Каятан Довыдовский Кирилл

Звериный рык послышался вновь. Тролли опять превращались в движимые жаждой крови создания. Бежать нужно было немедленно.

Книл все еще был без сознания, зато Мик — ну, разве не молодец?! — уже начинал понемногу приходить в себя. Конечно, шансов справиться с десятком у нас по-прежнему оставалось немного, но мысль о том, что, когда меня будут разрывать на кусочки, я буду не один, все-таки грела. Что уж говорить — мысль была довольно эгоистичной.

А тролли, похоже, в очередной раз решили поменять стиль поведения. Разъяренные, но упрямо и монотонно уничтожающие легионеров, при этом не отвлекаясь ни на что постороннее — сначала; спокойные и чуть ли не сонные — после прихода шаманов; сейчас эти звери из существ с хоть и примитивным, но разумом — превратились в хищников, казалось, начисто лишенных признаков интеллекта.

Тролли — ну, по крайней мере, большинство из них — начисто потеряли к нам интерес. Мы больше не находились в центре живого круга. Тролли предавались своему главнейшему и древнейшему инстинкту: они ели. Меня бы вырвало, но было уже нечем. Я был полностью истощен. Рядом поднялся на ноги Мик. Он выглядел не намного лучше меня, но, кажется, мог двигаться. Книл все еще был без сознания.

— Попробуй привести его в чувство, — сказал я Мику, — надо срочно валить отсюда.

Мик тут же принялся тормошить недоделанного волшебника. Удастся растолкать парня быстро — тролли, возможно, так и не обратят на нас внимания. Если бы они еще между собой подрались — а несколько чудовищ уже начали делить добычу, — то о нас могут вовсе не вспомнить.

— А-а-а… — стон был весьма немелодичен, но, тем не менее, звучал почти музыкой для нас: паренек приходил себя.

— Хватай его — и бегом к лесу, — бросил я Мику. — Я сразу за вами.

Кое-как поставив на ноги все еще ничего не осознающего Книла, Мик схватил малолетнего волшебника за руку и потащил в сторону леса, стараясь двигаться на максимальном расстоянии от спорящих за пищу чудовищ. Оглядевшись вокруг, я ринулся вслед.

Я был уже метрах в пяти позади Мика, как вдруг почувствовал у себя за спиной нечто весьма нехорошее. Как и в случае с недавней магической атакой шамана, это было резкое жжение между лопаток. Только теперь оно казалось более «широким». Простой прыжок в сторону тут бы не помог.

Напрягая до последних пределов остатки сил, отчего, казалось, начали плавиться внутренности, я стал разворачивать корпус, — на этот раз практически не ускорившись. Сам разворот казался мне просто до невозможности медленным, и когда он, наконец, завершился, у меня уже не оставалось возможности для маневра…

Передо мной стоял тролль. И ладно бы просто стоял. Он решил меня сожрать, предварительно расплющив в лепешку. Трехметровое чудовище замахивалось на меня тяжеленной шипастой дубиной, причем замах уже начинал плавно перетекать в завершающую стадию — убийственный удар. Когда я обернулся, между дубиной и моей головой оставалось не больше метра…

Я попятился, а попятившись, как водится, обо что-то запнулся и стал падать. Троллья дубина к моей голове приближалась значительно быстрее, нежели моя голова к земле. Уже ни с какой-то особенной целью, а просто подчиняясь инстинкту, я выставил перед собой руки. На задворках сознания пронеслась мысль о том, что теперь мне перед смертью еще и руки сломают. На всякий случай я закрыл глаза.

Прошла секунда… Ничего не произошло. Что еще удивительнее — я так и не упал на спину. Подумав, что хуже все равно некуда, я решился открыть глаза.

Тролль все еще был здесь. Более того: он еще сжимал дубину и выглядел весьма грозно, но при этом был совершенно недвижим. Хотя раньше я заметил другое: маленькое облачко черного тумана, зависшее между моими выставленными руками и тролльей дубиной. Точнее, облако было не между. Дубина как бы застревала в облаке, а мои руки лежали по его краям. Сначала я подумал, что тролль не отпускает просто потому, что не может до этого додуматься, но вскоре понял, что причина в другом: он просто не мог двигаться. Как и я. Таинственное облако каким-то неясным образом блокировало естественную свободу движений. Осознав это, я чего-то сильно испугался: и не подумав, резко отдернул руки назад. Зря. Прервать контакт с облаком мне удалось, это да. Но вот что произошло после…

Меня жестко толкнуло в грудь. Полет в моей памяти отложился плохо, а приземление запомнилось очень хорошо. Земля встретила меня недружелюбно. Резко заболело плечо. Нет, упал-то я, кажется, на мягкое, но еще во время полета за что-то зацепился. Хорошо, что от этого меня развернуло к земле другим боком, а то можно было надолго выключиться из происходящего. Оставалось надеяться, что троллю досталось не меньше. Хотя что этой глыбе сделается?..

Странно… подо мной что-то шевелилось.

— Кай, я, конечно, все понимаю. Но ведь лес большой, неужели нельзя было найти места, чтобы мимо меня приземлиться? — Голос был знакомый и звучал откуда-то снизу.

— И меня, — этот голос казался еще более глухим.

— Можете утешиться мыслью, что спасли меня от пустой и безвременной кончины, — прохрипел я в ответ, тут же пытаясь подняться.

— Как там тролли? — спросил Мик, поднявшись с земли и нервно оглядываясь назад. Там, за редкими низкими ветвями, были все еще хорошо видны массивные силуэты чудовищ.

— Думаю, они чувствуют себя просто прекра… ай! — я попытался пошевелить поврежденным плечом, в ответ недвусмысленно хрустнуло.

— Сломал?

— Ключица, кажется.

— Надо кольчугу снять.

— Потом. Ты не забыл, что здесь где-то невдалеке бродит целая прорва игов?

— И что делать? Если бродят, то могут рано или поздно и на нас набрести.

— Могут, — согласился я, — нам надо спрятаться где-нибудь, переждать…

— А потом нас найдут и тоже сожрут.

Нет, какой он все-таки пессимист.

— Хорошо. Что ты можешь предложить? — Я начал выходить из себя, да еще плечо с каждой секундой болело сильнее…

Немного постояли. Вместо того чтобы что-нибудь предложить, Мик с самым что ни на есть невинным видом поинтересовался:

— И куда пойдем? — Мне захотелось ударить… кого-нибудь, но я сдержался.

— Значит так, если вы ничего умного не придумали, — я бросил по очереди посмотрел на каждого. Оба со слегка виноватым видом промолчали. — Тогда я предлагаю вот что… вы просто будете молчать и пойдете следом за мной.

Мы успели сделать по десятку шагов.

— Вы что, обалдели? — шикнул я на них. — Если вы не поняли, — мы крадемся, — я подчеркнул это слово голосом. — Мик, такое ощущение, что на сучки ты наступаешь специально, иначе хоть раз ты все же промазал.

— А я что — виноват, если ими тут все завалено? Да и какая вообще разница? Нас ведь все равно никто не услыши… ой! — «Ой» был вызван внезапно вылетевшей из темноты стрелой. Просвистев сантиметрах от его головы, она гулко врезалась в ствол.

Захотелось сказать Мику что-то на редкость «душевное», но я решил оставить это до лучших времен и ограничился лаконичным:

— Бежим.

Уговаривать никого не пришлось: мы побежали. Следующие несколько минут запомнились все увеличивающейся болью в плече и все уплотняющимся градом стрел за спиной. Никаких опасностей впереди не предвиделось, — то есть можно было считать, что направление движения мы выбрали верно, и это радовало.

Поводов для радости стало меньше, когда Книла зацепила одна из стрел. Ничего серьезного, только кожу на плече разодрало — стрела даже не воткнулась, но зато стало понятно, что в следующий раз может повезти меньше…

— Сворачиваем, — крикнул я.

Оставалось надеяться, что мы достаточно отдалились от троллей. И что иги не станут преследовать нас за пределами леса, иначе… Про «иначе» я твердо решил не думать.

Стук втыкающихся в стволы стрел все еще слышался где-то позади, но через пару минут он все-таки стих. Мы выбежали из леса.

Около ста метров по прямой… а потом мы ухнули куда-то вниз. Откуда здесь взялся склон, да еще такой крутой, спросить было не у кого, потому мы просто катились вниз. Спуск все же кончился. Как только смогли встать, мы снова побежали.

Преследовать нас не стали. Проверить было нельзя, но я так чувствовал. Несмотря на это, остановились мы не скоро. Только когда Маас сменил темное лицо на светлое, а силы покинули нас окончательно. Оказавшись у подножия высокого холма, мы свалились под первым же деревом — не таким исполином, как в игских дебрях, а простым дубом — с мощным стволом и густой листвой.

25 день 1-го месяца

Я очнулся. Открыв глаза, с трудом понял, где нахожусь и как мог сюда попасть. Прошедшая ночь унесла далеко…

Насколько бы это ни показалось странным, но спать мне не хотелось. Осторожно пошевелив плечом, я понял, что невероятная способность моего организма к самоврачеванию никуда не исчезла. Плечо все еще болело, но уже совсем не так, как прошлой ночью. Нужна была еще пара дней, чтобы восстановиться окончательно.

Опираясь на правую руку, я поднялся. Мик с Книлом все еще спали и, судя по их ровному дыханию, собирались делать это еще долго. Я не стал их будить, решив для начала осмотреться.

Первым, как, впрочем, и вторым, что бросалось в глаза, — было степью. Огромные просторы ровной земли, покрытой короткой травой, нас окружали с севера и юга. На западе и востоке, разумеется, тоже степь, но на востоке от взгляда ее скрывал массивный широкий холм, часто утыканный приземистыми дубами, а на западе через десяток километров она упиралась в Игские горы, от которых сейчас были видны только макушки: по сравнению со всей степью, холм находился немного в низине.

Я еще раз окинул взглядом холм: откуда он тут взялся? Посреди степи даже деревья не растут. Может быть, здесь подземные воды неглубоко, или еще что-нибудь в этом роде?.. Подумав о воде, я вдруг вспомнил, что ужасно хочу пить… Ну, и есть заодно… однако пить все же сильнее.

Интересно, а если деревья питались бы, например, от подземных вод, то, наверное, где-нибудь неподалеку можно было бы отыскать небольшой родничок и, если не наловить в нем рыбы, то хотя бы напиться.

Мик с Книлом наверняка еще некоторое время проспят, так что можно пока попробовать обойти холм вокруг. Наверное, больше шансов, что родник, если он имеется, бьет где-то снизу: подняться на довольно высокий холм воде было бы не просто. Наверное… Так я думал сначала, но, сделав пару десятков шагов и не обнаружив никаких признаков источника, решил все же подняться наверх.

Оказалось, холм имеет довольно правильную форму. Поднявшись по склону, я вышел на почти ровную поверхность. Она тоже была покрыта деревьями, — только здесь они становились более частыми. Хотя ширина у этого лесочка была совсем небольшая.

Сделав десяток шагов, я заметил впереди просвет, как будто деревья окружали какое-то пустое пространство в центре холма. Еще три десятка шагов — и… Да, действительно, мне пришлось прищуриться от ярко светящего солнца: деревья росли по краю круглой площадки метров двадцати в диаметре, покрытой твердой черной землей без единой травинки. Землю без порядка покрывали разных размеров белые камни. Сильно бросался в глаза получавшийся контраст.

Я пошел напрямую через круг, стараясь не задевать камней. Это было не сложно, так как они лежали не слишком часто. Внезапно я почувствовал… что-то непонятное, смутное, ничем не выраженное беспокойство. И — вдруг ощущение сразу пропало. То есть, я бы даже сказал, не пропало, а — иссякло, настолько слабым оно было. Хотя мне могло просто показаться….

Н-да, ничего нет. В общем-то, можно возвращаться: в конце концов, степь — не пустыня, здесь деревья могут питаться и от дождя. Кажется…

Я все-таки дошел до конца круга. Земля также была покрыта белыми камнями. Какое-то время я бесцельно топтался на месте.

Вдруг мое внимание привлек один из камней. Чем привлек — не имею никакого понятия. Размерами камень был примерно с две моих головы. Еще немного постояв на месте, я пожал плечами и, подойдя к камню, сдвинул его с места. Под камнем обнаружилась… земля, абсолютно такая же, как в и любой другой части круга. Наверное, уже можно было бы и уйти, но вместо этого — где тут логика? — я опустился на колени и начал копать.

Минут через пять, когда я уже в полной мере успел ощутить себя идиотом, ладонь нащупала острый уголок какого-то предмета. Еще пара движений — и у меня в руках оказалось нечто, напоминающее очертаниями небольшую тетрадь или книжицу.

Отряхнув находку от остатков земли, я убедился, что это действительно тетрадь. Прекрасно отделанная гладкой черной кожей, не имевшая на себе никаких надписей, она казалась совсем новой. Обнаружь я такую в мастерской книжного переплетчика — ни на секунду не усомнился бы в «свежести» товара, а ведь она могла пролежать здесь не один год. Хм, интересно, что же внутри?..

Шершавые желтые листы оказались девственно чисты, даже страницы не пронумерованы. Я еще раз оглядел вырытую мной яму. Оглядел и понял, что копать больше не стану. И так уже в плече заломило. Неожиданно для себя я вспомнил, что копал обеими руками, а ведь всего полчаса назад казалось: несколько дней левая мне не помощница. Да, теперь точно не помощница, эк прихватило-то…

Назад, под наше дерево, я возвращался куда менее бодрым шагом, по пути то и дело перелистывая тетрадь: нет, никаких надписей не было. Как выяснилось, вернулся я вовремя — Мик уже начинал поднимать панику. Книл все еще спал.

— Ты где был? — было первое Миково нематерное выражение уже минут через пять после моего прихода.

— За водой ходил, — ответил я, хотя, если честно, вспомнил я об этом только сейчас.

— И чего принес? — немного охладил он пыл.

— Вот, — я показал ему тетрадь.

— Это не вода, — точно определил он.

— Да, верно, — задумчиво ответил я.

— Издеваешься? — осведомился он уже спокойным голосом.

— Разве что самую малость… — признался я.

— Ладно, — Мик вздохнул.

Еще немного потоптавшись на месте, он уселся под дерево, прислонившись спиной к стволу. Сунув тетрадку за пазуху — в конце концов, она ведь и денег стоит, — а они нам рано или поздно понадобятся, — я уселся рядом с ним. Посидели.

— Что будем делать? — спросил Мик спустя пару минут.

Надо же… я и сам думал об этом.

По идее, мы, будучи действующими, то есть в данный момент бездействующими, солдатами армии Термилиона, должны… Э-э… если говорить начистоту, то я не очень понимал, что именно мы должны были делать в такой ситуации.

Нападать на кого-то, осуществлять стратегические маневры, исполнять воинский долг мы сейчас точно способны не были. Значит… нужно было либо присоединиться к ближайшему соединению Легиона, либо вернуться в лагерь, к которому мы приписаны. Первое можно отбросить сразу — по той причине, что никакого понятия о том, где находится подобный отряд, я не имею, а искать его наугад, да еще в степи, полной кочевников, — можно, но для этого нужно быть очень упорным.

Ну, а чт касается возвращения в Алеман… Во-первых, до него так просто не добраться, а во-вторых, там придется отвечать на не очень приятные вопросы. Например: «Всех убили, а вас нет. Как такое могло произойти? Вы что дезертировали?!»

Здесь любой ответ может показаться подозрительным…

— Кай, а что это была за муть, когда на тебя тролль дубиной замахивался? — Не дождавшись ответа на один вопрос, Мик задал другой.

— Какая еще муть? — удивленным голосом переспросил я. Когда-то начав скрывать свою «необычность», я так и продолжал это делать. Почему так? Сам не знаю.

— Да ладно тебе. Если не хочешь, чтоб кто-нибудь узнал, так и скажи. Но я-то все равно видел, как ты с тем троллем разобрался.

— Ага… и сам еле живой.

— Тролль улетел гораздо дальше, чем ты.

— Да? — я этого не видел. — Неплохо. Узнать бы еще, как я это сделал.

— А ты что, не знаешь? Но как же тогда…

— А вот так. А ты думаешь, почему я всех троллей этим способом не укокошил? Да у меня такие фокусы вообще всего два раза получались.

— Ясно… Ну, может, тебя тогда в маги? Судя по одному нашему общему знакомому, — он бросил короткий взгляд на спящего волшебника, — особого таланта для этого не требуется. А если еще вспомнить, как ловко у тебя с троллями выходит, так тебя и вовсе должны с распростертыми объятиями принять.

— Ага, держи карман шире. Магами могут быть только дети магов или дворяне… А я кто?

— Ясно…

— Сам вижу, что не пасмурно.

— Чего?.. А, опять издеваешься. Ты бы лучше мне сказал, что нам теперь делать. Потому что, насколько я понимаю, в Алеман тебя теперь не тянет.

— Почему? Там ведь Алента, и она…

— …без тебя обойдется, — закончил он. — А вот нас с тобой кое о чем там обязательно спросят, — и тогда нам точно придется про твои «фокусы» рассказать. А ты ведь не хочешь?

— Нет. Даже не знаю почему — просто такое чувство, что ничего хорошего из этого не выйдет.

— Еще бы. Конечно, не выйдет. Заберут для опытов — и концы в воду.

Махнул руками, изображая то ли опыты, то ли концы…

— Чего? …концы?.. Э-э… то есть ты-то откуда знаешь?

— А оттуда. У нас в деревне, давно еще — лет семь назад — парень был. То есть появился-то он еще раньше, я тогда был совсем маленьким. У него с родителями что-то случилось, и он к нам в деревню переехал к дядьке своему, тот еще ханыга был… Правда, не о нем речь. Так вот был этот парень, Ланом его звали, совершенно обыкновенным, как все. Приехал, моментально со всеми подружился и стал, что называется, полноправным членом компании. И до поры до времени все с ним было в порядке. До тех пор, пока году на пятом после его приезда в нашей деревне не стали с ним происходить всякие странности. Нелюдимым стал, молчаливым, из избы целыми днями не вылезал, говорили про него разное. То есть ничего откровенно криминального не было, но, я думаю, дыма без огня не бывает. В общем, закончилось все тем, что однажды в деревню приехал инар с парой легионеров — и Лана забрали, а дядьке его вручили бумагу, что повинен Лан не в чем-нибудь, а в занятиях магией без специального на то разрешения, которое обязан иметь каждый практикующий маг. И вот что еще. Я, конечно, могу ошибаться, и вполне вероятно, что Лана не разрезали на маленькие кусочки и даже в темницу не посадили, но то, что в деревню он так и не вернулся, — это точно.

— А может, он не вернулся потому, что его сейчас где-то магии обучают, — предложил я.

— Да? А кто говорил, что безродным туда путь заказан?

Несмотря на природный скептицизм, сейчас я был склонен согласиться с Миком. Ирвин о магах вообще, как о самых зловредных существах на свете отзывался. Кроме того, уж очень не хотелось, чтобы меня — на опыты…

— Ладно, в Алеман мы не пойдем, потому что там нас могут узнать, — произнес я после непродолжительных раздумий. Немного тревожила мысль об Аленте, но ведь она и вправду там неплохо устроилась… — Тогда… Ну, не знаю я тогда. И не надо на меня так смотреть. Почему я всегда думать должен?

— Может быть, для начала просто смотаться из Данхары, — предложил Мик, — а уже потом решим, что и как…

Надо же, какой умник.

— А тебе головку не напекло?

— С чего это?

— Шибко рассудительный сегодня.

Он фыркнул:

— Это просто мой мощный интеллект активизировался в экстремальной ситуации.

И вправду голову напекло.

— Мы с тобой об этом потом поговорим, — пообещал ему я. — Буди лучше нашего мужественного друга — и пойдем уже. Хоть куда-нибудь.

Мик уже начал подниматься с земли, но вдруг остановился.

— Постой, а ему-то, — он кивнул головой в сторону спящего Книла, — что скажем?

— Что придумали, то и скажем. Сначала выбираемся из Данхары, а потом решаем.

Мик растолкал Книла, который на сообщение о нашем решении двигаться к границе Термилиона отреагировал лишь скупым кивком. А на вопрос Мика о том, умеет ли он вообще разговаривать, ответил только:

— Маги без цели не говорят, — и замолчал, даже не обратив внимания на язвительную (на самом деле дурацкую) улыбочку на лице Мика.

Мы двинулись на юг. Даже хорошим ходом от места нашего ночлега до границы не меньше трех дней пути. Потому с каждым часом все настойчивее стучалась в голову мысль о существенном недостатке, точнее, о полном отсутствии провианта.

Без еды три дня еще можно протянуть, а вот без воды мы протянем обязательно — только не три дня, а ноги. А если еще вспомнить, что у нас и денег нет, то даже в Термилионе будет не очень хорошо с точки зрения пропитания. Но там, в крайнем случае, можно будет заложить что-нибудь из оставшегося у нас «казенного». В конце концов, не выходить же нам на «большую» дорогу с протянутым арбалетом… Если бы он еще был — этот арбалет.

Несмотря на голод и жажду, пока нам удавалось двигаться в весьма неплохом темпе. Было видно, что Книлу это давалось не без усилий, но он так ни разу и не пожаловался: брезговал. Ближе к вечеру, в то время, когда солнце еще не начало прятаться за горизонт, но явно к этому готовилось, мы стали подыскивать место для ночлега. Проще говоря — повалились на землю в том месте, где трава казалась чуть мягче, чем везде вокруг. Мы, конечно, были бы не прочь и костер развести, набрать воды из ручья, может, даже подстрелить какую-нибудь животинку на обед, но посреди голой степи — кажется, мы слегка забрали к востоку: макушек гор уже не было видно — все это было трудно реализуемо.

Наверняка существовали какие-то особенные способы добывания в степи воды и пищи, но нам с Миком они были неведомы. Ни ручейка, ни даже тощего заблудившегося суслика по пути нам не встретилось.

Мик спросил Книла — не сможет ли он чем-нибудь помочь в подобной ситуации, но Книл лишь высоко поднял подбородок и ответил, что, дескать, не магское это дело — о насущном заботиться. И нечего, мол, драгоценную магию на всякую ерунду растрачивать. Из чего Мик сделал вывод, что Книл тоже ничего не знает, да и наколдовать не сможет.

— И как тебя, такого бесполезного, в маги-то взяли, — поддразнил Мик.

— Я — дворянин! — взъярился тот в ответ.

Надо же, как распалился. Видимо, для него это больная тема. Хотя с Миком он так зря.

— То есть твои родители не были магами? — непритворно удивился Мик. Если честно, мне тоже интересно стало. — Но ведь тогда и ты тоже не должен. Может, они с тобой ошиблись? Что-то пока у тебя никаких способностей не видно…

— Вовсе не обязательно иметь родителей магов, чтобы стать магом самому. Конечно, желательно, и в семьях магов обычно рождаются только маги, но это далеко не единственное и даже не самое главное условие. Полный список состоит из нескольких десятков наименований. Причем до сих пор открываются новые. Так что, даже если у тебя в роду кроме магов вообще никого не было, это еще не значит, что станешь более великим чародеем, чем если бы у тебя в роду был всего один маг, но это было три тысячи лет назад. Хотя шансов у представителей династий всегда больше.

В крестьянской семье тоже может родиться маг, но это случается очень редко, и он, как правило, не великого таланта, хотя тут тоже порою бывают исключения. — Судя по интонации, эта мысль вызывала у него недоумение пополам с неодобрением. — Происходит это настолько редко, что даже нет смысла говорить. А что касается идиотских намеков по поводу того, что я никогда не показываю дешевых балаганных фокусов, — он бросил на Мика очередной презрительный взгляд, — то для того, чтобы маг мог пользоваться Силой, нужно очень долго тренироваться, открывая свой Дар. На это даже у потенциально сильных магов уходит по несколько лет. А меня инар Ристок всего три месяца обучал, и у меня уже наблюдались некоторые подвижки, но…

— Я смотрю, что-то ты по своему учителю не слишком-то скучаешь… — перебил его Мик.

— Да потому что этот старый козел ничего важного мне не рассказывал и ничему не учил! И вообще он был такой сво… — он вдруг замолчал и начал оглядываться по сторонам. Удостоверившись, что рядом только мы двое, — облегченно вздохнул. А потом вдруг опять заволновался, с подозрением оглядываясь уже на нас. Продолжил он не так, как намеревался сначала: — Он был такой СВОеобразной личностью, но, несмотря на всю свою необычность, он все-таки был великим человеком. Нет, больше — он был великим инаром. Я благодарен ему за все, чему он меня научил, и скорблю о его жизни, как, я уверен, скорбит весь Орден, — и он покаянно склонил голову.

Мик чуть не покатился от смеха, но все же сумел удержаться. Губы сжатыми он держал очень старательно. У него изо рта раздавался неразборчивый хрип.

— Наверное, нехилые у них репрессии за критику руководства, — шепнул я на ухо Мику, отчего тот не удержался и все-таки покатился со смеху.

Впрочем, сдерживался Мик зря: Книл на него даже не посмотрел. Вспомнив, что минута смеха заменяет краюху хлеба — или стакан сметаны? — я немного позавидовал Микову чувству юмора: есть хотелось немилосердно.

Я уж было хотел предаться тяжелым раздумьям о несправедливости жизни вообще и моей в частности, как вдруг… послышался топот копыт. Пока еще далекий, но быстро приближающийся. Мне показалось, что лошади движутся прямо на нас. Еще пара минут, и мы получим шанс с кем-нибудь познакомиться.

— Слышишь? — я тронул за плечо все еще похихикивающего Мика. Секунду он прислушивался, затем кивнул.

— Что будем делать? — спросил он.

— Опять ты спрашиваешь, — возмутился я. — Лучше бы сам что-нибудь предложил.

— Предложу в следующий раз, а сейчас твоя очередь.

— Моя?!!

— Ну, не моя же, верно?

— Верно, — спокойно ответил я. Разве есть смысл с ним спорить?

Топот, доносившийся с северо-запада, становился ближе. По звуку уже можно было определить, что лошадей не просто больше одной, а как минимум больше двух. Если напрочь отбросить оптимизм — можно было предположить, что их целый табун.

То есть теоретически это, конечно, могут быть странствующие миссионеры, несущие благие вести и месячный запас провианта, но отчего-то мне в это слабо верилось. Пошевелив плечом, я понял, что сегодня мне придется рассчитывать только на правую руку.

— Ладно, — сказал я, — оружия пока не вынимай, но готов будь. Может, нас и не станут убивать.

— И вообще обижать не станут, — пробормотал Мик: в его голосе слышались просительные нотки.

Ждали мы недолго. Через минуту из-за небольшого пригорка появилась группа всадников из двух десятков кочевников и трех десятков коней. Они нас заметили и, разумеется, поскакали к нам. Я краем глаза уловил, как судорожно Мик сжимает рукоять меча.

— Подожди чуток, — шепнул я ему, — пусть они думают, что мы не будем сопротивляться.

— А мы что — будем? — спросил он, на время оставляя рукоять в покое.

— Посмотрим, — ответил я.

Спустя полминуты мы находились в окружении плотного отряда кочевников. Оружия они не вынимали — были уверены в собственном превосходстве. Учитывая численный перевес, это не удивительно.

Сначала они не двигались, просто сидели в седлах и разглядывали нас. Через десяток секунд выдвинулся один из кочевников — наверное, вожак. Хотя внешне не отличался от остальных.

— Кто вы такие? — поинтересовался он. Интерес мне сразу показался нездоровым.

— Гуляли, потом заблудились, — неопределенно ответил я.

— А оружие зачем? — осведомился кочевник, глядя на Мика, который рукояти меча так и не отпустил.

— Мало ли… — все так же неопределенно пояснил я.

— Действительно, — согласился кочевник, — имея оружие, вы, в случае чего, наверняка сможете себя защитить, не так ли?

В ответ я неуверенно кивнул. Не то чтобы я ждал от них чего-то хорошего, но я бы все же предпочел, чтобы события развивались проще. Если драться, то сразу, а этот… еще и поиздеваться решил. Ничего, ему самому боком выйдет.

— Но ведь защитить себя, — учительским тоном продолжал кочевник, — даже с помощью оружия, вы сможете только в том случае, если вы этим оружием владеть умеете. Вот ты, — он смотрел на меня, — умеешь пользоваться тем, что висит у тебя на поясе?

— Чего вы от нас хотите? — слабым голосом выдохнул Книл. Надо же, а ведь я уже успел забыть о его присутствии. Н-да, без него у нас с Миком было бы больше шансов, хотя скорей всего — все равно недостаточно.

— Чего мы хотим? — повторил «вожак», на его губах появилась улыбка, — Алан, — кочевник обратился к ближайшему от него всаднику, — Алан, как ты думаешь, чего мы от них хотим?

— Мы? — отозвался кочевник, — кажется, он был повыше остальных, — Да ничего. Но зато я точно знаю, что в Трихре на рынке рабов, скажем… в Фаре, например, от них кое-чего могут захотеть очень многие. Особенно, — на его лице появилась мерзкая улыбочка, — вот от этого упитанного блондинчика.

До того момента молчаливый, строй кочевников взорвался от хохота. Мика, наконец, проняло: таким зеленым я его еще не видел.

— Видите, воины, — вновь заговорил «вожак» кочевников, когда смех стих, — судьба благоволит нам. Несмотря на то что стоянку нам пришлось покинуть… налегке, в Фаре мы не останемся без доброй еды и теплых постелей — по крайней мере, на первых порах. Ну, а потом, разве не для того настоящий мужчина носит с собой меч, чтобы всегда брать то, чего он хочет? Кстати об оружии. Ребятки, вам не кажется, что эти железки вам мешают? Лично мне кажется. Заин, помоги малышам.

Один из кочевников спешился и направился к нам. Он был крупнее меня, но не намного. В двух метрах от меня он остановился.

— Значит, так, — деловым тоном, как будто делая что-то давно знакомое, заговорил он. — Оружие, деньги, пояса, шнурки, металлические предметы, провиант, воду и другие ценные вещи — сдаем. После чего садимся на коленки и складываем руки за спиной, делаем все неторопливо и аккуратно, чтобы, не дай боги, не пораниться.

Может быть, и надо было послушаться, но такой наглости стерпеть было нельзя. Никто даже лука на нас не наставил! Уверенность кочевников была закономерна, но почему-то мне стало так обидно… И если минуту назад мне казалось, что шансов у нас никаких, то теперь я не стал бы сдаваться без боя из одного лишь чувства противоречия.

Не вынимая меча из ножен и держа его чуть ниже рукояти, я протянул оружие вперед. Если бы кочевник приказал кинуть меч на землю, то, вероятнее всего, на этом бы все и закончилось, но он на этом не настаивал. Сделав два шага и до предела сократив расстояние между нами, он протянул руку, чтобы взять меч. Я не стал ему препятствовать, и в тот момент, когда его рука дотронулась до гладкой поверхности ножен, я дернул меч на себя, отчего его нижний конец врезался в челюсть кочевника. Он упал на землю.

Перехватив меч за рукоять, я резко отвел его в сторону, ножны полетели в другую. Кажется, очень удачно — послышался чей-то вскрик. Не теряя времени, левой рукой я вытащил из ножен кинжал. Я понимал, что ни одного удара с помощью него отразить не получится, но противнику об этом известно не было.

Действовать надо было быстро. Единственной возможностью нанести кочевникам достаточный урон — не дать им опомниться. Резко прыгнув вправо, я оказался на расстоянии удара от одного из всадников. Взмах меча, и кочевник начинает вываливаться из седла. Отдергивая меч на себя, успеваю кончиком острия полоснуть по крупу лошади другого кочевника. Получается, как и задумано: лошадь скорее от испуга, нежели от боли, взбрыкивает и на некоторое время выводит из строя еще нескольких всадников.

За последние часов пятнадцать-шестнадцать усталость накопилась нешуточная, и потому ускориться больше, чем в полтора раза, не получается. Дорого каждое мгновение, даже то небольшое преимущество, которое существует, — ненадолго.

Краем глаза замечаю, что Мик тоже старается что-нибудь предпринять: одна из лошадей брыкается на земле с отрубленной ногой, наводя в рядах кочевников все больший переполох, и хозяина лошади не видно. Но времени отвлекаться нет — пара кочевников уже пришла в себя. Обнажив оружие, они двигаются на меня. Обычно пеший коннику не соперник, но сейчас у кочевников нет необходимой скорости. Собрав силу воли в кулак, бросаю кинжал в грудь одного из них. Плечо мое взрывается от боли, но на левую руку я сегодня и не рассчитывал. Через секунду кочевник уже рядом со мной, сабля стремится вниз. Можно подставить под нее меч, но это лишние потерянные мгновения. Вместо этого я в самый последний момент уклоняюсь от удара вправо и, перекувырнувшись, успеваю отсечь лошади заднюю ногу. Плечо вновь наливается болью, на этот раз почти до предела. Стараясь на боль не отвлекаться, стремительно поднимаюсь на ноги, уже начиная движение в сторону следующего противника… и сознание застилает тьма.