Аромат скунса Дышев Андрей

Дождавшись, когда Руслик скроется в гараже, Жорик зашел в дом и поднялся к себе в кабинет. Закрывшись на ключ, он подошел к столу и взял массивную пепельницу из уральского мрамора. Затем приблизился к висящей на стене картине с морским пейзажем, снял ее с крючка и провел рукой по идеально гладким обоям.

Пепельница оттягивала ему руку, словно становилась все более тяжелой, но Жорик никак не мог решиться. «Еще не поздно отказаться от этой затеи, – думал он. – Пусть этот маньяк делает с девчонкой что хочет. А я закроюсь в своем дворе и буду жить как прежде – тихо и спокойно. И забуду девчонку, будто ее никогда не было. Мне хватит того, что у меня есть. Я куплю себе должность мэра и снова буду заниматься квартирным строительством…»

Эта перспектива была настолько светлой и привлекательной, что Жорик уже собрался повесить картину на место, но вдруг его сознание отравила маленькая поганая мысль: «И всю оставшуюся жизнь до глубокой старости я буду проклинать себя за то, что упустил этот удивительный, сказочный шанс открыть неиссякаемый источник долларов – такой же неиссякаемый, как поток воды из артезианской скважины… Нет, я не просто буду проклинать себя, я буду пожирать себя, и очень быстро зачахну и подохну от ненависти к себе».

И уже ничуть не сомневаясь, что так оно и будет, Жорик с силой ударил пепельницей по стене. Обои лопнули, по ним пробежала трещина. Жорик ударил еще раз. Превратившись в щебенку, на пол полетели куски штукатурки. Он лупил по стене, как горняк киркой по скале, и наконец под штукатуркой обнажилась металлическая дверка с кодовым замком.

Очистив ее от пыли и сорвав обрывки обоев, Жорик стал вращать круглую рукоятку, набирая код. За дверкой раздался металлический лязг. Жорик потянул дверку на себя, а затем, волнуясь и торопясь, словно грабил банк, сунул обе руки в черную утробу сейфа и начал вываливать пачки долларов прямо на пол.

Еще несколько минут он ползал по полу, собирая пачки в большой черный пакет.

– Тридцать семь, – шепотом считал он, – тридцать восемь, тридцать девять…

Он достал из-под письменного стола последнюю, сороковую пачку и кинул ее в пакет.

– Итого четыреста тысяч…

Мысль, что эти деньги придется отдать в обмен на жизнь нахальной и взбалмошной девчонки, была ужасна, и Жорик лишь усилием воли подавил в себе желание запихнуть пакет в сейф, закрыть дверцу и немедленно замазать тайник толстым слоем сверхкрепкого цемента. «Я уже один раз рискнул, когда купил у Альберта партию баксов, – думал Жорик, крепко прижимая пакет к груди. – И остался в выигрыше. Надо еще раз рискнуть. Фортуна мне улыбается!»

Подбадривая себя такими словами, Жорик в обнимку с пакетом вышел из кабинета.

Через полчаса из банка с потяжелевшим рюкзаком вернулся Руслик.

– Порядок, шеф, – сказал он, протягивая рюкзак Жорику.

– Все забрал? – спросил Жорик, пытливо заглядывая в глаза охраннику.

– Все подчистую! – заверил Руслик.

– Молодец. Тогда готовь мотоцикл. Повезешь деньги ишаку.

Гера, который с кислым видом сидел на парапете, вдруг с ужасом вспомнил, как он вместе с Пилотом подкладывал в сейф Жорика пачки ксерокопий. «Ах, черт подери! – подумал он, невольно вскакивая на ноги. – Значит, эти подделки сейчас лежат в рюкзаке? Но что будет, если Клим решит проверить деньги и наткнется на ксерокопии? Что он натворит, когда его мозги затмит гнев? Вдруг он кинется с ножом на Лисицу?»

– Чего ты встрепенулся? – спросил Жорик, обратив внимание на Геру. Он уже собирался перекладывать пачки долларов из черного пакета в рюкзак, но остановился.

– Ситуация серьезная, – произнес Гера, с недоверием глядя на рюкзак. – Мы имеем дело с человеком, у которого неустойчивая психика. Нельзя допустить ни малейшей оплошности.

– И что ты предлагаешь? – насторожился Жорик.

– Надо внимательно проверить и пересчитать деньги, чтобы, не дай бог, не попали какие-нибудь грязные или рваные купюры. Психи очень плохо реагируют на них.

– Да нам недели не хватит их пересчитать! – запротестовал Руслик, и его лицо тотчас покрылось пунцовыми пятнами.

Это не могло остаться без внимания Жорика.

– А ты с какой стати так встрепенулся? – перенес он подозрение на Руслика.

– Я? – заморгал Руслик. – Ничего я не встрепенулся. Просто пересчитывать сейчас деньги – это безумие. У нас нет времени.

– Надо пересчитать, – поддержал шефа Макс, который хорошо знал Руслика и не сомневался, что тот спер две-три тысячи баксов.

– Да вы что?! – ослабевшим голосом прошептал Руслик и попятился к забору. – Не доверяете? Мне, вашему преданному слуге, не доверяете?

Жорик щелкнул пальцами, подзывая Макса к себе, взял рюкзак за донышко и вытряхнул его содержимое на стол. Не скрывая своей радости от того, что снова выходит в фавориты, Макс принялся внимательно рассматривать стянутые резинкой пачки, пытаясь на глаз определить самую худую. К первой пачке, которую он взял, претензий не было, и Макс закинул ее в рюкзак. Вторая тоже не привлекла его внимания. Когда он закинул в рюкзак третью пачку, в глазах стоящего поодаль Руслика загорелась надежда, что Макс ничего не заметит, а пересчитывать купюры в более чем четырех десятках пачках не станет.

Макс взял четвертую пачку, сжал ее двумя пальцами, определяя толщину, и уже занес руку, чтобы кинуть ее в рюкзак, как вдруг его лицо вытянулось.

– Шеф, вы посмотрите, что это! – крикнул он, срывая с пачки резинку и перебирая бледно-зеленые ксерокопии.

Жорик выхватил бумажки из его рук, мельком глянул на них и поднял тяжелый взгляд на Руслика.

– Ты что сюда подсунул, поганец?!

Стопка бумажек полетела в лицо Руслика.

– А вот еще!.. И еще!! – кричал Макс, находя все новые пачки с ксерокопиями.

«Как ладно все получается!» – подумал Гера, исподлобья и с удовлетворением наблюдая за развитием событий.

Руслик, морально подготовившийся понести наказание лишь за украденные три тысячи, с откровенным удивлением смотрел на валяющиеся у него под ногами бумажки.

– Шеф, я ничего не понимаю! – пробормотал он. – Я… это не моя работа… я первый раз вижу…

– Молчать! – оборвал его Жорик, швыряя ему в лицо очередную пачку фальшивок. – Ты негодяй и подлец! Ты меня предал! Ты едва не подставил всех нас! Дерьмо! Дерьмо!

– Шеф, да я… да я… – бормотал Руслик, пока пачка криво нарезанных бумажек не угодила ему в рот.

– Больше половины фальшивых! – доложил Макс, втайне восхищаясь Русликом за масштаб неудавшейся аферы.

– Негодяй! Негодяй! – выл Жорик, схватившись за голову и с ненавистью топча раскиданные по полу пачки. – Обыскать мерзавца!

Макс с радостью принялся выполнять это приказание, ничуть не сомневаясь, что карьера Руслика начала стремительное падение. Сначала он вынул из наплечной кобуры Руслика пистолет, после чего с особой тщательностью принялся выворачивать ему карманы. Руслик не сопротивлялся, тупо глядя себе под ноги.

– Нашел! – объявил Макс, доставая из нагрудного кармана Руслика пачку сигарет, набитую скрученными долларами. – Только здесь маловато… Всего три тысячи.

– Где остальные? – бросил Жорик через плечо, не в силах смотреть на Руслика.

– Остальные где, собака?! – рявкнул Макс и с силой врезал Руслику в солнечное сплетение.

Руслик рухнул на пол, и тогда Макс принялся пинать его ногами. Жорик, нервно постукивая по столу, ждал, когда хоть чуть-чуть угаснет чувство мести. Из этого статичного состояния его вывел сигнал мобильника.

– Слушаю! – недовольным голосом крикнул он в трубку, но, услышав дребезжащий голос, тотчас пригнул голову. – Да, да, конечно… У меня возникли неожиданные проблемы… Я понимаю, что это мои проблемы, но… Хорошо, но дайте мне хотя бы еще день… Не знаю, успею ли… Нет-нет, ради бога, я постараюсь, я выложусь, я в лепешку расшибусь…

Жорик отключил телефон и снова принялся ходить по двору. Он мучительно думал, где можно раздобыть недостающие полмиллиона.

– Хватит! – сказал он Максу, который проводил экзекуцию над Русликом. – Отнеси его в гараж, пристегни наручниками к трубе и заведи машину. И приведи себя в порядок, у тебя все руки в крови! Поедем к мэру. После выборов он остался моим должником. Так пусть хотя бы в долг даст. Правильно?

Жорик снова погрузился в тягостные раздумья, но лишь на минуту. Он пытливо посмотрел на Геру и вдруг шагнул к нему и похлопал по плечу.

– Молодец, – сказал он. – От большой беды меня спас. Обязательно отблагодарю… Кстати, а на мотоцикле ездить ты умеешь?

Глава 37
Борис козел

«Бора» на малом ходу катилась по Липовой аллее, а следом, на сверкающей никелем «Ямахе», ехал Гера. На его голове был красный шлем с опускающимся тонированным стеклом, на руках кожаные перчатки, усеянные пупырышками. Гера время от времени прибавлял газу, быстро догоняя «Бору», затем притормаживал, увеличивая дистанцию. Казалось, что мощному мотоциклу, как арабскому скакуну, не терпится рвануть вперед, обгоняя ветер.

– Мы выезжаем на улицу Мира, – говорил по мобильнику Жорик, крепко прижимая к себе пухлый рюкзачок. – В какую сторону сворачивать?

– В сторону Силикатного, – ответил дребезжащий голос. – Только тебя я не приглашал на встречу. Мне достаточного одного адвоката.

– Понимаете, – заискивающим голосом стал объяснять Жорик. – У нас на руках слишком большая сумма, чтобы ее можно было доверить одному человеку. Мало ли что с адвокатом может случиться по дороге…

– Как доедете до Силикатного, остановитесь у водонапорной башни и ждите. Я позвоню…

Вздохнув, Жорик воткнул трубку в держатель и обнял рюкзак второй рукой. Со стороны могло показаться, что отец готовится расстаться с любимым сыном, и чем ближе момент расставания, тем крепче он обнимает его.

– Если к исходу завтрашнего дня я не верну мэру полмиллиона, он замурует меня в бетон на стройке дворца бракосочетаний, – произнес Жорик таким несчастным голосом, что Макс впервые в жизни проникся к нему состраданием.

– А почему именно на стройке дворца бракосочетаний? – спросил он, чтобы поддержать разговор и как-нибудь успокоить шефа.

– Не знаю. Может, там бетон хорошего качества. Мэру видней…

Вскоре эскорт выехал за пределы города и остановился у водонапорной башни поселка Силикатного – всегда белого, будто присыпанного мукой, и лишенного какой бы то ни было растительности. Нормальные люди здесь не жили, а ненормальные давно вымерли, и потому поселок был безлюдным и мрачным на вид. Разворованные и заброшенные заводы были огорожены длинными бетонными заборами, кое-где опутанными колючей проволокой.

– Приехал? – снова вышел на связь дребезжащий голос. – Теперь поезжай вперед и, как только пересечешь узкоколейку, повернешь направо. Двигайся вдоль рельсов до тех пор, пока не упрешься в железные ворота…

Поднимая клубы белой пыли, «Бора» и сопровождающий ее мотоцикл двинулись вперед.

– Какое омерзительное место он выбрал! – ворчал Жорик. – Отравит нашу девчонку цементной пылью – и ку-ку! Рак легких и бронхиальная астма. Сегодня же надо запустить станок. Сегодня же!

– Запустим, – с оптимизмом откликнулся Макс и аккуратно, чтобы не напороться днищем на валяющуюся повсюду арматуру, переехал рельсы.

Но этот оптимизм Жорику пришелся не по душе. Точнее, слово «запустим», которое Макс употребил во множественном числе. «Тебя только допусти к станку! – подумал Жорик, рассматривая сквозь мутное стекло серые развалины. – Сразу попытаешься технологию вынюхать. А потом меня вместе с девчонкой в бетон замуруешь!»

Он принялся раздумывать над тем, как бы избавиться от Макса, чтобы не допустить его к печатному станку, и скоро пришел к выводу, что обязательно надо будет убрать и адвоката. А потом, когда Жорик освоит технологию, не помешает ликвидировать и девчонку. Всех замуровать в бетон, чтоб дворец бракосочетания дольше простоял!

– Здесь мы не проедем, – отвлек его от стратегических мыслей Макс. – Слишком узко.

Машина остановилась перед лежащим на земле подъемным краном, здорово смахивающим на скелет динозавра. Узкоколейка, которую вымогатель определил в качестве путеводителя, проходила под металлическими конструкциями.

– Мы не можем проехать дальше! – сказал Жорик в мобильник, как только дребезжащий голос поинтересовался, где они застряли.

– Правильно, – ответил злодей. – Я же предупреждал, чтобы адвокат ехал на мотоцикле. А про машину я ничего не говорил… Время идет, бегемот! Твоя девчонка совсем затосковала!

Чертыхаясь, Жорик вышел из машины, с нежностью кенгуру прижимая к своему животу рюкзак с баксами.

– Не нравится мне все это, – произнес он, оглядывая груды покореженного металла, горы строительного мусора, обломки бетонных плит.

Стараясь не слишком выпачкаться в известковой пыли, к Жорику подошел Макс. С другой стороны к шефу подъехал Гера; он встал на одну ногу и поднял на шлеме тонированное стекло. Ни один, ни второй не спешили проявлять инициативу, с почтением вверив это право Жорику. Почувствовав особую значимость момента, где малейшая ошибка могла привести к катастрофическим последствиям, Жорик обильно вспотел.

– Оружие готово? – спросил Жорик Макса.

Тот кивнул и распахнул пиджак, продемонстрировав две наплечные кобуры, из которых торчали рукоятки пистолетов.

– Возьми мобильник. Побежишь впереди нас, будешь показывать дорогу, – сказал ему Жорик и взгромоздился на мотоцикл, отчего никелированная выхлопная труба едва не коснулась земли.

Не выразив особой радости от оказанного доверия, Макс многозначительно сплюнул и на цыпочках побежал вперед, косолапя и широко расставляя ноги, как делают дамочки в туфлях на высоком каблуке, догоняя троллейбус по грязи и лужам. Жорик толкнул Геру в спину рюкзаком, что было командой к началу движения.

Макс добежал до железных ворот. Выслушав по мобильнику целеуказания, он свернул налево и побежал вдоль забора из рваной сетки-рабицы. Могло показаться, что это участник соревнования по спортивному ориентированию, который забыл переодеться в спортивную форму.

– Не торопись! – сказал Жорик на ухо Гере. – Держи дистанцию!

Макс нырнул в узкий проход между бетонными заборами. Он уже не отрывал трубку от уха – видимо, вымогатель не рисковал дать ему конечный ориентир и гонял по руинам, как компьютерного бойца, проверяя наличие «хвоста».

«Мы пошли по второму кругу, – понял Гера, когда снова переехал узкоколейку. – Клим, скорее всего, наблюдает за нами откуда-то сверху».

Макс, хаотично меняя направление, бежал уже не менее пятнадцати минут и совершенно выдохся, когда наконец ему было приказано остановиться.

– Это какой-то идиот! – выругался Макс, когда к нему подрулил Гера. – Он издевается над нами!

Жорик хоть и не принимал участие в забеге, но выглядел намного хуже Макса. Цементная мука, налипшая на его взмокшее лицо, на теплом ветерке превратилась в тонкую корочку бетона, не уступающего по качеству тому бетону, в котором мэр намеревался топить должников. Соскабливая его ногтями, Жорик морщился и кряхтел от боли. Гере повезло больше всех. Когда он снял шлем, можно было подумать, что он только что вышел из салона красоты: лицо чистое, волосы гладко причесаны.

– Пора передать деньги адвокату! – приказал вымогатель Жорику. – Девушка недалеко от вас.

Жорик жадно оглянулся, надеясь увидеть Лисицу, но вокруг, насколько хватало глаз, не было ничего живого: бесконечные полосы бетонных заборов, ржавые цистерны, остовы машин, гигантские конструкции, похожие на ангары без крыш и стен, бесформенное железо и цемент, цемент, цемент…

– Я хотел бы убедиться, что девушка жива! – поставил условие Жорик, продолжая оглядываться.

– Справедливо, – согласился вымогатель, проявив невиданную сговорчивость. – Подойдите ближе к забору и встаньте рядом с надписью «Борис козел».

– Борис козел! – повторил Жорик, бегло просматривая заборы, словно свежую прессу. – Борис козел… Ага, вот он!

Гера и Макс не могли слышать слов вымогателя, и потому поведение шефа их немного насторожило. А Жорик настолько жаждал увидеть главного и единственного технолога по производству долларов, что забыл про осторожность и засеменил своими коротенькими ножками к заветной надписи.

– Выводите! Где она? Я уже стою около «козла»! – задыхаясь от ходьбы и волнения, говорил в трубку Жорик.

Гера подъехал к шефу и заглушил мотор. Нарочно поднимая пыль ногами, подошел Макс и тотчас вынул из-под мышки пистолет.

Они встали спина к спине, молча глядя по сторонам.

Зловещая тишина окружала их. Мобильник молчал. Пыль оседала.

– Где же она? – коротко и визгливо крикнул Жорик, как если бы собаке наступили на лапу. У него первого сдали нервы.

Прошло еще несколько томительных минут, как вдруг за забором раздался протяжный вой, какой производит электромотор, и по пыли поползла длинная тень. Жорик, Гера и Макс одновременно подняли лица. Словно артиллерийский ствол, из-за забора торчала стрела подъемного крана, а под ней на тросах покачивалась бетонная плита.

Не сомневаясь в том, что эта плита сейчас станет для него могильной, Жорик мячиком отпрыгнул в сторону, и неожиданно увидел Лисицу. Девушка сидела на плите, как на корме яхты, свесив ноги вниз и держась за трос. По мере того, как все ниже опускался этот тяжеловесный поднос, черты лица девушки видны были все более отчетливо. Гера первым разглядел, что глаза Лисицы подпухли от слез. Жорик пытался найти на ее лице следы побоев. А Макс преимущественно пялился на ноги девушки.

Когда до земли осталось метров пять, плита перестала опускаться и, тихо поскрипывая, начала покачиваться над головами мужчин, как ковер-самолет.

– Очарование мое! – возопил Жорик. Он хотел протянуть руки вверх, но те были заняты рюкзаком, и тогда шеф схватил лямку зубами.

– Как ты там? – произнес Гера, чувствуя, как комок подкатывает к горлу. Ему мучительно жалко было девушку – такую близкую и такую недоступную.

Лисица закрывала собой солнце, и казалось, что вокруг ее головы полыхает ослепительно яркий ореол.

– Я хочу домой, – жалостливым голосом сказала Лисица и, выпутав из волос алую ленточку, бросила ее вниз.

Демонстрируя страсть и преданность, Жорик прыгнул за ленточкой, как бульдог за шариком, но ему не хватило роста и сил, к тому же, рюкзак с долларами оказался серьезным балластом, и шеф лишь клацнул зубами в коротком полете. Гера не стал прыгать, он поднял руку вверх и легко поймал ленточку.

– Я люблю тебя, – сказал он, прижимая ленточку к губам.

– Очарование мое! – снова заскулил Жорик, освободив рот; не имея возможности говорить, он вообще терял все преимущества и выглядел в сравнении с Герой полным ничтожеством. – Тебя хорошо кормят?

– Как на убой, – ответила Лисица, покачивая ногами.

По-видимому, у Жорика начала страшно болеть шея, которая у него, как уже известно, недостаточно хорошо крутилась и гнулась. Он отошел подальше, прислонился к пустой бочке из-под смолы и снова взглянул на возлюбленную. «А высота не такая уж большая», – подумал он.

– Птичка моя! – зашептал он, усиленно размахивая руками, чтобы Лисица смотрела только на него. – Может, ты прыгнешь?

– Хорошо, – согласилась Лисица. – Только гроб сразу подставьте, чтобы не пришлось потом кости собирать.

Голова Жорика работала как компьютер, ему даже казалось, что она от напряжения гудит и нагревается. Какой удачный был момент, чтобы не платить деньги и получить тайну технологии!

Жорик быстро подошел к тени, которую отбрасывала плита, и с неимоверным усилием взглянул на Лисицу.

– А может, ты нам быстренько расскажешь, как это все делается? Как запустить станок? Технологию давай! Технологию! Мы все быстренько отпечатаем и завтра утром принесем деньги!

– Записывайте! – кивнула Лисица. – Сначала посредством полимеризации дихлорметилоксациклобутана вы должны получить синтетический полимер, но чтобы обязательно с малой усадкой при формовании, а параллельно начинайте проводить синтез фталиевой кислоты с ее последующим дегидрированием…[1]

Жорик опустил голову и захныкал от бессилия. Сейчас, когда Лисица была так близко, ему решительно расхотелось отдавать деньги. Но он ничего не мог придумать. Он, как Лисица из басни, очень хотел, но никак не мог достать желанный виноград.

Снова завыл электромотор, и плита вместе с девушкой начала восходить к небесам.

– Свидание окончено! – объявил по мобильнику дребезжащий голос, который стал еще более гнусным и гадким. – Ты готов передать деньги, бегемот?

– Готов, – обреченно произнес Жорик, вытирая со щеки быстро твердеющую мутную слезу.

Лисица на своем бетонном параплане уже перелетела через забор и скрылась за ним. Стрела остановилась, электромотор затих.

– Отдай рюкзак адвокату! – потребовал вымогатель.

Прощаясь со святыней, бедный Жорик зажмурил глаза и прижал рюкзак к себе изо всех сил. Гере и Максу не без труда удалось вырвать его из мертвой хватки шефа. Гера закинул лямки на плечи и, как десантник перед прыжком, попрыгал на месте.

Остались последние инструкции, и злодей велел Жорику передать мобильник Гере.

– Садись на свой драндулет, разгоняйся и на скорости сто кэмэ в час…

До последней минуты Гера даже не представлял, как будет происходить процесс передачи денег. Но то, что задумал злодей, ему и в голову не могло прийти. Разогнавшись на мотоцикле, он должен был наехать на толстую и широкую доску, поставленную под углом на катушку от кабеля, и перелететь через забор.

– Только не промахнись, Алкалоид! – напутствовал вымогатель. – А то угодишь в бочку с краской!

– Успокойся, я этот трюк с закрытыми глазами сделаю, – заверил Гера, заводя мотор. – Где Лисица?

– Она по-прежнему качается на плите и очень ждет тебя.

– Мне очень жаль, Клим, что ты так поступил…

– Поговорим при встрече! Прыгай, я жду!

Гера надел шлем и опустил на лицо защитное стекло. Измученный нервным напряжением Жорик в последнее мгновение кинулся к нему, схватил его под локоть и горячо зашептал:

– Голубчик, может, получится спасти девчонку и не отдать рюкзак? Тогда треть денег твоя! Мамой клянусь, не обману!

Гера повернул ручку газа и, подняв переднее колесо, помчался к старту. Развернувшись, он протер стекло от пыли, мысленно перекрестился и дал полный газ. «Ямаха» взревела и пулей помчалась на забор. Расстояние до него сокращалось столь стремительно, что у Геры не оставалось времени для каких-либо маневров, и он, с невероятной силой вцепившись в руль, точно навел переднее колесо на доску. Раздался металлический лязг, мотоцикл взбежал по доске и, пружинисто оттолкнувшись от нее, взлетел в воздух.

Забор едва мелькнул под колесами, как Гера увидел широкий двор, посреди которого возвышалась свежая куча песка. Именно на нее он свалился с пятиметровой высоты. Заднее колесо тотчас увязло, и инерция обязательно вышвырнула бы Геру из седла, если бы он не повернул ручку газа до упора. Заднее колесо закрутилось с бешеной скоростью, взметнув в небо песчаный гейзер, и «Ямаха» буквально выпрыгнула из кучи песка.

Сбавив скорость, Гера сделал круг почета по двору. Он приметил в противоположной стене пролом, через который запросто можно было бы выехать вместе с Лисицей, а затем посмотрел на подъемный кран. Никакая Лисица на плите не качалась, поскольку никакой плиты на стреле уже не висело.

Гера остановился посреди двора и несколько раз нетерпеливо поиграл ручкой газа.

– Глуши мотор! – вдруг услышал он за спиной голос и, обернувшись, едва не свалился с мотоцикла.

К нему шла улыбающаяся Лисица, держа под руку живого и на вид вполне счастливого Пилота.

Глава 38
Пора!

– Здравствуй, мой юный друг! – радостно сказал Пилот, протянув Гере руку.

Гера продолжал крепко сжимать руль мотоцикла и нервно играть ручкой газа. Взгляд, крепко насыщенный мистическим ужасом, он переводил с лица Пилота на лицо Лисицы, а затем обратно.

Не совладав с чувствами, Лисица обняла Геру и поцеловала его в шлем.

– Ты понимаешь, – торопливо чирикала она, – оказывается, папа вовсе не погиб. Это досадная ошибка! В тот день украинские войска ПВО проводили учения с боевой стрельбой, и у нас в России на всякий случай отменили все вылеты. И папа, к счастью, остался жив!

– Ты врешь, – прошептал Гера. – Ты опять врешь…

– Не врешь, а шутишь, – поправил Пилот. – Ну что, привез приданое моей дочери? Нет-нет, не надо снимать рюкзак! Это вам на строительство семейного фундамента.

Гера раздраженно сорвал с себя шлем и отшвырнул его в сторону.

– А где Клим? – спросил он глухим голосом, облизывая пересохшие губы.

– Клим? – переспросила Лисица и удивленно вскинула брови. – А с чего ты решил, что он здесь? Он дома, и мы с папой вчера вечером навестили его.

«Какой же я идиот! – подумал Гера, вынимая из кармана мобильник Жорика. – Нет, это не Борис козел. Это я козел…»

– Не обижайся, – нежно произнесла Лисица, с любовью глядя на Геру. – Мы наказали негодяя и вора, который когда-то обманул папу… Ну перестань дуться!

– Ребята! – сказал Пилот и постучал пальцем по циферблату часов. – Нам пора уходить. Через час вылетает самолет!

– Я так тебе верил… – прошептал Гера.

– И правильно делал, что верил! – ответила Лисица. Она уже не улыбалась. Ее глаза были полны слез. – Я люблю тебя, и все это было сделано ради нашей любви…

– …из-за тебя я потерял друга…

– …мы все ему объясним! Он нас поймет и простит!

– Что он поймет? Что? Я думал о нем плохо! Я его в дерьмо втоптал!

– Ребята, пора! – снова поторопил Пилот. – У вас впереди целая ночь! Успеете все обсудить!

– Да, действительно пора, – прошептал Гера и, с силой швырнув мобильник в стену сарая, дал полный газ.

Зашуршав шипованным колесом, мотоцикл помчался к пролому в стене и пролетел через него, как нитка сквозь игольное ушко.

– По-моему, в итоге юный друг обул всех, – произнес Пилот, когда где-то далеко затих звук мотора.

Глава 39
Half-Year After

Полгода спустя, когда городок осиротел, освободившись от курортников, и опустела и притихла набережная, и с тоской уставились на пустынный пляж заколоченные окна кафе и ресторанов, и от моря потянуло стылым холодом, и заболели, зачахли теплолюбивые пальмы, и закашляли в очереди за молоком старушки, и серое небо размазалось по верхушкам гор, в обыкновенный, скучный и ветреный день к автосервису подъехал роскошный серебристый «Мерседес».

Машины такого класса никогда прежде не появлялись у дверей автосервиса и не пользовались его услугами, и не только потому, что никто из слесарей не знал, как открывается капот или лючок бензобака. Подобный «Мерседес» присутствовал в городке в единственном экземпляре и принадлежал он мэру – у многих жителей городка осталось в памяти прибытие высокого чиновника на торжественное открытие дворца бракосочетаний.

И потому все слесари автосервиса разогнули спины, выползли из-под колес, чтобы полюбоваться на столь чудесный шедевр автомобильной промышленности. Клим, который с утра ковырялся под капотом старой и насквозь прогнившей «четверки», тоже разогнул спину, черными от нагара пальцами вынул изо рта короткий окурок и уставился на «Мерседес».

Дверь машины распахнулась, и из нее вышел молодой человек весьма приятной наружности в длиннополом пальто с белым шарфом и широкой шляпе.

Клим не сразу узнал в нем Геру и не проявил особых эмоций, что вполне соответствовало его непредсказуемо сдержанному характеру. Правда, когда Гера, приподняв полы пальто, перешагнул высокий порог и зашагал по цеху, Клим с тревожным ожиданием подумал: «Лишь бы не вляпался в мазут, а то ни одна химчистка не примет!»

Приблизившись к «четверке», Гера как-то странно посмотрел на нее, словно это была ванна на колесах, вместо бензина наполненная кошачьей мочой, потом взглянул на Клима, и губы его дрогнули.

– Клим! – произнес Гера.

– Гера! – сказал Клим и улыбнулся, блеснув железными коронками.

Гера шагнул к другу с протянутой рукой, а Клим, тщетно пытаясь вытереть ладонь о комбинезон, виновато улыбнулся, а потом убрал руки за спину.

– Я грязный, – сказал он.

Но Гера руку опускать не стал и неловко тронул Клима за локоть, изобразив что-то вроде рукопожатия.

Они стояли друг против друга и широко улыбались.

– Ну, ты даешь! – с восхищением сказал Клим. – Я бы тебя ни за что не узнал… Ты где сейчас?

– На Тринидаде, – чуть скривив губы, словно ему было стыдно говорить о каком-то недостойном занятии, ответил Гера.

– А где это – Тринидад?

– В Вест-Индии.

– Ого! На запад Индии забрался!

– Нет, это недалеко от Кубы, – пояснил Гера. – Занимаюсь туристским бизнесом. Строю отели и бассейны. Кстати, и Макс где-то там же крутится, бунгало на побережье лепит… Но это все ерунда! А ты как?

– А я… – ответил Клим, набирая в грудь побольше воздуха, и в поисках чего-то очень важного посмотрел на ржавый двигатель, но нужных слов там не нашел и замолчал.

Они опять стали смотреть друг на друга и широко улыбаться.

– Ну, ты даешь! – снова сказал Клим.

– С вышки прыгаешь? – спросил Гера.

– Прыгаю. А ты?

– Да мне как-то… Да там и вышек нормальных нет! – махнул рукой Гера. – А как наш Скунс?

Клим вздохнул и, начиная немного расслабляться, сел на краешек капота.

– Понимаешь, я его как-то оставил на ночь в Лазурном, – сказал он печальным голосом, – так какая-то шпана столкнула его с обрыва в море. Я нырял, но там очень глубоко.

– Жаль, – сказал Гера и кивнул на «Мерседес». – Вот это у меня уже четвертая машина, но ни одной я так не радовался, как Скунсу…

– Ого, четвертая! – оценил Клим и с восхищением покачал головой. – А я новый Скунс собираю. Но пока с деталями напряженка. Маслосъемные кольца подобрать не могу, ходовая не состыкуется…

– А как там наша «Стопка»? – спросил Гера, и глаза его заблестели. – Так же шумно и весело? Табличку с нашего столика не убрали?

– Э-э-э! – протянул Клим, прикуривая новую сигарету. – После того, как ты… в общем, мне одному стало скучно в «Стопку» ходить, и через месяц она разорилась. Сейчас там булочная… Кстати, а про тебя Вика спрашивала. Грозилась руки тебе повыдергивать. Вот же отчаянная девчонка! До сих пор не признается, что ж ты с ней в ту ночь сотворил.

– Вика? – эхом отозвался Гера и, покусывая губы, осторожно спросил: – А Лисицу ты не встречал?

– Нет, ее не встречал, – быстро ответил Клим, старательно раскуривая сырую сигарету.

Они опять помолчали, подыскивая тему для разговора.

– Молодец ты, – сказал Клим, с неприкрытым интересом глядя на часы «Breguet», которые отливали холодной сталью на руке Геры. – Такую жизнь себе устроил!

Гера почувствовал себя неловко и сунул руку с часами в карман пальто, но тем самым невольно приподнял обшлаг рукава, под которым обнажилась безумно дорогая запонка «Patek Philippe».

– Да брось ты! – поморщился Гера. – О какой жизни ты говоришь! Богатство быстро приедается и уже не волнует так, как на первых порах.