ИВЦ: жаркое лето 81-го Дан Виктор

Выглянула хозяйка:

– Денис зовет! – и уставилась на Виталия.

– Уже иду! – Альбина резко прикрыла деверь, чтобы подарить Виталию прощальный поцелуй.

Они не виделись два дня. Виталий не находил себе места. Время убивал, посещая места, где они бывали вместе.

Она нашла его в кафе, где они обычно обедали.

– Давай пойдем к тебе, хочу увидеть, как ты живешь.

– На такое счастье я даже не рассчитывал.

– Тебя что-то смущает?

– А как же Денис, он остался один?

– С ним моя сестра. Я отпросилась в парикмахерскую. А ты меня удивил. Думала, будешь недоволен, что я тебя совсем забыла из-за ребенка.

– Вопреки анекдоту не все мужчины одинаковы. Ты бы меня очень сильно разочаровала, если бы пришла ко мне, бросив больного сына с чужим человеком. Мне нужна женщина, у которой на трех первых местах дети, а потом мужья и любовники.

Тот день был первый в длинной череде счастливых дней и лет, по крайней мере, для Виталия.

Через неделю Альбина с утра не появилась на пляже, как договорились. Накануне она обещала прийти с Денисом, который был уже вполне здоров.

Виталий терпеливо ждал до обеда, а потом направился в их кафе.

Альбину и Дениса он увидел сразу на открытой невысокой террасе. Третьим за столом сидел темноволосый мужчина, с приятным лицом и красивой посадкой головы. Светлые брюки и белоснежная рубашка с коротким рукавом резко подчеркивали темные глаза на смуглом лице и худые загорелые руки.

Муж – сразу определил Виталий. Его черты угадывались в лице Дениса. Щеки у Альбины пылали от волнения. Она увидела Виталия, едва заметно кивнула и отвела глаза. Денис тоже был радостно возбужден и не заметил его совсем.

Виталий нашел столик подальше и сел к ним спиной. Его сердце разрывалось от ревности. Заказал обед и обреченно ждал развития событий. Они не уходили, и он затягивал трапезу, насколько было возможно. Заказал чай повторно, но выпить не успел. Он увидел мужа, неторопливо покидающего кафе. Его брюки были сильно помяты сзади, походка явно не победная, и это по непонятной причине подняло настроение Виталия.

С Альбиной и Денисом он увиделся только на следующий день.

– Что-то случилось? – спросил Виталий.

– Сестрица объявила аврал. Спасают меня от неверного шага. Бывший муженек приехал меня отговаривать от чего-то, что реально не существует. Не удивлюсь, если и отец заявится сюда, не дожидаясь моего возвращения.

– Положим угроза реальная. Разве есть сомнения в том, что я хочу на тебе жениться?

– До вчерашней встречи с мужем у меня были сомнения в себе. Если честно – мне достаточно твоей любви. Я хотела избежать проблем, неизбежных при женитьбе и для тебя, и для меня, и для Дениса.

– Меня не устроят эпизодические встречи. Хочу, чтобы ты принадлежала мне каждый день и каждый час. Не забывай, что мы живем в разных городах.

– Но сегодня я решилась. Представляешь, он не попросил прощения за все мои слезы, не дал обещания изменить свое поведение. Просто он не может допустить, чтобы в моей жизни появился другой мужчина. Плел что-то об интересах Дениса, ради которого не смог отказаться даже от пива при нашей встрече. Если ты не передумал, я согласна стать твоей женой.

Но их свадьба состоялась только через три месяца. Первый муж Альбины неожиданно погиб в служебной командировке на Камчатке. Исследование показало наличие в крови следов алкоголя. Представитель завода на объекте и местная администрация изо всех сил защищали свои мундиры и интересы. Погибший был признан виновным.

Два месяца занял поиск обмена комнаты в коммунальной квартире Альбины и «гостинки» Виталия в Мариуполе на жилье в Харькове.

В результате сложного варианта получалось две комнаты в коммуналке недалеко от центра в Харькове. Переехать к морю Альбина отказалась из-за опасения рецидива астмы у Дениса. Врачи не рекомендовали категорически.

Обменом занималась Альбина. Перед оформлением документов у них с Виталием произошел разговор:

– Ты видела соседей по коммуналке, с которыми мы будем жить?

– Видела. Еврейская семья чуть старше нас: муж, жена и ребенок, ровесник Денису. Кухня, правда, запущена, но, думаю, мы с ними поладим. У меня почти все подруги еврейки. Они люди интересные, образованные, ценят дружбу и хорошие отношения. У тебя есть предубеждения?

– Никаких! У отца был друг юности еврей. Отец о нем хорошо отзывался. В нашей поселковой школе их не было, а в институте несколько человек. У нас в группе был один по фамилии Данилович. Правда, на первом курсе ему уже было двадцать шесть лет. Тихий, скромный. Мы с ним ладили. Но меня удивило, что в первую же неделю занятий он установил контакты со всеми евреями в институте. На нашем факультете была одна девушка, Смелянская, с явной семитской внешностью, но отрицала, что еврейка. Данилович поделился со мной своим возмущением: «Знаю, что она наша, маланская, но гадина не признается». На третьем курсе одного еврея исключили из комсомола и института за спекуляцию. Его дядя был завмагом в Москве. Однажды этого студента сняли с поезда с двенадцатью швейными машинами. Через год он опять появился под другой фамилией. Был Дорфманом, стол Зотовым. В «Гипромезе» евреев много. На собственном опыте убедился, что они всегда создают еврейский отдел в отделе, еврейский институт в институте. Однажды наш специалист еврей побывал на международном семинаре металлургов. По возвращении прочитал доклад всем желающим, после чего не евреев довольно бесцеремонно выставили из комнаты и продолжили заседание в своем составе…

– Думаю, у наших соседей евреев не будет повода выставлять нас из их комнаты, – пошутила Альбина.

– Да, на бытовом уровне они нормальные люди. У меня со многими и в «Гипромезе» были прекрасные деловые отношения. Я тебе не говорил, что один харьковский еврей из «Гипростали», узнав, что я переезжаю в Харьков, приглашал на работу в свой отдел.

– Надеюсь, ты не отказался.

– Отказался, правда, не сразу. Первая наша встреча состоялась в Мариуполе. Приехал в командировку со своей женой, поэтому мы беседовали вне института в кафе. Жена присутствовала при разговоре. Он познакомил меня с ней. Его фамилия Таль.

– Ты его знал до этого?

– Конечно! Мы почти год работали по заданию министерства черной металлургии над разными разделами общей темы. За тот проект заработали благодарность и премию. Мы с ним часто встречались, и он присутствовал при защите моего раздела проекта у главного металлурга завода.

– Почему ты отказался?

– Прошлый раз, когда я приезжал в Харьков, я побывал в «Гипростали». У него работают одни евреи, по крайней мере, я не увидел ни одного славянского лица.

– И чем это тебе угрожало?

– Что бы я ни придумал, приоритет оставался бы за ними. Они бы мне быстро доказали, что моя идея записана еще в библии. С ними хорошо работать на равных, а там мне не на кого было бы опереться. Кроме того, ходили упорные слухи, что он активный сионист. После прошлогодней войны с Египтом принуждал евреев к выезду в Израиль.

– Многие хотели уехать и так.

– Да, хотели. В Америку, Канаду, Австралию, на худой конец…

– Впрочем, не переживай. В Харькове работу найти не трудно. Много заводов, проектных институтов и НИИ. А хочешь на наш завод?

– Что я там буду делать?

– У нас есть литейный и кузнечный цехи, а ты металлург.

– Я сейчас больше специалист по организации производства и экономике. Не хотелось бы начинать с нуля.

– Поговорю с зятем, он у нас на «ящике» Главный механик и вхож к руководству.

Конечно, Таль серьезный ученый, – подумал Виталий, – и работать с ним было бы интересно. Руководство криворожского КМК обратилось в министерство с просьбой срочно провести реконструкцию вспомогательных служб мартеновского и прокатного цехов, недостаточные мощности которых сдерживали производство стали. Комбинат потребовал под собственный проект реконструкции серьезные деньги. Министерство поручило «Гипромезу» и «Гипростали» провести обследование и подготовить собственный проект или подтвердить предложения комбината.

«Гипромезу» достался мартеновский цех. Руководство отдела, в котором работал Виталий, создало отдельную группу, но добилось, чтобы темой руководил представитель «Гипростали», им оказался Таль. Начальником группы от «Гипромеза» назначили молодого специалиста Давиденко. Таль сначала возмущался таким решением «Гипромеза», называл не иначе как профанацией, но после общения с Виталием успокоился.

Виталий побеседовал с руководителями и специалистами мартеновского цеха, после чего составил детальный план сбора информации для разработки имитационной модели цеха и раздал поручения своим подчиненным. Ему выделили трех человек, мужчину и двух женщин. Они были выпускниками инженерно-экономического факультета, им было далеко за тридцать, но все они оставались рядовыми инженерами. Понятно, что руководители других групп почти с радостью избавились от бесперспективных работников. После небольшого бунта под лозунгом: «Почему нами командует мальчишка», – который твердой рукой подавил начальник отдела, они безропотно приступили к рутинной работе, на которой собственно и специализировались.

Виталий поручил им обработку паспортов плавок и сменных рапортов всех служб цеха. Сам он вооружился секундомером и блокнотом и отправился в самое «узкое место» цеха – отделение подготовки лома. В мартеновской печи сталь плавят из чугуна с добавлением металлолома. Цеху, который выплавляет два миллиона тонн стали в год, требуется почти миллион тонн лома. В здании длиной в два футбольных поля магнитные краны загружали лом в мульды, огромные чугунные корыта. В цехе завалочные машины сбрасывали лом из мульд в ванну мартеновской печи для переплавки.

Когда загруженный ломом состав локомотив потащил к печам на завалку, с крана спустился крановщик и подошел к Виталию:

– Здравствуйте, молодой человек! Если не секрет, то чем вы здесь занимаетесь?

– Ваше начальство жалуется, что мощности вашего отделение недостаточны. Я из «Гипромеза». Хочу составить модель цеха, чтобы найти причину. А вас что беспокоит?

– Думал наш нормировщик. Все время нормы увеличивают, лучше бы навели порядок. Вы посмотрите, не лом, а мусор. Лом не пакетируют, магнитный кран работает почти впустую. Все равно, что ситом черпать воду. Если приходит тяжелый лом, обрезки проката, то смена забирает его весь, а легковесный сбрасывают из вагонов на площадку. А с площадки грузить в три раза дольше.

– Спасибо! Вы за минуту решили задачу, – Виталий за время наблюдения уже схватил суть проблемы, которую крановщик описал с такой лаконичностью.

– Не за что! Все в цехе это знают.

– Понятно. Проще у министерства выбить десять миллионов на реконструкцию, чем навести порядок. Большое спасибо.

Виталию стало понятно и то, что потребуются убедительные доказательства для любого предложения, не совпадающие с предложением руководства цеха и завода.

Он месяц потратил на разработку алгоритмов имитационной модели, его помощники на основании цеховых данных составили статистические таблицы с вероятностными характеристиками основных процессов цеха. Остановка была за программистами и ЭВМ для расчета вариантов имитационной модели при различных стратегиях управления обеспечением цеха металлоломом.

ЭВМ и программисты были у Таля, но он отказал. Его люди были заняты разработкой программы оптимизации плана прокатного цеха на основе методов линейного программирования.

Пришлось Виталию использовать таблицы случайных чисел и привлекать расчетное бюро своего института. Ему выделили электрическую счетную машину производства ГДР, и молоденькую девушку оператора. Месяц совместной работы закончился результативно. Модель была просчитана в нужных вариантах за десять суток работы цеха. А с девушкой закрутилась любовь, впрочем, вполне невинная. Когда стало ясно, что следующий шаг в развитии отношений может повлечь женитьбу, Виталий тихонько ретировался. Он не готов был к браку.

Защита темы была успешной. Если Таль со своей передовой разработкой вызвал определенный скепсис – классическая модель линейного программирования не учитывала важные реальные факторы, то предложения Виталия нашли полную поддержку и министерства, и предприятия. Четверть суммы первоначально затребованной КМК вполне решала проблему.

Отказ Таля помочь с расчетами модели на ЭВМ имел последствие – Виталий засел за компьютерную литературу. Первым освоенным языком программирования стал АЛГОЛ.

* * *

Вскоре и работа нашлась. На «ящике» Альбины появилась вакансия в лаборатории научной организации труда: старшего инженера выгнали за пьянку. Терпели бы его и дальше, но он вступил в конфликт с начальником лаборатории Терехиным. Кто-то из них должен был уйти. Терехин и сам пил безбожно.

При приеме на работу Виталий впервые столкнулся с казуистом Сошенко, замом начальника предприятия по кадрам. Сошенко не нравилось, что Давиденко, металлург по образованию, будет работать на заводе приборостроения. Битый час пришлось доказывать, что организация производства в отличие от технологии является межотраслевой наукой. Виталий так бойко цитировал классиков организационной и управленческой науки от Тейлора и Эмерсона, до Богданова и Гастева, а также современных академиков, включая Глушкова, Аганбегяна и Либермана, что Сошенко сдался. Терехин большую часть фамилий слышал впервые, но Виталия поддержал.

Терехин, технолог по образованию и чиновник по опыту работы, хотел заполучить знающего организацию производства специалиста, потому что персонал лаборатории формировался по принципу с бора по сосенке.

Терехин не ошибся в профессиональной подготовке и деловой хватке Виталия, но их сотрудничество продолжалось недолго. Отец Терехина, генерал, занимал видное место в военной и партийной иерархии области, поэтому вокруг сына, с подаренной отцом «Волгой», вертелось много желающих втереться в высшие «партийно-хозяйственные» круги.

Походы по ресторанам и пивным закончились трагедией.

У Терехина обнаружилась наследственная болезнь, которая свела его в могилу за полгода. Спиртное ему было противопоказано, но он остановился только тогда, когда оказался на больничной койке. Было уже поздно.

Преемником своим Терехин предложил Давиденко. Сошенко утвердил назначение из личного интереса тоже. Виталий успел создать для отдела кадров систему подготовки аттестации, комплекс программ на языке АЛГОЛ для ЭВМ «БЭСМ-6» для обработки данных анкетирования, благодаря которому предприятию присудили первое место в министерском конкурсе кадровых служб.

Но это произошло позже, а начали свою супружескую жизнь Виталий и Альбина с ремонта своих двух комнат. До них здесь жила семья еврея-ювелира. За нелегальные операции с золотом и бриллиантами ювелиру присудили сметную казнь. Пол и стены во многих местах были разворочены – следствие искало и нашло клад, который оценили в девяносто тысяч рублей. Жена ювелира решила сменить место жительства.

С соседями им повезло. Олег Фуксман работал слесарем-сборщиком на заводе имени Малышева, а его жена Рита бухгалтером там же. Они быстро согласовали взаимные обязанности, график уборок общих помещений и неукоснительно его соблюдали. Кухня была достаточно просторной, и вскоре за общим обеденным столом начались совместные трапезы, взаимные угощения и обмен рецептами блюд. Потом и праздники проводили вместе. Идиллия закончилась, когда умер отец Риты. Был найден обмен, и они объединились с матерью. Их комнату занял Иван, беспробудный пьяница, из-за чего развелся и разъехался с женой. Начался кошмарный период «коммунальной» жизни.

Воскресенье, 24 мая

День выдался жаркий, но они этого не заметили, так как провели в парке всей семьей. Даже обедали в местном кафе на воздухе.

Вечером вернулись домой. Жена отправила детей по очереди в ванную мыться перед сном. Виталий принялся гладить рубашку и брюки на утро.

– Зачем ты гладишь новые брюки, прежние только неделю как после чистки.

– Они слишком светлые и уже грязные.

Альбина не поверила и направилась в кладовку, где стояла корзина для грязного белья.

– А-а-а, понятно! Где это ты в траве валялся? И с кем? – раздалось из кладовки.

– Вчера возвращался с работы пешком через лесопарк. Даже не заметил где…

– Конечно! Разве можно заметить такой пустяк в порыве страсти. Так вот почему ты вчера так рвался на работу.

– Не городи чепуху! Мне сейчас не до этого.

– До чего? Семья тебе в тягость, это было заметно весь день по твоей несчастной физиономии. Могу тебя отпустить на все четыре стороны.

– Ты сошла с ума! Причем здесь семья. Мало ли какие проблемы могут быть на работе.

– Ах, у тебя возникли проблемы с той тощей блондинкой, к которой ты бежал через весь зал, чтобы пригласить на танец. Или уже другая появилась?

– Сколько лет можно молоть эту чушь. Идиотизм!

– Да, я дура, что вышла за тебя замуж.

– Ошибку можно исправить.

– Ах, так! Убирайся из дома!

– Куда я пойду, на ночь глядя?!

– Так уж и некуда! А мне какое дело! Убирайся и все…

– Ладно, сейчас доглажу брюки…

– Убирайся немедленно. Догладишь там, где тебя примут.

Виталий оделся, проверил наличие бумажника и ключей в карманах пиджака. Паспорт он всегда носил с собой. В любой момент могла возникнуть необходимость поехать в командировку, пусть даже на соседний завод.

Альбина ушла в комнату, где спали дети. Виталий закрыл за собою дверь на площадку. Тусклый свет на лестничной клетке вызвал приступ одиночества и тоски. Четыре пролета отделяли его от двери подъезда. Он спускался медленно, в надежде, что Альбина его позовет назад. Такое было уже однажды. На этот раз она его не вернула.

На улице его охватила теплая волна нагретого за день воздуха. Куда идти? Попроситься переночевать к теще? Его бы приняли, даже без особых объяснений. Не хотелось волновать стариков. Достаточно близких друзей у него не было. Все остались в Мариуполе. Но даже если бы такие друзья и были, он никогда бы не воспользовался их услугами. Родители и сестра далеко, но и их не стоило волновать. Пожалуй, к сестре он бы пошел.

Все это действительно похоже на бред. Да, она напугана в предыдущем браке. Не признается, но в душе, вероятно, винит себя за трагическую развязку. Они с Альбиной скоро могут праздновать десятилетие знакомства и брака. Хорошая подготовка к первому юбилею!

Виталий шел по улице, не замечая возбужденной толпы, празднующей завершение воскресного вечера. Город был еще полон света: уличные фонари, витрины и окна жилых домов. Он шел к ближайшей от дома гостинице. В вестибюле людей почти не было, заезд будет в понедельник.

– Добрый вечер! Мне нужен номер.

– Добрый! Вы к нам надолго?

– Пока на ночь, а там посмотрим.

– Вы знаете, свободных мест нет.

– Так у вас светятся два-три окна.

– Ну и что? У нас все забронировано. Мы работаем в основном по брони.

– Готов заплатить за бронирование.

– Если вы действительно хотите поселиться в гостиницу, то езжайте в Пятихатки. Администратор тамошней гостиницы звонила мне днем с просьбой направлять тех, кого мы не сможем разместить.

– Так сделайте одолжение, позвоните ей и спросите, остается ли в силе ее просьба.

– Еще чего! Вот телефон, под стеклом найдете бумажку с номерами гостиниц.

Виталий позвонил. Свободные места были.

– Вам рассказать, как туда доехать. А лучше на такси.

– Так таксист сдерет непомерные деньги.

– Попрошу, чтобы по счетчику. Вон там сидит таксист. Миша, нашла для тебя пассажира, – администратор подозвала водителя и попросила. – У нас нет мест, прошу, отвези в Пятихатки, как положено.

– Хорошо, будет по счетчику, но с оплатой за оба конца.

– Согласен!

– Тогда несите багаж.

– Нет у меня багажа.

Водитель насторожился

– Да не волнуйтесь, могу паспорт показать вам и администратору.

– Чего мне волноваться, – произнес таксист с напускной бодростью.

Десять минут езды и Виталий уже перед стойкой другого администратора в пустом вестибюле гостиницы физико-технического института.

– Здравствуйте! Это я вам звонил недавно из гостиницы «Харьков».

– Заполняйте анкету.

Виталий заполнил регистрационную карту и подал администратору вместе с паспортом.

– Не поняла! Откуда вы приехали?

– Из Харькова.

– Мы местных не принимаем, разве вы не знаете!

– Для меня это новость. Почему?

– Есть указание!

– А если у меня дом сгорел или наводнение.

– Тогда будет разрешение горсовета. Что у вас случилось?

– Жена выгнала!

– Смеетесь?!

– Мне не до смеха. Могу дать номер телефона, позвоните жене. Она подтвердит, как час назад сказала, чтобы я убирался из дому. К теще я не хочу и на вокзал тоже.

– Вижу вы трезвый. А где вы работаете?

– На «ящике». Пропуска мы не носим, но командировочное удостоверение могу показать. На прошлой неделе был в местной командировке, еще не сдал отчет.

– Хорошо, я вам верю. Сколько суток оформлять?

– Пока на сутки, а там посмотрим. Наши с женой ссоры больше трех дней не длятся. Так было до сих пор, на этот раз не знаю…

– Желаю вам поскорее помириться!

– Спасибо! У вас есть буфет?

– На втором этаже, работает до двадцати трех часов.

Виталий выпил бутылку кефира с булкой, принял душ и залез в постель.

Сон не шел. Хорошо, подумал он, что были деньги. В первые месяцы их брака он отдавал всю зарплату жене, как это делал его отец, да и тесть тоже. Для Альбины это был принцип. Она иногда говорила полушутя: «Если у мужчины в карманах пусто, то он женщинам не нужен и друзьям тоже». Таким способом она оберегала мужа. Он не курил, не пил пиво, но любил потолкаться возле прилавков букинистических магазинов. Собирал мемуары и популярные работы известных ученых: отечественных и заграничных. Вскоре необходимость просить у Альбины деньги на каждую книгу или другую мелочь стала тяготить Виталия.

Он нашел решение. Основную зарплату и квартальную премию отдавал полностью. А все внеплановые премии оставлял в виде карманных денег. Такие премии платили не регулярно, но в среднем рублей тридцать-сорок в месяц получалось: за квартальный отчет, внедрение новой техники, срочные сверхплановые работы, победу в социалистическом соревновании, обучение, руководство практикой и дипломными работами студентов.

Сегодня у него в кармане было более сорока рублей. За эти деньги он мог прожить в гостинице две недели, а там видно будет.

Поток воспоминаний (3):

Еще в младших классах Виталий обнаружил у себя способности взглянуть на ситуацию с общих позиций, а также к сложному логическому анализу. Он мог сразу же за учителем математики повторить вывод формулы или доказательство геометрической теоремы. В школьном задачнике математики не было такого задания, которое он не мог выполнить. В четвертом классе классный руководитель направил его представителем в ученический комитет. На заседании Виталий произнес пространную речь на тему самоуправления школьников. Это дало повод старшеклассникам предложить его кандидатуру на должность председателя. Так одиннадцатилетний мальчик возглавил ученический комитет школы, все члены которого были старше его.

Только в седьмом классе он был переизбран по настойчивому требованию заместителя директора школы по учебной части. Дело было так. Завуч, высокий, красивый и властный мужчина, любимец старшеклассниц и учительниц, предложил на демонстрацию по случаю Октябрьской революции выставить колонну школьников, переодетых красноармейцами. Списанную форму и сапоги он обещал достать в воинской части, винтовки системы Мосина образца 1903 года были в достаточном количестве в военном классе школы.

Виталий выступил против инициативы завуча в ироничной форме:

– Представляю этот бродячий цирк: толпа в обносках не по росту и винтовками непомерной длины. Разве недостаточно традиционных лозунгов и портретов, красных повязок и бантов? Ищите добровольцев, я, например, ни за что не надену чужие разношенные сапоги.

– Вечно ты со своими возражениями. Обойдемся без тебя, – возмущению завуча не было предела.

Однако добровольцев он не нашел. Фраза о бродячем цирке стала достоянием всех учеников в школе.

Однажды он выступил на отчетно-выборном комсомольском собрании «Гипромеза» с анализом работы их организации. После речи его почти единогласно избрали секретарем комсомольского комитета института. Ему стоило большого труда убедить молодых коллег оставить его на должности редактора стенгазеты, с которой он всегда сотрудничал, если не корреспондентом, то карикатуристом.

Еще один случай представился уже во время работы на «ящике» до перехода на ИВЦ. Он только что возглавил лабораторию после смерти Терехина. В местном НИИ технологии, который обслуживал приборные главки министерства, собрали семинар, на который пригласили руководителей ВЦ и других отделов, имеющих отношение внедрению новой техники и технологии. Оказалось, что тема семинара была связана с планом создания в НИИ базового вычислительного центра в составе отдела по автоматизации технологического проектирования.

Вялая реакция участников подвинула Давиденко рассказать о своих работах, а затем поделиться мнением о возможной тематике работы будущего отдела. Тогда он только что закончил разработку двух программ на АЛГОЛ для ЭВМ «БЭСМ-6»: оптимизации планировки каркасно-сборочного цеха и планирования многостаночного обслуживания прессового участка. По окончании семинара главный инженер НИИ пригласил Виталия к директору, где предложили возглавить новый ВЦ и отдел автоматизации. На беду в этот момент вышел очередной приказ министра, запрещающий переход специалистов внутри оборонной отрасли без обоюдного согласия предприятий.

Виталий обратился за разрешением к заму по кадрам Сошенко и получил решительный отказ:

– Я считал вас патриотом предприятия, а вы уходите, как только посулили должность.

– Не вижу в этом ничего предосудительного. Я остаюсь в отрасли, просто у меня расширяется поле деятельности. Не знаю, кто бы отказался от такого предложения…

– Вы, должно быть, знаете, что есть приказ, запрещающий переход без разрешения…

– Знаю. Новое издание крепостного права. Нет даже юрьева дня.

– Можете острить сколько угодно, но допуск ваш я задержу.

Речь шла о допуске к секретным работам. Без него в оборонную отрасль не принимали. Допуск выдавался спецслужбой один раз, а затем пересылался по запросу с нового места работы.

– Виктор Парфентьевич, вы с такой легкостью решаете мою судьбу…

– Мы на вас тоже рассчитываем.

– Меня приглашали работать на наш ИВЦ, но вы и туда не отпускаете.

– Найдите себе замену на должность начальника лаборатории и спокойно переходите.

– Кажется, я предлагал уже несколько кандидатур.

– Они не подходят. Не стоит отнимать у меня время. И не советую ходить к директору…

На самом деле Сошенко думал об интересе своей службы. Автоматизация работы отдела кадров была запланирована ИВЦ на конец текущей пятилетки, однако все сроки были сорваны и прогнозы были неутешительными. Зам по кадрам понимал, что при переходе Давиденко на ИВЦ до проблем его службы очередь дойдет не скоро. Сошенко, бывший инструктор райкома партии, был честолюбив и властолюбив до крайности, тем более что партийная карьера у него не удалась.

– Наивный ты парень, – сказал Гена Карнаев, зам начальника сборочного цеха наземной аппаратуры, когда ему пожаловался Виталий на несправедливое решение Сошенко.

С Карнаевым они общались по работе, а также вместе посещали занятия в группе по подготовке кандидатских экзаменов. При КБ предприятия была своя аспирантура.

– Десятки людей переходят ежегодно, куда хотят, – продолжил Карнаев. – Спокойно подаешь заявление на увольнение. Если вызовут и спросят почему, найдешь предлог: переезжаю в другой город, сложные семейные обстоятельства, пустишь слезу. Потом оформляешь заявление и анкету на новом месте работы. Запрос на допуск пройдет по режимным службам и Сошенко даже не узнает. А так ты засветился, он подаст служебную записку в отдел режима, тебя занесут в картотеку и приехали: кроме как в «Рембыттехнике» работу не найдешь до конца жизни.

– Я действительно наивный, стараюсь по возможности не врать без особой на то необходимости.

– Теперь будешь знать, что врать нужно при всякой возможности, если нет особого риска, быть пойманным за руку. Нашу фирму и ее нравы знаю с момента ее образования. Я понятно выражаюсь?

– Куда уж понятнее. Однако теория и практика вранья – две большие разницы, как говорят в Одессе.

– Понимаю, некоторые тренируются с детства. Наверстывай упущенное…

Карнаев даже на сугубо технические темы выражался в юмористической тональности. Его научные интересы, сформировавшиеся еще во время учебы в институте, были в области распознавания и синтеза речи, предметов далеких от проблематики предприятия.

Способности Давиденко к анализам и прогнозам, а главное его настойчивое желание делиться своими выводами публично раздражало начальство, да и коллег тоже. Многие видели в этом проявление карьеристских склонностей, завуалированную критику их способностей контролировать ситуацию, проще говоря, их неспособность эффективно руководить или претендовать на лидерство. Беда в том, что Виталий все понимал, но ничего не мог поделать со своим характером. Чем больше он себя сдерживал, тем более резкими были его оценки и форма выражения.

То же самое происходило и в его взаимоотношениях с Альбиной с поправкой на глубокое чувство обожания, которое он испытывал к ней.

В душе он признавал, что виноват перед Альбиной и детьми. В первый же год переезда в Харьков поступил на второй курс вечернего механико-математического факультета университета. Когда родилась дочь, Альбина не выдержала и предъявила ультиматум: или семья, или математика и второй диплом. Виталий без колебаний выбрал семью. К этому моменту он понял многое: что он не собирается преподавать математику, что он уже овладел самостоятельно многими разделами, необходимыми ему для решения текущих проблем, а для исследований в области собственно математики он слишком стар. Нужно было поступать на мехмат на десять лет раньше. В этом вопросе он был полностью согласен с академиком Колмогоровым.

Но и после ухода из университета Виталий много времени отдавал работе. В семь утра они уходили из дома, он возвращался в лучшем случае после восьми вечера. Сначала по вечерам осваивал программирование, потом посещал занятия для сдачи кандидатских экзаменов, а когда перешел на ИВЦ, то столкнулся с катастрофическим состоянием дел. Первые три года были особенно тяжелыми. Выручало, что работа была не в тягость, так как ему нравились дела, которыми он занимался. А главное, он в широких пределах мог влиять на выбор этих дел. У него были также возможности поручить рутину подчиненным, а самому сосредоточиться на творческой части решения проблемы.

Альбина часто упрекала его:

– Ты не работаешь, а развлекаешься. Не можешь никак оторваться от своих игрушек.

– Так об этом можно только мечтать. За развлечения мне относительно прилично платят, разве не так, – отшучивался Виталий. – Да, я такой: не могу жить с нелюбимой женой и ходить на нелюбимую работу.

Когда приходилось по ночам писать программы за кухонным столом, Альбина могла ответить мелкой местью:

– Только не вздумай меня будить среди ночи. Взвалил на меня всю домашнюю работу. Я тоже устала.

* * *

В первую неделю работы на заводе Давиденко узнал, что Сошенко с подачи Терехина включил его в списки дежурных по предприятию. По графику в течение всего рабочего дня несколько пар дежурных с повязками на руках несли «патрульную» службу. У каждой пары был свой маршрут. В их задачу входила проверка правомочности хождений по территории работников предприятия. Ходить в рабочее время имели право только те, у кого в пропуске стоял специальный значок «вездеход» или имелся дополнительный пропуск, так называемый «бегунок».

Дежурить нужно было один или два раза в месяц. Списки дежурных формировались из среднего звена управленцев: старших и ведущих инженеров, начальников бюро, то есть из наиболее зависимой части персонала: им было что терять и к чему стремиться. Отказ от дежурства или халтура ставили крест на их карьере. Кадровики, а при случае и сам Сошенко, регулярно проверяли свой «невод» на прочность и отсутствие прорех.

Прочитав в свое время горы отечественной и зарубежной литературы по управлению производством, Виталий сразу сделал вывод, что причиной большого количества снующих взад вперед работников является избыток ресурсов и плохая организация.

Он стал собирать статистику по причинам хождений как правомочных, так и неправомочных. Вскоре он созрел для пространной докладной в адрес Сошенко. Терехин в это время отсутствовал по болезни, оставив за себя командовать лабораторией Давиденко. Кроме анализа, в докладной содержались предложения. Виталий был удивлен отсутствием внутризаводской почты для несекретной переписки, которая составляла восемьдесят процентов от общего объема документооборота, он не поленился выборочно сравнить объем журналов регистрации открытой переписки и переписки для служебного пользования. Нуждалась в улучшении организация торговли продуктами питания в столовой, запись на прием в заводской поликлинике.

Как и везде, на предприятии работал известный принцип: «Каждая идея наказуема, то есть реализация идеи возлагается на автора». Виталию удавалось ограничить свое «наказание» созданием нормативно-правовой документации (инструкций, проектов приказов), чертежей (в лаборатории был свой конструктор), заявок на оборудование и материалы. Остальное он умело перекладывал на соответствующие службы. Так почтой занимался начальник административно-хозяйственного отдела, бывший гэбист, а буфетом – заведующий столовой.

Однако иногда случались осечки. Предложения Виталия по совершенствованию аттестации управленческого персонала, он был включен в аттестационную комиссию предприятия, требовали организации анкетирования и обработки анкет на ЭВМ.

Все пришлось делать самому: макеты анкет, заявки в заводскую типографию, проведение анкетирования, правда, под надзором кадровой службы, а главное, пришлось писать программы по вводу и обработке анкет на ЭВМ «БЭСМ-6» Теоретического отделения.

Зато он получил пропуск в машинный зал, исследовательский стенд и прочие подразделения, познакомился с начальником отделения Яковом Вайсбергом, другими сотрудниками, а главное с руководителем сектора системного программирования Николаем Савченко.

Николай, молодой кандидат наук, стал его консультантом и помощником в организации обработки анкет на ЭВМ. Операторы подготовки данных и операторы ЭВМ также подчинялись Савченко. Однако писать программы на АЛГОЛ Виталию пришлось самому.

Вскоре у Виталия появилась возможность помочь Николаю в решении его проблемы, что упрочило их дружеские отношения.

– Виталий, кажется, твоя лаборатория входит в состав отдела труда и заработной платы.

– Да, формально входит в ОТиЗ, но по работе подчиняется непосредственно директору опытного завода.

– У меня есть одна проблема. Высокая текучесть операторов. Сейчас пошли новые заказы, отделение срывает сроки выполнения работ, а страдают операторы, теряя премию, сорок процентов к зарплате, хотя срывы не по их вине. Что ты можешь предложить?

Страницы: «« 12345678 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Неужели в дамских романах пишут правду? И неужели то, что творится сейчас – происходит на самом деле...
Лена умела лепить пельмени и печь пироги. А еще она умела любить по-настоящему. Только никому из муж...
Как могло случиться, что за всю почти сорокалетнюю жизнь Татьяна не стала ни для одного мужчины люби...
Развитие человечества невозможно остановить. «Биомеханическая цивилизация», становление которой приш...
Новая книга из серии «Колесо Фортуны» рассказывает о трагических событиях истории человечества, о сл...
Достоевский всегда считал самоубийство загадкой. Самоубийства бывают разными – благородными и неблаг...