Аромат скунса Дышев Андрей
– Ну да, конечно, – ответил Клим голосом человека, которому не просто приелось богатство, а который обожрался им.
– Все познается в сравнении, – добавил Гера, ужасаясь тому, как фальшиво звучат его слова, хотя он произносил их совершенно искренне. – Нужно время, чтобы понять: счастье – это нечто иное, чем деньги.
– Это ты здорово сказал! – признал Клим и, кинув окурок под ноги, тщательно размазал его по жирному полу.
– Тебе, конечно, странно это слышать, – произнес Гера, чувствуя, что с каждым мгновением ему становится все труднее говорить. – Но у меня в жизни не было счастливее того времени, когда мы сигали с тобой с вышки, и не чувствовал лучше запаха, чем выхлоп Скунса.
Клим с пониманием кивнул, мол, наверное, в твоих словах есть резон.
– И потому ты здесь? – спросил он, склоняясь над мотором.
– И потому тоже…
Тут Гера хлопнул Клима по плечу и решительно сказал:
– Ну, ладно! Хватит! Мой руки и поехали!
– Куда? – удивился Клим.
– В аэропорт. Там нас ждут вертолет и съемочная группа. Выполним наш коронный номер.
Клим медленно выпрямился и с удивлением посмотрел на Геру.
– Тебе это очень надо, Гера?
– Очень.
Клим не был готов к этому предложению. Он растерянно взглянул на свои руки, потом на ненавистный ему двигатель.
– Но я еще не сделал бензонасос…
– Сейчас! – кивнул Гера, быстро подошел к окошку менеджера, что-то сказал, что-то протянул и вернулся к Климу. – Бензонасос сделает другой слесарь. А тебе за ударный труд предоставили три дня выходных… Впрочем, сюда ты уже вряд ли вернешься.
Через полчаса отмытый и причесанный Клим скованно сидел на переднем сиденье «Мерседеса», рассматривая диковинные навороты на приборной панели, дверных подлокотниках и даже на потолке. Салон был уютный, мягкий, теплый, в нем пахло чем-то головокружительным. Гера крутил руль одним пальцем, одновременно с этим демонстрировал возможности системы глобального комфорта: он убавлял звук музыки и делал громче, добавлял бас и приглушал; потом включил телевизор, и на маленьком экране прямо перед Климом начали ломать друг другу челюсти накачанные негры; потом Гера показал работу климат-контроля, и теплый ветер стал дуть то с одной, то с другой стороны, а в довершение всего включил автоматику подгонки кресла.
Клима даже укачало от изобилия умной и заботливой электроники, а Гера уже был готов продемонстрировать работу видеокамеры заднего хода и сигнализатора опасной парковки, но «Мерседес» уже подъехал к аэропорту.
Не остановившись на общественной стоянке, Гера свернул к контрольному пункту, показал охраннику какую-то бумагу и прямиком выехал на летное поле. Проскочив под крыльями «тушек» и «илов», он остановился у вертолета с камуфлированной раскраской, рядом с которым стоял микроавтобус. Несколько мужчин в спортивных костюмах топтались у вертолетной стремянки и одновременно жестикулировали ладонями, словно глухонемые.
– Это съемочная группа, – сказал Гера. – Мастера парашютного спорта.
При виде «Мерседеса» мастера перестали обсуждать предстоящий прыжок и, как бравые солдаты, встали в шеренгу.
– Это мой напарник, – сказал Гера, выходя из машины и кивая на Клима. – Готовы, ребята?
– Так точно! – хором отрапортовали мастера и по очереди пожали Климу руку. При этом они выражали такое почтение, что Клим почувствовал неловкость.
– Тогда стартуем! – сказал Гера и первым поднялся в салон вертолета.
Мастера дружно пропустили Клима вперед себя. «За кого они меня принимают? – думал Клим, воспринимая этот знак внимания как явно незаслуженный. – Может, сразу объяснить, что я обыкновенный автослесарь, а не чемпион мира по затяжным прыжкам? А то, не дай бог, в воздухе конфуз случится».
Проход посреди салона был завален парашютными ранцами, большими сумками и кофрами с видеокамерами. Гера уже стоял в дверях пилотской кабины и разговаривал с летчиками:
– На шесть тысяч сможете подняться?
– Пять восемьсот потолок!
– Хорошо! Но нужно будет зависнуть на пару минут.
– У нас потолок зависания всего три шестьсот.
– Это мало.
– Сделаем так: поднимемся до упора в горизонтальном полете, а потом уберем скорость до нуля! В вашем распоряжении будет несколько секунд, потом вертолет начнет потихоньку проседать.
– Хорошо, успеем… Заводи!
Гера пошел по салону, переступая через ранцы. Лицо его было сосредоточено, казалось, он уже не замечает Клима и все его мысли заняты подготовкой к предстоящему прыжку.
Кто-то из мастеров захлопнул дверь. Завыл, набирая обороты, газотурбинный двигатель, и тотчас пришли в движение лопасти винта. Их тени толчками бились в иллюминаторы, с каждой минутой все быстрей и чаще.
– Переодеваемся! – скомандовал Гера, протянул Климу сумку и стал расстегивать пальто.
Вертолет качнулся и медленно покатился по рулежке. Мастера привычными движениями и со спокойной сосредоточенностью стали надевать подвесные системы. Гера облачился в обтягивающий спортивный костюм, очень похожий на горнолыжный, для скоростного спуска, и зашнуровал на ногах легкие тапочки.
– Не робей! – крикнул он Климу и подмигнул. – Смотри, сколько теперь у нас видеокамер!
Клим открыл сумку, вынул оттуда шерстяной костюм, штормовку и подвесную систему. Все новенькое, яркое, красивое. Мастера помогали друг другу надеть парашюты и закрепляли на головах шлемы с видеокамерами.
В это время вертолет оторвался от земли и, облетев аэропорт, стал набирать высоту.
– Еще раз напоминаю порядок выполнения трюка! – громко, чтобы все слышали, сказал Гера. – Первыми прыгаем я, Кирилл и Слава…
Гера все рассчитал и все предусмотрел. Он в деталях рассказал, кто, за кем и с каким отрывом прыгает, как Клим догоняет его в свободном падении и передает ему ранец, сколько секунд отводится на каждый этап трюка и какая при этом должна быть высота.
– Парни! – подбадривая самого себя, крикнул Гера. – Никто в мире этого еще не делал! Без парашюта прыгали только самоубийцы! Я сделаю это и останусь жив, потому что до конца доверяю своему другу!
Мастера зааплодировали. Гера помог Климу надеть на себя два парашютных комплекта и сам проверил все застежки и карабины.
Из пилотской кабины раздался свист. Летчик на пальцах показал высоту – пять восемьсот.
– Камеры готовы? – крикнул Гера.
Вертолет стал гасить скорость.
– Осталось десять секунд! – объявил летчик.
Гера не без усилий открыл входную дверь. Воздух с громким шипением устремился наружу. Ураганный ветер ворвался в салон.
«Я боюсь, – подумал Клим. – Мне страшно… Хорошо, что этого никто не видит…»
Гера, упираясь руками в борт, встал на краю проема и посмотрел вниз. От чудовищного ветра задрожали ремни подвесной системы, туго стягивающие его тело. «У него вообще нет нервов, – подумал Клим. – Без парашюта я бы даже к проему не подошел, а не то, чтобы прыгнул…»
– Пора! – крикнул Гера и, обернувшись, мельком посмотрел на Клима. Климу показалось, что деформированное ветром лицо Геры стало неестественно белым.
Мастера, стянутые ремнями, с ранцами, в шлемах с видеокамерами, напоминающие то ли космонавтов, то ли роботов, с двух сторон подошли к Гере и взяли его под руки, будто арестовали. Троица, готовясь нырнуть в бездну, одновременно сделала глубокий вздох.
– Раз! – крикнул Гера. – Два…
Но счета «три» не последовало. Мастера уже подались вперед, они уже мысленно парили среди облаков, раскинув руки и ноги, а Гера молчал, и эта необъяснимая пауза, казалось, длится уже целую вечность.
– Давай! Можно! – поторопил пилот, глядя в салон и махая рукой.
Но Гера, вместо того чтобы крикнуть «три» и сделать прыжок вперед, вдруг резко отшатнулся от проема, попятился и сел на скамейку.
– Что-то мне плохо стало, – пробормотал он, снимая с головы плотно обтягивающий капюшон.
– Ну что там у вас?! – кричал пилот. – Просадка начинается!
Мастера обступили Геру со всех сторон. Клим, расталкивая их своим объемным и тяжеловесным снаряжением, опустился перед Герой на корточки.
– Ты что? – говорил он, хлопая Геру ладонью по щеке. – Может, слишком глубоко вздохнул? Воздух-то ледяной…
Гера отрицательно покрутил головой, убрал с лица руку Клима и, схватив его за парашютную лямку, притянул к себе.
– Мне страшно! – зашептал он ему на ухо. – Я чуть не описался от страха! Мне никогда в жизни не было так страшно!
– Это понятно, – пробормотал Клим, но Гера не дал ему договорить.
– Нет!! – крикнул он. – Не то!! Я переоценил себя, понимаешь?! Вернуть прошлое нельзя!! Я теперь слишком дорожу жизнью! И знаешь почему? Потому, что, в отличие от тебя, мне есть что терять!
Он оттолкнул Клима от себя и закрыл лицо руками. Мастера, ничего не понимая, тупо смотрели на двух парней, ради которых они поднялись на эту заоблачную высоту.
– Все изменилось! Все! – снова крикнул Гера, размахивая ладонью перед лицом Клима. – Глупо всю жизнь оставаться мальчишкой в коротких штанишках! Глупо! Я многого достиг! Я вырос! Это эволюция, прогресс! Это нормально!
– Да, ты изменился, Гера, – глухим голосом подтвердил Клим. – Можно даже сказать, что это уже не ты…
– А кто я? Кто? Вот мое лицо! Вот мои руки! Ты же меня узнаешь? Это же я, Гера! Ты же помнишь, как я прыгал с телевышки! И не надо ничего придумывать!
Клим отрицательно покачал головой и отщелкнул застежки подвесной системы. Тяжелые ранцы съехали с его плеч на пол.
– Нет, – произнес он. – Тот прежний Гера умер. Его расстреляли из «макарова» на краю обрыва.
– Что?! – крикнул Гера и несильно толкнул Клима в грудь. – Что ты несешь?! Это в тебе говорит зависть! Ты просто осознаешь свою ничтожность! Ты вечный неудачник! Мямлик! Пьяница!
Клим резко встал, и все мастера подумали, что он сейчас двинет Геру кулаком в лоб, но Клим перешагнул через упавшие на пол ранцы и обвязку, быстро подошел к открытому проему и прыгнул в него.
Глава 40
Коронный номер
Жуткое оцепенение охватило всех, кто был в салоне. Драма развивалась столь стремительно, что никто не знал, что надо делать.
– Парашют! – не своим голосом закричал Гера, глядя на двойной комплект, лежащий на полу, который еще минуту назад был на плечах Клима. Он вскочил со скамейки, но тотчас же рухнул на колени и сделал короткое движение, будто просунул голову в узкий лаз. Мгновение – и ранцы уже на его плечах. Щелкая застежками, Гера сделал два больших шага к проему и, не останавливаясь, вывалился наружу. Мастера, спохватившись, кинулись за ним, умудрившись устроить в проеме толчею. Из вертолета, зависшего на высоте пять тысяч метров, один за другим вываливались люди.
«Догнать!» – мысленно кричал Гера, переворачиваясь вниз головой и вытягивая руки вдоль тела. Он падал как бомба, стремительно набирая скорость, он со свистом резал ледяной воздух, он уподобился коршуну, пикирующему на жертву. Снизу на него надвигались облака, серые, комковатые, как созревшая брага, и увеличивалась в размерах, словно распухала, земля, которая проглядывала сквозь бреши в облаках. Гера видел Клима. Это была маленькая черная точка, которая медленно, будто нехотя, увеличивалась в размерах, и, казалось, прошла целая вечность, пока стало возможным различить раскинутые руки и ноги. Человек без парашюта пытался снизить скорость падения, он будто хватался за воздух, будто пытался создать под собой спасительную воздушную подушку и мягко опуститься на облака. Но это была всего лишь иллюзия. Клим несся к земле с чудовищной скоростью, которая, если ее не укротить, не обуздать парашютом, неминуемо раздробит ему все кости, разорвет все внутренности, выдавит из него всю кровь и размажет его тело с той же легкостью, с какой мальчишки разминают между ладоней пластилиновый мякиш…
Со страшным усилием подтянув к лицу руку, Гера посмотрел на альтиметр. Две тысячи четыреста… две тысячи триста… двести… сто… Он пролетел уже больше половины высоты, но Клим еще был далеко. Отставшие от Геры мастера один за другим стали раскрывать парашюты. Самые смелые продолжали снарядами мчаться к земле, снимая эту безумную гонку к смерти.
Облака… Плотный туман погасил солнце, пропитал сыростью одежду. На несколько секунд Гера потерял Клима из виду, а когда облака ушли вверх, он увидел, что земля уже совсем близко, уже можно различить дома, машины, деревья, и этот миниатюрный сказочный мир быстро надвигался, чтобы подобно гигантскому спруту обхватить со всех сторон и в одно мгновение лишить жизни.
Клим был уже совсем близко. Гера уже видел, как трепещет на нем штормовка, как он покачивается и плавает из стороны в сторону, балансируя на воздушном потоке, словно канатоходец на канате.
– Раскрывай парашют! Убьешься! – прокричал последний из мастеров, который все это время сопровождал Геру, и, дернув кольцо, стремительно ушел вверх вслед за спасительными стропами и оранжевым куполом.
«Еще! Еще!» – мысленно подгонял себя Гера, и вытянулся, и напрягся так, словно хотел стать тонкой стрелой. Он еще раз взглянул на альтиметр. Высота уже была критической, нужно было немедленно раскрывать парашют; чувствуя близкую смерть, уже невольно сжался Клим и стал подтягивать к себе руки и ноги, словно желая превратиться в младенца и вернуться в утробу матери; Гера уже протянул к нему руки, они сближались, оставались считанные секунды до встречи с землей; пальцы Геры напряглись до дрожи, он был готов схватиться за штормовку Клима как тонущий за спасательный круг; и между ними уже осталось три метра, два, один, и рев ветра стал невыносимым, и земля уже кружилась перед глазами большими цветными пятнами, в которых были масляно смазаны парковые скамейки, кипарисные свечи, цветочные клумбы, кафе с заколоченными окнами и люди, с ужасом глядящие в небо…
Сближение было настолько стремительным, что Гера невольно ударил Клима по спине, и в это же мгновение схватил его мертвой хваткой за штормовку. «Поздно!» – успел подумать он, вырывая кольцо. Стропы, как вареные спагетти, лениво потянулись вверх, и оранжевый купол, казалось, стал очень медленно, словно нехотя, раскрываться, и уже почти раскрылся, почти наполнился воздухом, даже стал сопротивляться воздушным потокам, но тут отыграла свое последняя секунда из тех нескольких сотен, которые были отпущены падающим людям…
С треском ломая ветви могучего граба, запутываясь в стропах и парашютной ткани, Гера и Клим рухнули на землю.
Коронный трюк завершился.
Глава 41
Только коньяк!
Их койки стояли рядом, и выглядели они одинаково, здорово смахивая на космонавтов Армстронга и Олдрина во время их прогулки по Луне, даже истории болезни у них были одинаковые, вот только анамнезы отличались.
У Клима были сломаны три ребра, правая нога, ключица и обе руки, а у Геры одно ребро, обе ноги, одна рука плюс сотрясение мозга. Это давало Гере совершенно неожиданные преимущества в условиях больницы: уцелевшую руку он научился ловко запускать под халатик медсестры в тот момент, когда она всаживала иглу в измученную ягодицу Клима. А когда медсестра, покрывшись пунцовым румянцем, поворачивалась к Гере, он делал дебильное лицо и утверждал, что из-за сотрясения мозга совершенно утратил способность контролировать свои поступки.
Днем они пачками жрали лекарства, дурачили медсестер, а вечерами потягивали коньяк из трубочек, опущенных в бутылки из-под физиологического раствора, и тихо пели.
Однажды к ним пришла Лисица. Клим увидел ее первым, негромко хрюкнул от восторга и сделал вид, что впал в кому. Гера по-прежнему не видел девушку, так как загипсованная нога Клима, висящая на растяжке, закрывала дверь. Полагая, что это вошла медсестра со шприцем, Гера выпростал из-под одеяла руку и отвел ее на стартовую позицию.
И тут он увидел Лисицу.
Она была в белом халате – как в тот день, когда Гера сбросил бутылку во двор Жорика. В одной руке она держала пакет с раздувшимися боками, в котором что-то шевелилось, а в другой – букет цветов.
– Привет! – сказала она Гере, глядя на него широко раскрытыми глазами.
Гера спрятал руку под простыню, откашлялся и скептически посмотрел на новую прическу девушки – она была пострижена почти под ноль.
– Ты что, тифом переболела? – спросил Гера и скрипнул пружинами.
– Нет, – ответила Лисица и стала пристраивать букет в стакане с компотом. – Недавно мы с папой совершили аварийную посадку на озеро Онтарио, и индейцы сняли с меня скальп за то, что мы распугали всю рыбу.
– Тебе так не идет, – поморщился Гера. – Отращивай быстрей!
– Я изо всех сил стараюсь, – заверила Лисица. – Каждый день по два часа дергаю себя за волосы.
– Дай мне подергать! – потребовал Гера и протянул руку.
Лисица, не выпуская из руки пакета, осторожно встала коленом на край койки и склонила голову. Гера ухватился за короткий «ежик», потянул на себя и крепко прижался губами к ее рту.
– А как Клим? – спросила Лисица, не без труда оторвавшись от поцелуя. – Он что, спит?
– Нет, я не сплю, – отозвался Клим и открыл глаза. – Я думаю, что у тебя в пакете?
– Котенок. Очень хорошенький, пушистый!
– Нет, нам котов нельзя! – строго сказал Клим. – Нам только коньяк можно.
– А я вам погладить его принесла, а потом унесу обратно, – пообещала Лисица.
– Послушай, а как ты нас нашла? – спросил Гера.
– Через газету, – ответила Лисица, мокрыми глазами глядя на Геру. – Там была заметка про то, как один ненормальный выпрыгнул из вертолета без парашюта, а второй ненормальный с двумя парашютами кинулся за ним вдогон… Вы думаете, кроме вас на свете есть такие ненормальные? Вас скоро выпишут?
– Меня через месяц, – ответил Клим, за шкирку вытаскивая из пакета котенка. – А Геру на два года переводят в психиатрическое отделение, потому что у него начался шизоидный бред: он возомнил себя индийским подданным. Если ты собираешься замуж, то в отношении меня у тебя более прозрачные и светлые перспективы.
– А я не тороплюсь, – ответила Лисица, не сводя глаз с Геры. – Все равно мне еще волосы отращивать. Я подожду.
– А я скучал по тебе, – сказал Гера.
– И я по тебе скучала, – ответила Лисица.
Котенок пригрелся на груди Клима и задремал. Лисица все смотрела на Геру, и ее слезы капали на его уцелевшую руку.
А в окна лупило по-весеннему яркое и теплое солнце, и золотые лужи плавали по стенам и потолку, и, наверное, оттого все без исключения перспективы казались прозрачными и светлыми.
Читать бесплатно другие книги:
