ИВЦ: жаркое лето 81-го Дан Виктор

Понедельник, 25 мая

По контрасту с тревожным и мрачным настроением Виталия утро радовало поистине летним великолепием. Свежий воздух, яркая зелень в золотистых лучах еще не жаркого солнца, веселый гомон детворы, спешащей в школу на последние уроки перед каникулами. Старшеклассникам еще предстоят экзамены, но они не идут ни в какое сравнение с учебными буднями. Виталий учился легко, без особого напряжения и волнения сдавал экзамены. Вся подготовка проходила на берегу водохранилища, куда он уезжал на велосипеде на весь день один, чтобы не отвлекали друзья. Загорал, купался, читал учебники. Виталию вдруг захотелось вернуться в школьное детство. Мысль эта развеселила, потому что в те годы он так спешил стать взрослым. Сердце и воображение заносит нас то в будущее, то в прошлое, а жить нужно сегодня и каждый день.

Для начала завтрак в гостиничном буфете: сосиски с черным хлебом, полстакана сметаны и чай. Потом десять минут в переполненном автобусе по дороге, которую тесно обступил с двух сторон лесопарк. Еще низкое солнце просвечивало между деревьями и бежало вдогонку за автобусом, что создавало гипнотизирующее мельтешение света и тени – иллюзию стробоскопа.

Виталий вышел из автобуса напротив заводской проходной, но направился сначала в парикмахерскую. Из дома он ушел, как говорится, в чем стоял. Нужно было побриться и еще купить в аптеке зубную щетку и пасту. Приехал он за полчаса до начала работы, но в парикмахерской пришлось задержаться. Работал только один мастер, а посетителей перед Виталием оказалось двое. Опоздание ему не грозило, так как в пропуске уже многие годы стоял символ «вездеход», и Виталия знали в лицо почти все вахтеры.

– Виталий Семенович, вам звонила жена и просила срочно перезвонить домой. Оперативка будет?

– Спасибо, позвоню. Оперативка как всегда в девять.

Виталий обеспокоился. Вдруг заболел кто-нибудь из детей. Он позвонил из своей комнаты, которая была пуста. Ребята, которые здесь сидят, были в отпуске, в туристическом походе.

– Что случилось? – спросил он жену не здороваясь.

– А ты не знаешь?! Проверила, что у тебя все в порядке.

– У меня все в порядке: сытый, бритый и даже зубы почистил. Как дети?

– Дети пошли в школу. А про меня ты не спросишь?

– Говори, если есть что сказать.

– Я ночь не спала. На работе отпросилась на полдня.

– А я спал на чистой постели после горячего душа. Если хотела меня наказать, то у тебя получилось.

– Получилось себя наказать. Чтобы сегодня ехал домой. Дети спрашивают, куда ты пропал. Пришлось соврать, что срочно вызвали на работу.

– Предупреждаю, если опять тебе попадет под хвост вожжа – больше из дома не уйду. Поездки на такси мне дорого обходятся.

– Я тебя не прогоняла. Ты сам сбежал с такой готовностью. И где же тебя укладывали в чистую постель?

– В гостинице УФТИ, в Пятихатках.

– Новое вранье.

– Могу назвать номер телефона, позвони. Будешь записывать? Только живее, у меня сейчас оперативка начинается.

– Ладно, успеется! Иди, работай!

– А ты проспись…

С улыбкой на лице и в прекрасном расположении духа Давиденко появился в кабинете начальника, где уже собрались руководители подразделений и слегка помятый Голевский.

Оперативка прошла быстро и без конфликтов. Задание на выходные бюро решения задач, БРЗ, а проще операторы ЭВМ выполнили. Техника тоже не подвела. Массивы перфокарт с полетными программами были отправлены на полигон без задержки.

– Схожу в первый отдел на полчаса, – предупредил секретаря Давиденко.

– Почту смотреть будете?

– Когда вернусь. Оставьте у меня на столе.

Ему нужно было в филиал первого отдела ТО, технологического отделения. План технического перевооружения и повышения эффективности предприятия на год и пятилетку, короче его называли план новой техники, находился там.

В комнате с зарешеченными окнами у окошка стояло несколько человек. Сотрудники получали свои портфели с секретными документами в обмен на пропуск. Несколько письменных столов в два ряда предназначались для тех сотрудников, которые не имели портфеля или не хотели брать документ надолго.

Подошла очередь. Виталий вручил пропуск и назвал документ. Сотрудница проверила в учетной карточке полномочия. Фамилия Давиденко должна быть в списке сотрудников, которым разрешалась работа с документом. В карточке каждый раз делалась отметка о выдаче документа. Виталий расписался и сел за рабочий стол у окна. Солнце сюда еще не заглянуло, было светло и прохладно. Кто-то догадался приоткрыть окно.

Виталий видел документ в декабре, сразу, как только он поступил из министерства, потом еще несколько раз, когда писал проект письма заместителю министра от имени директора, поэтому быстро нашел раздел АСУ.

Алешкин не обманул. По всем пунктам плана в первом квартале стояла отметка о выполнении со знакомой подписью Бриля. Виталий поискал в деле отчет ИВЦ за первый квартал. Его не было. Обычно Бриль для перестраховки заставлял писать и визировать такой отчет Давиденко.

Скверно! До этого момента у Виталия была слабая надежда, что Алешкин говорил наобум или блефовал.

Давиденко вернулся к себе, перед тем показался в приемной, чтобы секретарь и работники планово-диспетчерской группы знали, что он на месте.

Тотчас зазвонил телефон. Зам директора по общим вопросам Соболевский спросил:

– Виталий, здравствуй! А где Бриль?

– В Крыму по ветеранским делам.

– Все с немцами воюет. Выручай, отправляю гонца в командировку, а у меня сухо. Нужно два листа.

Два листа означало на местном наречии два литра спирта. Сколько бы ни было материалов на складе, даже зам директора должен был списать его через подразделение и по утвержденным нормам.

– Пусть гонец приходит, вопрос решим.

– Добро! Посылаю…

Давиденко спустился в машинный зал и разыскал начальника бюро технического обслуживания:

– Алла Михайловна, сейчас придет человек от Соболевского. Налейте ему два литра спирта.

– Сколько можно?! Скоро профилактику делать нечем будет. Он присылает каждый день.

– В сейфе у Бриля есть «аварийный запас». До конца месяца осталась неделя, нам вполне хватит. В конце дня подойдете ко мне, дам вам ключ.

– Знаю я про запас, сама туда наливаю.

– Тогда в чем вопрос. Вы ведете учет, сколько мы выдали людям Соболевского в текущем месяце?

– Веду, конечно.

– Они перебрали негласный лимит?

– Пока нет, но близко.

– Вы же знаете, как утверждаются нормы расхода. Завтра Соболевский переговорит с главным технологом, и нам зарежут нормативы, в которых немало «мертвых машинных душ». Что заберет у нас, отдадут другому подразделению. Нам останутся только плохие отношения со службой снабжения. Не будем вмешиваться в эту не нами затеянную игру, пока она не мешает выполнять наши профессиональные обязанности.

– Да я так, поплакалась от вредности.

Мертвые машинные души – оборудование, которое используется редко – несколько часов в месяц, но при расчете потребности в материалах на техническое обслуживание считается работающим круглые сутки.

Алла Шутко на самом деле была настоящим «бойцом технического фронта». Худая, невысокого роста, можно сказать миниатюрная, подвижная как мышка, с темными блестящими как у мышки глазками, на самом деле имела волю и настойчивость, которых бы хватило на двух мужиков. Она пришла в отдел молодым специалистом после института радиоэлектроники. Пока другие работники БТО после утренней профилактики ЭВМ слонялись по углам, она штудировала функциональные и электрические схемы оборудования. Спустя два года находила и устраняла поломки, что называется, с закрытыми глазами. Вскоре ее назначили начальником машины, а недавно начальником бюро. Прежний начальник ушел во вновь созданный отдел КБ. Многие считали, что это был вынужденный шаг: он освободил место своей ученице, которая оказалась на редкость способной и превзошла учителя не только в технических знаниях, но и в административно-волевых качествах.

Давиденко возвратился в кабинет начальника. Предстояло выполнить неприятную, но безотлагательную обязанность – позвонить Алешкину. Он набрал междугородку.

– Здравствуй Алексей Иванович. Давиденко беспокоит по известному вопросу.

– Почему не по ЗАС?

– Не вижу необходимости.

– Ладно, слушаю!

– Я проверил. Действительно Анатолий Петрович совершил эту глупость: отчитался о завершении работ, к которым мы еще не приступали. Человек он осторожный – на столь безрассудный поступок его мог склонить кто-то другой. Думаю, это был ты. Решил прикрыть свою грубую ошибку и подставил Бриля, отдел и предприятие.

– Подставил его ты, нужно было сделать дело, а не валить на других. Вы начали работы два года назад.

– Да, мы готовились. Разработали проект, обучили людей, даже начали разработку программ, выпрашивая машинное время у КБ. Построили машзал в расчете на получение ЕС ЭВМ в первом квартале. Но ты перенес поставку вправо на два года, а КБ урезало машинное время с восьми до четырех часов. При этом Бриль не ударил палец о палец, чтобы отстоять наши позиции, хотя их машина стоит на наших площадях – ты это прекрасно знаешь.

– Не нужно искать оправданий, нужно лучше работать. Два года у вас было, и я вам дал еще два года.

– И забрал машину. У Калачева уже два года стоит ЕС ЭВМ, и ты им дал еще пять лет. Базовое предприятие, на которое мы должны равняться, сдает систему на три года позже нас. Где же логика? Советую тебе, срочно исправить план, иначе это будет конец твоей карьеры в нашем министерстве, помяни мое слово.

– Не нужно мне угрожать.

– Алексей Иванович, я не твой начальник, чтобы угрожать. Повторяю, это совет, а не угроза. Вы с Брилем выставили нашего директора в дураках перед заместителем министра.

– Когда приедет Бриль?

– Говорят, приехал, но выйдет на работу завтра.

– Скажи ему, что в среду утром буду у вас.

– Скажу непременно. Как я понимаю, тебе пропуск заказывать не нужно.

– Да, у меня министерский.

– А гостиницу?

– Не нужно. Я к вам и обратно в тот же день девятнадцатым поездом.

«Хорошо, что он приедет, – подумал Виталий. – Посмотрит реальную обстановку, встретится с директором. Совместно можно будет найти способ все уладить и не доводить до конфликта».

По внутренней связи Ирина сообщила:

– Виталий Семенович, вас просят сейчас зайти в партком к Стругину.

– Да, зайду!

Стругин протянул свою руку для рукопожатия с таким выражением, словно вручает ценный подарок.

– Здравствуй Виталий. Мне поручено организовать совещание у самого сегодня в пять часов. Только первые лица, ты ведь остался за Бриля.

– Да, он будет только завтра. Тема совещания?

– Работа ДНД. Приглашаются те подразделения, кому дежурить на этой неделе и в ближайшие выходные.

– Что за нужда? График мы знаем и выполняем.

– Коваленко меня не уполномочил обсуждать вопрос. Ты рядом, поэтому предупредил лично. Обедал?

– Еще нет.

– Идешь?

– Пока нет. Нужно решить одну проблему…

Теперь Стругин посмотрел на Виталия с недоумением, как на человека, который неожиданно отказался от ценного подарка.

Жанна Никитична Есина, приятная блондинка, невысокого роста и с несколько тяжеловатой, но пропорциональной фигурой, начальник бюро нормативно-справочной информации просила Давиденко принять ее до обеда по срочному вопросу.

– Скоро обеденный перерыв, мы успеем переговорить? – спросил Есину Давиденко. – Мне можно поесть и позже в «офицерском» зале.

Так называли диетический зал заводской столовой, в котором после окончания обеденных перерывов с часу до двух кормили начальников подразделений.

– Я обедаю сегодня здесь. Эти комплексные обеды уже в печенке, в буквальном смысле. Печень последнее время пошаливает.

– Тогда начнем. В чем проблема?

– Мы выпустили машинограммы по прибору 205НУ с большими ошибками: и цеховые списки, и комплектовочные ведомости.

– В чем причина, установили?

– Не сработал алгоритм обработки нулевых расцеховок.

– Почему не сработал?

– Встретился нестандартный маршрут для узлов. Узлы попали не тем цехам в цеховые списки, соответственно детали и покупные не в те комплектовочные ведомости. Даже не знаю, что делать. Повторно выпускать документы без доработки программы бесполезно, как дорабатывать программу неясно.

– У вас собой технологическая документация на нестандартные маршруты.

– Да, вот несколько техпроцессов.

Давиденко пролистал технологические карты.

– Действительно алгоритм для этих вариантов не сработает, – Виталию принадлежала идея данного алгоритма, поэтому он сразу увидел суть проблемы, – но мне кажется, данную ситуацию можно обработать.

После некоторого раздумья он добавил:

– Да, алгоритмическое решение существует.

– Так нет ни Сергея, ни Бориса. Кто напишет ТЗ на доработку для Соколовского?

– Соколовскому достаточно рассказать, что могу сделать и я. Оформим потом. Проблема в другом. Технологи нарушили ранее утвержденные формальные правила маршрутизации изготовления узлов. Они могут оспаривать это, там есть нечеткие моменты, допускающие двоякое толкование. Но до этого они использовали практически только один вариант, поэтому мы сможем доказать свою правоту. Жизнь, конечно, не стоит на месте. Возможно, старые правила устарели для новых заказов. Поговорите с Валентиной Павлюченко, нам нужен документ за подписью главного технолога, где эти новые правила формально и без логических противоречий изложены. Иначе применение ЭВМ становится бессмысленным. Валентина, при всей скандальности ее характера, очень логична и уважает логику у других. Будет документ, сделаем доработку и заново выпустим документы. Файл для 205НУ после разузлования, надеюсь, остался.

– Конечно остался. Свяжусь с Валентиной прямо сейчас. Обеденный перерыв в ТО уже закончился.

– Сначала пообедайте сами. Не злите свою печень.

– Конечно, пообедаю! Это не долго.

– О результатах переговоров с Валентиной расскажете мне.

– Обязательно, доложу!

Давиденко направился в столовую. Погода менялась явно к дождю. Облачности еще не было, но солнце и небо были словно затянуты белесым покрывалом. Воздух стал влажным и душным. К вечеру возможна гроза, а он без зонта.

Есина встретила Давиденко у двери его рабочей комнаты:

– Виталий Семенович, докладываю: вопрос неожиданно решился в нашу пользу. Я рассказала все Валентине, как вы советовали. Он заявила, что никаких новых правил не будет, это их ошибка. Нового сотрудника не предупредили, и он проявил неуместное творчество. Завтра мы получим извещение на изменение маршрутов, и все будет исправлено.

– Голевский знает этот вопрос? Нужно будет организовать срочную корректировку массива расцеховок.

Голевский был прямым руководителем Есиной.

– Знает. Перед тем как прийти к вам, я беседовала с ним. Вы не обижайтесь – от него я вышла ни с чем, но счастливая тем, что мой начальник глупее меня. Он говорил о всяких пустяках, похвалил мое платье, похвалил меня, затем выразил уверенность, что я справлюсь с проблемой самостоятельно, и отправил думать. Я ничего другого не придумала, как прийти к вам. Не помню случая, чтобы вы не помогли. Но от вас всегда выхожу убитая мыслью: «Боже мой, какая я дура и как мало знаю».

– Ну, не прибедняйтесь насчет своего ума и опыта, а платье ваше просто замечательное и так вам идет.

– Спасибо, теперь вы меня утешили хоть немного.

– Я бы продолжил приятную беседу, но сегодня понедельник и я должен спешить на директорскую оперативку.

Оперативка прошла без вопросов к ИВЦ. Молодец Валентина Павлюченко, успела предупредить главного технолога и начальника производства, поэтому вопрос о злополучном приборе они не поднимали. Почти два часа ушло на обсуждение заводских проблем, интересных для Виталия только в смысле общей информированности о состоянии дел на предприятии.

До совещания в парткоме Виталий решил несколько текущих дел, а без четверти пять пригласил к себе руководителя бригады дружинников ИВЦ электромеханика Владимира Рябовола, чтобы ознакомиться с результатами последнего дежурства. Рябовол доложил, что все прошло гадко, без эксцессов и замечаний со стороны дежурной бригады милиции, под руководством которой работали дружинники.

Неожиданно по внутренней громкоговорящей связи, Виталия пригласили в приемную.

– Вас просят к телефону, звонок из города.

Виталий заторопился, времени было в обрез.

– Слушаю, Давиденко!

– Виталий, привет! – это был друг детства, тоже Виталий!

– Привет, где ты сейчас?

– В Харькове на вокзале.

– Какими судьбами? Мой адрес знаешь, езжай ко мне домой, а я постараюсь поскорее освободиться.

– Я проездом. Через час мой поезд до Чопа, а потом в Польшу на новое место службы.

– Так неожиданно!

– У нас все неожиданно. Приезжай к поезду на четвертую платформу.

– Через пять минут должен быть в парткоме. Если найду замену, то непременно приеду. Надо же такая накладка.

– Буду ждать!

– На всякий случай желаю успеха. Напиши сразу, как устроишься.

– Конечно. Постарайся вырваться.

– Постараюсь.

Давиденко обратился к Ирине.

– Где Голевский, он мне срочно нужен?

– Только что ушел домой.

Виталий вернулся в свою комнату. Остался последний вариант – послать на совещание главного дружинника коммуниста Рябовола. Тот тоже ушел. Рабочий день завершился и Рябовол решил, что его доклад тоже окончен.

Удрученный несостоявшейся встречей с другом, они не виделись почти шесть лет, Виталий почти не слушал инструктаж секретаря парткома Коваленко. Начинается отпускной период, увеличивается количество приезжих, число криминальных проявлений растет, нужно активизировать работу добровольных народных дружин, в свете решения последнего пленума обкома партии.

За окном разразилась гроза. Дождь ослаб, но не прекратился и после совещания. Виталий позвонил Альбине и предупредил, что пережидает дождь.

– Что тебе приготовить? – спросила Альбина.

– Мне безразлично.

– Все готово, приезжай скорее.

– Как дети?

– Накормила, балуются.

– Скажи, что скоро буду и принесу мороженное.

– А на мою долю?

– Само собой.

Ждать пришлось еще полчаса.

Невольно он задумался о странностях судьбы. Чтобы получить должность зам начальника ИВЦ ему пришлось усвоить массу знаний, выполнить огромный объем работ, чтобы доказать свою способность, а затем чтобы оправдать свое назначение.

Голевский получил свою должность зама можно сказать только за услужливость и лояльность. Если бы ему кто-то плюнул в лицо в буквальном смысле, он бы утерся и улыбнулся своей располагающей улыбкой. Пришел на должность инженера студентом вечерником четвертого курса. Учился весьма посредственно. Жанна Никитична руководила его дипломным проектом, тогда она еще была начальником бюро разработки. Ее подчиненные сделали дипломный проект за Голевского. Почти сразу после защиты, Ковтенко добился для него назначения начальником бюро решения задач, в замен ушедшей в декрет бывшей начальницы. Операторы ЭВМ говорили, что Голевский не способен был запустить на выполнение простейшую программу. Он считал, что и не должен уметь это делать. Ковтенко тоже не умел, также как и Бриль.

Когда Ковтенко уходил на должность заместителя председателя профкома предприятия, он поставил Голевского на свое место. Перед этим Бриль, Ковтенко и Корниенко, секретарь партбюро ИВЦ, добились приема Голевского в партию. Для этого пригодились также приятельские контакты со Стругиным.

Виталий приоткрыл окно в своей комнате, чтобы покрытое каплями дождя оконное стекло не мешало ему наблюдать за лужей на асфальте. Поверхность лужи была еще изрыта оспинками от дождевых капель, уже редких, но еще достаточно крупных, чтобы промочить одежду насквозь, пока добежишь до троллейбусной остановки. Он с нетерпением ждал полного прекращения дождя, глубоко вдыхая теплый и влажный воздух, пропахший отмытой молодой зеленью. Уже низкое солнце выглянуло из-за края тучи и окрасило все в золотисто-багровый цвет. Ветер шумел в густых уже кронах деревьев, звенела капель металлом подоконников. Однако Виталий уже перестал замечать концерт цветомузыки природы. Он углубился в воспоминания.

Мысли Виталия постоянно возвращали его в прошлое, он словно проживал свою жизнь заново перед новым серьезным испытанием, которое его ожидало в ближайшие дни, он был в этом уверен.

Поток воспоминаний (4):

В октябре семьдесят пятого года его вызвал к себе директор. Бондаренко был один. После приветствия он указал Давиденко на стул за приставным столиком и заговорил без всякого вступления.

– Хочу предложить тебе целевую аспирантуру в ХАИ. Там создана на пятом факультете кафедра АСУ, Тесленко стал ее заведующим. Попросил меня дать кандидатуру аспиранта. После защиты кандидатской, вернешься на ИВЦ.

Тесленко был заместителем главного инженера КБ, недавно защитил докторскую диссертацию. Об его уходе в ХАИ ходили смутные слухи. Оказалось правдой. Виталий не сразу нашелся с ответом и директор продолжил.

– Ты ведь интересуешься наукой, сдал кандидатские по иностранному и философии. А Брилю через пять лет будет шестьдесят… Подумай!

– Подумаю, – только и смог сказать Виталий. – Когда нужен ответ?

– Если надумаешь, приходи завтра с заявлением на мое имя с просьбой направить в целевую аспирантуру ХАИ. Экзамен в конце ноября, тебе нужно будет сдать только специальность.

– С женой нужно посоветоваться. Насколько я знаю, аспирантам платят не густо. А у меня двое детей.

– Посоветуйся! Не зря народ поговорку придумал: «Наука требует жертв».

«Многие начальники стали кандидатами без особых жертв. Это советская наука жертва бюрократов», – подумал Давиденко. Он тогда еще не знал, до какой степени был прав. Как раз в это время он безуспешно пытался опубликовать в экономических журналах свою статью по вопросам оценки экономического эффекта инновационной деятельности.

– Спасибо за предложение. Завтра дам ответ.

Вечером они с Альбиной проделали элементарный расчет. Сто рублей стипендия аспиранта и пятьдесят по НИР – максимум, на что мог рассчитывать Виталий. За три года аспирантуры он терял на зарплате столько, что потом доплата за кандидатскую степень компенсирует эти потери, чуть ли не за десять лет. Правда, была надежда на повышение в должности, но и тогда потребовалось бы не менее пяти лет.

Вдруг Альбина заявила:

– Заешь, не хочу быть убийцей твоей мечты заниматься наукой. Перебьемся три года, с голоду ведь не умрем. Многие семьи живут и на меньшие деньги.

Виталий согласился. На встрече с претендентами на место в аспирантуре, а таких набралось восемь, Тесленко заявил, что они должны сдавать не экзамены в аспирантуру, а сразу кандидатские экзамены. Кто один экзамен, как Давиденко, а кто сразу три.

– У нас кафедра новая, учебный процесс не поставлен. Нужно разворачивать НИР. Нам некогда возиться с кандидатскими экзаменами и курсами. Мне нужны для работы свободные от ученичества люди.

Виталий получил месяц отпуска для сдачи экзаменов, обложился книгами и сосредоточился на тех разделах программы, которые знал, по его мнению, недостаточно. Реферат у него уже был готов на тему: «Использование теории графов для формализации и решения задач оптимального размещения связанных элементов».

Вопреки намеку Тесленко, что экзамен по специальности почти формальность, так как все претенденты имеют опыт работы и отличные рекомендации, Виталия вызвали последним, и дознание длилось более двух часов. Виталий недоумевал по поводу причины такого пристрастия. Он был старше других претендентов на несколько лет, и прежняя должность его была на три ступени выше, чем у них. Если возраст был причиной, то никто не мешал Тесленко отсеять его кандидатуру сразу, как он это сделал с некоторыми.

Сдали экзамены шесть человек. Четыре харьковчанина, одна киевлянка и парень из Воронежского завода микроэлектроники другого министерства из оборонной девятки.

Спустя несколько дней Виталий, познакомился ближе с коллегами и все понял. Он был единственным, за кем не стояла «волосатая рука». Поэтому Тесленко действительно нужна была оценка реальных знаний Давиденко.

С приказом на руках о зачислении в аспирантуру Виталий оформил перевод с завода в ХАИ и появился на кафедре в первый понедельник декабря. На следующий день новых аспирантов собрал Тесленко и объявил, что министерство высшего образования выделило только два места в аспирантуре на текущий год, и четыре человека из шести зачисляются на кафедре в качестве ассистентов. Аспирантура им гарантирована осенью следующего года.

– Кого это не устраивает, может вернуться назад. Но я попросил бы вас остаться. Кафедре будет трудно без вас. Со следующего семестра мы получим четыре учебные группы, которые будут защищать дипломы по нашей специальности. Всем, кто не уйдет, гарантирую заочную аспирантуру.

Аспирантами остались харьковчанин и парень из Воронежа. Потом оказалось, что харьковчанин был зятем директора одного из крупных харьковских предприятий, а воронежский сыном главного инженера того самого завода, который направил его в аспирантуру. Завод подкармливал пятый факультет ХАИ договорами НИР, поэтому отказать было невозможно. Ребята были толковые, поэтому лично к ним претензий у обманутых быть не могло.

Киевлянка, как оказалось, училась в ХАИ, а потом вернулась к родителям. Вскоре через знакомых она собрала информацию. Письмо министерства высшего образования с отказом выделить дополнительные места в аспирантуре и соответствующее финансирование пришло за две недели до экзаменов, но было спрятано в стол и зарегистрировано только после того как люди уволились и были зачислены в ХАИ в качестве аспирантов.