Аромат скунса Дышев Андрей

Глава 14

Вынос тела

Убедившись, что бутылка ни в чью голову не угодила и, разбившись посреди двора, не вызвала тотальных разрушений, Гера почувствовал, как с его души свалился тяжелый камень. Ощущение легкости многократно усилил восходящий поток, который потащил параплан вопреки законам физики вверх, и если бы Гера вовремя не принял меры, то летал бы он среди облаков до самого вечера.

Пролетев над фуникулером, Гера повернул на Пионерскую аллею и там, изменив угол параплана, стал быстро снижаться.

«Это действительно был розыгрыш, – думал он, необыкновенно радуясь жизни. – Причуда богатого человека. Весьма оригинальный способ поздравить друга – шампанское с небес…»

Решив, что когда-нибудь обязательно воспользуется этой идеей, Гера размечтался о видеокамере, которая, считай, была уже в его руках. Он рисовал в своем воображении светлые перспективы, когда они с Климом снимут и продадут на телевидение несколько экстремальных сюжетов о прыжках с телевышки. На гонорар они купят новые парапланы и снимут леденящие душу кадры: прыжок с вертолета без парашюта. За этот трюк они наверняка получат головокружительный гонорар. А потом… потом… На этом месте фантазия Геры исчерпывалась, и в голову навязчиво полезла красная вывеска с надписью «Стопка»…

Впрочем, у Геры не было достаточно времени на то, чтобы выжать из своего воображения все до капли. Параплан стремительно опускался, а улочка, которую Клим выбрал для посадки, была настолько узкой, что крыло едва не задевало крыши домов. Гера уже видел Скунса, неуклюже стоящего на тротуаре, видел редких прохожих, мусорные баки и грязные пятна на асфальте. Но вот только никак не мог найти Клима, который с высоты птичьего полета обычно напоминал черную крысу, стоящую на задних лапках.

«Готовит мне сюрприз», – предположил Гера, чуть прибирая стропы, чтобы не задеть торчащие из крыши дома антенны. Клим, встречая Геру, всегда упражнялся в остроумии и изобретательности и при этом никогда не повторялся. В последний раз он представил прохожим Геру как космонавта, свалившегося с орбиты. До этого он выдавал себя то за сотрудника службы спасения, спасающего жизнь самоубийце, то за полковника ФСБ, поймавшего американского диверсанта, то за режиссера Спилберга, снимающего в курортном российском городке «Парк юрского периода-3».

Земля стремительно приближалась. Гера чуть согнул и напряг ноги. За мгновение до того, как асфальт, словно гигантская мухобойка, шлепнул его по подошвам кроссовок, Гера увидел Клима. Одетый в медицинский халат и шапочку, он бежал к нему, и при этом рот его был широко раскрыт, словно Клим что-то кричал.

«Так и знал, – подумал Гера, гася параплан и быстро наматывая на руку стропы. – Решил прикинуться врачом психиатрической больницы. Это уже было, не смешно…»

– Быстрее! – зашипел Клим, подбежав к Гере, и тоже схватился за стропы.

– Ты что, в муке извалялся? – спросил Гера. – Не дергай меня за плечо, чудик! Это было самое обыкновенное шампанское. Пшик – и мокрое пятно!.. А ты, я слышал, пари тут заключаешь?

Клим был необыкновенно суетлив и напуган, чего с ним никогда не случалось.

– Ты ошибаешься, – пробормотал он, кинув настороженный взгляд в конец улицы. – Твоя Куница…

– Лисица.

– …сказала, что все кончилось очень плачевно. Осколками бутылки ранило ее отца.

– Что??

– Он истекает кровью, вот что!

– Не может быть, – произнес Гера, и на его хорошее настроение наползла туча.

Клим схватил в охапку параплан и подтолкнул в спину Геру, который торчал посреди дороги, словно по колени вошел в асфальт.

– Вон, на повороте стоит «Скорая». Бегом к ней!

– «Скорая»? А при чем тут «Скорая»?

– Сейчас все узнаешь, Алкалоид! Бомбардировщик хренов!

Окончательно сбитый с толку, Гера побежал за Климом. «Может, он меня разыгрывает? – со слабой надеждой подумал Гера. – Но если это розыгрыш, то дурацкий… Ранило отца Лисицы! Чушь собачья!»

Клим подбежал к машине «Скорой помощи», задняя створка которой была поднята, и принялся заталкивать парашют в сумку.

– Полезай в машину! Сбрую снимай! Да быстрее!

Гера забрался в салон «Скорой», в котором стоял крепкий запах карболки, и только тогда увидел Лисицу. Она была, как и Клим, в белом халате и шапочке. Только шапочка была не по размеру большой и едва ли не закрывала ей глаза. Девушка всхлипывала и утирала слезы подолом халата.

– Это ужасно! Ужасно… – бормотала она. – Он звонил по телефону… Голос как у трупа…

Клим тоже забрался в салон и захлопнул за собой створку. Улица с домами, прохожими и мусорными баками осталась за матовыми стеклами.

– Объясните мне, что случилось? – взмолился Гера, стаскивая с себя обвязку и закидывая ее в сумку.

– Тебе отец куда сказал кинуть бутылку? – произнесла Лисица и высморкалась в край параплана, торчащего из сумки.

– Как можно ближе к столику.

– Ты в своем уме! – воскликнула она. – Как можно дальше от стола! Дальше!

– Но он сказал как можно ближе…

– Ты все перепутал! Ты его не расслышал! Как можно дальше от столика! Он понимал, что это опасно, и не хотел рисковать!

Гера посмотрел на Клима, но тот нахмурился и опустил глаза.

– Знаешь что?! – закричал Гера, повернувшись к Лисице. – Иди ты к черту со своей бутылкой! Сами придумали забаву для идиотов, а теперь на меня бочку катят! Еще бы унитаз попросили сбросить на обеденный стол! Я ни в чем не виноват! Сама разбирайся со своим отцом!

Гера уже поднял ногу, чтобы открыть дверцу и выйти из машины, но Клим крепко взял его за руку.

– Стой! Его надо срочно вывезти оттуда!

– Откуда оттуда?

– Да из этого проклятого двора! – крикнула Лисица. – У тебя что, птицы мозги склевали? Если это сделает другая «Скорая», то сразу сообщит в милицию.

– Поэтому быстренько переодевайся, – добавил Клим, кидая Гере мятый халат и шапочку. – Будем изображать врачей.

Гера взвыл от досады и врезал кулаком по перегородке.

– Жил нормально, спокойно! И зачем мне этот головняк? Какой из меня врач? Я небритый, и перегаром на километр разит!

– Не скули! – оборвала его Лисица. – Ты думаешь, настоящий врач бритый и трезвый?

Клим полез на водительское сиденье. Гера, застегивая пуговицы, не преминул заметить:

– Интересно бы знать, а где водитель этой машины?

– У нас медсестры по совместительству водителями работают! – едким тоном ответила Лисица.

– А как ты здесь оказалась во время дежурства?

– На твое приземление полюбоваться хотела! – крикнула Лисица и швырнула Гере марлевую повязку. – Завяжи себе рот и молчи!

Клим, привыкший управлять Скунсом, рванул с места как реактивный снаряд. Он включил фары в режиме дальнего света и запустил сирену вместе с мигалкой. Оглушая окрестности невыносимым воем, «Скорая помощь» болидом помчалась по улицам. Машины, в том числе самые престижные иномарки, почтительно притормаживали, пропуская «Скорую» вперед. Люди останавливались, на всякий случай прижимались к стенам домов и, сделав лица скорбными, вздыхали и крестились. Город думал, что умирает какой-то очень крупный политический деятель, светило мировой истории и двигатель научно-технического прогресса. Словом, бог и царь.

Спустя несколько минут «Скорая» уже делала заиками жителей Вольготного переулка. Лисица повернулась к Гере. Ее лицо было закрыто марлей, на которой темнело старое пятно от портвейна.

– Ты возьмешь носилки. Ни с кем в разговоры не вступать. Глаза прикрыть. Ушами не хлопать. Схватили, уложили и унесли. Ясно?

Гера кивнул и в сердцах сплюнул, забыв, что его лицо тоже закрывает повязка.

Зашуршав шинами, «Скорая» остановилась. Гера натянул шапочку на уши и расправил повязку. Лисица, вдобавок, подняла воротник халата. Клим приклеил косичку к затылку скотчем, чтоб не выглядывала, нахлобучил на голову шапочку и нацепил солнцезащитные очки.

Троица вышла из машины с суровым врачебным оптимизмом, который красноречиво говорил о лютой ненависти к смерти и болезням. Нетрудно было заметить, что они готовы безжалостно и безапелляционно спасать людей.

– Реанимация! – не своим голосом крикнула Лисица, как только распахнулась калитка. – Всем отойти от больного на пять шагов! Глупых вопросов не задавать! Деньги не совать!

Макс, запустивший «врачей» внутрь гаража, взглянул на часы.

– Ведь можете, если захотите! – уважительно произнес он. – И десяти минут не прошло!

Троица бодрым шагом прошла через весь гараж и вышла во двор. Жорик, тотчас подкативший к ним, немедленно принялся оправдываться:

– Я сам не знаю, как это получилось. Представляете, вдруг разрывается бутылка шампанского…

– Я не слепая, все вижу! – строгим голосом оборвала его Лисица, перемещаясь по двору широкими шагами, отчего заметно оторвалась от Геры и Клима. Она подошла к лежащему ничком Пилоту, подбоченилась и покачала головой.

– Разорвалась бутылка? – скептически повторила Лисица. – Может, это был артиллерийский снаряд? У меня, например, никогда бутылка не разрывалась. И у моих коллег тоже.

Коллеги, подтверждая слова Лисицы, дружно закивали.

– Ну, доктор! – прижимая руки к груди, стал убеждать Жорик. – Я вам говорю чистейшую правду.

– Да, да! Правду, правду! – отозвались охранники.

– Скорее всего, он умрет от потери крови, – сделала прогноз Лисица, глядя на темную лужу. – Не меньше пяти литров уже вылилось… Придется сообщить в милицию.

– М-м-м, – промычал Жорик, словно у него вдруг заболели зубы. – Доктор, дорогой! Зачем милиция? Никто этого не хотел. Бутылка оказалась бракованной. Несчастный случай…

– Укладывайте! – приказала Лисица «санитарам».

Гера и Клим наклонились и взялись за руки-ноги. Пилот застонал, и голова его безжизненно закачалась. Но как только он оказался на носилках, с удивительной жадностью схватил со стола изрядно помятый торт.

– Доктор! – зашептал Жорик. – Я этого человека вижу второй раз в жизни. И не имею никакого отношения к этой проклятой бутылке…

– Тысяча! – звонко объявила Лисица.

– Что? – не понял Жорик.

– Тысяча долларов! – уточнила Лисица. – И милиции не будет.

Жорик нахмурился. Сумма показалась ему слишком большой.

– Может, вам будет достаточно ста? – предложил он.

– Да у меня только на заточку скальпелей триста баксов в месяц уходит! – обиженно заявила Лисица.

Тут Жорика осенило, и губы сами собой разъехались в стороны.

– Нет проблем, – тихо сказал он, подмигнул Лисице и полез в нагрудный карман. Вынув пачку, он отсчитал десять купюр. – Пожалуйста, можете пересчитать…

Лисица презрительно фыркнула, небрежно сунула деньги в отвислый карман халата и скомандовала «санитарам»:

– Вперед!

Гера и Клим устремились с носилками к выходу. Носилки были старенькие, за долгие годы эксплуатации на них перетаскали никак не меньше трех сотен больных, мертвых и пьяных, а также немереное количество чернозема, песка и навоза для дачи главврача. И потому посредине образовалась дырка, которая под тяжестью Пилота становилась все шире и шире. Хорошо, что Пилот догадался раскинуть ноги в стороны, не то бы он непременно выпал из носилок вместе с тортом, словно десантник с рампы самолета.

– Фамилия покойника? Домашний адрес? – отрывисто спросила Лисица Жорика.

– Фамилией не поинтересовался, – досадуя на свою оплошность, ответил Жорик. – А живет он чуть выше, прямо и налево. Недостроенный особняк. Белые колонны, амурчики… Дочь его там гриппом страдает. Очень миленькая девушка…

– Понятно, – строго сказала Лисица. – Вместо того, чтоб на девушек заглядываться, вы бы лучше фамилией покойника поинтересовались.

– Может, он еще и не умрет, – с надеждой произнес Жорик.

– Оптимист вы мой! – хмыкнула Лисица и, широко размахивая руками, вслед за носилками вышла со двора.

Как только калитка закрылась, лицо Жорика снова обрело привычное властное выражение. Некоторое время он в глубокой задумчивости ходил по двору, старательно обходя лужу крови и время от времени поглядывая на небо.

– Я верю в совпадения, – наконец произнес он, поддевая носком ботинка зеленый осколок бутылки. – Если только их не слишком много…

Он поднял глаза и пытливо посмотрел на охрану.

– Кровь смыть. Щетками с мылом! Двор подмести, чтобы нигде ни одного кусочка стекла не осталось. А это… – он вынул из кармана пачку долларов, – попытаться обменять на рубли. Немедленно! Сию же минуту!

Он сделал еще пару шагов и снова остановился.

– И навострить уши! По-моему, нашего соседа кто-то хотел грохнуть…

Глава 15

Открытая форма бешенства

– Погнали! – крикнула Лисица. – Быстрее!

Она захлопнула дверь «Скорой» и от нетерпения ударила ладонью по панели.

– Куда? В больницу? – спросил Клим, не сомневаясь в утвердительном ответе, и взялся за рычаг передач.

– В какую еще больницу! Домой!

– Куда домой? – не понял Клим.

– Туда, где ангелочки… – прошептал Пилот.

Клим, должно быть, подумал, что у Пилота уже начался предсмертный бред, и незаметно перекрестился.

– Не ангелочки, а амурчики, – поправила Лисица.

– Я хочу умереть в родных пенатах… – пояснил Пилот.

– Ты не умрешь, папа! – вдохновенно воскликнула Лисица. – Мы смертью смерть попрем!

Папа лежал на носилках и грустно вздыхал. Гере было очень жалко его. К тому же, юного друга мучила совесть. Он был очень совестливым человеком и не мог спокойно смотреть на истекающего кровью крепкого мужика. Гера мысленно проклинал себя за то, что так неудачно метнул проклятую бутылку, и едва сдерживался, чтобы не прослезиться.

– Его надо в больницу, – произнес он ломающимся голосом. Попытался откашляться, но это не помогло. – Может, еще не поздно… Переливание крови или еще что-нибудь…

– Нет, – произнесла Лисица скорбно. – Врачи сразу сообщат в милицию – это ведь осколочное ранение. И вместо того, чтобы лечить, его начнут допрашивать. Лучше я приглашу на дом частного врача.

– Торт берегите, – пробормотал Пилот. – Это самое дорогое, что у меня есть.

Гера, воспринимая слова умирающего не иначе, чем последнюю волю, не мог поверить, что тот обеспокоен каким-то идиотским тортом. «Наверное, я ослышался, – подумал Гера. – Он сказал: «Дочь берегите!»

Вскоре машина остановилась около дома. Увидев «Скорую», рабочие замерли с лопатами в руках.

– Подождите! – сказала Лисица Климу и Гере, вышла из машины и подошла к рабочим.

– У вас резиновые перчатки и респираторы есть? – спросила она.

– Что? – продемонстрировал общую некомпетентность худой и жилистый рабочий в рваных рукавицах.

– Понятно, – строго ответила Лисица. – Предупреждаю всех: у моего отца открытая форма бешенства. Болезнь очень заразная. Кто не привит, заболеет обязательно.

Рабочие были неприятно удивлены. Кто-то присвистнул, кто-то с досадой выплюнул папиросу и притоптал ее ботинком.

– Где же нам сейчас привиться? – спросил жилистый. – Гастроном уже закрыт…

– Прививаться уже поздно, – покусывая губы, ответила Лисица. – Давайте-ка лучше на три дня сделаем выходные, пока у отца не закончится заразный период. Бросайте все и уходите отсюда куда-нибудь подальше.

– Это правильное решение! – закивали рабочие, вонзая лопаты в землю, словно копья.

Лисица повернулась к машине и махнула рукой:

– Выноси!

При виде двух санитаров, вытаскивающих из машины носилки с окровавленным прорабом, рабочие испытали легкую панику. Толкая друг друга, переворачивая ведра с раствором и известью, поднимая клубы цементной пыли, они кинулись врассыпную.

– Сюда, на лестницу! – командовала Лисица «санитарам». – Аккуратнее! Аккуратнее!

Гера и Клим, обливаясь потом, занесли Пилота в дом.

– Торт не забудьте! – слабым голосом произнес Пилот.

Они поднялись на второй этаж. «Ну и кабан!» – думал Клим, сдувая с кончика носа капельку пота.

– Сюда, в спальню заносите! – говорила Лисица, идя впереди и раскрывая двери. – На пол его!

– Лучше сразу на диван вывалить! – предложил Гера, оглядывая небольшую комнату, в которой из мебели были лишь диван, журнальный столик да пара кресел. Стены были голые, вместо люстры под потолком висела лампочка в патроне. Окно было забрызгано известью.

– Не надо! Кладите на пол. Я сама.

Носилки опустили на пол. Пилот уткнулся носом в забрызганный краской пол и хрюкнул.

– Как он страдает! – покачала головой Лисица и, стянув с головы шапочку, вытерла глаза. – Идите!

Гера шмыгнул носом, тоже снял шапочку и, понурившись, вышел из комнаты. Клим опустил ему на плечо руку, мол, мужайся, парень! Лисица тоже вышла и неслышно прикрыла за собой дверь.

– Можете снимать халаты, – сказала она.

– Прости меня, – с усилием произнес Гера, не в силах поднять глаза на Лисицу.

Та скривилась, будто съела зубчик чеснока, но ответила великодушно:

– Нет, это я во всем виновата. Надо было отговорить его от этой затеи.

Ее рука опустилась в отвислый карман. Плавным движением она протянула Гере мятые купюры.

– Возьми! Ты их честно заработал.

– Нет, – сказал Гера и посмотрел на Лисицу так, словно она оскверняла светлую память папы. – Ни за что.

– Бери-бери, – смягчила тон Лисица и даже улыбнулась.

Гера убрал руки за спину и отрицательно покачал головой.

– Если бы я знал, какой ценой их заработаю… – пробормотал он.

– Может, все образуется, – уже почти весело сказала Лисица. – Сейчас врачи чудеса творят.

– Да пусть у меня руки отсохнут… – начал было клясться Гера, но Клим взял деньги и затолкал их себе в карман джинсов.

– Я тоже думаю, что все образуется, – согласился он и незаметно двинул Гере кулаком по почкам.

– Рада была с вами познакомиться, – сказала Лисица, глядя только на Геру, и сверкнула глазками, которые напоминали два крупных бриллианта.

– Мы тоже. Но нам пора, – ответил Клим, положил руку на плечо Гере и крепко сжал его шею.

Тут Лисица шагнула к Гере и поцеловала его. Опасаясь, что от избытка нежных чувств у друга может поехать крыша и он кинется отдавать Лисице деньги, Клим подтолкнул Геру к лестнице.

– Не пропадайте! – вслед сказала Лисица.

Глава 16

Мальчики подвалили!

– Вау-у-у!! Наконец-то!! Теперь у нас будет камера!! И мы начнем грести деньги совковой лопатой!!

Клим приплясывал и подпрыгивал, поднимая руки вверх, словно баскетболист с мячом. Не справившись с эмоциями, он схватил Геру за плечи и принялся трясти его.

– Ты понимаешь, что сбылась наша мечта?! Мы ошарашим своими трюками всю страну!.. Да что у тебя с лицом, Алкалоид? Может, тебе подвязать скотчем челюсть, чтоб не отпала?

Гера не разделял чувств друга. Глаза его были печальны, над губами распустились горестные складки. Он нес в охапке параплан, который напоминал гору апельсинов, стропы волочились по пыли, Гера наступал на них и спотыкался.

– Я уже придумал, как мы будем снимать, – без умолку болтал Клим. – Я закрепляю камеру на ботинке, и мы вместе прыгаем. Двигая ногой, я держу тебя в фокусе, а ты в свободном полете крутишь сальто… Нет, не так! Я прыгаю спиной, а ты сразу за мной, и я снимаю, как ты снарядом догоняешь меня, а в руках у тебя дымовые шашки…

– Я убил человека, – пробормотал Гера.

– Тьфу! – в сердцах воскликнул Клим и на мгновение заткнулся от столь резкого изменения темы. – Никого ты не убивал! Ты сделал то, о чем тебя просили. Они хотели получить бутылкой по балде – получили. И перестань наконец об этом думать!

– Не могу. У меня Лисица никак из головы не выходит.

Клим остановился и толкнул Геру в грудь. Тот, как подушкой, прикрылся парапланом.

– Не понос, так золотуха, – констатировал Клим. – От чего ты больше страдаешь – от любви к своей Синице или от того, что убил человека?

– Отстань! – ответил Гера и зашагал дальше.

– Но это все чепуха! – снова погрузился в мир мечтаний Клим. – Надо уже всерьез думать о нашем коронном номере – прыжке с самолета без парашюта. Сначала нам надо арендовать вертолет…

– Может, мне проконсультироваться у адвоката? – вслух подумал Гера.

– На кой хрен тебе адвокат? – удивился Клим. – Адвокаты самолеты водить не умеют…

Занятые исключительно личными проблемами, парни спустились к магазину «Ритм», где в тени дома остывал Скунс. Гера затолкал в салон параплан, лег на него и закрыл глаза.

– Не будем тратить время, – деловито произнес Клим, выламывая переднюю дверцу. – Едем покупать камеру! Прямо сейчас! До закрытия магазина еще полчаса.

Он выбил ногой кирпич из-под колеса и тотчас прыгнул за руль. Поскрипывая, машина тронулась с места и медленно покатилась под уклон.

– На Ломоносовской обязательно пробки будут, – решил Клим и, запустив с разгона мотор, свернул в какой-то проходной двор. Несколько минут он петлял по узким улочкам, заезжал в арки, вполголоса чертыхался, разворачивался и снова заруливал в незнакомые дворы.

Кончилась эта круговерть тем, что он затормозил рядом со «Стопкой».

– Ты смотри, куда нас вынесло! – с притворным равнодушием сказал он.

– Это чревато, – не открывая глаз произнес Гера.

– Не-е! – без тени сомнения протянул Клим и покрутил головой. – Тысячу баксов нам с тобой ни за что не пропить. По стаканчику – и все. Баста! Мы разве не умеем себя контролировать?

Гера не стал ввязываться в обсуждение этого весьма спорного вопроса, вздохнул и открыл глаза.

– Традиция! – развел руками Клим. – А традиции нарушать нельзя. Иначе…

– Мы должны с тобой как следует подумать, прежде сделать этот шаг, – сказал Гера, глядя на двери бара.

– Можно отдать баксы кому-нибудь на хранение, – предложил Клим.

– А не лучше ли сначала купить камеру?

– А мы уже опоздали! – с плохо скрытой радостью ответил Клим, вылезая из машины. – Ладно, кончай дергаться, не на электрическом стуле. Сказано по стаканчику – значит, по стаканчику. Может, там Вика от тоски уже к столику прилипла… Кстати, а все-таки за что она хотела тебе глаза выцарапать?

– Тебе этого все равно не понять…

Едва друзья приблизились к «Стопке», как дверь распахнулась и из влажной, насыщенной винными парами утробы бара вышли три краснощекие девушки в пестрых блестящих одеждах, похожих на конфетные обертки. Увидев парней, они остановились на пороге.

– Ой! Наконец-то мальчики подвалили! Девчонки, задний ход! Праздник начинается!

Клим сквозь зубы процедил Гере:

– Старичок, кажись, педфак первый экзамен обмывает. Держись, работа предстоит серьезная…

Они спустились в бар. В зале царил полумрак, музыка играла непривычно тихо. Но Клим невольно остановился, потрясенный открывшимся ему зрелищем. Все столики были заняты, но за ними сидели только девушки: беленькие, темные, стриженые, лохматые, выкрашенные во все цвета радуги, в майках, сарафанах, вечерних платьях, джинсах, мини-юбках, и все скучные, с цепкими взглядами, которые словно острые горячие гвоздики прибили парней к дверям.

– Вот это да, – едва справляясь с нахлынувшим волнением, прошептал Клим. – Вот это колумбарий…