Каятан Довыдовский Кирилл

28 день 1-го месяца.

Где-то в степи

Мы ехали третий день. В хорошем темпе, но заставляя лошадей выбиваться из сил. Меня, Мика и Книла держали в разных частях группы. Нам не развязывали руки и не доверяли поводьев. Моего коня вел в поводу кочевник, которого, как я помнил, звали Алан. Кажется, в этой шайке он был кем-то вроде начальника службы безопасности. Как мне на одном из привалов рассказал Мик, это он огрел меня тогда по затылку. Видимо, о побеге думать было пока рановато.

Была и хорошая новость. Два дня в условиях минимальных нагрузок — как ни крути, а скакать легче, чем бежать, — и хоть какого-то питания положительно сказались на моем самочувствии. Пока что, возможности для побега нет, но ведь это не будет продолжаться вечно. Шанс представится, рано или поздно. Так всегда бывает. Я так думаю…

Прошел третий день пути, за ним четвертый. Окружающий пейзаж и не думал меняться. Даже вездесущая зеленая трава по мере продвижения в глубь континента не становилась короче или суше, что не удивительно: двигаясь на юго-запад, мы отдалялись от вод Зеленого моря, одновременно приближаясь к водам Серединного.

Нельзя было точно сказать — пересекли ли мы уже границу Данхары и Трихры. Как таковой, этой границы не существовало. На различных международных картах линия, конечно, присутствовала, даже Ирвин рисовал мне такую карту — так, как ее представляли в Термилионе. Но на карте, например, Каранута, она могла быть нанесена иначе: выше, ниже или под другим углом.

Трихра, как и Данхара, была страной кочевников, в основном кормившихся в центральной части страны — животноводством и набегами на соседей, в приморской — рыболовством и пиратством. Различия между двумя странами были минимальны: Данхара — исключительно кочевая, Трихра — чуть более централизованная.

Всего в Трихре существовало около десятка небольших городков, каждый из которых являлся центром некоей территории. Власть над городом давала власть над небольшим участком страны, но только на время. Города то и дело переходили из рук одного племени в руки другого.

Вообще, кочевники как Данхары, так и Трихры крайне редко угоняли рабов «для себя». Возможно, это странно звучит, но у них это считалось чем-то вроде дурного тона. Кочевники как воевать, так и выращивать коней предпочитали самостоятельно, не передоверяя этого дела рабам. Так что практически все взятые в плен жители Термилиона, Каранута, Аана, Лукеции, тех же Данхары и Трихры — представители враждебных племен — и многих других стран отправлялись на север, в земли, лежащие за Зеленым морем. Хотя исключения, на которые так активно намекали наши «сопровождающие», все же случались.

Ни Маасу, ни какому-либо другому богу или богам в степи не поклонялись. Как мне объяснял когда-то Ирвин: они были слишком горды для этого. «Все в руках воина» — был их жизненный принцип.

К Фару — абсолютно типичному городу Трихры — мы подъехали наследующий день. Еще задолго до того, как мы увидели городские стены, скучное пространство вокруг стало разбавлено прекрасными конными табунами. О здешних кочевниках можно было сказать много плохого, но уж в чем в чем, а в коневодстве — равных им не было. Даже я, будучи не бог весть каким специалистом, не мог не оценить красоты и стати выращенных здесь скакунов.

За частоколом, окружавшим городок, мы оказались немногим позже полудня. Поселение состояло из пары десятков свободно расположенных деревянных зданий, одной улицы, идущей через все селение, и широкого пустого пространства в самом центре — место для ярмарки, куда нас и вели. Именно там располагалась «лавка по обороту излишне движимого имущества».

Во время пути Алан с упоением нам рассказывал о том, что если рабу случалось поменять хозяина… то на теле оставалось много свободного места, чтобы выжечь новое клеймо — стращал, сволочь.

В городке было людно, но просить кого-то о помощи желания не возникало. Не то чтобы они все выглядели маньяками… но они так выглядели. На нас смотрели с таким мерзким и злорадным презрением, что становилось как-то… странно. Нет, если бы меня несколько дней назад не приложили по затылку, то я, наверное, чувствовал себя весьма не по себе, но сейчас… Наверное, можно называть меня психом, но по какой-то абсолютно непонятной причине настроение у меня было просто прекрасным.

Я полностью осознавал всю серьезность нашего положения, но все равно почему-то чувствовал себя потрясающе. Я был просто-таки переполнен энергией — как физической, так и духовной, — и совершенно ничего не опасался. Не в силах сдержаться, я стал украдкой улыбаться. Что бы с нами ни происходило, но ведь жизнь-то продолжается! Так? Или я окончательно двинулся…

— И чему это ты радуешься? — угрюмо проговорил Мик.

Когда мы оказались в городе, кочевники слегка ослабили требования к мерам безопасности. Всех коней оставили на входе в город, их куда-то повели трое кочевников, отделившихся от основной группы, и теперь Мик шел рядом со мной. Можно было говорить так, чтобы никто кроме нас самих, нас не слышал.

— Наконец последние мозги потерял?

— Пока не уверен, — честно признался я.

Несколько секунд Мик безмолвно разглядывал меня, после чего пожал плечами и вновь принялся угрюмо глазеть по сторонам. Видимо, решил, что обойдется без приступа, а может быть… даже само пройдет.

Миновав большую часть площади, отряд остановился.

— Пусть их закуют, — приказал Айра — так звали «вожака», — а я пока пойду с Кетаром договорюсь.

— С Кетаром? — переспросил Алан. — Он же опять процент непомерный возьмет.

— Зато продаст дороже, и нам не придется здесь неделю торчать, у него всегда на примете есть покупатель. Все, идите. И не забудь их обыскать, а то опять из-за какого-нибудь игрушечного ножичка какой-нибудь толстосум нам полцены собьет. Да, и не надо такой толпой тут таскаться, возьми троих для охраны, остальные пусть устроятся на постой на пару дней. И пусть идут к Хагарту, а не к его жадному племяннику. Напомните ему, что он нам должен за прошлый раз.

В кандалы заковывали неподалеку. Дело было поставлено хорошо. Команда заклепщиков состояла из двух человек. Один был тощим, постоянно морщащимся стариком, он сидел на стуле, который раза в два превышал размерами самого старика. Второй был толстым грязным громилой. От него нестерпимо разило потом, и я подумал, что старик наверняка морщился именно из-за этого. Громила выполнял обязанность кузнеца. Об этом было несложно догадаться по лежащей рядом с ним куче цепей и насквозь проржавевшему, но все равно внушительному на вид молоту, который он держал в руках.

— Троих, — коротко сказал Алан, подойдя к старику.

— Три монеты, — ответил старик.

— Всего три медяка? — обрадовался Алан, уже начиная рыться в кошеле.

— Три серебрушки, — сказал старик.

— Что?! — заорал Алан. — В прошлый раз в три раза дешевле было.

— Что поделаешь? Инфляция.

— Чего?

— Железо, говорю, дорожает, место на рынке опять же, дети дома не кормлены, внуки, правнуки, прапра…

— Кончай заливать. Так и быть, две монеты, и мы в расчете.

— Три, или заковывать сам будешь…

— … и своим железом, — поспешил добавить он, когда увидел, что Алан начал засучивать рукава.

Минуту Алан сверлил старика злобным взглядом. Старик был тертый калач, на него злобные взгляды не действовали. Еще через минуту Алан сдался.

— Кровосос, — процедил он сквозь зубы, вываживая монеты.

— Вот так бы сразу, — заулыбался старик, — Кулашик, — обратился он к толстяку, — обслужи ребят.

— Погоди чуток, — сказал Алан, уже поворачиваясь к нам, — встали на месте и не дрыгаемся. Тебя это вдвойне касается, — последняя фраза предназначалась мне.

В ответ я только кивнул, даже не перестав улыбаться.

— А чего это ты скалишься? Так, этого резвого, пока не закуют, не развязывать.

Кочевник начал сноровисто обыскивать сначала Книла, потом Мика и, в конце концов, меня. Ноги, бока, руки, туловище. Когда Алан охлопывал мой торс, я явственно ощутил, как его рука наткнулась на острый уголок тетради, до сих пор лежащей у меня за пазухой, наткнулась и пошла дальше, как будто бы ничего не заметив.

— Заковывай, — распорядился Алан.

Кузнец сработал быстро. Как и приказал Алан, после заковки меня опять связали. Хотя руки теперь были спереди, а не сзади — это немного лучше. В момент, когда начали заковывать Мика — меня заковывали последним, — он бросил на меня вопросительный взгляд, как будто бы подразумевая, что сейчас у нас, возможно, последний шанс сбежать. В ответ я чуть качнул головой — пока я таких возможностей не видел.

Через несколько минут пришел Айра. Вместе с ним был еще некий кочевник, чем-то напоминающий самого Айру.

— Вот они, Кетар, — сказал кочевник, указывая на нас.

— Говоришь — один из них маг? — произнес Кетар. Значит, этот молокосос все-таки проболтался, — ну что ж, ему же хуже.

— Вот этот, — Айра указал на Книла, — врать не буду, ничего магического я с его стороны не видел, но он говорит, что был учеником. Не думаю, чтобы врал: явно не из храбрецов.

— Посмотрим еще, чему можно верить. А про этих двоих что скажешь?

— Насчет магии — тут я не уверен, но на арене любой из них некоторое время продержится, особенно, — он повернул голову в мою сторону, — вон тот. Прежде, чем мы его скрутили, он вырубил пятерых, причем двоих навсегда.

— Как гладиаторов продать… В Аан не получится, там сам понимаешь — специфика. А в Тах… за новичков много не дадут.

— Тогда Толстому, — это имя я уже слышал в разговорах кочевников, но кто он такой, с точностью сказать было нельзя.

— Толстому? — повторил Кетар, на его лице появилось злорадное выражение. — Можно и Толстому, но… если честно, у меня уже есть покупатель.

— И что же ты меня за нос водишь? — возмутился Айра.

— Это мой покупатель, он может дать хорошую цену, но и установить контакт стоило мне немалых трат.

— И сколько ты хочешь? — спросил Айра.

— Минимум сорок процентов.

У Айры глаза на лоб полезли… по крайней мере, попытались.

— А ты не обнаглел?

— Я же сказал, он даст хорошую цену — действительно хорошую. Гораздо больше, чем дал бы Толстый. И вообще мы же не первый год друг друга знаем, я тебя хоть когда-нибудь обманывал?

— Вообще-то да… — задумчиво ответил Айра.

— Тоже мне вспомнил, все те разы ты сам был виноват, что не разглядел открывающихся перспектив. А сейчас все честно: тебе шестьдесят процентов, мне — сорок.

— Может, тебе тридцать пять?..

— Нет, тут не сбавлю. За столько ты его даже в порту не продашь.

— Да? Учти, я портовые цены знаю.

— Увидишь.

— Ладно. И где же этот твой покупатель?

— Ночью приедет. И не беспокойся ты раньше времени. Поставлю я тебе сегодня выпивку.

29 день 1-го месяца.

Темно

Вечер только начинался, но солнца уже не было видно. Совсем короткая, по обыкновению, зима осталась позади, но темнело все еще рано.

Днем, сразу после того как нас заковали, Айра вместе с остальными кочевниками куда-то ушел, оставив нас на попечение Кетара. Нас повели куда-то в сторону окружавшего городок частокола. Миновав по пути с рыночной площади всего три или четыре дома — все они были одноэтажными, — мы вышли к небольшому свободному от построек пространству.

Из земли торчало с десяток металлических штырей. Высотой тридцать-сорок сантиметров и с крупными кольцами на концах. Они были расположены примерно на одинаковом расстоянии друг от друга. До нашего прихода был «занят» только один из них. К нему был прикован кто-то неопределенный — наглухо завернутый в потрепанного вида черный плащ.

Когда мы пришли, к Кетару подбежал какой-то «мужичок». После пары коротких фраз Кетар передал ему несколько мелких монет. Потом меня, Мика и Книла отвели к одному из этих столбиков, где нас уже поджидал тот самый «мужичок». В руках у него была цепь длиной метра в полтора. Ее же он с видимой сноровкой продел сначала через кандалы каждого из нас, а потом замкнул в кольце того штыря, рядом с которым мы и стояли. Замок лучше всего характеризовался двумя словами: большой и… большой. Спустя минуту мы остались в одиночестве.

Еще через пару часов в нашей «гостинице» прибавилось «постояльцев». Ими оказались двое молодых парней крайне запуганного вида. Их привел все тот же Кенар. Непонятного мужика в потрепанном плаще — наоборот, куда-то увели.

— А я думал, что кочевники из своих рабов не делают, — удивился Мик.

— Наверное, эти из другого племени, — предположил я.

— Наверное… — не стал спорить Мик, — но вообще-то меня сильнее другое интересует. У тебя нет никаких идей? Относительно этой ситуации.

— Есть, — признался я.

— Ну, и?.. — подтолкнул он меня.

— Положение у нас хреновое, — я замолчал.

Около минуты Мик ждал от меня продолжения, видимо, думая, что я собираюсь с мыслями. Ничего, пусть подождет. Его хватило минуты на три.

— Честное слово, я многое могу понять, многое. Но только не твое безоблачное настроение. Ты вообще понимаешь, что происходит, или вконец спятил на нервной почве?

— Да расслабься ты, — я попробовал успокаивающе улыбнуться. Кажется, он забеспокоился еще больше — и это я нервный?.. — сейчас мы все равно ничего не сделаем, надо хотя бы темноты дождаться.

И вот темноты мы дождались. Приятным сюрпризом стало то, что нас, по сути, никто не охранял. Кажется, побег отсюда считался невозможным, — судя по толщине наших цепей, я был готов с этим согласиться.

— Стемнело, — тонко намекнул Мик.

— Вижу, — сказал я.

— Ты что-нибудь придумал? — перешел он к делу.

— Нет, — честно признался я, но, оценив степень «нехорошести» направленного на меня взгляда Мика, решил все-таки пояснить: — Да думал я, думал. Но сейчас, пока мы сидим на этой цепи, ничего сделать не получится. Мне кажется, что лучше всего будет дождаться, пока нас не продадут кому бы то ни было, а уж потом попытать счастья.

— С выжженным автографом на плече?

— Хм-м, об этом я не подумал, — сказал я. Автограф мне был не нужен.

— Ничего, скоро тебе вообще думать не придется, — кажется, он обиделся.

Хотя бы напоследок, но я все же решил подумать. То хорошее настроение, что охватило меня днем, никуда не исчезало. Оно будто бы притаилось до времени, ожидая подходящего момента в будущем и наполняя меня силами сейчас. Странно, но, вспомнив о том, как я чувствовал себя утром, я понял, что то ощущение появилось не само по себе: скорее его можно было назвать следствием. Следствием мощного прилива сил.

Такое бывало частенько во время последних недель в Алемане, но совсем перестало посещать меня после боя с троллями. Испытав это чувство сегодня утром, я подсознательно обрадовался: силы возвращались ко мне. Причем, как и всякий раз на протяжении последних месяцев, — возвращались даже в большем объеме, чем были раньше. Как и говорил сержант — энергетическая оболочка впитывает энергию только тогда, когда она в ней нуждается. Встреча с троллем истощила бы любого.

Даже странно, что я не почувствовал этого сразу. Хм, может, меня действительно ударили по голове сильнее, чем я думаю?

Как бы то ни было, а становиться обладателем рабского знака на теле не хотелось. Такие ожоги остаются на всю жизнь, и в какой бы стране ты впоследствии не оказался, отношение к тебе будет соответствующим. С другой стороны, а что нужно сделать, чтобы избежать подобного? Нужно как-то повредить либо цепь, либо замок. Скорее все же цепь — очень уж внушительным выглядел запирающий агрегат.

Итак — цепь. Да, это, конечно, не одна из тех, которыми поднимают ворота в крепостях, но тоже выглядит прочной. Правда, скорее из-за своих размеров, а не качества стали… то есть качества железа. Сталь редко бывает настолько покрыта ржавчиной. Толщина дужки каждого из звеньев не многим меньше сантиметра. Такую просто так не порвешь. Хм, просто…

Взяв цепь за два конца так, чтобы кольцо, через которое она была пропущена, оказалось у меня между руками, я слегка натянул ее, потом немного сильнее, еще пару секунд… и я отпустил цепь. Интересно, а что будет, если натянуть со всей силы и потом резко дернуть, но попробовать при этом ускориться? Действительно интересно, хотя пока рано.

— И что это ты только что сделал? — спросил он.

— Да так, примерился слегка, — неопределенно ответил я.

Еще через несколько часов звуки в городе начали стихать. Уснули и Мик с Книлом. Недоделанный волшебник неуклюже свернулся на земле калачиком, а Мик привалился своей спиной к моей. Мне же почему-то казалось, что пока спать не стоит. Да и хотелось не особо.

Я полуприкрыл глаза. Саабат, полностью объединяя тело и дух, позволял не только ускорять восприятие реальности, но при надобности — многократно замедлять его. Как бы усыпляя организм, саабат при этом помещал разум в состояние некоей прострации. Позволяющей телу — отдыхать, сознанию — расслабляться, но реагирующей на любой мало-мальски сильный раздражитель. Вскоре выяснилось: осторожность не была излишней.

Сначала ничего не происходило. Воздух делался все холоднее. Все отчетливее становилось слышно размеренное дыхание Мика, отчетливей и заманчивей. Незаметно для меня саабат начал перетекать в настоящий сон, мне пока не хватало концентрации…

До меня донесся звук. Открывались ворота — видимо, их все же закрывали на ночь. Я встрепенулся, сердце забилось быстрее… Не выдавая себя, вновь сконцентрировался на саабат.

Я стал ждать. Вскоре послышались приближающиеся голоса.

— Почему только пятеро? — послышался недовольный голос, видимо, привыкший к приказному тону. — Я же говорил, мне нужно два десятка, в крайнем случае — дюжина.

— Это удача, что я нашел хотя бы пятерых за столь короткий срок. Насколько я помню, мы должны были встретиться двумя месяцами позже… — Обладателя этого голоса я узнал сразу: это говорил Кетар.

— Обстоятельства изменились, — ответил первый голос. Стало понятно, что его обладатель недоволен скорее сложившейся ситуацией, нежели самим Кетаром, — образовалось небольшое окно в расписании, и я решил попробовать пораньше. Если сегодня все получится, то в следующий раз мне понадобится больше, и намного больше.

— Учитывая начавшуюся войну, я думаю — это можно будет организовать, но с числом увеличивается риск. Тем более что вам подходят не все. И закономерно, что меня беспокоит и вопрос оплаты. Сможете ли вы заплатить за всех?

— На этот счет можешь не беспокоиться, — в голосе незнакомца послышались презрение, — денег у меня хватит. А если постараешься особо, то и не только денег.

В этот момент голоса оборвались. Кетар с незнакомцем вплотную приблизились к нашей «гостинице».

— Надо было взять кого-нибудь с собой, — шепотом проговорил Кенар, — их что, на горбушке теперь тащить, что ли?

— Зачем на горбушке? Сами пойдут, смотри.

Я смотреть не стал, зато почувствовал очень хорошо. То, что захотел сделать в этот момент неизвестный маг — а что это именно маг, не оставалось никаких сомнений, — было мне отчасти знакомо. Игский шаман пробовал сделать то же самое, только, в отличие от магии этого незнакомца, магия ига была намного грубей и стремительней.

В этот раз чужая магия чувствовалась явственнее: маг не торопился и ни от кого не прятался. Видимо, это заклинание не было особенно сильным — специально для таких случаев, когда тебе не сопротивляются. В отличие от облака давящего мрака, которое распространял шаман, это было только мягкое покрывало сна. Думаю, после всего произошедшего оно бы меня точно не усыпило. Но тогда маг заметил бы сопротивление…

А можно от заклинания спрятаться так же, как и от всего остального? Ведь это конкретное действует только на обладающих разумом — как еще можно усыпить? А что, если меня здесь не будет? Защититься с помощью пустоты от чужого сознания у меня уже получалось. А от магии?..

— Что-то не идут, — все так же шепотом сказал Кенар.

— Конечно, не идут, приказа нет — ответил второй. — Кстати, можешь больше не шептать, их теперь и землетрясение не разбудит.

Кажется, срабатывало. Я по-прежнему не спал.

— Правда? Удобно. А нельзя их что-нибудь другое сделать заставить? А то я тут недавно подосланного убийцу выловил, можно было бы его на собственного хозяина перенаправить… Элемент внезапности какой.

— Не получится. Ментальная магия — сложная штука, а потому грубая. Можно задать только самые простые приказы: усыпить, напугать, просто отключить мозг, оставив лишь двигательные функции. Сложные приказы мозг не воспринимает: начинает через нос вытекать.

— Жаль… Кстати, а что вы там говорили насчет оплаты? Я не очень представляю, чтобы меня могло заинтересовать что-то, кроме твердой валюты.

— Это потому что ты не знаешь, что я могу предложить. У вас ведь на всю Трихру ни одного порядочного мага нет, с полдюжины балаганных шарлатанов только и наберется.

— Каждому свое, — Кетар и не думал обижаться.

— Верно. Но ведь из-за этого вам здесь и о наших возможностях ничего неизвестно. Вот скажи мне, Кетар, ты ведь хотел бы жить долго?

— Странный вопрос: любой хотел бы.

— А для тебя долго — это сколько?

— Лет 130–135, наверное, но у нас в степи таких долгожителей немного. Сабелька в живот — она на всех одинаково действует.

— Ну, не совсем… — задумчиво проговорил маг. — Хотя от сабельки мне тебя, конечно, не оградить, но вот годков… Молодых годков я бы тебе добавить смог.

— И много?

— А вот это уже от тебя зависит. Можно с десяток, а можно и значительно больше.

— То есть я выпью эту твою мутноватую бурду, а через полсотни лет проверю результат, — так, что ли? — в голосе Кенара слышалась ирония.

— Нет, конечно. На самом деле прелесть зелья не в том, что ты поживешь дольше, хотя и это, конечно, фактор далеко не маловажный. Главное его достоинство — как ты будешь себя чувствовать все это время. Первые результаты видны уже на второй-третий день. Отступают болезни, повышается работоспособность, сглаживаются морщины. В общем, ты чувствуешь себя так же, как чувствовал в двадцать лет. Конечно, вечно это длиться не будет, но вечного ничего не бывает.

— Хм, а почему у вас в Термилионе все подряд по двести лет не живут?

— Не все так просто, — в голосе послышалась усмешка, — для создания зелья недостаточно произнесения нескольких непонятных слов над подкрашенной водой. Зачем, ты думаешь, мне понадобились эти мальчишки — молодые, да еще сильные духом?

— То есть для того, чтобы кого-то омолодить, нужно забрать здоровье у кого-то другого, — задумчиво произнес работорговец. — Что ж, было бы нелогично, если бы это получалось просто так.

— Именно, — подтвердил маг. — Есть, конечно, и другие способы, но они, как правило, гораздо дороже и гораздо менее эффективны. Кстати, если тебе действительно удалось раздобыть мага, то уж можешь мне поверить — я в долгу не останусь.

— Маг там, — я с трудом удержался от того, чтобы не вздрогнуть: если волшебник сейчас подойдет, придется…

— Нет, начнем с тех двоих. Насколько я уяснил из твоего рассказа, с этими тремя мне удастся поработать более плодотворно. Оставлю их на потом. Сейчас…

Не удержавшись, я все же чуть приподнял веки. Маг стоял ко мне спиной, он опустился на одно колено рядом с двумя молодыми кочевниками. Несмотря на то что сейчас они крепко спали, маг стал что-то тихо нашептывать им на ухо — сначала одному, потом другому. Через минуту он поднялся на ноги. На всякий случай я закрыл глаза: Кетар смотрел только на тех двоих, а вот маг, разворачиваясь, мог бы встретиться со мной взглядом. Послышались шаги — маг снова встал рядом с Кетаром.

— Вот и все, — сказал волшебник, — теперь нужно только их легонечко в спину подталкивать.

— Да? — послышалось звяканье замка: видимо, Кенар размыкал замок, на котором сидели те двое. — Так, может, сразу всех и возьмем, чтоб два раза не ходить?

— Нет, надо сначала новый ритуал опробовать, на этих вот, а потом и следующий подготовить. За этими через пару часов вернемся. Пойдем, Кетар, и вы, ребятки, тоже не стесняйтесь.

Минуты через три я открыл глаза. Если не считать Мика с Книлом, вокруг никого не было. Я толкнул друга локтем. Времени у нас не больше двух часов, так что спать нам сейчас некогда. Я толкнул его еще раз: нет, это же надо — в такой ответственный момент и так дрыхнуть! Я уже было замахнулся, чтобы со всего размаха влепить ему дружескую пощечину, но остановился.

Хм, значит, про землетрясение маг не шутил. Что же это, мне их обоих, как метко выразился Кенар, на горбушке переть?

Я задумался на минутку. Потом придвинулся к Мику и одновременно зажал ему рот и нос. Прошло пять секунд, десять. Нет, ну вы только посмотрите, этот соня перестал дышать.

Я отпустил руки, Мик часто захватал ртом воздух — не так, как дышит спящий человек, но, тем не менее, даже не подумал просыпаться. Я опять поразмышлял — минуты три, потом еще… В голову мне пришла только одна мысль. Тупо улыбнувшись, я пощекотал Мика в подмышках. И, как бы это ни было удивительно, он проснулся!

— Ты что, обалдел? — возмутился он, едва открыв глаза.

— Надо срочно сваливать, — заявил ему я.

— Сам догадался, или подсказал кто?

— Да не идиотничай ты. Из нас сейчас полуфабрикаты делать будут, а ты тут…

— Какие еще полубриканты?

— Да не в них дело…

— А в чем?

— Ты помнишь, как этот Кенар говорил про покупателя, который должен был ночью приехать?

— Ну…

— Он приехал, и, насколько я понял, это маг. Он уже был здесь, пока ты спал. И тех двоих он увел.

— А на фига они ему ночью-то?

— А я тебе о чем говорю? Зачем бы они ему ночью ни понадобились, нам это ничего хорошего не сулит. Тем более что он обещал вернуться за нами через пару часов.

— Так что ж ты молчал-то? Из нас через полчаса раструбриканты делать будут, а он молчит! — Мик так разволновался, что начал дергать за цепь.

— Без шансов, — спустя несколько секунд сделал он закономерный вывод.

— Дай я лучше сам попробую, а ты пока Книла пощекочи.

— Зачем? — удивился Мик.

— Чтобы проснулся, — просто ответил я. — И не надо на меня смотреть, как на извращенца. Маг вас заколдовал, по-другому не получится, я все испробовал.

— Все? — подозрительно переспросил он.

— Ну, не совсем все, — ответил я.

Он продолжал смотреть на меня подозрительно.

— И кто из нас извращенец? — не выдержал я.

Он наконец отвернулся и тут же начал будить Книла.

Я тем временем взялся за цепь. Сосредоточившись, я сделал максимально резкое усилие, и… цепь порвалась!

— Как ты это сделал? — удивительно, но это сказал Книл: и куда делась его обычная неразговорчивость?

— Цепь проржавела совсем, да и какая теперь разница? Надо сматываться, пока маг не вернулся.

— Какой маг? Из Термилиона?

— Да, кажется…

На лице Книла появилось радостное, а через мгновение еще и упертое выражение.

— Я никуда не пойду, — заявил он.

— Почему это? — удивился Мик. Я удивился не меньше.

— Если этот маг действительно из Термилиона, если это инар, то нам больше нечего бояться. Мы скажем, кто мы, и он сразу же выкупит нас.

— Ты что, не понял? — возмутился я. Нет, ну как можно быть таким тупым: — Он убьет нас, выкачает жизненную силу, или как там это называется. Если мы сейчас не сбежим, мы — трупы.

— В Термилионе запрещена некромантия, и магией такого рода у нас никто не занимается, — заявил Книл с усмешкой и превосходством в голосе. Как будто бы объяснял какую-то совершенно очевидную вещь.

— Ну, может, это маг-самоучка, и ему плевать на все законы, — предположил я.

— Вне Ордена такую сложную магию не освоить.

— А тебе не кажется, что ты противоречишь самому себе? — осторожно проговорил Мик. Видимо, он стал подозревать, что у Книла помутился рассудок, ибо в его голосе было на порядок меньше издевки, нежели обычно. — Если в Термилионе это запрещено, то этот маг точно не из Термилиона, ведь Кай сам слышал, как маг говорил про эти запрещенные штуки.

В ответ Книл только упрямо помотал головой, отказываясь хотя бы обдумать то, что ему говорят. Я уже давно заметил, что он из тех людей, которые прислушиваются к голосу логики, только когда она поддерживает их точку зрения.

Рискуя собственными жизнями, мы уговаривали его еще минут пять, но этот идиот не соизволил ответить нам ни слова, а под конец даже головой мотать перестал.

— Ну, и оставайся здесь, — сказал я. — Пойдем, Мик.

Поднявшись на ноги, мы уже было двинулись прочь, но нас остановил возглас Книла.

— Но вы тоже должны остаться! — заявил он.

— Почему это? — не понял Мик. Я такой наглости тоже не ожидал.

— Вы на службе, вы должны защищать меня.

Я хотел ответить на это, но потом решил, что все бесполезно. И шепнул Мику:

— Пойдем.

Мы отправились к проходу меду домами. Странно, но никакой охраны видно не было. И не только рядом с местом нашего заточения. Мы вышли на центральную улицу — там тоже не было ни души.

— Наверное, надо было идти вдоль забора, — сказал я, — так было бы меньше шансов, что нас кто-нибудь заметит.

— Ты бы еще через полчаса вспомнил, — попенял мне Мик. — Может, ты лучше что-нибудь с нашими кандалами сообразишь?

— Думаешь, это так просто? И вообще цепь длинная — не мешает.

— Зато тяжелая и звенит, — пожаловался он.

— Ты еще поплачь… Стой! — В этот момент мы подошли к двухэтажному, наверное, самому высокому зданию городка. Изнутри доносились звуки разговоров на повышенных тонах. Видимо, местный кабак. Сначала я даже не понял, что именно меня насторожило, но вдруг во дворе корчмы послышались какие-то звуки. Мы с Миком тут же вжались в ближайшую стену.

— Пьяный, — немедленно определил Мик, — в туалет вышел…