку, у меня есть только три. Один из них – Кэмпбеллы, в которых я совсем не уверен. Но если им пообещать что-нибудь весомое, то вполне может быть, они будут на моей стороне. Кэмпбеллы – клан большой, имеет вес в Хайленде и определенное давление на другие кланы. Это хороший союзник, хотя бы потому, что Ричард Кэмпбелл скорее душу продаст дьяволу, чем позволит Мак-Дональдам в чем-то его обскакать! Давняя вражда семей, как это ни прискорбно, иногда играет на руку. Второй клан – Маккензи. Лорд Нокс Маккензи не последний человек в Нагорье. Его старший брат Артур (мир его праху!) был в свое время моим хорошим другом и союзником. Увы, не знаю, чего ждать от младшего, но будет очень неплохо, если и он меня поддержит! Кроме того, сир Нокс и твой отец, Ивар, были большие приятели. Попробуй сыграть на этом.

– Непременно. – Собеседник кивнул и наморщил лоб. – А кто еще, кроме Кэмпбеллов и Маккензи, ваше величество? Вы говорили о трех кланах. Мак-Лины? Или, может быть, Макферсоны?

– Нет. Эти встанут на сторону более сильного противника. И пока таковой не обозначится окончательно, будут держаться нейтрально, как те же Мак-Грегоры. Я имел в виду тебя, Ивар. Клан Мак-Лайонов.

Двадцать лет назад имя Магнуса Мак-Лайона, вождя немногочисленного клана Мак-Лайон, в Хайленде знал всякий. Хотя бы потому, что, кроме имени да, пожалуй, того, что его замок Фрейх возвышается на берегу залива Кромарти, никто ничего о нем толком не ведал. Лорд Магнус жил обособленно, с людьми сходился тяжело и неохотно, соседей предпочитал не замечать, а угодья свои охранял так, что «случайно» забрести во Фрейх на огонек было попросту невозможно. Те немногие, кто удостаивался такой чести, знакомством гордились, тем паче что оно открывало перед «избранными» и другие, исключительно полезные знакомства. Дело в том, что вождь клана Мак-Лайон, сам будучи не из такого уж прославленного и древнего рода, имел редкое свойство притягивать к себе людей всех сословий и со всеми держался на равных, будь то мелкопоместный землевладелец или знатный лорд Нагорья. За это его уважали и те и другие: первые – за отсутствие высокомерия, вторые – за то, что титулам он всегда предпочитал их самих. Разумеется, далеко не всем отпрыскам почтенных фамилий Хайленда была по душе такая вот демократичность, но лорды с подобными настроениями в кругу друзей и знакомых Магнуса почти не встречались, а если и встречались, то долго там не задерживались. В людях вождь клана Мак-Лайон, как правило, не ошибался.

Не ошибся он и в отношении своего ближайшего соседа, чей замок стоял по другую сторону залива. Лорд Манро, человек в высшей степени завистливый и тщеславный, тоже был известен на всю округу, только слава эта была из тех, какой не хвалятся. Вечно всем недовольный, ни в грош не ставивший чужое мнение, да еще и отличавшийся мстительностью натуры, сосед Магнуса Мак-Лайона был хоть и нежеланным, но обязательным гостем всех окрестных замков: ссориться с кланом Манро, сильным и обширным, никому не хотелось. Поэтому соседи скрепя сердце терпели его присутствие, благо ни у кого он надолго с визитами не задерживался. Единственным человеком, что пренебрег этой тягостной повинностью, оказался Магнус. И, один раз пообщавшись с Вальтером Манро, он на свою беду не постеснялся не только раз и навсегда отказать ему от дома, но и со свойственной ему прямотой заявить в лицо обидчивому соседу, что с гораздо большим удовольствием предпочтет ему общество самого бедного и безродного из своих арендаторов. Потому что те, мол, в отличие от спесивого лорда, более достойны уважения. Он сказал это, захлопнул дверь и забыл. А Манро не забыл. Сразу выхватить кинжал да заставить обидчика заплатить за нанесенное оскорбление ему помешало только одно: при этой в высшей степени неприятной сцене присутствовало больше дюжины лордов Хайленда. В числе которых были в то время еще только претендующий на трон Шотландии Кеннет Мак-Альпин и влиятельный лорд Артур Маккензи, глава огромного клана Маккензи, чьи земли граничили с владениями клана Манро. Вальтер молча проглотил горькую пилюлю и покинул негостеприимный Фрейх. А потом, дождавшись своего часа, вернулся. И отомстил.

Ту ночь Ивар, которому тогда едва исполнилось десять, помнил плохо. Отрывками, размытыми и неясными, как вспоминается поутру приснившийся ночью кошмар. Он помнил, что бежал куда-то, кричал, помнил заваленный окровавленными телами двор, занявшийся огнем замок, отца с мечом наголо, теснящего к стене башни сухопарого пригнувшегося человека с нечеловечески злобным оскалом. Пожалуй, тот неестественный оскал – последнее, что он помнил. Как ни старался Ивар уже по прошествии лет воскресить в памяти еще хоть что-нибудь, ему это так и не удалось. Поэтому обо всем, что случилось той ночью во Фрейхе, он узнал с чужих слов и гораздо позже. Почти весь клан Мак-Лайонов погиб, защищая замок. Самого Магнуса нашли там, где его и видел в последний раз Ивар, – на стене замка рядом с бездыханным телом вождя клана Манро. Маккензи и Мак-Альпины слишком поздно обо всем узнали, и, когда будущий король Шотландский прибыл на место трагедии, спасать было уже некого. Клан лорда Вальтера вдвое превосходил по численности соседский. От Мак-Лайонов остались лишь выгоревший дотла замок, чудом уцелевшая дюжина воинов (из которых стоять без посторонней помощи могли, наверное, человек пять от силы) и единственный сын погибшего вождя, малолетний Ивар. Подумав, Кеннет бросил последний взгляд на павший Фрейх, похоронил с почестями достойного лорда и предложил оставшимся в живых свое покровительство. У тех хватило здравого смысла его принять. Несколькими годами позже Кеннет Мак-Альпин взошел на престол Шотландии, вернул бывшие земли Магнуса Мак-Лайона их законному, теперь уже возмужавшему владельцу и предложил Ивару заново отстроить Фрейх.

Последний из Мак-Лайонов на щедрое предложение ответил согласием, но возвращаться в родовой замок отказался. И вовсе не из-за тяжелых воспоминаний. Хайленд был чужд ему – своей верностью древним обрядам и традициям, своей патриархальностью, своей вечной междоусобной грызней и упрямым отрицанием всего, что могло нарушить веками устоявшийся порядок. Выросший при дворе Кеннета, в окружении лоулендерской знати, разительно отличавшейся от хмурых и по большей части не шибко образованных горцев, Ивар обитателей Нагорья и тогда, в свои девятнадцать, не понимал. А уж теперь, когда ему перевалило за тридцать, и вовсе не имел никакого желания сходиться с ними ближе, чем того требовали его обязанности первого советника короля, главы Тайной службы его величества и хранителя Тайной печати. Он ограничился тем, что привел старый замок в порядок и оставил там начальником гарнизона одного из своих проверенных людей. Сам же в родовое гнездо наезжал редко, только когда сопровождал его величество на очередные переговоры с вождями горных кланов. Больше в Хайленде, по его собственному глубокому убеждению, ему делать было нечего. Стараниями Кеннета Ивар получил блестящее образование, говорил на пяти языках, объездил с дипломатической миссией полмира и сейчас являлся второй по значимости фигурой в Лоуленде – после короля, разумеется.

Его величество не прогадал, вложив столько сил и средств в отпрыска покойного лорда Магнуса. В результате он получил верного соратника, компетентного советника, блестящего дипломата и – чего греха таить – хорошо натасканную ищейку, мимо глаз и ушей которой ничто не проходило незамеченным. Хранитель Тайной печати – должность, смысл которой для большинства представлялся довольно расплывчатым, хоть и предполагала наличие этой самой печати, на самом деле означала только одно: разузнавать, выслеживать, вынюхивать… а если понадобится, то и карать – с позволения государя, разумеется, и в его личном присутствии. Ивара даже иногда за глаза называли королевской гончей, что в общем-то его ничуть не расстраивало. И, пожалуй, нравилось гораздо больше, чем прозвище Бескостный, прилепившееся к советнику его величества из-за умения проникать во все щели и ужом выворачиваться из самых запутанных ситуаций. Коих, учитывая специфику его службы, всегда хватало. И к которым он уже за столько лет привык.

Но к тому, что сейчас хотел от него король, Ивар был совсем не готов.

– Ваше величество, – с непониманием глядя на правителя, сказал он, – но клана Мак-Лайон нет! То есть нет как такового, как определенного количества людей, способных оказать помощь короне! Мак-Лайоны кончились еще двадцать лет назад.

– А ты?

– А что я? – пожал плечами советник. – Вождь без клана? Полководец без армии? Мне нечего, точнее, некого предложить вам, сир. Несколько боеспособных молодцов, что остались от соратников отца, мир его праху, династию не спасут. Даже если очень захотят. Да и лет им уже, простите…

– Честно говоря, друг мой, я немного не это имел в виду, – сказал Кеннет. – Разумеется, то, что осталось от Мак-Лайонов, не только не представляет собой надежный щит, но и полноценным кланом считаться не может. Я надеюсь, ты не…

– Не обиделся, – улыбнулся Ивар. – Это я и сам знаю. А если бы вдруг позабыл, то мне бы живо напомнили. Желающих у нас при дворе много! Так что же вы все-таки хотите от меня, ваше величество?

– Верни себе статус, – коротко высказался Кеннет Мак-Альпин. – Стань полноценным вождем полноценного клана. Тогда остальные будут считаться с тобой, а следовательно, и со мной тоже.

– И как вы предлагаете это сделать? – наморщил лоб Ивар. – Для этого нужны люди. Где я их возьму? Набирать наемников – плохая практика, да и казны вашей, сир, не хватит, не говоря уж о моих скромных доходах!

– Есть выход попроще. Объединись с другими.

– Другой клан? Под моим именем? И как вы это себе представляете?

– Очень просто. – Король Шотландии посмотрел в глаза своему советнику. – Выгодный брак. И как можно скорее. Пока по всей стране не разнесся слух о нашем бедственном положении. Союз с каким-нибудь достаточно сильным семейством Лоуленда даст тебе и людей и статус.

Ивар молчал, глядя себе под ноги. Кеннет выдержал паузу, необходимую, по его мнению, для осмысления советником такого дерзкого предложения, потом помялся и спросил:

– Или у тебя кто-то есть на примете? Скажи сразу, тогда попробуем решить вопрос как-то по-другому.

– Ни в коем случае, – отрезал хранитель Тайной печати. – Это самый лучший и в общем-то единственный выход из создавшейся ситуации. Даже если бы у меня и был кто-то, как вы выразились, «на примете», это бы ничего не изменило. А раз никого нет, то в се складывается еще проще. Я не о том задумался, сир. Я размышляю – кто? Само собой понятно, что отказать мне никто из наших равнинных лордов не посмеет – при вашем-то личном участии! Но выбрать самое подходящее семейство? Бойды – не так многочисленны. Дагласы – те и между собой все время грызутся, да так, что куда там хайлендерам. Разве что Гордоны… – Тут он задумался. – Гордоны более чем подходящий клан, да только их влияние распространяется исключительно на Лоуленд, и союз с ними сильно подпортит нам отношения с Гамильтонами, которые пускай и не имеют такого веса здесь, зато имеют много верных сторонников в Нагорье. Но выбирать придется кого-то из них, это самые влиятельные семейства Равнины. А мне не нравится ни тот ни другой вариант.

– Ты ни о ком не забыл? – вкрадчиво поинтересовался государь.

– Вроде бы нет, – поднял голову Ивар.

Кеннет усмехнулся:

– Ты выбирал по древности рода и положению. Это не главное. Выбирать надо по силе. А сила не только в количестве земель, родословной и годовом доходе. Связи. Вот что нам нужно.

– Я так смотрю, у вас уже есть подходящая кандидатура? – хмыкнул советник. – Так бы сразу и сказали, сир. И кто же? Кого я пропустил? Мне уже просто интересно!

– Имя Вильям Максвелл тебе что-нибудь говорит?

– Максвелл… – Ивар наморщил лоб. – Максвелл… Погодите… Торговец?!

– Он самый, – удовлетворенно кивнул Кеннет. – И не делай такое лицо, это пускай наши спесивые лорды брезгуют родством с торговцами. Да, у него нет титула, да, в Лоуленде его считают удачливым выскочкой. Но весь Файф[4] так или иначе принадлежит ему. А еще семейство Максвеллов контролирует залив Форта. Это прибрежный район, Ивар! Ты понимаешь, что это нам дает?

– Попробую понять. – Советник прищурился, раздумывая, потом ухмыльнулся и, глядя на короля, принялся загибать пальцы: – Форт в районе Файфа впадает в Северное море. Это раз. На море сейчас господствуют норманны. Более того, острова и прибрежные районы Шотландии тоже по большей части под их сильным влиянием. Это два. Торговля… Укрепление связей с Нормандией… А еще если вспомнить…

– Что ты там бормочешь? – устав вслушиваться в невнятное мычание хранителя Тайной печати, спросил Кеннет.

– Это я думаю вслух, сир.

– И что именно ты думаешь?

– Что мой будущий тесть очень дальновидный человек, – с широкой улыбкой ответил Ивар. – Как и вы, сир. Я теперь окончательно вспомнил, что слышал об этом Максвелле. Он торгует с норманнами, и не только с ними, а за право быть единственным перекупщиком на побережье берет у них товар в разы дороже, чем остальные. Поэтому «остальных» практически нет. Все торговые корабли сразу сворачивают в залив и швартуются в Файфе. Ничего не слышал о размерах его состояния и количестве людей в его клане, но, исходя из того, что я знаю лично о нем, человек он весьма небедный! А уж если вспомнить про норманнов… Налаженными деловыми связями они рисковать не любят, терять проторенную дорожку сбыта товара им тоже невыгодно. Если мы получим поддержку с этой стороны, а мы ее получим, если моя информация верна…

– Другой у тебя не бывает, – уголками губ улыбнулся король Шотландии.

– …то в этом случае, – закончил Ивар, не отвлекаясь на похвалу, – против такой силы Хайленд не полезет! Великолепный план, ваше величество. Я его полностью поддерживаю.

– Вот и прекрасно, – живо откликнулся Кеннет. – Теперь детали. У Вильяма Максвелла есть дочь. Единственная.

– И никто еще не позарился на такое приданое?

– Ну… – замялся его величество, – во-первых, ты же знаешь наших лордов: родство с торговцами они считают жутким мезальянсом…

– Полноте, сир! – расхохотался советник. – Когда речь идет о таких деньгах, цвет крови не играет никакой роли! Думаю, ни один из наших благородных, но сильно поиздержавшихся лордов не отказался бы от столь жирного куска пирога.

– Тут ты прав, – согласился правитель. – Желающих было много.

– А почему «было»?

– А потому, что уже рукой махнули. Всем отказывают.

– Папаша ищет партию получше?

– Понятия не имею. Но вероятнее всего, да. И, я надеюсь, ты его впечатлишь. Потому что…

– …другого выхода у меня нет, – хмыкнул Ивар. – Я приложу все усилия, ваше величество. Если, разумеется, вы приложите все остальное!

– Само собой, – кивнул тот. – Сегодня же напишу Максвеллу и попрошу для тебя руки его дочери. Взять с тебя, может, и нечего, но лэрд[5] Вильям – человек умный. И дальновидный, как ты сам заметил. Королю он не откажет. О чем ты задумался?

– Да так. – Хранитель Тайной печати вздохнул. – Хоть посмотреть бы на эту дочку торговца! Чтобы знать, к чему готовиться.

– Брось, – отмахнулся Кеннет, усаживаясь за стол и доставая перо. – Отошлешь в замок да вернешься в Стерлинг. Ты на службе короны, в конце концов.

– А вот…

– А ночью все кошки серы, – отрезал король Шотландии, подвигая к себе чернильницу. – Иди. Женитьбу твою я уж как-нибудь и сам устрою. А ты вот возьми-ка лучше это. – Он, не глядя, протянул советнику распечатанный свиток. – Письмо лорда Мак-Дональда. Изучи на досуге. Не нравится мне все это.

– Будет исполнено, ваше величество. – Ивар поклонился, взял письмо и нажал замаскированный на крышке камина под медный подсвечник рычаг. – Завтра с утра в замок доставят тело принца. Прикажете мне этим заняться?

– Да, – отрывисто сказал Кеннет. И склонился над письмом, дав понять, что аудиенция окончена.

Ивар отвесил еще один поклон и шагнул в медленно увеличивающуюся щель потайной двери в задней стенке камина. Кеннет Мак-Альпин был сильным человеком и умел держать на цепи свои чувства. Но он был отцом. Отцом, только что потерявшим единственного сына. Последний из Мак-Лайонов сунул свиток за пазуху и сокрушенно покачал головой. Эх, Патрик, Патрик! Что тебя понесло в этот Хайленд? И как ты умудрился свалиться с того проклятого обрыва? Черт его знает…

– Но я узнаю, – сам себе сказал Ивар, оглянувшись на стенную панель, с тихим щелчком вставшую на место.

Глава 1

Нэрис поежилась и натянула на плечи колючий шерстяной плед. Ноги, обутые в тонкие домашние туфельки, озябли, огарок свечи в жестяном подсвечнике догорал, грозя погаснуть с минуты на минуту.

– Вот же вредное создание! – Девушка возмущенно фыркнула, едва не задув и без того слабый язычок пламени. – Эти брауни! Ну из-за чего, скажите, пожалуйста, стоило так обижаться? Разбаловала паршивца на свою голову, – сердито буркнула она себе под нос, сворачивая к лестнице в подвал.

Все верхние помещения Нэрис уже облазила, на кухне и в кладовой искала тоже, да все без толку: брауни по части игры в прятки был большой мастер. Оставался только подвал. Девушка передернула плечами: не то чтобы она боялась темноты, но в подвале было еще холоднее, к тому же ужасно сыро, а еще там водились крысы. Крыс она терпеть не могла. Но маленького шерстистого приятеля найти надо всенепременно, так что… Она вздохнула и начала спускаться по узкой лесенке вниз, тихо бормоча вполголоса:

– Вот сейчас простужусь, заболею. Ему-то что, он весь шерстяной. И бессовестный к тому же! Молоко мы, видите ли, уже не пьем! Нам сливок подавай и коврижек с медом! А подумать, что мне их сейчас взять негде… – Она отодвинула ржавый засов на двери и навалилась на нее плечом. – Слуги и до этого за моей спиной пальцем у виска крутили, а теперь уж точно малахольной окрестят. А я в чем виновата? В том, что кое-кто с жиру бесится?.. Ай!

В дверную щель шустро проскользнула упитанная крыса. Нэрис отпрыгнула в сторону, едва не уронив подсвечник, и выругалась. Дверь скрипнула.

– Девица, называется, – сварливо буркнули из темноты подвала. – Бранится как сапожник. Правильно маменька говорит – нечего тебе на пристани ошиваться почем зря! Только дурости набираешься. Такое мое мнение.

– Что вы все привязались к этой пристани? – насупилась девушка, толкнув дверь. Дышащий на ладан огарок осветил влажные ступени, исчезающие в темноте. – И хватит повторять за мамой, я и так ее нотации каждый день слушаю. Выходи! Я замерзла.

– А вот не выйду! – ответили из темноты.

– Я и так тебя обыскалась, – уперла свободную руку в бок Нэрис. – Не мог поуютнее места найти? Выходи, говорю, здесь крысы! Специально в подвал залез, чтобы я?..

– Да при чем тут ты-то? – грустно вздохнул голос, и на верхней ступеньке показалось маленькое волосатое существо в застиранном колпачке. – На кухне народу – лапу не высунешь! Ночь-полночь, а все суетятся. Поди, и не ложились… Чего дрожишь? Крыса убежала.

– Да холодно мне! – жалобно пискнула девушка, кутаясь в плед по самый кончик носа. – Сентябрь на дворе, полы каменные, из всех щелей дует. И тебя еще искать битых два часа пришлось!

– И поделом, – обиженно заявил брауни. – Такое мое мнение.

– Только о себе думаешь, – в свою очередь обиделась Нэрис. – А в мое положение войти? Я, между прочим, послезавтра замуж выхожу.

– А мне-то что? – непримиримо буркнул брауни. – Где мои коврижки?

– Ах, коврижки?! – вскинулась девушка. – Коврижки тебе важнее, да?! Ну и… Ну и сиди тут один! Волосатое, неблагодарное, бессовестное суще…

– Да ладно, ладно, – проворчал брауни, смущенно теребя кончик колпака. – Ну, бывает, погорячился. И неделя такая суматошная. Носятся все как умалишенные, замок вверх тормашками. А молоко я не пью!

– Вот почему ты вредный такой? – Она тяжело вздохнула. – Сам же все понимаешь. Бог с тобой, пойдем, я у нянюшки миску сливок выпросила. И больше так не прячься!

– А больше и не надо будет, – грустно сказал он, семеня следом за девушкой вверх по лестнице. – Ты ж вот… это самое… замуж! А кому я тут нужен еще-то? Никому. Такое мое мнение.

– Глупости! – Нэрис свернула в коридор. – Нянюшка с матушкой обычаи чтят, уж без сливок не останешься.

– А коврижки?

– Коврижки и мне нечасто перепадали! – сказала она, открывая дверь спальни и проскальзывая внутрь. – Но я скажу кухарке. Уф! Тепло. Вон там, на столике, угощение. И не сердись – действительно все в доме вверх тормашками с этой свадьбой! И мама еще со своим платьем. Терпеть не могу голубой цвет. Вот возьму и надену зеленое!

– Ты что?! – ахнул брауни, отрываясь от миски с жирными сливками, к которой уже успел основательно приложиться. – На свадьбу – зеленое?[6] Да жених передумает!

– Не передумает, – отмахнулась девушка, пошевелив кочергой поленья в камине и снимая с плеч плед. – Если уж они за неделю все дело сладили, даже официальной помолвкой не озаботившись, значит, мой будущий супруг настроен решительно. Кроме того, говорят, что он не верит в приметы.

– Он что, не шотландец? – с подозрением прищурился патриотично настроенный комок шерсти.

Нэрис рассмеялась:

– Шотландец! Но свободомыслящий. – Тут она вздохнула. – И, наверное, родовитый да очень влиятельный, раз папа даже думать не стал над предложением. Хоть взглянуть бы на него! А вдруг он старый и страшный, как смертный грех?

– Ну, тогда, положим, лучше тебе его пока не видеть, – прочавкал брауни. – Зачем заранее настроение портить? Отказаться все равно ведь не сможешь, раз уж отец свое согласие дал.

– Да я и не собиралась отказываться, – пожала плечами Нэрис. – Я же все понимаю. И матушка уже который год зудит под ухом, мол, сижу в девках, у родителей на шее, ни зятя, ни внуков… Можно подумать, это из-за меня! Да папа всем отказывает!

– Не попрекай отца, – сурово сказал брауни, – он о твоем будущем радеет! Ну… и о своем тоже… но это во вторую очередь!

– Угу, – хмыкнула она. – Как же, во вторую! Но в любом случае сейчас это неважно! Совсем скоро я стану замужней дамой. Ужасно любопытно, как это?

– А чего тут любопытного? – донеслось от стола. – Вон на маменьку погляди – и сразу все понятно будет! Дело известное: мужа с охоты ждать, дом вести, стряпать, слуг гонять, детей растить… А не на причале околачиваться и с книжкой заморской по полночи у свечи сидеть!

– Ты опять за свое? – надулась она и тут же погрустнела. – Да уж, про причал – это в самую точку. Папа сказал, что мой будущий супруг из Хайленда. Откуда в Нагорье причалы? А что касается книг и того, что я сижу над ними «по полночи»…

– Не до книжек тебе будет, – встрял брауни, – как и маменьке твоей. А ежели муж молодой попадется, то и по ночам будет чем заняться, помимо чтения.

– Да ну тебя! – покраснела девушка.

– А чего? Я дело говорю. – Домашний дух сыто икнул и облизнул вымазанную в сливках мордашку: – Ты не расстраивайся. Я, пока от тебя по замку бегал, случайственно к папеньке твоему в кабинет попал.

– Так уж и «случайственно»?

– Ну… почти, – ухмыльнулся он, отодвигая пустую миску и поудобнее устраиваясь на столике. – Я же знаю, тебе интересно было бы послушать. Вот я и… как бы вместо тебя!

– Ну? – Она нетерпеливо заерзала в кресле.

– А коврижку?

– Вот бессовестный!

– Не бессовестный, а голодный.

– В корзинке, позади тебя, я их салфеткой прикрыла, чтоб не заветрились. И, между прочим, ты даже не представляешь, чего мне стоило стянуть их с кухни! Все к свадебному пиру готовятся, сами сегодня толком не ужинали! А уж завтра и подавно голодными ляжем со всей этой суматохой.

– Вижу, – обрадованно осклабился брауни, приподнимая льняную салфетку и запуская жадную лапку в корзинку. – Чавк-чавк… Ну вот. Там твои родители зятя будущего обсуждали. Не бойся, не старый хрыч, вполне даже молодой.

– А красивый? – с надеждой спросила Нэрис.

– Про энто они не говорили, – подумав, ответил брауни. – Но говорили, что его вся Шотландия знает. А еще говорили, что за него сам король ходатайствовал. Он, кстати, вроде как самолично присутствовать будет на свадьбе-то. Во как! Так что, знатный, наверное, женишок. Считай, свезло.

– Странно, – нахмурила брови Нэрис. – Если уж и сам король… Ничего не понимаю. Любая бы пошла, и познатнее! Почему я?

– А чего с тобой не так? – даже обиделся домашний дух, окинув девушку взглядом рачительного хозяина, обозревающего свои владения. – Чай, не кривая, не увечная, не блаженная. По мне, так девка ладная. Все при тебе. И приданое солидное. Такое мое мнение.

– Так-то оно так, – с сомнением протянула невеста. – Однако…

– Да не забивай голову, – отмахнулся брауни, тяжело спрыгивая со стола. – Смысла ж все одно нету. Ложись-ка спать лучше! Третий час ночи.

– За тобой бы не бегала, спала бы уже, – буркнула она и поднялась. – Ладно. Иди присмотри за всем, чтоб мы в пятницу перед его величеством не осрамились. На свадьбу придешь?

– В церковь?! – поперхнулся брауни.

– Да нет, конечно! – Она улыбнулась, скинула туфельки и забралась под одеяло. – На пир. Я тебе угощение потихоньку соберу со стола. Пирог мама сама печь будет. – Нэрис зевнула.

Домашний дух мечтательно облизнулся:

– Да, пироги у твоей маменьки знатные. Ты спи!

– Угу…

– Ну вот и славненько, – одобрительно кивнул заботливый комок шерсти, глядя на тихонько сопящую в подушку девушку. Засыпала она всегда мгновенно. – Эх, выросло дитятко. Скоро крылышки расправит да и улетит из родного гнезда! – Он сентиментально вздохнул, на цыпочках подкрался к кровати и заботливо подоткнул одеяло. – Спи. А я уж о порядке позабочусь.

Домашний дух скользнул к двери, стараясь не скрипеть половицами. Несмотря на частые «приступы вредности», как их называла Нэрис, маленький брауни был существом очень деловитым и хозяйственным. А уж такое важное событие, как свадьба дочери хозяина замка, выросшей чуть ли не у него на лапах, и вовсе обязывало быть на высоте! Столько гостей съедется, сам король Шотландский, это ж честь какая! Лицом в грязь ударить ну никак нельзя! Брауни выскользнул из светелки и неслышно засеменил по коридору, тихонько бормоча себе под нос:

– Так, в конюшне порядок навел, на мельнице еще утром был. В большом зале ни пылинки, ни соринки. Петли смазал, занавески подлатал. Котлы бы начистить, так разве ж сейчас к кухне подойдешь? На последнюю ночь оставлю, уж за два-то дня они управятся со стряпней. Что еще?

Сбоку раздался писк. Брауни повернул голову и сердито шикнул на крысу, высунувшую нос из щели в полу:

– Брысь отседа! Расплодились! Чтобы к пятнице ни одной даже духу наверху не было! Девочку мне перепугаете. Поняла?!

Крыса нехотя пискнула и исчезла. Хозяйственный дух удовлетворенно кивнул и побежал дальше. Дел у него было невпроворот, а до рассвета оставалось уже совсем немного времени.

Ивар медленно обошел вокруг стола и остановился, изучая напряженным взглядом лежащее перед ним неподвижное тело. Оно было страшно изуродовано, но, несмотря на это, несомненно, принадлежало Патрику Мак-Альпину. «Пожалуй, хоронить придется в закрытом гробу, – подумал Ивар. – Зрелище крайне пугающее. И его величеству такое, пожалуй, видеть не следует, но… он имеет на это право. И как король и как отец».

– Эх, – донеслось с противоположной стороны стола.

– Да, Творимир, дело скверное, – согласно кивнул глава Тайной службы, закатывая рукава. Пора было приступать. Тело, пусть его и держали постоянно обложенным льдом, согласно законам природы уже начало разлагаться. – Ну, начнем. Готов?

Звякнула крышка чернильницы, зашуршала бумага. Ивар склонился над принцем.

– Так… Общее состояние тела полностью подтверждает рассказ очевидцев. Судя по множественным переломам, глубоким ссадинам и начисто содранной с лица коже, тело упало с обрыва плашмя. Согласно полученным сведениям, внизу обрыва есть каменистый покатый спуск. Об него принц и расшибся. Судя по всему, после падения тело по инерции еще протащило вперед. Это подтверждают и слова лорда Мак-Дональда о том, что погибшего нашли лежащим лицом вниз, и то, что от его лица практически ничего не оста…

Он вдруг замолк.

– Эх? – вопросительно протянул немногословный Творимир.

Ивар не ответил. Он, нахмурившись, наклонился ниже к погибшему, внимательно изучая разодранную одежду на груди покойного. Потом его взгляд переметнулся на руки принца и принял недоверчивое выражение.

– Творимир, – наконец сказал лорд Мак-Лайон, – я правильно помню, обрыв хоть и высокий и крутой, но кое-где порос кустарником, так? Разве не естественно для сорвавшегося с него человека попробовать уцепиться за что-нибудь, чтобы замедлить падение? И разве не естественно в таком случае, даже если уцепиться не удалось, упасть в результате на спину, а никак не на живот? – Он помолчал и добавил: – Однако мы имеем прямо противоположное. Руки переломаны в двух местах, но ни царапин, ни ссадин на них нет. Выходит, либо он и не пытался удержаться, либо спасительный кустарник был слишком далеко. И здесь есть только два варианта объяснения: или он сам спрыгнул с того обрыва, хорошенько оттолкнувшись от края, или… или его оттуда сбросили!

– Эх! – Перо, остановившись, царапнуло бумагу.

– Именно, – кивнул Ивар, стараясь не упустить мысль. – Первое предположение я отброшу сразу. Патрик не тот человек, что будет без причины кончать с собой, да и будь такая причина, я уверен, не стал бы. Причины не было, иначе это быстро стало бы известно. А что касается второго предположения… Просто так сбросить молодого и сильного мужчину с обрыва – задача нелегкая, да и не наделать шуму при этом просто невозможно. Стало быть… Стало быть… Творимир! Помоги мне его перевернуть.

Вдвоем они осторожно перевернули тело на живот. Ивар снова склонился над столом:

– Так я и думал. Одежда практически не повреждена, открытых ран нет. Посвети-ка мне! Нет, вот здесь, у шеи. Ну конечно! Это все объясняет! Пиши: у основания черепа, на затылке, след сильного удара… мм… судя по характеру раны – чем-то тяжелым и необработанным, скорее всего, камнем. Череп проломлен. Тому, кто это сделал, силы не занимать. Скорее всего, этот некто подкрался к принцу сзади и ударил по голове. Рана, вероятно, оказалась смертельной. Затем убийца… ну-ка, давай снова перевернем его на спину. Так… Посвети еще! Ага… Пиши: лосины на коленях испачканы землей и травяным соком. То есть, судя по всему, принц, оглушенный либо уже мертвый, упал на землю, а уж потом его подняли, отволокли к обрыву и сбросили, чтобы создать впечатление, будто он сорвался оттуда сам.

– Эх… – неуверенно прокомментировал Творимир.

Ивар хмыкнул:

– И тем не менее я уверен, что так оно и было! Погоди-ка… – Он наклонился над телом и осторожно выудил что-то из разодранных складок высоких кожаных ботфортов. – Под обрывом сплошной камень. На самом обрыве, кроме упомянутого кустарника, ничего не растет. Так откуда же в таком случае взялось это? – Он вытянул руку. На ладони лежал измятый и испачканный землей цветок клевера. – Да, дружище, это только подтверждает мою теорию. И кое-что говорит нам об убийце. Пожалуй, я переоценил его физические данные. У него хватило сил проломить Патрику череп, но не хватило – донести тело до края обрыва. Он его поволок, и клевер – первейшее этому доказательство. В таком случае на месте убийства могли остаться не только следы самого преступления, но и следы того, кто его совершил. Вряд ли это было сделано на открытом месте, да и сомнительно, чтобы убийца позволил остальным это самое место увидеть… Значит, у нас есть шанс найти еще хоть что-то. Творимир!

– Эх…

– Ну кто-то же должен это сделать? – развел руками Ивар. – А тебе, дружище, с твоими способностями – сам бог велел. Поезжай в Хайленд, обнюхай каждую травинку вокруг того злосчастного обрыва и попытайся хоть что-нибудь отыскать! Хотя бы следы того, как волокли тело. Впрочем, я знаю, что ты их там найдешь. Много времени это не займет. Я бы занялся сам, но мне и здесь от забот не продохнуть. Поезжай, друг! Ты быстрее обернешься.

Творимир кивнул и положил на край стола исписанный каракулями лист. Глава Тайной службы улыбнулся:

– Оставь, я сам закончу. У нас мало времени. Встретимся прямо в Файфе! Свадьба, пускай и такая спешная, все-таки важный день… мне бы хотелось, чтоб ты присутствовал.

– Эх, – добродушно буркнул в бороду товарищ, пряча улыбку. Хлопнул королевского советника по плечу и, не прощаясь, вышел. Он был человек дела.

Ивар Мак-Лайон, оставшись один, вздохнул и взял в руки перо. Доклад об осмотре тела нужно закончить и представить его величеству. Как можно скорее. Похороны были назначены на утро.

– Значит, Файф.

– Король отбыл еще до заката. Значит, к утру будет там.

– Мак-Лайон с ним, конечно?

– Разумеется. И он и его люди. И еще тридцать человек свиты. Можно даже не пытаться, это слишком рискованно.

– Знаю. Черт возьми, так все удачно складывалось! Нам бы времени, еще недельки две-три! От него требовалось всего-навсего соблюсти приличия и выдержать траур хотя бы наполовину! А вместо этого…

– Соблюдай он все приличия, он бы не был королем Шотландии. Да успокойся, все устроится!

– Каким образом, если не секрет?! Ты знаешь, кто такие Максвеллы? Ты знаешь, какая за ними сила? И знаешь, что будет, когда они породнятся с Мак-Лайоном?

– Уверен, что лучше всего это знает сам Мак-Лайон. Послушай, может, нам его все-таки?.. Меня всегда раздражал этот проныра.

– Э, нет! С ним связываться – себе дороже. Лучше уж упокоить Кеннета. И проще и, если уж честно, шансов не в пример больше.

– Чтобы потом Ивар Бескостный нас вычислил и на сосне повесил? Уволь… Мне на старости лет такие радости без надобности. Хотя в одном ты прав: убрать бы Мак-Лайона с дороги, с его величеством быстро бы покончили! Только вот как? Кеннет не гончую, а настоящего сторожевого пса вырастил! К Мак-Лайону так просто не подберешься.

– Если позволите, благородные лорды…

– А тебя никто не спрашивал, как мне кажется! И вообще, ты бы поторопился. Тебе утром надо быть в Файфе. Как и нам всем.

– Я там буду. И гораздо раньше вас. У меня предложение, которое устроит всех. И за определенное вознаграждение я готов им с вами поделиться.

– Продажная тварь…

– Как хотите. Тогда до завтра!

– Стой! Чистоплюй… Давай свое предложение.

– Убить короля у вас не получится, потому что рядом с ним лорд Мак-Лайон и его люди. Так?

– Ну.

– А убить лорда у вас не получится, потому что… потому что не получится. Но упрятать его подальше, чтобы не докучал, можно вполне. Причем только из уважения к вам, согласен заняться этим лично.

– Хватит болтовни! Ближе к делу!

– Сначала деньги.

– Чтобы ты потом меня надул?

– По-моему, такого раньше не случалось…