Звёздный «Кентавр». Первая ступень Ангелов Геннадий

Глава 4

На уроке преподаватель Николай Петрович, долго смотрел в журнал, проверяя, все ли ученики на месте. Сняв очки, он потёр красные, скорее всего от бессонницы глаза, и вытер салфеткой очки.

— Ну, кто сегодня будет отвечать?

В глазах его появилось обычное недоумение от общего молчания. Одноклассники тупо уставились в тетради, не желая выходить к доске. Он поднялся со стула и направился в конец класса. Правую ногу он заметно тянул, и ботинок издавал противный писклявый звук, от натёртого до блеска пола.

— Что из вас получится, ума не приложу? Скоро вы заберёте аттестат, и увидите оценки, которые многие заслужили. Мне неприятно говорить об этом, ведь я так и не смог вложить в вас знания в полном объёме. Может я плохой учитель?

Он взял в правую руку длинную указку и постучал ей по подоконнику. Я понимал, что терпение у него заканчивается, и вот-вот начнётся экзекуция.

— Неужели вы так и остались тупыми и беззащитными сосунками?

Он вздохнул, и поправил чёрный в полоску галстук.

— Вы заставляете меня понимать, что ваш выпускной класс, это моя неудача. Никто из вас не проявлял ни какого интереса к учёбе. Почему? Я задаю сам себе этот вопрос, и увы не нахожу ответа. Обучающую программу может выдать компьютер, в течение нескольких секунд. Но, к большому сожалению, ни он, ни я не сможет заставить человека думать. История повторяется, и то, что происходило сотню, тысячу лет назад, может вполне случится сегодня или завтра.

— Суворов!

Он приблизился ко мне и положил руку на плечо.

— Ты не глупый парень, наверное, можешь рассказать о великих полководцах. Кто они? И чем прославили имя своё?

Я поднялся, напрягая извилины мозга, с трудом вспоминал. Николай Петрович увидел на моём лице замешательство и ухмыльнулся.

— Помочь? Расскажи, кто такой был Багратион? Или Кутузов?

Я сгорал от стыда, потому, что не помнил материал, который мы изучали в пятом классе.

— И не стыдно? У тебя такая фамилия, а ты позоришь её! Суворов — великий русский полководец, как Багратион, и Кутузов. Он был генералиссимус, прекрасный военный тактик и стратег. Прославил русское воинство на полях сражений! А ты? Чем собираешься заниматься после школы? Только не говори, что хочешь в армию идти служить. Не позорь мои седые волосы!

Я кивнул и нерешительно посмотрел на учителя.

— Ты хоть можешь ответить на вопрос, чем отличается гражданское лицо от военного?

— Солдат защищает Отечество от врагов, — сказал я с гордостью. — Не жалея жизни своей он стоит до конца, охраняя сон и покой мирных граждан.

— Хорошо, что хоть это понимаешь…

Заложив руки за спину, он направился к доске. Повернувшись лицом к классу, грубым голосом сказал:

— Солдат — это защитник, человек, который выполняет свой гражданский долг. Всегда подчиняясь приказу, идёт на передовую. Помнит, что такое Родина, и защищает интересы государства. Это первая опора гражданских лиц в случае войны. Я сомневаюсь, Суворов, что из тебя получится хороший солдат. Садись на место.

Он открыл свой блокнот, и что-то записал в него.

— На сегодня всё. У нас ещё несколько занятий, и на этом попрощаемся. Я сомневаюсь, что доведётся с кем-то из вас встретиться после окончания школы, но кто знает. Запомните хотя бы самую простую вещь — оставайтесь всегда людьми, не смотря на трудности и лишения. Воевать нам, слава Богу, не придётся, время мирное, так что я желаю вам удачи.

Он взял под мышку старый кожаный портфель и направился на выход. Открывая широкую дверь, обернулся и посмотрел на меня долгим, испытывающим взглядом. Я смутился и от неожиданности отвернулся. Дверь закрылась, и прозвучал звонок.

Школьные дни пролетели незаметно. Начиналась весна. Погода баловала жителей Москвы необычайным теплом. Получив свой аттестат, мы отметили шумной и весёлой вечеринкой окончание школы. У всех на лицах сияли улыбки. Девочки в нарядных платьях танцевали на улицах, чем вызывали недоброжелательные взгляды прохожих. Настя выделялась среди одноклассниц, непосредственностью и естественной красотой. Взгляд был непостижимо притягательным. Веснушки разбросаны по лицу как маленькие золотые монетки. Светлые волосы отражали лунный свет. Чуть вздёрнутый носик, придавал строгость и в тоже время детскую наивность. Я смотрел на её розовый костюм, и по правде, завидовал будущему парню. Уже ближе к ночи, она сама подошла ко мне, и спросила:

— Ты, правда, в армию собрался?

— Не знаю, если честно. Отец предлагает полететь на Луну, и не хочет, чтобы я пошёл служить.

Я нервничал, и сжимал вспотевшие от напряжения руки в карманах комбинезона. Настя для меня казалась неземным существом, и я вдыхал с наслаждением аромат её духов.

— Я тоже когда-то мечтала стать пилотом. Бороздить просторы космоса, открывать новые планеты, Галактики. Это так интересно…

Глаза у неё блестели в лунном свете. Мы присели на скамейку, и я сам не знаю, как так получилось, спросил:

— У тебя есть парень?

— Нет, а что?

Она с интересом заглянула мне в глаза и рассмеялась. Только смех этот не был обычным. В нём я уловил нотки любопытства.

— Ты хочешь стать моим парнем?

От Настиного вопроса, у меня язык прилип к нёбу, и я закашлялся. Пауза затянулась, я не знал, что ей ответить.

— Вот если станешь настоящим солдатом, тогда я подумаю.

Она резко вскочила, и убежала, на прощание, махнув рукой.

— Ты, что тут один сидишь?

Сашка появился из темноты с сигаретой в зубах. Он уже чувствовал себя по настоящему взрослым.

— Да вот, начал я заикаться. Тут только что Настя была…

— И о чём вы говорили?

У меня не было от друга секретов, и я как на духу, всё рассказал.

— Пока ты будешь служить, она найдёт себе другого парня. Женщинам нельзя верить.

— Даже матери?

— Ну, мать тут не при чём.

Сашка обиделся и развалился на скамейке.

— Да брось ты заморачиваться. Вон посмотри, и он указал на небо. Видишь звёзды? Сколько тайн они хранят. Забудь Настю, и поступай на службу.

— А ты не хочешь? Не передумал?

— Нет, может через годик, и передумаю, но пока надо идти работать.

— А как же билет на Луну?

— Мой тебе совет, откажись от него.

— Это ещё почему?

Я резко повернулся и выпрямился.

— Потому что стоит кучу денег. Родители твои собирали их не для этого. Я бы точно отказался.

Сашкины слова заставили меня серьёзно задуматься. А ведь он прав. Как я могу потратить деньги родителей, на такую безделицу? В стране голодно, разруха. И я твёрдо решил отказаться от путешествия. Отец устроил грандиозный скандал, мать на коленях умоляла не идти служить, только я оставался непоколебим.

— Я буду уважать твоё любое решение, — сказал в один из вечеров отец.

Он успокоился, и махнул, отчаявшись рукой:

— Выбор остаётся за тобой! Иди в свою армию. Обещай, что хоть писать нам с матерью будешь.

— Я обещаю папа, — сказал я, крепко пожимая отцу руку.

На седьмом небе от счастья, я уже на следующий день побежал на призывной участок. Он находился на другом конце города, и я два часа прошагал пешком. Военная тренировочная база «Циклон» стояла на отшибе. Высокий забор, с колючей проволокой наверху, отбивал желание у любопытных заглянуть внутрь. На железных воротах зелёного цвета, красовалась эмблема земной Федерации. Гордый своим решением, я переступил порог КПП. На пропускном пункте сидел щупленький сержант, при всех орденах и медалях. Я смотрел на знаки отличия, не скрывая восторга. На лице его красовался уродливый шрам, и правый глаз слегка дёргался. Он отложил журнал, и через толстое стекло посмотрел на меня.

— Вам к кому, молодой человек?

— Доброе утро! Я хочу поступить на службу.

— Уже далеко не утро — раз, во-вторых вам сколько лет?

Он поднялся и оглядел меня с головы до ног.

— Мне уже восемнадцать.

Я подтянул живот и приосанился. В руке у меня была папка с документами, которую я прижал к комбинезону.

— Прекрасно, и куда желаете поступить?

Я замешкался, вызывая у сержанта улыбку.

— Ещё не решил, — сказал я как можно твёрже.

— Вот так, сынок, и я когда-то пришёл на службу, пополняя ряды пушечного мяса. Ты хорошо подумал, или сомневаешься?

— Ни как нет. Я с детства хочу служить.

— В электронике разбираешься?

— Немного, но я бы хотел в десант.

— Куда?

Сержант оскалился, обнажая жёлтые от никотина зубы.

— Ты хоть знаешь, что это такое? Туда берут самых лучших! И здоровье должно быть отменным. А ты, как я посмотрю, от спорта далёкий человек.

Он усмехнулся, и потрогал мой правый бицепс.

— Как у птенца. Шансов у тебя практически нет. Не куришь?

— Нет, один раз пробовал, но мне не понравилось.

— Я по этому поводу анекдот вспомнил, он, кстати, и тебя может коснуться на медицинской комиссии. Так вот, новобранец обратился к доктору, тот внимательно посмотрел, и говорит: «Раздевайтесь и нагнитесь возле стула. Сам подошёл сзади и раздвинул парню ягодицы. Вы курите? — спросил врач. — Нет, а что пахнет…».

— Ха, — ха, — ха, — засмеялся сержант. — Не облажайся парень.

Он хлопнул меня по спине, и показал рукой в сторону кирпичного трёхэтажного здания.

— Вон видишь дверь, иди туда, поднимешься на второй этаж. Там кабинет номер 313.

Тебе туда. И не робей. Двум смертям не бывать — одной не миновать.

Он открыл автоматическую стальную дверь, и уселся на своё рабочее место.

Я направился на второй этаж, к заветной двери 313. Территория части занимала огромную площадь, я заметил спортивный городок, и несколько тяжёлых машин, обтянутых маскировочной сеткой. На первом этаже ничего примечательного не было. Выкрашенные стены голубой краской, кабинеты с табличками, и туалет. Поднимаясь по бетонной лестнице, столкнулся с двумя офицерами, которые на меня не обратили никакого внимания. Они оживлённо болтали и смеялись. Я прижался к стене, пропуская их вниз. Постучав в обитую чёрным дерматином дверь, осторожно открыл, и заглянул внутрь:

— Можно войти?

— Раз уж пришёл, проходи.

В просторном кабинете за столом сидел обрюзгший майор, и перебирал бумаги. Он внимательно посмотрел на меня, и спросил:

— Ты по какому вопросу?

— Я бы хотел в армию, возьмёте?

Майор сделал глубокий вдох, и шумно выдыхая, спросил:

— А родители твои знают?

— Конечно, — ответил я по-военному чётко.

— Не конечно, а так точно! Здесь не институт благородных девиц, а учебная часть космодрома.

Поднявшись с кресла, он поправил форму, и открыл окно.

— Документы с собой?

— Так точно, товарищ майор!

— Уже лучше. Зачем тебе армия? Объясни мне. Дело в том, что если я возьму у тебя документы, и ты пройдёшь комиссию, обратной дороги не будет. Понимаешь о чём я? Я здесь для того и нахожусь, чтобы предварительно беседовать с новичками, и если мне человек не понравиться, я имею полное право отказать. Людей у нас хватает, желающих хоть отбавляй. Так, что скажешь? Как фамилия?

— Алексей Суворов!

— Хорошая фамилия, подходящая для армии. Я тебя внимательно слушаю.

Поправляя редкие седые волосы, майор смотрел на меня в упор.

— Долг каждого гражданина пройти воинскую службу, — выпалил как пулемёт я.

— Это верно, что Конституция обязывает молодых людей идти в армию. Но только по собственному желанию, как парней, так и девушек. Не слышу, дальше что, — сказал майор.

Он театрально приложил правую руку к уху.

— Я всегда хотел быть военным, защищать нашу планету и помогать другим. Хочу, чтобы армия сделала из меня настоящего мужчину!

— Похвально, и уже ближе к теме. Настоящими солдатами рождаются Суворов, но не становятся. Запомни это. Если в человека заложены природой, такие качества как мужество, тогда ты пришёл по адресу. Но если нет, погибнешь в первом бою. Или тебя отправят копать траншеи на Марс, или Юпитер. Как тебе перспектива?

Я поморщился, но не растерялся.

— Если поступит приказ копать траншеи, значит, буду копать.

Майор улыбнулся и сказал:

— Давай парень документы, ты мне нравишься.

Майор оформил бумаги и направил меня на комиссию. И тут началось самое интересное. В течение двух часов я бегал из одного кабинета в другой, сталкиваясь как с новобранцами, так и солдатами. Один из солдат, высокого роста, с перевязанной головой, заметил, что я заметно нервничаю возле кабинета.

— Сам пришёл? — спросил он, и поправил форму.

— Ага, — ответил я и выпрямил спину.

— Знаешь парень, как у нас в части говорят: «был в армии — гордись, не был — радуйся, ну, а если уже попал — вешайся».

Он громко рассмеялся, и потёр рукой небритую щёку.

— Это, что у тебя? — Ранение?

— М-да, ранение, не хотел стиркой заниматься, и уборкой, вот и получил ранение ботинком в голову. Хорошо, что хоть лёгкое сотрясение, могло быть и хуже. Здесь круглое носят, а квадратное катают.

— Это как?

— Как? Там тебе объяснят, будь спокоен.

Я хотел его как можно больше расспросить, но появился врач, и забрал его в кабинет.

«Не весело здесь», — думал я в нерешительности. Но с позором бежать не хотелось. Пропустив ещё одного солдата к врачу, я уселся на стул. Рассматривая незатейливые картины на стенах, с тревогой ждал. Создавалось впечатление, как будто врачи специально искали болезнь, чтобы новобранец не прошёл комиссию. Меня ощупывали, осматривали, брали анализы, тестировали, прогоняли через специальные тренажёры на выносливость. В конце одели на голову стеклянный шлем с сенсорными датчиками, и поместили в закрытую капсулу.

— Приготовься, — сказала совсем молоденькая медсестра и загадочно улыбнулась.

Пристегнувшись ремнями, я стал с волнением ждать. Минуту ничего не происходило, но потом капсулу начало крутить, и вертеть в разные стороны. Потеряв ориентацию в пространстве, я зажмурил глаза, и крепко сжал зубы. Хорошо, что утром ничего не ел. Как чувствовал…

Через минут пять капсула остановилась и открылась. С грохотом я вывалился наружу. Мне ничего не хотелось, и я полез как улитка к двери.

— Стой призывник. Ты куда? Нам в армии черепахи тоже нужны.

Врач рассмеялся и помог мне подняться.

— В глаза смотри, не моргай.

Он включил фонарик и рукой поднял веко.

— Голова не кружиться?

— Кружиться, — сказал я честно.

Можно было соврать, но мне, не хотелось этого. Доктор усадил меня, и начал стучать молоточком по коленкам.

— Боюсь, что из вас, Суворов, десантника не получится. Плохая реакция на окружающую действительность. И невесомость вы практически не переносите. Тошнота есть?

Я моргнул глазами, чувствуя, как в горле образовался ком, и вот-вот, вчерашний ужин выйдет наружу. И белый халат доктора, превратиться в разноцветный.

— Что же мне с тобой делать?

Я пожал плечами, понимая, что на десанте можно поставить крест.

— Скажите доктор, комиссию многие призывники не проходят? — спросил зачем-то я.

— Больше половины, но это не говорит, что мы бракуем людей. И не допускаем их к службе. Если мы будем своевольничать, лишимся работы, потому, что мы не военные, а простые вольнонаёмные врачи. Понимаешь, Суворов, в армии найдётся место каждому желающему. Даже если, к нам придёт инвалид, человек без руки, и захочет служить, мы не вправе отказать.

— Это как?

— Очень просто, для такого человека, найдётся работа в штабе, или же в санчасти. Конечно, в космос такого не отправят, но на земле, пожалуйста. Есть только одна причина, по которой мы не возьмём на службу.

— Какая? — удивившись, спросил я.

— Есть такой врач — психотерапевт, вот если он увидит, что человек, не совсем вменяемый, и не сможет отличить русских солдат от вражеских, тогда… Понимаешь?

В конце концов, не всем же быть пилотами, или десантниками. Кому-то же надо и строить и копать. Вот мы и определяем, куда направить призывника.

Он взял мои документы и полистал их.

— Остальные показатели у тебя в норме, в принципе, ты здоров как бык. Только, что с тобой делать? Подожди Наташа, — сказал он медсестре, — не пиши ничего.

Девушка закрыла толстый журнал и положила ручку.

— Молодой человек, — доктор подошёл к двери, и закрыл её на замок. — Я бы вам советовал бежать домой, и никогда сюда не возвращаться. Поступайте в институт, найдите работу, заведите семью. Моё мнение, что только человек с поломанной психикой, может самостоятельно прийти на службу. И ради чего? Чтобы получить мнимые льготы от государства? Мой тебе совет, беги, и не возвращайся сюда никогда.

— Нет, доктор, я, всё-таки, решил остаться в армии.

— Ты хорошо подумал?

— Да, хорошо.

— Что же, если ты, Суворов, такой упрямый, я окажу тебе не большую услугу. Пусть будет, так как ты хочешь. Я подпишу бумаги, и направлю тебя в десант.

Я от радости чуть до потолка не подпрыгнул.

— Спасибо большое доктор!

— Не стоит благодарить меня, как бы ты не пожалел об этом.

Он размашистым почерком подписал документы, и торжественно вручил.

— Спускайся на первый этаж, там тебе всё объяснят.

Я пулей выскочил от доктора, и бегом вниз. Это был последний кабинет, в котором принимали документы, и заседала комиссия.

Пятеро военных осмотрели меня, и с волевым лицом подполковник сказал:

— Призывник Суворов, находится в полном сознании, самостоятельно поступает на службу в ряды космических войск. Врачи рекомендовали отправить призывника в десант. Что скажите товарищи?

— Если парень не против выводов комиссии, — сказал седовласый майор с лицом побитым оспой, — тогда милости просим. Нам нужны хорошие солдаты.

— Значит так, — сказал подполковник, — мы вас отпускаем сегодня домой, а завтра в семь часов, вам необходимо явится для принятия присяги. С вещами. Как понял, Суворов?

— Так точно, завтра в семь, явится с вещами на присягу.

— Свободны!

Я выскочил на улицу и бегом домой. Уже на пропускном пункте, меня за руку схватил сержант.

— Ну как? Приняли?