Судьба и воля Седов Б.
Старик вздрогнул, по морщинистому лицу его пробежала волна судороги. Сан Саныч посмотрел сначала на стоящего напротив Влада, затем – на его рослого, ухмыляющегося подельника, в обыкновенной, ничем не примечательной внешности которого сейчас отчетливо проявилось нечто дебильное. Сознание отказывалось верить в услышнное, но разум настойчиво убеждал: нет, это не галлюцинации, это правда. Ворвавшиеся в дом, не имеющие к милиции никакого отношения, зачем-то разыскивающие Артема бандиты, в случае ослушания сделают именно так, как обещали. Господи, за что!!!
– Вопрос первый – где сын? – дав старику пару секунд на осмысление чудовищных угроз, Влад схватил его за колючий подбородок и рывком запрокинул голову назад. – Отвечать, живо!
– Не. знаю, – тяжело прикрыв веки, одними губами прошептал Греков-старший. – Пожалуй …ста… Не трогайте… Юлю. Я… все скажу.
– Не сомневаюсь, – фыркнул, выпятив нижнюю губу, Колян. – Сейчас ты у нас расколешься, падла!
– Ладно, насчет сына – верю, – тормознув напарника категорическим жестом, кивнул бывший опер, не отпуская подбородок старика. – А жена твоя где?!
– В Кронштадте… у по. други.
– Когда вернется?! – допытывался Влад, щурясь от попадающего в глаза сигаретного дыма.
– Завтра…
– Гляди, потрох, тебе жить, – процедил ретивый «охранник» и исподлобья взглянул на Коляна. – Все, упаковывай. Собаку тоже, чтобы глаза не мозолила. Потом отгони джип чуть подальше от ворот, типа это соседский. Там такой дворец из красного кирпича возводят, что как раз… И это… аптечку мне принеси.
– А если хозяин коттеджа приедет или работяги? – кивнул за забор Колян.
– До утра тачка постоит, ничего с ней не сделается. Только закрыть не забудь, лабух, – хмыкнул Влад, напомнив подельнику недавнюю историю, когда тот по пьянке на всю ночь оставил на улице в центре Питера открытую служебную машину. Слава богу, – старенькую «шестерку». Настучи он тогда Дмитричу – и вышвырнули бы принятого в фирму амбалистого сержанта пинком под зад, как шелудивую сявку. Такое ротозейство в «КСК» не прощается.
– Понял, не бзди, – скривил губы Колян. – А ты?
– Я пока шефу обстановку доложу и в доме осмотрюсь. До утра ведь в курятнике этом долбаном торчать придется. Да и пожрать чего-то надо…
Проводив взглядом напарника, схватившего за шиворот и волоком потащившего в сарай слабо упирающегося старика, Влад тщательно затушил окурок о крашеную стену дома и убрал его в специально лежащий в кармане пиджака портсигар. Привычка не разбрасывать окурки на месте «работы» уже давно была его правилом – с тех пор как из-за найденного на месте убийства наркобарыги характерно покусанного хабарика от редкой марки сигарет его, тогдашнего районного опера, излишне упертый коллега едва не прижал к ногтю, обвинив в голимой мокрухе. Слава богу, уладилось. Коллега тот, сука, уже давно сам в Нижнем Тагиле нары полирует, а денежки, найденные им, Владом, на квартире черножопого, еще долго грели душу и закончились только недавно, с покупкой новой сосновой мебели на дачу в Зеленогорске. Клевый был гешефт, нечего сказать. Из тех, что случаются всего раз-два в жизни.
Девушка лежала на кровати в дальней, третьей, комнате и, казалось, спала. Но едва Влад отодвинул заменяющую дверь китайскую бамбуковую штору и перешагнул порог, она открыла глаза, повернула к нему миловидное лицо и некоторое время смотрела на него изучающе, а потом вдруг… улыбнулась, и причем улыбнулась так, как можно улыбаться только хорошо знакомому, если не сказать – близкому человеку. У Влада по спине непроизвольно пробежал холодок.
На первый взгляд Юлии можно было дать двадцать три-двадцать пять лет. Но что-то неуловимое в ее облике подсказывало Владу, что на самом деле она несколько старше. Видимо, ее внутренний, абсолютно лишенный потрясений, ровный и совсем не похожий на суровую действительность сюрреалистический мир, в котором она пребывала с момента рождения, защитил ее нервную систему от сказывающихся на внешнем виде любой женщины стрессов. А заботливый уход и любовь родителей не дали завянуть почти невесомому на вид, но каким-то чудом не утратившему сексуальной привлекательности телу.
Влад разглядывал Юлию не меньше минуты и вдруг поймал себя на мысли, что любуется ею. Девушка и впрямь была очень красива. Длинные, хорошо вымытые, расчесанные, чуть разметавшиеся по подушке и блестящие в свете настольной лампы русые волосы, курносый носик, тонкие губы, маленькая девичья грудь, длинные изогнутые ресницы и голубые, безмятежно глядящие на него почти в упор глаза заставили сердце бывшего опера сперва замереть, а затем невольно удвоить частоту ударов. Видимо, нечто похожее ощутил и твердолобый облом Колян, когда впервые увидел это, похожее на спящую принцессу, никогда не знавшее мужской ласки, очаровательное создание.
Интересно, она умеет ходить или?..
– Привет, – с трудом шевеля губами, выдавил Влад. – Как дела? Отлично выглядишь.
Девушка не шелохнулась, по-прежнему с интересом разглядывая гостя и водя зрачками по его лицу. От этого обволакивающего, преисполненного умиротворения взгляда, притягивающего, как магнитом, и одновременно пугающего своей пустотой, к горлу бывшего старшего опера подступил ком. Возникшее при первом взгляде на девушку вожделение сменилось неосознанным страхом. В голове Влада мгновенно образовался дьявольский коктейль, в котором смешались сумбурные чувства и не способные оформиться во что-то конкретное воспаленные мысли. Так не долго и крышей тронуться. Гипнотизирует она, что ли?
– Ну, ладно, отдыхай, – Влад усилием воли растянул губы в жалкое подобие улыбки и пулей вылетел из комнаты. Только оказавшись за порогом, он смог нормально вздохнуть. Дьявольщина какая-то!
Закурив и несколько раз жадно затянувшись, Влад огляделся. Интуиция отчего-то настойчиво подсказывала ему: сегодня парень не придет, и они с Коляном тянут пустышку. Однако задача по поимке баклана, нагло и вызывающе раскидавшего охрану Киржача и прилюдно унизившего самого босса, требовала четкого выполнения всех положенных оперативно-розыскных мероприятий. И засада в доме у родителей беглеца была неотъемлемой его частью…
Идея коротать, пусть короткую и теплую, ночь в кожаном салоне «мерседеса» Владу не нравилась. Да и после всего происшедшего по вине упрямого старика будет лучше, если они займут наблюдательный пост внутри дома, возле выходящего в сторону ворот окна кухни, а калитку оставят слегка приоткрытой. Да и пожрать, честно говоря, не мешало бы. Эх, водочки бы еще до кучи, по сто грамм на глаз!
Влад достал компактную рацию «моторола» дальнего радиуса действия и вызвал шефа «КСК» Игоря Дмитриевича.
– Как у вас? – спокойно поинтересовался начальник охраны.
– Клиента здесь нет, – доложил Влад. – Старик не хотел впускать, заподозрил чего-то, пришлось дать по репе и связать. А так все тихо.
Про убитую собаку бывший опер решил не сообщать. Не хотелось. Да и дела это не меняло.
– До девяти утра глаз не смыкать, – сухо приказал Дмитрич, помолчав. – Если к тому времени клиент ни на одной из точек не обьявится, пришлю смену.
– Понял вас, – Влад убрал рацию, кинул взгляд на комнату, гле лежала Юлия, и вышел в примыкающую к просторной гостиной маленькую кухню. По-хозяйски открыл холодильник и невольно улыбнулся. Закуски было достаточно. Не весть что – вареная картошка, свежая зелень, масло, соленые огурцы, шмат сала с перцем – но выбирать не приходилось. Внимательно оглядев старинный кухонный шкаф и открыв по очереди все дверцы, нашел хлеб, соль и – к своему неподдельному удивлению – заткнутую пробкой старинную бутыль зеленого стекла с изрядной дозой подкрашенной корнем калгана самогонки.
Хлопнула дверь – это вернулся Колян. В руке его была автомобильная аптечка.
– Оба-на! Первач! Так в масть, что аж противно, а?! – плотоядно глядя на выложеные на столик у окна нехитрые деревенские продукты и бутыль без этикетки, скуластый в предвкушении потер ладони. Подошел вплотную, наклонился почти к самому уху подельника и спросил, чуть понизив голос: – Как тебе девочка? Отпад, да? И самое главное – она, сладкая, никому ничего не скажет!!!..
– Даже не думай об этом, понял?! – неожиданно для сержанта взвился Влад и сгреб его за отворот пиджака. – Тебя зачем сюда послали?!
– Клиента пасти, – ошалело пролепетал Колян.
– Вот и паси! Тоже мне, секс-террорист нашелся, – Влад отпустил пиджак блондина, кивком указал на стул:
– Садись, перекусим. Там, в сарае, все путем? Не зашибил дедушку?
– Сходи и посмотри, если тебя это так волнует! – огрызнулся Колян, падая на стул, и вытаскивая из кармана пачку сигарет. – Жив, что с ним станется…
– И насчет девки я слышать больше ничего не хочу, понял? – Извращенец, мать твою… Лярв вокруг мало шляется, что ты на убогих бельма пялишь?! – Раскупорив бутыль, Влад налил себе и напарнику по трети стакана алого, резко пахнущего травами и сивухой самогона.
– Так я в качестве стеба, ты что гонишь, в натуре! – начал оправдываться Колян и жадно принялся сооружать бутерброд с салом и луком. – Сдалась она мне… Хотя, бля буду, рожа и сиськи у нее того, правильные, – все-таки не удержался от скабрезного комментария скуластый амбал и взял протянутый Владом стакан с первачом. – Ну, будем… За то, чтобы… эта…
– Ладно, без тостов обойдемся, – поморщился бывший опер, опрокидывая содержимое стакана. Проглотил, выдохнул, прислушался к ощущениям организма. Кажется, нормально пошло. Закусив ядреное пойло соленым огурцом и хлебом, Влад молча уставился в окно. На душе у него отчего-то стало тоскливо и противно. А перед глазами – что за напасть! – как приклеенное, стояло безмятежно улыбающееся лицо глупышки Юлии. В какое-то мгновение даже появилась шальная мысль – а не свинтить ли из этого проклятого дома к чертовой матери? Но усилием воли дурацкая идейка была немедленно и с позором выброшена из головы по причине полного несоответствия возложенным на их «боевое звено» служебными обязанностями.
– Может, повторим? – довольно потирая руки и с аппетитом работая челюстями, спросил Колян. Щеки его заметно порозовели, движения стали торопливыми, ломаными, как бывает всегда в момент долгожданного «прихода». Теперь – попробуй отними, пока будет что пить. Подняв за горлышко вместительную бутыль, в которой оставалось еще граммов семьсот-восемьсот похожего на вишневый компот маслянистого самогона, охранник небрежно поболтал содержимое и изрек с видом старого знатока:
– Че тут пить?! Усидим в два счета, даже ни в одном глазу не закукарекает!.. Я свою норму знаю. Литр! А на двоих тут – пшик, только прибавить разговору!..
– Черт с тобой, наливай, – поколебавшись, махнул рукой Влад. И впрямь, чего не расслабиться дармовым первачком с закусью, если закаленная в ментовских передрягах интуиция настойчиво говорит: сегодня гостей не будет, можно отдыхать.
После четвертой дозы Влад неожиданно для себя вдруг провалился в бездонное черное забытье. Крепким оказалось стариковское зелье с непривычки, вырубило, что та кувалда…
Пробуждение было тяжелым, муторным, тошнотворным. С трудом разлепив веки, Влад некоторое время тупо вращал зрачками, силясь понять, кто он вообще такой и где сейчас находится. А когда в отравленное сивушными маслами сознание наконец вползла червяком долгожданная догадка под названием «вспомнить все», он застонал и осторожно принял сидячее положение. Представшая перед его взором картина вчерашней попойки удручала. На столе царил полный бардак, словно накануне здесь пировала стая голодных гоблинов. Тарелки с остатками закуски были полны пепла, смятые хабарики от сигарет в нескольких местах прожгли до дыр старую клеенку, валялись ошметки квашеной капусты и сальные шкурки. На подоконнике лежала открытая автомобильная аптечка. Влад заметил, что в его стакане осталось еще немного самогона и, превозмогая отвращение, заставил себя выпить жизненно необходимое в его незавидном положении «лекарство». Отдышался, припоминая события вчерашего вечера, и вдруг, ругая себя последними словами, вскочил на ноги, ошалело вращая головой по сторонам в поисках пропавшего напарника. На том месте, где в момент последнего проблеска сознания находился верзила Колян, сейчас лежала опрокинутая табуретка…
Бывший мент содрогнулся от внезапно вспыхнувшей в его воспаленном мозгу догадки. Выскочив из-за стола, всклокоченный, помятый и опухший Влад бросился в дальнюю комнату, на бегу уже различая доносящиеся из-за бамбуковой шторы шорохи, скрипы и тихое, жалобное мычание. Сердце его сжалось, перед глазами поплыли темные круги. Ворвавшись в спальню, секьюрити увидел именно то, что предполагал увидеть.
Некогда укрывавшее Юлю тонкое одеяло сейчас комом лежало на полу. Так же, как и ночная рубашка. Голая, тщедушная, невероятно худая девушка была буквально примята массивной тушей громко сопящего, кряхтящего и неистово, словно забивая сваи, дрыгающего прыщавой задницей Коляна. Глаза Юли были широко открыты и полны слез. При каждом очередном толчке фаллоса по ее изможденному мокрому лицу пробегала судорога. Владу показалось, что Юля беззвучно прошептала: «Спаси меня!». В следующий миг Влад метнулся к продолжающему свое грязное дело подельнику и нанес ему сильнейший удар кулаком в ухо. Затем схватил за воротник рубашки, сбросил с кровати на пол и принялся отчаянно избивать ногами, сипло выкрикивая:
– Ты что сделал, паскуда?! Ты что сде-е-елал?!! Я же тебя просил не трогать ее, су-у-ука-а!!!..
Однако громила Колян отнюдь не собирался выступать в роли безответного салаги и, поджав хвост, сдаваться на милость старшего, опытного, и, как выяснилось, гораздо более «правильного» напарника. Смертельная обида за прерванное на самом интересном месте удовольствие заставила его в считанные секунды сгруппироваться, кубарем откатиться в сторону, а затем одним прыжком вскочить на ноги и с громкими криками броситься в контратаку. Первый же удар Коляна – прямой в грудь – хоть и наткнулся на подставленный жесткий блок, но все-таки пробил его и достиг цели, на секунду лишив Влада возможности полноценно дышать. А молниеносный второй – снизу в челюсть – отбросил заметно уступающего в росте и весе противника на стену. Ударившись затылком, Влад издал глухой стон и стал медленно оседать на пол. На перекошенном от ярости скуластом лице Коляна появилось подобие улыбки. Он решил завершающим эффектным ударом поставить точку. Резко выдохнув, подпрыгнув и выбросив вперед вытянутую в шпагат ногу, каратист Колян «ван-даммовским» ударом попытался достать оседающего Влада сокрушительным в висок, но… Не тут то было! Нога сержанта по инерции пролетела дальше, чем следовало, заставив его самого на какую-то короткую секунду повернуться спиной к чудом успевшему пригнуться противнику.
Точно направленный удар «копьем» в незащищенную печень заставил Коляна истошно взвыть, выгнуться и, поджав скрюченные руки к груди, рухнуть на пол и засучить ногами.
Влад оттолкнулся от стены, качаясь, словно пьяный, подошел к лежащему без штанов напарнику. Нагнулся, забрал из кобуры Коляна пистолет, сунул ствол за ремень джинсов и обессиленно повалился в стоящее возле шкафа кожаное кресло. Отдышавшись и стараясь не смотреть на завозившуюся на кровати Юлю, взялся двумя руками за нижнюю челюсть и, закрыв глаза и наморщив лицо, аккуратно, но уверенно дернул вниз. Пронзительно взвыл, в последний момент успев убрать пальцы, чтобы не прикусить их, и с выступившими из глаз слезами откинулся на спинку кресла. Пожевал, проверяя, удалось ли вправить сустав. Кажется, на этот раз опять повезло. Черт бы побрал эту челюсть! Сломанная еще в юности в трех местах, а после – не совсем правильно сросшаяся и оттого слегка потерявшая в «геометрии», она с тех самых пор была у Влада слабовата и с неприятной регулярностью выскакивала от более или менее сильных ударов. А учитывая его взрывной характер, драться приходилось, и часто. Сегодняшний вывих был уже пятым или шестым по счету. Многовато…
Колян понемногу пришел в себя. Матерясь и охая, он приподнялся, смерил Влада ненавидящим взглядом, схватил валяющиеся возле кровати брюки с трусами и стал торопливо одеваться. Куда только похоть улетучилась? Да и взгляд стал значительно трезвее, чем до драки. Добрые звездюли как радикальный способ выгонять избыток алкоголя оказались весьма эффективны.
– Что же ты наделал, тварь? – снова повторил свой вопрос Влад. Уголок его рта нервно дергался. Вся левая часть лица отекла. В лежащей на коленях руке был зажат компактный ствол-бесшумка. – Я же тебе как человеку русским языком сказал: девчонку не трогать, даже пальцем! А ты что, оглох?! Или конский столбняк вконец замучил?!..
– Пошел ты на… со своими проповедями, понял?! – огрызнулся Колян, назвав самый короткий и известный не только гражданам бывшего СССР, но и жителям многочисленных «братских» государств на разных континентах, адрес из трех букв. Держась за полыхающий бок и непрерывно морщась, скуластый насильник с невероятным трудом принял вертикальное положение. – Кто ты такой, чтобы я тебя слушал?! Кого хочу – того е…у, и ты мне не указ!!!
– Хлебало закрой, щенок, – угрожающе процедил старший звена. – Я еще не закончил.
– Срать я на тебя хотел! Отдай пушку! Она, между прочим, не казенная, на мои бабки куплена! – потребовал Колян.
Влад брезгливо фыркнул, положил свой пистолет на подлокотник кресла, вытащил из-за ремня «беретту», выщелкнул обойму и принялся один за другим вытаскивать из нее патроны. Когда ладонь его наполнилась, а обойма, наоборот, опустела, задвинул ее обратно в ствол и швырнул Коляну: – Подавись. Нам чужого не надо. – Патроны же на всякий случай ссыпал себе в карман пиджака. Кто знает, что этому гнусному извращенцу в голову взбредет. Заметив, что амбал, прихрамывая, двинулся к выходу, окрикнул грозно: – Стоять, я сказал! Неужели ты думаешь, что после всего случившегося я так просто тебя отпущу?!
– А что ты со мной сделаешь? – обернувшись, с вызовом спросил Колян. – Замочишь?! Или в мусарню сдашь?! Давай, звони, чего же ты медлишь?! Или очко жим-жим?!
– Надо же, как мы заговорили, – покачал головой бывший опер. – Мусарня! Помнится, несколько недель назад один из нас еще погоны с лычками носил и долю с лоточников в переходе у метро старшему по званию засылал. А теперь, гляди, какие мы крутые!.. Падла ты, падлой был, падлой и останешься!
– А сам-то кто?! – вскинулся Колян. – Товарищ капитан, болт, баклуши и стакан! Ха-ха!
– В отличие от тебя, тварь, я… – начал было Влад, но тут же замолчал, решив не тратить время на бесполезные препирательства. Сказал жестко: – Моя бы воля – пристрелил бы тебя прямо здесь! Но, твое счастье, не хочется следов оставлять… Мне семью содержать надо, и терять приличную работу из-за всяких похотливых говнюков я не собираюсь!.. Короче, сейчас ты, плесень подъяичная, в темпе вылизываешь кухню от блевотины, чтобы комар носа не подточил, вытираешь отпечатки пальцев отовсюду, где они могут быть, а я займусь девчонкой. Приведу ее в порядок, насколько это вообще возможно. Ты, скотина, до самой смерти должен Бога молить, чтобы никто ничего не заметил! – Влад выдержал паузу и продолжил обычным тоном: – Когда все следы уничтожим, садимся в тачку и вместе едем на базу, к Дмитричу. Пусть он решает, что с тобой, озабоченным, делать… Не слышу ответа?!
Колян напряженно думал, морща лоб и нервно кусая губы. По сути, иного выхода из создавшейся ситуации у него не было. Если только… Скуластый громила бросил полный ненависти взгляд сначала на лежащую на окровавленной простыне и беззвучно плачущую Юлию, затем перевел глаза на сидящего в кресле с пистолетом в руке Влада и чуть заметно кивнул. Спросил только:
– А со старым что делать? Настучит ведь, гондон рваный, бля буду!
– Не настучит, – не слишком уверенно буркнул Влад. – Скажи доходчиво, чтобы засох и не рыпался. Узнаем, что заяву накатал, – вернемся и кончим всех, включая старуху и его долбаного сынка!.. Посидит в сарае, рядом с дохлой сявкой, бабка придет – развяжет. Ты все понял, что тебе надо сделать?
– Понял, понял. Не пальцем деланный.
– Вот и выполняй! – рявкнул Влад. – На все – про все у тебя – он взглянул на наручные часы – десять минут!!!
Насильник скрылся за бамбуковой шторой. Экс-капитан спрятал пистолет в замшевую наплечную кобуру, поднялся с кресла, подошел к кровати и с состраданием посмотрел на девушку. Слезы беззвучно катились по ее лицу, которое не выражало ровным счетом ничего.
– Прости, если сможешь, девочка, – тихо прошептал Влад, осторожно коснувшись кончиками пальцев растрепанных русых волос. – Не знаю, слышишь ты меня или нет, но я хочу, чтобы ты простила меня. Не углядел я за этим скотом. Он свое получит, не сомневайся, такие козлы долго не живут…
Он оглядел обнаженное, болезненно худое тело Юлии и, к своему облегчению, не обнаружил никаких царапин, синяков и засосов – одним словом, ничего, что могло бы без экспертизы однозначно свидетельствовать об имевшем место акте изнасилования, не считая разве что кровавого пятна на лобке и испачканной простыни. На всякий случай осторожно приподнял девушку и осмотрел спину. Ничего. Повезло паскуднику…
Влад собирался уже направиться к шкафу, чтобы поискать там чистую простыню взамен испачканной, как вдруг заметил движение глаз Юлии и вслед за этим уловил какое то шевеление позади себя. Рука машинально скользнула к пистолету, мышцы напряглись для стремительного броска в сторону, но спастись бывший опер уже не успел.
Легко пробив черепную кость, оружие мягко вошло в голову Влада, проникнув в мозговую ткань. Он умер мгновенно, так ничего и не почувствовав. Просто рухнул лицом вниз, дернулся и затих.
Шумно вдохнув, Колян опустил кочергу, на конце которой, испачканном липкой кроваво-серой массой, налипла назаметная на первый взгляд крохотная прядка черных волос, и с ухмылкой воззрился на девушку. Спросил ехидно:
– Что, сука, страшно?! – и тут же сам себе ответил, цокнув языком: – Да тебе, дуре, все едино – что х…й, а что дубина. Ладно, не ссы. Сдалась ты мне, убогая!..
Вытащив из внутреннего кармана пиджака Влада рацию, Колян вызвал босса “КСК”.
– Слушаю тебя, Штыхно, – отозвался Дмитрич.
– У нас ЧП, босс, – глумливо усмехаясь, сообщил убийца. – У Влада крыша поехала!!!
– Точнее, – холодно потребовал Дмитрич. Словно поняв причину, по которой мялся боец, бросил нетерпеливо: – Говори прямо, наша волна не прослушивается.
– Ну, в общем, звиздец полный. Вечером связали мы старика и стали ждать клиента. Влад нашел в хибаре вонючую самогонку и предложил вмазать по сотке. Все кричал, что у него, мол, интуиция, и фраер сегодня в Рамбове не обьявится… Ну, думаю, он среди нас двоих главный, ему виднее… Каюсь, Дмитрич, нарезались мы сивухи, как доктор прописал. Короче, я отрубился прямо на столе, а когда очухался – гляжу, нет Влада… Тут… В общем, кроме сына у этих хрычей, оказывается, еще дочка есть. Парализованная, дура полная, но мордаха и фигурка ничего себе. Влад, извращенец, еще с вечера глаз на дебелую положил. Кому, говорит, она чего скажет, прикинь? А когда я отрубился, залез на нее и принялся трахать. Я когда увидел – аж глаза на лоб вылезли!!!
– О-ой, мудак! – сдавленно простонал Дмитрич, и Колян очень натурально представил себе, как шокированный известием шеф болезненно зажмурился и скривил лицо. – Ой, су-ка…
– Не то слово!!! В общем, стащил я его, голого, с девки, направил в рожу ствол и приказал одеться. А этот урод вдруг как прыгнет на меня! Махается он – будь здоров. В общем, пушак у меня ударом ноги выбил и в глотку вцепился… Крыша явно, того, совсем съехала. Ну, схватились мы по-серьезному. Он, падаль, мне ливер чуть не посадил, а я ему, кажется, скульник раскрошил, все мурло отекло. Только ему все нипочем – упадет, встанет и снова прет, как зомби! Короче, Дмитрич, успокоил я его кочергой по голове…
Теперь не знаю, что делать. Девка эта, оттраханная, на кровавой простыне елузится, Влад сверху рухнул, вся кровать в крови и мозгах. А в сарае – старикан связанный. Да и бабка его вроде вот-вот должна из Кронштадта вернуться. Что мне делать, а?!
В рации повисла долгая пауза, видимо, шеф «КСК» напряженно искал выход из не сулящей ничего хорошего, да что там – откровенно гнилой и попахивающей тюремной парашей ситуации. Колян терпеливо ждал ответа, мысленно торжествуя от того, что удалось переложить ответственность за случившееся на бывшего опера.
Наконец на том конце волны тихо кашлянули, и тихий голос Дмитрича спросил:
– На кухне только печка или газовый баллон тоже есть?
– Есть! – с готовностью кивнул Колян. – Причем конкретный!
– Тачку где оставили?
– Здесь, рядом.
– Тогда так. Влада по-любому нужно похоронить по-человечески. У него жена и двое пацанов. Будем имитировать уличное ограбление. Загони тачку во двор, вплотную к двери. Труп обшмонай, забери липовую ксиву, часы, деньги, сними цепочку и обручальное кольцо. Оставь только документы. Тело заверни во что-нибудь плотное, вроде одеяла или мешковины, и грузи в багажник. Рукоять кочерги тщательно оботри тряпкой, чтобы отпечатков твоих не осталось. Старому дай в рог, чтобы вырубился, и тащи в дом. Положишь на пол, на кухне. На столе чтобы была пустая бутылка из-под пойла, жратва и один – запомни, только один! – стакан. Кухню облей бензином и подожги. А сам садись в тачку и дуй в Рамбовский парк, судя по адресу, он должен быть рядом с хибарой. Найди укромную аллейку, чтобы обошлось без свидетелей, и положи Влада где-нибудь в сторонке, чтобы лежал не прямо на дороге, а рядом. Кочергу… э-э… еще раз смочи в ране и брось неподалеку, только пальцами не заляпай! Чем раньше найдут тело – тем лучше. Через час-полтора жду тебя на базе. Все. Выполняй.
– Я понял, босс! – старясь не выдать охватившую его радость, деловито рявкнул Колян, после чего отключил связь, спрятал трубку в карман и – громко расхохотался.
«Кажется, пронесло, – вытаскивая из кармана убитого бумажник, ехидно думал скуластый амбал. – Черт бы побрал этого задрота. Мало того, что кайф редкий обломил, так чуть под ломовую раздачу не подвел! Мумию лежачую пожалел, слизняк долбаный… Хорошо, Дмитрич – мужик конкретный. Ни тебе жалости, ни хрена. Старому дать в рог – и вместе с девкой в огонь. И весь х. й, до копейки! Нет, с таким шефом работать – одно удовольствие!»
Глава 4
Луч света в темном царстве
По широкой, с некогда лакированными, а сейчас заметно облупившимися дубовыми перилами, лестнице Артем, игонорируя лифт, не спеша поднялся на пятый этаж. Остановился возле металлической двери квартиры, достал ключи, выбрал тот, что отпирал простенький нижний замок – если Аня дома, то закрытым был только он, – хотел уже вставить ключ в замочную скважину, но тут до его слуха из глубины квартиры донесся едва различимый незнакомый мужской голос. Несколько секунд спустя весь обратившийся в слух Артем уже отчетливо различил шаркнувшие в прихожей тяжелые шаги…
Внутри у него все моментально оборвалось, в висках гулко застучал пульс.
Дьявол, неужели спецы из подчиненной Киржачу частной службы безопасности за два с небольшим часа, прошедшие с момента окончания драки в «Мельнице», уже вычислили Анютин адрес, прикатили сюда, проникли в квартиру и, взяв девушку в заложницы, с нетерпением ждут его возвращения, намереваясь учинить жестокую сатисфакцию?! Если дело обстоит именно так, то рассчитывать на снисхождение не приходится. Эти цепные бультерьеры, готовые по приказу хозяина порвать в клочья кого угодно, так просто не отвяжутся… Т-твою мать!
При мысли, что любимая девушка, совершенно беззащитная, сейчас находится в лапах угрюмых обломов Киржача, Артему стало не по себе. Стоп, главное – не паниковать, успокаивал он себя. Прежде всего – трезво, без эмоций, взвесить ситуацию и попробовать повернуть ее в свою пользу.
Легко сказать – без эмоций, когда тебя всего трясет от злости!..
Так. Без паники. Возможно, не все так плохо, как кажется. Маловероятно, что, ворвавшись внутрь, озернинские гости сразу причинят Ане неприятности. Не для того их послали. Звонить в звонок или пытаться зайти прямо сейчас при помощи ключа – однозначный путь в ловушку. Нет, так беззубо действовать нельзя. А что, если подойти с другой стороны? Допустим, в квартире его действительно ждут боевики. Значит… их нахождение там незаконно и может расцениваться как преступное проникновение в жилище! А это уже конкретная статья УК… Пожалуй, на этом можно сыграть. Анонимный звонок в милицию с сообщением о вооруженном захвате заложников – и ОМОН или СОБР будет на месте через пятнадцать минут, при полном боевом параде. Зная повадки «черных масок», можно с уверенностью предположить, что мало этим козлам не покажется. Пусть потом на Литейном объясняют, что они здесь делали в такое время, да еще наверняка – при оружии… Только нужно предупредить Анюту, чтобы не волновалась и вела себя спокойно. Трубку, сто к одному, поднимет именно она. Параллельных аппаратов в квартире нет, значит, подслушать их короткий разговор практически невозможно. А гоблинам этим она скажет, что звонил он, Артем, чтобы предупредить:
скоро будет дома, с цветами и шампанским. Пусть полыбятся, твари, пока зубы целы…
Приняв решение, Артем уже собирался броситься вниз, к расположенному в двух шагах от подъезда таксофону, но тут в двери квартиры громко щелкнул замок, дверь приоткрылась, и на площадку этажа шагнул раскрасневшийся, взмыленный и взлохмаченный мужик лет сорока, с торчащим изо рта дымящимся хабариком, в расстегнутой на груди грязной спецовке, из-под которой торчал застиранный тельник. В руке мужик держал прямоугольный металлический чемоданчик для инструментов, каким обычно пользуются сантехники. Нос Артема отчетливо уловил исходящие от мужика пары застарелого перегара.
Скользнув по Артему безразличным водянистым взглядом, сантехник обернулся через плечо на маячившую в дверном проеме Анюту и сказал, видимо, продолжая ранее начатый диалог:
– …А с соседями из одиннадцатой квартиры сами разбирайтесь! У них весь потолок в разводах! – после чего буркул нечто малопонятное и с грациозностью косолапого медведя стал спускаться вниз по ступенькам.
Артем все понял. Прислонился плечом к стене, глубоко вдохнул и на миг прикрыл глаза. С души словно свалился тяжелый камень. Открыв глаза и улыбнувшись, он вошел в квартиру, запер за собой дверь, заключил Анюту в объятия, поднял в воздух и, быстро закружив, бережно поставил на место.
– Привет, малыш. Что за аврал? Мы кого-то затопили?
– Привет. Ты голодный?
– Повар не может быть голодным. Что произошло? – повторил свой вопрос Артем.
– Труба на кухне под раковиной протекла, я и не заметила, там ведь дверцы, – жалостливо, совсем по-детски, сообщила одетая в джинсы и обтягивающую белую футболку и от этого невероятно сексапильная Анюта. Крепко прижавшись упругой грудью к Артему, девушка положила голову ему на плечо. – Соседка снизу, вдова-профессорша, как только заметила расплывающееся на потолке пятно, сразу подняла на уши аварийную службу. Требует компенсации на ремонт. Пять тысяч рублей, представляешь?!
– Да уж, от скромности тетя точно не умрет. Удивительно, как ей вообще удалось в такое время вызвать сантехника, – улыбнулся Артем, гладя ладонью пахнущие лавандой и духами волосы девушки. – Видимо, та еще дамочка.
– Это точно, – вздохнула Аня. – Первая склочница во всем подъезде. Раньше, лет десять назад, вечно всякие подписи собирала, то с кляузой на РЭУ, когда ее чуть сосулькой не пришибло, то под гневным письмом генералу в РУВД, когда затюканный участковый великим и могучим русским матом послал ее с очередной жалобой куда подальше… Сейчас успокоилась, видимо, дошло, что достучаться до небес все равно невозможно. Как прошел банкет?
– Ужас, – в тон Анюте отозвался Артем. – Напились, подрались. Пришлось успокаивать. Ерунда.
– Тебе из автосервиса звонили. Сказали, машина уже готова. Завтра после десяти утра можно забрать, только двести тридцать долларов прихватить не забудь. Ты что, угодил в аварию? – отстранившись, Аня внимательно посмотрела на Артема. Во взгляде девушки Артем уловил тревогу. Странно, но эта неподдельная тревога за него добавила Греку еще больше нежности.
– Да какая там авария, чушь собачья, – усмехнулся он. – Один не в меру борзый браток прикатил ночью на стоянку, бухой в хлам, стал парковать своего «крокодила» и… Пустяк, если разобраться, но все равно неприятно.
– Значит, наша завтрашняя поездка на озеро снова отменяется, – грустно констатировала Аня, отведя глаза. – Пока ты заберешь машину, пока погрузимся – уже поздно будет…
– Анют, – наконец решился Артем.
– Что?
– Я должен тебе что-то сказать…
– Я тоже должна тебе что-то сказать, милый, – мягко перебила девушка и подняла полный нежности взгляд на любимого мужчину. – У нас будет ребенок. Месяцев через семь. К мартовским праздникам.
– Это… уже точно? – сглотнув мгновенно подступивший к горлу комок, прошептал Артем. – Ошибки быть не может?
– Точнее не бывает, – осторожно улыбнулась Аня, наблюдая за молниеносной и несколько странной реакцией Артема. – В таких делах гинекологи не ошибаются. Представляешь, через каких-нибудь полгода, чуть больше, мы с тобой станем мамой и папой. В большой комнате будет стоять кроватка, а в ней – крохотный розовенький человечек, которому мы с тобой подарили жизнь и который отныне всегда будет рядом с нами. Это так замечательно! Я так счастлива! Знаешь, мне почему-то кажется, что у нас непременно будет дочурка!
– О-бал-деть, – выдавил Артем.
– Ты не рад?! – не спуская глаз с растеряного, чем-то, как ей казалось, крайне озабоченного Артема, промурлыкала Аня. – Да, я помню. Однажды, давно уже, ты сказал, что хотел бы иметь сына. Но ведь насчет девочки – это только мое предположение!
– Аня…
– Да, милый?
– Я… понимаешь… это все так неожиданно… ведь мы еще даже не женаты… в общем… – Артем, в душе у которого все буквально пело и ликовало, почему-то – вот досада! – никак не мог найти подходящих слов. И Аня, ожидавшая с его стороны несколько иной реакции на известие, истолковала замешательство Артема по-своему. Девушка перестала улыбаться, решительно отстранилась, закрыла лицо ладонями и бросилась в спальню, где, упав на кровать и уткнувшись лицом в подушку, зашлась в громких, сотрясающих все ее хрупкое тело рыданиях. Артем неторопливо сел рядом на край кровати, нагнулся, бережно обнял плачущую девушку за плечи, поцеловал в мочку уха и чуть слышно произнес:
– Между прочим, в твоем положении вредно волноваться, малыш. Не веришь? Честное слово, не вру, я лично в журнале читал, правда, уже не помню, в каком именно. Тем более, что я не вижу никаких причин для слез. Ну, разбили нам сегодня тачку, ну украли у меня в автобусе кошелек с деньгами и паспортом, ну уволил меня Гольданский за драку с перебравшими водяры наглыми бакланами, ну затопили мы соседку с четвертого этажа, ну, попали на все, что есть в загашнике, бабки… Какая, честное слово, ерунда! Особенно по сравнению с теми хлопотами, которые появятся у нас после рождения малыша.
Свадьбу, опять-таки, надо справлять, с кучей гостей, кольца там всякие покупать, платье подвенечное, костюм, белый лимузин с ленточками на капоте заказывать, в свадебное путешествие ехать… Где на все это денег взять?.. Кошмар! Ну ничего, думаю, как нибудь выкрутимся. Банк ограбим. Или займем у кого-нибудь. У тебя, малыш, случайно, знакомых миллионеров в резерве не завалялось? Из числа бывших поклонников. Нет? Слава Богу, а то я, знаешь ли, ревнивый – просто жуть! Да-а, не легко тебе будет до глубокой старости с таким мужем жить. Может, еще не поздно передумать, а?
– Я тебе передумаю… Все глаза выцарапаю, если не женишься, понял?!
– Молчу, молчу, молчу!
– Вот так-то…
– Только без рукоприкладства! С детства не выношу щекотки!
– Ну уж это фигушки.
На удивление быстро перестав плакать, Анюта села на кровати, вытерла слезы, улыбнулась и крепко обняла Артема за шею. А его руки после недолгого путешествия по ее телу сами собой нашли две упругие, вызывающие прилив желания при одном только взгляде на них, вершинки. После долгого, жаркого поцелуя их обоих, торопливо срывающих с себя и бросающих на пол одежду, с головой затянул водоворот необузданной страсти, словно они впервые встретились после долгой, томительной разлуки.
…Утомленные, приятно обессиленные, Артем и Аня лежали на кровати, тесно прижавшись друг к другу, и молчали, думая каждый о своем. Первой придя в себя, заговорила Аня:
– Знаешь, милый… Только обещай, что не станешь смеяться!
– Обещаю.
– Если честно, то я буквально сгораю от ревности, когда думаю, что со своими бывшими подружками ты вытворял то же самое. А ведь вытворял, негодяй, ну признайся!
– О чем это ты? – изумленно вскинул брови Артем и с невинным видом пожал плечами. – Не понимаю, хоть убей.
– Убью, – ласково пообещала девушка, кончиками пальцев игриво гладя Артема внизу живота. – Или нет, лучше я поступлю по-другому. Помнишь, как Иван Грозный приказал выколоть глаза зодчим, построившим храм Василия Блаженного, дабы те больше никогда не возвели такого чуда? Ага, стра-ашно?!
– Аж зубы сводит, – улыбнулся Артем и сразу посерьезнел. По его влажному от испарины лицу пробежала тень, на которую сразу же обратила внимание Анюта.
– Это правда? Про кошелек и драку… так просто они от тебя не отстанут? – Только не обманывай меня, пожалуйста. Говори все, как есть.
– Правда. К сожалению. Ладно, разберемся… А насчет работы и денег ты не волнуйся, малыш, не пропадем, – поспешил успокоить будущую жену Артем. И добавил с веселой ухмылкой: – Куда я теперь денусь с подводной лодки? Как любил говорить мой героический родитель – попала собака в колесо, пищи – но беги!
– Ты давно у них не был. Позвони, спроси, как они там. Как Юля. А еще лучше – съезди.
– Да, надо будет… Что-то пить хочется. Тебе принести минералки?
– Лучше сока, – подумав мгновение, сказала Аня.
– Я сейчас, – чмокнув девушку в губы, Артем поднялся и голышом направился на кухню. Вскоре оттуда послышался его удивленный голос: – Э-э, да тут, я вижу, было целое море-окиян!.. А этот джус в тельняшке, слышь, свой ключ газовый на мойке забыл!
Артем открыл холодильник, достал початую бутылку минеральной воды «Кардинал» и пакет с апельсиновым соком. Мельком взглянул на настенные часы со светящимися в легком полумраке белой ночи стрелками. Уже четверть двенадцатого. Снял с сушилки две кружки, открыл крышечку на тетра-паке, оторвал фольгу, налил сок до краев. Открутил пробку на мгновенно запотевшей «торпеде» и жадно припал к горлышку губами, глотая пузырящуюся ледяную воду…
В это время раздался звонок в дверь.
Глава 5
Лежал живой на мертвом…
Нехотя вынырнув из-под одеяла и накинув на плечи тонкий шелковый халатик, Аня завязала пояс и вышла в коридор. Взглянула на стоящего в кухне с бутылкой минеральной воды обнаженного Артема – и мысленно улыбнулась, подумав, что на фоне проникающего через незашторенное окно сумеречного света белой ночи его мускулистый, похожий на перевернутый треугольник, атлетический торс смотрится очень даже впечатляюще.
– Кто бы это мог быть в такое время? Пойду посмотрю в «глазок»…
– Только сразу не открывай! Кто бы ни был! – сухим шепотом предостерег Артем, торопливо поставил бутылку на столик и, оглядевшись, решительно взял с мойки забытый сантехником массивный разводной ключ с длинной ручкой. Мягко, на цыпочках, преодолел расстояние до прихожей и застыл за углом. Анюта осторожно приоткрыла вторую входную дверь и посмотрела в «глазок». Оглянулась на выжидательно застывшего с увесистой железякой в руке, напряженного Артема и – безмятежно улыбнулась, качая головой и давая понять, что опасаться нечего. Спросила, чуть повысив голос:
– Кто там?
– Почтальон, – услышал Артем спокойный женский голос. – Каратаева Анна Владимировна здесь живет?
– Да, это я.
– Вам срочная телеграмма. Молния. Получите и распишитесь.
– Там женщина, совершенно одна, – снисходительно поглядев на Артема улыбнулась Аня. – Вольно, господин Апполон!.. Спрячтесь в вашем непотребнеом виде за угол и, пожалуйста, не смущайте почтенную даму на ночь глядя своими видными мужскими достоинствами!..
Артем улыбнулся, но далеко прятаться, похоже, не собирался. Девушка, дважды повернув ключ, открыла дверь.
– Разрешите? – спросила почтальон, внимательно разглядеть которую у скрытого за углом Артема не было ни малейшей возможности. За всем происходящим в прихожей он мог наблюдать только по нечеткому отражению силуэтов в стеклянных вставках ведущей в гостиную двери.
– Да, входите, пожалуйста. Где я должна расписаться?
– Вот здесь, – ткнув пальцем в раскрытую тетрадку и передав Анюте авторучку, ответила женщина, демонстративно держа на виду сложенный вчетверо бланк срочной телеграммы.
– От кого бы это могло быть? – склонившись над тетрадкой, озадаченно пробормотала Анюта. – Да еще – молния…
То, что произошло в следующее мгновение, затавило Артема сначала непроизвольно дернуться в сторону прихожей, а затем, резко передумав, бесшумно вжаться в стену, крепко стиснув рукоятку увесистого разводного ключа.
Почтальонша – немолодая уже, скромно одетая и ничем не запоминающаяся дама «бальзаковского возраста» вдруг, словно случайно, выронила тетрадку, ойкнула, а когда Аня поспешно наклонилась, чтобы поднять ее, обхватила ладонями шею девушки и точным нажатием пальцев на нервные окончания усыпила, не потратив на сие действие более полутора-двух секунд. Без видимых усилий она подхватила обмякшее тело и, оттащив в сторону, аккуратно уложила на ковролин возле встроенного в стенную нишу зеркального платяного шкафа. После чего застыла в какой-то кошачьей, выжидательной позе, прислушиваясь к наступившей в квартире тишине и, вне всякого сомнения, готовясь немедленно дать отпор любому, если таковой, обеспокоенный странной возней в прихожей, обнаружится и опрометчиво сунется посмотреть, что происходит.
Артем, стараясь не дышать, сообразил, что эта ой как не простая дамочка, так ловко и безболезненно лишившая сознания Анюту, наверняка здесь не одна, и очень скоро в квартиру пожалуют прибывшие по его грешную душу гости уже исключительно мужского пола, и очень может быть – с утяжеленными оружием кожаными аксессуарами под одеждой.
Как быстро выяснилось, предположения Артема, занявшего скрытую оборону с разводным ключом в руке, оказались на сто процентов верны.
Выждав некоторое время в напряженном молчании, дамочка заметно расслабилась, выпрямилась и вполголоса произнесла всего одно слово, видимо, используя для связи с подельниками скрытый на одежде портативный микрофон-булавку:
– Чисто. – И тут же с лестничной площадки верхнего, последнего в доме, этажа донесся звук быстро, но вместе с тем почти бесшумно приближающихся шагов. По отражению в ребристом цветном стекле Артем увидел, как в прихожую юркнули и прикрыли за собой дверь две тени. Несмотря на скверное, искаженное изображение, в прижатой к туловищу руке одного из незваных гостей без труда угадывалось нечто, способное в случае непредвиденных осложнений одним нажатием спускового крючка поставить точку в его бурной, хотя далеко не столь длинной и безрадостной, чтобы вовсе ею не дорожить, жизни…
– Никого? – шепотом спросила одна из теней, кивнув в направлении гостиной.
– Разве что у вашего клиента просто железные нервы и здоровый безмятежный сон, – нисколько не таясь, нормальным, однако с явным ироническим оттенком, голосом ответила «почтальонша». – Звоночек здесь стоит тот еще, резвый… Грех не проснуться. Хотя для порядка проверить шкафы и балкон, конечно, не мешает.
– Гриша, глянь на всякий случай, – кивнула одна тень другой, вооруженной пистолетом. – А вам, Маргарита Львовна, большое спасибо. – За углом, в двух шагах от приготовившегося к атаке Артема, зашуршали передаваемые из рук в руки бумажки. – Сколько она будет в отключке?
– Минут пятнадцать-двадцать, не больше.
– Ничего, если понадобится, мы продлим ее сон до самого утра…
«Ага, рассчитываются, значит, с наемницей! Что ж, за качественно выполненную работу полагается хороший магарыч. Ничего, гады, сейчас вы у меня о-очень удивитесь…»
То, что у него нет иного выбора, кроме как нанести удар первым и, пользуясь фактором внезапности, постараться в течение ближайших двух-трех секунд нейтрализовать опасную гостью и одного из ее спутников, того, что с оружием в грабке, Артем понял сразу. В отношении обманом проникшей в квартиру Маргариты Львовны, столь лихо орудующей приемчиками из спецназовского арсенала, иллюзий Артем не питал. Не в институтах благородных девиц, чай, образование вместе с навыками получала, прекрасно знала, на какой блудняк подписалась ради обещанных баксов. Случись нужда – такая Рыжая Соня колебаться не станет, враз вырубит, даже насмерть, причем и глазом не моргнет. Так что ради благородной цели торжества справедливости разок приложить эту хитрую и опасную бестию разводным ключиком промеж рожек сам Бог велел…
Одним словом, только оставшись лицом к лицу с последним здоровым из этой троицы, не успевшим обнажить ствол, у Артема был шанс одержать верх в этой заведомо неравной схватке с визитерами, в действиях которых с первого взгляда читался почерк специалистов еще из «того» времени. А Империя, как помнится, в промышляющих подобными, насквозь противозаконными, финтами государевых конторах дураков не держала…
Едва из-за угла коридора показалась фигура незнакомого крепкого мужика лет сорока пяти с пистолетом в согнутой возле груди руке, Артем покрепче перехватил свое, так вовремя забытое сантехником, оружие, и в полсилы, чтобы не убить, врезал ему по черепушке, метя точно в лоб – наиболее крепкую часть головы. Усатый, как подкошенный, тяжело рухнул на пол…
Медлить было некогда, и Артем, как был, голышом, выскочив из своего укрытия, бросился на успевшую стремительно оценить ситуацию, сгуппироваться, выбросить на пол тонкую пачку зеленых американских денег и сделать отскок назад «почтальоншу». Не могло быть и речи, чтобы достать Маргариту свет Львовну столь же простым ударом по чайнику, как усатого. Учитывая квалификацию дамочки, рука с разводником будет наверняка перехвачена, блокирована и обезоружена болевым приемом. А к каким последствиям приведет такое изменение расклада сил, ясно и без комментариев. Поэтому Артем, привыкший во время схваток на борцовском ковре в доли секунды принимать единственно правильное решение, пошел на хитрость, краем глаза отмечая, как правая рука второго, стоящего к нему вполоборота рослого, смуглого и жилистого мужика, чуть запоздав, скользнула за отворот крапленого серого пиджака…
Для вида от души замахнувшись ключом и уловив момент, когда купившаяся на обманку дамочка сноровисто вожмет голову в плечи и поднырнет под руку, намереваясь произвести захват, Артем неожиданно крутанулся и ударом сначала голени, а затем и колена в живот – оба наряду с другими, не принадлежащими к традиционному самбо, приемами некогда были позаимствованы им из тайского бокса – отправил не успевшую среагировать шуструю «почтальоншу» в глубокий нокаут. Две-три минуты удушающей нирваны Маргарите Львовне были обеспечены…
Покончив с ней, он обернулся и успел увидеть перекошенное от злобы загорелое лицо с впалыми щеками и разгибающуюся в его сторону руку с короткоствольным серебристым пистолетом. Еще доля секунды – и произойдет непоправимое. На хитрые финты времени, увы, уже не было. Выронив разводник и прыгнув грудью вперед, Артем в падении успел вцепиться пальцами в запястье сжимающей оружие руки и рывком увести ее в сторону. Несмотря на видимое отстутствие глушителя, раздавшийся глухой хлопок мало походил на пистолетный выстрел. Пуля ушла вниз, под углом примерно в сорок пять градусов, и не причинила ему ни малейшего вреда…
Пальцы повалившегося на пол Артема буквально впились в запястье стрелка и тот, не удержав равновесия, рухнул на него сверху. Два сильных удара кистью об пол – и рука загорелого разжалась, выпустив ствол. Однако так просто сдаваться мужик явно не собирался. Завязалась драка не на жизнь, а на смерть. Несмотря на значительно превосходящие габариты, Артем не без труда справлялся с юрким, цепким и необыкновенно сильным физически противником, как выяснилось, знающим толк в рукопашных схватках. Рыча и катаясь по полу прихожей, меняя захваты и не давая противнику ни единого шанса как следует провести болевой или удушающий прием, Артем напирал, как мог, стремясь во что бы то ни стало поймать то неуловимое мгновение, когда опричник Киржача допустит роковую ошибку. И она не заставила себя долго ждать. Немалую роль в этом сыграл тот факт, что Артем был совершенно гол, в то время как на противнике имелись брюки, рубашка и пиджак.
Поймав воротник пиджака и посильнее дернув, Артему удалось слегка придушить противника и, воспользовавшись моментом, в два счета перевернуть его на живот, придавив мордой к колючему коврику для вытирания обуви. Оставалось только его зафиксировать и можно было праздновать победу. Если к создавшейся ситуации вообще подходил такой термин… Но тут в позвоночнике Артема вдруг полыхнула такая адская боль, что он непроизвольно вскрикнул. Пальцы его сразу разжались, мышцы, словно по команде, ослабли. Хрипя и корчась, Артем повалился набок и скрючился, неестественно вывернувшись и не имея возможности не то что дышать, но даже шевельнуть мизинцем. Старая травма позвоночного диска, несколько лет назад стоившая ему карьеры в большом спорте, увы, напомнила о себе в самый неподходящий момент…
Два удара ногой в голову поставили точку в схватке.
Голоса недавних «спарринг-партнеров» теперь доносились до оглушенного, пребывающего в сильнейшем болевом шоке Артема, словно из глубины колодца.
– Она мертва… Ты ее застрелил… И он тоже мертв…
– Это козел драный во всем виноват… Хорошо, ствол не засвеченный…
– Здоров бык… Что будем делать?… Ты как хочешь, Дмитрич, а я сваливаю. Твои проблемы, сам и разбирайся…
– Нет, Марго… Сначала ты поможешь мне все тут устроить… Тащить на себе труп небезопасно, придется разыграть спектакль… Давай, быстро раздевай его…
Последнее, что почувствовал Артем, – это прикосновение рифленой пистолетной рукоятки к своей ладони. А затем сознание его стремительно померкло, и он полетел в бездонный колодец, наполненный чем-то вязким и скользким. Словно его сбросили в яму с гремучими змеями.
Он еще слабо соображал, глаза застилала мутная пелена, но неведомая сила уже втолкнула его, едва стоявшего на ногах и машинально сжимавшего вложенный в руку серебристый пистолет, в спальню. Покачнувшись и застонав при виде двух неподвижных окровавленных тел, Артем ткнулся спиной в дверной косяк и, зажмурив глаза, с перекошенным, окаменевшим лицом медленно сполз на пол.
А может, то, что он сейчас увидел, только галлюцинации?
Усилием воли Артем заставил себя снова открыть глаза и чуть повернуть голову…
Усатый, из предметов одежды на котором были только наручные часы, лежал ничком на кровати, сверкая бледной лохматой задницей. Шмотки были нарочито аккуратно уложены в кресло у стены. На виске зияла страшная, сочащаяся сукровицей, рана от удара разводным ключом. Орудие убийства лежало тут же, на ковре, в двух шагах от успевшей перед смертью натянуть китайский шелковый халатик Анюты. Под левой грудью девушки расплылось алое пятно от вошедшей в область сердца пули…
Жуткая сцена, словно сошедшая в реальную жизнь из французской мелодрамы. Любой мент, перешагнувший порог квартиры, без малейших колебаний сразу же представил бы себе картину разыгравшейся здесь трагедии: вернулся муж и, застав свою половину в постели с любовником, схватил первое, что подвернулось под руку, и со всего плеча приложил сопернику по башке. Пойманная на месте прелюбодеяния изменница успела выскочить из-под переставшего двигать задом кобелька, покинуть оскверненное супружеское ложе и даже прикрыть свою наготу домашним халатом, но это ее не спасло, а лишь отсрочило возмездие. Отшвырнув ключ, обладатель ветвистых костяных выростов на голове произнес короткую, полную чувства обличительную речь, после чего хладнокровно выхватил противозаконно имеющийся пистолет и точным выстрелом покарал изменницу. А затем, с чувством выполненного долга….
Что? Что?! Что?!!!
Эта мысль молнией промелькнула в гудящей голове Артема за тысячную долю секунды, за миг перед тем, как он, отошедший от шока и оцепенения, сначала с недоумением посмотрел на зажатый в руке чужой пистолет, а затем размашистым жестом отбросил его в сторону, резко отпрянул от дверного косяка, поднялся на непослушные ватные ноги, сделал всего шаг и упал на колени рядом с лежащей с закрытыми глазами и, казалось, сладко спящей на зеленом ворсистом ковре Анютой. Бережно поднял ее на руки и вдруг, окончательно осознав необратимость и весь ужас случившегося, зарыдал, сотрясаясь от волнами прокатывающихся по всему телу судорог. Его глаза, полные слез, не мигая, смотрели в одну точку – в рваный центр расплывшегося на груди девушки алого пятна.
Время словно остановилось. Все вокруг – квартира, стены с шелковыми обоями, ковер, кровать с лежащим на ней трупом, виднеющиеся за прикрытыми шторами облезлые крыши домов напротив, приглушенный стеклопакетами шум изредка проезжающих по ночному проспекту автомобилей – все вдруг перестало существовать, превратившись в пыль, в мираж, в картонные декорации дьявольского спектакля, где главные роли достались ему и Ане, а режиссером был сам Сатана.
А потом что-то неуловимое снова заставило Артема очнуться и обрести все утраченые чувства. Губы. Артем готов был поклясться, что губы девушки, а вслед за ними и веки чуть заметно дрогнули. Господи, какой же он кретин! Урод! Дебил! Ведь он даже не удосужился проверить – дышит ли она!!!
«Она жива! Жива!! Жива!!!» – взорвалось в мозгу у Артема. Прыжком метнувшись в прихожую, он схватил трубку стоящего на полочке для ключей телефона, уронил аппарат на пол, поднял его, треснувший вдоль всего корпуса, но каким-то чудом продолжающий работать, набрал «ноль три» и, дождавшись щелчка соединения, заорал, что было голоса:
– Скорее! Человек умирает! Огнестрельная рана, в сердце!..
Когда диспетчер неотложки записала адрес и повесила трубку, Артем вернулся назад в спальню, сорвал с измятой кровати подушку, подложил под голову Анюте, упал рядом на колени, взял ее прохладную руку, прижал к щеке и, покрывая ладонь поцелуями, громко зашептал, словно молитву:
Читать бесплатно другие книги:
