Корейская гейша. История Екатерины Бэйли Рассказова Алевтина

Назавтра мы проболтали часа три, гуляя по улицам Кунсана:

– У тебя, наверное, от ухажеров отбоя нет, – спросил он ближе к концу встречи, улыбаясь.

– Ну, не скажу, что отбоя нет, но ухажеры, конечно, есть. У меня работа такая, сам понимаешь, – не стала врать я.

– У меня друг есть, – Чарли. Может у тебя есть подруга свободная? Он хороший парень, только с девушками не везет, – сменил он тему.

– Есть подруга. Давай встретимся на той неделе и пообедаем все вместе, – предложила я.

Мы договорились о встрече на следующей неделе, и я рассказала, где работает Таня и как она выглядит. Санни ответил, что он познакомит своего друга с ней в следующую пятницу и после этого зайдет ко мне. Мы попрощались, и я вернулась домой.

Глава 6

Как-то утром к нам домой зашел ди-джей «Стерео» и сказал всем собираться.

– А куда и зачем? – спросила я у девчонок.

– Здрас-сти! Каждый месяц – медосмотр, – напомнила Юля. Она, видимо, позабыла, что в первую мою поездку до медосмотра я просто «не дожила».

Мы быстро приняли душ и оделись. В местной поликлинике собрался, кажется, весь таун. Народу было, – человек сто пятьдесят! Всем нам нужно было пройти гинеколога, сдать флюорографию и кровь на СПИД. Вся процедура заняла в общей сложности часа три.

Через неделю по тауну прогремела новость, что троих филиппинок и одну русскую отправили домой с сифилисом и еще одну филиппинку с ВИЧ инфекцией.

Вообще-то такое встречалось здесь нечасто. Американцы, как только приезжают, – сразу же проходят медосмотр. Нам же, девчонкам, без справки о том, что СПИДа в крови не обнаружено даже визу в Корею не дадут. Так что откуда занесло сюда сифилис, а уж тем более СПИД – представить сложно. Может, от корейцев каким-то ветром надуло?!

Мы, хотя и не сомневались, что ничем таким не болеем, справки получали с облегчением. Если кто-то хоть раз сдавал кровь на ВИЧ-инфекцию, то прекрасно знает: вот вроде и неоткуда ему взяться, а все равно – страшно: мало ли что…

Однажды нас со Светкой позвали на «пати» («вечеринку» то бишь, если по-русски). Причем не на одну, а сразу на три. Майкла поставили на ночное дежурство, так что Светка после работы была свободна, – вот мы и решили погулять.

Едва дождавшись окончания работы и приняв душ, мы побежали на ближайшую «пати».

В крохотной двухкомнатной квартирке народу набилось, – человек тридцать! Народ сидел – кто где: на полу, на креслах, на столах. Кое-кто даже лежал на полу в туалете.

Не успели мы зайти, как нам налили по стакану какой-то кокосовой бурды. Мы выпили, немного расслабились и стали знакомиться с теми, кто был еще в состоянии это сделать. Обменявшись номерами с потенциальными клиентами, решили идти на следующую тусовку. Было часа три ночи.

Мы шли по дорожке к следующему дому, когда на горизонте появилась Ленка.

– Паприка, а ты откуда такая красивая? – спросила я у изрядно выпившей «коллеги».

Ленка развернулась, чтобы показать, откуда она шла, но не устояла и упала на землю, прямо лицом вниз. К сожалению, подхватить ее мы не успели. Тут из-за угла выскочил какой-то американец:

– Ой! Как же она так!? Я отведу ее домой, вы не волнуйтесь, – пробормотал он и взвалил Паприку на плечо.

Мы ее осмотрели: чудо, но лицо осталось «в живых».

– Ну, надо же, – протянула я задумчиво, – была б трезвая, все лицо бы разворотила. А пьяным – хоть бы что!

– Эй, ты хоть знаешь, куда нести? – решила уточнить Светка у незнакомца.

– Да, знаю, в «Стерео», – с готовностью ответил он.

– Ладно, иди тогда, – мы проводили его взглядом, и, убедившись, что Паприку несут в нужном направлении, пошли дальше.

Не буду больше утомлять вас описанием нашего дальнейшего гуляния той ночью, так как ничего интересного там, в общем-то, не происходило. Скажу только, что мы успели побывать на всех трех «пати» и время провели отлично. На работе мы почти не пили, так что иногда «проветриться» подобным образом было нам даже полезно.

Домой мы пришли только в девять утра и сразу завалились спать.

Как-то в один из скучных будних дней, когда военная база была закрыта в связи с учениями, и американцев не выпускали, мы со Светкой, не зная чем занять себя после работы, решили отправиться в гости к девчонкам из «Ориенталя».

Танька с Мирандой (той самой, из-за опоздания которой в аэропорт меня чуть было не упекли в злополучный «Ориенталь»; кстати, на самом деле «Миранда» по паспорту была обычной Машей, но ей это имя действительно казалось неблагозвучным, вот она и «сменила» его на другое) с большим аппетитом уминали лапшу. В квартире у них стоял какой-то странный непередаваемый запах.

– У вас что, скунс сдох? – поморщилась я. – Чем так воняет?

– Это нам «мама» мешок кимчи и ящик лапши притащила. Будете? – предложили они.

– Будем, – согласились мы со Светкой и присоединились к трапезе.

Дома у нас у самих была и лапша, и кимчи, но на халяву, как водится, и уксус слаще.

К тому времени мы уже почти привыкли к корейской кухне и ее специфическому запаху. В большинстве случаев их блюда жутко воняли, но на вкус оказывалась вполне даже ничего.

После еды мы отвалились от так называемого стола: деревянный круг на четырех ножках, высотой по пятнадцать сантиметров. Сидеть за ним можно было только на полу.

– Я поняла, для чего у корейцев такие столики маленькие, – пробормотала я, отвалившись от стола пузом кверху.

– И для чего же? – заинтересовалась Света.

– А дабы не надо было лишний раз шевелиться, чтобы от стола отойти, когда объешься. Сразу на пол лечь можно. Для удобства переваривания всего съеденного и выпитого, – периодически икая от обжорства, ответила я.

Мы дружно посмеялись над идиотизмом объяснения и стали думать, чем бы заняться еще.

Ту мы заметили, что Лейла – узбечка, работавшая с Танькой и Мирандой, внимательно изучает огромный плакат обнаженной девицы, висящий на стене.

– Лейла, тебе мужиков тут, что ли, не хватает? – поинтересовалась Танька. Ирония была в том, что Лейла до сих пор оставалась, похоже, единственной девственницей во всем тауне. Уж так ее родители в Узбекистане воспитали, что до замужества – ни дай Бог!

– Дуры! – засмеялась она. – Я вот думаю, – может, погадаем?

– И как? – заинтересованно вытянув шеи, хором поинтересовались мы.

– Как обычно – тарелкой, – ответила она.

– А поподробнее…?

Лейла сняла со стены плакат, перевернула его изображением вниз и положила на стол. Нашла где-то маркер и стала водить им по бумаге. Сверху в одну строку написала алфавит, по центру – цифры (от нуля до девяти), посередине листа – гробик нарисовала. По углам от гробика приписала «Ад» и «Рай», а по бокам – «Здравствуйте» и «До свидания».

У нас мурашки по коже побежали от такого зрелища.

– А это… как сказать, черная магия, что ли? – робко спросила я.

– Да нет. Просто гадание.

– А-а, – меня терзали смутные сомнения, но еще больше – любопытство.

Ну, признайтесь, кто из вас хотя бы раз в жизни не сходил к гадалке? Ой, вот только врать не надо, ладно!

– Так, мне нужно два добровольца, – скомандовала она.

Для начала я решила просто посмотреть, что из всего этого выйдет, и уж потом принимать решение об участии. «А вдруг кого прям в этом месте, да поглотит Ад? – В голове тут же пронеслась жуткая картина: языки пламени, вырвавшиеся из разверзшейся пропасти Ада, схватили меня за руки за ноги, и потащили вниз… Стоп! Просто смотрим. Фантазии приказано уняться».

– Я пас, – трусливо улыбаясь, отказалась я.

– Ладно, че делать надо? – согласилась на эксперимент Света.

Второй «пионэркой» стала Миранда.

Лейла объяснила, что нужно держать пальцы одной руки на тарелке, перевернутой дном вверх, и лежащей на изображении гробика. Она же будет вызывать «духа тьмы».

– А почему обязательно тьмы, почему не света? – шепотом спросила я.

– Темные быстрее приходят. И попрошу не ржать! Они смеха не любят, – строго добавила она.

Я попыталась представить себе, как может выглядеть этот самый «дух тьмы». Получилось нечто неопределенное. Но вот что значит: смеха не любит? Что за бред!? И в чем эта нелюбовь может у него выражаться? Тут я не удержалась и истерически хохотнула. Следом засмеялась Светка и все остальные. Мы не могли успокоиться минут двадцать. Наконец, просмеявшись, девчонки вернули пальцы на тарелку.

– Мы вызываем «дух тьмы». Приди к нам. Поговори с нами, – загробным голосом вещала Лейла. Она повторяла эту фразу снова и снова, а я с трудом сдерживала смех. Пару раз даже пришлось выйти в соседнюю комнату: при свете свечи, в полумраке, лица девчонок выглядели до комичности серьезными и сосредоточенными.

Прошло уже двадцать минут, но так ничего и не произошло.

– Миранда, ты сегодня, случайно, не пила? – с подозрением посмотрела на нее Лейла.

– Да че я там выпила? Пять бутылок пива всего-то! – возмутилась она.

– Так, понятно. Иди отседа. Танька, давай ты! – распорядилась она.

Танька долго не сопротивлялась и присела рядом.

И снова послышалось «приди к нам» и прочее. На сей раз слишком долго упрашивать «духа» не пришлось. Неожиданно, тарелка сдвинулась.

Я почувствовала, как лицо у меня непроизвольно вытянулось, но вскоре засомневалась:

– Танька, это ты двигаешь? – прошептала я.

– Нет! – так же – шепотом – ответила моя позеленевшая от страха подруга.

– Ты здесь? Поздоровайся с нами, – продолжала тем временем Лейла.

Тарелка медленно поползла в сторону надписи «Здравствуйте», затем вернулась обратно – к гробику.

– Как тебя зовут? – продолжила она все тем же замогильным голосом.

Тарелка с нарисованной на ней стрелкой поплыла к алфавиту: «Ч», «И», «Х», «Е».

– Очень приятно, Чихе, – почтительно поздоровалась с «духом» наша «гадалка».

Она задала еще некоторые вопросы о Чихе: откуда она, сколько лет, хорошо ли ей там, где она сейчас и лишь после этого обратилась к нам:

– Кто хочет вопросы задать? – спросила она шепотом.

Все молчали.

– Ладно, тогда я. Чихе, скажи мне, когда я выйду замуж?

Тарелка задвигалась в сторону цифр: «2», «4».

– У меня будут дети? Если да, то сколько?

– «3»

Мы захихикали:

– Ни фига ты, Лейла, плодовитая!

– Кончайте ржать! – шикнула она на нас.

– А ты не ори! – так же шепотом огрызнулась Танька.

Лейла тут же заулыбалась, – интересно, как это можно: шепотом, и орать?

– У меня есть скрытые таланты?

– «Да». «Царица».

Мы от такого ответа просто покатились со смеху.

Убедившись, что мы наконец-то успокоились, Лейла все-таки уточнила:

– Ты шутишь?

– «Да».

Следующий вопрос задавала уже Таня:

– А какие у меня скрытые таланты? Если есть, конечно.

– «Художница»

Я приподняла бровь, – «Однако!». Таня и в самом деле довольно неплохо рисовала.

Когда я, наконец, «созрела» и заменила у тарелки Таню, то тоже решила спросить о своем скрытом таланте. Скажу прямо, в моем случае Чихе оказалась большой шутницей:

– «Вязальщица», – ответила она.

Я обиделась. Понимаю, что глупо обижаться на какую-то дурацкую тарелку, но все же…

– А как будут звать моего мужа?

– «Вася»

Этим ответом она меня доконала. Я поняла, что на мои вопросы отвечать серьезно никто не собирается, и стала спрашивать обо всем подряд, вплоть до того, чем ее «там» сейчас кормят, лишь бы хоть как-то убить время.

Мы изрядно веселились болтливостью Чихе, но вдруг, тарелка сама по себе дернулась и резко стала указывать стрелкой на буквы. «Больно. Отпустите».

Мы быстренько попрощались и перевернули тарелку, как сказала нам Лейла. В шоке, разглядывая друг друга, мы пытались понять причину столь резкого ухода.

Тут кто-то заметил, что начинает светать. Надо же, мы и не заметили, как наступило утро.

От сидения на полу с вытянутой рукой все тело ныло. Мы устало распрощались и побрели со Светкой домой.

– Не, жутковато, конечно, но интересно.

– Угу, – согласилась я, – надо будет как-нибудь еще раз попробовать. Хочу понять, как это работает.

Многое тогда для меня осталось непонятным, но вот в том, что никто из девчонок тарелку не двигал, я абсолютно не сомневалась.

Мы потом часто еще так «гадали». И хотя со временем все поняли, что будущее свое от «духов» мы так и не узнаем, коротать одинокие ночи в их компании было куда как интереснее.

Наступила пятница, военную базу открыли.

Мы все уже соскучились по американцам и с нетерпением ждали их появления в клубах. Мне же еще были интересны и результаты смотрин: понравился ли Тане Чарли и наоборот.

Первым в «Стерео» пришел Брук, и мы оба начали получать удовольствие от очередной завязавшейся беседы: он рассказывал мне об Италии. Эта страна была его любимым коньком, и о ней он мог говорить часами.

Краем глаза я отметила, что в клубе появился Санни с каким-то долговязым парнишкой, но виду, что заметила его, не подала.

Еще около часа я слушала рассказы о чудесном итальянском вине, о пасте, о том, как прекрасен Рим и прочее, прочее, прочее…

Когда Брук, наконец, ушел, я смогла подойти к Санни и его спутнику:

– Привет, – по-русски сказала я. Слова «привет», «пока» и «красивая» знали все американцы.

– Привет. Это Чарлитто, или просто Чарли, – представил своего друга Санни.

– Очень приятно. Ну и как, в «Ориенталь» ходили? – с хитрецой во взгляде, заговорщически поинтересовалась я.

– Да. Договорились с Таней на завтра, в два часа на остановке. Ты же придешь?

– Да, конечно.

Я расспросила их про учения: чем они занимались и трудно ли это.

Оказалось, что учения – это импровизированная война. По двенадцать часов в день они работали. Периодически завывала сирена, им приходилось надевать противогазы и притворяться ранеными, убитыми, ну и так далее.

Санни не повезло: его почти сразу «убили». Я очень смеялась, когда он рассказал, что отказался идти пешком в госпиталь, куда полагалось топать всем убитым, объяснив это тем, что он, все-таки, убит, и потому идти уже никуда не может. Сослуживцы оценили находчивость «трупа» и сами отвезли его в госпиталь на джипе.

Санни смешил меня рассказами об учениях, а Чарли добавлял иногда что-то и от себя.

В целом, Чарли мне понравился: скромный, интересный молодой человек, и тоже с чувством юмора. Я подумала, что завтра у нас с Танькой должно получиться неплохое свидание.

Парни пробыли в «Стерео» около двух часов и ушли.

Я подошла к другому своему знакомому и продолжила работу. Через несколько минут дверь отворилась, и вошли Джейсон с Кларком. Мое сердце остановилось ровно на секунду, и… спокойно забилось дальше.

А я с облегчением поняла: «переболела». И улыбнулась самой себе одобрительно. У меня не осталось к нему ни злости, ни ненависти, ни любви, ни притяжения. Мое сердце наконец-то избавилось от всего того, что я когда-то испытывала к нему.

Признаться честно, я очень боялась увидеть Джейсона снова. Я не знала, как отреагирую, боялась, что прощу его, если он вдруг об этом попросит. Но – нет. Мое сердце замерло лишь на одну секунду, просто чтобы дать знак: все прошло, страница перевернута и закрыта.

Я нашла взглядом Свету: она смотрела то на меня, то на Джейсона широко распахнутыми глазами, и в ее взгляде читалось немое: «Ты как?». Я весело ей подмигнула и продолжила разговор со своим собеседником. Минут через пятнадцать я освободилась.

Света уже сидела возле Кларка.

Я подошла к ним и села рядом с Джейсоном:

– Привет. Как дела? – спросила я так, словно он был не ДЖЕЙСОНОМ, а простым «костюмером».

– Н-нормально, – слегка поперхнувшись от неожиданности, ответил он.

К нам подошла «мадам» и поставила передо мной сок. По-моему, она даже не спрашивала желания Джейсона. Учитывая нашу историю, о которой знали почти все присутствующие в клубе, она решила, что спрашивать его не имеет смысла.

Джейсон молча расплатился и закурил.

– Встречаешься с кем-нибудь? – спросила я, хотя и знала, что нет.

– Нет.

– Насколько я слышала, она тебя бросила, – ухмыльнулась я.

– А ты откуда знаешь?

– Проснись! Мы в тауне, – напомнила я.

– Ну да. А ты?

– Пока нет. Не хочу тратить свое время на кого попало. Да, кстати, еще раз спасибо, что приехал тогда в эмигрэшку и сказал, что мы жениться собирались. Хоть это и не помогло, но, знаю, – ты очень старался. Даже я поверила, – серьезно сказала я и встала. – Прощай. Надеюсь, я тебя больше здесь не увижу, – я развернулась и направилась к барной стойке.

Джейсон испарился вместе со своим другом еще до того, как я успела до нее дойти.

Ко мне тут же подошла Света:

– Ты как, в порядке? – сочувственно спросила она.

– Свет, веришь – нет!? Вот даже не екнуло нигде! Как будто с чужим человеком разговаривала. Мне даже самой не верится.

– Че, правда что ли!? – не поверила она. – Совсем нигде? Даже ни капельки!?

– Не-а, – помотала я головой.

Мы переглянулись и засмеялись.

Вот так прошла моя «болезнь». Опухоль вырезана и выброшена, все – можно свободно жить дальше! Ура!

От радости я выбежала на танцплощадку и стала танцевать, закрыв глаза и позабыв обо всем на свете. Обычно мы не танцевали на площадке, – только на мини-сцене и в бикини, но мне просто захотелось оторваться. Радость переполняла меня, и мне хотелось поделиться ею с окружающими!

И филиппинки, и кореянки, и американцы уставились на меня с нескрываемым удивлением и не могли понять: то ли я пьяная, то ли неожиданно с ума сошла? Одна «мама», кажется, поняла все правильно, и смотрела на меня, улыбаясь.

Вскоре ко мне подошла «мадам» и сказала, что мне купил сок «во-о-он тот парень» и мне пора бы вернуться к работе. Жизнь продолжалась…

В субботу, как и договорились, я и Таня ждали наших «ухажеров» на остановке. Они приехали минут на десять раньше, но мы уже сидели на скамейке, покуривая.

– Бросай курить! Это же так вредно! – вместо приветствия сказал Санни.

– Ага, а еще вредно дышать нашим воздухом с выхлопными газами, есть овощи с пестицидами, ходить под окнами и вообще жить, – возразила я, гася сигарету. Санни сам никогда не курил, поэтому постоянно пытался отучить от этой привычки и меня.

Мы загрузились в такси и поехали в Кунсан, в привычную харчевню «Валентайн-пицца».

Мы с Танькой заказали спагетти, ребята – пиццу. Еда была хоть и немного поднадоевшая, но все равно – вкусная.

Поев, мы решили прогуляться по парку скульптур. Место было очень красивое, хотя подниматься к нему приходилось метров сто в горку. Мы с Таней – отчаянные курильщики – по дороге чуть не умерли! Тем не менее, никто из нас не сожалел о прогулке. Место действительно было замечательное: прозрачный, чуть солоноватый, с привкусом моря, воздух, кружево теней от множества деревьев…

Я любовалась городом, глядя на него сверху.

– Кэт, я спросить хотел… Мы с Чарли давно все собираемся снять квартиру в тауне. Ты не знаешь, кто-нибудь сдает? – начал Санни издалека.

Я посмотрела на него внимательно. Видимо, на моем лице что-то такое отразилось, так как он тут же спохватился:

– Ты не подумай чего… просто база маленькая, и живем мы в крошечных комнатах по двое. Осточертело одно и то же каждый день видеть. Мы хотим снять двух или трехкомнатный дом, чтобы друзей иногда приглашать по выходным, барбекю устраивать, – пояснил он.

Я ухмыльнулась про себя: «Ага, как же, девять месяцев прожил, и – нормально, а тут вдруг, за четыре месяца до отъезда, решил наконец-то хату снимать?! Так что можешь хоть три часа мне рассказывать, какие маленькие квартиры на базе, – все равно не поверю! Ну да ладно, мне-то что…».

Но ему вместо всего этого ответила просто:

– Я не знаю, но могу узнать. Уверена, это не будет проблемой.

И тут же уточнила у Тани, не знает ли она, кто занимается квартирами.

– Знаю. Тетка, которая магазинчик одежды держит, – она сдает. А кому надо?

– Ну, кому?! Угадай с трех раз, – закатила я глаза.

– Ясно. Быстренько они намылились! Ну да пускай снимают, нам-то что!? – пожала она плечами.

До начала работы оставался уже какой-то час, и мы решили возвращаться. Я сказала Санни куда подойти, чтобы спросить о квартире, поблагодарила за обед, и мы распрощались.

Народу было еще не слишком много, когда в клуб зашли двое молодых корейцев. Одного я немного знала, он работал ди-джеем в клубе по соседству, а второй был мне незнаком. Они сели за столик и, заказав пиво, стали оглядываться по сторонам, рассматривая девушек. Уж не знаю почему, но через минуту меня позвали к их столику и принесли сок. Это было странным, ведь обычно я не пользовалась популярностью у корейцев, так как имела короткие и темные волосы.

Кореянки никак не могли обесцветиться до блондинок, как ни старались, – волосы у них были настолько жесткие и темные, что ни одна краска не брала. Поэтому корейцы предпочитали блондинок наших, почти натуральных, и желательно длинноволосых: для них это было экзотикой.

Тем не менее, позвали именно меня, и посадили возле незнакомого корейца. Я про себя даже выругалась: «Черт, суббота – америкосов будет куча, а мне придется сидеть с корейцем, которого я даже понимать не буду весь вечер, ведь я до сих пор не знаю корейского».

В виде исключения с корейцами нам разрешали пить, так как если они предлагают выпить, а ты – отказываешься, то тем самым наносишь ему страшное оскорбление.

Он налил мне в стакан пива, я отхлебнула. Да-а, гадость – редкостная, но придется давиться.

– Меня Стив зовут, а тебя как? – спросил он на хорошем английском. Я аж поперхнулась от неожиданности! Все-таки для этих краев – это нонсенс, когда кореец так чисто говорит по-английски.

– Кэт. А ты откуда?

– Я из Сеула, но четыре года прожил в Нью-Йорке, – учился, – улыбнулся он вежливо.

– Тогда понятно. У тебя отличный английский, без акцента, – я не стала добавлять, что и внешне, пожалуй, он тоже заметно отличался от обычного корейца: одеждой, улыбкой, манерами. Во всем его облике чувствовалось влияние западной культуры.

Мы разговорились.

Выяснилось, что он живет в Сеуле, где и служит в армии, сюда приехал – навестить друзей. Стив отлично знал историю, которая всегда была мне интересна, и мог долго и занимательно рассказывать о Корее и об Америке. Кроме того, он живо интересовался Россией, ее историей и современностью, а также делился своими впечатлениями о прожитых в Нью-Йорке годах.

Парнем он оказался весьма интересным, и проболтали мы достаточно долго: за все время он купил мне соков десять, так что часа два я с ним точно просидела. Американцы приходили и уходили, но мне и тут было интересно, так что я никуда уже не рвалась.

Вы не подумайте только, что я расистка или еще что, раз делаю такой акцент на его национальности. Просто мы работали в деревне, и если к нам и приходили корейцы, то контингент был еще тот: прямо с рисовых полей, потные и грязные, они сразу шли в клуб.

Однажды один такой «водокачка» (не знаю почему, но русские в тауне корейцев-работяг именно этим словом называли) полез ко мне, хотел, видимо, проверить грудь на предмет «настоящести». Я ничего не сказала. Молча стряхнула с себя его «граблю», подошла к «маме» и заявила, что если она не хочет скандала, то на будущее лучше меня к подобным типам не садить. Другие девчонки из клуба иногда все же терпели подобные выходки, так как такие корейцы и чаевые давали щедрые и соки покупали хорошо, но мне они были противны до тошноты.

Ну да я отвлеклась.

Тут к Стиву наклонился его друг, все это время молчавший, и что-то сказал. Немного посовещавшись, они позвали «маму» и спросили, сколько стоит мой «тикет».

«Тикетами» называли выкуп девчонок из клубов на время. Это не означало, что так клиенты платили за секс: просто во время «тикета» мы спокойно могли уйти с работы и пойти по другим клубам, в ресторан, на вечеринку, …ну, то есть куда угодно.

Я обрадовалась до одури!

Во-первых, прошло больше месяца со дня моего приезда, а выходного у меня пока еще не было. Во-вторых, я ни разу не была в других клубах. Да и вообще «тикета» у меня еще ни разу не было.

Меня выкупили за двести баксов, хотя до конца рабочего дня оставалось всего три часа. Я быстренько переоделась и, счастливая, проследовала за Стивеном к выходу. Его друг минутой раньше ушел навестить свою русскую подругу.

– Куда пойдем? – озабоченно поинтересовалась я.

– Куда пожелаешь! – улыбнулся он.

Недолго думая, я потащила его в клуб напротив. Мне очень хотелось посмотреть, как оно, – в других клубах: как танцуют, как ведут себя, кто к ним ходит.

Клуб назывался «Янг Иллэвен». Отчего такое странное название – «Молодой 11» – я так и не поняла, но местечко оказалось уютное.

Мы сели за столик: Стив заказал виски с колой, а я, после долгих колебаний, решилась попробовать джин с тоником. Как только нам принесли выпивку, в клуб вошли Санни и Чарли.

«Вот черт!» – подумала я. При виде меня на их лицах отразилось явное недоумение.

Санни подошел, и как ни в чем не бывало, поздоровался. Не задавая лишних вопросов, он сел в сторонке и принялся поглядывать на нас оттуда.

– Это твой бойфренд? – спросил Стив.