Миллион в кармане Дышев Андрей

Глава 42

– Ничего не понимаю! – пробормотал Влад, обойдя вокруг «Сузуки» и убедившись, что Анны нет ни в машине, ни рядом. – Ключи здесь, а куда же она подевалась?

– Она? – уточнила Марина, садясь на переднее сиденье. – Значит, с тобой была женщина?

Влад не поддержал этот смелый вывод. Нахмурившись, он тарабанил пальцами по крыше кабины, потом склонился к рулю и протяжно посигналил. В ответ ничего, кроме шума реки.

– Черт возьми, – вслух подумал он. – Кажется, ей надоело ждать и она вернулась на турбазу.

Влад завел машину и вырулил на шоссе. Шел уже первый час ночи. В свете фар мельтешили ограничительные столбики. Из глубины мрака, как планеты, выплывали яркие дорожные знаки.

– Что это они там копали? – спросила Марина.

– Кувшин с монетами, – усмехнулся Влад, не очень настроенный рассказывать обо всем подробно.

– Они в самом деле были золотые?

– Что ты, милая! – покачал головой Влад. – Подделка! Настоящее золото – это ты.

Получилось двусмысленно и образно. Марина долго раздумывала.

– А манускрипт, который эти негодяи хотели получить, в самом деле сгорел?

– Увы! – кивнул Влад.

– Ловко ты их! – оценила Марина, закуривая сигарету и со вздохом глубоко затягиваясь. – Значит, вместо того, чтобы привести их к настоящему кладу, ты привел к фальшивому?

– Ага!

– А где же находится настоящий?

– Настоящий? – Влад сделал паузу. – А кто тебе сказал, что он вообще существует? Это белобрысый придумал, что в манускрипте указано место захоронения клада. Но на самом деле никакого клада нет и не было.

Уже с подвесного моста, переброшенного через реку, Влад заметил, что в окнах трейлера нет света. Мост горбатился, прогонял через себя волны, скрипел ржавым тросом и подгнившим настилом. Марина шла по нему, приплясывая, ничуть не боясь высоты и неустойчивости под ногами. У Влада на душе скребли кошки. «Может быть, она легла спать? – думал он. – Нет, это маловероятно. Я мало знаю Анну, но она не легла бы спать, не дождавшись меня».

Ключи от трейлера лежали под крылом, на амортизаторе – там, где они их оставили утром. Влад открыл дверь, зашел внутрь и включил свет. Анна не приходила.

– Черт возьми! – нахмурился он. – Куда же она пропала?

– Хороший вагончик! – приятно удивившись, сказала Марина, рассматривая полки, шкафчики и косметику, расставленную на полочке под зеркалом.

– Вот что, – хлопнув кулаком по ладони, сказал Влад. – Ты здесь располагайся, ужинай и спи, а я поеду ее искать.

– Искать? – хмыкнула Марина, поднося к носу флакон с духами Анны. – Вот еще глупость какая! Она что – ребенок? Найдет дорогу. Это не Москва, здесь можно спокойно гулять по ночам.

– Нет, – покачал головой Влад. – Я должен поехать.

– Ничего никому ты не должен, – промяукала Марина и ухватилась за шею Влада. – Таким могучим мужчинам, как ты, не идет сентиментальность. Ты должен быть грубым и настойчивым, как тигр.

– Да я понимаю…

– Ничего ты не понимаешь! – оборвала его Марина, стянула с себя порванную кофту и повернулась к Владу спиной. – Сделай одолжение, разгрызи зубами!

– Что?!

– Бретельки разгрызи зубами! – повторила Марина. – И поцарапай мне спину!.. Сильнее! Не бойся, царапай! Еще! Еще!..

Она уткнулась головой в подушку Анны, еще хранящую запах ее духов.

– Ну! Давай! – кричала Марина и скрипела зубами от нетерпения и наслаждения. – Дай мне по заднице! Отхлещи, как следует, чтоб полыхала… Ну, еще больнее! Ремнем, пожалуйста, ремнем! Я твоя раба, делай со мной, что хочешь!..

Потом Влад сидел на столе, отхлебывал маленькими глотками коньяк и тяжелыми от недосыпа глазами смотрел на красные, пылающие закатом ягодицы Марины. Девушка открыла дверь настежь, потянулась и голая вышла на улицу. Он видел через окно, как она, размахивая руками, бродит по асфальтовой дорожке у административного корпуса, как срывает на клумбе цветы и подкидывает их над головой, как скачет на одной ноге, и почему-то вместо нее умирал от стыда.

В пятом часу утра начал светиться туман. Стекла изнутри запотели, и казалось, что на улице идет тихий осенний дождь. Тишина вокруг стояла мертвая, словно турбазу накрыло толстым слоем ваты, и потому негромкий стук в дверь показался Владу невыносимым. Он резко вскочил с постели, чувствуя, как бешено колотится в груди сердце, ничего не спрашивая, сдвинул шпингалет и толкнул дверь с такой силой, словно хотел убить того, кто стучал.

На пороге стояла Анна. Мокрая с головы до ног, словно она только что выкупалась в реке одетой, смертельно бледная, с налипшими на лицо нитями волос, с синяками под глазами, она вымученно улыбнулась и едва не упала на руки Владу.

– Как хорошо, что ты здесь, – прошептала она. – Значит, напрасно я ходила в лес…

Она села на угловую скамью, глянула на Марину, которая спала на ее полке, потом опустила взгляд на пол, где кучкой валялись ее джинсы, кроссовки, рваные кофта и бюстгальтер. Влад все еще не мог прийти в себя. Он боролся с желанием снова упасть в постель и зарыться под одеяло, и это желание забивало все остальные чувства.

– Налей мне коньяка, – попросила Анна, кивнув на бутылку, стоящую на столе.

Влад плеснул ей в стакан. Анна выпила залпом и поморщилась, как от горького лекарства.

– Я видела, как с горы спустились эти… с лопатой, – сказала она. – Подождала час, потом пошла вас искать. Я подумала, что тебя и Марину убили… Вот же я дура!

– Они хотели нас расстрелять, но мы сбежали. Я волновался за тебя, – сонным голосом произнес Влад, удивляясь, какой качественной сволочью он может быть.

– Прости, – ответила Анна и опустила голову на плечо Влада. – Устроила я тебе веселенькую ночку! Я так долго ходила потому, что заблудилась и попала в болото. В общем, полный топографический кретинизм…

Она быстро хмелела. Глаза ее слипались. Делая над собой неимоверное усилие, Анна шепнула Владу на ухо:

– Она ничего не знает?

– Нет! – не задумываясь, солгал Влад.

– Кирилл не звонил?

– Рано! – махнул рукой Влад. – Я думаю, что они не добрались еще до Ивано-Франковска.

Анна задремала, и Влад уже был готов перенести ее на полку, как Марина резко повернулась и громко стукнула локтем о перегородку. Анна вздрогнула и подняла голову. Тотчас и Марина выпростала из-под простыни руку и взглянула на часы, затем оторвала голову от подушки и, наконец, заметила Анну.

– Привет! – ответила она, жмурясь, как сытая кошка.

– Привет! – ответила Анна. – Мы тебя разбудили?

– Не-а, – ответила Марина, тряхнула головой, и волосы закрыли ее лицо. – Я сама проснулась. В туалет хочу.

Она вела себя так, словно в трейлере была одна. Откинула простыню, опустила ноги на пол, громко зевнула, почесала грудь под соском. Влад отвернулся и уставился в мутное окно. Анна с удивлением смотрела, как Марина вялыми движениями перебирает одежду, сваленную на пол, крутит в руках порванный лифчик и пытается надеть на себя кофту с разорванным воротом.

– Что это? – спросила Анна.

– А? – захлопала глазками Марина. – Это? Это все, что осталось от моей кофты. Красивая была кофточка, все изорвали, изверги! Измывались…

– Подожди, – сказала Анна, поднялась, открыла дверку шкафа и стала рыться в своей сумке. – У меня есть спортивная курточка. Накинь ее пока, а потом мы что-нибудь придумаем.

– Давай! – согласилась Марина.

Она оделась, оставив на полу порванные вещи, зашнуровала кроссовки и, напевая песенку, вышла из трейлера.

Анна с удивлением взглянула на Влада.

– Я с трудом верю, что это наша набожная Марина, – прошептала Анна. – Она что же, и раздевалась перед тобой?

– Что ты! – с деланым возмущением ответил Влад. С каждым разом лгать становилось все проще. – Я выходил… А почему ты задаешь такие вопросы? Я разве должен оправдываться перед тобой?

– Ничего ты не должен, – устало ответила Анна, опуская голову на подушку.

Она уснула почти мгновенно, и Влад, с облегчением вздохнув, вернулся на свое место, накрылся простыней с головой и некоторое время безуспешно боролся со своей совестью. В конце концов, он нашел спасительную формулу. «А чего я, собственно, терзаю себя? – подумал он. – Кто она мне? Что, в самом деле, я ей должен?»

Ему показалось, что он поспал всего несколько минут. Его растолкала Анна.

– Марина не вернулась, – сказала она, когда лицо Влада приобрело осмысленное выражение.

Глава 43

Все это происходило незадолго до того, как мы благополучно доехали до Яремчи. Лада, проведя полночи за рулем, выглядела намного лучше, чем профессор. Валерия Петровича укачало настолько, что, когда Лада поставила машину на заправку, он едва смог вылезти наружу и, шатаясь, пошел по шоссе, причем никак не реагировал на мои окрики.

– Ладно, – сказал я. – Идите, дышите воздухом. Только никуда не сворачивайте. Мы заскочим на рынок, а потом подберем вас.

Я прибавил скорости, и мы понеслись по улице, глядя по сторонам в поисках отделения связи.

– Вот почта! – сказала Лада, показывая пальцем на голубую табличку с трезубцем.

Женщина-операционист с трудом поняла, что я от нее хочу, а я, в свою очередь, не сразу разобрал, что она толкует мне о зонах уверенной и маловероятной связи, об особенностях карпатского рельефа и дороговизне услуги. Тем не менее, когда я набрал код и номер телефона Влада, пошли гудки, а затем, сквозь шум и треск помех, я услышал его голос:

– Да! Говорите! Кирилл, это ты?

– Я, Влад! Мы в Яремче. У тебя все в порядке?.. Алло! Ты почему молчишь?

– В принципе, все в порядке, – странным тоном ответил Влад.

– Марина с вами?

– Ну, можно так сказать… Мне трудно говорить по телефону. Давай встретимся через час в Лазещине. Это будет ровно в девять. Поставь машину недалеко от станции и жди, я сам к вам подойду.

Меня так и подмывало спросить про Анну, но этот вопрос сейчас прозвучал бы нелепо, и я, наскоро распрощавшись, опустил трубку на рычаги и вышел из кабины.

Лады в машине не оказалось. Присев на капот, я ждал ее и смотрел на двери почты. Лада, как ни странно, вышла именно оттуда. И как я ее там не заметил?

– Ну, поговорил? – спросила Лада, когда я сел за руль.

– Поговорил, – ответил я таким тоном, словно мне сообщили похоронную новость. – А ты что на почте делала?

– Все живы-здоровы? – вяло любопытствовала Лада, не ответив на мой вопрос, и, обернувшись, радостно воскликнула: – Светило науки шпарит на всех парах!

Похоже, что профессор полностью восстановил былую форму. Он быстро шел вдоль дороги по направлению к машине, энергично размахивая руками. Расстегнутый пиджак трепыхался, красный галстук длинным языком лежал на плече.

– Вы ничего не заметили? – спросил он нас, когда сел в машину.

– А что мы должны были заметить? – спросила Лада.

– Красная машина. «Жигули», – отрывисто говорил он, плохо проговаривая слова.

– Чего вы так волнуетесь? – спросил я.

– Да бес его знает! – ответил профессор, машинально ослабляя узел галстука, словно ему стало трудно дышать. – Может, показалось… Вроде там ехала Марина…

– Не может быть, – ответил я, но мой голос прозвучал не совсем уверенно.

– А за рулем какой-то парень в спортивном костюме… Я сам понимаю, что этого не может быть. Показалось, наверное.

– Почему этого не может быть? – возразила Лада. – А если она была связана и ее перевозили…

Профессор отрицательно покачал головой.

– Она не была связана. Она держала руку в окне. Вот так! – Профессор опустил стекло и положил локоть на раму. – А в другой руке она держала сигарету… Нет, не она. Марина никогда не курила.

Я раздраженно двинул вперед рычаг и излишне резко сорвался с места. Мы выехали из поселка и погнали в сторону Лазещины. До встречи с Владом оставалось минут сорок. Я начал инструктировать Курахова.

– Уваров ждет нас на станции ровно в девять. Соглашайтесь на все его условия. Единственное, на чем стойте насмерть – требуйте, чтобы вместе с вами пошел и я.

– Это понятно, – вздохнул Курахов. Лицо его становилось все более безрадостным. – А как вы думаете, он придет с Мариной?

– Думаю, что нет. К Марине он вас приведет тогда, когда в его руках будет клад.

Мы ехали медленнее с каждой минутой – лесная дорога была разбита так, словно в этом районе недавно шли бои с применением тяжелой артиллерии, и мне приходилось петлять между колдобин.

Я проехал крутой поворот, и тотчас увидел стоящего на обочине крепко сбитого гаишника в серой жилетке с люминесцентной надписью «ДАI», в белых перчатках с широкими отворотами, в больших темных очках и с пышными черными усами. Не успел я натянуть на себя ремень безопасности, как он поднял палку, приказывая съехать на обочину и остановиться.

– Надо было мне оставаться за рулем, – сказала Лада и добавила: – Если потребует права, скажи, что ты ученик, а я твой инструктор. И не выходи из машины…

Я объехал гаишника и остановился. Шаркая по гравию, гаишник неторопливо подошел к машине и, просунув палку в окно, постучал по раме.

– Вiдкрийте капот!

Я потянул на себя рычаг замка, подмигнул Ладе и открыл дверь, выходя наружу. Кажется, она пыталась схватить меня за куртку.

– Смотрите! – услышал я за своей спиной сдавленный шепот профессора. – «Жигули»!.. Да нет, не там…

Я хлопнул дверью и прошел к капоту, искоса глядя то влево, то вправо. Что он заметил? Красные «Жигули», в которых ехала Марина?

Дорога была пуста, но крутить головой и присматриваться к придорожным кустам я не мог – гаишники не любят неординарного поведения. Я встал перед дышащим огнем радиатором, отвел в сторону крюк и поднял крышку капота. Она закрыла собой ветровое стекло, и я не понял, что там, за крышкой, произошло – щелчок (то ли пистолетного затвора, то ли замка двери), шорох гравия под подошвой и короткое слово, которое я не успел разобрать. Тотчас сильный удар обрушился мне на голову, перед глазами словно вспыхнула молния, обочина вместе с милицейскими сапогами встала на дыбы и с размаху впечаталась мне в лицо.

Что-то еще происходило рядом со мной, но я частично находился в другом измерении и принять активное участие в развитии событий не мог. Что я услышал отчетливо – так это нарастающий визг колес и шуршание гравия под ними. Затем один за другим прозвучали два выстрела. Руку, чуть выше локтя, обожгла тупая боль, я закричал – приглушенно и тихо, словно уткнулся лицом в подушку.

Я с трудом открыл глаза и увидел прямо перед собой мутное бордовое пятно. Сфокусировать зрение не удалось, и я дернул рукой, пытаясь убрать с глаз долой эту пелену. Оказалось, это спортивная сумка Лады.

Голова раскалывалась от боли, и из моей груди вырвался стон. Упираясь ладонями в землю и тряся головой, я пытался подняться на ноги и со стороны, должно быть, напоминал новорожденного слоненка, который намеревается сделать первые шаги. Камни подо мной щедро окропились вишневыми каплями. Они срывались с локтя, промочив насквозь ткань рукава.

Со спины ко мне кто-то подбежал. Я с трудом повернул свою неподъемную голову и увидел светлые джинсы Лады с налипшей на них веткой вьюнка.

– Живой? – крикнула она, хватая меня за руки.

– Не так сильно! – простонал я. Пальцами она сдавила простреленную руку. – Посмотри, что у меня там с башкой… Мозги не вывалились?

Она помогла мне сесть и стала осматривать мою голову. Я чувствовал, как ее пальцы касаются моих волос. Она молчала. Молчат в двух случаях: либо там какой-то пустяк, либо головы как таковой нет вообще. Лес плыл перед моими глазами, полоса шоссе двоилась, троилась, напоминая веер.

– Послушай, что тут вообще случилось? Кто стрелял?

Я стремительно возвращался в действительность. Лучше бы я этого не делал.

– С головой у тебя все в порядке. А вот руку надо перевязать, – сказала Лада.

Она открыла сумку, вынула оттуда полиэтиленовый пакет с ватой и стала прилаживать на моем предплечье повязку.

– Встать можешь? – спросила Лада.

Я заорал раненым бизоном, когда девушка попыталась приподнять меня под мышки. Мой голос отозвался эхом из чащи. Лада оставила меня в покое, серьезно посмотрела на мое страдающее лицо и произнесла:

– Вот же вляпались мы с тобой!

Боль медленно отпускала. Лада помогла мне сползти с обочины на траву, а сама, продираясь сквозь плотные заросли, пошла в чащу, к едва заметной среди кустов красной машине. Через пару минут я услышал ее голос:

– Свинтили свечи! И сняли высоковольтные провода!

Грохнула крышка капота. Отряхивая куртку от иголок и ломаных веток, Лада вышла из зарослей и с тоской посмотрела на меня.

– Что теперь с тобой делать?

– Пристрелить, – предложил я.

– Вот-вот, – кивнула Лада. – Только и остается. Ты сможешь идти? Хочешь, обопрись о мое плечо.

– Опираясь на плечо, я бежать смогу, – ответил я.

– У тебя сильное кровотечение, – думала вслух Лада. – С такой дыркой надо срочно везти в больницу. Но когда тебя осмотрят, то врачам сразу станет ясно, что это огнестрельное ранение. А значит – милиция, допрос, протокол.

Лада терпела мою тяжесть, помогая мне встать, со стоицизмом медсестры, выносящей бойца с поля боя. Одно ее плечо отягощала спортивная сумка, второе – я, и бедолага покусывала губы от напряжения и жалости ко мне.

– Когда ты вышел, – медленно говорила Лада, стараясь не упустить ни одной детали, – профессор заметил в кустах красную машину. Я хотела выйти, но тут раздался звук удара… Ах, эта проклятая сумка! Лямка зацепилась за рычаг, и я потеряла несколько секунд. И она успела, как ты говоришь, приставить к моей голове ствол.

– Кто – она? – не поверил я своим ушам.

Мне показалось, что Лада удивилась моему удивлению.

– Ты разве не заметил? Это же была Марина!

– Что?! – заорал я и с такой силой навалился на Ладу, что у нее подкосились ноги. – Марина?! А ты не ошиблась? Она была по-настоящему рыжая? И она направила на тебя пистолет?!

– Да, – опасаясь рецидива моей бурной реакции, осторожно ответила Лада. – А почему ты так…

– Что ж это получается? – пробормотал я, снова чувствуя слабость и боль во всем теле. – Значит, она не была заложницей? Но как же теперь нам быть? Ты понимаешь, что все рушится? Я запутался! У меня мозги перевернулись!

– Это не ново, – ответила Лада мрачным голосом. – Все это уже было – дочь звонит отцу и говорит, что ее взяли в заложницы и требует деньги.

– Стреляла она?

– Да. Гаишник сел за руль, а Марина – рядом с профессором, и из окна выстрелила по тебе, а потом – по мне. К счастью, второй раз промахнулась.

Мы не заметили, как остановились, потом сошли с обочины и сели на ствол поваленного бука. Лада принялась поправлять повязку на моей руке, а я нарвал каких-то широких листьев с бархатистой поверхностью и приложил их ко лбу. Каждый из нас невольно тянул время. Мы хотели собраться с мыслями и хотя бы в общих чертах понять, что произошло.

Все менялось кардинально. Торопиться на «стрелку» с Уваровым уже было бессмысленно – Марина и человек в форме гаишника увезли Курахова в неизвестном направлении. Может быть, профессор был с ними заодно? Тогда можно объяснить его внезапное желание пройтись пешком и побыть одному – пока я звонил, он мог встретиться и оговорить детали захвата машины с «гаишником» и падчерицей.

А что случилось с Уваровым и Анной? Почему Влад так странно говорил со мной по телефону: «Марина с вами?» – «Ну, можно так сказать…»

Тут я почувствовал, как меня прошиб холодный пот. Чем больше я вспоминал лицо «гаишника», тем больше он напоминал мне кого-то очень знакомого. Я не мог ухватиться за образ, но он навязчиво крутился в памяти, словно спутник по орбите.

– Я думаю, что Курахов, Марина и Уваров действуют заодно, – сказал я. – Они все сговорились и попросту «кинули» нас с тобой.

Лада молчала, теребя в руке лямку сумки.

– Я тебе скажу одну вещь, – произнесла она, делая большие паузы между словами. – Только ты не спрашивай, откуда мне это известно. Так вот, Марина не может быть заодно с профессором. Ни при каких обстоятельствах. Потому что она его ненавидит – она спит и видит его в гробу.

Глава 44

Мы прошли еще километр или два, и мне стало совсем хреново. К ужасной головной боли и рези в руке добавилась тошнота. Я все чаще останавливался и садился на землю, чтобы перевести дух. В глазах плыли темные круги, в ушах стоял шум прибоя, а сердце колотилось с такой страшной силой, словно оно торопилось до моей смерти отбить необходимое количество ударов.

– Вот что, друг мой хороший, – не выдержала Лада. – Хочешь ты или не хочешь, но я отвезу тебя в больницу.

И тут меня словно ледяной водой окатили. Мне показалось, что я понял что-то очень важное. Остановившись как вкопанный, я тщательно сложил фигуру из трех пальцев и направил кукиш, как пистолет, в Ладу.

– Хочешь вывести меня из игры? – спросил я, глядя на Ладу, как на очень наивного ребенка. – Напрасно. Ничего у тебя не выйдет. Я все понял. Не придумывай больше ничего, ладно?

Черт знает, какое чаще всего бывает выражение лица у женщины, которую разоблачили. На лице Лады всплыло сострадание.

– Совсем плох стал, – ответила она.

– Не притворяйся! – рявкнул я. – Ты нарочно хочешь сплавить меня в больницу, чтобы развязать себе руки!

– Кирилл, у тебя травма мозга! Успокойся, прошу тебя! – взмолилась Лада.

Я уже не мог остановиться. Я выходил из себя.

– А кто ты, в самом деле, такая? – прищурив глаз, нанес я удар с другой стороны. – Как ты умудрилась через все посты ГАИ пройти? И как это так получилось, что в тебя дважды стреляли, но ни разу не попали?

– Ты хотел, чтобы попали?

– А что ты носишь в своей сумке? – под этим вопросом я как бы подразумевал третий удар – слева. – Наркотики, оружие?

Лада уже не реагировала на мои вопросы. Скрестив на груди руки, она спокойно смотрела мне в глаза.

– Молчишь? Сказать нечего? – по-своему расценил я молчание Лады. – Кто ты? Какого черта ко мне прицепилась?

– Тебе надо обязательно показаться врачу, балда! – уже с нежностью ругала меня Лада. – У тебя может развиться гематома, а потом и гангрена.

– Не пугай! – ответил я, хотя девушка в какой-то степени была права. – Сделаем вот как. У меня есть адрес одного надежного человека. Остановимся у него, а потом можно будет и врача на дом вызвать.

– Откуда здесь надежные люди? – не поверила Лада.

Нам с трудом удалось поймать попутку – водителей, по всей видимости, отпугивал мой внешний вид. Лишь пожилой владелец изрядно потрепанной «копейки», безразличным взглядом скользнул по моему рукаву и кивнул.

Через пятнадцать минут мы дотряслись до маленького, вытянутого вдоль горной реки поселка, темного от обступивших его со всех сторон гор. Крутые склоны были равномерно утыканы черными стволами елей, и они напоминали коротко постриженные затылки новобранцев. Солнце освещало лишь половину ущелья, и асимметрия в окрасе леса придавало поселку экзотический вид.

– Адреса яка? – спросил водитель.

Я вынул из бумажника обрывок сигаретной пачки, на котором Серега написал адрес, и протянул его водителю. Тот глянул, кивнул и вскоре остановился у двухэтажного дома, оштукатуренного побеленной глиной. За ним, в глубине двора, виднелась часть фундамента, пирамиды кирпичей и штабеля строительного материала. Десяток рабочих с оголенными загорелыми торсами копошились на площадке. На въезде во двор блестело на солнце несколько иномарок.

– Как этого надежного человека зовут? – спросила Лада.

– Игор. Без мягкого знака.

– Без мягкого так без мягкого, – ответила Лада, закидывая сумку на плечо. – Ты постой здесь, не пугай народ своим видом, а я поищу этого Игоря.

Лада отворила калитку, прошла между машин на строительную площадку. Русскоговорящая смазливая девчонка произвела фурор среди строителей. Работа остановилась как по команде. Мужики с лопатами быстро окружили Ладу, будто намеревались закопать ее заживо. Я не слышал, как она построила свой вопрос, но лопаты вдруг дружно поднялись в воздух и как стрелки флюгеров повернулись штыками в сторону двухэтажного дома.

Когда мы поднялись на освещенную солнцем мансарду и зашли в небольшую, обшитую некрашеной вагонкой комнату, где одна стена одновременно служила потолком, несколько парней, сидящих за столом, прервали разговор и выжидающе посмотрели на нас.