Магия, до востребования Таругин Олег
Нет, можно, конечно, завалиться к какой-нибудь знакомой барышне, но что-то подсказывало Ивану, что лучше бы ему сейчас находиться в Приюте. Интуиция, предчувствие, ясновидение — названия не играли сейчас никакого значения, поскольку главным было то, что он просто знал: так будет правильно.
Вот и сидел сейчас Вакулов возле дежурных, ожидая окончания допроса и от нечего делать слушая сквозь дрему ленивую трепотню ребят.
— А я раз такое видел, — начал очередную историю Петька Каменев, прихлебывая кофе из весьма внушительных размеров чашки, но и не забывая при этом окинуть внимательным взглядом картинку со следящих камер, — что и смех и грех! Захожу в метро, сажусь себе спокойненько на лавку и этюд шахматный на сотовом разгадываю.
— Да ладно, ты и в шахматы-то играть не умеешь, — тут же поддел его штатный балагур и записной шутник группы Мишка Чернышов.
— А что там уметь? — невозмутимо ответил флегматичный Петр, давно привыкший к постоянным подколкам товарища. — Там же, если слегка подумать, всего несколько вариантов ходов есть. Перебери их все — и дело с концом. Да ладно, я сейчас не об этом, не мешай!
— Молчу! — серьезно пообещал Мишка.
— Так вот, сижу себе, прикидываю варианты. А напротив деваха какая-то плюхнулась. Главное, видная такая, фигуристая, одета очень хорошо. Правда, тут же носом в какой-то дамский романчик уткнулась и на окружающих ноль эмоций. Хотя в вагоне и народу-то — раз-два и обчелся — время уже позднее было, часов двенадцать, я с дежурства ехал. На следующей остановке тетка заходит — ну просто мегера по внешнему виду. Я еще, помню, подумал, что не дай бог мне такую тещу!
— И тут она к тебе «сынок. Петюньчик родной, что ж ты мамку-то не признаешь?!», да? — встрял неугомонный Мишка. Ребята грохнули. Вакулов, несмотря на дремотность заинтересовавшийся историей, тоже улыбнулся.
— Угомонись, — добродушно отмахнулся от него Петька. — Дай дорассказать. Там как раз самое интересное началось. Деваха, что напротив сидела, вдруг книжку свою на пол выронила, по вагону каким-то чумным взглядом шарит, а сама за горло обеими руками держится, будто ей воздуха не хватает. Посинела вся, хрипит. И куда только красота исчезла — ну, вылитый зомби, причем не первой свежести. Я как сидел, так и пришалел: прямо не знаю, что и делать — то ли в переговорное машинисту орать, чтобы на станцию наряд экзорцистов вызывал, то ли в «скорую» звонить. Да-а… Так вот, тут девчонка вдруг на тетку эту как уставится! Глазищи в пол-лица, жуткие такие, ненависть просто брызжет, но при этом по-прежнему сказать, чувствуется, ничего не может. Смотрю — кое-как поднялась и бочком-бочком в конец вагона поплелась. Там на сиденье хлопнулась и замерла, будто сознание потеряла. Народ, что рядом ехал, в шоке, ясное дело, я на тетку эту кошусь — она в полной растерянности. Жалкая такая сидит, куда только весь грозный вид пропал? На всех так растерянно и непонимающе смотрит, а у самой слезы в глазах.
— Ага, «не виноватая я, он сам пришел»! — прокомментировал Мишка. — А у тебя, надо полагать, как трансформа пошла, все и упало?
— Уймись! — коротко посоветовал ему окончательно проснувшийся Вакулов. — Ну и чем закончилось?
Петька шумно отхлебнул кофе, глянул на мониторы и с тоской повертел в руках зажигалку. Все знали, что шеф, если учует запах сигарет не там, где нужно, сделает жизнь провинившегося невыносимой. Иван, правда, с недавнего времени имел на сей счет несколько иную точку зрения, но делиться ею с приятелями не спешил.
— Да в общем-то ничем особенным, — задумчиво пожал плечами Петька, — девица на следующей остановке в другой вагон перебежала и все время, пока тетка эта ехала, ее из-за стекла взглядом буравила. А я после на своей остановке вышел — и все.
— И все? — недоверчиво переспросил Мишка с самой что ни на есть серьезной физиономией. — А этюд?
— Да я его тогда так и не разгадал, — смущенно признался Петька. — До меня только на следующий день дошло, что я шах черной королеве, а не королю, поставить пытался…
Хохотали после его слов так, что из соседнего отсека выглянул тамошний дежурный и недовольно поинтересовался, что, мол, происходит. Ответить ему никто не смог, только вяло отмахнулись.
— А деваху ту тебе надо было на уровень некроэнергии проверить — вдруг и в самом деле зомби или одержимая? Она ведь, судя по всему, среагировала на эту женщину, потому что та очень сильной потенциальной чародейкой с уклоном в исцеление оказалась, — сказал, отсмеявшись, Иван.
— Да, знаю, — уныло согласился Петька, — но где ж я тебе «верю — не верю»[17] там бы взял? Я ж не на службе был…
— Еще не хватало, чтобы вы наше секретное снаряжение по улицам и в метро таскали! — голос шефа был непритворно строг. Никто даже не слышал, когда он вошел в отсек к дежурным, и сейчас все судорожно бросились изображать бурную деятельность. Георгий Ростиславович обвел помещение внимательным и слегка усталым взглядом.
— Совсем распустились, охламоны, — проворчал он. И негромко добавил после небольшой паузы:
— Вакулов, зайди ко мне.
Иван торопливо поднялся с места, одернул куртку и направился вслед за шефом. Мишка исподтишка успел показать ему помятый тюбик вазелина — не нужен, мол? Вакулов также молча показал ему на ходу кулак. Чернышов довольно осклабился, вновь поворачиваясь к мониторам.
В главном коридоре царил мягкий полумрак — горели лишь «дежурные» лампы. Где-то под потолком едва слышно гудели кондиционеры, и в воздухе разносился приятный запах хвойного дезодоранта.
Иван шел за Георгием Ростиславовичем и гадал, что же ему сейчас поведает их всесильный начальник. Вряд ли он позвал его лишь затем, чтобы сообщить, что ничего не удалось выяснить — в такие чудеса Вакулов давно уже не верил. В силу своей подготовки, и военной, и медицинской, Ивану как никому другому было известно, что не бывает хороших «молчунов», а бывают плохие допросчики. Георгий Ростиславович был хорошим. Он вообще был очень сильным профессионалом практически во всех областях, где ему доводилось работать. Поэтому и поднялся в свое время в Службе так высоко, и уважали его по-настоящему, а не ради подхалимажа.
Дверь в медблок внезапно распахнулась, и на пороге, прямо перед идущими, возник второй медик Команды, за свою лысину носящий довольно неоригинальное прозвище Котовский.
— Шеф, как хорошо, что я вас перехватил! — взволнованно воскликнул он, заступая им дорогу.
— Чего тебе? — недружелюбно покосился на него Ростиславыч, делая попытку обойти неожиданно возникшее препятствие. — торопимся мы, давай потом, а?
— Ага, как же, потом! Потом никак нельзя! — убежденно заявил Котовский, не двигаясь с места. — Потом поздно будет, загнется наш Мерлин, и вы и с меня, и с него, — он кивнул на Вакулова, — три шкуры сдерете!
Шеф остановился и пытливо взглянул на доктора.
— А что такое с нашим волшебничком? Да расскажи ты толком! — взъярился он, заметив, что врач мнется и не решается говорить.
— Понимаете, шеф, — неуверенно сказал Котовский, одергивая свою хронически-мятую пижаму, — не хочу каркать, но, похоже, почки не выдержали. Недостаточность начинается. Боюсь, он уже в коме…
— Ах ты ж, как все не вовремя! — с досадой хлопнул ладонями Георгий Ростиславович. — Ладно, решим так, — он на мгновение задумался, — Иван отправляется сейчас с тобой, вы делаете все, что нужно, но ни в коем случае не затягиваете! Наши с капитаном дела тоже не терпят отлагательства, понял, кавалерист? А то знаю я вас, напьетесь втихаря как сапожники! — он погрозил кулаком вяло улыбнувшемуся заезженной шутке Котовскому, решительно повернулся и скорым шагом направился к своему кабинету.
— Давай, коллега, заходи! — ухватил Вакулова за рукав Котовский. — Слышал, что шеф сказал? Времени мало!
Иван вошел вслед за коллегой в палату. На первый взгляд здесь все обстояло точно так же, как и при прошлом посещении — безмолвной куклой застыл на постели одурманенный наркотиками чародей, мерно попискивала аппаратура… Разве что возле самой кровати появился еще один небольшой передвижной столик, на поверхности которого под белоснежной салфеткой угадывались очертания какого-то прибора, похоже, аппарата для экстренного почечного диализа. Иван, по правде говоря, даже не помнил, как последний выглядит: за все время «деятельности» приютского медблока необходимости в нем не было. А сейчас… блин, неужто Котовский прав?! Почечная кома — поганейшее дело. Но отчего же так быстро?!
Тем временем врач повел себя донельзя странно: начал с умным видом нести какую-то ахинею насчет последних показаний приборов и своих огромных сомнений в их благоприятной динамике. При этом он мельком приложил палец ко рту, словно призывая Ивана помалкивать, повернулся спиной к лючку вентиляции и аккуратно достал из кармана своей мятой пижамы сложенный вдвое блокнотный лист. Протянув его Ивану, Котовский демонстративно загремел флаконами и инструментами, явно маскируя шорох разворачиваемой бумаги.
Вакулов, ничего не понимая, осторожно развернул листок и уставился на неровно пляшущие строчки: «Ваньчик, не знаю, что ты там натворил, но в кабинете у шефа тебя ждут. Будут брать, так что делай выводы!»
Иван ошеломленно помотал головой, думая, что ему это снится. Котовский сочувственно вздохнул. Вакулов перечитал послание еще раз, стараясь осмыслить его по-новой, искренне надеясь, что пропустил где-то упоминание о том, что стал участником розыгрыша. Но ничего похожего, как ни старался, так, увы, и не обнаружил.
Коллега тем временем деловито плеснул в пустой флакон из-под физраствора какой-то смеси и, взяв из рук Вакулова листок, скрутил его трубочкой, протолкнув в узкое горлышко. Закрыл бутылку резиновой пробкой, встряхнул, чтобы листок как следует промок. Иван тупо смотрел, как бумага съеживается, превращаясь в бесформенный грязный комок. В голове метались обрывки мыслей, но ни одна из них не успевала оформиться во что-то законченное — на смену уже спешила новая, такая же недолговечная и бессмысленная.
«Стоп! А ну, хватит! Надо собраться, — решительно встряхнул головой Иван, поймав себя на том, что размышляет, откуда в амбулатории взялась кислота — вроде бы и не было? Более неактуальной мысли трудно было даже представить. — Распускание нюней оставляем для более удобного случая. Значит так, что мы имеем? Видимо, пленные сказали нечто ТАКОЕ, что заставило шефа счесть меня угрозой для Команды. Причем это не может быть какой-то дешевой провокацией, это должна быть настоящая бомба, логично увязывающаяся с уже имеющейся в его распоряжении информацией — иначе шеф просто велел бы меня проверить втихаря — и все! Гадать, собственно, не приходится: похоже, мои ночные кошмары, „инфомаги“, таинственный Орден — это все звенья одной цепи. Цепи, что утянет меня на дно.
Значит, моя задача — попытаться разобраться с ней самостоятельно и по возможности уничтожить. Но как? Дождаться, пока возьмут, и решать эту проблему вместе с Ростиславычем? Нет, вряд ли: сделать что-либо путное в камере будет практически невозможно — здесь Котовский правильно намекнул — надо делать выводы, благо их немного. Всего один, если честно, и очень простой: валить из Приюта и „рвать дистанцию“. А там, глядишь, будет видно!..
Из минусов — мама и Катька у них, но им сейчас вряд ли что-то грозит, скорее наоборот. Родных будут беречь как ценных заложников и „последний довод королей“ в общении со мной. Так же непонятно, как, собственно, выйти из Приюта — едва ли шеф забыл шепнуть охране, чтобы меня не выпускали. Ага, теперь понятно, почему шеф заменил дежурного оператора на Петьку — это ж его правая рука! Присматривает, значит, за мной, гаденыш! До поры до времени, разумеется, пока ему „фас“ не скажут!
Из плюсов — я предупрежден, а значит, вооружен — это раз! У меня есть немного времени, пока шеф будет думать, будто я решаю проблему похищенного Мерлина — это два! Он считает, что я не в курсе происходящего — это три! Одиночке сложнее действовать, но его и сложнее найти — это… а-а, к лешему эту арифметику! Как говаривал армейский прапорщик из древнего анекдота: „Что тут думать? Прыгать надо!“. В принципе, это же стандартная схема: „уход с охраняемого объекта противника“ — вот от нее и оттолкнемся!»…
Придя к решению. Вакулов уже не тратил времени, задержавшись лишь на секунду, чтобы молча пожать руку Котовскому — слова были сейчас лишними — и решительно двинулся на выход.
Приняв озабоченно-деловой вид, Иван целеустремленно пошагал к оружейной комнате. Опасения, что замок не отзовется на его ладонь, к счастью, не оправдались, и капитан без помех попал вовнутрь. Торопливо распахнув створки бокса со спецснаряжением, он пробежал глазами содержимое. Определившись с выбором, Вакулов решительно натянул на себя мимикрирующий комбинезон, набил многочисленные кармашки разными интересными штучками, выгреб из сейфа несколько упаковок с лекарствами и «якорем», спрятав их в один из внутренних карманов, обшитых специально для таких случаев толстым слоем поролона. Наскоро подогнал и нацепил поясную кобуру, мгновение поколебавшись, приладил под мышку вторую, облегченную. Так, с этим вроде все…
Подойдя к стеллажам с оружием, Иван вложил в кобуру свой любимый «Глок-55», во вторую — компактный, уже давно ставший раритетом ПСМ, проворно набил несколько запасных обойм, распихав их в специальные отделения на широком поясе. Два комплекта сменных глушителей к австрийскому пистолю отправились в набедренный карман. Насчет ПСМа Вакулов не заморачивался: он и так стреляет не громче детского пугача.
Немного подумав, Вакулов все же отложил в сторону внушительную «Грозу-2М» в варианте автоматно-гранатометного комплекса и разгрузку с запасными рожками и гранатами. Жаль, конечно, но так будет лучше…
Ничего не забыл? Ах, да! Еще возьмем несколько метательных лезвий и вот этот десантный ножичек. Вот теперь вроде бы совсем все. Хотя, как любит говорить мама, «сколько ни собирайся, а все равно что-то да забудешь!»
Вакулов прикрыл глаза и замер, сосредотачиваясь и настраивая себя на нужный лад.
…Когда для выбора имеется два пути, выбирай тот, что ведет к смерти. Не рассуждай! Направь мысль на путь, который ты предпочел, и иди! Воспитывай свой разум. Когда твоя мысль постоянно будет вращаться около смерти, твой жизненный путь будет прям и прост. Твоя воля выполнит свой долг, твой щит превратится в стальной щит… [18]
— Ос-ссс! — выдохнул Иван, раскрывая глаза. Он был холоден, серьезен и целеустремлен. Движения приобрели грацию дикого зверя, и зверь этот шел в бой.
Мягко хлопнула, закрываясь, дверь, и комната опустела…
Наблюдение в главном коридоре было ограничено несколькими камерами слежения. Иван хорошо помнил, как кто-то из замов Ростиславыча поставил было вопрос об усилении мер безопасности в святая-святых Приюта, но шеф лишь угрюмо посопел и пробурчал в ответ что-то о паранойе. Больше к нему никто не осмеливался лезть с этой темой.
Но, двигаясь сейчас к выходу во включенном на маскирующий режим комбинезоне, Вакулов вдруг подумал, а насколько тогдашний разговор был правдивым? Не служил ли он всего лишь ширмой для истинного режима секретности убежища? Ты уверен, что находишься в безопасности, но неожиданно… улыбнитесь! Вас снимает скрытая камера!
Струйка холодного пота поползла между лопаток. Иван про себя выругался — эдак действительно до паранойи недалеко! И вообще, если сомневаешься, то не делай — так всегда учили инструкторы, — поскольку ненужные колебания в самый ответственный момент погубят не только тебя самого, но и поставят под угрозу срыва выполнение всего задания! А это, мягко говоря, никому не нужно.
Вакулов, отбросив сомнения подальше, аккуратно шел по коридору, останавливаясь возле дверей, что вели в тот или иной отсек. Некоторое время он чутко прислушивался, не собирается ли кто-нибудь выйти, а после быстро продвигался вперед. Пару раз пришлось, прильнув к стене, пропускать спешащих по делам товарищей.
Товарищей!
Какой он, к лешему, им сейчас товарищ?!! Вот обнаружит шеф, что капитан Вакулов вовсе не занят спасением впавшего в кому мага, надавит кнопку тревоги на командном пульте и амбец — по всем переулкам-закоулкам Приюта помчатся с оружием наизготовку те, кто неоднократно шел с ним рука об руку в рейды, ползал под пулями, уворачивался от молний и огненных шаров.
Значит, судьба такая — в душе Иван всегда был немножечко фаталистом…
Возле двери, ведущей в операторский зал, Вакулов замер. Надо было дождаться момента, когда кто-нибудь войдет или выйдет, и прошмыгнуть в открывшийся проход.
Ждать пришлось минут десять (Иван даже успел немного занервничать), пока в коридоре не появился Сашка Починко, неторопливо шагающий на выход. Он как раз и был тем самым дежурным, которого по приказу шефа заменил Каменев.
Иван неслышно усмехнулся. Лучшего варианта не стоило и желать: Сашка, двухметровый верзила богатырского сложения, отличался завидной флегматичностью — всегда, правда, исчезавшей в бою — и в обычной обстановке двигался настолько медленно, что, казалось, будто он просто спит на ходу. Мишка Чернышов по этому поводу не уставал придумывать все новые и новые остроты, от которых ребята просто умирали со смеху, но Сашка не обращал на них ровным счетом никакого внимания и лишь вяло отмахивался, как от назойливой мухи. Вот и сейчас на его лице застыло лениво-сонное выражение.
Вакулов замер и даже задержал дыхание — недооценивать подготовленного на совесть профессионала не стоило. При всей своей кажущейся медлительности и флегматичности Сашка мог учуять его присутствие, и тогда Иван мигом оказался бы перед лицом атакующего «медведя».
Повезло! Починко спокойно распахнул дверь, проходя в зал к операторам. За ним невидимой и бесшумной тенью осторожно просочился Иван. Сашка неторопливо обогнул пульт и важно прошествовал к выходу.
— Кто идет! — радостно завопил изнывающий от невозможности выплеснуть свою энергию Мишка. — Наш знаменитый «энерджайзер»! Саня, ты чего мечешься-то, аж в глазах рябит! Да и переоделся-то как быстро! Неужто кто нашего малыша не вовремя разбудил? Ах, мерзавцы…
Сашка и ухом не повел, продолжая идти как ни в чем не бывало. Мишка выдал еще несколько шуток, но гигант оставался невозмутимым. Он целеустремленно следовал по известному ему маршруту и отвлекаться на всякие глупости не считал нужным.
Вакулов двигался рядышком, соблюдая минимально допустимое расстояние. Он искренне надеялся, что датчики объемной сигнализации не распознают подвоха.
Не зря надеялся: все прошло на удивление гладко. Разве что в «предбаннике» часовой было нахмурился, когда Иван нечаянно задел рукавом стену, но повезло: видимо, он не счел звук заслуживающим его внимания.
В подвале Иван сразу же отстал от Сашки и дунул в противоположную сторону, где тоже можно было выйти на поверхность. И вдруг с удивлением обнаружил, что в руке у него, оказывается, все это время был зажат нож, хоть Иван никак не мог вспомнить, когда же он его достал.
Была и еще одна странность: все то время, что Вакулов шел к выходу, его не оставляло ощущение, что за ним наблюдают. Несколько раз Иван даже замирал на месте, вслушиваясь-всматриваясь в полумрак, извечно царящий под землей, но так никого и не заметил. Но гадостное чувство чужого присутствия не проходило. Однажды Ивану показалось, что он все-таки расслышал, как в темноте кто-то смеется, едва слышно, так, гаденько, но — нет, опять никого. Только мурашки отчего-то пробежали меж лопаток да струйка до ужаса холодного, просто-таки ледяного, воздуха мазнула по лицу — и растаяла, оставив после себя гадостный запах разложения…
Секретные лаборатории и закрытые научные центры ВС и АНБ США,
последующие события, 2005–2007 гг.
…Дальше началась, можно сказать, рутина. Часть патронов была отстреляна на полигоне — ясное дело, никаких особых способностей они не проявили. «Зачарованные» пули оказались ничуть не хуже и не лучше своих земных собратьев, вполне ожидаемо пробивая, что должно было пробить, и беспомощно сплющивая хищные жала о непробиваемые для этого класса боеприпасов мишени. Ни о какой «любой пробиваемой броне» речи, ясное дело, не шло.
Армейский нож, хоть исправно и резал колючую проволоку и электрические провода любого сечения, тоже ничем уникальным себя не проявил — как и бинокль со встроенным ноктовизором. Последний, правда, был немедленно запатентован и пошел в серию, но и не более того. «Всевидящим оком» он остался только на сопроводительной «пластиковой» бумаге.
Колбу с «невидимой» тканью вскрыли со всеми предосторожностями, отправив содержимое на исследование — с тем же, вполне ожидаемым, результатом. Ткань как ткань, самая обычная «дышащая» синтетика типа «гротекс», пропитанная неким водоотталкивающим составом. Вещь хорошая, но отнюдь не экстраординарная. Тоже пошла в производство: для армии, спецслужб и туризма — самое то.
Покрытие «хамелеон» задержалось в секретных лабораториях куда дольше, почти на три года, благополучно пройдя все серии испытаний. И начиная с конца две тысячи шестого камуфляж-невидимка поступил на полевые испытания в подразделения спецназначения вооруженных сил и флота. Правда, то, что вышло из стен секретных лабораторий, оказалось куда проще найденного в капсуле прототипа, но и это был настоящий прорыв в искусстве маскировки!
Образцы ДНК отправились в специализированные лаборатории, занимающиеся клонированием, однако результат мог появиться не раньше, чем через несколько лет: технология репликации, несмотря на искусственно созданных овец и коров, еще находилась в зачаточной стадии. И для «выращивания» полноценного многоклеточного организма требовалось куда больше времени, нежели представлялось в фантастических книгах или кинофильмах. Воссоздать новый организм исключительно при помощи найденных в герметичных пробирках образцов было и вовсе не реально: для этого требовалась как минимум живая оплодотворенная яйцеклетка, в геном которой искусственно «встраивались» чужие гены. Не столь и сложно, но… с подачи Ватикана подобные опыты крайне отрицательно воспринимались обществом. И генетическим центрам, большинство из которых не относились ни к армии, ни к спецслужбам, приходилось работать в атмосфере жесточайшей секретности. Что оказалось не так уж и просто организовать: штаты допущенных к работе с генетическим материалом сотрудников исчислялись сотнями человек, и одновременное отстранение от экспериментов значительной части из них в любом случае вызвало бы крайне нежелательный резонанс…
И все же самым крепким орешком оставался нейрочип. Отданный на заклание специалистам по нейрофизиологии мозга и биокибернетике, он на несколько лет буквально «завис в воздухе»: без сопроводительной документации разобраться с ним не могли. А вся оная документация, в свою очередь, оставалась недосягаемой, поскольку просто создать считывающее устройство оказалось недостаточным. Без соответствующего программного обеспечения найденные в капсуле драгоценные диски вовсе не спешили раскрывать свои тайны. Несмотря на то что над правительственным заказом работала и знаменитая «Силиконовая долина», и не менее знаменитый «Майкрософт», решить проблему оказалось сложнее, нежели представлялось вначале. Судя по всему, «железо» из далекого будущего не столь и сильно отличалось от привычного людям, но вот принципы программирования изменились радикально.
И созданный под параметры конкретного носителя информации «девайс», названный X-ROMom, упорно отказывался работать под любой из существующих программ. Работы грозили затянуться еще на несколько лет, если вообще не на десятилетие — по крайней мере, отец «Майкрософта» называл именно такие сроки.
Однако весной две тысячи десятого года произошло нечто, в корне перевернувшее представление людей об…
…Вообще перевернувшее любые представления людей…
Глава 11
…На поверхности — видимо, для разнообразия — его встретило солнце. Иван с наслаждением задрал голову и несколько секунд просто стоял, закрыв глаза и наслаждаясь ощущением ласковых теплых лапок, скользящих по коже.
Комбинезон он снял недалеко от выхода — бродить в нем по улице все равно было нельзя — первый же патруль всенепременно заинтересовался бы, откуда у гражданского лица совсекретное снаряжение спецназа? Убрав аккуратно скатанный комбез в предусмотрительно захваченный штурмовой мини-рюкзак, Вакулов отправил туда же поясную кобуру с «Глоком», глушители и запасные обоймы к оружию.
Но совсем безоружным Иван не остался: «сбруя» с ПСМом скрылась под курткой, равно как и нож, и метательные лезвия.
Пока что Вакулов так и не решил для себя, куда же ему направиться, но то, что надо поскорее убраться подальше от Приюта, было очевидно. Капитан прекрасно знал, как умеют работать спецслужбы, когда надо устроить облаву на подозреваемого. И не стоило думать, что у Ростиславыча не найдется рычагов для того, чтобы нажать на соответствующие структуры. Даже не находясь на службе официально, он оставался достаточно влиятельным в коридорах власти человеком.
Иван быстро шел по улице, напустив на себя донельзя озабоченный вид, так, чтобы каждому встречному было понятно — у человека какие-то проблемы и он торопится их поскорее решить, В общем-то вполне обычное состояние среднестатистического москвича: в свое время, выехав первый раз за границу, Вакулов обратил внимание на то, как раскованны и улыбчивы там люди. Даже он сам, поддавшись всеобщему настроению, поймал это беззаботно-расслабленное состояние и блаженствовал до конца отдыха и даже первые пару дней по приезде, пока в автобусе ему не наступили на ногу и не пихнули в спину, обругав последними словами. Просто так, походя. Было не то чтобы обидно, нет — Иван все ж таки вырос именно в этом городе и привык к манере поведения его жителей, — но чуточку жаль того ушедшего чувства, хм. легкости, что ли?
Вакулов подошел к перекрестку и остановился, дожидаясь появления на светофоре «зеленого человечка». Встал он на всякий случай чуть позади остальных пешеходов и потому не сразу понял причину шепотка, внезапно пробежавшего по толпе. Но когда люди слегка качнулись назад, так уж получилось, что Иван не успел отойти и против воли оказался вблизи от происходящего.
Через дорогу, игнорируя все правила движения, шли несколько человек. Если быть точным — две пары боевых магов, четверо бравых ребятишек в камуфляже и с до боли знакомыми Ивану ухватками, и еще одна странная личность между ними.
— Блаженный Часовщик! — выдохнул кто-то за спиной Вакулова. Иван пригляделся. И внезапно со всей остротой понял, что это действительно был именно он, легендарный не то изгой, не то гений «от магии». На самом деле звали его, конечно, совсем иначе: Блаженный Часовщик было не более чем прозвищем. Говорили, что во время Эпидемии он был одним из ведущих магов, стоявшим у истоков ВСЕХ проводимых Кругом экспериментов. Но потом, в результате одного из своих опытов, несчастный впал в какое-то странное состояние — разговаривал с кем-то невидимым на известных и неизвестных языках, ходил, словно слепой, натыкаясь на препятствия и не замечая их…
Создавалось впечатление, что теперь чародей жил в некем своем мире или даже времени — откуда, собственно, и появилось это странное прозвище Часовщик. Иногда, впрочем, наступали периоды прояснения, но что именно маг успевал рассказать коллегам, было неизвестно — верхушка Круга секретила эти сведения по высшему уровню, не подпуская к ним никого постороннего. Даже сунувшиеся было к нему государственные спецслужбы нарвались на жесточайший отпор и вынуждены были отступить, поняв, что ради своей святыни волшебники готовы на все. Тем более что действия были подкреплены еще и словесными предупреждениями.
К беде всех заинтересованных лиц, находящегося вне нашего мира чародея невозможно было запереть где-нибудь в укромном месте. Таинственным образом (поговаривали о некой непостижимой «темпоральной магии») он проходил сквозь все стены, распахивал все запоры и игнорировал любые заклятья. Прямо-таки хрестоматийный кот, что гуляет сам по себе!
Вот и пришлось магам и государству прийти к компромиссу — Блаженный Часовщик ныне был волен ходить там, где ему вздумается, но под охраной боевых магов Ордена и офицеров спецназа. Эдакий вооруженный до зубов нейтралитет.
Иван слышал об этом, но, сказать по правде, не слишком-то интересовался: во время Эпидемии встречались чудеса и похлеще. Да и времени на праздное любопытство просто не было. Именно поэтому сейчас он рассматривал Часовщика, как раз проходившего мимо, с нескрываемым интересом — легенда все же.
С виду человек как человек. Одна голова, два уха, два глаза… взгляд, правда… ну о-очень далеко отсюда индивидуум. Ну так и что? Когда Вакулов еще в институтскую пору был на практике в психбольнице, там еще и не таких чудиков доводилось наблюдать!..
Что еще? На удивление опрятен, да и одежда вполне приличная — видать, ухаживают за ним, когда спит или отдыхает, болезный. На шее болтается включенный цифровой диктофон повышенной емкости одной из последних моделей — «пятисотгиговый» «Олимпус». Умно, кстати, придумано: и все, что свихнувшийся маг в своей нирване болтает, записывается, и, когда прочухается, за стенографисткой бежать не требуется. Интересно, а «клопы» эфэсбэшные на нем тоже есть? Вряд ли, конечно: чудодеи из Ордена не позволят кому-то из посторонних приблизиться к своему подопечному. Правда, при нынешнем развитии техники прослушивания…
— Чего тебе, дядя? — услышав свой собственный голос, Иван вздрогнул и вынырнул из размышлений. Твою в качель! Оказывается, сбрендивший колдун стоит возле него и что-то говорит!
— Повторите, пожалуйста? — внезапно охрипшим голосом попросил Вакулов.
— Я говорю, что, может быть, ты и прав, Иван, но все же тебе лучше подумать, прежде чем принять окончательное решение, — устало и несколько отстраненно произнес Часовщик, пронзительно глядя на Вакулова.
— К-какое еще решение? — искренне удивился Иван. — Не нужно мне ничего решать! Ошиблись вы, уважаемый! Точно ошиблись! — Вакулов отступил на шаг назад, стараясь раствориться в толпе — только вот такой «популярности» ему сейчас и не хватало для полноты ощущений! Того и гляди, телевизионщики и журналюги налетят да сюжетец в прямом эфире дадут: то-то шеф и все те, кто преследуют Ивана, порадуются!
— И все же, очень тебя прошу, подумай, — негромко сказал вслед ему Часовщик. — Разрушить то, что выстрадано ценой собственной жизни, легко — куда трудней создать! А ведь мои коллеги, как бы ты к ним не относился, не все одинаковые — есть хорошие, есть плохие, есть так себе — ни то ни се. Разные мы, на самом деле, совсем как и вы, обычные люди… Понимаешь? Тебе может показаться, что они желают тебе зла, а они, на самом деле, спасут тебе жизнь. А может, не только тебе, но и еще кому-нибудь. Или вообще — всем. Вот потому и прошу: подумай, Иван…
Вакулов молча пятился, стараясь не смотреть на сумасшедшего мага — и в то же время кожей чувствуя горящий взгляд, упиравшийся в него подобно лучу лазерного целеуказателя оставленной в спецхранилище «Грозы».
— Нам задержать его, Учитель? — услышал Иван голос одного из боевых магов. Одновременно краем глаза он заметил, как один из спецназовцев что-то бормочет в микрофон, пристально разглядывая Вакулова.
«Похоже, придется драться, — подумал Иван, осторожно просовывая руку за пазуху и берясь за рукоятку ПСМа. — Бля, это ж надо быть таким „счастливым“ — и пары кварталов от Приюта отойти не успел, а уже влип! Ладно, хлопчики, авось постесняетесь в толпе шмалять направо и налево. А мне, хоть и гадостно это, конечно, придется случайными прохожими, как щитом, прикрыться».
В уме Вакулов уже просчитывал свои действия, прикидывал траекторию движения, возможные укрытия — словом, делал все то, что и полагалось делать при начале боеконтакта.
«А тебя, зараза, я первого положу! — решил, уже почти окончательно, Иван, взглянув на Часовщика. — Ну ни хрена себе!» — вырвалось у него в следующую секунду. Блаженный преспокойно шел себе по улице, размахивая руками и разговаривая с кем-то видимым лишь ему одному. Охрана следовала за ним, и только один из магов оглянулся было на ходу, пытаясь разыскать в толпе Ивана, но Вакулов поспешно наклонился, делая вид, что у него развязался шнурок на ботинке.
Кровь бешено стучала в висках, в венах бурлил не нашедший выхода в круговерти сшибки адреналин. «Повезло! — лихорадочно думал Иван. — Мне опять повезло!» — он разжал пальцы, отпуская влажную рукоять пистолета.
Как оказалось, зря!
— Интересно, о чем это придурок этот болтал, а, Ваня? — лениво произнес за спиной незнакомый женский голос, когда капитан разогнулся, собираясь идти дальше. — Ну-ну, не дергайся так, — противный смех, и что-то острое кольнуло спину чуть пониже левой лопатки в ответ на попытку Ивана повернуться.
— Хотя нет, как раз можешь дергаться — так у меня быстрее появится повод дать тебе то, что заслуживаешь! — теперь голос женщины звенел от едва сдерживаемой ненависти. — Ну же?
— Да пошла ты на хрен, — лениво сказал Иван, нарочно расслабляясь. — Говори, что надо — или вали. У меня и без тебя дел по горло.
— Смелый какой… — прошипела-одобрила незнакомка. — Это даже забавно. А ну-ка, отойдем, пожалуй! — острый предмет снова больно куснул кожу Вакулова, а чужая ладонь легла на его правое предплечье и потянула, указывая направление движения.
Идти предстояло не через переход, как первоначально намеревался Вакулов, а параллельно дороге, по тротуару в направлении по ходу уличного движения. Иван пошлепал по мокрому асфальту, судорожно просчитывая столь нежданно изменившуюся ситуацию. Нет, в самом деле, что ж это происходит-то на белом свете, если основной принцип спецназа «мы видим все, нас — никто!», за последние пару суток в отношении Ивана не просто не работал, а катастрофически не работал! У Вакулова даже складывалось ощущение, что та «тень», где он благополучно пребывал все годы после увольнения из Службы, вдруг оказалась залита безжалостным светом гигантского прожектора, не оставлявшего ни малейшего пятнышка, куда можно было нырнуть, укрываясь от чужих взоров. И не только: поражала легкость, с которой его постоянно находили все, кому не лень. И это наводило на весьма печальные размышления о предательстве.
Нет, конечно, даже принадлежность к Команде не могла гарантировать стопроцентной гарантии от возможности скрытой слежки. Но почему, мать ее так, он вообще кого-то заинтересовал?! Почему?!
Сглазил, что ли, его кто?
— Поворачивай вон туда, к скверу! — прорезалась за спиной незнакомка, чувствительно ткнув Ивана в правое плечо. Вакулов поморщился:
— Слышь, подруга, ты бы того… помягче, а то ведь я к учению графа Толстого со скепсисом отношусь! — за спиной раздался короткий смешок.
Острый предмет, что все это время продолжал упираться в спину Ивана, вдруг дернулся, больно уколов его напоследок, и… пропал! Одновременно исчезли и крепко сжимавшие предплечье пальцы. Вакулов сделал по инерции еще шаг и замер на месте, мучительно борясь с желанием обернуться и встретиться наконец с непонятной женщиной лицом к лицу — ведь пока было не слишком понятно, что происходит. То ли его решили слегка освободить, то ли…
— Ложись! — заорал кто-то, и Иван автоматически бросился на землю, тут же заученно перекатываясь влево. Над головой рвануло. Волна горячего воздуха саданула по затылку, вдавливая лицо в грязный и мокрый асфальт. Та еще радость — похоже, кто-то решил поиграться с направленно-ограниченным вакуумным взрывом! Недурно…
Иван, матерясь и сплевывая кровь с разбитых губ (из носа, кстати, тоже кровушка лилась здорово!), приподнялся, чтобы протереть глаза и осмотреться. И в тот же момент над ним снова раздался грохот разрыва. Иван, правда, услышал его не так хорошо — уши еще были заложены после первого раза, но вот прочувствовал в полной мере! Вакулов вновь врезался в асфальт, да так, что, похоже, потерял на какое-то время сознание. По крайней мере, когда очухался, то пребывал он уже в вертикальном положении, безвольно обвиснув на чьих-то руках.
Кровь и грязь заливали саднящее от многочисленных ран лицо, и Вакулов не видел, с кем он имеет дело на этот раз, а что-либо услышать было невозможно — в уши, по-прежнему, будто кто-то ваты напихал. Голова здорово кружилась, к горлу подкатывала тошнота, а ноги подкашивались, будто у пьяного, каждую секунду норовя пойти не в ту сторону — классические признаки контузии.
Эту невероятно длинную и тягучую мысль Вакулов обдумывал, то уплывая в черноту беспамятства, то снова из нее выныривая. Почему-то сейчас для него самым важным было именно это — вспомнить признаки контузии и примерить их к своему теперешнему состоянию. Наверное, из-за этого Вакулов и не пытался особо понять, кто и куда его тащит, равно как и то, зачем неведомые «они» это делают. Ну, видимо, нужно это им — и все!
Но, как бы оно ни было, постепенно капитан начал приходить в себя. Сначала по лицу быстро пробежал ласковый прохладный ветерок. Пробежал — и исчез, унеся с собой дикую головную боль, жжение содранной кожи, давящую тяжесть в глазах. Затем чьи-то руки осторожно промокнули раны на голове влажной материей, остро пахнущей незнакомыми травами. От этого стало совсем хорошо, и Вакулов неожиданно поймал себя на мысли, что нежится, будто огромный кот, которого ласкает хозяйка.
Иван на всякий случай посидел еще немного с закрытыми глазами, не двигаясь и прислушиваясь к своим ощущениям. Дела вроде бы обстояли неплохо — организм не подавал признаков тревоги, и он решил рискнуть, — осторожно приоткрыл глаза и осмотрелся.
То, что его посадили в машину, Вакулов понял уже давно — и по запаху бензина и железа, и по характерной тряске. Но вот то, что машина эта была виденным уже ранее бээмвэшным кабриолетом и принадлежала не кому-нибудь, а тому самому магу из Гильдии, которого он встретил совсем недавно… кстати, как его называли те ведьмы? Ах, да! Симон!
Так вот, то, что за рулем сидел именно Симон, поставило Ивана перед лицом весьма непростых раздумий. Помнится, сравнительно недавно Вакулов как раз размышлял над тем фактом, что его весьма легко умудряются найти все, кому не лень, и вот на тебе — очередное тому подтверждение!
— Эй! — достаточно недружелюбно спросил Иван, заметив, что маг с усмешкой разглядывает его в зеркало заднего вида. — Ты-то здесь откуда взялся? И что все это значит?
— Как тебе не стыдно? — в бок капитана вонзился маленький, но крепкий, кулачок. — Мы же тебя от смерти спасли, а ты грубишь!
Вакулов охнул и, потирая ушибленное место, повернул голову — на него, яростно сверкая горящими глазами, смотрела еще одна знакомая личность — ведьмочка по имени Маргоша. Маргарита, наверное? А, впрочем, какая на хрен разница — особого стыда или раскаяния перед этой девчонкой Иван все равно не испытывал. Вот мысли о том, они ли его пытались изъять у перехода и как себя сейчас вести — да, присутствовали. А стыд? Увольте, он не кисейная барышня! Потому сей изначально глупый вопрос он попросту проигнорировал, вновь обернувшись к водителю.
— Оставь его, — на удивление спокойно и даже вполне миролюбиво попросил Симон свою подругу, — нам сейчас, знаешь ли, не до выяснения отношений. Лучше посмотри — мы эту мерзость с хвоста стряхнули или нет?
Маргоша послушно замолчала, не забыв, правда, выразить свое недовольство красноречивом взглядом, буквально ошпарившим Ивана. Развернувшись на сиденье, она влезла на него коленками и, держась обеими руками за спинку, принялась что-то высматривать на дороге позади них. Вакулов со здоровым мужским нахальством уставился на весьма приятные ножки, облитые черным шелком ажурных чулочков, и симпатичную тугую попку, едва-едва прикрытую короткой юбчонкой, что прямо-таки призывала вытянуть руку и ущипнуть.
Маг, поглядывающий в зеркало, одобрительно засмеялся:
— А ты молодец, Иван, быстро в себя приходишь — я уж думал, придется дожидаться, пока очухаешься, ан нет — уже вон прикидываешь, как лучше Маргошу на сиденье разложить!
Иван притворно-виновато вздохнул:
— Ну извини, что разочаровал.
Ведьмочка развернулась и уселась на сиденье нормально.
— Все чисто, Симон. По всем диапазонам прошлась — ее следов нигде нет, — четко и серьезно сообщила она своему не то коллеге, не то начальнику. И тут же полуобернулась к Вакулову, прильнула к его плечу соблазнительно-волнующей грудью, нежно пробежалась пальчиками по слегка небритой щеке капитана, вкрадчиво промурлыкав:
— Так что там я слышала насчет «разложить»?
— Стоп, стоп, стоп! — неожиданно запротестовал маг. — Так нечестно — я ведь тоже к вам присоединиться хотел, но руль же не бросишь, правда? Так что давайте малость обождем, а?
Маргоша фыркнула, но от Вакулова отодвинулась и демонстративно уставилась в другую сторону, сложив руки на высокой груди и всем своим видом изображая оскорбленную невинность.
Иван засмеялся. В принципе, его сейчас интересовала не столько молодая колдунья, сколько ответы на накопившиеся вопросы, а с удовлетворением любых других потребностей он вполне готов был подождать.
— А кто была та женщина, что пыталась меня куда-то уволочь от перехода? Это ведь женщина была, верно? И, уж простите за любопытство и не дайте помереть дурнем, повторю прежний вопрос: вы-то откуда здесь так вовремя нарисовались? — как можно более спокойно, но в то же время твердо спросил Вакулов, обращаясь к Симону — еще в первую встречу он определил для себя, кто в этой компашке главный.
Маг промолчал, а ответила неожиданно колдунья.
— Сука дохлая! — яростно фыркнула девчонка, потеряв мигом всю свою невозмутимость. — Это по первому твоему вопросу. А по второму… как же нам было за тобой не увязаться, когда еще в первую встречу — помнишь тогда, на шествии? — мы на тебе такое роскошное проклятье обнаружили. Интересно же было посмотреть, сколько ты с ним протянешь.
— Дохлая — это значит мертвая? — глуповато уточнил Иван. Сказать по правде, он просто тянул время, поскольку не поверил ни единому слову Маргоши. — Откуда посреди бела дня на оживленной столичной улице возьмется мертвяк? Слава богу, патрули везде как раз для таких случаев гуляют. И проклятье… — заканчивать свою мысль Вакулов не стал, чтобы не ляпнуть лишнего. Ну невозможно на него повесить хоть какую-то магическую гадость! Не-воз-мож-но!!! Для того всех бойцов Команды и пичкали в свое время всякой интересной химией, а после подсадили на «якорь». Значит, это банальная подстава, чтобы втереться к нему в доверие. Ивану даже скучно стало: неужели в недрах Гильдии — или откуда там эта сладкая парочка? — не могли придумать легенду покрасивее?
— Считаешь себя шибко умным? — ласково пропела Маргоша. — Думаешь небось, что дура-девка пытается неуклюже обмануть такого взрослого и умудренного опытом дяденьку? Так? Признавайся уж… Так вот отвечаю — вопрос только в том, кто эту тварь перевел в состояние нежити и каким количеством энергии напитал — слышал, должно быть, о «мертвом параде»?[19] Вот! — она торжествующе взглянула на Вакулова, слегка ошеломленного этим яростным напором.
— А с тем, что к тебе не должно было ничего «прилипнуть», еще проще, — неторопливо добавил Симон, — ты же не из последнего поколения «карателей»[20], так? Вспомни-ка нашу первую встречу — ваша пресловутая сыворотка в твоем организме тогда отсутствовала, и, насколько я могу судить, в момент, когда ты попал под выплеск, ее тоже не было. Вот проклятье к тебе и прилипло…
Иван призадумался. Ну, допустим, напустил на него кто-то тварь, накачанную энергией по высшему уровню, допустим. Хотя совершенно непонятно — к чему такие изыски ради столь незначительного человека, как отставной капитан. Хотя в свете последних событий, наверное, уже ничему не стоит удивляться, вообще ничему…
Но проклятье? Это что же получается, он подцепил-таки предсмертный «приветик» от того колдуна в кабаке? Ведь именно после бегства от патруля Иван не смог уколоться, потому что посеял где-то необходимую дозу…
Стоп!!!
— А скажите-ка, любезнейшие, — вежливо поинтересовался Иван, делая вид, что полез за платком, а на самом деле нащупывая за пазухой рукоять пистолета, — с чего это вы, собственно, взяли, что я из «карателей»?!..
Научно-исследовательский центр ВС США «Пятая Точка»,
военная база «Форт Блисс» и ее окрестности, Техас,
весна 2010 г.
…Старший лаборант «отдела А» Энтони Блэкфорд давно уже относился к исследуемым «штуковинам» без должного пиетета. Да и какой, собственно, пиетет после стольких лет исследований?! Все давно известно, изучено-просвечено-разложено на составные части — без особого, впрочем, результата. Ну бинокль новый на вооружение приняли, ну в новом камуфляже-«невидимке» наши парни щеголяют, глотки коммунистам режут… ну или не коммунистам, а террористам. Тони не слишком углублялся в политику, выясняя, кто там сейчас объявлен очередным «врагом Америки номер один» и в какой стране наши морпехи должны ныне защитить идеалы демократии.
Важно другое: как бы оно там ни было, а спустя несколько лет большая часть находок вернулась туда, откуда и начала свое не слишком-то, как выяснилось, и триумфальное шествие по секретным лабораториям и научным центрам. Сюда, на второй подземный уровень мало кому известного SDC Fifth Point,[21] в благословенный штат Техас…
Блэкфорд задумчиво осмотрел разложенные в герметичных шкафах предметы: россыпь патронов, бинокль, армейский нож, кусок серебристого металла оболочки капсулы и обрывок «невидимой» ткани, вновь запаянный в заполненную инертным газом колбу. Микрочип, образцы ДНК, камуфляж-«хамелеон» и компьютерные диски на «Пятую Точку» не вернулись.
Раскрыв один из шкафов, Тони задумчиво повертел в руках бесформенную лепешку застывшего металла, ничем не отличимого от обычной ртути. Конечно, если бы обычная ртуть при комнатной температуре находилась в твердом состоянии вместо жидкого. Что только ни делали с «образцом» за годы исследований по программе «Ртутного дождя»! Да все, что угодно, делали! Но не только не смогли изучить его структуру и свойства, но даже хоть сколько-нибудь серьезно повредить. Под конец экспериментаторы даже потратили уйму денег на небольшой ядерный взрыв, причем наземный — с минимальными результатами, ясное дело. Расположенный в эпицентре образец вполне ожидаемо испарился, так и не раскрыв ни одной из своих тайн, второй, размещенный на большей дистанции, оплавился. Третий же и вовсе не пострадал, хотя Ударная волна буквально впечатала его в бетонный блок, на котором он был закреплен. Тони сам видел эту здоровенную пятитонную тумбу: «образец» просто-напросто погрузился на дюйм в раскрошившийся железобетон, причем на его зеркально-гладкой поверхности не осталось даже царапины…
Блэкфорд вернул металлическую «лепешку» на место и взял в руку колбу с тканью-«невидимкой». Вот уж действительно, самый большой облом среди всех найденных в капсуле предметов: «чары невидимости», надо ж такое придумать! Конечно, Тони не знал, кем были отправители загадочной «посылки», но в том, что им не было чуждо чувство юмора, он не сомневался.
Несмотря на всю серьезность, с которой высшее руководство страны отнеслось к содержимому «контейнера из будущего», сообщениям о наложенных на обычные, в общем-то, предметы чарах никто не верил. И даже больше: этот вариант вовсе не рассматривался. Впечатляющих открытий хватало и без этого, и неизвестно, какие еще ждут своего часа на недосягаемых пока дисках. Ну а чары? Кто знает, что на самом деле имели в виду эти самые неведомые отправители? Может, это у них в будущем сленг такой? Или «чары» — это просто какой-то специфический термин? Ну не воспринимать же всерьез саму возможность существования магии, а?! Все-таки двадцать первый век на дворе…
Хмыкнув, Энтони потряс колбой, чтобы кусок ткани распрямился и его можно было бы получше рассмотреть.
И в этот миг…
…Али Назраи опустил автомат и пренебрежительно пнул покорно склонившегося перед ним последнего уцелевшего солдата охраны ногой:
— Вставай, шакал! Открывай кабину! — как можно более грозно заорал он, хотя в душе парня все пело и ликовало. Еще бы — их самоубийственная акция увенчалась успехом. Да еще каким: всего в нескольких километрах от охраняемой пуще зеницы ока военной базы воинам «Меча Аллаха» удалось захватить бронированный фургон, перевозивший нечто очень важное! На это однозначно указывало и количество перебитой охраны, и весьма немалая сумма, которую пришлось заплатить, чтобы раздобыть сведения о секретном рейсе. Но это все мелочи, главное другое: сейчас они откроют броневик и получат… Девятнадцатилетний юноша, правда, не знал, что же именно они получат, но в одном был убежден твердо — это обязательно приблизит его еще на один шаг, неважно, большой или маленький, к осуществлению заветной цели — мести! За свою страну, за погибших друзей, за расстрелянный американским самолетом автобус, в котором ехала вся его семья…
Презренный кафир послушно поднялся и, подбежав к двери, торопливо принялся набирать на кодовом замке шифр, старательно сверяясь с выбитыми на бляхе, что он извлек из потайного кармашка, цифрами. Здоровенный морпех трясся, искоса поглядывая на щуплого подростка в таком же, как у него, пустынном камуфляже. Горящие черные глаза, видимые поверх закрывавшего лицо зеленого платка, буквально пронзали его насквозь, столько в них было яростной ненависти. Отпирая хитрый замок, охранник неслышно молился про себя, искренне надеясь, что на базе уже приняли сигнал тревоги и выслали на помощь тревожную группу. Али даже стало немного смешно — настолько легко читались на залитом потом лице врага все его никчемные мысли: «…сейчас главное выжить, а уж дальше он сумеет не только оправдаться, но и стребовать солидную компенсацию за участие в этом деле…»
Остальные бойцы группы торопливо обшаривали трупы американцев, бережно заносили в подъехавший к месту акции неприметный грузовичок тела погибших братьев, старательно подчищали все следы, что могли навести погоню на их след. Махмуд, их командир, подошел к юноше и остановился рядом, наблюдая за происходящим.
Наконец, дверь негромко щелкнула и отворилась. Американец отскочил в сторону и подобострастно улыбнулся Али, приглашающе взмахнув рукой. Лучше бы он так не делал — юноша мгновенно всадил в него короткую очередь и, равнодушно переступив через бившееся в агонии тело, осторожно заглянул в пустой кузов, возле стены которого стоял большой металлический контейнер. Парень торопливо запрыгнул в фургон и откинул крышку, к счастью, не запертую на замок. Внутри, утопленные в мягкий противоударный пластик, лежали три небольших стеклянных колбы с темно-красной жидкостью, подозрительно похожей на кровь. В самом углу контейнера светилась изумрудным глазком небольшая панелька — видимо, какой-то датчик.
За спиной юноши шумно задышал Махмуд, забравшийся следом.
— Похоже, нам улыбнулась удача, брат! — горячо сказал он. — Наверняка это образец какого-то нового оружия проклят… — договорить он не успел, прерванный предупреждающим криком наблюдателя, сообщавшего, что поднятые по тревоге солдаты неверных уже на подходе.
— Да, брат! — радостно согласился Али, осторожно вынимая из ячейки одну из драгоценных пробирок. Зеленый огонек на непонятной панельке мигнул и погас, вместо него загорелся красный. Юноша удивленно скосил взгляд, пытаясь понять, что это может значить.
Сзади испуганно вскрикнул, бросаясь к выходу, Махмуд, но изменить что-либо уже было нельзя. Охранный заряд-самоликвидатор пришел в действие, и все, что успел предпринять в последний миг своей жизни Али, — это вознести краткую, ко отчаянно-искреннюю молитву небесам, призывая Аллаха отомстить за него, за его родных, за весь его народ…
А потом машина исчезла в огненной вспышке, разбросавшей далеко в стороны куски железа, пластика, человеческой плоти… и перемешавшиеся с мельчайшими частицами «генетических образцов № 889, 890, 891» крошечные частицы крови несчастного афганского подростка, пришедшего на чужую землю, чтобы отомстить за землю свою.
Невидимая глазу стремительная реакция завершилась в миллионную долю секунды, а дальше взрывная волна и ветер неотвратимо понесли во все стороны микроскопические частички того, чему никто на Земле не смог бы найти логического объяснения.
Перестраховщики из службы безопасности секретной лаборатории снабдили контейнер слишком мощным зарядом, который не столько уничтожил «образцы», сколько в буквальном смысле развеял их «по ветру». И никому на планете уже не под силу было бы остановить этот процесс.
Али Назраи не удалось отомстить убившим всю его семью кафирам так, как он себе это представлял в мечтах все последние годы. Месть вообще не слишком-то благородное и благодарное дело.
Но своим безудержным стремлением расплатиться с кровными врагами Али добился куда большего. Много большего!
Сам того не желая, он навсегда изменил весь этот мир…
…Небольшой, всего десять на десять дюймов, лоскут исчез! Просто взял — и исчез! Вскрикнув от неожиданности, Тони инстинктивно разжал пальцы, и помещение огласилось негромким звоном бьющегося лабораторного стекла. Блэкфорд медленно опустил взгляд, очумело глядя на рассыпанные у ног осколки. Именно осколки: никакой ткани среди них по-прежнему не было!
Не слишком осознавая, что он делает и зачем, лаборант присел на корточки, ощупывая рукой усеянный кусочками стекла пол. И почти сразу же ощутил под пальцами синтетически-скользкую ткань. Поднял, поднес к глазам, убеждаясь, что не ошибся: лоскут действительно стал НЕВИДИМЫМ!
Спрятав образец в карман, Энтони вытащил из шкафа нож. Как там говорилось в описании: «Меч архимага», кажется, да? Что ж, сейчас проверим, какой такой у архимага меч!..
Блэкфорд оглянулся, подыскивая подходящий для эксперимента предмет. Пластиковый кислотоустойчивый стол показался ему вполне подходящим, и, поднеся нож к его поверхности, он решительно, хоть и не слишком нажимая, резанув по столешнице. Но приложенного усилия оказалось более чем достаточно, и лаборант едва не потерял равновесия, когда лезвие, на миг окутавшись едва заметным сиянием, с легкостью рассекло его. Стол, словно разрубленный невидимым лазерным лучом, распался на две половины, а вырвавшийся из руки нож зазвенел об пол.
Закусив от волнения губу, Тони осторожно поднял оружие. Стальное лезвие уже приняло изначальный вид, по крайней мере, никаких признаков былого сияния более не наблюдалось. Конечно, сейчас следовало немедленно объявить тревогу, вызвав сюда руководителя проекта или его заместителя, однако Блэкфордом уже всецело завладела жажда открытий. Уволят? Пускай! Все равно он никому и никогда не сможет рассказать о своей работе на «Пятой Точке». Зато так он навсегда останется первым, кто прикоснулся к чему-то необъяснимому и совершенно иррациональному! Уж не к… МАГИИ ли?!
Пошарив взглядом по лаборатории, Энтони остановился на куске неразрушимого металла оболочки. Ага, вот оно! Посмотрим, спасует ли архимаг там, где до того спасовали все высокие технологии!..
Лезвие вновь замерцало, на сей раз куда ярче, и скользнуло по сверкающей поверхности, оставив на ней глубокую борозду. Скользнуло, и — тони снова не рассчитал усилия — сорвалось, чиркнув лаборанта по сжимающей металлическую лепешку руке. Энтони запоздало вскрикнул, дернулся, однако ничего страшного не произошло. Вообще ничего не произошло. Жуткое оружие, шутя разрезавшее сверхпрочный пластик, словно банальное масло, и оставившее след на самом твердом на планете металле, просто скользнуло по коже, даже не порезав ее! Похоже, «Меч архимага» защищал хозяина даже от… самого себя!
Блэкфорд медленно обернулся в сторону распахнутого шкафа, притягивающего его все сильнее и сильнее. Ну-ка, ну-ка…
Однако исследовать бинокль на наличие или отсутствие чар «Всевидящего Ока», любознательный лаборант не успел. Охранник, увидевший на мониторе одной из камер наблюдения нечто странное, вызвал подмогу и объявил па режимном объекте тревогу.
Впрочем, старший лаборант Энтони Блэкфорд не расстроился, даже когда его уложили на пол и сковали запястья наручниками. Охрана всего лишь выполняла инструкцию по внутренней безопасности, поскольку сотрудник, вдруг начавший крушить лабораторную мебель и посуду, должен быть изолирован в кратчайшее время. Энтони же был просто счастлив — так, как может быть счастлив лишь истинный ученый, только что совершивший настоящее открытие.
О том, что причиной этого открытия — и вообще всего, что произошло, и еще только будет происходить, — стал простой афганский юноша Али Назраи, он никогда не узнал. Да и не только он — никто не узнал. Как и о том, что в тот миг, когда он, лежа на полу с завернутыми за спину руками, мечтал о сделанном открытии, мир изменился, навсегда став другим. И отныне слабый мог стать равным сильному.
Потому что менее чем через сутки Землю захлестнула первая волна Эпидемии…
Глава 12
…«Певун»[22] яростно размахивал стеблями-щупальцами, отбиваясь от наседавшего на него дворника. Ивану, наблюдающему за «боем» с балкона, не было этого слышно, но он точно знал, что растение при этом еще и шипит, словно рассерженная кошка. Дворник, невысокий худощавый мужчина восточной наружности, одетый в фирменный ярко-оранжевый комбинезон, тоже, судя по всему, ругался на чем свет стоит, пытаясь подрубить штыковой лопатой корни нахального сорняка. В принципе, работники коммунальных служб обычно не обращали внимания на это вполне безобидное для человека растение, но данный конкретный экземпляр уж больно нахально позволил себе прорасти прямо посредине роскошной клумбы, являвшейся, по всей видимости, гордостью «рыцаря метлы и совка».
Иван негромко рассмеялся, увидев, как вошедший в раж дворник не заметил коварно закрученного вокруг своей ноги стебля и неловко упал, выронив лопату. «Певун» победно взметнул ввысь щупальца.
Досмотреть сражение Вакулову не удалось.
— Что там, Ванечка? — слегка хриплым со сна голосом осведомилась у него Маргоша.
Капитан обернулся. Ведьма, едва прикрытая легкой простынкой, не скрывавшей, а скорее, наоборот, подчеркивающей все восхитительные изгибы ее тела, раскинулась на широкой постели, сонно глядя на него.
— Да так, ерунда, — ответил Иван, входя в комнату, — дворник с «певуном» воюет. А ты что проснулась? Спала бы себе дальше. Хочешь, я на кухню уйду, чтобы тебе не мешать?
— А который час? — спросила Маргоша, прикрыв глаза и сворачиваясь клубочком.
— Девять.
— Ну тогда ладно. Разбуди меня часиков в одиннадцать, — девушка сладко засопела. Вакулов осторожно вышел из комнаты в коридор, плотно прикрыв за собой дверь, и, прикинув, где в этих хоромах может располагаться ванная, не спеша направился умываться.
Привычно взбодрив себя контрастным душем и до красноты растершись широким махровым полотенцем с гильдейской эмблемой, Иван тщательно почистил зубы, благо в ящичке за зеркалом нашлись несколько нераспечатанных щеток. Поелозив по щекам обнаруженной там же электробритвой, капитан спрыснул кожу дорогой туалетной водой и пригладил ладонью короткий ежик волос.
— Но красив, сволочь! — восхищенно сказал он своему отражению и довольно усмехнулся.
Читать бесплатно другие книги:
