Легионер Посняков Андрей
– Ах, Мад Магройд сказал, надо же? – взвился Ферадах. – У него, небось, полно слуг, а я, надежда олламов, увы, вынужден прозябать в бедности. Может, мне стоит пропеть Маду Магройду песнь поношения? Или немного поголодать против него? А?
– Уймись, уймись, Ферадах! – поднялся с лавки высокий тощий друид со злым надменным лицом и крючковатым носом. – Прошу тебя, ради Морриган и Дон, уймись. Пока прошу… – крючконосый зловеще прищурился.
Воспользовавшись происходящим, Рысь пихнул Гету плечом и шепотом посоветовал напроситься в слуги «к тому молодому хлюсту».
– Ты понравился мне, господин! – тут же возопил мальчик. – Я слыхал твои песни, поистине, они чудесны!
– Вот видите?! – приосанился Ферадах. – Он и сам просится.
– Эти. Двое. Пойдут. В шахту! – угрожающе произнес крючконосый. – Так сказал Куид Мад Магройд, так говорю и я, Даймин Дамаргайт, учитель друидов. И если кто-то вдруг соберется голодать против меня или петь песнь поношения, клянусь посохом Луга, тот сильно пожалеет об этом!
– Ну, как хотите. – Ферадах сплюнул и, развернувшись, быстро зашагал прочь.
Рысь проводил парня долгим внимательным взглядом, словно бы хотел получше запомнить этого молодого друида или кто он там был.
– В шахту так в шахту, – вздохнув, пожал плечами Гета. – Хорошо хоть еще не повесили вверх ногами на ветках какого-нибудь священного дуба!
– А он у них есть, этот дуб? – усмехнулся Рысь.
Мальчик грустно улыбнулся:
– Наверное, есть.
Под охраной нескольких воинов пленки вышли на окраину селения и мимо пастбища и ручья направились в горы по узкой, а местами и весьма опасной тропинке. Остались внизу ели, березы и сосны, потянулись вересковые пустоши и скалы, одна из которых выделялась своей высотою и основательностью.
– Пришли, – обернувшись, шедший впереди воин жестом приказал пленникам обождать и, приложив ладони ко рту, гулко позвал: – Каим! Эй, Каим!
Рысь так и не смог понять, откуда вдруг взялся коренастый полуголый раб в ошейнике и с бритой наголо головою, к тому же еще и немой. То ли он скрывался в какой-нибудь расщелине, то ли в кустах, то ли еще где.
– Каим, закуй этих! – приказал воин.
Ага, значит, где-то здесь рядом была и кузница. Ну да, вон она, за коричневым выступом скалы. А чуть выше располагался какой-то большой сарай, куда пленников повели уже после того, как их руки и ноги сковали длинные тяжелые цепи. В сарае оказалась обычная римская лебедка с толстым канатом, уходящим куда-то в пропасть. Один из воинов заглянул прямо в черный провал и громко крикнул:
– Финнбар, принимай новых рабов!
– Ов, ов, ов, – запричитало эхо.
Воин прислушался и, видимо услыхав ответ, кивнул Каиму:
– Крути!
Обоих – сначала Гету, потом Юния – обвязали канатами и спустили в глубину шахты. Внизу, еле разгоняя тьму, тускло горел факел. Здоровенные, голые по пояс охранники с воловьими бичами в руках встретили новоприбывших с помпой – сразу же исхлестали до крови.
– За что? За что? – плача, закричал Гета. Потому и получил куда больше ударов, чем благоразумно молчавший Рысь.
– Это вам пока на первое время! – засунув за пояс окровавленный хлыст, осклабился надсмотрщик, мускулистый и сильный, с желтым, каким-то корявым лицом. – Поняли, твари? Меня зовут Финнбар, я теперь ваш отец и кормилец. В шахтах есть кайло – будете долбить руду и стаскивать мешками сюда. Норма – десять мешков в день. Сделаете меньше – получите плетей, больше – дополнительную похлебку. Ну что вылупились? Пошли, покажу ваши места.
Чем дальше, тем забой становился все более узким, так что приходилось пригибаться, а потом ползти на карачках. Во все стороны от главной шахты, словно кротовьи норы, отходили небольшие узкие ответвления, из которых доносились приглушенные звуки ударов. В одну из таких шахт и прополз Юний, в соседнюю загнали Гету.
Честно проработав до вечера, Рысь таки выполнил норму, но кто бы знал, каких трудов это ему стоило! Руки отваливались, спина ныла, к тому же в шахте было трудно дышать. В специальной выработке горел костер, нагревая спертый воздух, чтоб скорей поднимался вверх, но помогало это плохо. От расположенной тут же уборной – полуобвалившегося отростка – невыносимо воняло.
Сделав норму, Юний немного отдохнул и, стиснув зубы, нарубил еще три мешка – для Геты, справедливо рассудив, что вряд ли этот субтильный паренек способен на трудовые подвиги. Да Гета, конечно же, и не был на них способен и, когда раздавали похлебку, еле-еле вылез из своего забоя.
– Ну, как? – шепотом спросил его Рысь.
Мальчик лишь грустно вздохнул. Пока перекусывали, Юний подсуетился и подтащил три лишних мешка к забою своего незадачливого слуги. Но и так получилось девять – одного мешка все равно не хватало, и Гету жестоко избил надсмотрщик. Что же касается остальных работников – а всего в шахте в различных ответвлениях находилось два десятка рабов, – то они напоминали не людей, а бледные отощавшие тени. Получив свою похлебку, они никак не реагировали на удары надсмотрщиков и, по-собачьи вылизав миски, тут же повалились спать. Да-а… Наверное, можно было бы со временем исхитриться поднять невольников на мятеж, устроить этакую легкую заварушку, во время которой попробовать выбраться наверх под видом одного из надсмотрщиков, но… Кое-что прикинув, Юний отказался от этого плана. При всей кажущейся простоте он был несбыточным – ибо о подобной возможности притены явно догадывались, а значит, предусмотрели. К тому же для мятежа нужно активно пообщаться с большинством рабов, а кто поручится, что средь них нету соглядатаев? Да наверняка есть! Вон хоть тот, губастый. Какой-то он уж слишком гладкий, веселый, не очень-то похож на изможденного непосильным трудом узника, нет, с ним явно что-то нечисто. Да и самое главное – на подготовку заговора просто нет времени. Ладно он, Юний, а Гета? Еще неделя такой работы – и парень не будет ничем отличаться от этих несчастных забитых и почти потерявших разум существ. Значит, нужно действовать как можно быстрее!
Уже сегодня, сейчас, как бы ни ныли все части тела и как бы ни хотелось спать. Что же придумать, что же…
Уборная! Ведь все то, что день за днем на протяжении многих лет выделяли из себя рабы и надсмотрщики, должно было куда-то вытекать. Куда? Отверстие может оказаться слишком узким – но ведь все можно расширить, кирка-то, в конце концов, на что?
Юний не побрезговал и самолично заглянул в выгребную яму. Вроде бы пропасть… Хотя нет! Далеко внизу явно что-то журчало – ручей или даже подземная речка!
– Ну, – вошедший надсмотрщик растолкал одного из спящих, маленького, но жилистого человечка. – Давай, не спи, твоя очередь рассказывать!
Ну-ка, ну-ка! Рысь навострил уши.
Человечек глухо завел какую-то историю, которой, впрочем, хватило ненадолго, и недовольный надсмотрщик несколько раз ударил несчастного по голове. Тот упал.
Юний шумно поднялся, гремя цепями.
– Куда? – встрепенулся страж.
– В уборную.
– А, новенький… Придешь – будешь рассказывать. Наверняка знаешь немало интересных историй.
– Я-то нет, – обернулся Рысь на ходу. – А вот мой напарник их много знает. Разбудить его?
– Давай!
Юний быстро растолкал Гету.
– А? Что такое? – встрепенулся тот.
– Слушай внимательно, – зашептал Юний. – Сегодня, и завтра, и всегда, сколько потребуется, будешь рассказывать стражникам самые веселые и самые интересные истории, какие знаешь. А если кто-нибудь из них решит пойти в уборную, громко запоешь какую-нибудь песню.
– Понял, – мотнул головой Гета. Все ж таки он был понятливым пареньком.
Для начала Юний заглянул в свою шахту и прихватил кирку. Встав у стульчака, он принялся расширять дыру, насколько возможно, чтобы пролезть, протиснуться…
Вдруг донеслась приглушенная песня. Отшвырнув кирку, Рысь уселся на стульчак.
– Чего так долго? – в уборную заглянул надсмотрщик.
Юний скорчил страдальческую гримасу:
– Видать, схватило живот.
– Понятно, – стражник кивнул, – с новичками бывает.
Он вышел, и Рысь, выждав некоторое время, продолжил работу, по окончании которой тщательно замазал отбитые места глиной.
Он проделывал это три ночи подряд, отсыпаясь лишь в небольшой промежуток – до утренних криков стражи. Понимал, что долго так не выдержит, но хорошо знал, что первым не выдержит Гета. Да-а, наверное, зря он взял мальчишку с собой. Впрочем, тот сам напросился. Но без него Юнию пришлось бы гораздо труднее, ведь Гета хорошо знал местные говоры и обычаи. Кто знает, как скоро он без его помощи напал бы на след похищенной Клавдии Апеллины? Мальчишку следовало вызволять отсюда как можно быстрее, да и самому давно уже пора действовать, а не сидеть под землей, подобно кроту.
Наконец, настала еще одна ночь. Четвертая, со времени пребывания Геты и Юния в подземелье.
Как всегда, Гета завел свои россказни, надо отметить, довольно-таки занимательные, про древних королей и героев. Откуда и знает-то? Вроде бы книг не читает… Надсмотрщики слушали, раскрыв рот, и даже простили парню два недостающих мешка.
Нанеся несколько сильных ударов, Рысь отбросил кирку и попробовал спуститься вниз. Хорошо! Теперь плечи проходили в смрадную дыру почти свободно. Тем более пролезет и Гета. Так… Теперь бы только не проспать…
Юний растолкал заснувшего парня:
– Вставай, пора выбираться отсюда.
– Давно пора!
– Тсс!
По очереди они пробрались в уборную и, расклепав киркой цепи, нырнули в выгребную яму. Кирки Рысь на всякий случай сбросил вниз.
Да, он не ошибся – внизу оказался подземный ручей, пройдя по которому беглецы вышли к какому-то непонятному провалу. Через эту расщелину оказалось можно протиснуться, не прибегая к помощи кирки! Увы, но дальше ручей уходил куда-то глубоко под землю. Пролезть туда нечего было и думать. Да-а, ситуация…
Юний задумчиво покачал головой и вдруг услышал победный смех Геты.
– Посмотри вверх, господин, – посоветовал тот.
Рысь поднял голову и увидел звезды. Они сияли далеко-далеко, словно бы заглядывая в глубокий колодец. Да беглецы и оказались в подобном колодце, до верхних краев которого оставалось как минимум сорок локтей – не очень-то поднимешься, особенно по гладким стенам.
– Придумаем что-нибудь, – радостно прошептал Гета. – Ведь вот они, звезды. Только протяни руку. Ой, ну и запах же здесь… Впрочем, а какой же еще запах может быть в уборной?
Рысь вздохнул: он уже давно понял, что это за запах. Нет, он не имел ничего общего запахом экскрементов.
– Чем пялить глаза на звезды, посмотри себе под ноги, парень! – с усмешкой посоветовал он. – Не очень видно? Тогда нагнись и потрогай руками… Ну?
– Что это, господин? – присев, дрожащим голосом поинтересовался Гета.
– А сам не догадываешься?
– Да догадался уже. – Парень тихо вздохнул.
Рысь и сам себя чувствовал не очень-то хорошо.
Вся эта глубокая яма, куда они выбрались, была заполнена трупами! Полуразложившиеся и совсем свежие, они лежали вперемешку, в самых различных позах, испуская сладковатый запах, такой знакомый Юнию запах смерти!
Глава 11
Июль 229 г. Каледония
Ферадах Финд, Филид
– А ты, о почтеннейший, как твое имя?
– Нетрудно сказать: лучший в предсказаниях,
Лучший в объяснениях и вопросах,
Вопрошающий знание,
Сплетение искусства, Шлем поэзии…
Предания и мифы средневековой Ирландии. Разговор двух мудрецов
Трупы… Что это – кладбище? Если так, то этот похоронный обряд довольно странен. Многие мертвецы были привязаны к тяжелым бревнам, а у некоторых отсутствовали головы. Рысь посмотрел на далекое ночное небо с сияющими звездами, прикидывая, каким образом отсюда выбраться. Небо было каким-то необычным, не черным и не темно-синим, а светло-малиновым с серебристо-белым оттенком. Ну да, сегодня же полнолуние, и если отсюда не видно луны, это не значит, что ее нет.
– Наверное, утром нас будут искать, – тихо произнес Гета.
Рысь обернулся к нему и улыбнулся:
– Конечно, будут. Ты полагаешь, надсмотрщики сами полезут в эту смрадную дыру?
– Не знаю, – мальчик почесал подбородок, – я бы на их месте кого-нибудь послал.
– И если нас не найдут, тогда что? Кто окажется виноватым?
– Охрана, кто же еще?
– Так есть ли им смысл поднимать шум? Я бы на их месте устроил в забое обвал, а затем в случае чего предъявил какие-нибудь неопознанные трупы. Здесь, в этой яме, их вдоволь.
– Да, но сюда еще надо добраться, – подумав, возразил Гета. – И вряд ли надсмотрщики так уж умны.
– Никогда не считай других глупее себя, – наставительно заметил Рысь. – Тсс! Что это за голоса? Или мне показалось?
Оба затихли и прислушались. Нет, не показалось! Голоса приближались, и, кажется, они доносились откуда-то сверху. Пели какую-то заунывную песню. Надо же, ночью! Интересно, кто это? Припозднившиеся гуляки?
– Ты разбираешь слова, Гета? О чем они поют?
– Так… – как-то не слишком охотно отозвался мальчик, и Юний тут же отметил про себя стремление молодого слуги уйти от ответа, как случалось и раньше, когда речь заходила о волшебстве друидов. Наверное, Гета где-то в глубине души боялся этих кровавых жрецов, в чем почему-то не признавался.
– Так о чем же? – Рысь настойчиво повторил свой вопрос.
– Тут дело не в словах, – вздохнул слуга. – Я, кажется, догадываюсь, что это… Песнь смерти!
– Песнь смерти? А что это значит?
– Думаю, мы сейчас все увидим… Нам лучше бы прижаться к стене. – Гета потянул своего господина за руку.
– К стене? – удивился тот. – Но…
Он не успел закончить фразу, как где-то наверху вдруг раздался ужасный крик. Затем – второй, и тут же что-то тяжелое шлепнулось на заполненное полусгнившими мертвецами дно. Потом полетело еще что-то, упав рядом с Юнием. Тот нагнулся и осторожно протянул руку – пощупать. Труп! Еще теплое обезглавленное тело какого-то юноши! Так вот оно в чем дело!
И тут наверху снова завопили со страшной силой, задули в свирели, забили в бубны, и под этот шум, наверное способный разбудить мертвецов, в яму смерти были сброшены еще несколько человек, правда уже не обезглавленных, а прикованных к тяжелым бревнам, с хлюпаньем упавшим в трупы.
– Один, – вжимаясь в каменистую стену, считал Рысь. – Два… Четыре…
Если считать первые два тела, то всего жертв было девять. Наверху на миг сделалось тихо, затем снова завопили, загорланили под музыку песни. Шум постепенно удалялся, затихал вдали. Видно, те, кто приносил страшные жертвы, ушли.
– Пойдем посмотрим, – тихо предложил Юний. – Может, кто-нибудь из этих несчастных жив? Эй! Есть кто живой?!
Никто не откликнулся… Нет! Вот послышался еле различимый стон!
Рысь с Гетой бросились на звук прямо по трупам, впрочем, здесь они валялись везде.
– Эй, друг! – было не так уж темно, и Юний различил привязанное к бревну тело и блеск звезд, отражающихся в широко открытых глазах. – Ты жив?
Несчастный снова застонал.
– Сейчас мы поможем тебе!
– Нет… Мне уже не поможешь… Юний с Гетой переглянулись.
– Кто ты?
– Эхайд Мак… Макгир… Ткач… Друид Даймин Дамаргайт обвинил меня в краже.
Эхайд говорил четко, но чувствовалось, что каждое слово давалось ему с большим трудом. Тем не менее несчастный ткач продолжал говорить, видно, хотел сказать что-то очень важное.
– Подожди. – Юний нащупал ремни, связывающие жертву, и обернулся к слуге: – Гета, давай-ка скорей развяжем его!
– Не надо! – четко возразил Эхайд. – Прежде чем сбросить сюда, друиды перебили мне позвоночник… не очень умело, – он помолчал, собираясь с силами, и попросил: – Если сможете, то просто чуть поверните бревно.
Юний с Гетой навалились изо всех сил…
– Вот… так… – одобрительно отозвался несчастный. – Теперь хорошо. Боги послали мне вас, живых… – Он вдруг застонал и затих.
– Неужели умер? – шепотом предположил Гета.
В ответ послышался слабый смех:
– Нет… Мне еще рано умирать. Тем более сейчас… Я еще не все сказал.
Дыхание Эхайда было прерывистым и тяжелым, видно, он держался из последних сил.
– Слушайте внимательно… Если… если выберетесь отсюда… Знайте, друид Даймин Дамаргайт – вор. Он похитил драгоценное ожерелье из дома воинов фианны, у самого Мада Магройда… И обвинил меня, чтобы… чтобы завладеть моей дочерью, моей бедной Теей… Он хочет… хочет принести ее в жертву на празднике Лугназад, вместе с другими девушками… Но сначала опозорит меня…
– Откуда ты знаешь, что это именно друид украл ожерелье? – быстро поинтересовался Юний. – Ты сам видел жреца?
– Ты… ты смешно говоришь, чужеземец. Впрочем, мне некому больше довериться… Я видел не друида, а его рабов, выходящих из дома фениев… И в тот же день стало известно о пропаже ожерелья. Один из рабов заметил меня… Но друид… друид не вернул похищенное… спрятал. Наверное, его рабы знают где…
– Друид Даймин Дамаргайт – такой неприятный, крючконосый, да?
– Д-да…
Задыхаясь, ткач с шумом втянул в себя воздух. И больше уже не выдохнул.
– Умер, – тихо сказал Гета. – Напрасно он на нас понадеялся. Тут самим бы выбраться…
– Выберемся, – убежденно отозвался Рысь. – Обязательно выберемся… Что же касается этого несчастного, то вспомни пословицу, которую я как-то тебе уже говорил – omnes, quantum potes, juva – всем, сколько можешь, помогай! Вот и мы попытаемся помочь умершему восстановить его доброе имя. И даже, может быть, спасем его дочь!
– Но зачем?!
– Я уже ответил тебе, жаль, если ты не понял. К тому же, мне кажется, у вороватого подлеца друида наверняка имеются недоброжелатели и враги, нам останется лишь найти их, что удобнее сделать, действуя от имени облыжно казненного ткача.
Гета с уважением посмотрел на своего господина:
– Я всегда знал, что ты очень умен! Наверное, ты даже можешь придумать, как нам отсюда выбраться?
– Могу, – усмехнулся Рысь. – Чего тут выбираться-то?
– Да, но высотища-то!!! – Мальчик присвистнул.
– Чем свистеть, лучше сними-ка с мертвецов все ремни.
– Зачем, господин?
– В римской армии почти нет стрелков из лука, – загадочно отозвался Юний. – Зато много пращников… Я тоже тренировался, когда было время.
Отвязав трупы от бревен, беглецы тщательно соединили между собой все ремни. Рысь подергал узлы и остался вполне доволен – выдержат! Соорудив из самого широкого ремня пращу, он поискал глазами подходящий по размеру камень и, не найдя такого, привязал получившийся канат к берцовой кости. Вложив кость в ремень, со свистом раскрутил пращу…
Вжик! И улетевшая наверх кость надежно застряла меж двух валунов, в числе прочих ограждавших яму.
– Здорово! – восхищенно воскликнул Гета. – Я бы так вряд ли смог – с первого раза.
– Тренировки, – скромно отозвался Рысь. – Ну… – Он поплевал на руки и быстро полез наверх.
Не подвели ни ремни, ни застрявшая между камнями кость – Рысь безо всяких проблем выбрался из ямы и, высунув голову над ограждением, тщательно осмотрелся. Как он и предполагал, в небе ярко светила луна – сияюще желтая, с каким-то красноватым оттенком, она напоминала медный, тщательно начищенный таз. Около ямы, располагавшейся к северу от шахты, никого не было видно. Вокруг валунов ограждения росли какие-то низенькие колючие кусты, меж которыми вилась тропка, уходившая вниз, в темноту рощицы.
– Ну, как тут? – из ямы выбрался Гета. – А ведь, похоже, мы все-таки убежали! А, господин?! Убежали, убежали, убежали! – Мальчишка вдруг принялся радостно приплясывать, хлопая себя ладонями по коленкам.
– Не говори «гоп»! – искоса посмотрев на него, усмехнулся Юний. – Мы выполнили лишь самую легкую часть – из этой ямки и любой дурень бы выбрался. Теперь нужно что?
– Бежать отсюда как можно быстрее! – убежденно отозвался Гета. – Например – к морю, или в горы, или к реке… Когда шли, я видал здесь маленькую горную речку. Если пойти по течению, то, наверное, можно…
– Нет, парень, – Рысь покачал головой. – Впрочем, к реке мы с тобой точно пойдем – вымыться, от нас с тобой просто разит выгребной ямой и разными прочими запахами. Не знаю, как тебе, а мне, как человеку, привыкшему ко всем городским благам, просто не по себе от этого! Идем же скорее!
Они спустились вниз по тропе и достигли рощи, за которой обнаружилось небольшое озеро с водой столь студеной, что просто сводило зубы.
– Ничего, – зачерпнув воду в ладони, улыбнулся Юний. – Мы с тобой здесь не только вымоемся, но и прогоним сон.
Гета осторожно попробовал воду ногой и поежился:
– Знаешь, господин, я так, наверное, лучше потерпел бы до реки.
– Не думаю, чтоб в ней оказалось теплее!
Пару раз нырнув, Юний выскочил на берег и, не говоря ни слова, схватил осторожничающего слугу в охапку и бросил в воду. Гета ойкнул, но тут же замолк и даже немного поплавал.
– Ну, хватит уже, – тихо позвал его Рысь. – Вылезай. К утру нам надо быть рядом с селением.
– Что?! – удивился Гета. – Господин, ты, видно, захотел снова вернуться в эту ужасную яму! Только теперь уже с перебитым позвоночником и привязанным к тяжелому бревну!
– Посмотрим, – убыстряя шаг, Юний направился в рощу. – Меньше болтай, да больше посматривай по сторонам. Не хватало еще нам свалиться в какую-нибудь расщелину.
Спустившись с перевала, они обогнули скалу и увидели освещенное лунным светом море. Темное, с серебристо-желтыми отблесками, оно казалось живым: волновалось и тяжко вздыхало, словно спящий человек, которому снится нехороший сон. Невдалеке от моря чернели маленькие квадратики – хижины. Небо над головой быстро светлело, за спинами беглецов, над синими вершинами гор, занималась утренняя заря.
– Пожалуй, остановимся пока здесь, – на полпути к селению Рысь кивнул на густые заросли вереска и дрока. – Здесь и красиво, и дорога рядом.
– А зачем нам дорога? Наоборот, я думаю… Посмотрев на слугу, Юний поморщился, и тот послушно замолк. Оба выбрали удобное место, натаскали травы, улеглись.
– Наверное, скоро погонят стадо, – предположил Рысь. – Тебе, Гета, предстоит поговорить с пастухами. Только прежде хорошенько пригладь волосы… вот так.
– А ты не пойдешь со мной, господин?
– Нет, но я буду рядом. Посылаю тебя, потому что ты лучше знаешь язык, а я говорю плохо, даже смешно, сразу видно, что чужак. И еще – кому придет в голову испугаться тощего мальчишку? Я же – другое дело.
– Ты мудр, господин. Может, пока немного поспим?
– Спи, – кивнул Юний. – Когда понадобишься, я разбужу тебя. Впрочем, нет, – он вдруг встрепенулся, – сначала поясни-ка мне кое-что. Что такое фианна? Кто такие фении? И что это за жуткая яма с мертвецами, думаю, ты знаешь?
– Фианна – это священный отряд, фении – лучшие воины рода, которые и составляют фианну. Они тренируются с детства и считаются неуязвимыми для врагов… – Гета вздохнул. – Когда-то бриганты тоже имели своих фениев, которые попортили римлянам немало крови… Ой, прости, господин!
– Ничего, – усмехнулся Юний. – Ты знаешь, я тоже не из чистых римлян. Так что насчет ямы?
– Это яма смерти, – тихо отозвался слуга. – Я слышал о таких, но никогда не видел. Там казнят преступников и иногда приносят жертвы богам.
– Понятно – обычное дело! – невесело рассмеялся Рысь. – Ты вот ругаешь римлян, а ведь если б они не уничтожили когда-то почти всех ваших друидов, у вас, бригантов, до сих пор сохранились бы точно такие же гнусные ямы, и кровавые законы, и прощелыги-жрецы. В Империи же нельзя казнить человека по одному простому навету или по прихоти чиновника. Судьи потребуют и свидетелей, и доказательств. Даже от самого императора!
– От императора? – Гета удивленно хлопнул глазами. – Не может быть! Ты знаешь, господин, я слыхал от легионеров и о Калигуле, и о Нероне, и о прочих… которых язык не повернется назвать милыми и добропорядочными людьми.
– Да, – согласился Юний. – Были и такие. Но, как правило, ни один император, нагло попиравший закон, долго не жил!
– Так выходит, в Риме закон главнее правителя?!
Юний вздохнул:
– К сожалению, иногда вовсе не так. Но большей частью! И очень хочется, чтоб именно так и было… Тсс! Что это там за звуки?
Оба прислушались. Уже стало совсем светло, весело запели птицы, а со стороны дороги послышался звон колокольчиков.
– Стадо. – Рысь хлопнул слугу по плечу. – Ну, за работу, Гета! Переговоришь с пастухами, спросишь у них, в какой хижине живет молодой друид Ферадах. Только смотри, спрашивай не прямо, а исподволь, похитрее… Ну, пошел!
Подтолкнув мальчишку, Юний раздвинул ветви и внимательно оглядел дорогу. В руках он сжимал подобранную палку – если у пастухов есть псы, они могут прибежать в заросли, почуяв спрятавшегося там чужака.
Из-за поворота показалось стадо. Судя по тощим коровенкам, оно явно не принадлежало старосте или какому-нибудь богатому и влиятельному селянину, а наверняка было сборным – от каждой хижины. Да и вид пастухов – троих ребят едва ли не младше Геты – тоже подтверждал эту мысль. Собака с ними была – кудлатая, пегая, с закрученным в колечко хвостом – веселенький такой кобелек, вовсе не похожий на злобных сторожевых псов.
Гета дожидался на краю дороги. Светлоглазый, тоненький, с длинными, тщательно приглаженными локонами, он производил впечатление пай-мальчика и явно не таил в себе никакой угрозы. Даже собака не стала его облаивать, а, подбежав, лишь обнюхала и слабо вильнула хвостом. Потом, правда, гавкнула пару раз, обернувшись к подходившим пастушкам.
– Цыц, Канбим, цыц! – закричали ребята. Веселые, однако, люди эти пастушата – это ж надо, назвали собаку, словно кота.
Один из них, постарше, темноволосый и смуглый, подошел к Гете, двое других – круглоголовые и рыжие – остались со стадом, с любопытством посматривая на незнакомца.
– Да помогут вам боги в вашем труде, – вежливо пожелал Гета. – Вы из деревни?
– Из деревни, – пастушонок кивнул. – А вот ты кто такой? Что-то я тебя не знаю.
– Я с юга, слуга друида Финтайра. – Гета неопределенно махнул рукой в ту сторону, где, как он почему-то предполагал, находился юг. – Мой господин послал меня к молодому друиду Ферадаху. Он здесь живет?
– Друид? Гм… А, – немного подумав, улыбнулся пастух. – Ты, верно, говоришь о Ферадахе Финде? Так он не друид, а филид, поэт… как это он себя называет? Скала олламов, во!
– Скала олламов?! – удивился Гета. – Не шутка! Так где его дом?
– На самой окраине, у леса. Да увидишь, он там один на окраине.
– Пусть боги пошлют вам удачу! – от души поблагодарил мальчик.
Пастушонок улыбнулся:
– Всегда рады помочь друзьям Ферадаха! Он не такой плохой парень, этот филид, как о нем многие думают.
Махнув на прощанье рукой, он побежал, догоняя уходящее стадо.
Солнце уже светило вовсю, и беглецы наконец согрелись. Покинув свое убежище, они подошли к селению со стороны поросших густолесьем предгорий. Здесь были корявые сосны, ели с мохнатыми лапами, осины и местами березы, много кустов – малина, орешник, дрок. Недалеко за деревьями виднелась одиноко стоящая хижина – жилище молодого поэта. Как Юний знал со слов того же Геты, поэты в селениях Каледонии были не просто поэтами, но и хранителями преданий и ревнителями чести. Короче, имели немалый вес в обществе. На западе, на большом острове Эйрин, что лежал неподалеку от Каледонии – римляне называли его Гибернией, – существовали даже особые школы филидов, одну из которых, как видно, не так давно окончил и Ферадах Финд. Как предположил Юний, исходя из собственных, к сожалению, не очень-то длительных наблюдений, молодой филид не особо жаловал крючконосого жреца Даймина Дамаргайта, того самого, который похитил ожерелье и обвинил в этом ткача. А раз так, всем этим можно было воспользоваться в своих интересах, вернее, в интересах дела. Враг моего врага – мой друг, недаром же так говорится! Здесь, в этом чужедальнем краю, нужно было опираться на кого-то из местных.
Оставив Гету в лесу, Юний ужом проскользнул в траве и осторожно заглянул во двор поверх невысокой изгороди, сплетенной из прутьев. За оградой, напротив аккуратно выбеленной мелом хижины с крышей из свежего камыша, повернувшись лицом к морю, стоял тот самый молодой парень, черноволосый, с приятным, но несколько надменным лицом, и, вытянув вперед левую руку, громко, нараспев, произносил какие-то слова, как видно, сочинял очередную песнь:
- Скалы Коннахта,
- Черные скалы,
- Спина друидов – Круахан-Ай.
- Конн Ста Битв,
- Славный воитель…
Нет… Воитель славный… Да, так лучше!
- Конн Ста Битв,
- Воитель славный,
- Разбивший Уи Нейлов
- При Круаг Нехт…
– Прекрасная песнь! – Юний как ни в чем не бывало вошел во двор через распахнутые настежь ворота. – Клянусь Бригиттой и Морриган, прекрасная!
– Ну, – филид покраснел от удовольствия, – вообще-то я ее еще не до конца сочинил.
Рысь широко улыбнулся:
– Но то, что я слышал, заставляет меня предположить, что ты и есть тот самый знаменитый филид Ферадах Финд, которого я ищу!
– Ты меня ищешь? – усмехнулся парень. – Вот как? Я вижу, ты явился из дальних земель.
– Да, с юга.
– Видно по твоей речи, – филид хохотнул. – Не сердись, некоторые слова ты произносишь очень смешно. Так говорят за проливом Муйр Ихт, в Галлии. У нас, в Коннахте, в школе знаменитого оллама Конайре Уи Кенселайга, был один парень из Галлии, и он говорил так же смешно, как и ты, незнакомец.
Читать бесплатно другие книги:
