Удача Седов Б.

Я сидел у иллюминатора и вспоминал разговор с Мюллером.

Этот поволжский немец положил меня на обе лопатки, размял, перевернул пару раз, еще разочек размял и с довольным видом откинулся на спинку кресла, дымя своей пижонской сигаркой. Ну, а мне оставалось только проглотить пилюлю и делать вид, что все в порядке.

Вообще-то, если рассудить здраво, все и было в порядке, хоть и погладили меня Игроки против шерсти. Самое главное, как я понял, они решили меня пощадить. Конечно, такая формулировка задевала мое самолюбие, но тут уж ничего не поделаешь. А в том, что они ребята серьезные и укокошили бы меня чисто и профессионально, если бы приняли такое решение, я теперь не сомневался ничуть.

Пронесло, если называть вещи своими именами.

Ясен перец, герою всех времен и народов Знахарю это не по вкусу, но…

Приходится засунуть свою гордость куда подальше и не сердить Больших и Сильных дядек, в компании которых обретается, между прочим, и моя Маргарита.

Думая о ней, я испытывал странное чувство.

Когда-то, в детстве, еще в шестом классе, я влюбился в девчонку из параллельного класса. Но я был обычным шалопаем в помятой школьной униформе, а она относилась к совсем другому слою общества.

В общем – кухаркин сын и дочка профессора.

Зависть…

Нет, это была не зависть.

Но какое-то тоскливое чувство охватывало меня, когда я своим незрелым мальчишечьим умишком в очередной раз понимал, что та жизнь, к которой принадлежит она, мне недоступна. Это уже потом, после института, до меня дошло, что в отношениях с женщиной разница в кастах не имеет ни малейшего значения, но тогда…

Я стоял вечерами под ее ярко освещенными окнами и с тоской смотрел, как за занавесками мелькают неясные тени, которые говорили мне гораздо больше, чем значили. Я страдал оттого, что там происходит нечто такое, чего я недостоин и не буду достоин никогда.

Глупо…

Но – факт.

Вот и с Ритой то же самое.

Она принадлежала мне, как женщина.

Она же была обычной бабой, да – умной, да – образованной, да – сильной и энергичной, но со мной, с избранным ею мужчиной, Маргарита становилась покорной и нежной, хотя и не без фокусов.

А там, среди Игроков, она превращалась в какое-то существо из другого мира, и я не раз замечал в ее взгляде жалость, которую она, впрочем, умело прятала. То есть – это она думала, что умело…

Иногда я чувствовал себя дикарем из племени ни бум-бум, которого полюбила приехавшая изучать нравы этого племени профессорша из Гарварда. Приехала по делам и – на тебе – влюбилась. А дикарь этот суетится, у него много своих дикарских дел, и все такие важные, необходимые, блин! И вот она с высоты своего положения жалеет его и по-бабски любит, но, если высшая необходимость белых богов потребует – грохнут этого дикаря во благо прогрессивного человечества, и все дела.

А еще Мюллер, этот сукин кот, сказал – вы, мол, уважаемый Константин, себя берегите, а то, если погибнете безвременной трагической смертью, то Маргарита сильно расстраиваться будет.

Это, значит, ты веди себя хорошо, а то – сам понимаешь…

Да понимаю я, понимаю!

Ну, Мюллер мне, когда я его обратно на Манхеттен вез, дал еще несколько весьма дельных советов насчет того, как вести себя с Гарсиа. Хорошие советы. И я, надо сказать, с удовольствием принял их к сведению. Все-таки они, Игроки эти, оч-чень серьезные люди. И Игра у них – всем играм игра…

Самолет пошел вниз, я ощутил приятное чувство небольшой потери веса, и одновременно с этим зажглись надписи про курение и ремни, а из-за занавески вышла стюардесса и сказала, что через двадцать минут мы приземлимся в Эль Пасо.

Так оно и вышло.

Мы благополучно приземлились, и первым, кого я увидел, спустившись по трапу, был Рикардо Альвец, приемный папаша ныне покойной Кончиты. Какой он ей папаша – известное дело, но меня это, конечно же, не касалось, а тем более теперь, когда она отправилась на свидание к Кетцалькоатлю.

Пожав друг другу руки, мы молча пошли к выходу из аэропорта, и только когда уселись в солидный белый «Бьюик», Альвец положил руки на руль, помолчал немного и, повернувшись ко мне, сказал по-русски:

– Вас не узнать. Да… Расскажите мне про Кончиту. Дон Хуан пересказал мне ваш разговор, но я предпочитаю услышать это, так сказать, из первых уст. Сами понимаете, хоть и приемная, но все-таки дочь.

Он сказал это совершенно искренне, и я в очередной раз удивился, как это у них все совмещается. Ведь она ему и дочка вроде, хоть и приемная, он ее растил, кормил, ухаживал, любил, наверное, по-своему… А с другой стороны, она мне сама призналась однажды, что он ее с одиннадцати лет во все ее маленькие дырки трахал!

Ну, свое недоумение я, понятно, оставил при себе, и, сделав соответствующее такой грустной теме лицо, подробно рассказал ему обо всем, что увидел, когда вернулся в отель. Про маргаритку на стене я, естественно, умолчал.

Выслушав меня, Альвец глубоко вздохнул и, молитвенно воздев глаза, сказал:

– Надеюсь, она в раю. Моя девочка…

Я опять сделал скорбное лицо, хотя мне жутко захотелось то ли заржать, то ли ляпнуть какую-нибудь пошлость, и ответил:

–  Я тоже надеюсь… Ну что, поехали? Дон Хуан ждет, наверное?

– Ждет, а куда он денется.

Альвец вздохнул еще раз, нажал на педаль, и тяжелый представительский «Бьюик» мягко выкатился на полосу, которая вела в сторону хайвэя.

Минут пять Альвец молчал, потом крякнул и сказал:

– Слушайте, Знахарь, я хочу задать вам один вопрос… Он вам не понравится, но вы ответьте мне спокойно. Просто… В общем – вы ответьте, и забудем об этом. Годится?

Я пожал плечами и ответил:

– Ну, годится. Давайте ваш вопрос.

Альвец снова помолчал, как бы не решаясь начать, и наконец спросил:

– А может быть, вы сами убили Кончиту?

Нелепость такого вопроса лишила меня дара речи.

Однако, если подходить с их мерками, в этом, наверное, не было бы ничего из рядя вон выходящего. Ведь пришло же это ему в голову! Значит, у них и так бывает… Да, блин, латиносы!

Я недовольно покачал головой и сказал:

– Со всей ответственностью заявляю, что не имею к этому никакого отношения.

– Ладно, – Альвец кивнул, – забыли.

Я покосился на него и понял, что ничего он не забыл, и теперь мне следует держать ухо востро. Коварство и мексиканщина – это нам еще по сериалам известно.

Альвец же, изобразив на лице равнодушие, сказал:

– А вы, Знахарь, быстро в гору пошли. Не ожидал от вас такой прыти. И теперь, между прочим, я ваш подчиненный. Так что прошу любить и жаловать. Любить – не обязательно, а уж жаловать – как сами решите.

Я пробурчал что-то невразумительное и уставился в окно.

Ох, не нравится мне все это!

Через полчаса «Бьюик» торжественно причалил к уже знакомой мне каменной террасе, окруженной колоннадой. Выходя из обтянутого белым бархатом салона, я увидел сидевшего в тяжелом дубовом кресле дона Хуана Гарсиа, который отсалютовал мне сигарой размером с палку твердокопченой колбасы.

Помахивая рукой, как Брежнев при виде Индиры Ганди, я приблизился к Гарсиа, и мы обменялись рукопожатиями. Он при этом продолжал сидеть. Наверное, это только у нас, у русских, принято отрывать задницу от стула, подумал я, и уселся напротив него.

– Я позволил себе заказать вам пиво, – сказал Гарсиа, не обращая ни малейшего внимания на Альвеца, который сел сбоку от него, – надеюсь, угадал.

Он сдернул салфетку с серебряного ведерка, и я увидел несколько бутылок «Грольша», воткнутых в колотый лед.

Альвец многозначительно поджал губы, дескать – ишь, какое уважение, а я, вытащив бутылочку и открыв ее, сказал:

– Ваша предусмотрительность, дон Хуан, выше всяких одобрений. Вы знаете, что нужно вашим людям.

Дон Хуан одобрительно кивнул, и я понял, что мой намек на то, что я теперь его человек, пришелся ему прямо куда надо.

В самую точку.

Я начал неторопливо наливать пиво в высокий стакан, а Гарсиа, внимательно разглядывая меня, сказал:

– Если бы я не знал, что Альвец придет именно с вами, я бы ни за что не узнал вас. Шикарно! Великолепно! Прекрасно! И, наверное, дорого. Я угадал? У вас и голос изменился, между прочим…

Я пожал плечами и, с удовольствием сделав глоток холодного пива, ответил:

– Насчет голоса – элементарная коррекция голосовых связок. Причем в любой момент можно легко вернуть все в первоначальное состояние. А деньги… Ну, как сказать… Двести пятьдесят тысяч.

– О… Серьезные деньги.

– Вы знаете, дон Хуан, жизнь дороже, чем самые серьезные деньги. А мне с моим лицом дорога была одна – в могилу. Сами знаете.

Гарсиа кивнул, а Альвец, посмотрев на меня, сказал:

– Да, если бы в аэропорту вы не подошли ко мне сами, я решил бы, что вы не прилетели.

Я развел руками – дескать, я здесь ни при чем, это все мастерство хирургов, и налил себе еще пива. Альвец тем временем вызвал официанта, появившегося будто из-под земли, и стал что-то нашептывать ему.

Гарсиа посмотрел на Альвеца, усмехнулся и спросил:

– Что вы там секретничаете? Думаете, я не знаю, что вы заказываете?

Повернувшись ко мне, он сказал:

– Сеньор Альвец обожает тако. Вы пробовали?

– Пробовал, – ответил я, содрогнувшись, – в Фениксе. У меня тогда чуть глаза из орбит не вылезли.

Гарсиа засмеялся и, посмотрев вслед неслышно уходившему официанту, сказал:

– Да, я с вами согласен. Излишне острая пища вредит здоровью.

Ишь, гнида, о здоровье своем заботишься! А как насчет тех, кто покупает твое зелье? Их здоровье тебя интересует, или как? А их жизнь, которой после знакомства с твоими толкачами грош цена?

Понятное дело, я не произносил этого вслух, а только подумал.

А вслух сказал:

– У нас, у русских, есть поговорка – было бы здоровье, а остальное купим.

Гарсиа опять рассмеялся.

– Отличная поговорка, – воскликнул он и от восторга даже хлопнул в ладоши, – а остальное – купим! Верно!

Похоже, у него сегодня было прекрасное настроение.

Ну что же, тем лучше. Это значит, что те идеи, которые я собирался ему изложить, должны ему понравиться. Тем более, что в них было несколько, я бы сказал, весьма оригинальных изюминок, и они должны были заинтересовать и привлечь его.

Будто услышав мои мысли, Гарсиа посмотрел на меня и сказал:

– Надеюсь, вы уже готовы рассказать мне о своем плане. Ведь у вас уже есть план?

Я чуть было не добавил – мистер Фикс, но сдержался и ответил:

– Да, у меня есть план. И, я надеюсь, он вам понравится.

– Я тоже надеюсь, – сказал Гарсиа, – а остальное – купим!

И мы засмеялись, как старые добрые друзья, собравшиеся в тени древней колоннады выпить доброго вина и поговорить о приятных вещах.

Солнце клонилось к западу.

Глава 8 ЧТО МОГУТ ДЕНЬГИ

Проходя через пулковскую таможню, я слегка нервничал.

А все из-за того, что в моем чемодане среди шмоток были грамотно разложены пачки долларов. Немного, всего сто тысяч, но все-таки деньги. Еще у меня были карточки «Виза» и «Мастер Кард», на них денег было, конечно, больше, но живая наличка мне была нужна сразу же, поэтому, посомневавшись чуть-чуть, я решил рискнуть и попытаться протащить с собой деньги.

Я не знал точно, сильно ли я рискую этими деньгами, черт его знает, что там новенького выдумали российские таможенники, может быть, обнаружив эти деньги, они и бровью не поведут. А может – засветится у них в глазах ненасытная жажда раскулачивания, и они, злорадно тиская потными руками пачки моих баксов, будут многократно пересчитывать их, надеясь увидеть, как меня корчит от жадности…

Но ничего такого не произошло.

Я прошел через таможню, как сквозь турникет в метро, и через полминуты уже стоял на родном растрескавшемся асфальте.

Вокруг входа толпились подозрительные личности в потертых кожаных куртках и, играя ключами от машин, монотонно бубнили:

– Куда едем, куда едем…

Пройдя мимо них, я вышел на круглую площадку, вокруг которой было не протолкнуться от стоявших как попало машин, и подошел к старому, но ухоженному «Мерседесу», за рулем которого сидел седой усатый дядька в кожаной шоферской кепке.

Остановившись рядом с открытым окном, из которого торчал локоть водителя, я поставил чемодан на асфальт, неторопливо достал сигареты и закурил.

Дядька спокойно смотрел на меня и даже не ждал, когда я наконец заговорю. Он просто знал, что мне нужно, и молчал. Такие дядьки, много повидавшие и давно уже не суетящиеся перед клиентом, всегда привлекали меня гораздо больше, чем жадные до чужих денег разбитные извозчики, снимающие с растерявшихся в чужом городе приезжих по полторы тысячи за то, чтобы доехать от Московского вокзала до Купчино.

Я посмотрел вокруг и сказал:

– Все так же… Ничего не изменилось. Дядька усмехнулся и ответил:

– А куда оно денется!

Я согласно кивнул и полуутвердительно спросил:

– В Город ста долларов хватит?

– Конечно, хватит, – небрежно ответил шофер и мотнул головой, дескать, давай, залезай.

Я обошел машину и, закинув чемодан на заднее сиденье, уселся рядом с водителем. Салон старого «Мерседеса» был таким же потертым и добротным, как его хозяин, и еще был он таким же надежным и спокойным.

Я опустил стекло и, стряхнув пепел на улицу, сказал:

– Слушай, отец, давай ехать не спеша.

Он понимающе кивнул и поинтересовался:

– Что, давно в Питере не был?

– Как тебе сказать… Наезжал часто, но по большому счету можно сказать – и не был.

Дядька врубил передачу и плавно тронулся.

– Ну, а сейчас, – спросил он, – надолго?

– Не знаю еще. Но уж всяко нагуляюсь.

Водитель кивнул еще раз и выехал на дорогу, ведущую к Пулковскому шоссе.

Легкий теплый ветерок залетал в салон и шевелил мои волосы. Я не стригся месяца два и чувствовал, что уже слегка оброс. Пора было нанести визит парикмахеру и навести красоту.

Выехав на трассу, дядька повернул направо, развернулся напротив поста ГАИ, причем один из ментов, стоявших у самой дороги, подмигнул ему, а мой водитель сделал менту ручкой.

– Что – знакомые? – спросил я.

– В гробу я видал таких знакомых, – ответил водитель, – за двадцать пять лет они из меня столько денег высосали, что теперь я для них уже как родной. Пидары…

– Знаем, знаем, – согласился я, – проходили.

– Вот и я говорю.

Впереди показалось знакомое аникушинское долото и два высотных дома по бокам. Я почувствовал жажду и спросил:

– А как насчет того, чтобы взять пивка? Что-то у меня в горле пересохло.

– А тебе какого пивка – обычного или поприличнее?

– Поприличнее, – уверенно ответил я, – желательно – «Грольш».

– А-а, знаю такое, – кивнул водитель.

По его лицу было видно, что он знает все не только о пиве, но и о прочих разновидностях алкоголя. Но было видно еще и то, что эта богатая практика осталась в далеком беспутном прошлом, а теперь он давно уже ведет праведный образ жизни, прикладываясь к рюмке только по семейный праздникам.

Мужику было лет шестьдесят пять, но выглядел он крепким и бодрым.

Молодец!

– Тогда мы сейчас свернем направо, – комментировал свои действия водила, – теперь – налево, на Ленсовета, и вот он, твой магазин.

«Мерседес» остановился около сверкавшей стеклами и металлом новой одноэтажной постройки, через окна которой виднелись полки, уставленные тысячами разнокалиберных бутылок.

Над входом в модерновый магазин была большая надпись «Ликер Стор».

Ну, блин, достали эти знатоки английского, нет, чтобы нормально написать по-русски – «Алкогольная лавка» … Все их на иностранщину тянет!

Ладно, хрен с ними, подумал я, главное – чтобы там пиво было.

Выйдя из машины, я ловко увернулся от пьяного, которого в этот момент повело как раз в мою сторону, и вошел в распахнутую по случаю жаркой погоды дверь.

Сидевший на стуле охранник поднял на меня глаза и, убедившись, что я приличный человек, снова уткнулся в книгу. Я подошел к прилавку и, пробежавшись глазами по полкам, с удовлетворением отметил, что здесь было все, чего только может пожелать страдающая душа любителя выпивки.

Джин, виски, текила, сакэ, французский коньяк, украинская горилка, грузинская чача, на которой так и было написано золотыми буквами – «Чача», и еще многое другое. Я не стал утруждать себя поисками того, что мне было нужно, и обратился к смазливой блондинке, опершейся лобком на прилавок.

– Дайте мне шестерочку «Грольша», – сказал я, подло надеясь, что она не поймет меня.

Но продавщица только кивнула и вытащила из холодильника картонную рамку, в гнездах которой сидели шесть маленьких бутылочек пива.

– Двести восемьдесят, – сказала она и пробила чек. Я полез в карман и только тут понял, что у меня нет русских денег.

– Доллары возьмете? – спросил я.

– Нет, – ответила она, и я удивился.

А она по-хозяйски положила руку на мое пиво, как бы говоря – гони рубли, иначе не увидишь пива, как своих ушей.

– Минуточку, – сказал я и вышел из лавки. Подойдя к «Мерседесу», я открыл дверь, бросил на сиденье сто долларов и сказал:

– Дайте мне триста рублей.

Водитель, не моргнув глазом, вытащил толстую пачку денег и протянул мне три сотни.

– Спасибо, – сказал я и вернулся в магазин. Получив свое пиво, я снова устроился рядом с водителем, открыл бутылочку и высосал ее залпом.

Седой дядька уважительно посмотрел на меня и сказал:

– И это правильно.

– Конечно, правильно, – ответил я.

Потом благородно отрыгнул, вытащил сигареты и закурил.

– Так куда поедем-то? – благодушно спросил водитель.

– Куда поедем… – я задумчиво почесал нос и ответил: – А я пока не решил.

Достав еще сто долларов, я отдал их водителю и сказал:

– Сколько сейчас времени-то?

Он посмотрел на поцарапанные командирские часы и ответил:

– Половина первого.

– Ага… Это значит – жизнь кипит и все организации работают.

– Точно, – подтвердил водила и вытащил пачку «Беломора».

– Тогда поработайте сегодня на меня, – сказал я, – ну, а денег я вам еще отстегну. Сам я не дурак, но долларов у меня – как у дурака фантиков. Годится?

– Годится, – с удовольствием ответил дядька, закуривая, – еще бы не годилось!

– Значит так, – я на минуту задумался, – мне нужно купить машину.

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас, – подтвердил я, – и чтобы сразу все оформили. Все документы, номера, страховку, что там еще нужно… Да! Имейте в виду, что я американский гражданин. Может быть, я не имею права покупать новую машину.

– Да-а-а… Сразу видно, что вы долго были за границей. Придется вам напомнить.

– Что именно? – спросил я.

– Если у вас действительно денег куры не клюют, то вы имеете право на все. За деньги можно оформить телегу хоть на марсианина. Припоминаете?

Я засмеялся и ответил:

– Да я и не забывал об этом. Просто – мало ли что тут успело произойти, пока меня не было! Может быть, взяточники резко перековались и объявили борьбу коррупции. Откуда я знаю!

– Перекуются они, как же! Ладно, поехали. Водила усмехнулся и, покрутив головой, запустил двигатель.

– Надо же – перековались! – повторил он и засмеялся.

– И куда мы поехали? – спросил я, открывая еще одну бутылочку.

– Как куда? – удивился дядька. – Машину покупать. Вам какую?

Автомобильный салон «Суперавтогипербалтэкстрамаркет» находился на какой-то кривой и грязной улочке в самом конце Купчино.

Еще там, у алкогольной лавки, я объяснил водиле, что именно мне нужно, и он, сказав, что все понял, привез меня в этот подозрительный автосалон. А нужен мне был новый и быстрый, но недорогой и не особо выделяющийся автомобиль, который в случае чего не жалко было бы и выбросить, о чем я и сказал седому автомобильному волку. После этого мы познакомились, чтобы было удобнее обращаться друг у другу, и Петрович, как звали моего водителя, повез меня в подходящее место.

Покачавшись на колдобинах и даже зацепив пару раз днищем за торчавшие из дороги булыжники, «Мерседес» подъехал к проволочной ограде, за которой в несколько рядов стояли новенькие казахстанские «Дэу» и Всеволожские «Форды».

Въехав в покосившиеся ржавые ворота, Петрович подкатил к вагончику, из которого сразу же вышли двое откровенных бандюганов, одетых в приличные черные костюмы, которые смотрелись на них, как ласты на корове.

– Все путем, не беспокойтесь, – сказал Петрович, заметив, что я пристально рассматриваю коротко стриженых торговцев движимостью.

Мы вышли из машины, и один из бандюков, подойдя к Петровичу, протянул ему руку и сказал:

– Здоров, Петрович!

– Здоровей видали, – ответил Петрович и так сжал руку братка, что тот поморщился.

– Ну ты и лось, – уважительно сказал бандюган, – недаром братва говорит, что…

– Ладно, Толян, неважно, что там братва говорит, – прервал его Петрович, – нужна приличная телега.

– Легко! – ответил Толян. – Какая именно? И повернулся ко мне.

Я посмотрел на него, потом на стоявшие рядком скромные «Дэу», и сказал:

– А вот такая. Только чтобы она быстрая была. Не люблю, когда бараны на «бомбах» вперед вылезают.

– Это можно, – ответил Толян, оценивающе глядя на меня. – Есть со спортивным двигателем от «Рено», автоматическая коробка, двести сил, спецзаказ для своих. Но стоит подороже, сами понимаете.

– Понимаю, – я кивнул, – сколько?

– Ну, сколько… «Дэу Нексия» стандартной комплектации – девять двести. Эта – семнадцать с половиной. Устроит?

– Устроит.

Я пристально посмотрел на Толяна и добавил:

– Но только чтобы все было чисто. Мне проблемы не нужны.

Толян протестующе выставил перед собой ладони:

– Обижаете! Мы работаем чисто. Нам геморрои тоже ни к чему.

– Вот и хорошо, – я посмотрел себе под ноги, – а как насчет страховки, техосмотра, номеров и всего прочего? Мне нужно все сразу. Чтобы я мог спокойно уехать отсюда и ни о чем не думать.