Удача Седов Б.
– Здесь будет решена ваша дальнейшая судьба.
– Вы считаете себя вправе решать мою судьбу? – Да.
Однако строго…
Я бросил окурок в унитаз и закурил следующую сигарету.
Тут мне в голову пришла оригинальная мысль, и я ехидно спросил:
– Я могу получить пиво?
– Да.
Я был уверен в том, что мне откажут в такой идиотской просьбе, но вышло совсем по-другому. И я не нашел ничего лучше, чем ляпнуть:
– Это что, исполнение последнего желания приговоренного к смерти?
– Возможно.
Да-а-а… Тут не забалуешь!
– Что значит – «возможно»? – поинтересовался я. Голос ответил:
– Это будет зависеть от результата наших бесед.
– Вы сказали – бесед. Вы собираетесь беседовать со мной долго и упорно?
– Все зависит от ваших ответов на мои вопросы.
В двери открылось отверстие, и я увидел две бутылки пива, стоявшие на уже знакомом мне белом подносе. Рядом с ними имелся пластиковый стакан.
Поднявшись с пола, я забрал поднос, и амбразура закрылась.
Посмотрев, каким пивом решили побаловать меня Игроки, я возликовал.
Это был мой любимый «Грольш». Но я обрадовался не сорту пива, стал бы я восторгаться из-за такой ерунды. Это был знак. Это была Рита. Только она могла позаботиться о том, чтобы мне выдали именно «Грольш».
И, значит, сейчас она сидит рядом с этим долбаным Наставником и, глядя на экран монитора, видит меня.
Я нагло посмотрел в черный глазок камеры и сказал:
– Спасибо, Рита. В ответ – тишина. Ага, значит, я угадал.
Но тут мне в голову пришла мысль о том, что это вовсе не Рита, а хитрый Наринский решил подсунуть мне мой любимый сорт пива, и теперь, видя, как я обрадовался своей фантазии, сидит и хихикает, сволочь…
А ответа нет специально для того, чтобы я мучился, думая – угадал или нет.
Радость, на короткий миг охватившая меня, пропала, и я с испорченным настроением снова уселся рядом с унитазом.
Видели бы меня сейчас урки – сидит, парашу обнимает.
Вспомнив про них, я поморщился. Да пошли они в жопу!
Я открыл пиво и, проигнорировав стакан, присосался к горлышку.
Ну что же, пока жить можно, а дальше – увидим.
– Наставник, – я не удержался и рыгнул, – простите… Вы сказали – мои ответы на ваши вопросы. Ну так давайте, задавайте ваши вопросы.
Некоторое время он молчал, потом прозвучал вопрос:
– Кто вы? Я удивился:
– Вы что, не знаете, кто я такой?
– Это не ответ. Повторяю вопрос – кто вы? Я допил пиво и задумался.
– Не пытайтесь дать готовый и окончательный ответ, – прозвучало под потолком, – он в любом случае будет неверным. Советую вам – думайте вслух. Вы можете верить мне. Быть наставником – высокая честь, и я ни в коем случае не преследую низкие цели, направленные вам во вред. Итак – кто вы?
В камере настала тишина, и я задумался. Кто я?
Вопрос, конечно, интересный… Я открыл вторую бутылку пива и, глотнув из нее пару раз, сказал:
– Ну, человек, руки-ноги-голова. А еще кто? Наставник молчал.
Думать вслух я не собирался, да и сказать-то было нечего. Разве что – я, мол, вор в законе? Ну да, когда-то я считался вором в законе, но сам-то я плевать хотел на это, да и про воровские понятия забыл уже давно, они для меня не больше, чем детские правила игры в казаки-разбойники…
Преступник? Но преступление определяет закон, а закон, как известно, придумывают люди. Так что, если они придумают, что чесать левой рукой правое ухо – преступление, то половина народу тут же станет преступниками.
Злодей? Вряд ли, потому что я ни разу не убил человека, не угрожавшего мне, а любой, кто отстаивает свою или чужую жизнь с оружием в руках, вовсе не убийца, а воин…
Богач? Ну да, богач, только это никак не характеризует самого человека. Да и богатства мои были сейчас далеко от меня.
Искатель приключений? Возможно, но только с небольшой добавкой – на свою задницу. Это было уже гораздо ближе к теме, и я вспомнил, как Наташа, бывшая когда-то моей любимой женщиной, говорила мне, лежа на берегу Эгейского моря:
– … ты похож на клиента психиатрической клиники, у которого тяжелый случай помешательства. И помешательство это выражается в том, что он хочет покончить с собой наиболее дорогим и сложным способом, причем ему обязательно нужно, чтобы в этом участвовало как можно больше людей и было как можно больше зрителей. А я – попросту медсестра, которая не спускает глаз с этого буйного пациента и то стаскивает его с подоконника, то отнимает у него опасную бритву, то перерезает веревку, которую он уже приспособил на крюке для люстры…
А потом, в лондонском миллионерском кабаке она, напившись красного, как кровь, вина, сказала:
– … и тогда остается то, что у нас просто свербит в заднице, и мы хотим приключений. Вот что остается. Вообще-то, все, что бы люди ни делали, они делают ради собственного удовольствия. И подвиги совершают, и предают, и детей плодят, и убивают, все – ради своего собственного удовольствия…
Я вздохнул и глотнул пива.
Наверное, она была права, и у меня попросту свербит в заднице.
Но ведь как свербит! И не угомониться мне, несчастному! Денег – вагон. Пластическую операцию сделал. Живи где хочешь, занимайся чем угодно, хоть балетную школу открывай, если в голову взбредет! Нет, лезу куда не звали…
Но, с другой стороны, я ведь не могу спокойно смотреть на то, как всякие подонки готовят людям пакости! Что же мне, в какие-нибудь органы идти?
При мысли об этом меня аж передернуло.
Помнится, по ранней молодости я сдуру приперся в отделение милиции и говорю – давайте я у вас буду художником-оформителем работать, плакаты рисовать агитационные. А главный мент мне отвечает – давай, но только сначала поступи к нам в милицию работать, как положено, а когда будет нужно, мы будем тебя от службы освобождать, чтобы ты рисовал нам транспаранты.
Я оттуда так дернул, что мент, наверное, долго удивлялся – как это так, только что стоял человек, и вдруг исчез. А меня тогда такая смертельная тоска охватила, будто во вселенной жизнь отменилась, не меньше…
Так что же мне делать?
Я глотнул еще пивка, и тут вспомнил, как Наринский сказал мне, что я – Игрок.
А потом и Рита сказала:
– Ты сильно вырос. Ты стал слишком самостоятельной фишкой, и незря Наринский сказал тебе, что ты – Игрок. Это не совсем так, потому что ты не знаешь еще Правил Игры, ты ведешь себя, как тебе заблагорассудится, а мы, Игроки, подчиняемся этим правилам, и, уверяю тебя, более жестких правил нет нигде в мире. Ты должен быть Игроком, но сам этого еще не понял. И мне предстоит убедить тебя в этом…
Вот оно как получается…
Я посмотрел на потолок и сказал:
– Вы только что сказали мне, чтобы я не давал готовых и окончательных ответов. Я понял, что вы имели в виду. А если я все-таки дам вам такой ответ, и он не будет устраивать вас, что тогда?
Наставник молчал некоторое время, потом ответил:
– У вас хорошая реакция, Константин. Я вижу, что вы уже поняли, о чем идет речь, и нам не придется вести длительных бесед. Поэтому, прежде чем вы дадите мне ваш окончательный ответ, я вкратце обрисую вам ситуацию. Очень коротко. Вы готовы выслушать меня?
– Да, я готов, – ответил я.
Я уже понял, о чем будет идти речь, а также понял и то, что у меня нет выхода. И теперь весь разговор был для меня пустой формальностью. Если Наставник хочет произнести свою речь – пусть произносит. А я послушаю. И увижу – соответствует истинное положение дел тому, что я представляю себе, или не соответствует.
В потолке снова щелкнуло, и Наставник заговорил:
– Вы стали слишком выдающейся социальной единицей, чтобы можно было позволить вам действовать дальше самостоятельно. Есть люди, которых можно не трогать, но такие, как вы, неминуемо влезают в самую высокую политику, причем свойства их личности приводят к тому, что дело заканчивается социальными потрясениями и миллионами трупов. Некоторых из вас приходится насильственно нейтрализовывать, вплоть до физического уничтожения, а некоторым мы предлагаем быть с нами, потому что они представляют из себя ценность для Игроков, а значит, и для всех остальных людей.
– Вы имеете в виду – для всего человечества, что ли?
– перебил я его, саркастически усмехнувшись.
– Примерно так, – ответил Наставник, – но только не лично и персонально, как некий мессия в сиянии славы, а как один из многих людей, которые занимаются очень тяжелой и очень грязной работой.
– Понятно. Я понял, чего вы хотите. Тогда слушайте мой готовый и окончательный ответ. Вы спросили меня
– кто я такой. Отвечаю – я Игрок. Довольны?
Ответом было молчание.
– Вы меня слышите? – спросил я, глядя в потолок. Ответа не было.
– Ну и черт с вами, – пробормотал я и, допив пиво, почувствовал, что первая бутылка уже дошла до мочевого пузыря.
Выполнив требование организма, я завалился на матрасик, закинул руки за голову и, закрыв глаза, стал думать о том, что сейчас происходит там, где сидит перед микрофоном Наставник. Воображение рисовало совершенно дурацкие картины, похожие на то, что можно увидеть в каком-нибудь американском фильме.
Например – открывается дверь, а за ней стоят Наринский и Рита.
Оба в униформе Космических сил Галактической эскадры, Наринский в полном облачении Звездного Маршала, весь в орденах и позументах, а Рита в обтягивающем серо-зеленом комбинезоне, выгодно подчеркивающем ее привлекательные формы.
Увидев меня, Рита с визгом бросается мне на шею, а Наринский, сдержанно кивая, одобрительно говорит:
– Сынок, я знал, что не ошибся в тебе! Рита, прижимаясь ко мне грудью, шепчет:
– Теперь ты с нами. И мы вместе будем вести борьбу против Всемирного Зла.
Торжественная музыка, конец четырнадцатой серии. А может быть и так – я стою перед Наринским, а он сидит за столом и, презрительно кривясь, говорит:
– Вы, Знахарь, как были обыкновенным поганым уркой, так им и подохнете. Думаете, мы не знаем, что вы решили согласиться на все, что угодно, лишь бы вырваться от нас? В стенах вашей камеры вмонтированы детекторы лжи восьмого поколения, и каждая ваша мысль была перед нами, как на ладони. И мы точно знаем, что вы только и мечтаете, как бы встретиться с братвой и снова заняться злодействами. Поэтому извольте получить пулю в лоб.
Но все вышло совсем по-другому.
Примерно через час дверь бесшумно открылась, и я увидел незнакомого лысого мужика лет тридцати пяти в обычном сером костюме. Мужик посмотрел на меня и будничным голосом сказал:
– Пойдемте со мной.
После этих слов он бросил на пол моей камеры войлочные тапочки вроде тех, которые выдают в музеях.
– Пол в коридоре холодный, – пояснил он и, повернувшись ко мне спиной, пошел куда-то.
Я встал, нацепил тапочки и вышел в коридор.
Тут уже не было ничего белого, обычный коридор, как в любом учреждении, какие-то двери, пожарный кран, урна, рядом с которой лежала обгоревшая спичка, мигающая лампа дневного света под потолком…
Догнав своего провожатого, я молча шел за ним, изучая его лысину, на которой было несколько родинок, образовавших узор, похожий на ковш Большой Медведицы. Наконец мы дошли до нужной двери, и, открыв ее, лысый шагнул в сторону, пропуская меня вперед.
В просторном кабинете без окон стояли вдоль стен несколько диванов и кресел и больше ничего. Диваны были свободны, а в креслах сидели, как я и ожидал, Наринский, Рита, и – надо же – Мюллер.
Ну, и, понятное дело, никаких фантастических мундиров, орденов и прочей лабуды. И никакого счастья по поводу моего эпохального заявления. Все просто сидели и молча смотрели на меня. Дверь за моей спиной закрылась, и Наринский сказал:
– Садитесь, Константин, где вам больше нравится. Я огляделся и сел так, чтобы мне удобно было видеть всех, не вертя головой.
– Чай, кофе?
Будничность моего вызволения из этой странной белой тюрьмы слегка испортила мне настроение, поэтому я позволил себе капризно ответить:
– Пиво!
– Обойдешься, – сказала Рита.
Я посмотрел на нее и увидел, что она серьезна и невозмутима.
Пожав плечами, я сказал:
– Ну, тогда сигарету. Я свои оставил в номере. Наринский улыбнулся и, встав, подошел ко мне.
Я взял сигарету из протянутой мне пачки и прикурил от зажигалки, которую он мне поднес.
Вернувшись на место, Наринский пижонским жестом подтянул брюки и сел.
– Сейчас я расскажу вам кое-что, и вы удивитесь, – сказал он, – а может, и не очень.
Я опять пожал плечами и, затянувшись, коротко ответил:
– Валяйте.
Он кивнул и сказал:
– Разговоры с Наставником, кстати, это именно он привел вас в этот кабинет, были пустой формальностью. Пока вы спали, мы подвергли вас действию гипнонаркотика, и побеседовали с вами по душам. Это был долгий и очень интересный разговор.
– Вы – это кто? – недовольно поинтересовался я, уязвленный тем, что хитрые Игроки все-таки обскакали меня.
– Мы – это я, Маргарита и ваш любимый герр Мюллер.
– Ну и как? – спросил я, чтобы хоть что-нибудь сказать.
Я чувствовал себя дураком, и это мне не нравилось.
Да и кому бы понравилось, если бы ему вдруг сказали, что узнали о нем все, что он тщательно скрывал от других. Наверное, это отразилось на моем лице, потому что Наринский усмехнулся и сказал:
– Я знаю, о чем вы сейчас думаете. Так вот, в подобных процедурах соблюдается определенная этика, и если вы думаете, что мы сладострастно выслушивали ваши откровения по поводу того, как вы в детском саду лазили в трусы девчонкам, то вы ошибаетесь. У нас другие цели, и нас интересуют более серьезные вещи. Я сказал вам однажды, что вы – прирожденный Игрок. Повторю это и сейчас, тем более, что наш с вами разговор, о котором вы, естественно, ничего не знаете, лишний раз подтвердил это. Далее – беседу с Наставником вы закончили заявлением, что вы Игрок. Я не думаю, что вы примитивно соврали, лишь бы вас оставили в покое. Но знаю также, что вы не в полной мере отдаете себе отчет в том, что это значит. И сейчас я спрашиваю вас еще раз – вы Игрок? Вы – с нами?
– А если я скажу – нет? – поинтересовался я просто так, на всякий случай.
Я уже знал, что моим окончательным ответом будет – да, но хотел знать, насколько серьезны Игроки в своих намерениях.
– Если вы скажете – нет, а я совершенно уверен в том, что этого не будет, тогда вы просто исчезнете. И я, и Наставник уже говорили вам, что в самостоятельном, исправляемом состоянии вы стали опасны.
– Вы меня убьете? Застрелите?
– Лично я – вряд ли. Но если вы настаиваете… И Наринский, скотина, любезно улыбнулся.
Глава 12 КАК ПОЖИВАЕШЬ, СТИЛЕТ?
Знахарь, одетый в купальный халат, стоял у большого окна, заложив руки за спину, и смотрел на Залив с высоты десятого этажа.
На этот раз они с Ритой жили в двухэтажном люксе, из тех, что обычно снимают эстрадные звезды или крупные жулики. Когда Знахарь снова появился в гостинице и подошел к стойке администратора, тот узнал его и с ходу предложил тот же номер, что и месяц назад, но Знахарь, помня, как по коридору на носилках одного за другим проносили хачиков, накрытых окровавленными простынями, решительно отказался и потребовал номер, соответствующий прихотям красавицы, стоявшей у него за плечом. Администратор понимающе поднял брови, и через несколько минут молодой мальчишка в униформе отеля уже тащил к лифту увесистую сумку Риты.
Оказавшись в номере, Рита огляделась и, сунув мальчишке мелкую зеленую купюру, решительно направилась в ванную. Знахарь посмотрел ей вслед и, пройдясь по обоим этажам номера, обнаружил еще одну ванную. Злорадно ухмыляясь, он быстро разделся и встал под душ. Минут через десять, когда он в очередной раз намылился шампунем для настоящих мужчин, дверь отворилась, и в ванную вошла голая и мокрая Рита. Подбоченясь, она посмотрела на стоявшего под душем Знахаря и сказала:
– Ты думаешь, от меня так легко скрыться? Знахарь повернулся к ней и, выпустив изо рта фонтанчик, ответил:
– Я ничего не думаю. У меня вообще нечем думать. Только эмоции и немного рефлексов, ты что – не знала?
– Да и с рефлексами у тебя не очень, – сказала Рита, подходя к просторной душевой кабине, в которой плескался Знахарь, – на меня, например, ты не отреагировал никак.
– Наверное, на меня так подействовали препараты, которые вы подсыпали мне в вашем тайном замке. Кстати, я так и не понял, где он находится.
– Потом поймешь, – ответила Рита и встала под душ рядом со Знахарем. – Тебе теперь предстоит понять очень многое.
– Тайное знание властителей мира? – саркастически поинтересовался Знахарь.
– Вроде того. Потри мне спинку.
И Рита повернулась к нему спиной.
– Пожалуйста, – ответил Знахарь и стал намыливать загорелую спину Риты.
– Тщательнее, – сделала она замечание, – и нежнее. Что я тебе – мужик какой-нибудь в бане? Скоблишь, как коня!
– Слушаю и повинуюсь, – ответил Знахарь и стал нежно водить губкой по лопаткам Риты.
Через минуту он почувствовал, что рефлексы и инстинкты в нем начали просыпаться.
– Ой, что это такое в меня уперлось? – невинно удивилась Рита.
– Я не знаю, – ответил Знахарь, продолжая водить губкой, но уже не так старательно.
Рита завела руку за спину и, поймав то, что упиралось в ее гладкие ягодицы, воскликнула:
– Не может быть!
Она повернулась к Знахарю лицом и, держа его за главный рычаг управления мужчиной, сказала:
– Ты пытался подло обмануть меня и заманил к себе, пообещав, что ничего не можешь. А это что такое?
И она возмущенно потрясла мужским достоинством Знахаря, от чего оно стало еще более твердым и целеустремленным.
– Я ничего тебе не обещал и не заманивал, – возразил Знахарь, впрочем, не слишком уверенно.
– Так, – решительно сказала Рита, – и теперь ты, конечно, попытаешься гнусно овладеть мной в душе?
При этом ее пальцы ползали по попавшему в плен горячему банану, и она, уже не решительно, а просительно прошептала:
– Ведь попытаешься, правда?
И, повернувшись к Знахарю спиной, низко наклонилась, прогнув спину.
То, что открылось глазам Знахаря, заставило его выронить губку и, положив руки на узкую талию Риты, сделать инстинктивное движение бедрами. Его твердый нефритовый стержень скользнул вперед и оказался в горячем плену нежных яшмовых ворот Маргариты.
Это было настолько приятно, что Знахарь, застонав, сделал неосторожное движение и, поскользнувшись, потерял равновесие. При этом он наступил на лежавшую под ногами намыленную губку и, взмахнув руками, грохнулся на кафельный пол, больно ударившись плечом о край раковины.
Рита, державшаяся за никелированную трубу, проходившую вдоль стены на уровне пояса, оглянулась, чтобы посмотреть, куда делось то, что только что сладко пронзало ее, и, разочарованно выпрямилась.
– У бедного Ванюшки вечно в жопе камушки, – прокомментировала она то, что увидела. – Уже на ногах не стоишь.
– Это я от наслаждения, – ответил Знахарь, морщась и потирая плечо. – Чтоб тебе провалиться, похотливая самка!
Рита стояла над ним и с огорчением смотрела на то, как только что возбужденное и твердое мужское достоинство Знахаря уменьшается на глазах и превращается в сморщенный мягкий отросток.
Презрительно фыркнув, она повернулась к Знахарю спиной и вышла из ванной.
А он, непристойно ругаясь, с трудом поднялся на ноги, и, держась за пострадавшее плечо, снова встал под душ, вполголоса проклиная Риту с ее необузданными желаниями.
Знахарь отвернулся от окна и, подойдя к столу, налил себе пива.
Рита, закутавшись в просторный махровый халат, сидела на диване и смотрела телевизор. На экране голый Джеки Чан, панически оглядываясь, бежал по рынку, ловко прикрывая срам то букетами, то сковородками, то сплетенными из бамбука тарелочками.
– Вот это мужик, – одобрительно сказала Рита, – не то что некоторые.
Знахарь усмехнулся и, поднеся ко рту стакан с пивом, тут же поморщился от боли в плече.
– Ему за это деньги платят, – ответил он и сделал большой глоток.
– Ты и за деньги так не можешь.
– Вот и чеши к нему в Китай, если он тебе так нравится, – резонно сказал Знахарь и, допив пиво, поставил стакан на стол.
– Языка не знаю, – вывернулась Рита.
– А для того, что тебе нужно, языки знать не обязательно. Даже можно быть глухонемой.
– Вот уж увольте, – Рита передернула плечами, – я уж лучше тут с тобой, убогоньким, чем с Джеки Чаном глухонемая.
– Тогда и не выступай.
Знахарь повалился в кресло и положил босые ноги на журнальный столик.
При этом полы халата распахнулись, и Рита немедленно посмотрела в ту сторону. Знахарь тщательно прикрылся и сказал:
– И не думай даже. На сегодня хватит того, что было в ванной.
Он закурил и, выпустив несколько дымных колец, спросил:
– Так где же все-таки находится эта ваша база?
После разговора с Игроками Знахарю дали переодеться в его собственную одежду и проводили на первый этаж, где в гараже где стоял микроавтобус с затемненными стеклами. Когда они с Ритой забрались внутрь и расположились в удобных креслах, он понял, что затемненными эти стекла выглядели только снаружи, а на самом деле они были просто черными и совсем непрозрачными. Так что его надежды выяснить, где он находился эти несколько дней, не оправдались. Когда через полчаса езды микроавтобус остановился, Знахарь, выйдя из него, увидел уже «Прибалтийскую». И вычислить, откуда они приехали, было невозможно.
– Давай, колись, – настойчиво повторил Знахарь. Но Рита, не отрывая глаз от экрана, только поморщилась и сказала:
– Все узнаешь, но позже.
Потом она вздохнула и, взяв пульт, решительно выключила телевизор.
Повернувшись к Знахарю, повозилась, устраиваясь поудобнее, и сказала:
– А ведь тебя уже решили ликвидировать.
– Ну и что же помешало? – спросил Знахарь.
– Не что, а кто. Я помешала.
– Интересно, каким образом? – Знахарь с любопытством посмотрел на нее.
– А очень просто, – Рита посмотрела на столик. – Дай мне сигареты.
Знахарь встал и принес ей сигареты, пепельницу и зажигалку.
– Сядь рядом.
Он послушно опустился на диван рядом с Ритой. Она закурила, затем осторожно положила руку ему на плечо и спросила:
– Больно?
– Терпимо, – ответил Знахарь. – Ты давай, рассказывай про ваши тайны мадридского двора.
– Никаких особых тайн нет, – ответила Рита, – просто я отозвала Наринского в сторонку и сказала ему, что если он допустит твою ликвидацию, я ликвидирую его самого. Еще я сказала, что женщина, которая по-настоящему любит мужчину, сделает все, чтобы спасти ему жизнь. Даже пожертвует своей жизнью. Женщины ведь меньше боятся смерти, чем мужчины, ты знаешь это?
– Ну… Слышал.
– Вот. А я знаю. И Наринский тоже знает.
– Здорово у вас там проблемы решаются! – Знахарь усмехнулся. – Подошел к начальничку и сказал, что грохнешь его, если он не сделает по-твоему. И все дела.
– Не все так просто, – Рита стряхнула пепел. – В нашей организации отношения совсем не такие, как в других местах. Я не смогу объяснить тебе все прямо сейчас… Потом сам увидишь и поймешь. Если мозгов хватит.
Знахарь повертел головой и сказал:
– Что-то я тебя не пойму. То я – умный, то – тупой… Ты реши сначала, какой я, а потом уж или говори мне все, или не говори ничего.
– Видишь ли, Костик, – сказала Рита проникновенно, – ты то тупой, то умный. И эти перемены в тебе не поддаются систематизации. И тут уж ничего не поделаешь. Но я о другом…
– А о чем?
– Знал бы ты, как мне не хочется говорить тебе об этом… Но придется. И ты, конечно же, тут же продемонстрируешь все низкие стороны своей натуры.
– Ладно, хватит предисловий, – Знахарь встал и подошел к холодильнику. – Давай, не тяни.
Он открыл дверцу и, повернувшись к Рите, спросил:
– Пиво будешь?
– А там водка есть?
Знахарь пошарил в холодильнике и сказал:
Читать бесплатно другие книги:
