Аромат скунса Дышев Андрей

Глава 22

Пиявка на крючке

Подняв ногой шпингалет, Лисица отворила створку двери. Занавес поднялся. Началось второе театральное действо.

– Прошу вас! – пригласила она Жорика. – У вас есть двадцать минут. Потом у папули наступит мертвый час.

Опасаясь, что мертвый час может плавно перерасти в мертвый век, Жорик едва ли не бегом кинулся в спальню. Однако, переступив порог, он стал вести себя как в зоне повышенного риска. Медленно приближаясь в ложу, он кидал взгляды то под ноги, то на потолок, то на стены, не желая наступить на судно или вляпаться во что-либо. Остановившись на почтительном расстоянии от раненого, Жорик уже раскрыл рот, чтобы напомнить о своем предложении, как Пилот вытянул губы трубочкой, нацелив их к потолку, и со страданием недоеной коровы протянул:

– Пи-и-ить!

– Нет! – с ужасом воскликнул Жорик. Он повернулся грудью к Лисице и расставил руки в стороны, намереваясь защищать питьевой режим Пилота как свою собственность. – Не давайте ему воды!!

– Это вы, доктор? – простонал Пилот, глядя на Жорика косыми глазами.

– Провал в памяти, – констатировала Лисица и всхлипнула. – Четвертый за сегодняшнее утро…

Трудно вообразить, насколько были распалены нервы Жорика, который уже вроде схватил Жар-птицу за хвост, да вот никак не получалось выдернуть перо. Он чуть не завыл от досады.

– Альбертик, голубчик! – горячо зашептал Жорик, взбираясь на диван коленями. – Я дам вам ведро воды… Нет, бочку! Я дам вам цистерну – чтоб вы в ней утонули! – только, пожалуйста, продайте мне партию вашего товара!

– А-а, это вы! – прошептал Пилот, вымученно улыбнулся и погрозил Жорику пальцем, мол, какой же вы проказник, коль притворялись врачом. – Сколько вы предлагаете мне воды?

– Цистерну! – подтвердил свое обещание Жорик, жадно глядя на лицо Пилота, покрытое клочками силикона, очень похожего на струпья. – Но сначала товар!

– Несчастный! – страдальческим голосом произнесла Лисица и громко высморкалась. – Он уже ни фига не соображает!

– Отдать ему весь товар! – визгливо и капризно просвистел Пилот и даже попытался грохнуть кулаком по столу. К несчастью, он попал по клизме, и та выстрелила тонкой струйкой в Жорика.

– Весь! – с горькой иронией повторила Лисица, поднимая с пола пакет с долларами. – Вот, на чердаке нашла. Здесь всего-то чуть больше ста тысяч.

– Всего-то… – прошептал Жорик, и в его глазах вновь вспыхнула надежда. Вскочив с дивана, он подошел к Лисице, выхватил у нее пакет и заглянул в него.

– Понимаете, – сказала Лисица, подтягивая край одеяла до самых глаз Пилота, – мы не храним дома крупные партии. Печатаем всегда столько, сколько нужно на текущие расходы. Ваше предложение застало нас врасплох. Я отпечатаю для вас миллион или два, но на это требуется время, а я сейчас занята папулей. Так что зайдите как-нибудь в другой раз.

– Я беру это! – выкрикнул Жорик, крепко прижимая пакет к груди. – Пусть хоть нитка, хоть шерсти клок…

– Ну, это пустяк, – махнула рукой Лисица. – Забирайте весь пакет за десять тысяч долларов.

– И цистерну с водой! – завопил Пилот и принялся биться в конвульсиях.

– Я сначала должен проверить качество, – пятясь к окну, произнес Жорик. – Одну или две пачки на выбор… И если не возникнет проблем, тотчас же заплачу…

– Цистерну! Ци-стер-ну!! – пуще прежнего закричал Пилот, скандируя, как на стадионе. Диван под ним скрипел и стонал. Лисица кинулась к нему и попыталась прижать его голову к подушке.

– Папуля, тебе нельзя волноваться! – кричала она, подпрыгивая вместе с головой Пилота. – Успокойся, а то я позову врача, и он опять впаяет тебе лошадиную дозу транквилизатора!

Но угроза не утихомирила Пилота. Продолжая требовать обещанную цистерну с водой, он принялся швырять в Жорика тем, что попадало под руку. Прикрываясь пакетом от летящих в голову бутылочек, баночек и мокрых платков, Жорик медленно отступал к двери.

– Уходите! – крикнула Лисица, придавив голову Пилота подушкой. – Потом деньги занесете! А я постараюсь с ним справиться…

Жорик немедленно кинулся к двери, радуясь, что завершил сделку с минимальными для него потерями. В тот момент, когда он пересекал порог, ему в затылок угодил пузырек с зеленкой. Видимо, популярное в народе лекарство было не очень хорошо закрыто, и по спине Жорика расползлось сочное зеленое пятно.

И все-таки это было последнее, что омрачило его визит к больному. Выйдя в холл, Жорик стащил с себя рваный халат, кинул его на пол, да еще прошелся по нему. Лисица выпорхнула следом, чтобы проводить гостя. Из подсобки она вынесла его пиджак, незаметно сунула в его карманы ключи и банковские документы, а затем помогла Жорику одеться.

– Значит, вы тоже посвящены в секреты производства? – спросил Жорик Лисицу, когда они спускались по лестнице.

– Папа учит меня всему хорошему, что умеет сам, – ответила Лисица.

– Чудненько, – произнес Жорик, оглядывая Лисицу с ног до головы. – Вы просто очарование! Я восхищен! Жаль, что вы заняты папулей, а то бы я пригласил вас на ужин в «Гранд-отель».

– Мне надоела кухня «Гранд-отеля», – ответила Лисица и скромно потупила глазки.

«Ей еще хрен угодишь! – подумал Жорик. – Разбалована, как болонка у богатой вдовы».

Они вышли на улицу и остановились у «Боры». Макс сел за руль, а Руслик раскрыл дверцу и застыл перед ней столбом.

– Никогда бы не подумал, что в этом доме творятся настоящие чудеса полиграфии! – сказал Жорик, жадным взглядом окидывая особняк. – Я даже чувствую, как от него исходит энергетика высочайшего профессионализма…

– Мы печатаем продукцию не здесь, – оборвала неудачный комплимент Лисица, – а на даче. У нас есть дача… Ну, в общем, дом. Он там, в лесу, далеко…

И она махнула рукой куда-то в сторону гор.

«В направлении между засохшей сосной и линией электропередачи», – мысленно зафиксировал координаты Руслик, внимательно проследивший за жестом девушки. Он предусмотрительно подумал о том, что это направление при случае можно будет продать шефу за хорошие деньги.

– Берегите себя, – с искренним чувством произнес Жорик, преклоняя голову перед Лисицей и целуя ее пальцы. – Окружающий мир очень опасен. Он коварен и жесток… Еще один пальчик… Он ужасно лицемерен и лжив… А вы само очарование… А теперь ладошку… Ммм-а! Чудненько…

– Мир, конечно, очень коварен, – согласилась Лисица, отрывая ладонь от мокрых губ Жорика и шевеля плечиками. – Но разве в вашем лице я не нахожу верного друга и защитника?

– О-о! – воскликнул Жорик и сверкнул глазами от удовольствия. – Конечно! Безусловно! Без сомнения! Я! Я! Только я ваш друг и защитник! Причем совершенно бескорыстный друг!

«Пиявка ты аптечная, а не бескорыстный друг!» – подумал Макс, наблюдая за шефом сквозь тонированные стекла машины.

Глава 23

Разгубасились!

– Оплачивайте в кассе и забирайте, – сказал Клим, вытирая испачканные до черноты руки тряпкой и с грохотом опуская крышку капота.

Водитель, голова которого была присыпана перхотью, как снегом, не торопился расстаться с деньгами. Он сел за руль и повернул ключ зажигания.

– Мотор не сразу заводится, – сказал он, послушав стук стартера. – Работа выполнена некачественно и по закону о защите прав потребителей оплате не подлежит.

Видимо, этот человек принадлежал к числу тех негодяев, которые считают всех дураками и простофилями и пытаются жить за их счет. Клим знал о существовании таких мерзавцев. За свою жизнь он насмотрелся на них вдоволь.

– Сразу заводится только жена, – равнодушным голосом ответил он, кидая тряпку на слесарный стол, – когда муж приходит домой пьяный.

Водитель не терял надежду выбраться из сервиса, не заплатив ни копейки. Он не сомневался, что слесарь тоже негодяй, тоже хочет жить за счет других, но значительно глупее его и ни черта не понимает в вопросах о правах человека.

– Но он завелся только со второй попытки! Сейчас я приглашу свидетелей, мы составим акт…

– Это чудо, дорогой мой, что ваш пятнадцатилетний мотор вообще завелся, – ответил Клим задумчиво, разглядывая свои грязные ногти. – И этому чуду вы обязаны мне.

Водитель принялся давить своими познаниями в юриспруденции.

– Что такое чудо? Назовите мне, в каком законе оговорено это понятие?

Был конец рабочего дня. Клим устал, и у него не было сил ругаться. Еще Гера испортил ему настроение своим ослиным упрямством. Человек заработал видеокамеру, но наотрез отказывался идти за ней.

– Мы должны с вами четко разобраться в таких понятиях, как ремонт. Что это понятие в себя включает? Каковы его цели? Какие критерии в нем заложены?

– Знаешь что? – сказал Клим, плеснув на руки немного бензина – иначе невозможно было отмыть руки. – Иди-ка ты вместе со своими критериями в зад!

– Куда? – опешил знаток прав и злобно сжал и без того тонкие губы. – Да за такие слова… Да я с вас еще взыщу…

Он пугал Клима недолго – тот даже не успел отмыть руки. Оскорбление вовсе не тяготило хитрого негодяя. Едва скрывая восторг от того, что удалось отремонтировать машину бесплатно, он сел за руль и выехал из мастерской.

– Спиртяшки плеснуть? – спросил Клим у Геры, который вот уже целый час сидел на пожарном ящике с отрешенным видом.

– Я завязал…

Клим взял из ящика щетку, хозяйственное мыло и пошел к рукомойнику. Он оттирал руки под струей воды и думал о том, как уломать друга.

– Когда они сказали тебе подойти? – спросил он у Геры, снимая промасленную спецовку.

– Я все равно туда не пойду.

– Ты же заработал эту камеру! – вспылил Клим. – Заработал! Она твоя!

– Ты тоже заработал деньги за ремонт машины. А почему отпустил водителя?

– Мне было противно смотреть на его жадную физиономию.

– А мне противно смотреть на жадную физиономию Лисицы.

Клим потер ладонью лоб и покрутил головой.

– А я тебя предупреждал! Предупреждал, что она тебя использует и вышвырнет! А ты, Алкалоид, думал, что в ней вспыхнет необузданное пламя любви, что она кинется тебе на шею, обильно поливая твою грудь слезами? Слушать старших надо, понял, сынок? И подбирать себе ровню надо! Чем, спрашивается, тебе Вика не приглянулась? Почему ты ее обидел?

– Я ее не обижал, – ответил Гера и наконец улыбнулся.

– Тогда почему она тебе уши оборвать хочет?

– Не скажу.

– Ладно, сделаем так, – решительно заявил Клим, полагая, что Гера уже сломался. – Ты постоишь во дворе, а я зайду к твоей Мокрице. Папаша вынесет камеру и вручит ее тебе. И с завтрашнего дня приступаем к съемкам.

– Никуда я не пойду, – упрямо повторил Гера. – Пусть подавятся своей камерой. Шулеры!

Клим нахмурился и сел на ящик рядом с Герой.

– Мы с тобой никогда не будем богатыми, – обреченно произнес он. – Знаешь почему? Потому что считаем достоинство дороже денег. Мы трясемся над ним, как монахиня над своей девственностью.

Гера повернул голову и взглянул в глаза Климу.

– Но ты же не можешь по-другому?

– Да. Меня уже не переделаешь, – вздохнул Клим. – Я сформировался, как кусок застывшего бетона. И у меня бетонные мозги и бетонные мысли. И когда я начинаю думать, грохот стоит неимоверный. К счастью, это случается редко.

– Есть идея! – вдруг воскликнул Гера, спрыгивая с ящика. – Мы купим камеру в кредит! Будем снимать сюжеты, продавать их и погашать долг. Снимать и погашать, снимать и погашать! Понял?

…Скунс несся по улицам словно болид, оставляя за собой черный дымный шлейф. Когда он останавливался на светофорах, водители других машин, несмотря на жару, торопливо поднимали стекла и включали обдув.

– Завтра же снимаем прыжок с телевышки, – говорил Клим так, словно вопрос с камерой уже был решен. – Я буду прыгать в тельняшке и полосатых трусах. Это будет смешно… Надо продумать и твой костюм. Предлагаю загримировать тебя под негра.

– А лучше под какое-нибудь животное, – развивал идею Гера.

Машина остановилась напротив магазина электроники. Не дожидаясь, пока ветер разгонит клубы черного дыма, Клим и Гера выскочили из салона и бегом устремились к дверям. Желание приобрести камеру росло по мере их приближения к прилавку. Разнообразие и изобилие товара потрясло друзей. Разинув рты, они застыли у стеклянных полок, заставленных камерами, которые были похожи то ли на инопланетные космические корабли, то ли на какое-то секретное оружие.

– Чем-нибудь помочь? – спросила их улыбающаяся девушка.

– Мы хотим приобрести камеру в кредит, – сказал Клим.

– Камеры в кредит мы не продаем, – продолжая улыбаться, ответила девушка.

Гера и Клим уставились на нее, не понимая, чему она так радуется, в то время как им – хоть вешайся от горя.

– Никакие? – уточнил Клим.

– Никакие.

– Даже под высокие проценты? – спросил Гера, не желая сдаваться.

– Даже под бешеные, – заверила девушка, теряя к парням интерес.

– А напрасно, – произнес Клим, глянув на девушку с угрожающим прищуром, втайне надеясь, что хотя бы испортит ей настроение своей неопределенной угрозой.

Но девушка не испугалась двух парней в выцветших джинсах и футболках, от которых к тому же разило бензином. Она переключилась на седовласого мужчину, который тыкал пальцем в витрину с карманными компьютерами и спрашивал:

– А это что? Мне в подарок внуку надо. Что посоветуете?.. А подороже есть?

– Пошли отсюда, – упавшим голосом сказал Клим и опустил свою тяжелую руку на плечо другу.

Но Гера не шелохнулся. Он смотрел на входные двери.

В магазин вошла Лисица.

Глава 24

Под столом

Гера не успел спрятаться за витриной. Лисица увидела его, улыбнулась, замахала рукой и пошла к нему. Выглядела она роскошно. Хорошенькие ножки, туфли на высоком каблуке, голубой сарафан с белыми горошинами, который подобно колоколу расширялся книзу. На плече девушки болталась белая сумочка с золочеными замками. Волосы ее, оголив лоб, были зачесаны наверх и прихвачены черными очками. На ушах покачивались массивные серьги.

– Привет! – сказала она, глядя на Геру таким светлым и чистым взглядом, что впору было удивиться, почему на его лице не пляшут солнечные зайчики.

Гера демонстративно промолчал, уставившись на электронный переводчик с таким выражением, словно хотел сказать, что он иностранец и ни шиша не понимает по-русски.

– Как мы рады тебя видеть! – воскликнул Клим, бессовестно выражая собственное мнение как общее. – Каким ветром тебя занесло сюда?

– Я собираюсь купить вам камеру. А вы что здесь делаете?

– Мы? – переспросил Клим, думая о том, как бы в этот ответственный момент Гера не ляпнул что-нибудь.

– Мы тоже собирались купить камеру, – проворчал Гера.

– Он шутит! – растягивая рот до ушей, ответил Клим, пытаясь заслонить собой Геру. – У него после встречи с тобой вообще крыша съехала. И теперь он не совсем хорошо соображает. И путает события. Какая камера? Деньги-то мы пропили! А разве можно купить камеру на пропитые деньги?

– На пропитые деньги трудно вообще что-либо купить, – согласилась Лисица.

– Вот и я ему об этом битый час толкую, – ответил Клим, пытаясь незаметно врезать Гере кулаком в живот. – А он заладил: пошли да пошли в магазин!

– Странно, – произнесла Лисица, пытаясь из-за плеча Клима взглянуть Гере в глаза. – Мы же договорились, что сегодня вечером он придет ко мне…

– Я не приду к тебе, – упрямо ответил Гера.

Тут Клим самоотверженно кинулся спасать положение. Он схватил Лисицу под руку и повел ее по залу.

– Не слушай его! – с волнением заговорил Клим. – Он сам не понимает, что говорит. У него любовный токсикоз мозга! Ему кажется, что у тебя на уме только деньги…

– Это у меня на уме только деньги? – неожиданно вспылила Лисица, отталкивая от себя Клима.

– Ой, нет! Нет! – попытался исправиться Клим. – Это не я сказал, это мой подлый зык! Сейчас я его прикушу! Вот! Вот! Получай, помело, по заслугам!

– Я тоже гордая! – заявила Лисица. – И если твоему другу что-то не нравится…

– Нет-нет! – взмолился Клим, не позволяя Лисице докончить фразу. – Ты гордая, он гордый, только я среди вас один нормальный…

– Кто я ему, чтобы он предъявлял мне претензии? – никак не могла остыть Лисица. – Что он от меня хочет? Разве мы мало ему платим?

– Много! Очень много! – прижимая ладони к груди, поклялся Клим. – Только он расстроился из-за того, что ты его не поцеловала.

Лисица остановилась посреди зала и с недоверием посмотрела на Клима.

– Это для него так важно?

– Очень важно! Очень! – как можно убедительнее ответил Клим. – Он мне все уши прожужжал, рассказывая о тебе. И какая ты хорошая, нежная, ласковая. И как он тебя любит, как думает о тебе, как рисует в своем воображении твой образ, и как душа его томится, и жизнь без тебя становится бесцветной, как у пожилого крота…

Лисица улыбалась. Она, как свежий цветок, благоухала изысканной парфюмерией. Клим источал ядреный запах нефтепродуктов. Смесь этих запахов кружила головы обслуживающему персоналу магазина. Никто не знал, какой товар можно предложить этой странной парочке, чтобы он удовлетворил вкусы обоих.

– А почему же Гера сам не сказал мне эти красивые слова? – спросила Лисица. – Про то, какая я ласковая, про пенсионера-крота?

– Сейчас скажет! – деловито заявил Клим и взмахнул ладонью, будто разрубил мечом проблему.

Он обернулся и пробежал взглядом по торговому залу. Геры нигде не было.

– Где же он? – с нескрываемой иронией спросила Лисица. – Где же твой бесстрашный друг?

– Сейчас! – нервно покусывая губы, ответил Клим. Он мысленно поклялся сделать из Геры кровавый бифштекс. Все уже на мази, камера, можно сказать, уже в их руках. – Пойдем! Наверное, у него закружилась голова от любовных переживаний, и он вышел на свежий воздух.

Обласканные многочисленными взглядами, Клим и Лисица вышли из магазина. «Я повешу этого Алкалоида на тарзанке!» – пообещал самому себе Клим, глядя по сторонам.

– Вот он, в машине сидит! – сказала Лисица, кивая на Скунса.

– Правильно! – обрадовался Клим, приплясывая на месте, словно топча воспламенившуюся траву в лесу. – Он прогревает мотор. У нашего автомобиля особая конструкция охлаждения. Ему, как ракете-носителю, требуется длительное прогревание основных топливных форсунок смесью гелия и водорода…

Без умолку болтая, чтобы не дать Лисице показать свой крутой нрав, Клим подвел девушку к машине, раскрыл дверцу и шаркнул подошвой кроссовки.

Лисица села на заднее сидение, вытянула ножки и положила их рядом с рычагом передач. Гера, сохраняя завидное самообладание, лишь покосился на белые туфельки.

– Так какие слова ты хотел мне сказать? – промяукала Лисица.

– Я хотел сказать, что мне не нужна камера, – ответил Гера могильным голосом. – И мне вообще от тебя ничего не надо.

Клим завалился на переднее сидение так, что Скунс закачался и заскрипел на ржавых рессорах.

– Можно, я ему в лобешник дам? – очень настойчиво попросил Клим у Лисицы.

– Это уже, пожалуйста, без меня, – ответила Лисица гордо и попыталась открыть дверцу.

Если бы эти события разворачивались в какой-нибудь нормальной машине, то девушка непременно бы выпорхнула наружу, похоронив мечту Клима о видеокамере. Но дверца в Скунсе имела свои конструкторские особенности, в которые Лисица не была посвящена. Ударив несколько раз по ней кулаком, а потом еще и коленкой, Лисица сняла туфлю и уже нацелилась в стекло каблуком, как Клим с удвоенной энергией возобновил миротворческий процесс.

– Стоп! – закричал он. – Не надо! Бес с ним, с этим Алкалоидом! Подари камеру мне!

Но Лисица проявила неожиданное упрямство.

– А при чем здесь ты? – спросила она, вскинув тонкие бровки. – Не ты же ее заработал! Или он получит камеру, или никто.

Клим заерзал на сиденье. Потом обнял Геру, притянул его к себе и ткнулся лбом в его голову.

– Ну вспомни, сколько мы мечтали о ней! Помнишь, сидели в «Стопке» и представляли, как будем снимать трюки, как пробьемся на телевидение, как нас пригласят работать каскадерами в кино! Все это уже так близко, что даже не продохнуть от лавровых венков! Расслабься, Алкалоид, и прими щедрый гонорар! Не надо прыгать в канализационный люк, тем более если крышка закрыта!

Гера отреагировал на сентиментальность Клима так же, как это сделала бы восковая фигура.

Намереваясь стоять насмерть, но получить обещанное, Клим повернулся к Лисице.

– Он хороший парень, только немного тупой, – сказал он виноватым тоном, словно честный профессор о бездарном студенте его родителям. – Ты приглядись к нему! Посмотри, какой четкий профиль! Какой волевой излом губ! Какие выраженные скулы! Ален Делон, мать его! Он не может тебе не нравиться! Скажи ему что-нибудь нежное, и он оттает…

– Он что – морозильная камера? Или чукотский мамонт? – усмехнулась Лисица.

– Нет, он просто девственник! Он святой!

– Терпеть не могу святых! – фыркнула Лисица. – И не надо меня насиловать. Я ему ничего не должна, кроме видеокамеры! Я свободный человек и сама решаю, какие слова и кому говорить. Что вы от меня хотите?

– Ничего мы от тебя не хотим, – подал признаки жизни Гера.

– Заговорил! – шепотом произнес Клим и перекрестился. – Давай, давай, родненький! Еще словечко! Порадуй девочку!

– Мне совершенно все равно, будет он говорить или нет, – ответила Лисица. – Выпустите меня немедленно, иначе я сломаю дверцу.

Переговоры зашли в тупик. Клим исчерпался. Он испробовал все способы мирного урегулирования, какие были возможны в утробе Скунса.

– Хорошо, я тебя выпущу, – пообещал Клим. – Но сначала мы должны на пять минут заехать в «Стопку» и выпить по стаканчику, чтобы охладить горячие головы.

– Что касается моей головы, то ее охлаждать нет необходимости, она и так холодная, как цыпленок из универсама, – еще раз напомнила о своей независимости Лисица, но тем не менее от предложения Клима вслух не отказалась.

Боясь дышать, чтобы не порвать хрупкую паутинку перемирия, Клим полез под панель, нашел там провода от стартера и замкнул их. Гера не стал лезть в бутылку и с деланным безразличием принялся управлять Скунсом. Лисица сложила на груди руки и уставилась в запыленное окошко.

До «Стопки» ехали в гробовом молчании.

– Я сегодня получил аванс, – сказал Клим, когда Гера припарковался меж мусорных баков, где инспекторы ГАИ вряд ли могли обнаружить Скунса. – Так что угощаю.

Бар, как всегда, был полон девчонок, и Клим на пороге сразу приободрился, приосанился, чуть подал корпус вперед, чтобы нежно и мягко протаранить толпу танцующих. Гера и Лисица, шедшие за ним, застряли в дверном проеме, так как Гера не посчитал необходимым пропустить девушку вперед, а Лисица не захотела мириться с такой наглостью и наперекор ему первой ринулась в двери.

Не успела компания дойти до середины зала, как вдруг музыка оборвалась и зал вздрогнул от голоса бармена, усиленного динамиками:

– Дорогие друзья! Поприветствуем наших почетных гостей! Бурные аплодисменты!

Клим, не ожидавший такого откровенного подхалимажа, тем не менее мгновенно вошел в роль звезды, вскинул руки вверх, изобразил пальцами рожки и, покачивая плечами из стороны в сторону, устремился в живой коридор.

– Первый в мире парашютист, совершивший прыжок с люстры нашего бара, Клим! – захлебывался в восторге бармен, на генетическом уровне почувствовавший хорошую прибыль. Правда, прыгнул с люстры не Клим, а Гера, но бармен, видимо, перепутал. – Поприветствуем! Поприветствуем!

Зал дружно заорал. Раздались овации и визг. Общее ликование дополнило несколько хлопков шампанского. Потная, мелкая, с мышиными чертами лица девица тотчас повисла на шее у Клима, словно медальон.

– А теперь аплодисменты в честь его бесстрашного друга Геры (Лисица скорчила презрительную гримасу), непревзойденного мастера затяжных прыжков и запоев! – хрипел в микрофон бармен. – Овации! Овации! И в честь его очаровательной подруги!

Зал снова завыл церковным органом, только девичьего визга в этом многоголосье было намного меньше – поклонницы Геры дружно объявили ему бойкот за «очаровательную подругу». Никто, разумеется, не заметил, как Гера и Лисица изобразили возмущение по причине ложной информации о себе и стали требовать опровержения. Вновь грянула музыка, свет погас, и в зал посыпался серебряный дождь зеркальных отблесков. Толпа начала прыгать в ритм, пол закачался, стекла в окнах зазвенели, к потолку стали медленно подниматься клубы дыма, похожие на сизые дирижабли.

Клим уже пробился в дальний угол бара, и уже был готов вышвырнуть с крайнего столика любого, кто позарился на его любимое место, как вдруг остановился в приятном удивлении. Мало того, что их с Герой столик был свободен. Он был покрыт чистейшей скатертью, а посредине стояла хрустальная ваза с розами. Но не столько это вызвало прилив гордости у Клима. На краю стола красовалась табличка в деревянной рамке. Текст в ней гласил: «Столик отныне и навек занят завсегдатаями бара Климом и Герой. Посторонним не садиться, не прислоняться, скатертью не утираться, держаться на почтительном удалении!»

– Вот это уровень! – крикнул Клим, отодвигая стулья, чтобы Гера с Лисицей поскорее сели и не светили своими невозмутимыми физиономиями среди танцующих.

Бармен, перекинув через руку полотенце, уже навис над столиком, словно цапля над лягушкой.

– Отдыхаем по полной программе? – с надеждой спросил он.

– Сегодня моя печень объявила выходной, – ответил Клим, наблюдая за крупнотелой девицей в кожаных джинсах. – Потому ограничимся бочонком вина. Для начала.

Наконец за столик приземлились Гера и Лисица, причем Лисица села рядом с Климом. Клим нервно барабанил пальцами по столу, ожидая, когда подадут вино и стаканы. «Надо напоить обоих как следует, чтобы не чудили», – думал он, попутно выбирая в толпе наиболее привлекательную девушку.

– А мне здесь тоже нравится, – сказала Лисица. – Правда, сначала я вас понять не могла…

– До конца все равно не поймешь! – убедительно сказал Клим, улыбаясь и подмаргивая жгучей брюнетке в коротком черном платье. Она танцевала так, что не смотреть на нее было невозможно: голова и плечи ее были неподвижны, а все остальное двигалось и крутилось как бы по своему усмотрению.

Украшенная шрамом на лице Ленка принесла стаканы и в первый раз за всю историю существования «Стопки» протерла их полотенцем.

– Вообще-то, мы обычно заходим сюда после удачных прыжков, – сказал Гера, глядя на Клима, но его слова тем не менее были адресованы Лисице.

– А в остальные дни мы приходим сюда просто так, – добавил Клим.

«Спокойно, спокойно! – говорил он себе, посылая воздушный поцелуй рыжей бестии с пышным бюстом, бедра которой были обвязаны то ли скатертью, то ли занавеской. – Отношения теплеют. Объекты сближаются. Контакт будет…»

Бармен принес бочонок мадеры с деревянным краником на донышке.

– Сколько бочонков поставить в холодильник?

– Для начала два, – ответил Клим и, поторапливая, махнул рукой – бармен мешал любоваться залом.

И вдруг Клим явственно почувствовал, как у него похолодела спина. Он увидел, как к столику сквозь прыгающую толпу протискивается Вика.

«Все, пропала видеокамера! – с ужасом понял он. – Сейчас такой скандал будет!»

– Гера, – прошептал Клим и крепко сжал плечо другу. – Быстро лезь под стол!

– Что?! – спросил Гера, который в этот момент увлеченно готовил бочонок к эксплуатации.

– Лезь под стол, говорю!! – зашипел Клим.